Текст книги "Жена по найму"

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Конечно.

От этого ответа, от всей обстановки этой старой, просторной кухни, от мужчины, сидящего напротив, на Мэгги повеяло каким-то особым, очень приятным и новым для нее ощущением. Ощущением домашнего уюта, но не тем, что знакомо с детства, а тем, которое испытывает хозяйка, дождавшаяся мужа с работы, и подающая ему ужин. Она подумала, что трудно будет потом избавиться от этого чувства.

– Мне нравится этот дом. Он всегда принадлежал твоей семье?

– Да. Мой прадедушка, построивший этот дом, держал молочную ферму. Мой дед прикупил земли и занялся садами. Но ни бабушка, ни отец сельским хозяйством не занимались, и за десять лет, прошедших с дедушкиной смерти, здесь все пришло в запустение.

– Твои родители живут в Скоджене?

– Да, и именно они – причина твоего появления здесь. Мой отец – президент скодженского отделения Национального банка.

– Так что, твой собственный папа не дает тебе заем?

– Я с детства не ладил с родителями.

– Разве они не заметили, что ты вырос? – спросила она, улыбаясь.

– Я не вырос окончательно до тех пор, пока не женился, по крайней мере, для матери. Отец же считает, что выращивание яблок – это несерьезно, и не подходит для настоящего мужчины.

– Извини, я не думала, что это семейная история. Стоило ехать полдня для того, чтобы вместо собственной мамы и тети Марвины получить от тебя в подарок конфликт уже с твоими родителями?

– Учти, они могут завтра нагрянуть сюда.

– Нет, только не это! Я тебя едва знаю, и ты думаешь, я смогу убедить их, что я – твоя жена?

– Об этом не беспокойся, они считают, что я – импульсивный человек, и способен еще и не на такое.

– Но что я надену? – в этом ее вопросе слышалось уже чисто женское беспокойство, и Хэнк снисходительно улыбнулся:

– Я думаю, в твоих чемоданах достаточный выбор одежды.

– Но я не готовилась к приемам, там только повседневные вещи.

– Это – то что нужно: скромный наряд типичной учительницы будет как нельзя кстати, он понравится маме.

Мэгги подумала, что хотя по внешности, да и по сути, она была хорошей учительницей, но никогда – типичной, или, тем более, образцовой. За два последних года она провела в кабинете директора школы больше времени, чем самый отпетый за всю историю школы ученик, Лео Кализа, четырежды оставляемый в выпускном классе.

– Проблема еще и в том, что Элси тоже ничего не знает о приеме. Она впервые приехала сюда, когда я отправился в Нью-Джерси. Расскажу ей об этом после обеда. В таком деле нужен такт.

– Здесь и он не очень-то поможет.

– Что поделаешь, мне очень нужен этот заем, а получить его без согласия отца все равно не удастся – слишком небольшое банковское сообщество в Скоджене. Мой отец хочет, чтоб я женился, в его глазах это – главная гарантия того, что мне можно доверять крупные долгосрочные кредиты. Хотя я не банкрот, я взял деньги под закладную на ферму, что позволит мне вкупе с прибылью, полученной от продажи урожая, свести концы с концами.

– Но что случится, когда я уеду?

– Дело будет сделано, и они вынуждены будут с этим смириться. Ну, а что до борьбы, то, поверь мне, я тоже умею бороться.

«Да, он явно не дурак, – подумала Мэгги, – пожалуй, он был бы не плох и в роли настоящего мужа».

Глава 3

Сидя за письменным столом, Мэгги мечтательно смотрела через раскрытое окно на лужайку перед домом, на яблоневые сады, простирающиеся на все окрестные холмы: в воздухе был разлит аромат травы и земли, небо сияло безоблачной лазурью, а экран компьютера был чист, на нем красовалось только одно слово, означавшее, по-видимому, начало фразы: однажды…

Элси постучала в дверь, и просунув голову в комнату, спросила:

– Позволь узнать, что ты здесь делаешь целыми часами?

– Смотрю, как растут яблоки.

– Разве ты не пишешь?

– Я вдохновляюсь.

– Не забудь, что родители Хэнка будут здесь через полчаса.

Мэгги прикрыла рот рукой:

– Я забыла!

Наблюдать за ростом яблонь страшно интересно, особенно, когда проведешь всю жизнь в городе с маленькими кирпичными домами.

Она выключила компьютер и устремилась к двери:

– Как обед?

– Может я и не великий кулинар, но на мою стряпню еще никто не жаловался, – сказала Элси.

– Отлично.

Двадцать минут спустя, Мэгги уже красила ресницы, удовлетворенно глядя на свое отражение в зеркале. Сегодня она выглядела как надо: на ней была свободная рубашка из шелка в волнистую черно-белую полоску, поверх она надела черный кожаный пояс, мини-юбка из полотняной ткани была на дюйм выше колен. Ансамбль завершали черные туфли. Едва она успела просунуть в них ноги, как услышала шум подъезжающей машины. Она устремилась вниз, и чуть не столкнулась в прихожей с Хэнком.

Тпру… – не так быстро. Он взял ее за локоть и оценивающе оглядел внешний вид.

– Так это и есть скучная учительская униформа? Он улыбнулся. Его матери станет плохо от вида мини-юбки и «зебровой» рубашки. «И мне тоже, но по несколько иным причинам», – подумал Хэнк про себя.

– Ты просто великолепна!

– Правда?

Внезапно ей очень захотелось его одобрения.

– Тебе не хватает только вот этого.

И он протянул ей тонкое золотое обручальное кольцо, неловко зажав его между большим и указательным пальцами, словно стараясь внимательней его рассмотреть. Он вспомнил свой первый настоящий поцелуй с Джоанной Карватт, некоторые другие моменты подобного рода. Но ситуация, в которой он оказался сейчас, могла быть поставлена на порядок выше всех его ужасных псевдоромантических приключений. Надевая кольцо, он задержал дыхание, шумный выдох означал, что дело сделано.

– Ну, что ты об этом думаешь?

Она нервно сглотнула слюну, к такому повороту она явно не была готова. Внезапно переполнявшую ее браваду сменили странные чувства, о существовании которых она даже не догадывалась раньше. Но ее замешательство длилось не более секунды, поняв, что это только часть игры, она ответила:

– Странно.

Он уловил секундное замешательство, предшествовавшее ее ответу, он возненавидел себя. Он хотел сказать ей, что любит ее, но она бы не поверила ему. Ему самому трудно было в это поверить, ведь он так мало знал ее. Все оказалось гораздо сложней, чем он думал месяц назад. Теперь он обманывал не только родителей, но и самого себя! Он взял ее за плечи, привлек к себе и поцеловал. Поцелуй был долгим. Руками он опустил ее руки и обнял ее за талию. Хэнк ощутил ее тело под шелком, почувствовав, как она сперва замерла от удивления, а потом стала мягкой и податливой. Он поцеловал пульс, бьющийся на ее шее, зная, что заставляет ее сердце биться быстрее. Это взволновало его, он понимал, что надо перестать, и знал, что не перестанет. Кольцо – первый знак этого, этот поцелуй – второй. Он приник к ней жадными губами, в нем вдруг вспыхнула догадка, что он с самого начала хотел только этого. И у него не было больше намерения отступать.

Наконец он разжал руки, и Мэгги отступила к стене, рот ее был снова готов к поцелую, веки тяжело опустились, пальцы все еще сжимали его рубашку; она медленно разжала их.

– Почему ты целуешь меня?

– Почему?

Потому, что он думал только об этом. С того самого момента, как впервые увидел ее, но теперь он не мог ей об этом сказать, ведь она считала, что он нанял ее.

– Я хотел, чтобы ты почувствовала себя замужем.

Это была, по крайней мере, не полная ложь.

– Понятно…

– Теперь почувствовала себя замужней дамой?

– Не совсем.

Он обхватил ее за шею.

– Наверно нам стоит продолжить?

– Ну нет, больше никаких поцелуев, – она оттолкнула его, – это деловое соглашение и, по-моему, ласки и поцелуи в него не входят.

Его глаза сузились:

– Мы всегда сможем пересмотреть условия контракта. Я мог бы, например, взять на себя оплату твоей медицинской страховки и сделать вклад в твою пенсию.

– Нет уж, спасибо…

– Хорошо, я увеличу твое жалованье на десять долларов в неделю, и ты сможешь есть столько яблок сколько влезет, – он усмехнулся, – или что ты обычно берешь?

Она захотела съездить ему по физиономии.

– Посмотрим, как ты засмеешься, когда приедут твои родители.

Действительно, через десять минут, когда все собрались в гостиной, никто не смеялся, особенно Хэнк.

– Мы уже поженились, и я не хочу еще церемонии.

– Это было бы новым подтверждением обетов, – сказала мать Хэнка Хелен. Это была представительная, со вкусом одетая и накрашенная женщина. Мэгги сразу полюбила ее, почувствовав ее открытость. Будь та послабей, непутевый сын довел бы ее до алкоголизма. Наверно поэтому, его женитьба была воспринята с облегчением. Единственное, что смущало, так это отсутствие официальности.

– Мы сами организовали бы домашний прием после церемонии.

– Спасибо за предложение, но я предпочитаю не повторять обетов, к тому же, они и так еще свежи, – проговорив это, Хэнк ссутулился на стуле, – да и Мэгги совсем не собирается ходить на приемы. Она хочет писать книгу.

– Нет, я не домоседка, мне нравятся приемы.

Гарри Мэллон посмотрел на невестку.

Он был совершенно не похож на своего сына и имел респектабельную внешность: идеально накрахмаленная рубашка, образцовый узел на галстуке, величественная осанка – все это выдавало в нем человека, привыкшего властвовать. Мэгги вообще сомневалась, что у Хэнка было с ним хоть что-то общее в характере. И, несмотря на это, между ними явно была довольно глубокая привязанность, хотя ясно, что они совершенно разные, подчас просто сводящие друг друга с ума люди.

Мэгги покачала головой:

– Тетя Китти умерла два года назад и отдала мне перед смертью свой дневник, в надежде, что я смогу придать ему литературную форму.

– Прекрасно, – сказала Хелен. Мэгги придвинулась к столу:

– Тетя Китти была очаровательной женщиной. Я провела дополнительные изыскания, и предварительный набросок уже готов. Теперь остается только написать книгу. При этих словах, она почувствовала уже привычный страх, который стал в последнее время преследовать ее при мысли о книге. Сможет ли она преодолеть его?

– И что это будет за книга? – полюбопытствовала Хелен. – Любовная история? Поваренная книга? Не удивляйтесь, я знала женщину, записывавшую в дневник рецепты.

Мэгги на мгновение задумалась.

– Она была деловой женщиной. Я опишу и ее жизнь, и ее карьеру.

– Деловая женщина – это интересно, – проговорил Гарри Мэллон, – и чем же, позвольте узнать, она занималась?

– Она была бандершей, – ответила Мэгги, глядя ему прямо в глаза.

Воцарилось молчание. В комнату вошла Элси с подносом.

– Кто хочет ватрушки? Я готовила их по специальному рецепту из книги гурманов. Ой, почему все замолчали?

Хэнк выразительно глянул на Мэгги:

– Можно тебя на минуточку?

Когда они оказались за дверью, он хлопнул себя ладонью по лбу.

– Чем я заслужил такое счастье? Из всех женщин Нью-Джерси выбрать будущую порнороманистку!

– Я не порнороманистка, я пишу о ее жизни: о том, какую роль играла она в иммигрантской общине, о том, что она вырастила ребенка, одной из первых купила сначала холодильник, потом машину, что она любила «Битлз», наконец!

– Еще расскажи мне, что там не будет секса…

– Конечно, в ней будет секс, но не он занимает меня, он только поможет полнее раскрыть эпоху.

– Эпоху расцвета бутлегерства и гангстеризма! Теперь на заеме смело можно ставить крест. Банк даже не поинтересуется, хороший ли урожай. А что-то тревожило меня буквально с той минуты, как я впервые увидел тебя.

– Зачем же ты тогда нанял меня?

– Ты была первой, к кому я обратился.

– Прекрасно, ты можешь найти себе еще одну, вторую жену.

Они уже кричали друг на друга, стоя буквально нос к носу.

– Черт возьми! Раз заключила сделку, будь добра, выполняй ее! – И неожиданно он привлек ее к себе и поцеловал. Поцелуй так сильно потряс их обоих, что стал единственным, что им казалось в этот момент нужным. Он едва успел отстраниться, как Элси вошла на кухню.

– Вы так шумите, что ваши голоса слышны в гостиной. Минут через пятнадцать жаркое будет готово. А сейчас отправляйтесь доедать ватрушки, а то без вас дело идет не слишком бойко. А я пока подам чего-нибудь выпить.

Через несколько минут мясо, картофельное пюре, тушеная морковь, также как и домашнее печенье и яблочный соус, уже красовались на столе.

– Я хотела бы посмотреть спектакль по телевизору, – сказала Элси, ставя на стол соусник и развязывая фартук, – на кухне еще есть пюре, на десерт – яблочный пирог, и не забудь подать к нему кофе и ванильное мороженое, – обратилась она к Мэгги.

– Ты могла бы остаться с нами посидеть.

– Извините, но у меня еще уйма дел. И она с явным сожалением оглядела оставляемое хозяйство в таких ненадежных руках Мэгги. – И проследи, дорогая, чтобы Хэнк съел кусок пирога, а то он забудет за разговорами.

В дверь постучали, и Мэгги пошла открывать.

– Линда Сью Ньюкомб, – отрекомендовалась стоявшая перед ней женщина. Это была невысокая блондинка.

– Ты обещал, что мы сегодня пойдем на танцы в ассоциацию фермеров, мы договорились месяц назад, я даже специально купила платье, – начала она прямо с порога наступать на Хэнка, потом, заметив его родителей, поприветствовала их вежливой улыбкой.

Хэнк ненавидел танцы и не мог припомнить, чтоб приглашал Линду Сью, но он терялся от ее привычки перескакивать с мысли на мысль без всякой логической связи. Стоило возблагодарить Бога, что теперь он женат, а то, в последнее время, его личная жизнь стала слишком бурной.

– Возможно, все еще уладится, правда Хэнк?

– Думаю, не уладится, так как я женился на прошлой неделе.

От удивления Линда Сью широко раскрыла глаза.

– Неужели?

– Знакомься, это Мэгги – моя жена.

Линда Сью подбоченилась:

– Ты собирался жениться на мне!

Тут уж пришла пора удивляться Хэнку, он плотно сжал губы:

– Я никогда об этом не говорил, это ты сама так решила.

– Останься пообедать с нами, – предложила Мэгги.

– Хорошо, я останусь.

Она взяла стул и села к столу.

– Я здесь оставалась обедать, когда еще была жива бабушка Хэнка. Она всегда звала меня составить ей компанию.

– Ты живешь неподалеку? – поинтересовалась Мэгги.

– Мои родители до сих пор живут рядом, – она взяла себе мяса и пюре, поэтому продолжения не последовало.

Родители Хэнка тоже молча смотрели в окно. Наконец Мэгги не выдержала и спросила:

– Скажи, а где ты живешь сейчас?

– Сейчас я живу в Гленвью, это тоже пригород, но относится к Бёрлингтону.

Снова раздался звонок в дверь, и Мэгги, извинившись, пошла открывать.

– Здравствуйте, я Холли Браун, – сказала женщина открывавшей дверь Мэгги. – Хэнк дома?

– Дома, проходите.

Холли Браун прошла в комнату, покосившись на Линду Сью, щедро расцеловавшись с Хэнком и поздоровавшись с его родителями.

– Когда я услышала, что ты вернулся, то решила навестить тебя, подумав, что ты мог бы зайти ко мне.

– Оставь, – проговорила Линда Сью, – Хэнк женился.

– Меня зовут Мэгги. Я его жена с прошлой недели. Может останетесь пообедать?

– Хорошо, если не помешаю, – и Холли повесила сумочку на спинку стула.

Мэгги достала еще один прибор, и, черт возьми, она чувствовала себя в этот момент настоящей женой, как не покажется это нелепо.

– Может мы ждем еще кого-нибудь? – спросила она у Хэнка. – Мне, наверно, надо пойти приготовить еще картошки?

Холли и Линда Сью переглянулись.

– Этот брак – такая неожиданность. Все женское население Скоджена охотилось за Хэнком несколько лет, – задумчиво проговорила Холли.

– Мы познакомились на семинаре в Ратджерсе, – сказал Хэнк.

– Да, это можно назвать любовью с первого взгляда.

– У Хэнка всегда любовь с первого взгляда, но она еще ни разу не заходила так далеко, – съязвила Линда Сью, подливая соус к картошке.

– Да, для меня этот дом полон воспоминаний. Когда я была маленькой, а мой отец работал, собирая на грузовике молоко в кооперативе, я часто приходила сюда на печенье с лимонадом. Потом мы обычно играли с Хэнком в монополию на ковре, потом Хэнк стал старше…

Холли сосредоточилась на мясе. Все присутствующие, кроме Мэгги, тоже уставились в свои тарелки. Хэнк нехотя пробормотал:

– Пришел серенький волчок, куснул Холли за бочок.

Линда повернула голову к Хэнку.

– А Бабба знает о женитьбе? – спросила Линда Сью.

– Нет, я еще не успел повидаться с ним после приезда.

– Баббе не понравится, если он узнает об этом последним.

– Кто такой Бабба, позвольте узнать? – спросила Мэгги.

И опять воцарилось молчание. На сей раз его прервала мать Хэнка:

– Бабба – его лучший друг, просто не верится, что Хэнк еще не рассказал тебе о нем.

В это время снаружи раздался визг тормозов и лай Горацио.

– Думаю, теперь мой черед открывать дверь, – проговорил Хэнк, направляясь в прихожую. Через несколько минут он вернулся в комнату, ведя перед собой двух женщин средних лет.

Мэгги едва не упала со стула – это были мама и тетя Марвина!

– Мама! Тетя Марвина! – она мигом очутилась в их объятиях.

– Мы были тут неподалеку и решили повидать тебя.

«Ничего себе неподалеку, – подумала Мэгги, – шесть часов езды. Впрочем, не все так плохо».

– Мама, тетя Марвина, мне хотелось бы представить вам моего мужа – Хэнка Мэллона, а также его родителей – Хелен и Гарри, а это – Линда Сью и Холли. Мы как раз объясняли всем, как мы познакомились с Хэнком, когда он прошлым летом был на семинаре в Ратджерсе.

– Думаю, для вас это тоже неожиданно, – сказала Холли, вонзая вилку в мясо.

Мама и тетя переглянулись.

– Мы только хотели сказать об этом. Не было даже времени на настоящую свадьбу в Польском зале. – И она погрозила дочери пальцем, но ворчание ее было явно притворным.

Хэнк тем временем поставил еще два прибора и принес из кухни еще два стула.

Начала, как всегда, мать.

– Да, Мэгги всегда была трудным ребенком, с детства с характером.

– Она всегда была себе на уме, – в унисон с ней подхватила тетя Марвина.

– Не хотела есть фасоль.

– Делала только то, что сама считала нужным.

Хэнк с любопытством наблюдал за смущением Мэгги. Ему хотелось узнать о ней побольше. Хотя обстановка была не самой подходящей, он все-таки спросил:

– Мэгги говорила, что в детстве была трудным ребенком.

– В детстве она была грозой Риверсайда, все мальчишки влюблялись в ее каштановые локоны и ходили за ней табунами. Но она не хотела иметь с ними ничего общего, – рассказывала Мейбл, – и если они не понимали слова «нет», то она могла добавить и кулаком.

– Мы думали, что она вообще не выйдет замуж, – сказала тетя Марвина.

– А помнишь, в девять лет она написала то ужасное слово на парадной двери Кэмпбеллской школы?

– То ужасное слово было вызовом, – сказала Мэгги, – потом я вернулась и сама стерла его.

– По-моему, слово так и не было стерто, администрации пришлось покрасить дверь, а мы вынуждены были заплатить за покраску.

«Да, Мэгги действительно непредсказуема», – подумал Хэнк. Он живо представил ее соседской девчонкой-сорванцом, она и сейчас, пожалуй, не слишком изменилась.

– И что же еще вытворяла Мэгги? – спросил Хэнк.

Мэгги сердито посмотрела на мать и на Хэнка.

– Я не думаю, что это будет интересно.

– Только не мне, – сказала Линда Сью.

– Я бы тоже не отказалась узнать больше, – поддержала ее Холли Браун.

– Очень вкусное мясо, – сказала Мейбл, – да и пюре без комков. Оказывается, чтобы научиться готовить, тебе надо было выйти замуж.

– Все это приготовила не я, а наша домохозяйка Элси.

– У вас есть прислуга? – удивилась Мейбл. – Но тогда объясни мне, чем ты здесь занимаешься целыми днями?

– Я пишу книгу о тете Китти.

– Зачем тебе это нужно? – спросила Мейбл. – Зачем тебе писать книгу, полную секса, ведь тетя Китти была… Ты знаешь, кем она была. И как я после этого покажусь в своем клубе на бинго?

Линда Сью от удивления подняла брови.

– Ты пишешь грязную книгу?

– Моя тетя была бандершей, – любезно ответила Мэгги Холли и Линде Сью, – я пишу книгу, основанную на ее дневнике.

– Что ж, здорово! Теперь Скоджен достоин быть нанесенным на карту, – с энтузиазмом произнесла Линда Сью.

Лицо Гарри Мэллона покраснело, а костяшки пальцев, сжимавшие вилку, побелели.

– Только через мой труп, – проговорил он.

Хелен похлопала мужа по руке.

– Не забывай, у тебя давление, тебе вредно волноваться.

Сама она, кажется, совершенно не волновалась, для нее самое страшное – детство и юность Хэнка – уже позади. Остаток ее дней обещал быть просто беззаботной прогулкой. Мэгги словно прочитала эти мысли у нее на лице. Хэнк заметил, как они обменялись взглядами, и усмехнулся:

– Я был не так уж плох.

– Милый, ты был «Наказанием Скоджена», – сказала Линда Сью.

«Наказание Скоджена», – сердце Мэгги отбивало мелкую чечетку, – похоже, что это так и есть. С кем я живу? – спросила она себя, и сама же ответила: – С самым сексуальным мужчиной!» Она вспомнила их сегодняшний поцелуй в прихожей и заверила себя, что это больше не повторится. Он был, очевидно, из тех мужчин, что коллекционирует женщин, как монеты или марки. Выгляни она в окно, перед ней, возможно, предстали бы еще сотни его женщин, подобно тем двум, сидящим за столом. Впрочем, воспоминание о том поцелуе было ей отнюдь не неприятно. Она почувствовала, как кровь прилила к ее лицу, и покосилась на Хэнка. Он внимательно наблюдал за ней и заметил, как она невольно покраснела. «Наказание Скоджена» умел понять состояние женщины, поэтому он и был «Наказанием Скоджена». Мэгги взяла себя в руки и, бросив на Хэнка многозначительно-предупреждающий взгляд, сказала:

– Теперь все это в прошлом, и я не допущу, чтобы подобное повторилось, не так ли, Хэнк?

– Точно так, теперь я под домашним арестом, – сказал Хэнк.

Невольная улыбка заиграла на губах Мэгги. Целых полгода он будет ее арестантом, и ей надо будет следить за исполнением приговора, что не так уж просто, учитывая его опыт в любовных делах. Ей придется сдерживать натиск мужчины не только искушенного, но и способного удовлетворить любой ее каприз. Правда, в Риверсайде ни один мужчина не мог похвастаться, что покорил ее, хотя желающих было хоть отбавляй.

Хелен Мэллон повернулась к ее матери и сказала:

– Звучит так, словно их брак заключен на небесах.

– Словно они удостоились друг друга, – добавила, не без ехидства, Линда Сью.

Последнее замечание прозвучало не слишком лестно, по крайней мере, по мнению Мэгги.

– Господи, ты сейчас – вылитый дедушка Тун, – сказала ей Мейбл. – У него точно так же блестели глаза, когда он гневался на какого-нибудь простака, который пытался задеть его.

– Да, – подхватила тетя Марвина, – он умел разрисовать обидчику физиономию, у него, надо признаться, был немного вспыльчивый характер.

Линда Сью широко раскрыла глаза.

– Черт возьми, надеюсь, ты не так вспыльчива, как твой дедушка? – Хэнк положил руку на плечо Мэгги.

– Не волнуйся, мы с Мэгги решили, что теперь, когда она замужняя женщина, она оставит все свои шуточки, правда, Мэгги? Ты у нас классная задира.

– Да? – изумилась Холли.

– Она – Королева задир штата Нью-Джерси.

Мэгги вскочила.

– Хэнк Мэллон, можно тебя на минуточку?

– Смотрите, у нее снова этот дикий взгляд. Держу пари, она собирается ударить его, – сказала Линда Сью.

– Задира? Задира?! – закричала Мэгги, едва они вышли из комнаты. Она схватила его за крахмальную сорочку. – Твои родители подумают, что я какая-нибудь хулиганка.

– Успокойся, я заставлю своих родителей поверить, что смогу помочь тебе исправиться, – увещевал ее Хэнк. – Да к тому же, кто всерьез посчитал тебя задирой?

– Пожалуй, ты прав, тут я погорячилась, – признала Мэгги.

Он обнял и слегка помассировал ей плечи.

– Ты слишком напряжена, нужно уметь расслабляться.

– Наверное, обед не так уж плох, а то я разнервничалась, глядя, как твой отец сжимает вилку.

– Точно, он всегда так делает, когда ест, – сказал Хэнк.

– Да, о сегодняшнем обеде можно сказать только хорошее: никто не напился до потери памяти, даже никого не замутило. Никто не потребовал расторгнуть брак. Моя мама рассказала не все случаи из моего детства, не показала и фотографий, где я с тарелкой фасоли на голове.

– Что случилось с твоей бровью?

– Ничего, это просто маленький нервный тик, – и она прижала руку к глазу. – Ну, вот, теперь твои родители будут знать, что у меня тик. Как ты думаешь, это не повредит делу?

В этот момент раздался шум. Из комнаты донесся голос тети Марвины:

– Да это же Флаффи, киска моя, что с тобой?

Мэгги стукнула себя в отчаянии кулаком по лбу.

– Я должна была оставить дверь спальни закрытой. А Горацио на улице?

– Нет, он под обеденным столом.

Они кинулись назад в комнату.

Горацио и Флаффи, не обращая внимания на присутствующих, буквально катались клубком. Наконец обезумевшая кошка вырвалась из лап Горацио и вспрыгнула прямо на спину Гарри Мэллону, а затем на стол, опрокинув при этом свечи на скатерть. Скатерть мгновенно вспыхнула. Хэнк едва успел схватить ее и кинуться вон из комнаты, оставляя за собой след из сожженной пищи и разбитой посуды. Все последовали за Хэнком и окружили костер, пылавший на заднем крыльце. Никто не мог оторвать взгляда от пламени, никто не произнес ни звука. Горели домашнее печенье, морковь, картошка, и последняя по списку, но не по значению, – говядина превращалась в пепел.

Так закончился первый семейный прием Хэнка и Мэгги Мэллонов. У Мэгги при виде костра возникло желание запеть скаутские песни или устроить хоровод. Она оглядела собравшихся: лица у всех были серьезные. Только Хэнк улыбался. Они посмотрели друг другу в глаза, и Мэгги почувствовала, что сердце ее забилось быстрее. Она не припоминала мужчину, смотревшего на нее такими глазами. И хотя он улыбался, взгляд его был жадным. Это был момент идеального взаимопонимания, встречи разума и эмоций, искреннее признание в возникшей между ними любви.