Текст книги "Наследство для двоих"
Автор книги: Джанет Дейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)
Неужели Рейчел всерьез полагала, что она станет водить ее и говорить: «Посмотрите направо… Посмотрите налево…» Неужели Рейчел считает ее такой дурой и полагает, что Эбби не раскусила ее намерений – отхватить солидный кусок Ривер-Бенда, а то и его весь? Она видела, как Рейчел скользнула за руль автомобиля и закрыла за собой дверь. Что ж, если она на самом деле так думает, то жестоко ошибается.
Эбби повернулась, чтобы направиться обратно к конюшням, и тут краем глаза заметила какое-то движение у ограды загона. Она думала, что это Бен, но, присмотревшись, увидела высокого темноволосого мужчину в светлой спортивной куртке и новеньких джинсах. Маккрей Уайлдер. Давно ли он здесь стоит? Мужчина проводил взглядом выезжавшую со двора машину Рейчел. Эбби вспомнилось, что, когда они беседовали на кладбище, Рейчел тоже там была.
– Мистер Уайлдер? Я и не слышала, как вы подошли. – Эбби удивленно смотрела на его угловатое лицо с агрессивно выступающими скулами и подбородком. Жесткое лицо, подумалось ей.
– Я так и понял. – Он неторопливо двигался по направлению к ней и, подойдя к тому месту, где еще минуту назад стояла Рейчел, остановился. – Если я не ошибаюсь, она – ваша сестра?
Теперь не оставалось сомнений относительно того, как много ему удалось подслушать.
– Вы разбираетесь в лошадях, мистер Уайлдер?
– Я могу безошибочно определить, где у них хвост, – улыбнулся он, вздернув усы.
– В разведении арабских лошадей термин «сестры» применяется к двум кобылам, родившимся от одного жеребца. Так вот, Рейчел Фэрр и я произошли от одного производителя.
Маккрей неторопливо изучал стоявшую перед ним женщину. Приметил он и влагу в ее глазах. Он на секунду нахмурился, поняв, что затронул больную тему. Внешне она выглядела такой спокойной и уверенной, что он не сразу заметил внутреннего напряжения, от которого трепетало все ее тело. Теперь он видел, как плотно сжаты ее губы, как натянулась кожа на скулах…
– Извините, судя по всему, я наступил на вашу больную мозоль.
– Причем каблуком, – резко ответила Эбби.
– Откуда мне было знать! – буркнул он, встретившись с ней взглядом и не отводя глаз до тех пор, пока она не потупилась первой.
– Разумеется, – ворчливо согласилась женщина.
Маккрею почудилось, что она не прочь затеять с ним перепалку и превратить его в козла отпущения для скопившегося внутри нее гнева. Однако стычка с дочерью Дина Лоусона никоим образом не входила в его планы.
– Чем могу служить, мистер Уайлдер? Надеюсь, вы объявились здесь не только для того, чтобы подслушивать чужие разговоры?
– Я приехал, чтобы повидать вашу мать.
– Она в доме.
– Я так и думал, но боялся, что, может быть, у нее сейчас другие посетители, вот и подошел сюда, чтобы узнать. А тут – вы.
Помимо своей воли Эбби поверила этому мужчине.
– Я как раз собиралась домой, чтобы переодеться к ужину. Если хотите, пойдемте вместе.
– Благодарю вас, с удовольствием.
11
– Мама, – позвала Эбби, войдя в холл. Следом за ней шел Маккрей. Она уже забыла, как это – ощущать рядом с собой мужчину, время от времени – конечно же, случайно – соприкасаться с ним локтями. Когда же в ней умерла эта чувствительность? За годы брака с Кристофером? Неужели она до такой степени воспринимала присутствие мужчины как должное, что перестала его замечать? Скорее всего привычка притупила чувства, решила Эбби. Практически все мужчины, с которыми она встречалась – и до замужества, и несколько раз после, – были ее давними знакомыми. Возможно, именно поэтому рядом с Маккреем она чувствовала себя иначе? Она не знала о нем ровным счетом ничего: ни историю его жизни, ни вкусы, ни тем более то, как он целуется. Надо же, внутренне улыбнулась Эбби, при той сумятице, которая царит сейчас в ее голове, она умудряется думать даже об этом! Однако разнообразие, которое внес в ее жизнь этот человек, было ей приятно.
– Мама, тут кое-кто хотел бы тебя видеть.
Она провела гостя в гостиную.
Прежде чем посмотреть на Бэбс, Маккрей окинул взглядом комнату, и это не укрылось от Эбби. Ей даже показалось, что, несмотря на его видимое равнодушие, он заметил все до мелочей. Вряд ли эти внимательные темные глаза хоть что-то упустили.
Интересно, нравится ли ему здесь, подумала Эбби, но тут же едва не прыснула от смеха. Какое это имеет значение – ведь это же ее дом, а не его.
– Я не имел удовольствия встречаться с вами раньше, миссис Лоусон. Мое имя – Маккрей Уайлдер, – проговорил гость, обмениваясь рукопожатиями с ее матерью.
– Рада с вами познакомиться, мистер Уайлдер, – приветливо ответила вдова, незаметно адресовав дочери вопросительный взгляд.
– Увидев вас воочию, должен признаться, что фотография, которую ваш супруг держал на столе в своем кабинете, значительно уступает оригиналу.
– О, теперь я вижу, что вы – настоящий техасец, – рассмеялась Бэбс, просияв от комплимента. – Только уроженец нашего штата может рассказывать подобные сказки, сохраняя при этом совершенно серьезный вид.
– Это чистая правда, уверяю вас, – также улыбнулся Маккрей.
– Своей улыбкой вы окончательно выдали себя. – Жестом руки Бэбс указала на диван и кресла: – Устраивайтесь, мистер Уайлдер. Джексон! – В арочном проеме возник как всегда вальяжный Джексон с подносом в руках. На подносе стояли бокалы с охлажденным чаем. – А, вот и вы. И даже напитки успели приготовить!
– Да, мэм. Я услышал, как в дом вошли этот джентльмен и мисс Лоусон. – Он поочередно остановился перед каждым, чтобы гость и обе хозяйки взяли с подноса бокалы, затем спросил: – Будут ли еще какие-нибудь распоряжения?
– Нет, Джексон. Спасибо.
После того, как чернокожий дворецкий вышел из комнаты, все трое расселись. Эбби с матерью уютно устроились на диване, обитом бархатом с синими цветочками, Маккрей, галантно подождав, когда сядут женщины, опустился на резное кресло. Ручки кресла были вырезаны в виде изогнутых лебединых шей, их распущенные крылья опускались вниз, образуя боковины кресла. Эбби обратила внимание на то, что Маккрей смотрится в этом кресле немного нелепо. С широкими плечами и узкими бедрами, он выглядел слишком мужественно, чтобы соответствовать этому шедевру мебельного искусства. Помнится, еще ее дедушка, также крепко скроенный, называл эти два кресла «насестами» и говорил, что чувствует себя в них крайне неудобно, что, впрочем, не мешало ему на них сидеть.
– Вы знали Дина? – первой начала разговор Бэбс.
– Не очень хорошо. Наши с ним отношения были чисто деловыми. – Маккрей уселся поудобнее. Он скрестил ноги и повесил шляпу себе на колено. – Он помогал мне в осуществлении моего проекта.
– Вы также разводите арабских лошадей? – Бэбс сделала эту догадку, основываясь на том, что он был одет в джинсы, ковбойские сапоги и шляпу, хотя это и была типично техасская одежда.
– Мистер Уайлдер занят в нефтяном бизнесе, – вмешалась Эбби. – Он – один из тех самых «диких котов». – По ее мнению, Маккрею идеально подходил образ вольного нефтяника – игрока по натуре с остро отточенным чутьем.
– Не совсем так, – мягко поправил Уайлдер, посмотрев в ее сторону. – Я занимаюсь бурением скважин по контрактам.
– Тогда каким же образом вы были связаны с моим отцом?
– Откровенно говоря, я надеялся, что он рассказывал вам об этом, мисс Лоусон.
– Чтобы Дин рассказывал нам о своих делах? – округлила глаза Бэбс. – Да мы в этом полные невежды. Эбби заметила разочарование, промелькнувшее во взгляде мужчины, однако оно тут же исчезло. Видимо, он ожидал совсем другого ответа.
– Что же это за проект, в котором папа вам помогал? – с возросшим любопытством Эбби подалась вперед.
Маккрей, похоже, колебался, решая, насколько откровенным он может с ней быть, или… сомневаясь, поймет ли она его объяснения.
– С помощью своего друга-программиста я разработал одну программу. Не вдаваясь в технические подробности, скажу вам только, что с ее помощью оператор бурения может точно определять, какого рода бурильная жидкость лучше всего сработает в данной скважине.
– Вы имеете в виду «грязь»?
– Именно, – улыбнулся Маккрей. – В индустрии «грязи» имя Лоусонов давно стало легендарным. Я не раз слышал, как ее ветераны рассказывали о вашем дедушке.
– Да, Р.-Д. был человеком незаурядным, – вздохнула Бэбс, и взгляд ее ностальгически затуманился. – Он на мелочи не разменивался. Любил все большое – по-техасски большое. Он и этот дом наполнял жизнью. Нет, Р.-Д. не был шумным, хотя временами его голос и громыхал подобно грому. По его словам, такая привычка выработалась у него еще с молодости, когда на нефтепромыслах из-за невыносимого шума приходилось кричать во все горло. Но в те моменты, когда он находился дома, на каждого нисходило умиротворение. За ним, как за каменной стеной, можно было не сомневаться, что все будет в порядке. Он решал все проблемы. – Бэбс умолкла и снова вздохнула. – Я всегда думала: какой позор, что Дин продал отцовскую компанию. Р.-Д. столько работал, чтобы создать ее, а затем так ею гордился! Ваша семья тоже занимается нефтяным бизнесом, мистер Уайлдер?
– Мой отец, как и я, занимался бурением по контрактам. Он родился на принадлежавшей нашему семейству ферме в районе Пермиан-Бэйсин, к западу от Абилейна. Именно там нас настигла нефтяная лихорадка.
Маккрей предпочел не упоминать, что впоследствии, когда разразилась Великая депрессия, ранчо пошло с молотка, а отец был вынужден хвататься за первую попавшуюся работу. Не стал он рассказывать и о собственном детстве. По меркам Лоусонов, оно могло бы рассматриваться как тяжелое. Его мать умерла, когда Маккрею еще не исполнилось трех лет, и после этого отец повсюду возил его с собой. Мальчик жил в палатках, играл в ямах с «грязью» и питался вместе с рабочими-буровиками. Техас, Арканзас, Оклахома, Канзас, Вайоминг, Луизиана – он посещал школы в каждом из этих штатов, а когда ему исполнилось двенадцать, начал работать на нефтепромыслах. После того как Маккрею стукнуло восемнадцать, отец сделал его своим полноправным партнером и изменил надписи на их грузовиках. Теперь они гласили: «УЙАЛДЕР И СЫН. БУРОВЫЕ РАБОТЫ». Вдвоем они собирались развернуться как следует. Джон Томас Уайлдер был ему не просто отцом. Он также являлся его партнером и другом.
– Ваш отец… – Эбби замешкалась, не зная, как закончить фразу.
– Он умер. Погиб во время страшной аварии, случившейся во время бурения скважины несколько лет назад.
Тринадцать лет назад, если быть более точным. Уайлдер постарался, чтобы голос его оставался по-прежнему бесстрастным и не выдал тех горьких чувств, которые он испытывал каждый раз, вспоминая об этом. Прошлое нужно держать под замком. Отхлебнув из бокала, он поднял его и проговорил, обращаясь к вдове:
– Прекрасный чай, миссис Лоусон. Некоторые делают его чересчур сладким, а у вас он – как раз то, что надо.
Эбби невольно заметила, как, держа бокал, он оттопыривает мизинец. Эта деталь шокировала ее, поскольку подобная манерность никак не вязалась с мужественным обликом этого человека.
– Секрет заключается не в количестве сахара, который вы кладете в чай, а в том, сколько лимона вы туда выдавливаете, – охотно поделилась Бэбс. – Тогда при всей его сладости вы чувствуете приятную горчинку.
– Так говорил дедушка, объясняя, что он любит в женщинах, – заметила Эбби, подумав, что вспомнить об этом ее заставило созерцание Маккрея.
– Видно, ваш дедушка знал толк в этих делах. – Говоря это, Маккрей не сводил взгляда с Эбби. Интересно, подумалось ей, имел ли он в виду именно ее или это просто являлось вежливой репликой? Она уже не раз слышала упреки в связи с тем, что у нее слишком острый язык. Действительно, только что, рядом с конюшнями, она повела себя с ним не самым лучшим образом.
Снова оттопырив мизинец, Маккрей допил остатки чая.
– Благодарю вас за то, что уделили мне время, миссис Лоусон. Не стану больше вас задерживать. – Он поставил бокал на столик, взял шляпу и поднялся. Движения его были легкими и плавными. – Еще раз спасибо. В том числе и за чай.
– Что вы, мистер Уайлдер, это вам спасибо. – Бэбс тоже встала и протянула гостю руку. Он взял ее и задержал в своей ладони.
– Я также хотел выразить вам самые искренние соболезнования в связи с кончиной вашего мужа.
– Благодарю вас. – Ее голос слегка дрогнул.
– Сиди, мама, я провожу мистера Уайлдера, – проговорила Эбби.
– Не стоит беспокоиться, – повернулся к ней Маккрей.
– Ничего страшного, – пожала она плечами. – Вы оставили машину возле конюшен, а мне все равно туда идти.
Наконец они вышли из дома. Спускаясь по ступенькам крыльца, Эбби заметила, что на лице Уайлдера появилось крайне озабоченное выражение.
– Вы так и не рассказали, каким именно образом мой отец вам помогал.
Уайлдер посмотрел на женщину отсутствующим взглядом. Казалось, его мысли витают где-то далеко.
– Он говорил, что, возможно, вложит в мой проект некоторую сумму, но в основном речь шла о том, что ваш отец познакомит меня с теми, кого это заинтересует в первую очередь. Хоть он и вышел из этого бизнеса, у него по-прежнему оставались обширные связи в среде нефтепромышленников. Поэтому я к нему и обратился.
– Не понимаю, – наморщила лоб Эбби. – Зачем вам понадобились его связи?
– Все, что у меня сейчас есть, это пробный экземпляр оборудования, годный лишь для того, чтобы запатентовать изобретение. Но этого недостаточно. Необходимо построить работающие образцы, провести испытания… Сам я не способен ни создать их, ни тем более продвинуть на рынок. У меня для этого нет ни денег, ни возможностей.
– Так что же вы намерены предпринять? Продать своей патент?
– Только в крайнем случае. Это же мое дитя. Я работал над его созданием многие годы и не хочу выпускать его из рук, если только меня не вынудят к этому обстоятельства. – Уайлдер неопределенно пожал плечами, пытаясь не выказать своего раздражения. Он снова оказался в начале пути. Переговоры с Дином Лоусоном оказались пустой тратой времени. Предстояло начинать все сначала. Маккрей уже стал задумываться, не бросить ли все это к чертовой матери.
– Дедушка всегда говорил: «Хьюстон привлекает людей, которые привыкли добиваться своего. Ничто не может им помешать». Значит, вы приехали туда, куда нужно, – улыбнулась Эбби, стараясь подбодрить Маккрея.
– Может, и так. – Маккрей не мог отвести глаз от ее губ: красивый изгиб, их мягкая полнота и теплота улыбки.
В первый раз, когда они встретились в кабинете ее отца, он заметил это странное сочетание удивительных синих глаз и густых темных волос. Обычно красивые женщины с хорошей фигурой не оставляли Уайлдера равнодушным, но в тот раз Эбби не понравилась ему. Она показалась капризной ломакой – избалованной и насквозь фальшивой, с пустой душонкой, скрывавшейся за прекрасным фасадом. Во время похорон Дина Лоусона он увидел, что Эбби может быть беззащитной, а теперь и вовсе стал сомневаться в правильности своих первоначальных оценок. Может, он был не прав на ее счет? Может, она вовсе не такая испорченная и избалованная женщина, за которую он принял ее поначалу?
– Ну и что вы намерены делать теперь? – спросила Эбби.
– Начинать все с нуля.
– Не торопитесь. Не исключено, что я найду кое-кого, с кем вы могли бы обсудить свой проект. – Первым, о ком она вспомнила, говоря эти слова, был Лейн Кэнфилд. – Для начала я сделаю несколько звонков, а там видно будет. Где вас можно найти?
Маккрей вынул из кармана какую-то визитную карточку и нацарапал на ее обратной стороне телефонный номер.
– Вот, – сказал он, протягивая карточку Эбби, – можете звонить по этому телефону. Не обращайте внимания на имя, которое стоит на карточке.
– Что же это за номер?
– Телефон буровой, которая находится к югу отсюда, в округе Бризория. Там меня можно найти в любое время суток.
– А дома вас, что же, не бывает?
– Это и есть мой дом. Когда мы начинаем сверлить очередную дырку в земле, я нахожусь на буровой круглые сутки, – пояснил он, искоса поглядев на Эбби. – Вы когда-нибудь видели нефтяные вышки в действии?
– Много раз. Мы же живем в Техасе! Впрочем, – с притворным сожалением добавила Эбби, – должна признаться, что видела я их только с дороги, когда проезжала мимо.
– Для жительницы Техаса, да еще внучки Р.-Д. Лоусона это непростительный пробел в образовании, – подхватил ее тон Маккрей.
– Не могу с этим не согласиться, – легко кивнула Эбби. Она испытывала непонятное возбуждение, находясь рядом с этим мужчиной, и впервые за долгое время чувствовала себя ожившей. «Интересно, что сейчас ощущает он?» – думала Эбби. Однако лицо Маккрея было непроницаемым. Как когда-то и у Р.-Д., оно выражало только то, что приказывал ему хозяин.
– Если хотите, мы можем восполнить этот пробел с помощью экскурсии.
– И с вами в качестве гида?
– Разумеется. Если вы не будете заняты завтра после полудня, подъезжайте на буровую, и я покажу вам, что к чему. – Пока они шли к его пыльному грузовичку черного цвета, он подробно объяснил ей, как туда добраться. – Вышка видна с дороги, так что мимо вы не проедете.
– Что ж, в таком случае, увидимся завтра.
Уайлдер кивнул, забрался в кабину и захлопнул дверь, а когда двигатель машины заурчал, поднял один палец в шутливом прощальном салюте. В ответ Эбби качнула головой. Грузовичок тронулся задним ходом, а затем развернулся и покатил к воротам.
– Еще один посетитель? – раздался сзади голос Бена Яблонского. Эбби вздрогнула и обернулась. За шумом мотора она не услышала, как он подошел.
– Ага, – рассеянно ответила она, глядя на облако пыли, поднятой уезжающим грузовичком, и только потом поняла, кого подразумевал Бен.
– Значит, ты ее видел, – констатировала она.
– Да.
– Как ты думаешь, зачем она сюда приехала?
– Может, из любопытства?
– Может быть. – Однако Эбби сомневалась, в том, что это действительно было так. У нее снова появилось то же тревожное чувство, что и прежде – будто ее миру угрожает какая-то опасность. Мрачное настроение и внутренняя напряженность были тут как тут. – Пойду проведаю Ривербриз, – угрюмо проговорила она и направилась в сторону конюшен.
* * *
С тех пор как в этих местах из-под земли забили фонтаны «черного золота», все здесь неузнаваемо переменилось. Из захудалого поселка Хьюстон превратился в город, более того – в центр нефтяной промышленности с внутренним портом, нефтеперегонными и нефтехимическими заводами. Благодаря техническим и научным достижениям стало возможным использование передовых технологий и оборудования, а контроль со стороны государства и борцов за чистоту окружающей среды уменьшил выбросы и загрязнения, вследствие чего поднялись цены на конечный продукт. Рост спроса и отмена государственного контроля над ценами на нефть и природный газ привели к тому, что в 1980 году мировые цены на сырую нефть взлетели и превысили тридцать долларов за баррель. Это был еще не предел. Эксперты обещали, что в будущем цены подскочат еще выше – до пятидесяти, шестидесяти, а может, и семидесяти долларов за баррель.
Лишь одно оставалось неизменным – та роль, которую играли в этом бизнесе независимые нефтедобытчики, или же «дикие коты». В попытках разведать новые залежи «черного золота» они по-прежнему бурили большинство пробных скважин – почти в девять раз больше, нежели все крупнейшие нефтяные компании вместе взятые. Восемьдесят процентов запасов природного газа, открытых на территории Соединенных Штатов, также являлись заслугой «диких котов». Однако практически никто из них не решался принимать на свой счет все расходы по пробному бурению. Они старались уменьшить риск неудачи, разделив его с кем-нибудь еще. «Дикие коты» заранее продавали проценты от возможной прибыли другим таким же независимым искателям или крупным компаниям, владельцам земли или бурильщикам по контракту, а то и всем сразу, уступали часть прав на потенциальную прибыль частным инвесторам. Успех улыбался только тем, кто играл расчетливо и осторожно.
Пусть Маккрей Уайлдер скромно называл себя «бурильщиком по контракту», но Эбби понимала, что на самом деле это было не так. В свое время она достаточно наслушалась разговоров между своим бывшим мужем и его папашей-банкиром и знала, что большинство финансовых компаний весьма неохотно давали деньги темным лошадкам. Прежде чем финансировать того или иного «дикого кота», они желали подробно ознакомиться с его послужным списком и выяснить, насколько крепки его позиции на данный момент. Что же касается Маккрея, то со своими доходами, оборотом и опытом он, пожалуй, мог считаться «диким котом» номер один.
Странно, думала Эбби, почему он сознательно принижает свой успех? И это при том, что «дикими котами» с гордостью именовали себя все кому не лень – начиная с тех, кто занимался рассылкой товаров почтой, и заканчивая мелкими брокерами. Нет, этот человек определенно заинтересовал ее.
В какую бы сторону ни повернула голову Эбби, ее взгляду неизменно представала одна и та же картина: повсюду бескрайнее небо, раскинувшееся над ровными просторами засеянных полей. Лишь изредка этот плоский, словно тарелка, ландшафт нарушался приземистым фермерским домиком, стоявшим в тени одинокого дерева. Низко в небе прострекотал сельскохозяйственный самолет, опылявший рисовое поле. Обогнав красный «Мерседес» Эбби, «кукурузник» выпустил белесую струю пестицидов и резко взмыл вверх. Пилот помахал Эбби рукой. К своему огорчению, он так и не успел толком рассмотреть сидевшую за рулем машины темноволосую молодую женщину в летнем красном платье с открытой спиной, перехваченном поясом из легких серебряных колечек, и сандалиях из кожи ящерицы.
Все еще задумчиво улыбаясь, она ответно махнула рукой лихачу-летчику и снова нажала на газ. Машина мчалась мимо поля, на котором ритмично двигались помпы, выкачивая сырую нефть из уже законченных скважин. Повернув голову, Эбби оглядела горизонт справа от себя. Если Маккрей правильно объяснил ей дорогу, железный скелет буровой вышки должен появиться с минуты на минуту.
И вот, примерно в миле от шоссе, показалась ее верхушка. Эбби притормозила, чтобы не пропустить ответвление дороги, которое приведет ее прямо на буровую площадку. Через четверть мили она увидела его и, съехав с шоссе, двинулась по направлению к маячившей в отдалении вышке.
Вокруг нее было припарковано с полдюжины автомобилей. Эбби остановила свой «Мерседес» прямо рядом с черным пикапом Маккрея. Выбравшись из машины, она огляделась и хлопнула дверью, но этот звук потонул в ровном гудении дизельных моторов. Неподалеку суетились несколько рабочих, но никто из них даже не заметил ее появления. Когда она ехала по дороге в своем авто с откидным верхом, Эбби обдувала тугая струя воздуха, теперь же жара показалась ей невыносимой. Она заправила волосы за уши и порадовалась, что, выезжая из дома, надела на лоб упругую ленту, не позволявшую поту стекать на глаза.
Эбби перевела взгляд на стоявший поблизости административный вагончик, и в тот же момент из его двери вышел Маккрей, одетый в серо-зеленые резиновые сапоги и строительную каску. Следом за ним появился еще один мужчина, одетый в повседневную одежду – цветную рубашку и коричневые брюки, – но с такой же обязательной каской на голове.
– Добрый день. – Эбби подошла к Маккрею и вопросительно посмотрела на его спутника. – Я не вовремя?
– Наоборот, – ответил Уайлдер и представил ее второму мужчине. Тот оказался представителем нефтяной компании, по заказу которой Маккрей производил бурение. – Чак, как и я, живет на буровой площадке, – пояснил Маккрей, ткнув пальцем в стоявший позади вагончик. – Я обещал мисс Лоусон устроить экскурсию по буровой.
– Добро пожаловать, – приветливо отозвался Чак. – Любой, кто имеет хотя бы отдаленное отношение к нефтяному бизнесу, не мог не слышать о вашем дедушке. Сюда, пожалуйста. – Сняв с головы защитную каску, он протянул ее Эбби. – Возьмите, она вам понадобится.
– Спасибо. – Как и все здесь, женщина была вынуждена говорить громче обычного из-за непрекращавшегося шума.
Маккрей подогнал ремешок каски по ее размеру, и они двинулись вперед. Сначала он подвел Эбби к ямам со знаменитой «грязью», показав ей вязкую серо-коричневую массу, ставшую фундаментом благосостояния ее семьи, объяснив, каким образом она закачивается в скважину и действует.
Очень многое из его объяснений Эбби просто не могла понять. Затем Маккрей представил ее буровому инженеру, и тот, узнав, что говорит с внучкой Р.-Д. Лоусона, пустился в такие хитроумные технические подробности, что у нее окончательно пошла кругом голова.
– Вы произвели на него неизгладимое впечатление, – шутливо заметил Маккрей, когда они направились к ступенькам, ведущим на буровую платформу. – Он еще полгода будет рассказывать всем и каждому, как растолковывал современную технологию бурения внучке самого Р.-Д.
– Жаль только, что я не поняла ни слова из его объяснений.
У подножия лестницы Маккрей остановился и пропустил гостью вперед. Когда же Эбби поднялась по узкой лестнице, ее верхняя губа была усеяна бисеринками пота. Со всех сторон на нее были устремлены любопытные взгляды бурильщиков. Она подождала Маккрея, и тот снова пошел впереди.
– Должен вас предупредить, что пол здесь довольно грязный, – извиняющимся тоном проговорил он. – В «конуре» должна быть запасная пара сапог.
Неподалеку от лестницы, по которой они только что поднялись, находилась маленькая бытовка. Зайдя в нее, Маккрей снял с гвоздя такие же серо-зеленые резиновые сапоги, как и у него самого, и протянул их Эбби.
– Это, конечно, не самый поледний крик моды, но, по крайней мере, не перепачкаетесь.
С первого взгляда на сапоги было видно, что они для нее чересчур велики и высоки, однако Эбби все же надела их и завернула голенища. Сейчас она чувствовала себя клоуном в мешковатой одежде и чудовищных ботинках. Судя по лукавому огоньку в глазах Маккрея, именно так она и выглядела.
Однако ее проводник оказался полностью прав: пол платформы вокруг скважины был густо заляпан сероватой грязью. Сейчас был один из тех моментов, когда здесь царило затишье. Маккрей познакомил ее с прорабом, который из своей маленькой кабинки управлял буром и присматривал за всеми остальными рабочими на платформе. Кроме того, им встретилась парочка помощников главного бурильщика. В стародавние времена их называли «натертыми шеями».
По ходу дела Маккрей пытался объяснить ей предназначение различных механизмов и то, как ими управлять. В его речи то и дело мелькали жаргонные словечки нефтяников: «обезьянья палуба», «кошачья голова», «крысиная нора», «мышиная норка», «кошачий лаз» и так далее. Под конец растерявшаяся Эбби уже не понимала, где находится – то ли на буровой площадке, то ли в зоопарке.
Когда они наконец спустились по лесенке и снова оказались на земле, ее голова гудела от беспрерывного шума, жары и непонятных объяснений. Почувствовав, как ладонь Маккрея легла между ее лопаток, она обернулась, думая, чем же провожатый хочет удивить ее на сей раз. Однако он жестом показал в сторону вагончика, и Эбби с радостью направилась туда.
Дверь открылась, и, ощутив благословенную прохладу воздуха, шедшую из кондиционера, она почти вбежала в трейлер, а затем остановилась и с наслаждением сняла раскалившуюся каску и насквозь промокшую ленту с волос. Эбби тряхнула головой, и влажные спутавшиеся волосы рассыпались по ее плечам. Маккрей закрыл за собой дверь, и шум буровой стал гораздо глуше, зато на столе затрезвонил телефон. Эбби отступила в сторону, чтобы хозяин смог снять трубку.
– Буровая компания Уайлдера.
Пока Маккрей разговаривал, Эбби расстегнула «молнию» на сапогах и огляделась. Обстановка здесь была поистине спартанской. У стены позади письменного стола находилась пара железных ящиков для документов. Вдоль противоположной стены стоял потертый диван. Обитые досками стены были пусты, если не считать фотографии в рамке на одной из них.
– Да, Ред, подожди секундочку. – Закрыв трубку ладонью, Маккрей проговорил, обращаясь к своей гостье: – Даже не знаю, чем вас и угостить. Там, за дверью, маленькая кухонька, но кофе в кастрюле, наверное, уже превратился в сироп. Если хотите сварить свежий – милости прошу. В холодильнике – пиво, в буфете – растворимый чай. Угощайтесь.
– Спасибо. – Эбби вылезла из громоздких резиновых сапог и повесила их на спинку одного из стульев. Она чувствовала, как одежда противно прилипает к телу.
Ощущая, как мелко вибрирует под ногами пол вагончика, Эбби подошла к приоткрытой двери в маленькую кухоньку и распахнула ее. Вдоль одной стены располагались шкафы и раковина, напротив них стоял холодильник, а остальное пространство занимали стол и два стула. Из кухни вела еще одна дверь, и Эбби, не удержавшись, заглянула внутрь. В крошечном отсеке она увидела смятую постель, шкаф для одежды, а рядом – последнюю дверь, ведущую в ванную. Эбби поняла, что Маккрей не шутил, говоря, что живет на буровой площадке.
Вернувшись в кухню, она сделала два стакана чаю со льдом, добавила в них сахар и пошла обратно. Принимая бокал из ее рук, Маккрей благодарно улыбнулся и, сделав большой глоток, продолжал говорить по телефону.
Потягивая из своего бокала, Эбби внимательнее присмотрелась к фотографии на стене. С нее смотрел Маккрей, только гораздо моложе, чем сейчас, и без усов. Эбби поразила разница между изображением и тем человеком, которого она видела перед собой. Вместо знакомого ей ленивого взгляда в темных глазах застывшего на снимке Маккрея прыгали веселые искорки. Черты лица были такими же правильными и строгими, но еще не успели загрубеть. Морщинки еще не появились. Глядя на молодого Маккрея, она не замечала решимости и жесткости в его облике. Он явно считал, что ухватил весь мир за хвост и может сделать с ним что угодно.
Заинтригованная, Эбби перевела взгляд на старшего мужчину, которого обнимал за плечо Маккрей. На его огрубевшем от непогоды лице тоже была гордая улыбка, но в глазах скрывалась усталость. Эбби заметила сходство между обоими мужчинами и поняла, что старший, должно быть, отец Маккрея. С первого взгляда было видно, как много они значат друг для друга. Внезапно Эбби почувствовала легкий укол зависти и боль от воспоминания о ее собственной утрате, заключавшейся не только в смерти отца, но и последовавшем за ней горьком открытии и разочаровании.
– Ладно, обсудим все это позже, Ред. – Маккрей повесил трубку и встал со стула, который в ответ жалобно скрипнул. Эбби продолжала смотреть на снимок. Ей требовалось некоторое время, чтобы подавить комок, нежданно подступивший к горлу.
– Это ваш отец? – Она указала на портрет рукой, в которой держала бокал, и кубики льда глухо звякнули.
– Да. Этот снимок был сделан за месяц до его смерти.
Маккрей сделал еще один глоток и отвернулся от стены, где висела фотография. Эбби вновь обратила внимание на то, что он говорит об отце – даже о его смерти – совершенно бесцветным голосом. Вероятно, он не любил распространяться на эту тему.
