Текст книги "Аргентинское танго (Игра до победы)"
Автор книги: Джанет Дейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
Глава 25
– После того как Триша уезжает, дом всегда кажется таким тихим, – заметила Лес, садясь на стул, который выдвинул для нее Рауль. – Вот уж два дня, как она отбыла, а я все еще ожидаю, что она вихрем ворвется в комнату, тараторя со скоростью пулемета.
– Извините, Лес… – Эмма Сандерсон остановилась в дверях столовой, как заметил Рауль – прямо под омелой. – На телефоне мистер Карстэрз из банка. Он хотел бы поговорить с вами. Сказать ему, чтобы он позвонил после ленча, или вы подойдете к телефону сейчас?
– Я поговорю с ним. Все равно мы ждем Роба. – Лес встала из-за стола и последовала за Эммой в гостиную.
Оставшись за столом один, Рауль развернул салфетку и положил ее на колени. На столе стоял кувшин с чаем. Рауль налил немного чаю себе в стакан. Услышав шаги, он поднял глаза. В комнату вошел Роб. Рауль рассеянно смотрел, как тот идет к своему стулу.
– Где Лес? – Роб остановился возле него.
– Говорит по телефону.
Рауль заметил, что лицо у юноши заметно похудело, и он вспомнил, как часто тот пропускал обеды или ел очень мало. Ему приходилось встречать людей, которые регулярно применяли кокаин. Те тоже теряли вес и мало спали. Стимулирующее действие наркотика заглушает голод и усталость.
– На что вы так смотрите? – требовательно спросил Роб, усевшись на свое обычное место.
– Ни на что. – Рауль поднял стакан и отпил чая.
– Что это значит?
– Это ничего не значит, – спокойно ответил Рауль.
За пределами тренировочного поля между ними всегда возникала напряженность.
– Ну тогда прекратите пялиться. Разве ваша мамаша не учила вас, что неприлично глазеть на людей? – Роб резко встряхнул салфетку и положил ее себе на колени.
– Должно быть, я забыл.
– Я понимаю, о чем вы думаете. Но со мной все в порядке. Работа и удовольствие у меня идут отдельно, – коротко сообщил ему Роб. – Так ведь мы договорились, помните?
– Я помню, – с легким ударением произнес Рауль. Роб собирался что-то ответить, но глянул за спину
Рауля и умолк. Послышались шаги Лес. Когда она вошла в столовую, Рауль заметил на лице ее легкую тревогу.
– Это был мистер Карстэрз, вице-президент банка. – Она внимательно вглядывалась в лицо сына. – Роб, он звонил потому, что встревожился, когда ты вчера снял со своего счета большую сумму.
– Ну и что с того? – вызывающе осведомился Роб. – Какая ему забота, много я денег снял или мало? Не его ума дело – звонить тебе. Это мои деньги. Я могу делать с ними что хочу.
– Конечно, можешь. Дело просто в том… как сказал мистер Карстэрз, десять тысяч долларов – слишком крупная сумма, чтобы носить ее с собой. Роб, что ты собираешься делать с такими большими деньгами?
– Эй, – присвистнул он, – что такое? Ты собираешься проверять меня?
– Нет, не собираюсь. Я просто не понимаю, зачем тебе понадобились десять тысяч долларов наличными?
Роб, разгорячившись, отодвинул стул от стола и швырнул салфетку на тарелку.
– На тот случай, если ты забыла, на носу Рождество. Тебе даже в голову не пришло, что я собираюсь купить подарки.
– За наличные? – стояла на своем Лес. – Бога ради, Роб, у тебя есть и свой кредит в магазинах, и свои кредитные карточки. Ты можешь выписать чек за любую вещь, которую тебе захочется купить. Глупо носить с собой так много наличности.
– Это мои, черт побери, деньги! И если я хочу носить их наличными, это мое дело. Я не говорю тебе, как ты должна расходовать свои деньги. Не указывай и ты мне, как расходовать мои! Я уже больше не ребенок. Я не должен бежать к тебе всякий раз, как мне захочется что-нибудь сделать. Если мне понадобится твой совет, я сам его спрошу. А пока уймись.
– Думаю, вы все уже сказали, Роб, – спокойно вставил Рауль. – Садитесь, чтобы мы могли приступить к ленчу.
– А вы, – Роб ткнул пальцем в сторону Рауля, – вы держитесь-ка в стороне, если соображаете, что для вас хорошо.
– Роб… – возмутилась Лес, но осеклась, когда юноша выскочил из-за стола. – Роб, куда ты? Ты не съел ни кусочка.
– Я не голоден.
Лес встревоженно смотрела ему вслед.
– Я больше его не понимаю. Он так сильно изменился с тех пор, как… – Она глянула на Рауля и не докончила фразы. Кажется все-таки, что Роб начал выказывать этот неразумный гнев только после того, как она и Рауль впервые сошлись вместе в Аргентине. – Надеюсь, это всего лишь стремление к независимости, нередкое в его возрасте. Желание поступить по-своему, несмотря на то, умно это или нет.
– Он своеволен.
– Он всегда легко поддавался настроению, даже когда был ребенком. Но никогда не впадал в такой гнев, как теперь. Думаю, в последнее время он слишком перетрудился. Как только просыпается – сразу же в конюшню и проводит почти все время за тренировкой или игрой. Ты заметил?
– Да.
– Думаю, для него это становится слишком трудным. Всякий из нас может сломаться из-за чрезмерного напряжения. – Лес была встревожена поведением сына и пыталась найти ему оправдание. – Ему нужно немного снизить темп.
За стол села Эмма, и кухарка внесла свежий салат из морских продуктов.
– Кейти, – обратилась к ней Лес, – Роб решил, что он не голоден и не будет есть с нами. Можете унести его прибор.
– Завтра наша новая команда играет дружеский матч против «Блэк-Оук». Ты собираешься прийти и поболеть за нас? – спросил Рауль.
– Конечно, – с вымученной беззаботностью откликнулась Лес, притворяясь, что не произошло ничего особенного.
На следующий день все шло, казалось, как ни в чем не бывало.
Воодушевленный поражением, которое они нанесли команде «Блэк-Оук», выигравшей в прошлом году кубок Кинкейда, Роб смеялся и хлопал по спине товарищей по команде. Лес видела даже, как он схватил за руку Рауля и начал уверять его, что команда выиграла только благодаря умелому руководству капитана.
Рауль молча выслушал его, однако, когда Роб предложил отпраздновать их первую победу вместе с двумя остальными игроками в клубном баре, решительно отказался. Он присоединился к Лес, и они вдвоем пошли на стоянку, где оставили автомобиль.
– Почему ты не захотел пойти с ними? – спросила она.
– Ребята получат гораздо больше удовольствия, если я не буду слушать, как они бахвалятся, – улыбнулся Рауль.
Вокруг его рта залегли усталые складки. Он обнял Лес за плечи, привлек ее к себе, и они зашагали нога в ногу.
– Роб играл очень хорошо, не правда ли?
– Лучше, чем в прошлом…
Когда они проходили мимо теннисных кортов, Лес заметила двух игроков, выходивших из решетчатой ограды с ракетками в руках и полотенцами, висящими на шее. Она сразу же узнала Эндрю, загорелого, мускулистого, одетого в теннисные шорты. И вдруг ощутила слабый приступ ностальгии, нечто вроде горького сожаления. И сама удивилась этому чувству. Она увидела, как он глянул в ее сторону и как шаг его сделался слегка неуверенным, когда пути их пересеклись.
– Здравствуй, Эндрю.
– Лес? Как поживаешь? – Он замолчал и вытер концом полотенца выступившую на лице испарину.
– Просто замечательно, спасибо.
Она уловила во взгляде, который ее бывший муж бросил на Рауля, неодобрение… Или, может быть, это была ревность? Как странно. Он не хочет, чтобы у нее был кто-нибудь другой, хотя сама она ему вовсе не нужна.
– Думаю, ты незнаком с Раулем Букананом, – сказала она. – Рауль, это мой… мой бывший муж Эндрю Томас.
– Я много о вас слышал, мистер Буканан. – Эндрю с бесцеремонным видом пожал Раулю руку. – Дочь рассказала мне, что вы тренируете Роба.
– Тренирую.
– Роб сильно продвинулся вперед, – вмешалась Лес. – Жаль, я не знала, что ты здесь, Эндрю. Они только что сыграли «дружественный» матч с командой Чета Мартина и разбили их в пух и прах. Ты мог бы сам посмотреть, как Роб хорошо теперь играет.
– А где он?
– В баре, празднует победу.
Эндрю глянул в сторону клубного здания.
– Может быть, загляну и поздороваюсь с ним. – Однако в голосе его звучало сомнение. Эндрю знал, что Роб не хочет с ним встречаться.
– Он со временем успокоится, Эндрю. Я в этом уверена.
Лес хотелось сделать что-нибудь, чтобы положить конец этому отчуждению между отцом и сыном. Но Роб становится очень упрямым, когда чувствует, что им пытаются руководить. Вот Триша, та сумела простить родителям их развод – Лес сама в этом убедилась.
– Как твой ребенок? – спросила она.
По лицу Эндрю медленно расползлась улыбка.
– Здоров! Он хороший мальчик.
– Я рада. Большего и желать не надо. – Лес улыбнулась ему со странной нежностью, вызванной сожалением обо всем том, что было между ними и что они потеряли. – Ты, должно быть, торопишься домой, к нему. Приятно было повидать тебя, Эндрю.
– И мне тебя тоже, Лес. – Он на мгновение задержал ее руку, нежно стиснув в своей ладони. Они словно скрепили договор – забыть все плохое. – Береги себя. – Он посмотрел на Рауля. – Заботьтесь о ней. Она замечательная женщина.
Лес смотрела ему вслед и не сразу вспомнила о стоящем рядом Рауле.
– Что бы я ни говорила об Эндрю, он неплохой человек, – сказала она, повернувшись к нему. – Просто мы не подходили друг другу. Вот и все. – Она обняла Рауля за пояс и положила голову ему на плечо. Ей показалось, что даже воздух, которым она дышала, стал свежее и чище. – Пойдем домой, Рауль.
Ночь. Бегущие по темному небу облака то и дело заслоняют луну. Роб свернул на подъездной путь, ведущий к дому. Радио в машине было включено на всю мощь. Роб постукивал ладонями по рулю в такт музыке, его голова и плечи двигались в дерганом ритме.
Дверь гаража стояла распахнутой настежь. Роб, почти не сбавив скорости, влетел в гараж и затормозил машину менее чем в трех дюймах от задней стены. Он чувствовал себя автомобильным гонщиком. Он готов был побиться об заклад с кем угодно, что смог бы заняться и гонками. Они требуют чувства времени, координации и способности рассчитывать скорость и расстояние. Черт побери, все эти качества у него есть. Роб выключил двигатель, заглушил радио и выскочил из машины.
В его голове все еще продолжала звучать музыка, когда он вышел из гаража, вертя на пальце ключи от машины. В доме светились всего несколько окон. Робу он показался безмолвным и мертвым. Он остановился. Вернуться в свою комнату и просто сидеть там – можно ли придумать что-нибудь глупее. После такой игры, после того, как они отшлепали Мартина по заднице, после победы – нет, ни за что. Он чувствовал себя отлично и хотел продлить это ощущение.
Роб ухмыльнулся, подбросил ключи в воздухе, поймал их резким взмахом руки и сунул в карман ветровки. Потом повернулся и пошел к конюшне. Там у него припасено столько зелья, что хватит не на одну неделю. Впрочем, злоупотреблять им он не будет. Он не настолько глуп, чтобы втянуться в марафон и курить дни и ночи напролет. Завтра утром Рауль будет ждать его на тренировочном поле…
«Покурю и пойду домой».
Однако позже, когда Роб начал терять ощущение эйфории, вызванной кокаином, энергия все еще продолжала бурлить в нем. Слишком много энергии, чтобы улечься спать. Он подумал, не следовало ли взять пузырек со снотворным, который предлагал ему Джимми Рей, но затем решил, что был прав, отказавшись. Недоставало еще пристраститься к снотворному, как Джимми. Конечно, конюх стар и нуждается в отдыхе, а ему, Робу, достаточно и пару часиков сна.
Иногда ему казалось, что у него вообще нет потребности в сне – вот как сейчас. Роб глянул на свой запас кокаина, который выставил на верстаке. Черт, у него еще пропасть зелья, и что будет плохого в том, если он выкурит еще одну порцию? Весело насвистывая, Роб подошел к верстаку и вновь начал готовить магическую смесь кокаина с эфиром.
И вдруг в воздух взметнулось пламя. На какую-то долю секунды полный ужаса взгляд Роба упал на бутыль с эфиром. А в следующую он увидел, что огонь перескочил на рукава его куртки. Окаменев, он смотрел в шоке, как пламя ползет вверх по рукам.
Жгучая боль, казалось, вырвала его из оков ужаса. Попятившись от верстака, Роб начал сбивать огонь, мгновенно обжегши ладони. Но пламя жадно лизало ткань, быстро распространяясь по телу. Горело повсюду. Он чувствовал, как жгучие языки карабкаются по спине, и попытался сбросить куртку, но не сумел.
С диким животным криком он метнулся к дверям.
– Джимми Рей! – вопил он, борясь с замком.
Наконец он вырвался из горящего склада и, спотыкаясь, побежал по широкому проходу между рядами стойл.
– Помогите! – хрипло кричал он, держа пылающие руки подальше от тела, с ужасом ощущая смрад горящей плоти и понимая, что горит его собственное тело. – Джимми Рей! Помоги мне!
Он рванулся к боковой двери в конце коридора. Оказавшись снаружи, свернул к лестнице, ведущей к жилищу конюха над конюшней. Его снедал яростный жар. Его волосы. Он понял, что загорелись его волосы и что душераздирающие крики, которые он слышит, это его вопли. Внезапно он осознал, что не сможет добраться до двери.
Кататься. Вот что надо делать. Кататься по полу и сбивать пламя. Он бросился на пол, вопя от боли и полуобезумев от ржания испуганных лошадей. Попытался кататься, но ударился обо что-то. Повсюду перед его глазами танцевало пламя, пожирая разбросанную солому. «Сено», – промелькнула в его голове последняя сознательная мысль, когда огонь охватил кипы сена, сложенные у стены.
Что-то ее встревожило. Лес повернулась и сонно открыла глаза. Постель рядом с ней была пуста. Она услышала в комнате какой-то шум и посмотрела туда, откуда раздался звук. В темноте она едва различила силуэт Рауля. Казалось, он одевался. Лес включила ночник и зажмурилась от слепящего света.
– Что случилось? Куда ты собираешься? – Она нахмурилась, глядя, как он застегивает пояс. И, видимо, спешит.
– Что-то испугало лошадей. – Рауль быстро натянул сапоги и сгреб рубашку. – Слышишь?
И тут Лес поняла, что она слышит не приглушенные крики какой-то ночной птицы, как ей вначале показалось, а отдаленное пронзительное ржание лошадей. Она откинула одеяло и потянулась за халатом, лежащим в ногах кровати. Когда Рауль вышел из комнаты, Лес последовала за ним, запахивая халат и затягивая на ходу поясок.
Они выбежали из дома. Деревья и кусты вокруг бассейна и крыша гаража закрывали вид на конюшню. Лес сразу же почувствовала запах дыма, но пламя, бьющее из окна склада для сбруи, она увидела только тогда, когда они обогнули гараж. Чертыхаясь по-испански, Рауль схватил ее и толкнул назад к дому.
– Вызови пожарных. De prisa. Быстро.
И только убедившись, что Лес бежит к дому, он направился к горящей конюшне.
Ночь разрывали дикие вопли запертых в ловушку лошадей, но первое, о чем подумал Рауль, – конюх, живущий наверху. Возле конюшни его видно не было. Рауль подбежал к боковой двери и распахнул ее, думая, что Тернбулл, возможно, находится внутри и пытается вывести лошадей. В конюшне с ревом и треском бушевало пламя, и нестерпимый жар заставил Рауля отшатнуться.
Заслонив лицо рукой, он все же попытался заглянуть внутрь, но лишь смутно различил горящие стойла и ослепительный огненный шар в коридоре, где были сложены кипы сена. Не обращая внимания на дикий топот копыт и душераздирающее конское ржание, Рауль повернул от пышущей жаром двери и побежал вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки.
– Тернбулл! – Он застучал в дверь наверху.
Когда Рауль схватился за дверную ручку, металл обжег ему руку. Обмотав ладонь подолом рубахи, он попробовал еще раз. Заперто. Откинувшись на лестничные перила, Рауль с силой ударил в дверь ногой. На четвертой попытке она поддалась и открылась.
От внезапного притока воздуха в комнате взорвался гигантский костер. Рауль попятился от пламени и отступил вниз по лестнице. Спустившись на землю, он отошел в сторону. Огонь полностью охватил конюшню, и конские крики постепенно смолкали. Рауль, обливаясь потом, с трудом дышал, почти задыхаясь вблизи пожара, пожирающего кислород. Он беспомощно смотрел, не отрываясь, на пылающее здание и слышал завывания приближающихся сирен. Поздно. Пожарные прибыли слишком поздно, чтобы хоть что-нибудь спасти.
– Рауль!
Обернувшись, он увидел бегущую к нему Лес и поспешил к ней навстречу, чтобы остановить, прежде чем она подойдет близко к огню.
– Мы ничего не можем сделать.
Он крепко прижал ее к себе, видя, с каким ужасом Лес смотрит на горящее здание.
– Где Роб? – Она испуганно повернулась к Раулю. – Машина его здесь, но я не смогла найти его в доме. Рауль, ты не думаешь…
Лес вновь перевела взгляд на огонь, и он не смог сказать ей, о чем в тот момент подумал.
С подъездного пути свернули, завывая сиренами, две пожарные машины и стремительно подкатили к охваченной пламенем конюшне. Почти в тот же миг, как машины остановились, из них повыпрыгивали пожарные, на ходу разворачивая шланги. И тут же следом подкатил желтый автомобиль начальника пожарной команды.
– Боже мой, лошади… Мистер Тернбулл!
Это восклицала позади них Эмма Сандерсон.
– Оставайся с Эммой. – Рауль почти силой подвел Лес к пожилой седовласой женщине. – Держите ее возле себя, – сказал он секретарше, а сам направился к желтому автомобилю начальника.
И тут с грохотом обрушилась часть горящей крыши, подняв столб искр и языков пламени.
Начальник пожарной команды, человек средних лет, выбрался из своей машины и надел каску, застегивая ремень под подбородком.
– Как начался пожар? Вы знаете?
– Нет. Мы обнаружили огонь только за минуту до того, как позвонили вам. Но к тому времени было уже слишком поздно. Пламя уже распространилось по всему строению.
– А лошади?
Рауль сокрушенно покачал головой.
– И еще конюх, который жил над конюшнями. Я попытался войти к нему, но огонь блокировал дверь.
– Был внутри еще кто-нибудь?
– Миссис Томас говорит… ее сын пропал. Его машина здесь, так что мы знаем, что он дома. Он мог оказаться в конюшне.
– Будем надеяться, что его там не было, – с каменным лицом проговорил брандмейстер и пошел к своим людям, которые уже поливали горящее строение водой из шлангов.
Когда Рауль возвращался к Лес, на сердце у него висела свинцовая гиря, и ее искаженное мукой лицо только добавило тяжести к этой ноше. Он ничего не мог ей сказать, не мог дать никакой надежды.
– Где Роб? – с нажимом спросила Лес, но Рауль только покачал головой. – Может, он увидел огонь и вывел часть лошадей из конюшни. Может, он повел их в большой паддок. – Она напрягала зрение, вглядываясь в окружающую темноту, которую пламя пожара делало еще непрогляднее. – Так оно наверняка и есть, – отчаянно повторяла она.
– Я пойду посмотрю, – сказал Рауль, хотя и знал, что это бесполезно. – Возвращайся с Эммой домой. Здесь ты ничем не сможешь помочь.
– Нет! Я не пойду никуда, пока не узнаю, где мой сын!
Перед рассветом пожарные обыскали тлеющие развалины конюшни и обнаружили два сильно обгоревших тела. На одном из них нашли обугленные остатки пояса и металлическую пряжку с инициалами «РКТ», идентифицирующими одну из жертв как Роба Кинкейд-Томаса. Следователи увезли трупы с собой. Тем временем продолжалось выяснение причин пожара, и Рауль повел потрясенную и убитую горем Лес в дом.
– Это ошибка. Я знаю, что это ошибка. Роб не может быть мертв. Не может! – Лес яростно сражалась с этим фактом, не хотела с ним смириться, не желала поверить, что ее единственный сын погиб. – Это неправда. Это неправда.
Крепко обхватив себя руками, она раскачивалась взад и вперед на диване гостиной, не видя и не сознавая окружающего.
Перед ней появился какой-то предмет и приблизился к ее губам, но Лес отвернулась.
– Выпей, – произнес голос Рауля с мягкой настойчивостью.
– Не хочу. Я ничего не хочу, – запротестовала она. – Я хочу только Роба. Я хочу, чтобы мой сын вернулся.
– Ш-ш-ш, девочка, успокойтесь. – Рядом с ней присела Эмма. – Вам очень больно, я понимаю. Выпейте. Я приготовила для вас горячий сладкий чай.
Лес взяла чашку, но просто сжала ее в своих холодных-холодных ладонях.
– Эмма, мне надо позвонить Эндрю. Мне надо сказать ему.
– Все в порядке, дорогая. Я уже позвонила ему. Скоро он будет здесь.
– Одра, Мэри?
Эмма кивнула. Она уже связалась с ними. Лес не отрываясь смотрела в чашку.
– Как мне рассказать Трише? Я не знаю, что ей сказать… как ей сказать…
Она прикрыла глаза рукой, чувствуя, как по ладони текут слезы.
– Я не могу в это поверить. Он был таким счастливым после победы в этой игре. Как это случилось? Почему? Почему он должен был умереть?
– Не терзайте себя этими отчего и почему, – утешала ее Эмма. – Вам это не дано знать. Никому не дано знать, почему от нас забирают тех, кого мы любим.
– Он был таким молодым. Это несправедливо! Вся жизнь у него была впереди…
Кто-то забрал у нее чашку, и Лес начала безудержно рыдать. Ее обняла пара рук и стала покачивать, как маленькую. Каким-то далеким краем сознания Лес догадывалась: это Рауль, но почти единственным, что она сознавала, была ее боль.
Через полчаса одновременно прибыли Одра и Мэри. Одра влетела в гостиную, отдавая распоряжения:
– Эмма, прошу вас, сейчас же позвоните в полицию. Там снаружи репортеры. Это частное владение, и я требую, чтобы их немедленно выдворили отсюда. Я не потерплю, чтобы мою дочь в такой час тревожили бестактными вопросами.
Мэри подошла к дивану. Глаза ее покраснели от слез. Она крепко обняла Лес и прижала сестру к себе.
– Лес, какое горе. Какая жалость.
И они вместе заплакали.
Прозвенел дверной звонок. Когда Лес увидела, что в гостиную входит Эндрю с онемевшим от горя лицом, она пошла к нему навстречу и обняла его.
– Наш сын. Наш мальчик. Эндрю, они говорят, что он умер.
– Но как это случилось?
– Огонь… мы думаем, что он вошел в конюшню, чтобы вывести лошадей, и… попал в ловушку.
Ее преследовало видение: Роб пытается выйти из горящего помещения, но пламя разрастается, не давая ему бежать. Ужасная смерть сына в огне только усиливала ее горе.
– Господи… – Эндрю зарылся лицом в ее волосы, крепко прижимая Лес к себе.
Эмма внесла поднос с кофейным сервизом и поставила его на низкий столик.
– Если кто-нибудь хочет чай вместо кофе, то на кухне есть и чай, – сказала она.
Мэри налила одну чашку себе, другую – Одре. Рауль отказался.
– Эндрю, нам надо позвонить Трише, – сказала Лес. Ее подбородок дрожал от еле сдерживаемых слез, в то время как Эндрю плакал за обоих. – Я не хочу, чтобы она узнала о Робе из газет.
Вновь зазвенел звонок, и на этот раз открывать дверь пошел Рауль. На пороге стоял перепачканный в саже начальник пожарной команды. Он нерешительно вошел в прихожую и, сняв каску, сунул ее под мышку.
– Мы… кажется, мы выяснили причину пожара, мистер Буканан. – Он неловко поежился. – Я… гм… я не хотел бы тревожить миссис Томас, но считаю, что должен с ней поговорить, если она сейчас в силах со мной увидеться.
По выражению глаз этого человека было понятно: ему хочется, чтобы Рауль ответил ему, что Лес не может с ним говорить. Рауль желал бы избавить Лес от того, что ей предстоит услышать, но он понимал, что не может этого сделать.
– Подождите немного, пожалуйста.
Он оставил пожарного в прихожей и вернулся в гостиную.
– Лес, пришел брандмейстер. Он хотел бы поговорить с тобой.
– Скажите ему, чтобы вошел, – приказала Одра.
Рауль привел человека в закопченной одежде в гостиную.
Пожарный явно чувствовал легкое замешательство при виде вопросительно устремленных на него глаз.
– Как я уже сказал мистеру Буканану, мы уверены, что нашли причину пожара. – Он остановился, но никто не поторопил его вопросом. – Мы нашли улики, которые свидетельствуют, что кто-то в мастерской для сбруи… гм… употреблял… чистый кокаин.
– Кокаин? – потрясенно воскликнул Эндрю и повернулся к Лес, у которой на лице появилось такое же недоумевающее и недоверчивое выражение, как и у него.
– Мы нашли то, что осталось от трубки, с помощью которой нюхают наркотик, а также бутыль, в которой хранили эфир. Это чрезвычайно летучее вещество. Вспыхивает от малейшей искры. Кто-то раскуривал кокаин, и случилось… нечто вроде взрыва.
– Вы считаете, но не можете быть уверены, – резко возразила Лес. – Если вы говорите, что наш сын…
– Миссис Томас, мне очень жаль. Огонь начался с мастерской. Мы нашли тело вашего сына неподалеку от двери. Более чем вероятно, что у него вспыхнула одежда и он побежал. Труп вашего конюха мы обнаружили под развалинами рухнувшего второго этажа. Все улики показывают, что ваш сын находился в мастерской. Я понимаю, что очень трудно услышать что-нибудь подобное о собственном сыне. Мне было бы тяжело, будь это мой ребенок. Но это не меняет фактов.
– Нет. – Лес отвернулась от пожарного.
– Кто об этом знает? – властно спросила Одра.
– В настоящий момент знаю я и один из моих офицеров. Я ничего не сказал никому из репортеров снаружи… не хотел до тех пор, пока не увижусь с миссис Томас.
– Иными словами, вы подозреваете, что мой внук курил кокаин, я правильно вас поняла? – спросила Одра.
– Да, мэм.
– Тогда не проще ли будет сказать, что причиной пожара было курение? – с вызовом продолжала она. – Известно, что это нередко вызывает пожары в конюшнях, не так ли?
– Именно так, мэм, вызывает.
– Вы понимаете, разумеется, что я не предлагаю вам солгать насчет пожара. Но наша семья чрезвычайно высоко оценит, если ее уберегут от всяческих грязных репортажей. Я уверена, что трагические последствия действий моего внука уже сами по себе – достаточное наказание. Разве вы так не считаете?
– Сделаю все, что смогу. – Начальник пожарной команды повертел в руках каску. – Еще раз примите мои соболезнования…
После того как он ушел, Лес бессильно опустилась в кресло.
– Я не могу в это поверить, – тихо прошептала она, медленно покачивая головой. – Роб употреблял кокаин. И я никогда… даже не подозревала. Деньги, – вдруг вспомнила она и подняла глаза на Рауля. – О господи, вот, значит, зачем он взял из банка десять тысяч долларов? Чтобы купить кокаин?
– Да.
– Да? Что вы хотите сказать этим «да»? – вскинулся Эндрю. – Вы знали об этом?
Рауль несколько долгих секунд смотрел на Лес, затем медленно кивнул:
– Да. Я знал.
– Ты знал? – Лес с усилием поднялась из кресла и подошла к нему, изумленно глядя в глаза. – Ты знал и не сказал мне?
– Как я мог тебе рассказать? Ты бы мне не поверила.
– Не знаю. И теперь уже никогда не узнаю, – потерянно проговорила она. – Может быть, не поверила бы, но ты не дал мне шанса. Я его мать. У меня было право знать. Если бы ты рассказал мне, я могла бы что-нибудь сделать! Я могла бы остановить его!
Теперь ее переполняла ярость… Роб не должен был непременно умереть. Если бы она знала, она могла бы что-нибудь предпринять, чтобы помочь ему. Ее начало трясти от рыданий, сначала беззвучных, затем громких, захлебывающихся.
Руки Рауля обняли ее дрожащее тело. Он прижал Лес к себе. Она лишь смутно сознавала, что это он, и только повторяла:
– Почему? Почему ты мне не сказал?
– Прости меня, – прошептал он ей на ухо. – Я думал: это не мой дом, чтобы я имел право вмешиваться в то, что здесь происходит. Я не мог знать, что случится. Теперь я понимаю, что был не прав.
– Роб, Роб… – не слыша его, безутешно повторяла Лес.
