Текст книги "Аргентинское танго (Игра до победы)"

Автор книги: Джанет Дейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Глава 24

Вдоль подъездного пути выстроилась шеренга автомобилей. Огромный дом сиял огнями. Белые колонны фронтальной галереи были увиты гирляндами, а над входной дверью висел гигантский венок из сосновых веток, украшенный лентами. Лес решила не дожидаться в одиночестве у входа, а остаться в автомобиле вместе в Раулем, пока он искал место, где можно было бы припарковать машину. Все равно она не собиралась входить в наполненный гостями зал без него.

Наконец они оставили машину и подошли ко входной двери. Из дома до них доносился приглушенный гул голосов – прием был в самом разгаре. Рауль позвонил в дверной звонок. Лес окинула его восхищенным взглядом, любуясь, как ладно сидит на нем темный вечерний костюм, и повернулась к двери, ощущая гордость и уверенность в себе.

Один из наемных служителей, приглашенных специально для этого приема, впустил их в дом. Лес отдала ему свое длинное манто. Она не посмотрелась в зеркало, но и без того очень хорошо представляла, как сверкают блестки на ее красном, сшитом в виде туники, платье из шелкового жоржета, кокетка которого была как бы разграфлена на квадраты бисерными строчками. Она намеренно выбрала этот наряд, сразу же бросающийся в глаза.

– Лес! Я, кажется, не видела тебя целые столетия! – радостно воскликнула полная, округлая хозяйка дома Конни Дейвенпорт, выходя им навстречу. – Ты в этом платье выглядишь просто ошеломляюще – сверкаешь, как рождественская елка. А это кто? – спросила она, не переводя дыхания, а затем заговорщицки прошептала: – Это он?

Губы Лес невольно расплылись в улыбке, которую она не сумела сдержать.

– Конни, это Рауль Буканан… Рауль, познакомься с хозяйкой этого дома Конни Дейвенпорт…

– Клянусь, я собираюсь начать ходить на все матчи по поло в клубе. Кажется, я единственная, кто вас не знает. – Конни вцепилась в руки Рауля своими пухлыми пальчиками. – Ах, Лес, ничего удивительного, что ты скрывала его все это время. Он вос-хи-ти-те-лен!

– Вы очень любезны, миссис Дейвенпорт, – Рауль мягко отнял у нее свою руку.

– Боже мой, какой голос! – Конни даже задрожала от наплыва чувств. – Так и чувствуешь себя, словно тебя обволакивает сливочная помадка…

Зазвонил дверной колокольчик, извещая о прибытии новых гостей.

– Уверена, Лес, что ты знаешь здесь всех, – затараторила Конни. – Я пригласила Эндрю, но он в последнюю минуту позвонил и извинился, что не может прийти. Не может найти человека, который посидел бы с ребенком. Ну разве не истерическое поведение? В его-то возрасте! – Она попятилась к двери. – Запомните правило, которое установлено у меня на приемах. Если вы сидите на диете или придерживаетесь ограниченного питания, то можете сразу же уезжать. Вся еда здесь переполнена калориями и холестерином. Коктейль со взбитыми яйцами, сахаром и ромом приготовлен на чистых сливках. Лакомьтесь вовсю!

– Она не шутит. У нее все на самом деле так, – вполголоса предупредила Лес, взяв Рауля за руку и направляясь в центральную гостиную. – В каждой крошке – или уж, по крайней мере, в каждом глотке – не меньше тысячи калорий. Еда – это ее страсть. Чем жирнее и сдобнее, тем лучше. Конни единственная женщина из всех, кого я знаю, которая выражает желание забрать с собой остатки еды, когда уходит домой из гостей после вечеринки.

Большая комната была по-рождественски украшена. Надо всем главенствовало громадное дерево, с густых ветвей которого свисали пряничные человечки, леденцы и серебряные гирлянды. На каждой плоской поверхности в комнате, за исключением пола, стояли блюда и тарелки всех форм и размеров, наполненные всевозможными сладостями. Гости, окруженные этими сладкими соблазнами, толпились в гостиной, стоя или сидя небольшими группками.

Не успели Лес и Рауль войти, как их тут же остановила высокая, худощавая женщина в зеленом, отделанном бисером, платье, которое весило, казалось, больше, чем его обладательница.

– Лес, дорогая, осмелюсь ли спросить, где ты скрывалась все это время? – Это приветствие, произнесенное гортанным голосом, сопровождалось лукавым, понимающим взглядом.

– Здравствуй, Вероника. Удивительно, как это Конни разрешила тебе прийти?

– Я объяснила, что доктор велел мне набрать вес, и она тут же загорелась идеей откормить меня.

– Я не уверена, что ты знакома с Раулем, – начала Лес.

– На самом деле знакома, хотя не уверена, помнит ли он меня. – Она вложила свои длинные, тонкие, как косточки, пальцы в его руку. – Мы встречались в прошлом году на приеме у Чета Мартина, когда тот выиграл кубок Кинкейда. Я – Вероника Хамптон.

– Разумеется, помню. – Рауль слегка поклонился.

На его невозмутимом лице была написана одна лишь вежливость и ни малейшего признака того, что он ее узнает.

– Это было нечто предначертанное судьбой, не так ли? – сказала Вероника, обращаясь к Лес. – Когда ты решила задержаться так надолго в Аргентине, я сразу догадалась о причине. Да и кто бы на твоем месте не задержался, если бы возник шанс привезти домой кого-нибудь вроде твоего кавалера. Я не стану спрашивать тебя, довольна ли ты.

Лес поболтала еще несколько минут с Вероникой, а затем извинилась:

– Мы с Раулем еще не побывали в баре, чтобы выпить по чарке рождественского напитка. Поговорим позже.

– Присматривай за ним получше, – предостерегла Вероника.

Когда они отошли, Лес наклонилась поближе к Раулю и прошептала:

– Надеюсь, она все же послушается своего доктора и наберет немного веса. Иначе ей удастся доказать, что слово die «умирать» образовано от diet – «диета».

Она сознавала, что все головы в гостиной повернулись в их сторону, чтобы рассмотреть вызывающую общее любопытство пару. И ей был приятен гул голосов, который она вызвала, появившись под руку с Раулем. Она понимала, что улыбается как довольная кошка. Ну что же, примерно так она сейчас себя и чувствовала. Когда они проходили мимо небольшой кучки гостей, стоящих вокруг буфетного стола, Лес узнала пламенно-рыжие волосы одной из женщин.

– Есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить, – она легонько потянула Рауля за руку, чтобы подвести его к своей знакомой. – Билли Рей, как поживаете?

Та, которую она окликнула, отделилась, извинившись, от собеседников и обняла Лес.

– Лес, вы выглядите чудесно.

– А вы выглядите… – Лес, смеясь, покачала головой, разглядывая ярко-красное атласное платье, столь эстетски не совпадавшее по цвету с волосами женщины. – Не понимаю, как вам это удается. Сочетание цветов ужасное, но вы смотритесь в нем ошеломляюще.

– Это называется характерность… ну и еще немного театральности, – хрипло проговорила женщина.

Маска густого грима скрывала тот факт, что ей стукнуло уже все пятьдесят. Зеленые глаза Билли Рей переметнулись на Рауля, а затем вновь на Лес.

– Это и есть тот самый, не так ли?

– Да, он самый. Билли Рей, познакомьтесь с Раулем Букананом. Рауль, это Билли Рей Таунзенд. Она владелица художественной галереи на Уорт-авеню.

– Рад с вами познакомиться, – сказал Рауль.

– Ну что вы, это я рада, – улыбнулась Билли Рей. – Галерея – мое хобби. Люблю, видите ли, красивые вещи. А вы, насколько я понимаю, играете в поло.

– Да, верно.

– Это спорт, требующий большой физической отдачи. Вы, должно быть, находитесь в превосходной форме. – Билли Рей оглядела Рауля с головы до ног, затем обернулась к Лес. – Если я выставлю в своей лавке его портрет обнаженным, картину оторвут с руками.

Лес рассмешило это замечание.

– Я собиралась забежать в вашу галерею. Когда я была в Буэнос-Айресе, то увидела несколько чудесных полотен работы местных художников и в двух местах взяла визитные карточки и проспекты. Думаю, что вам захочется взглянуть на них.

– Непременно. Приходите поскорее, – с жаром подхватила Билли Рей.

– Обещаю.

По дороге к бару их еще несколько раз останавливали знакомые Лес, и то же повторилось, когда они двигались обратно, выпив пару коктейлей. И чем больше завистливых взглядов, не говоря уже о завистливых замечаниях, было брошено в их сторону, тем довольнее становилась улыбка на губах Лес. У них ушло почти два часа на то, чтобы обойти все вокруг и повидать всех гостей. Лес испытывала большое удовлетворение, наблюдая за их лицами, когда они знакомились с Раулем. Когда обход был завершен, они разыскали хозяев, чтобы попрощаться и отбыть восвояси.

Выйдя из дома Конни, Лес испытала сладкое, пьянящее чувство. Оно напоминало то, что ощущаешь, перебрав спиртного и оказавшись затем на свежем воздухе.

Она получила наконец свое воздаяние за унижение, пережитое, когда Эндрю бросил ее, и воздаяние оказалось великолепным. Лес крепче сжала руку Рауля и переборола желание рассмеяться во весь голос.

– Я так рада, что мы приехали сюда. – Она поцеловала его, пока Рауль открывал для нее дверцу машины, и скользнула на сиденье.

Ей не терпелось дождаться, когда он окажется рядом, и как только Рауль сел за руль, Лес придвинулась поближе и повернулась, чтобы лучше видеть своего возлюбленного. Рокот заведенного двигателя вторил, казалось, дивному ощущению, переполнявшему Лес. Еще немного, и она заурчит и замурлычет, как разнежившаяся кошка. И все это благодаря ему.

Она подогнула под себя ноги, обтянутые шелком, и прислонилась к Раулю. Пока он выруливал с площадки около дома, где стояла их машина, на улицу, Лес легонько покусывала его мускулистую шею, спускаясь к плечу, а затем проделав весь путь обратно до уха. Какой сладостный вкус был у его чистой, теплой кожи…

– Лес, я веду машину.

Ее не отпугнула суровость его голоса, однако она немного отстранилась.

Но не унялась. Она просунула руку ему под пиджак и попыталась расстегнуть рубашку на груди, чтобы ощутить крепкую мускулистую плоть. Однако Рауль твердо взял Лес за запястье и отвел ее руку в сторону.

– Мы уже почти на месте.

– Дома. Мы уже почти дома, – поправила она, затем положила подбородок ему на плечо и кончиком ногтя провела воображаемую линию вокруг его уха. Рауль отодвинул голову от этого щекочущего прикосновения.

Когда автомобиль свернул на подъездную дорожку, Лес отодвинулась от Рауля, выпрямилась на своем сиденье и откинулась на спинку. Все еще улыбаясь, пробежала пальцами по волосам.

– Какой был чудесный прием, – задумчиво проговорила она вслух.

Рауль остановил машину около гаража и вышел, чтобы открыть перед Лес дверцу. Но, как только она ступила на землю и остановилась, поджидая его, он захлопнул дверцу, повернулся и зашагал в сторону, противоположную дому. Лес испуганно смотрела, как он уходит.

– Куда ты?

– Я заметил свет в конюшне, – приостановился Рауль. – Кто-то забыл выключить освещение.

– Тебе совсем ни к чему ходить туда самому. – Лес пошла к нему. – Мы можем позвонить Джимми Рею из дома и попросить его проверить. – Она закинула руки на шею Раулю и прижалась к нему. – Сегодня вечером я так чудесно провела время. Спасибо тебе.

Она попыталась нагнуть его голову к себе, чтобы поцеловать.

Мускулы на шее Рауля напряглись, сопротивляясь ее усилию, он разомкнул обвивавшие его руки Лес, а затем оттолкнул ее от себя. Она была ошеломлена его неожиданной и непонятной грубостью и холодностью, которую увидела у него на лице.

– Что случилось? – нахмурилась она.

– Сегодня вечером ты водила меня напоказ перед своими друзьями, словно я новый племенной жеребец, которого ты только что купила. Я не принадлежу тебе, Лес. – Голос Рауля дрожал от ярости.

Лес больно уколола его реакция, и в ней вспыхнул ответный гнев.

– Вот как ты, оказывается, это понял? – воскликнула она, защищаясь. – Ладно, пусть я виновата в том, что показывала тебя своим друзьям, но это произошло потому, что я была горда, что меня видят рядом с тобой! Я думала, ты это понимаешь! И у меня нет намерения завладеть тобой. Спасибо за то, что испортил такой великолепный вечер! – Она пошла было прочь, но задержалась на мгновение. – Я передумала. Наверное, это действительно превосходная мысль – пойти и проверить, что это за свет горит в конюшне.

Рауль тяжело и часто дышал, и с каждым вдохом гнев медленно покидал его. Он смотрел ей вслед, невольно любуясь, как волнуется от быстрого шага манто и как сверкают блестки на ее юбке. Резкая отповедь Лес заставила Рауля усомниться в том, что его обвинения были справедливыми, но раздражение осталось. То, как его разглядывали гости на приеме, оставило у него во рту дурной привкус. Возможно, Лес в этом и не виновата, но впечатление от вечера осталось отвратительное.

Рауль свернул к конюшне, где светилось окно комнаты, в которой хранилась сбруя. Он решил пройтись, чтобы избавиться от чувства досады. В лицо ему веял холодный ветер, запах лошадей и сена мешался с резким, свежим дуновением океана.

Подойдя к конюшне, он открыл основную дверь и вошел внутрь. Из-под двери склада сбруи просачивалась узкая полоска света. Рауль нащупал выключатель и зажег свет в коридоре и проходе конюшни. В стойлах зашевелились кони, зашуршала солома. Где-то в отдаленном стойле негромко фыркнула какая-то любопытная лошадь.

Не успел еще Рауль подойти к двери склада, как почувствовал в воздухе запах чего-то горелого. Он подергал за ручку, но дверь была заперта. Тогда Рауль пошарил под порогом, где он держал ключ, который дала ему Лес. Повернув ключ в замке, он услышал за дверью какой-то звук. Толчком распахнул дверь настежь, быстро шагнул в комнату и остановился, столкнувшись лицом к лицу с точно так же застывшим от неожиданности Робом, который, развалившись, сидел на скамье.

– Эй, приятель, – неуверенно засмеялся Роб. – Вы так врываетесь, что можете напугать! Вы же собирались быть на приеме?

– Мы только что вернулись. Я увидел свет и подумал, что кто-то забыл его выключить.

Странный запах был теперь не так силен, но Рауль по-прежнему явственно ощущал его. Нахмурившись, он оглядел комнату, ожидая обнаружить что-нибудь тлеющее.

– Никто не забыл. Это всего лишь я. Замешкался здесь немного. Можете возвращаться в дом. Я выключу свет, когда буду уходить, – быстро проговорил Роб с нервными нотками в голосе и, передвинулся, по-прежнему заслоняя спиной рабочий верстак.

– Я чувствую, как пахнет чем-то горелым. – Рауль подозрительно смотрел на него.

– Я ничем не пахну, – пожал плечами Роб. Притворная улыбка, застывшая у него на губах, не соответствовала тревожным взглядам, которые он то и дело кидал на Рауля. – А-а-а, я знаю, что это может быть. Я недавно выкурил сигаретку с марихуаной в сортире. Наверное, запах еще остался, его-то вы и чувствуете.

Постепенно Рауль сообразил, что Роб что-то прячет от него на верстаке.

– Над чем это вы здесь работали? – Он шагнул вперед, но Роб вновь переместился, чтобы заслонить что-то за своей спиной.

– Не думаю, что это вашего ума дело, – вновь появилась та же нервная улыбка, но теперь в ней читался оттенок вызова.

– Что вы прячете?

Когда Рауль сделал еще один шаг к нему, Роб попытался оттолкнуть его. И это движение позволило Раулю увидеть на верстаке принадлежности для употребления наркотика. В сердцах он отодвинул Роба в сторону.

– Что это такое? Кокаин?

– А что, если даже и кокаин? Может быть, я решил устроить себе свой собственный маленький праздник, немного поразвлечься. Вам до этого нет никакого дела. Такая забава не мешает моей игре в поло, а это единственное, что вас касается, – воинственно ответил Роб. – Пусть вы даже и кувыркаетесь в постели с моей матерью, но это не дает вам никакого права указывать мне, что я должен делать, а чего – не должен!

Рауль сгреб его за ворот рубахи и с силой толкнул назад так, что спина Роба изогнулась дугой над верстаком.

– Чтобы ты больше никогда в жизни не говорил так о Лес, – приказал он хрипло и, отпустив ворот, отошел назад. Его всего трясло от гнева и отвращения.

– Она моя мать, – заявил Роб. – И тебе лучше об этом не забывать.

– Она знает? – Рауль кивнул в сторону верстака.

– Ну давай, расскажи ей, – вызывающе бросил юноша. – Я от всего отопрусь. И обвиню Джимми Рея. Кому, как ты думаешь, она поверит? Мне – вот кому… Так что советую тебе держать рот на замке. Если затеешь неприятности, то первый же от них и пострадаешь.

Рауль подумал, что в словах Роба есть своя правда. Лес становится слепа, когда дело касается ее сына. Она предупреждала его, что в любом случае станет на сторону Роба. И Рауль понимал: Лес не поблагодарит его, если он расскажет, что Роб употребляет кокаин. Он здесь посторонний. И его отношения с Робом строго ограничены тренировочным полем. Как он оставался в стороне от семейных разногласий в прошлом, так не будет встревать в это дело с наркотиком и сейчас.

– Эта твоя забава не должна мешать поло. Если ты когда-нибудь попытаешься сочетать и то и другое, тебе придется отвечать передо мной, – предостерег Рауль. – Чем ты занимаешься в свое личное время – твоя забота. А мои дела тебя не касаются. В том числе и мои отношения с твоей матерью.

– Я знал, что ты будешь молчать, – ухмыльнулся Роб. – Ты не осмелишься открыть рот. А мне почти хотелось бы, чтобы осмелился. Готов отдать что угодно, лишь бы посмотреть, как Лес укажет тебе на дверь.

– Если это причинит ей боль, то это будет делом твоих рук и ничьих больше. – Рауль повернулся и вышел из комнаты.

Он закрыл за собой дверь и положил ключ на прежнее место. Медленно шагая от конюшен к дому, он думал о том, что лучше бы ему не знать секрета Роба. Привычка к кокаину – дорогое удовольствие. У Роба пока есть средства, чтобы поддерживать эту привычку, но рано или поздно Лес обо всем узнает. Рауль с тревогой подумал об этом дне и тут вдруг с легким удивлением обнаружил: оказывается, он рассчитывает быть здесь, когда это произойдет. Прежде он никогда не заглядывал так далеко в будущее.

Вернувшись в дом, Рауль оставил в прихожей свет для Роба и поднялся по лестнице на второй этаж в комнаты Лес. Пройдя через гостиную, остановился в дверях пустой спальни. Красное платье в блестках было аккуратно повешено на спинку стула, но Лес не было видно. Нахмурившись, он оглядел комнату.

– Лес, – позвал он и, не услышав ответа из ванной, вернулся в гостиную.

И тут послышался приглушенный ответ:

– Я на веранде.

Французские двери в гостиной были распахнуты на веранду. Рауль подошел к ним и остановился на пороге, увидев фигурку в красном халате, стоящую у перил спиной к нему. Плечи Лес согнулись вперед, она съежилась, обхватив себя руками. Но голова была откинута назад, словно Лес созерцала звезды, раскинувшиеся над ее головой в ночном небе. Рауль вышел на веранду, но она не повернулась, заслышав его шаги. Лес не изменила положения, пока Рауль не остановился рядом с ней, и тогда она склонила голову.

Глядя на ее покорную позу, он вспомнил ее опасения насчет того, как отнесется Триша к их связи, и того, что Роб будет ревновать к нему. Он по своей небрежности и невнимательности уже вызвал немало сложностей во взаимоотношениях Лес с ее детьми – сложностей, которые до сих пор полностью еще не разрешены. Это ее дети и ее сложности. Она не ждет от него совета, и не в его положении предлагать ей советы, даже если бы он и знал решение. Только теперь Рауль осознал, как непрочны связывающие их узы. И он не станет испытывать их, чтобы посмотреть, сможет ли их любовь устоять под тяжестью того, что он только что узнал о ее сыне.

Молчание затянулось. Рауль положил руки на плечи Лес и почувствовал, как она напряжена. Он смотрел на ее слегка склоненную голову. Волосы Лес светились в мерцании звезд бледным золотом, и Рауль чувствовал их тонкий аромат.

– Сегодня вечером я использовала тебя как орудие мести, – сказала она тихо.

До этого момента Рауль не помнил о происшедшей между ними ссоре. Теперь она казалась совершенно не важной. Он хотел было сказать об этом, но Лес заговорила вновь и потому Рауль дал ей продолжить.

– И не из ненависти или из желания причинить кому-нибудь боль, – добавила Лес. – Мне главным образом хотелось восстановить свою собственную ценность в глазах окружающих. Когда Эндрю бросил меня, то единственное, что я видела на их лицах, была жалость. И не всегда эта жалость была доброй.

За ровным тоном, каким говорила Лес, Рауль различил горечь и боль.

– Мне надо было показать им, что я нашла человека, которому я понадобилась ради меня самой, и еще мне хотелось посмотреть, как в их глазах появится зависть, когда они увидят тебя. Поэтому я и водила тебя всем напоказ, чтобы стереть с их лиц жалостливые ухмылки. Я никогда не намеревалась оскорбить тебя.

Это объяснение было самым большим извинением, которое способна произнести Лес. И Рауль это понимал. Он не мог припомнить, чтобы за все то время, что он знал ее, Лес хотя бы раз сказала, что она сожалеет или просит прощения. Она могла признать, что в чем-то ошибалась, но была слишком горда, чтобы по-настоящему извиниться за свою ошибку. И все же гордость была одним из тех качеств, которые всегда восхищали его в Лес.

Рауль склонил голову и уткнулся лицом в изгиб ее шеи, покусывая нежную чувствительную кожу – точно так же, как делала это Лес недавно в машине. Он почувствовал, как она невольно задрожала в ответ на ласку. Он обхватил ее скрещенные руки и привлек Лес к себе.

Она закрыла глаза, наслаждаясь ощущениями, которые вызывали в ней его легкие покусывания. Теплота его объятий смягчила боль и обиду, вызванную их ссорой. Его руки всегда заставляли ее забыть обо всем, кроме наслаждения.

К середине недели Лес закончила предварительную прикидку расходов, которые скорее всего потребуются на переезды команды, перевозку лошадей и сопровождающих их конюхов. Она принесла свои расчеты в библиотеку, чтобы Рауль просмотрел их, и положила бумаги перед ним на стол.

– Проверь, пожалуйста! Боюсь, я не совсем верно рассчитала затраты на бензин для грузовиков, которые будут перевозить трейлеры с лошадьми. Это на второй странице. – Она обошла вокруг стола и остановилась рядом со стулом, на котором сидел Рауль, чтобы показать нужные параграфы.

– Кажется, ты совсем не просчиталась. – Рауль пробежал глазами колонки цифр. – Все это подсчитано очень точно.

– Что ж, – сказала Лес, – значит, не зря нас в семье учили беречь каждый доллар, хотя мы и росли, так сказать, в роскоши.

– Извините… – В дверях библиотеки появилась Эмма Сандерсон. – Лес, пришла почта.

Лес вышла из-за стола и взяла у секретарши пачку писем.

– Спасибо, Эмма, – поблагодарила она и села на кожаный диван, чтобы просмотреть корреспонденцию, пока Рауль более внимательно изучит подготовленную ему смету.

В пачке были главным образом различные счета и обычные никому не нужные рекламные проспекты.

– Письмо от Триши.

Это была первая весточка от дочери после Дня благодарения, когда Триша позвонила, чтобы сказать, что благополучно вернулась из своей лыжной поездки. Лес с нетерпением открыла конверт и быстро пробежала глазами первые строки письма, заранее готовя себя к отказу дочери приехать домой. Скорее всего Триша написала только затем, чтобы предупредить, что у нее другие планы на рождественские праздники.

– Рауль, она приезжает домой… в эти выходные. – Она не могла поверить своим глазам и еще раз торопливо перечитала начало письма. – Она прилетит в пятницу вечером. А в воскресенье у ребенка крестины…

Лес совершенно не беспокоило, зачем Триша приезжает домой. Главное – она приедет.

– Эмма! – Она вскочила с дивана и поспешила к двери с зажатым в руке письмом. – Эмма!

Полная седовласая женщина уже выходила из гостиной, когда услышала зов, и повернула назад.

– Да?

– Триша приезжает домой на этот уик-энд. Проследите, чтобы для нее приготовили комнату.

– Займусь этим прямо сейчас, Лес.

Лес вернулась в кабинет и подошла к столу, дочитывая на ходу конец письма. Дочь писала в основном о своей учебе. Лес остановилась возле стула Рауля, бессознательно положив руку ему на плечо.

– Разве это не чудесно? – пробормотала она, вновь возвращаясь к началу письма.

– Да, чудесно, – согласился Рауль.

Но Лес настолько углубилась в чтение, что не замечала того, как он незаметно изучает ее лицо.

Балансируя на ступеньке стремянки, Лес прилаживала над дверью столовой конец красной бархатной полосы. С полосы свисал шар, обвитый омелой. Лес изогнулась в сторону, пытаясь определить, ровно ли расположены оба конца ленты.

– Эмма! Триша! Эй, кто-нибудь! Посмотрите, по центру ли шар? – позвала она.

– Может, я гляну?

Лес с насмешливым сомнением оглянулась через плечо на Рауля.

– Не знаю. Мне нужен настоящий эксперт. Судя по тому, что я видела в твоем доме, ты не слишком разбираешься в украшениях.

– А та картина, что я повесил в центре стены? – напомнил он.

– В тот раз я указывала тебе, как ее прибить, – засмеялась Лес. – Ну так как ты считаешь?

– Сдвинь на дюйм вправо, – приказал Рауль. – Вот теперь по центру.

Удерживая конец полосы на месте, Лес взяла чертежную кнопку из коробочки, стоявшей на верхней площадке стремянки, и пришпилила ткань к деревянной стене. Затем взяла молоток и вбила кнопку по самую шляпку. Рауль поддержал лестницу, чтобы она спустилась. Лес отошла на несколько шагов, проверяя работу.

– Ты прав. В центре.

– Ну конечно. А ты чего ожидала?

– Ты знаешь обычай целоваться под омелой?

Лес даже не пыталась понять настроение, в котором сейчас находилась. Отчасти ей хотелось флиртовать, а отчасти было просто радостно. Все было замечательно: Триша приезжает домой, рождественские украшения вынуты из ящиков, и Рауль здесь, рядом с ней.

– Возможно, ты могла бы освежить мою память, – предложил Рауль.

– С удовольствием. – Она закинула руки ему на шею и поднялась на цыпочки, но Рауль отстранился, едва Лес притронулась к нему губами.

– Я думал, мы встанем под омелой. – Он вопросительно изогнул дугой бровь.

– Это просто незначительная деталь, любимый. Незначительная деталь, – пролепетала Лес и вновь прильнула к его губам.

Он обнял Лес, путаясь руками в полах ее большого, не по росту, свитера, прижал к себе и вернул ей лениво-томный поцелуй.

– Так это делается?

– Это только первый урок.

Боковым зрением Рауль уловил какое-то движение в прихожей. Он взглянул туда поверх головы Лес и увидел Тришу, стоящую в двери. В руках у нее была пиньята [27]27
  Детский праздничный набор (исп.).По традиции подвешивается в глиняном горшке, который должен найти и разбить ребенок с завязанными глазами. Горшок может заменяться каким-либо фигурным контейнером.


[Закрыть]из папье-маше в форме лошади. Он понял, что девушка видела, как они целовались. Когда Триша заметила, что Рауль смотрит на нее, она быстро нырнула назад в прихожую.

– Лес! – В столовую суетливо вбежала Эмма. – Я принесла новые лампочки для гирлянды на рождественское дерево взамен перегоревших.

– За работу, – прошептала Лес Раулю и неохотно пошла навстречу секретарше. – Триша! – позвала она. – Есть лампочки, так что можно продолжать.

Не получив ответа, она глянула на Рауля:

– Наверное, она закончила украшать прихожую. Ты не хочешь, когда будешь подниматься наверх, сказать ей, что Эмма принесла гирлянду?

– Конечно. – Рауль вышел в прихожую.

К изогнутым перилам лестницы по всей их длине красными бархатными бантами были прикреплены попарно сосновые ветки. Триша укрепляла красно-зеленую пиньяту у основания лестницы. Рауль задержался около девушки, понимая, что та почувствовала его присутствие, хотя и не поднимала головы от работы.

– Лес просила меня сказать вам, что лампочки для гирлянды уже здесь.

– Спасибо. Сейчас приду. – Триша выпрямилась. – Эта пиньята выглядит довольно потрепанной. Папа купил ее для меня, когда мне было восемь или девять. Он летал в Лос-Анджелес по делам и по дороге назад прихватил ее в аэропорту. Мы вытаскивали ее каждое Рождество и ставили вот здесь. Конечно, в этом году отца уже с нами не будет… – Она вздернула голову и слегка выдвинула подбородок. – Но теперь у нас так повелось, что мне придется и к этому привыкать.

Рауль почувствовал, что девушка говорит и об отсутствии отца, и о его собственном присутствии в доме.

– Я рад, что вы приехали домой на праздники, Триша.

– Почему? – с вызовом спросила она.

– Потому что вы сделали мать очень счастливой.

Триша наклонила голову в сторону, глядя на него прищуренными глазами.

– Вы по-настоящему влюблены в нее, не правда ли? – Казалось, ее немного огорошили слова Рауля. – Я не собиралась подглядывать…

– Не особенно, – ответил Рауль на Тришин вопрос, но затем признался: – Я очень сильно люблю ее.

Несколько долгих секунд Триша смотрела на него, потом улыбнулась:

– Пойду-ка я лучше помогу Лес с украшениями.