Текст книги "Сестра мертвых"
Автор книги: Дж. С. Хенди
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
– Если мы не сможем починить фургон, – сказала Магьер, – придется навьючить вещи на Толстика и идти пешком, вернее, по очереди ехать на Фейке.
– Нет, погоди-ка… – начал Лисил, но его перебила Винн:
– Тише вы! Слышите?
Издалека доносились звуки, очень похожие на птичий щебет. Лисил прислушался, и чем дольше он вслушивался, тем отчетливее становились эти звуки. Они сливались в мелодию, а над ней легко возносился одинокий голос, веселый и одновременно печальный.
Лисил вскочил с одеяла.
– Поют?… – недоверчиво проговорил он. Музыка доносилась с дороги, с той стороны, откуда они приехали. Прежде всего Лисил увидел небольшой домик, который тащила четверка мулов. Это был не просто крытый фургон, а именно настоящий домик со стенами и крышей. Черноволосые люди выглядывали из окошек со ставнями, сидели, свесив ноги, на крыше или же просто шли рядом с фургоном. Одежда их, изрядно потрепанная и выгоревшая, представляла собой кричащую смесь различных фасонов и оттенков.
Один из сидевших на крыше фургона бренчал на тамале – четырехструнной, с узким грифом белашкийской лютне, а мальчик, сидящий на козлах рядом с кучером, играл на скрипке. Женщина, шагающая рядом с мулами, то напевала без слов, то пела на языке, которого Лисил никогда не слышал, – впрочем, отчасти похожем на древинкский.
– Тсигане! – воскликнула Винн с обычным своим жадным любопытством. – То есть я хотела сказать, мондьялитко… как Ян и его мать из замка в Чеместуке. Наверняка это они!
Лисил порой находил манеру Винн давать определения всем и вся довольно утомительной, но сейчас его куда больше беспокоило то, что в такой глуши на них наткнулись именно эти вечные бродяги. Лисилу в свое время довелось пошарить по чужим карманам, хотя он прибегал к этому только при крайней необходимости, а не потому, что решил сделаться карманником. Кто лучше распознает вора, чем другой вор? Конечно, и такая помощь лучше, чем никакой, но не будет ли это все равно что заливать огонь из ведра, не зная, что там внутри – вода или водка?
При виде троих путников и их поврежденного фургона домик на колесах замедлил ход и остановился. Лисил вышел на середину дороги и, приняв как можно более любезный вид, приветственно вскинул руку.
– Не могли бы вы нам помочь?! – крикнул он по-белашкийски.
– Ох, не знаю, – пробормотала за его спиной Магьер. – Очень уж их тут много.
– А ты видишь, к кому еще можно обратиться за помощью? – осведомилась Винн.
Мондьялитко держались с тем же открытым дружелюбием, которым отличался Ян. В мгновение ока они * посыпались из окон и из задней двери фургона, наперебой звонко лопоча на своем языке. Мальчик со скрипкой тоже хотел спрыгнуть с козел и присоединиться к остальным, но кучер без церемоний ухватил его за штаны и вернул на место.
Мужчина, сидевший на крыше, закинул свой шамал за плечо и подошел к Лисилу поздороваться. У него были густые усы, такие пышные, что почти закрывали рот, и такие длинные, что тянулись до самых ушей, загибаясь, словно кончики крыльев. То, что он носил в качестве шляпы, было скорее желтым войлочным мешком, сдвинутым набекрень и подвязанным к голове пестро-синим шарфом.
– Я – Джованни, – сообщил он таким тоном, словно ждал, что его с ходу узнают. Затем ухмыльнулся – из-под густых усов блеснули только его нижние зубы – и обвел стремительным жестом окружавших его соплеменников. – Джованни из клана Ластианы. А у вас, я гляжу, сломался дом.
Лисил, приподняв бровь, оглянулся на поврежденный фургон. Двое мужчин уже осматривали его, третий подлез на спине под накренившееся днище.
– Мы едем в Кеонск на осенний праздник, – жизнерадостно продолжал Джованни. – Уже собрали последние кабачки и тыквы, так что народ не поленится щедро заплатить за развлечения.
– Правда? – оживилась Винн. – Магьер, не могли бы мы хоть одним глазком поглядеть на этот праздник? Домина Тилсвита это бы наверняка заинтересовало!
Лисил подавил стон, а Магьер весьма неодобрительно глянула на девушку.
– Помощь нам не помешала бы, – признался Лисил, зорко посматривая на тех мондьялитко, что бродили слишком близко от фургона и вещей. – Если вы, конечно, можете немного задержаться.
– Когда жизнь подбрасывает на твой путь приключение, – важно отвечал Джованни, – его надо встречать лицом к лицу, как мужчина, а не проноситься мимо, точно круглый дурак.
– Что-что? – переспросила Магьер.
Лисил крепко сжал ее руку.
– Вы очень добры, – вежливо сказал он.
Вскоре уже пятеро мужчин помогали приподнять фургон. Затем они подкатили под дно фургона срубленные в лесу стволы деревьев и, разом ухватившись, подняли угол повозки. Когда Магьер присоединилась к ним, несколько мужчин обменялись удивленными улыбками.
Постепенно, подкатывая бревна все дальше под дно фургона, они подняли ось достаточно высоко, чтобы на нее можно было надеть колесо. Все это время мондьялитко почти не обсуждали, что и как делать, словно каждый и так знал свою задачу. Видно было, что в своей кочевой жизни они привыкли управляться с подобными поломками. Вместо этого они болтали о предстоящем празднике или же засыпали Лисила и Магьер вопросами. Мондьялитко глазели на них с таким добродушным любопытством, что Лисилу стало не по себе: судя по отрывистым ответам Магьер, ее раздражение грозило вот-вот выплеснуться через край. Затем из домика на колесах достали инструменты, и едва миновал полдень, как фургон был уже починен.
Лисил обменял немного яблок и сушеное мясо на травяной чай и прочие нужные припасы, а Винн между тем оживленно беседовала с мондьялитко. Мальца тесно окружили черноволосые дети. Две девчушки уговаривали его побегать за палкой – традиционная забава, к которой он не проявил ни малейшего интереса. Впрочем, и Хранительница, и пес были равно разочарованы, когда Лисил объявил, что пора трогаться в путь.
От имени всех он выразил благодарность Джованни:
– Нам повезло, что вы оказались рядом.
Магьер вынула из кошелька две серебряные монеты:
– Пожалуйста, возьмите за труды и хлопоты.
Джованни протестующе вскинул руку:
– Помочь путнику – значит, обеспечить себе удачу в пути. Вас тут трое, значит, и удача выйдет тройная.
– Я настаиваю, – сказала она.
Лисил напрягся. Магьер терпеть не могла быть у кого-то в долгу, и он опасался, что она может оскорбить мондьялитко. Джованни окинул испытующим взглядом бледное лицо Магьер и взял деньги.
– Спасибо, – только и сказал он.
– Сможем мы добраться до Кеонска к ночи? – спросил Лисил.
– Сегодня-то? Вряд ли. Завтра – может быть.
Скрыв свое разочарование, полуэльф кивнул. Сердечно распрощавшись с мондьялитко, он щелкнул языком – и Толстик с Фейкой бодрой рысью тронулись в путь. Винн сидела сзади, в дверях фургона, что-то быстро черкала на пергаменте и смотрела, как остается позади кочевой домик мондьялитко. Затем она захлопнула тетрадь с путевыми заметками и долго молчала, задумчиво глядя на дорогу.
Лисил размышлял о том, что им повезло: в ведре, которое они схватили, чтобы затушить пожар, оказалась не предательская водка, а чистая вода. И все же теперь, когда неприятности остались позади, он с трудом отгонял воспоминания о кошмаре, навеянном Ворданой, кошмаре, в котором его мертвая мать рассыпалась в прах.
*
Вельстил скакал без устали всю предыдущую ночь, а потом весь день спал под надежно замаскированным навесом. Проснулся он сразу, как стемнело, и вышел из-под навеса с дорожным мешком в руках. Ему нужно было определить, далеко ли и в каком направлении от них находится Магьер… а сейчас у него не было ни времени, ни возможности, чтобы проделать это в отсутствие Чейна.
Наблюдая за ритуалом, в котором Чейн подчинил себе дух волка, Вельстил понял, что недооценивал своего спутника. Мало того что Чейн был находчив, он еще и обладал незаурядным магическим даром, что позволило ему почти без усилий превратить в фамильяра крупного хищника. Вельстил всегда отличался предусмотрительностью.
Позволив Чейну наблюдать, как он выслеживает Магьер, Вельстил отнюдь не раскроет ему подлинные свои секреты. К тому же очень немногие из его знакомых освоили колдовские приемы так же хорошо, как Чейн. Вельстил достал из мешка бронзовое блюдо, поставил его донышком вверх на землю и надрезал обрубок своего мизинца. Чейн, укладывающий вещи, отвлекся, глядя на бронзовое блюдо, на дно которого упала капля Вельстиловой крови.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Ищу Магьер, – ответил Вельстил, затем тихонько заговорил нараспев – и капля крови, заострившись, указала на запад. – Мы все еще опережаем ее. До Кеонска мы доберемся первыми.
Чейн присел на корточки рядом с ним, уже пристальнее рассматривая бронзовое блюдо.
– Как это действует?
– Ты используешь ритуалы, но я творю свои чары с помощью артефактов, которые создаю собственными руками. Когда-то я изготовил амулет, который носит теперь Магьер, и вот это блюдо. Капля моей крови устанавливает связь между ними. Она вытягивается в том направлении, где находится амулет.
Чейн явно предпочел бы продолжить расспросы, но сдержался.
– Нам пора, – только и сказал он.
Полночи они мчались во весь опор, измотав лошадей, пока Вельстил наконец не увидел впереди городские огни. Он вздохнул с облегчением при мысли о том, что по крайней мере прибыл в Кеонск прежде Магьер.
Хотя Вельстил не питал теплых чувств к Древинке, его отец много лет прослужил в восточной провинции самому старинному княжескому дому страны – Склавенам. Было это давно, еще до того, как они хитростью и интригами добились расположения Энтов. Вельстил хорошо знал историю Кеонска. Это был самый крупный город в Древинке – размерами примерно с треть Белы, куда скромнее застроенный и намного хуже развитый. Окружала его крепостная стена из неотесанного камня, скрепленного известкой. Благодаря удачному расположению на реке Вудрашк, в Кеонске процветали ремесла и торговля. Изо дня в день белашкийские и Стравинские баржи доставляли в город различные товары из главных портов своих стран.
Стена вокруг города насчитывала меньше сотни лет. Городской замок был возведен много веков назад, и все это время вокруг него неспешно разрастался город. В прежние годы тот князь, которому посчастливилось захватить верховное владычество, правил до конца своих дней или же до тех пор, пока не увенчается успехом мятеж другого княжеского дома. Хотя гражданские войны в те времена разгорались редко, они охватывали, как правило, всю страну и велись весьма кровопролитно. В этой драке за власть принимали участие все без исключения княжеские дома. Если князь, бывший во главе победителей, оказывался слабым и негодным правителем – что ж, всей стране приходилось терпеть его десятилетиями, ежели, конечно, он ухитрялся прожить столь долгий срок.
Затем был созван совет, в котором участвовали представители пяти самых могущественных домов. На совете решено было выбирать не короля, но верховного князя, причем единогласно и сроком только на девять лет – или же до смерти, буде таковая случится раньше. Такое решение вполне устроило всех, хотя время от времени все же случались небольшие мятежи, особенно когда какой-нибудь не в меру ретивый дом желал удержать на троне своего князя, а стало быть, сохранить власть в своих руках.
Примечательным исключением из этого правила был безземельный дом Верени, который большинство других домов и высокородным-то признавать не желало.
Поднявшиеся из наемных всадников, служивших некогда первым завоевателям этого края, Верени стали затем личной гвардией верховного князя и городской стражей Кеонска – независимо от того, кто сидел на великокняжеском троне. Им запрещено было участвовать в выборах или же создавать собственную провинцию. Верени использовались и в качестве полицейских сил, время от времени подавляя свару между княжескими домами, которая переходила в нешуточное кровопролитие.
Подъехав к городу, Вельстил и Чейн обнаружили, что дорога разветвляется натрое. Одна часть ее огибала город, другая вела к речному порту, а короткая тропа протянулась прямо к огромной арке и полукруглым, сколоченным из бревен западным воротам Кеонска. У ворот несли караул легковооруженные стражники, все в плащах дома Верени – на алом фоне черный силуэт взвившегося на дыбы жеребца.
Чейн осадил коня, и Вельстил, удивленный, развернул к нему своего скакуна:
– В чем дело?
– Нам надо сочинить какую-нибудь байку о том, что нам надо в Кеонске? – спросил Чейн. – Или нас и так пропустят в город посреди ночи?
– Я не был здесь много лет, – ответил Вельстил. – Сейчас Древинкой правит князь Родек из дома Энтов, а нам надо повидаться с его первым советником, бароном Сезаром Бусканом. Мой отец перед самой своей гибелью служил Энтам. Думаю, мы можем объявить себя гонцами, везущими некое послание Бускану. По внешнему виду нас никак нельзя принять за простолюдинов, но ты лучше не раскрывай рта – тебя выдаст акцент.
Чейн кивнул, и Вельстил направил коня к распахнутым воротам.
Молодой стражник, без шлема, с обритой налысо головой, вскинул руку, давая им знак остановиться. В этом жесте не было ничего угрожающего – всего лишь небрежная дань обычному распорядку. Полночь давно миновала, но Кеонск – большой город, и что удивительного в том, что одни люди прибывают в него по ночам, а другие покидают его еще до рассвета? По обе стороны от ворот пылали два огромных факела, роняя капли смолы в железные решетчатые чаши.
– Что за дело у вас в Кеонске, сударь? – осведомился стражник.
Вельстил кратко изложил выдумку о личном послании для барона, и молодой стражник покачал головой:
– Вы, конечно, можете въехать в город, сударь, но барон Бускан не принимает никого, кроме тех, кого вызвал сам. А город и так уже наводнен толпами нобилей из разных домов, которые добиваются аудиенции барона.
– А князь Родек? – спросил Вельстил. – Уж он-то наверняка не откажется принять вассалов его дома?
– Только не здесь, – понизил голос стражник. – Он уехал в Энемуск, в родовой замок Энтов. Говорят, что там решается какое-то важное семейное дело. Единственным представителем власти в Кеонске остался барон Бускан, а он никого не принимает.
Вельстил был озадачен. Родек отсутствует, а Бускан не принимает даже представителей своего же дома. Рассчитывать на удачу не имело смысла, но все же стражник Верени любезно пропустил их в город.
Они въехали на просторную, вымощенную булыжником торговую площадь. Здесь было тихо и безлюдно, лишь стояли накрытые тележки и прилавки, которые оживут с рассветом, когда первые торговцы начнут зазывать в свои сети добрых граждан Кеонска.
– Будем искать трактир? – спросил Чейн.
– Нет, мы должны повидаться с Бусканом сегодня же. Трактир подождет.
– Бускан, наверное, уже спит.
– Значит, мы его разбудим. И он примет меня, что бы там ни утверждал наш юный друг из дома Верени.
Они пересекли площадь и въехали в квартал, где на каждом шагу встречались трактиры и таверны. Здесь тишины не было и в помине – это место облюбовали для веселого времяпрепровождения в столь поздние часы матросы с барж, игроки и шлюхи. Вельстил заметил, какими глазами смотрит Чейн на стройную девушку, стоявшую в дверях какого-то заведения. Перехватив взгляд Чейна, она зазывно улыбнулась и подняла руку, потерев большим пальцем о щепоть невидимую монетку, – это означало, что повеселиться с ней можно лишь за плату. Вельстил в глубине души порадовался, что его спутник всего лишь прошлой ночью подкрепился мальчишкой из Пудурласата.
В это позднее время им навстречу чаще всего попадались солдаты. По большей части это были небольшие патрули Верени, но встречались и отряды в светло-желтых плащах дома Энтов. Князь Родек, судя по всему, оставил в Кеонске изрядное войско. Ни одному княжескому дому не дозволялось держать в стенах столицы своих солдат, разве что для церемониального участия в городских праздниках. Солдаты в плащах Энтов были хорошо вооружены, и выглядели они чересчур внушительно для парада. Впрочем, это был не первый случай, когда верховный князь считал своих людей исключением из общего правила.
Вельстил направил коня прямиком к воротам городского замка. Вход во внутренний двор охраняли человек десять стражников в алых плащах Верени, еще столько же, если не больше, несли стражу на стенах и укреплениях. Не спешиваясь, Вельстил нарочито медленным шагом подъехал к воротам. Седой, покрытый шрамами стражник лет пятидесяти распекал за что-то двоих подчиненных.
– Эй, ты! – надменно кинул Вельстил. – Поди сюда.
Старый солдат оборвал себя на полуслове и обернулся. Повелительный тон Вельстила его явно не впечатлил, и он двинулся к пришельцам не торопясь, постукивая в такт шагам тупым концом копья.
– Что угодно, сударь? – спросил он.
– Я хочу встретиться с бароном Бусканом. Немедленно.
Один из молодых стражников хихикнул.
– Извините, сударь, – ответил старый солдат с подчеркнутой вежливостью, – но барон в такое позднее время не дает аудиенций.
Вельстил наклонился к нему с седла и понизил голос так, чтобы его мог услышать только этот солдат:
– Меня зовут лорд Вельстил Массинг. Моего отца звали лорд Бриен Массинг. Тебе известно это имя?
Стражник прищурился, резко втянул воздух и, расправив плечи, коротко кивнул.
– Доложи обо мне без лишнего шума, – велел Вельстил. – У нас частное дело.
Старый солдат махнул рукой своим людям, чтобы открыли ворота. Те поглядели на него недоуменно, но, поколебавшись, все же подчинились. Стражник пошел ко входу в замок, а Вельстил и Чейн шагом поехали за ним.
– Если тебя так хорошо знают в этой стране, – прошептал Чейн, – отчего мы не использовали этого раньше? Мы могли бы путешествовать с куда большим комфортом.
– Тсс, – только и ответил Вельстил.
Парадный вход в замок прикрывала громадная дверь из кедра высотой в три человеческих роста. Подобно опускной решетке, открывали ее, поднимая вверх на массивных цепях. Когда дверь опускали, ее нижний край плотно входил в паз, вырубленный в камне. Никто не остановил старого стражника, когда он провел Вельстила и Чейна по короткому туннелю во внутренний двор.
В Беле подобную крепость даже не сочли бы замком. Изначально она была построена как большой военный донжон, прикрываясь стенами которого предки Энтов начинали свое правление этим краем. Замок никогда не расширяли и не перестраивали, так что ему недоставало и белашкийского размаха, и пышности резиденции Стравинского короля. Быть может, княжеские дома опасались излишне укреплять замок на тот случай, если какой-нибудь правитель пожелает удержать трон силой. Тем не менее крепость была сложена из прочного базальта и гранита, которые ничуть не пострадали за прошедшие столетия.
– Оставьте своих лошадей здесь, господа, и следуйте за мной.
Оба вампира спешились, привязали скакунов у коновязи, тянувшейся вдоль внутренней стены замка. Затем Вельстил и Чейн вслед за старым стражником вошли в небольшую, ничем не примечательную дверь и очутились в просторном зале. Здесь было темно и промозгло, пол, по которому они ступали, покрывала грязь. Редкую солому, разбросанную по полу зала, явно уже давно не меняли. Вельстилу долго, чересчур долго довелось жить в древинкских замках, и подобное зрелище было ему до отвращения знакомо.
– Подождите здесь, господа, – сказал стражник. – Барон, быть может, еще и не спит, но мне нужно будет объявить о вас.
– Разумеется, – отозвался Вельстил.
Он расхаживал по залу, стараясь не приближаться к стенам и упорно отгоняя воспоминания об отце. Поскорее бы уже закончились эти мучения! Если бы не дурацкое упрямство Магьер, он ни за что на свете не решился бы забраться так далеко вглубь Древинки.
– Что с тобой? – спросил Чейн.
– Ничего.
– Я не знаю, зачем тебе понадобилась эта аудиенция, – сказал Чейн, – а значит, не смогу в нужный момент подыграть тебе.
Вельстил выпрямился.
– Будь готов к действиям, когда начну действовать я.
– В каком смысле?
– Мне нужно добыть кое-какие документы. К несчастью, мы не можем оставить в живых никого из тех, кто услышал мое имя.
– Тогда к чему вообще было его называть? – с некоторым раздражением осведомился Чейн. – Наверняка же был другой способ повидаться с Бусканом.
– У нас нет времени искать его самим и уничтожать по пути каждого стражника или слугу, который нас увидит. Нет, мы должны встретиться с бароном без посторонних, получить то, что нам нужно, а потом без шума уйти.
Чейн скрестил руки на груди.
– Этот Бускан – твой старый друг?
– Отнюдь, – ответил Вельстил. – Он служит дому Энтов уже много лет. Когда мой отец потребовал отдать ему в управление некий удел, Бускан беспрекословно подчинился, думаю в основном из страха. Все боялись моего отца. – Он помолчал немного. – А твоего?
– Только не нобили, – ответил Чейн. – Белашкийские аристократы считали его очаровательным.
В зал с лампой в руке торопливо вбежал старый стражник.
– Прошу сюда, господа, – жестом указал он.
*
Этой ночью Винн устроилась спать у костра, а Магьер и Лисил забрались в фургон. Магьер настаивала, что в фургоне хватит места на всех, что было истинной правдой, но Винн предпочла оставить их вдвоем и побыть одной. Она заверила Магьер, что ей и у костра будет спаться неплохо и к тому же ей составит компанию Малец. Лисил и Магьер какое-то время шептались. Винн не слышала, да и не хотела прислушиваться к их разговору, и вскоре они уснули.
Винн еще немного поработала над своими заметками о мондьялитко. Это занятие отвлекало ее от ненужных мыслей и к тому же не так мучило ее, как необходимость вести тайные записи о Магьер. Оторвавшись от тетради, она обнаружила, что Малец подполз совсем близко и лежит, уткнувшись мордой в передние лапы. Винн закрыла тетрадь, свернула и упрятала в кожаный футляр свитки пергамента и устроилась рядом с псом на расстеленном одеяле.
В прозрачных глазах Мальца стояла невыразимая грусть.
– Ах, если б только ты мог объяснить мне, в чем дело! – прошептала Винн.
Малец моргнул, но и только. Его длинная шерсть спуталась и кое-где сбилась в колтуны – надо будет утром его расчесать. Винн сунула руку в мешок, достала кусок копченой баранины, который сберегла с последнего завтрака в поместье лорда Стефана.
– Мясо мне не очень по душе, – сказала она. – Я думала угостить тебя за завтраком, но, если хочешь, можно съесть и сейчас.
Малец поднял голову и рыкнул, и тогда Винн принялась кормить его, отрывая от мяса ломтик за ломтиком. Когда угощение закончилось, пес опять уткнулся мордой в передние лапы. Что бы ни тяготило его, эту печаль нельзя было исцелить лакомым кусочком.
– Я видела тебя в лесу, перед тем как ты излечил мои глаза, – сказала Винн. – Ты принадлежал одновременно двум мирам: миру твоих собратьев-духов и нашему, человеческому. Я не знаю, что ты сделал, чтобы принять такой облик, но, наверное, нелегко вот так застрять на границе между мирами… в полном одиночестве.
Она обхватила руками голову Мальца. Пес вначале сопротивлялся, затем вдруг с размаху ткнулся мордой ей в живот.
– Тебе не нужно оставаться одному, – сказала Винн. – Когда-нибудь ты расскажешь нам, почему и зачем оказался здесь.
И она гладила Мальца по голове до тех пор, пока от костра не осталась только горстка раскаленных алых углей.
*
Чейн ожидал, что старый солдат поведет их в какую-нибудь помпезную залу для приемов, а потому удивился, когда они свернули в боковой коридор и поднялись по узкой лестнице. От лестничной площадки тянулся в обе стороны коридор, а прямо напротив лестницы была самого обычного вида дверь. Стражник распахнул ее перед Вельстилом и Чейном, пропустил их вперед и ретировался, прикрыв за собой створку.
За ней обнаружилась небольшая комната, отделанная гладкими деревянными панелями и обставленная куда уютнее, чем все, что Чейн до сих пор видел в замке. Пол покрывали мягкие ковры местной работы, а на стене справа висело живописное панно с изображением всадников в доспехах, резво скачущих по древинкскому лесу. Этот красочный шедевр казался странно неуместным в унылом и вечно слякотном здешнем краю.
По всей комнате, на столиках или в чугунных подсвечниках, горели свечи размером с локоть. Два массивных кресла красного дерева стояли у небольшого камина, который, судя по всему, был построен совсем недавно. В таких старинных крепостях обычно обходились одним большим очагом в парадном зале. Справа от камина стояла небольшая конторка, слева – узкий книжный шкаф. На столе, рядом с креслами, располагались чернильница и перья.
В креслах сидели двое – мужчина и женщина. Рослый и довольно грузный мужчина, как заключил Чейн, был не кто иной, как сам барон Бускан. Синяя ночная сорочка туго обтягивала его внушительный живот. Густая черная борода доходила ему до груди, зато голова была совершенно лысой, и лоснящуюся лысину обрамлял жалкий венчик черных волос. Багровое лицо барона напомнило Чейну тех зажиточных приятелей отца, которые чрезмерно увлекались выпивкой.
Женщина, занимающая соседнее кресло, составляла такой разительный контраст с бароном, что Чейн сразу насторожился. И в своей смертной жизни, и в посмертии ему довелось повидать немало красивых женщин. Рядом с Бусканом сидела самая ослепительная красавица, которая когда-либо встречалась на его пути. Она приподнялась в кресле, приветствуя посетителей.
Она не выглядела ни худощавой, ни чрезмерно пышной. Невысокую, ладно сложенную фигурку облегало, выгодно подчеркивая все округлости, шелковое платье кофейного цвета, непривычно легкое для здешних промозглых мест. Платье было простого покроя, сверху донизу схваченное бронзовыми застежками и перетянутое в талии алым кушаком. Две верхние застежки были расстегнуты, и в распахнутом вороте платья виднелись нежная шея и волнующе округлые холмики грудей. В ложбинке между ними покоился алый каплевидный рубин, висящий на бронзовой цепочке. Темно-рыжие волосы не были уложены в затейливую прическу, какие полагались придворным дамам, но привольно ниспадали на плечи волной туго завитых локонов. С гладкого, ухоженного лица на Чейна безмятежно взирали зеленые глаза.
Женщина приветливо улыбнулась, и палец ее, пробежав по вороту платья, на миг как бы невзначай скользнул в глубь, к теплой плоти.
Лорд Бускан не без труда поднялся. Он оказался старше, чем вначале показалось Чейну.
– Вельстил?… – неуверенно проговорил Бускан и сделал долгую паузу, разглядывая спутника Чейна с таким видом, как будто не верил собственным глазам.
Чейн взглянул на Вельстила и понял, что вызвало у барона такие затруднения. Если в последний раз Вельстил посещал Древинку много лет назад, то Бускан с тех пор успел изрядно состариться, – и вот перед бароном стоял человек, который за это время отчего-то не изменился ни на йоту.
– Ты так долго пропадал, что мы уже сочли тебя мертвым, – сказал наконец барон. – А ты выглядишь… неплохо. – Он указал на женщину и с явной гордостью в голосе прибавил: – Это Оскелина. Моя супруга.
Женщина вновь улыбнулась, показав белые ровные зубы, и едва заметно склонила голову, ни на миг не отрывая взгляда от посетителей.
Вельстил шагнул ближе, взял со стола рядом с креслом Бускана очинённое перо, придирчиво его осмотрел.
– Стражник у городских ворот сказал нам, что князя Родека нет в столице и что ты никого не принимаешь.
Бускан пожал массивными плечами:
– Беспокойные времена требуют быть осторожным вдвойне. С каких это пор ты начал интересоваться политическим положением в Древинке?
– Час поздний, – заметила Оскелина. – Быть может, ты все же расскажешь нам, зачем пришел?
Голос у нее был высокий и ясный, точно трель флейты. Чейн не отрываясь смотрел на ее белую шею, на которой едва заметно билась и пульсировала жилка.
Вельстил положил перо на стол.
– Я собираю записи, которые касаются моей семьи. Меня интересует время, когда мы служили Энтам, вот я и начал поиски с Кеонска, потому что именно ваш дом сейчас правит страной. Если у тебя найдутся такие записи, мне бы хотелось их просмотреть.
– И это все? – Бускан, судя по всему, вздохнул с облегчением. – Что ж… боюсь, что в этом деле я не смогу тебе помочь. Таких записей просто не существует.
Вельстил заложил руки за спину, спрятав их под плащом, и в упор поглядел на барона, всем своим видом давая понять, что такого ответа ему недостаточно.
– Самые старые записи, которые есть у нас, пятнадцатилетней давности, не ранее, – пояснил Бускан. – Мы хотели создать единый архив, чтобы хранить там все без исключения документы прошлых лет. Под самый конец правления князя Демитри из дома Сербо случился мятеж мадьяров. Сгорела добрая четверть города, в том числе и здание суда, а именно в нем хранились архивы, так что все они погибли в огне.
Чейн никак не мог понять, радует Вельстила такое известие или же, наоборот, печалит. Оскелина отошла к круглому, натертому до блеска столу, стоящему под картиной.
– Ты уверен, что ничего не сохранилось? – спросил Вельстил.
Барон покачал головой:
– Если это все, зачем ты явился в Кеонск, то твое путешествие было, увы, напрасно.
Чейн услышал свистящий шепот и повернул голову на звук. Оскелина, не сводя взгляда с Вельстила и Бускана, произносила речитативом заклинание.
Прежде чем Чейн успел предостерегающе крикнуть, рука Вельстила, вынырнув из-под плаща, метнулась к груди барона и, промахнувшись, сама собой отдернулась вбок. В руке был зажат короткий кинжал.
Бускан зло набычился, стиснув зубы. Затем он прыгнул к каминной полке, и Чейн увидел, что на ней лежит в ножнах длинный боевой нож.
Тогда Чейн ухватился за подсвечник с огромной свечой и толкнул его на Оскелину. Фитиль зашипел и погас, и горячая восковая свеча ударила женщину по скуле. Речитатив оборвался, и Оскелина, привалившись к стене, сползла на пол.
– Давай! – гаркнул Чейн Вельстилу.
Тот вонзил кинжал в спину Бускану, да с такой силой, что барон ударился головой о каминную полку. Когда Вельстил выдернул лезвие, Бускан зашатался и, отступив, рухнул в кресло, где недавно сидела Оскелина. Вельстил шагнул к нему, но барон на него не смотрел – взгляд его не отрывался от жены.
– Не надо! – вскрикнул он. – Не трогайте ее… умоляю.
Чейн уже сосредоточил внимание на полу в том месте, где лежала Оскелина, и в мыслях начал вычерчивать рисунок, который должен был накрыть ее. Глаза женщины встретились со взглядом Бускана – и она скорчилась от боли. Боль исказила на миг черты ее бледного нежного лица, но тут же сменилась ненавистью, когда она глянула на Вельстила.
– Нет! – завизжала она, и затем все ее внимание сосредоточилось на заклинании, которое негромко и размеренно выпевал Чейн.
Сквозь очерченный кругом треугольник, пылающий перед мысленным взором Чейна, он увидел, как Оскелина зажмурилась и выбросила перед собой крепко сжатый кулак. Затем она выкрикнула одно-единственное, незнакомое Чейну слово и резко разжала кулак, растопырив пальцы.
