Текст книги "Осень Эрде (Ричард Блейд - странствие 25)"

Автор книги: Дж. Лэрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Своим заместителем на месте командир назначил Пасечника.

* * *

Выходили на рассвете, когда огромный розовый глаз солнца только щурился самым своим краешком из-за изрезанной холмами линии горизонта. Впрочем, света хватило ненадолго; едва лишь маленький отряд успел пройти несколько миль, откуда-то вновь потянулся туман. Его огромные белесые языки разливались по низинам, дорогам, руслам ручьев; он глушил шаги, и без того тихие из-за толстого ковра жухлых листьев и мха, заглядывал под ветви лесных исполинов с облетающей листвой, тонкими струйками сочился между стволов. Спустя полчаса можно было увидеть что-нибудь только на расстоянии ста футов, не дальше. Только взобравшись на дерево повыше, удавалось различить будто плавающие в огромном молочном море вершины далеких холмов, торчащие из белесого студня огромными бурозелеными черепами древних великанов, перебитых здесь неисчислимые тысячелетия назад.

Но шесть человек шли все дальше и дальше, узкой тропкой, след в след, чтобы нельзя было определить их численность, с тяжелыми рюкзаками за спиной и болтающимися на ремнях автоматами. Как привык Блейд к этому военному труду во славу Костлявой! Все, как на Земле и в других мирах; цель не менялась, хотя оружие было различным.

Здесь от него не требовали темпа, которого добивались инструктора на полигоне; поход должен был занять несколько дней. Сначала он шел предпоследним. Перед ним угрюмо раскачивалась в такт шагам – раз-два, раз-два – фигура Молчуна: года три назад, во время одной из облав, его тройка попала в засаду, Что с ним сделали полицейские, доподлинно никто не знал, но ему удалось вернуться в лагерь – правда, вместо языка у него во рту торчал только бесформенный обрубок. Теперь лишь при определенном навыке удавалось разобрать те немногие слова, которые Молчун мог из себя выдавить.

За несколько дней, проведенных в лагере, странник несколько раз встречал этого парня на опушке леса, вглядывающимся в одному ему известные дали. Но все попытки новичка сойтись с ним Молчун игнорировал – либо кивал в ответ, либо попросту молчал. Совершенно случайно – от Пасечника – Блейд узнал, что в сожженной деревне, в Выселках, жили жена и сын Молчуна. Что с ними стало, никому не было известно, но мало кто надеялся, что в том огненном аду хоть кто-нибудь уцелел.

Теперь же в пяти футах от лица странника маячила сгорбленная рюкзаком спина, над мешком торчал заросший темными лохмами затылок. В этом человеке чувствовалась недюжинная сила – как мышц, так и духа. Блейду не хотелось, чтобы этот великан оказался когда-нибудь его противником.

То ли местность стала повышаться, то ли – что более вероятно согретый неяркими осенними лучами туман стал растекаться, словно вода из разбитой посудины. И хотя люди брели все еще по пояс в его холодных влажных волнах, но сквозь полысевшие ветви деревьев стало то тут, то там приветливо проглядывать солнышко. День перевалил за половину и пора было готовиться к обеденному привалу.

Наконец впереди показалась поляна – достаточно просторная, чтобы можно было увидеть вовремя любого приближающегося врага, и относительно сухая.

Доктор замер на опушке, долго стоял, поглядывая в разные стороны, к чему-то принюхивался и прислушивался, потом одним рывком сбросил в траву мешок и произнес только одно слово: "Тут!"

Все с облегчением начали опускаться на землю.

Охотник, шедший до того впереди, принялся разжигать небольшой костер, но дело у него не очень-то ладилось, и Блейд пришел ему на помощь. Охотник с недоверием покосился на новичка, но от компании отказываться не стал: вместе выходило значительно быстрее.

После обеда, в час, отведенный для отдыха, Блейд хотел было переговорить с Доктором, но увидев, что тот дремлет, откинувшись на рюкзак, не стал ему мешать. По собственному опыту странник знал, что в подобных ситуациях люди просыпаются отнюдь не в лучшем настроении, а разговор, как и его последствия, сейчас во многом зависели от командира.

Поэтому приходилось отложить беседу – по крайней мере, до вечера.

Отдых закончился. Посуда была вымыта в ближайшем ручье, собрана и вновь упакована; мешки подняты на плечи, автоматы повешены на грудь – так, чтобы их в любой момент можно было пустить в дело.

Теперь Блейд опередил Молчуна и шедшего третьим Рыбака, пристроившись сразу за спиной Доктора.

Спустя час после отдыха отряд вышел на шоссе, идти стало значительно лете, строй сбился – кое-кто пошел рядом с приятелем, сзади послышался негромкий разговор, смех, шутки. Странник решил воспользоваться моментом.

Отмеряя футы и ярды дороги, он догнал Доктора и пошел рядом с ним.

– Далеко еще?

– Завтра к вечеру выйдем на место.

– Надежное?

– Да. Глухомань...

– В лесу?

– На побережье...

Доктор был неразговорчив – даже здесь, на дороге, идти с тяжелым мешком за плечами было нелегко и желания вести беседу он явно не испытывал.

Блейд, шагая по-прежнему рядом с командиром, принялся решать очередную загадку: если идти до резервной базы всего два дня, то зачем они тащат такую тяжесть. Рюкзак тянул не меньше, чем на сто фунтов, и только о верхней его половине странник мог сказать что-то определенное – там лежали походный котелок и свернутая палатка. Так как ее еще не доставали, то прочий груз оставался покрытым мраком неизвестности.

Сами рюкзаки были собраны Пасечником и Доктором в командирской землянке – той самой, где в первый день решалась судьба Блейда. Потом каждый из группы выволакивал свой мешок на свет Божий и взваливал за спину. Груз был не объемен, но тяжел.

Окончательную разгадку приходилось оставить до ночи, когда большая часть отряда уляжется и не помешает Блейду полюбопытствовать насчет груза.

К вечеру, когда попутное шоссе осталось далеко позади, а под ногами стала хлюпать мерзкая болотная жижа, пошел дождь. Холодный, пронизывающий до мозга костей ветер разбивал пыль мелких водяных капель о лица путников. Доктор, пошарив у себя под рюкзаком, выудил оттуда нечто вроде капюшона. Ничего подобного у Блейда не было; впрочем, он и не жалел об этом – от летящей в лицо воды мало что могло защитить.

Из-за дождя, а возможно, и из-за того, что обложившие небо тучи ускорили наступление темноты, ночной привал устроили пораньше. Вытащили две палатки, Охотник вновь занялся своим тяжким делом по разжиганию костра теперь уже под дождем. Блейд на этот раз не мог помочь ему – приходилось ставить палатку. Поэтому и разговора с командиром опять не вышло.

Сразу после ужина полезли по палаткам – под дождем и ветром никому сидеть не хотелось. Остались только часовые; первыми встали в дозор Доктор с Охотником.

Блейд готов был поменяться с Охотником очередью, но не рискнул привлекать к себе внимание. Да и вряд ли бы кто согласился меняться на вторую стражу, самую неудобную: ни до, ни после выспаться не удастся.

Так что по всем раскладам страннику выпадало дежурить с Рыбаком, а Молчуну – с Пауком, бессменным замыкающим отряда. За что тот получил столь нелестное прозвище, Блейд так никогда и не узнал.

Он крепко заснул на брезентовом пологе, обхватив себя руками и уткнув лицо в колени. Рядом сопел Рыбак.

Проснулся Блейд от бесцеремонного тычка в бок – таким способом возвестил о предстоящем дежурстве командир. Рядом слышалась какая-то возня – видно, Рыбак не хотел добром уступать Охотнику нагретого собственным телом места.

Дождь кончился, зато сильно похолодало. Все вокруг – трава, ветви деревьев, ткань палатки – покрылось тонким слоем льда и звенело при каждом движении. Сквозь разрывы среди быстро бегущих облаков виднелись звезды как всегда, яркие, бесстрастные и равнодушные.

Поеживаясь, Блейд подошел к погасшему костру, присел, вытянув ноги к теплой еще золе, уставился на тускнеющие угли. Он скорее почувствовал, чем увидел, как с другой стороны точно так же устраивается Рыбак. В неярком свете звезд глаз еще мог различить неверные контуры предметов – человека, палаток, горы рюкзаков... По слуху Блейд различил, что его напарник возится со своим автоматом – похоже, он собирался бороться со сном, разбирая и собирая оружие. Здравая идея... Вскоре уже две пары рук крутили черные железки. Одна была с длинными аристократическими пальцами – не будь они столь сильны, могло бы показаться, что они принадлежат музыканту, у второй пальцы были скрючены и узловаты, наверняка приучены к сельскому труду, но и с оружием справлялись они неплохо.

Постепенно движения Рыбака становились все медленнее; поставив на место последнюю деталь и щелкнув затвором, он сладко зевнул, пробормотал что-то и вдруг повалился головой прямо между ботинок Блейда. Странник не собирался его будить; таинственный груз ждал его ревизии.

Он потянулся, сам с трудом подавив зевок, и побрел к неясно темневшей груде снаряжения. Свой рюкзак он нашел со второй попытки; ему не хотелось трогать чужие.

Под двумя слоями плотной прорезиненной ткани оказались пластиковые метки с чем-то серым. Осторожно надорвав один из них, Блейд понюхал высыпавшийся порошок, но никакого запаха не ощутил. Тогда он поднес несколько кристалликов к губам и лизнул, сразу же почувствовав во рту вяжущую наркотическую горечь. Сплюнув и тщательно вытерев руку о штаны, Блейд постарался аккуратно пристроить рюкзак на прежнее место.

Итак, он умудрился лопасть в компанию террористов и дельцов местного наркобизнеса! Странник выпрямил спину, взглянул на сладко похрапывающего Рыбака и решил, что пора объясниться с Доктором.

Он влез в палатку и осторожно потряс командира за плечо. Тот проснулся почти мгновенно и, похоже, готов был ругнуться, но Блейд приложил палец к губам, другой рукой показывая на выход из палатки. Доктор кивнул, и они оба стали пятиться задом.

– Что случилось? – шепотом задал вопрос командир, покинув убежище.

– Нам нужно поговорить.

– Где Рыбак?

– Спит у костра.

– Надо бы его разбудить.

– Не стоит... Пока мы беседуем, отстоим вахту за него.

– Так что тебе нужно. Инженер?

– Помощь, командир, помощь. И я отлично знаю, что в наших рюкзаках...

– Откуда? – Доктор насторожился.

– Считай, что догадался...

– Понятно! – В темноте металлическим блеском сверкнула усмешка.

– Мне нужно связаться с Юго-Западной Директорией.

– Я тебя понимаю, дружище, но в моих карманах нет ни океанских лайнеров, ни стратосферных самолетов...

– Ты отлично знаешь, что я имею в виду.

– Да?

– Вне всякого сомнения.

Неожиданно Доктор кивнул.

– Верно, знаю. Ну и что из того? Фактически ты заставляешь меня верить тебе на слово. Конечно, Пасечник говорил мне, как ты геройствовал во время последнего налета... не скрою, ты мне нравишься. Я и с собой прихватил тебя для того, чтобы получше приглядеться к новому человеку... – Он помолчал. Но поставь себя на мое место – что бы ты сделал?

Блейд предпочел не отвечать на этот вопрос. Доктор же тем временем продолжал:

– В отряде явно есть "крот", и кто он, я не знаю. Даже не догадываюсь! И если я сейчас отправлю тебя куда-нибудь, даже пристрелю без свидетелей, люди понятно что подумают... Вся вина ляжет на меня, соображаешь? Так что давай пока будем делать каждый свое дело. Когда мы найдем, кто под нас роет, у меня появится возможность тебе помочь. И я помогу. А пока... пока – иди, разбуди Рыбака... На холоде вредно много спать. Ясно?

– Ясно.

Доктор полез в палатку, а Блейд отправился к костру. Что ж, откровенный разговор принес неплохие результаты... Осталось только откопать "крота" и преподнести командиру террористов его шкурку.

Утром потеплело, зато пошел снег. Тяжелыми пластами он покрывал ветви деревьев, готовый при малейшем толчке впасть на голову неосторожному путнику. Смешиваясь с грязью, он налипал на башмаки, да так, что казалось, будто на каждую ногу подвешено по пудовой гире. Мокрые хлопья оседали на ресницах, мешали следить за дорогой, заставляли поминутно моргать..

Но отряд упорно шел вперед.

Строй со вчерашнего дня не менялся – Блейд шагал третьим, сразу за Доктором. Бредущую чуть в отдалении вторую тройку он едва мог видеть, до предела выворачивая шею.

Местность понижалась, становилась все глуше и казалась более заброшенной. Однако было похоже, что лес кончается; раньше странник думал, что эти дебри тянутся неизвестно куда и брести по ним можно целую вечность – а если повезет, то и дольше. Он потерял счет часам; низкие свинцовые облака скрывали солнце, и угадать время было просто невозможно. День превратился в сплошные сумерки цвета мышиной шкурки.

Блейд не заметил, когда отряд вышел к побережью. Это случилось как-то само собой: они лишь немного свернули в сторону, покинули узкую лесную полосу, и вдруг под самыми ногами вздыбились, заплескались волны, бросаясь в своем вечном неистовстве на прибрежные камни. Командир объявил привал. Усталые люди с блаженными улыбками повалились прямо на свои мешки; один Блейд остался стоять, вглядываясь в скрытый за снежной завесой горизонт.

Здесь, наскоро поев, даже не разжигая костра (открытая местность к этому не располагала) решили остановиться до вечера, чтобы, когда стемнеет, идти в поселок, являвшийся резервной базой.

Трудно было определить, когда день перешел в вечер. Казалось, лишь слегка потемнело, но снова нужно было подниматься и шагать навстречу ветру, бросавшему в лицо мокрые хлопья.

Впрочем, люди заметно оживились – они приближались к дому, к теплу, к отдыху. Блейд прикинул, что за два дня они одолели миль пятьдесят: по такой местности и погоде, да еще с грузом за плечами – совсем неплохо.

Разговор с Доктором если не дал надежды, то внес в его положение некоторую определенность. Правда, как и всегда в этом мире, определенность заключалась в словах: "Ждите, а там видно будет".

Приходилось ждать.

К поселку подошли уже в сумерках, когда на расстоянии вытянутой руки ничего, кроме мелькания белых снежинок, различить было нельзя. Командир долго прислушивался, но безрезультатно. Снегопад, кроме мрака, принес с собой ватную глухую тишину – Блейду казалось, что он стоит внутри кокона, свернутого из холодных мокрых тряпок. Он уже начал замерзать – за второй день больше стояли, чем шли, – когда Доктор вновь повел свою небольшую группу вперед.

Они уже были на самой окраине крохотного городка – или, в зависимости от того, как поглядеть, крупного поселка, – когда шедший впереди Охотник вдруг крикнул: "Засада!" И не успел звук его голоса утонуть в серой мгле, как тишины не стало. Сразу с нескольких сторон – спереди, слева и сзади ударили очереди, пули вспенивали холодную жижу, обдавая людей брызгами, ударяли по каменным стенам, выбивая кирпичную крошку. Но темнота делала свое дело: автоматы нападающих в основном тявкали впустую.

Блейд при первых же выстрелах, едва только показались красные отблески, упал на спину, выкатился из рюкзака и прополз футов тридцать прямо по грязи – туда, где, как ему казалось, рухнул Охотник.

Послышался лай собак. На Эрде они тоже были, странник несколько раз видел их изображения в книгах, но познакомиться лично с местными волкодавами ему пока не довелось. Делать это в такой обстановке совершенно не хотелось.

Впереди мелькнула неясная тень; по огромному горбу рюкзака Блейд понял, что это кто-то из своих. Он даже не осознал, что в мыслях уже называет этих людей "своими".

Рядом темнела стена какого-то дома – надежная защита сзади; он разогнулся, поднял автомат и надавил на спуск.

Похоже, остальные были так ошеломлены внезапным нападением в считавшемся безопасным районе, что среагировали только спустя несколько секунд. Первой же очередью Блейд задел кого-то из атакующих – из темноты послышались отборные ругательства. Почти тут же ему начали вторить автоматы второй тройки – Молчун, Паук и Рыбак тоже стреляли из-под прикрытия стены с другой стороны улицы. Вдруг раздался голос Доктора:

– Стрелять по собакам! По собакам, говорю вам! Бросайте товар, уходим...

В том месте, где прозвучал голос, тотчас же заплясали отсветы выстрелов, но Блейд порадовался – командир еще был в живых.

Внезапно по глазам ударил нестерпимый белоголубой свет, все приобрело поразительно четкие формы, даже снег перестал мешать. Высоко над окраиной городка на парашюте, медленно снижаясь и раскачиваясь, висела "люстра". По земному опыту Блейд знал, что светить она будет минуты две, никак не меньше.

Стараясь вжаться в тень, отбрасываемую краем крыши, он принялся менять рожок автомата, при этом оглядываясь по сторонам. Прямо перед собой он видел две лежащие фигуры – одна из них, очевидно, принадлежала Охотнику. Можно было различить, что на месте головы у того какой-то кисель из крови, мозгов и грязи.

Очереди с обеих сторон на мгновение затихли.

И тогда страшный удар в спину свалил странника с ног.

Блейд ощущал у себя на шее горячее дыхание незнакомца. За шиворот ему потекло нечто теплое – вероятно, кровь, но боли он не чувствовал. Изо всех сил стараясь сбросить с плеч неведомого врага, он изловчился и ударил ногой, целясь в пах. Хватка на секунду ослабла, раздался жалобный вой, и странник сумел перевернуться.

Он был озадачен увиденным не меньше, чем его противник – ударом. Это была собака. Но какая!

Огромная, черная как уголь, она казалась размером с теленка и весила, наверно, не меньше. Зверь вновь навалился на Блейда, у самого лица клацнули огромные желтоватые клыки, мелькнули налитые кровью сатанинские глаза. Эта тварь была крупнее самых габаритных земных пород – ньюфаундлендов и сенбернаров.

Но если тех специально дрессировали, натаскивали на помощь людям, то эта бестия знала только одну работу – убивать. Теперь странник понял, что означал приказ Доктора – "стрелять по собакам!" Но было поздно.

Где-то в невообразимой дали еще сухо трещали выстрелы, а страшные зубы смыкались почти у самого горла человека. Теперь он уже не был Ричардом Блейдом, землянином, странником; он превратился в варвара, в дикаря Лея из Уркхи, сразившего саблезубое чудище. Но тогда у него был топор! Тяжелый каменный топор! А сейчас – только руки.

Клыкастые челюсти скрежетали в сантиметре от лица, на щеку капала зловонная слюна. Человек и зверь застыли в равновесии: странник не мог выиграть ни дюйма, но и страшная морда тоже не приближалась.

Огромным усилием – скорее воли, чем мускулов – ему удалось разогнуть руки, отодвинув оскаленную пасть на полфута. Пес грозно рычал и скреб лапами землю. Счастье, что его хозяева были, видимо, заняты другими террористами.

Блейд подтянул под себя правую ногу, согнув ее в колене, но затянутые в кожаные перчатки пальцы соскользнули с мощной шеи зверя, и это чуть не стоило ему жизни.

Нога распрямилась; будто отброшенное пружиной, огромное черное тело распласталось в воздухе на фоне смертельнобелого света. Странник, шатаясь, поднялся на ноги.

Адский пес снова прыгнул, но пасть его встретилась с кулаком человека. По инерции туловище продолжало двигаться вперед – туда, где ждала вторая рука, нацеленная ребром ладони в диафрагму.

"Люстра" наконец погасла.

Любое другое животное давно испугалось бы, убежало, но только не эта собака-убийца. Воспитанная рядом с человеком, она не боялась его. И хотя у нее были переломаны ребра, а свороченная на бок челюсть словно кривилась в какой-то дьявольской ухмылке, она вновь готовилась нападать.

По руке Блейда в нескольких местах текли струйки крови, но он не обращал на них внимания.

Во время второй атаки псу достался не только удар ребром ладони, но и подкованным сапогом. Зверь взвизгнул; пользуясь секундной паузой, странник смог, наконец, нашарить на земле свой автомат, и через миг собаку прошила очередь. Но даже после того, как перерубленное почти напополам тело распласталось на земле, зверь продолжал в бессильной ярости тянуться к человеку. Тварь, созданная людьми, чтобы убивать людей, не желала мириться с поражением...

Блейд огляделся. Автоматы на разные голоса тараторили где-то в стороне. Проклятых псов рядом вроде не было. Два мертвых тела лежали на дороге.

Не заботясь более о содержимом брошенного рюкзака, странник, сжимая в руках автомат, двинулся обратно по дороге. В полной темноте, что парила вокруг, шансы добраться до леса были довольно велики, если ему удастся вырваться отсюда. Но что делать дальше? Сейчас об этом лучше было не думать. Впрочем, если еще стреляют, значит, кто-то остался в живых... И ему следует в первую очередь помочь своим.

Он вновь прислушался. Теперь он отчетливо слышал тарахтенье лишь одного автомата – короткие очереди, видно стрелок экономит патроны. Зато в ответ явно говорил крупнокалиберный пулемет. А сзади уже снова был различим хотя и далекий, но уже приближающийся лай...

Окраина городка осталась позади, не было слышно выстрелов, не видно огней. Блейд брел, по щиколотку проваливаясь в мерзлую грязь, которая уже стала покрываться ледком. Ему так и не удалось разыскать кого-нибудь из своих – тех, кто мог уцелеть в этой мясорубке, когда на каждого террориста приходилось по меньшей мере пятеро врагов. Это если не считать псов...

Внезапно ему показалось, что он слышит какой-то звук. Блейд остановился, покрутил головой – и точно: шагах в тридцати от себя он различил бесформенную массу, которая могла оказаться и зверем и человеком, Осторожно приблизившись, он услышал стоны раненого.

Еще несколько шагов, и в неверном тусклом свете удалось различить оскаленные в кровавой улыбке зубы. Более половины из них были металлическими – перед Блейдом лежал командир.

Он быстро оценил ситуацию. Доктор был ранен и находился без сознания; при всей своей недюжинной силе Блейд сомневался, что сможет протащить его два дня без еды по местности, которую представлял весьма смутно. Но иного выхода не было. Оставалось надеяться, что раненый придет в себя и поможет хотя бы тем, что подскажет дорогу.

Странник полоснул ножом по лямкам рюкзака и вытащил изпод его бесформенной груды человека. Доктор на мгновение перестал стонать, и Блейду даже показалось, что он приходит в себя. Но все было напрасно: через некоторое время на его плечи легло тело, мало чем отличавшееся от трупа. Он медленно побрел вперед.

Звуки погони стихли; похоже, победители занялись убитыми и их грузом. Во всяком случае, они не преследовали тех, кто сбежал – только иногда сзади все еще раздавался приглушенный расстоянием лай собак. От воспоминания о недавней схватке с чудовищным псом по спине и рукам поползли мурашки:, еще сильнее заныли царапины, и странник ускорил шаг.

До опушки, которую от поселка отделяли мили две-две с половиной, он добрался за час: сказывалось напряжение боя, да и дорога сыграла свою роль – ноги постоянно разъезжались в грязи, ломая тонкий лед. Хотелось есть, но он умел подавлять чувство голода.

На краю леса Блейд решил немного передохнуть и поискать оставшихся в живых спутников. Но он не заметил, что в нескольких ярдах от него прячется человек.

Удар чем-то тяжелым пришелся скользь, содрал кожу на виске, задел ухо, но основную тяжесть приняло плечо. Блейд пошатнулся, выпуская из рук безжизненное тело командира, но равновесия не потерял. Мгновенно повернувшись, он вытянул руки и пальцы его сошлись на шее нападавшего. Тот явно не ожидал такого поворота событий, но соображал быстро: выпустил свое орудие из рук и потянулся в свою очередь к горлу странника. Из темноты на него смотрело что-то похожее на оскаленную звериную морду.

Один из дерущихся оступился, и они покатились по мерзлой земле. Каждый раз, когда Блейд оказывался внизу, автомат больно бил его по спине. Он сдавливал горло противника все сильнее и сильнее, но и тот не сдавался. И лишь тогда, когда едва не хрустнули позвонки, нападавший изуродованным ртом прохрипел:

– Предатель...

Странник сообразил, с кем сражается, за мгновение до летального исхода. Он ослабил хватку, потом поднялся, перекинул со спины на грудь автомат и направил его на полузадушенного Молчуна.

Наконец тот приподнялся, сел и, по-прежнему сверля Блейда ненавидящими глазами, проговорил, едва ворочая обрубком языка:

– Я до тебя еще доберусь, сука...

Это была самая длинная фраза, которую странник когда-либо слышал от него, но ответ был еще короче:

– Идиот!

Вновь послышались стоны Доктора, и Блейд, не спуская с Молчуна глаз и автомата, попятился к командиру. Тот, кажется, пришел в себя. Взгляд его зрачков, уже затянутых смертной поволокой, на некоторое время стал осмысленнее, бормотанье звучало все более связно. Странник присел, положив голову раненого себе на колени. Боковым зрением он вдруг заметил приближающегося Молчуна и уже был готов снова вскочить на ноги, чтобы дать отпор этому назойливому типу, но тут заметил, что террорист держит в протянутой руке флягу. Он принял ее, зубами свинтил крышку и просунул горлышко между запекшихся губ Доктора. Тот, захлебываясь, сделал несколько глотков.

– Это... ты... Инженер?.. – слова давались ему с трудом, между ними были большие паузы, но даже в этом случае они были более внятными, чем речь Молчуна.

– Сколько... осталось?..

– Я и Молчун.

– Остальные...

– Остальные погибли. – Два тела Блейд видел сам, да и в смерти третьего он уже не сомневался.

– Инженер... я... умираю...

Страннику нечего было сказать в ответ.

– У нас... есть "крот", – найдите его... убейте...

– Как ты? – спросил Блейд.

– Я же... сказал... умираю... У меня... нет... ног...

Блейду показалось, что у командира снова начинается бред. Во всяком случае, ноги у Доктора были на месте.

– Не понимаю, – произнес он. – Что с твоими ногами?

– Позвоночник... перебит позвоночник... я не... не... могу идти... оставьте... здесь...

Молчун, где-то подобрав пистолет, уже готов был облегчить страдания Доктора, но странник отвел его руку. Он сам нащупал сонную артерию на шее командира и сильно надавил двумя пальцами. Тот, видно, понял – недаром был врачом – и только едва слышно прошептал:

– Спасибо...

* * *

Они не стали хоронить умершего. Блейд не знал местных погребальных обрядов и не хотел возбуждать подозрений; Молчун тоже не стал проявлять инициативы. Они просто оставили тело под тем деревом, где умер Доктор, и углубились в ночной лес. Они ничего не говорили друг другу. Возможно, невольный спутник Блейда понял, что тот единственный, кто остается вне подозрений – как новичок, он не знал, где находится зимняя база террористов.

Итак, они шли через осенний лес, и вокруг них были только темнота, холод и одиночество.

К утру основательно подморозило. Температура упала ниже двадцати градусов по Фаренгейту и явно повышаться не собиралась. Мокрые деревья обледенели, и их листья, ставшие хрустальными, рассыпались при малейшем прикосновении.

Крохотная группа сохраняла строй. Впереди, пользуясь одному ему понятными ориентирами, шел Молчун, сжимая в руке автоматический пистолет. Почему он не воспользовался им во вчерашней драке, было непонятно – может, хотел захватить "предателя" живьем. Футах в двадцати за ним двигался Блейд. У него оставалось еще два рожка патронов к автомату.

Они возвращались явно не той дорогой, что привела их сюда – Молчун, вероятно, был человеком осторожным. У них не оставалось ничего, кроме мелочей, которые каждый вынес из той страшной мясорубки. Самым неприятным, однако, являлось не отсутствие снаряжения: главное, что они не ели уже больше суток. Блейд, привычный к таким голодовкам, стойко переносил это, а вот Молчун, похоже, начал сдавать. Он все чаще останавливался передохнуть, а поднявшись, шел медленнее, чем до привала. К вечеру следующего дня они прошли, по расчетам странника, чуть более двадцати миль – в два раза меньше, чем величина дневного перехода еще двое суток назад.

Остановившись на ночь, они не стали разводить костра – это было опасно при том ничтожном вооружении, которым они располагали. Да и нашлись бы у Молчуна спички? Блейд не знал; у него самого их не было. Зато ему удалось изловить какую-то птицу, напоминавшую земную куропатку. Они разделили ее пополам, и Молчун с жадностью набросился на сырое, еще теплое мясо. Странник, привыкший ко многому, спустя несколько секунд последовал примеру спутника. Выходило, что спичек нет у них обоих.

К следующему полудню местность показалась Блейду знакомой. Еще несколько сот ярдов привели их к той самой дороге, где было организовано столь неудачное нападение на полицейский патруль.

Странник разглядел примятые кусты в том месте, где лежал сам, а чуть поедав, в замерзшей грязи – следы огромных башмаков Пахаря. Он видел дыры в сплошной стене зарослей, где прорывался с Пасечником на спине... Подумав, Блейд сделал Молчуну знак остановиться. Дважды просить об этом не пришлось.

По другую сторону дороги темнели точно такие же кусты. Ничего нового, ничего интересного... Если бы Блейда спросили, он вряд ли смог ответить, что именно ищет там. Но странное предчувствие заставляло его снова и снова разглядывать следы недельной давности.

Около самой дороги все было разворочено съехавшим в кювет автомобилем, а еще больше бронетранспортером, который его оттуда вытягивал. Но чуть дальше, в стороне, можно было различить следы той троицы, из которой остался в живых только Мельник.

Блейд тщательно осмотрел траву, грязь и кусты; опустившись на колени, исследовал дорогу. Чуть позже он заглянул в заросли.

И довольно хмыкнул, ибо интуиция не обманула его. Он нашел то, что искал!

Молчун подошел минут через пять. Блейд молча показал ему рукой вниз. Тот совершенно земным жестом стянул с головы шапку и опустился на колени.

Под небрежно сваленными ветками и старой листвой были распростерты два тела.

Землянин осторожно перевернул труп лицом вверх. Это был Ткач. То, что второе тело принадлежало Бондарю, он не сомневался.

Они лежали так, как и должны были бы лежать, изготовившись к атаке: лицом к дороге, спиной к лесу. Но именно оттуда и настигла их смерть.

В основании черепа у каждого виднелась черная аккуратная дырочка, чуть больше четверти дюйма в диаметре. Даже крови вытекло немного.

Поднявшись с земли, Молчун с трудом выговорил:

– Ты не помнишь, какой у Мельника пистолет?

Впрочем, отвечать на этот вопрос страннику было совсем не обязательно.

И эти мертвые замерзшие тела они оставили без погребения. Блейду было все равно, а Молчун, видимо, решил не терять времени. Поняв, кто предатель, он? кажется, снова обрел уверенность в себе и цель в жизни.

* * *

На основную базу террористов они вернулись на следующий день, да и то лишь к полуночи. Незамеченными они проходили мимо землянок, остановившись только у входа в жилище Пасечника.

Тот выслушал их молча, только изредка покачивая своей кудлатой головой. Он становился все мрачнее и мрачнее.

Поздней ночью, когда лишь яркие звезды холодно, не мигая, горели в очистившемся от облаков небе, Молчун пошел к себе, а Блейд остался ночевать у Пасечника.