Текст книги "Небеса Таргала (Ричард Блейд - странствие 26)"

Автор книги: Дж. Лэрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Выше стояли массивные на вид, но легкие шары сообщателей – таллахских телевизоров, качество которых превосходило всякое воображение. Разумеется, тут они были мертвы и безгласны – на Таргале не имелось ни озер с чудесной влагой Мудрости Мира, ни магов, умевших извлекать из них энергию, ни передающих станций. Там же громоздились еще какие-то устройства, назначение и функции которых Блейд помнил уже весьма смутно. Белые сферы полуфутового диаметра были светильниками, на Таллахе они чудесным образом плавали в воздухе, распространяя яркое сияние. Шары поменьше, размером с кулак, и такой же величины цилиндры служили для отсчета времени, измерявшегося в таллахской реальности весьма сложно: в сутках насчитывалось три дома, а в каждом из них – четыре стены, делившихся еще на пять подстенков. Эти забавные хронометры тоже не работали – как и прочие аппараты и аппаратики, громоздившиеся на средней полке.

Выше стояли полуразбитые статуэтки из нефрита и яшмы, бутыли с вином из толстого темного стекла, валялись раскрытые кошельки с золотом – доля Блейда со ставок, которые делали на него таллахские болельщики. Карваров не интересовало вино – как и любое спиртное; вероятно, в этом отношении их биохимия сильно отличалась от человеческой. Что касается золота и иных драгоценных вещей, то к ним зеленокожие черепахи тоже были равнодушны. Они признавали лишь предметы утилитарного назначения, прочные и надежные такие, как серебряная чаша, которую таскал с собой Тосс'от.

Внезапно странник понял, что удивило его на полках забытого склада. Там лежали далеко не все таллахские посылки, многого не хватало, и теперь он попытался припомнить, чего же именно.

Разумеется, не было коллекции клинков, прямых и изогнутых мечей, приобретенных в лучшей антикварной лавке Таллаха. Как и следовало ожидать, пропали ножи и кинжалы с драгоценными рукоятями из кости и рога, инкрустированных самоцветами. Исчезли массивные серебряные цепи, бокалы, кубки и чаши – вероятно, таким украшениям и такой посуде карвары могли найти применение. Что еще? Блейд не мог вспомнить Конечно, на Земле, в лейтоновском архиве, хранился его отчет, надиктованный под гипнозом, и в нем перечислялось все до последней мелочи, все, что дошло и не дошло до приемной камеры телепортатора Но сейчас он не мог восстановить полного перечни Между Таллахом и Таргалом пролегло так много всего! Иглстаз, Брегга, Киртан, странные приключения в параллельных мирах Блоссом Хиллза и Зазеркалья, жуткие подземелья Дьявольской Дыры, воинственный Ханнар... Потом – лесные чудища Гартанга, лунная одиссея и экспедиция в Эрде, в печальную Эрде, мир вечной осени... Семь лет, десять странствий!

Он снова вызвал видение полок, заваленных бесполезными таллахскими сокровищами, и мысленно просканировал их сверху донизу. Статуэтки, бутыли, мешочки с монетами ничего интересного, ничего важного... Дальше! Приборы, светильники и прочее... Жаль, что маги Таллаха ограничились волшебными телевизорами, но не создали волшебного бластера... бластер бы сейчас очень пригодился... Дальше! Дальше! К самой нижней полке! Разбитая посуда, фарфоровые черепки... Совсем уж ненужный хлам... Угловатая куча слева... Может быть, покопаться в ней? Но что он там найдет? Какой-нибудь случайно уцелевший кувшин?

Вдруг словно молния прострелила виски, в голове как будто полыхнуло, и он вспомнил. Шкатулка! Шкатулка с флаконом! Дар владыки Ордорима! Влага из озера Мудрости, чудесная субстанция, источник могущества таллахских магов!

Будем надеяться, сказал себе Блейд, торопливо поднимаясь, что волшебный эликсир не выдохся за семь долгих лет в этом гнусном подземелье.

– Что? – Ханк вскинул на него глаза.

– Кажется, там есть одна забавная штука, – наклонившись, странник заглянул в квадратную дыру – Посвети мне!

Глубоко вдохнув воздух, он спрыгнул вниз и быстро направился к палкам. Угловатая груда черепков, из которой торчали полуразбитые чашки и блюдца, находилась на уровне колен. Блейд присел, осторожно поворошил ее, сбрасывая прямо на пол черепки фарфора, белоснежные с одной стороны и запыленные с другой. Под ними блеснуло темное полированное дерево, окованный серебром уголок.

Есть! Он рванул плоскую шкатулку к себе, прижал к груди, и, быстро поднявшись, сделал шаг к проему. Потом вернулся, сгреб свободной рукой золото в самый объемистый из кошелей и сунул его за пояс. Густой бирюзовый воздух Римпады вливался в легкие, подступало удушье, напоминая о том, что следует поторопиться.

Выбравшись наверх, Блейд долго и глубоко дышал, не в силах вымолвить ни слова. Потом, вытянув из-за пояса кошель, вложил его в руку Ханка.

– Вот... Для Дионы и для тебя... Не век же вам скитаться с Арколой...

Джарат вытряхнул на ладонь монету, без особого интереса посмотрел на нее.

– Какая странная! Никогда не видел таких... Думаешь, есть шанс, что сестренка это получит? – он встряхнул тяжелый мешочек, и золото запело, зазвенело, словно фанфары судьбы.

– Весьма вероятно, Ханк, весьма вероятно – Блейд дрожащими руками откинул крышку маленького ларца. Флакон был на месте – продолговатый маленький сосудик из тяжелого стекла.

– Что это? – Ханк наклонился так, что они едва не стукнулись лбами.

– Магия, дружище Могучая магия! Прямо из моего Бредонна!

– Хм-м... Как же эта штука тут очутилась?

– Понятия не имею. Но она здесь, и это главное!

Блейд вытащил флакон и в задумчивости уставился на него. Как же воспользоваться этим таинственным эликсиром? Ни Фаттаргас, ни царь Ордорима не говорили о таких вещах. Он крепко стиснул маленький сосудик в кулаке. Следует ли выпить это зелье? Понюхать? Побрызгать в воздухе? Намазать виски? Или смочить пятки?

Через минуту ответ пришел сам собой.

Он вдруг ощутил, как в него начала вливаться Сила. Он не смог бы сказать, что являлось ее физическим вместилищем мозг ли, тело, душа, он просто чувствовал, что неимоверная мощь, истекающая от этого небольшого флакончика, прорастает в нем, как пробудившееся к жизни зерно, выхлестывает вверх крепкие, наполненные живительными соками стебли, разворачивает листья, выпускает пышные соцветия. Потом цветочные лепестки опали, и появился плод. Родилось знание! И было оно таким ошеломляющим, таким кристалльно-ясным и могучим, что Ричард Блейд выронил флакон и закричал.

Во имя Мудрости Мира и всех богов Таргала! Алый огонь, разрушающий и благословенный, первая ступень Силы – вот она! Холодное синее пламя, карающее и наказующее, вторая ступень – вот она! Зеленое целительное сияние, третья ступень – вот, вот!

Он задохнулся, поднял лицо к темному и мрачному каменному потолку и закрыл глаза; губы его шептали молитву, и с привычными с детства словами на душу нисходил покой. Ханк испуганно смотрел на него.

– Блейд! Блейд, очнись! Что... что случилось? Подействовала твоя магия?

Странник улыбнулся, поднял флакон и сжал его в кулаке, он чувствовал себя равным богам.

– Подействовала... еще как... Смотри!

Он простер руку над пустой корзинкой, и та вспыхнула, занялась жарким огнем. Ханк торопливо отскочил в сторону.

– Хог!

– Да, хог! Без огнива и зажигательного стекла! Прямо из моих пальцев!

– Великая магия! И очень опасная, – джарат покосился на догоравшую корзинку.

– Смотря для кого, – Блейд приподнял бровь.

– Ты можешь теперь спалить всех безносых?

– Могу, но это ни к чему. Есть другой способ... холодное пламя, не страшное дереву, но для живого существа... Впрочем, ты увидишь сам.

– Сам?

– Разумеется. Ведь у нас есть пленник!

Ханк понимающе кивнул.

– Ты прикончишь его?

– Возможно... потом... Но сначала допрошу. Тосс'от – большой чин! Старший над всеми надсмотрщиками и охранниками Акка'Ранзора! Такому должно быть известно про многое... – Блейд помолчал, затем растер подошвой пепел от корзинки. – И теперь он скажет мне все! Все, что я хочу знать!

* * *

Пленный карвар лежал на широкой ступеньке, полуприкрыв глаза. Когда Блейд спустился к нему, погрузившись в голубоватый туман, Коготь смерил его равнодушным взглядом. Вероятно, он считал себя уже мертвым или даже съеденным этим страшным человеком из далекой страны, где люди сумели уничтожить карваров.

Странник стоял, сжимая в руках флакон, чувствуя перетекавшую от него теплоту и силу, стоял долго, пять минут, десять, пятнадцать, с любопытством наблюдая, как в зрачках Тосс'ота начинает разгораться изумление. Потом он поднял тяжелое тело карвара и потащил наверх.

Ханк встретил его радостной улыбкой.

– Магия, Блейд?

– Магия, дружище!

С этим таллахским эликсиром он мог дышать в Римпаде! Вполне вероятно, его могущество не исчерпывалось такими вещами или фокусами с огнем, время от времени Блейду казалось, что он сумел бы свести луну на землю – если б у Таргала была луна.

Он положил карвара на пол, распустил ремни, что стягивали конечности пленника, и склонился над ним.

– Я – хотеть – говорить – ты.

Тосс'от явно пытался представиться спокойнее, чем был на самом деле. Его круглые глаза блеснули.

– Я – слушать.

– Я – спрашивать, ты – отвечать. Тогда – ты – жить.

– Тосс'от – умереть, – лаконично заметил пленник – Зачем отвечать?

– Ты – бояться – хог? – Блейд вытянул руку над кучкой кожаных ремней, и они затлели. Зрачки Когтя расширились, потом он овладел собой.

– Нет. Я – видеть – хог – много раз. Хог – кусать. Кусать – как – меч. Кусать – больно – но не страшно, – он моргнул. – Нет. Я – не бояться – хог.

– Ты – не хотеть – отвечать?

– Нет. Зачем?

– Жить.

– Один – жить – не важно. Один – умереть – не важно. Так говорить – Древние.

Древние! Блейд потер ладонью лоб. Похоже, они приступили к самой интересной теме.

– Что – важно? – спросил он, скрывая волнение.

– Все – карвары – жить – важно, – заявил Тосс'от. Потом он слабо шевельнул когтистой лапой и произнес. – Больше – я – не отвечать.

Видимо, эти черепахоподобные – племя фаталистов, решил странник. Смерть или жизнь одного индивидуума ничего не решает; важно существование расы. Что ж, попробуем зайти с этого конца.

– Ты – не отвечать – вопросы, но ты – слушать? – предложил он.

– Слушать, – согласился карвар.

– Ты – хотеть – знать – как – люди – в моей стране – уничтожить – карваров? – Блейд говорил медленно и отчетливо, как всегда при общении с зеленокожими копируя их странную речь, в которой не имелось ни падежей, ни склонений. Казалось, Коготь его понимает; его веки чуть дрогнули, что можно было считать знаком согласия.

– Люди – в моей стране – знать – магия, – произнес странник. – Ты – понимать – что есть – магия?

– Нет. – Голова карвара качнулась из стороны в сторону совершенно человеческим жестом.

– Магия – делать – то, что – невозможно – делать, – пояснил Блейд. – Убивать – без меча, жечь – без огня. Ты – понимать?

– Нет. Не понимать. Меч – топор – убивать. Хог – жечь. Нет – хог – нельзя – жечь.

– Хог – жить – в камнях. Ударить – камни – выпустить – хог. Так?

– Так.

– Теперь – хог – жить – моя рука. – Блейд вновь приблизил ладонь к кучке ремней, и от них вдруг потянуло запахом гари. Потом кожа вспыхнула и запылала; Ханк, стоявший за спиной странника с топором наготове, коротко вздохнул. Коготь же испуганно отодвинулся, вжимаясь в стену.

– Это – магия? – спросил он.

– Да. Нет – камня – с хог. Есть – рука. Я – поднять – рука сжечь – всех карваров.

В глазах Тосс'ота сверкнуло недоверие.

– Ты – хотеть – бежать. Ты – идти – на мост. Ты – рубить топором – стража. Приходить – другая – стража. Поймать – ты. Поймать он, – Коготь зыркнул глазами на Ханка. – Связать! Нести – сюда. Я приходить – ты – снова – рубить – топором. Нет – хог! Ты – рубить сражаться. Почему? Где – хог – быть – раньше?

Мерзавцу не откажешь в логике, подумал Блейд. Однако это безносое зеленокожее существо, этот убийца и пожиратель человеческой плоти, казался ему в то же время наивным. Вероятно, Тосс'от был не таким уж простачком, но тягаться с человеком в хитроумной казуистике явно не мог.

– Когда – хорошо – магия – нет. Когда – плохо – магия – тоже нет. Не приходить! – Блейд развел руками. – Когда – совсем – плохо очень – плохо, магия – есть. Я – звать, магия – приходить. Ты – видеть – сам!

Теперь он поджег одну из корзин-светильников, и жуки начали в панике разбегаться. Пасть Когтя приоткрылась, из горла вырвался скрежещущий звук словно железным прутом провели по краю жестянки.

– Ты – прятать – камень – рука, – заявил он. – Ты – обманывать! Я – не верить – магия!

Судя по всему, он был рационалистом до мозга костей.

– Я – идти – вниз, жечь – карваров, – Блейд кивнул в сторону лестницы. – Жечь – много – карваров – моей магией. Тогда – ты верить?

– Нет! Ты – жечь – карвар – хог. Так! Карвар – пускать – стрела – город – пускать – стрела – корабль. Стрела – хог! Город – корабль гореть. Так!

– Не так! – Блейд выпрямился во весь рост и протянул к пленнику руку. – Я – давать – людям – магия! Холодный – огонь! Люди – убивать карвар. Убивать – быстро! Быстро – как – в моей стране. Магия – холодный – огонь – убивать!

– Хог – горячий, – возразил Коготь. – Нет – холодный – хог!

Ладонь Блейда чуть приподнялась, и в следующее мгновение синевато-фиолетовое пламя охватило лежавшее на каменных плитах тело. Он сам не знал, как это получилось; он пожелал, и чудовищная мощь стремительным импульсом ударила в пленника, окутав его ярким сиянием, куда более заметным, чем мерцающая дымка Римпады. Этот огонь не испускал тепла; наоборот, от него тянуло леденящим холодом.

Тосс'от раскрыл пасть, выгнулся дугой – что выглядело совсем невероятно для существа, закованного в пластинчатый панцирь – и заревел. Этот крик нестерпимой муки заставил вздрогнуть двух мужчин, что стояли под низким темным сводом, глядя на корчившееся на полу тело. Когти карвара скребли по камню, глаза вылезли из запавших орбит, в углах рта появилась пена; он горел, не сгорая, и карающее синее пламя плясало по его груди, по мощным толстым лапам и животу, облизывало бока, опаляло безносое широкое лицо.

Лишь однажды на Таллахе страннику довелось видеть подобную картину когда Фаттаргас поразил магическим огнем руки воришки. Тот так же корчился и выл, и зрелище это выглядело таким жутким, таким противоестественным, что Блейд, не выдержав, сам взмолился о пощаде. Но теперь он ждал, не собираясь отступать. Если карвары услышат эти вопли и сбегутся сюда – мелькнуло у него в голове, – им приготовлен хороший сюрприз!

– Что с ним? – Ханк опасливо покосился на объятого синим пламенем пленника. – Что ты с ним сделал?

– Всего лишь доказал, что не всякий огонь горяч. Этот, – Блейд с жестокой улыбкой кивнул на фиолетовые языки, – жжет только плоть, но им не спалишь лес, и на нем не поджаришь мясо. Вспомни-ка, Ронтар, твой джанджарат, мечтал о холодном пламени... Вот оно, перед тобой!

– Страшное зрелище...

– Страшное. Такое же страшное, как война, казнь и пытка. Ты смог бы сотворить такое, Ханк?

– Я?

– Да, ты! Если я тебя научу?

Ханкамар Киттала долго смотрел на бившегося в корчах карвара, и его лицо, вначале растерянное, становилось все более и более суровым. Вероятно, он начал догадываться, что мощью, которой распоряжался пришелец из далекого Бредонна, мог овладеть и другой человек – такой, у которого хватило бы силы наслать этот жуткий карающий огонь на врагов.

Наконец Ханк склонил голову.

– Если ты в самом деле меня научишь... я... я... – он судорожно сглотнул и докончил: – Я клянусь никогда не применять это против людей, Блейд...

– Дальше! – велел странник.

– Я клянусь освободить всех узников... всех, кого забрали на Акка'Ранзор и другие острова безносых...

– Дальше!

– Я клянусь выиграть войну!

– Дальше!

– Но что же еще, Блейд? Победа, свобода и справедливость – разве это не все?

– Погляди! – рука Блейда протянулась к карвару. Тот уже не мог кричать, только хрипел и исходил пеной; его конечности конвульсивно подергивались, глаза остекленели. – Погляди! – повелительно повторил странник. – Нравится ли тебе видеть его муки?

Ханк заколебался.

– Нет... Пожалуй, нет...

– Представь, что ты бросишь такое синее пламя на целое войско... на тысячи ненавистных тебе существ... потом твои воины начнут рубить этих беззащитных ублюдков...

– Нет... Нет!

– Да! Ты сделаешь это, ты и Ронтар. Раз, другой, третий... Столько, сколько понадобится. Пока они не запросят пощады!

– И ее надо даровать?

– Разумеется, – Ричард Блейд повел рукой, и синее пламя исчезло. Разумеется, Ханк! Ненависть порождает только ненависть. Я надеюсь, когда вы победите карваров, рирдоты не начнут резать зартов, а зарты не обрушатся на акрийцев... Я очень надеюсь на это, понимаешь? Будьте же милосердны – и к этим тварям, и друг к другу.

Он наклонился к распростертому на камне Тосс'оту.

– Теперь – ты – верить – в холодный – огонь?

Веки прикрыли глаза карвара.

– Теперь – ты – знать, как – мой народ – победить – твой?

Снова утвердительное миганье.

– Я – приходить – из далекой страны. Я – учить – людей – магии. Люди – убивать – карваров. Всех! Если – карвары – нападать – люди убивать. Выпустить – холодный – хог. Ты – понимать?

– Понимать, – прохрипел пленник.

– Я – спрашивать, ты – отвечать, так?

– Так... – взгляд Когтя туманили воспоминания о перенесенной боли и ужас.

– Мы – говорить – потом, – решил Блейд. – Потом – наверху. Сейчас... – он вгляделся в зрачки карвара, – сейчас – ты – отвечать один – вопрос. Ты – встать? Ты – идти?

– Встать... Идти... – эхом повторил Тосс'от – Идти! Не надо холодный – хог.

Блейд повернулся к Ханку.

– Ну, парень, полезай ко мне на закорки. Придется тебе потерпеть... зато еще немного, и мы выберемся из этой дыры!

Через пять минут он уже спускался с молодым джаратом на плечах в голубой туман Нижнего Мира, спеша за торопливо ковылявшим по ступеням Когтем. Лезвие подвешенного к поясу меча мерно било его по бедру, Ханк хрипло и тяжко дышал над ухом, затем потерял сознание и безвольно обвис на широкой спине странника. Но тот не испытывал никаких неудобств. Казалось, флакон с чудесным эликсиром, лежавший за пазухой, превратился в его вторые легкие или сердце; Блейд, наполнив грудь густым воздухом Римпады, уверенно шагал вперед, почти не чувствуя тяжести тела Ханка.

И мнилось ему, что, миновав темноватые коридоры и мрачные камеры раскинувшегося вверху лабиринта, окажется он не в каменистых и пустынных пространствах Акка'Ранзора, а на зеленом, прекрасном, кипящем жизнью Таллахе... На благословенном Таллахе, чей дар спас его! И, возможно, всех людей в этом мире.

Глава 10

Солнце поднималось над горами Халлы словно сияющий медный щит, начищенный, отполированный и готовый к бою. Казалось, его направляют ввысь руки воинов-гигантов, чьи остроконечные шлемы – вершины горного хребта четко рисовались на фоне светлеющего неба. Кое-где можно было заметить и оружие этих каменных исполинов – торчащие вверх скалы в форме наконечников копий и клинков мечей.

Блейд подумал, что восход таргальского светила над сушей больше напоминает земной. Когда солнце этого мира вставало или садилось в бирюзовый океан, его лучи, прошедшие сквозь плотный воздух Римпады, порождали немыслимую игру красок. На рассвете огненные багряные крылья охватывали горизонт, а с другой стороны, с запада, мерцала темно-синяя льдистая черта – там, где соприкасались атмосферы Нижнего и Среднего миров. Корабль, направлявшийся на юго-восток, словно плыл меж двумя огромными материками: слева – розовый, красный, багровый, справа – голубой, синеватый, фиолетовый. Огонь и лед!

Странник покачал головой. Нет, алое и синее пламя – в свете последних событий такая аллегория будет вернее.

Он стоял на самом носу корабля под хлопавшими на ветру парусами. Это суденышко, построенное за две недели плотниками Акка'Ранзора, не шло ни в какое сравнение с гигантом "Орни", тот выглядел словно средневековый галион, а нынешняя посудинка, на которой странник плыл в Сарпату, скорее напоминала небольшой шлюп. Но сделали этот кораблик быстро и на диво искусно, киль, шпангоуты, мачты и реи – из твердого дерева, обшивка и палуба – из толстенных досок чикры, паруса – из серебристой ткани, тонкой и прочной, что шла на изготовление подъемных шаров. Экипаж был укомплектован полностью – пятьдесят человек под командой джарата Ханкамара Китталы.

Они шли в Сарпату, в столицу Халлы, которая, как Блейд уже знал со слов Тосс'ота, устояла под напором карварских орд. Вероятно, подумал он, все люди, завербованные Ханком на Акка'Ранзоре, вольются в ряды Арколы Байя и еще долгие годы будут плавать по безграничному океану Римпады, мечом и копьем отбивая атаки из Нижнего Мира... Нет, поправился он, мечом, копьем и пламенем! Синим холодным огнем!

Мысль эта, однако, была мимолетной и тут же ушла, когда перед глазами странника всплыло лицо Дионы. Увидит ли он ее хоть один раз? Эту девушку, что на краткие дни вернула ему молодость? Зеленые глаза мерцали перед ним как две звезды, светлые волосы разметались, словно сияющая грива туманного Коня, мчавшегося ночами по небу Таргала... Он так и не узнал, как называют здесь это яркое газовое облако...

Блейд потер виски. В последние три-четыре дня он ощущал слабую головную боль – деликатное напоминание Хейджа, что пора возвращаться. Успеет ли шлюп добраться до Сарпаты? Она была уже близко... Ему хотелось бы повидать на прощание и славного капитана Ронтара, и мудреца Ирнота, и шкипера Силвара Кана. Впрочем, неважно, решил он, все это эмоции. Его миссия в этом мире завершилась, и теперь Блейд испытывал странное чувство человека, которого в неурочный срок отправили в отпуск.

– Блейд!

А, разумеется! Еще одно маленькое дело оставалось.

Он повернулся к Ханку, появившемуся на палубе из кормовой надстройки. Эти рассветные часы они, как правило, использовали для обучения.

– Ты рано встал сегодня? – Ханк, улыбаясь, шагал к нему.

– Да. Восход солнца так прекрасен...

– Разве ты не налюбовался восходами и закатами в своем Бредонне?

– Это зрелище, Ханк, никогда не может надоесть.

Они помолчали. Блейд видел, как рулевые, застывшие на корме, и вахтенная команда бросают на них любопытные взгляды. Эти люди, недавние узники, относились к нему с огромным почтением, переходившим в мистический трепет. Впрочем, по мере того, как возрастало искусство Ханка, они начинали питать такие же чувства и к молодому джарату.

– Начнем?

– Начнем.

Ханк, скрестив ноги, уселся на палубе. Блейд медленно прошел от борта к борту, потом вытянул руку в сторону далекого берега.

– Видишь тог горный пик, Ханк? С раздвоенной вершиной? Сейчас он хорошо освещен...

– Да. Вижу.

– Подними его.

Лицо Ханкамара Китталы сделалось сосредоточенным; он смотрел на далекую гору, словно хотел проткнуть ее взглядом. Губы сжались, глаза потемнели, словно запав под густыми бровями, на лбу прорезались морщинки.

Отлично, подумал Блейд. Еще дней десять назад во время таких ментальных упражнений Ханк надувался, как индюк, краснел, багровел, и пот катил с него градом. Потом ему, кажется, стало ясно, как разделить мысленное и физические усилие, и внешние проявления его стараний выглядели уже менее заметными.

Блейд припомнил свои собственные утомительные тренировки, нелегкое обучение искусству, дававшему власть и над телесной мощью, и над силой духа. Он проходил его дважды – в далекой молодости, в Гонконге и Сингапуре, когда совершенствовался в мастерстве карате-до, и лет десять назад, перед тем, как отправиться в Талзану, в свое первое путешествие с телепортатором. Тогда Лейтон буквально выжал из него все соки, заставляя мысленно манипулировать со всевозможными тяжестями.

– Готово, – прервал размышления странника Ханк. – Я ее поднял!

– Молодец! Теперь попробуй подтолкнуть вперед наше судно. Представь, что ты – ветер! Мощный бриз, налетающий с корны! Ты давишь грудью на паруса, они распрямляются, тянут корабль... Ну, давай!

Ханк полузакрыл глаза и, казалось, впал в транс. Блейд бросил строгий взгляд на вахтенных, шушукавшихся в отдалении, и шепот смолк: во время тренировок начинающего мага было лучше сохранять полную тишину. Сейчас Ханкамар Киттала, рирдот и воин, превратился в ветер. Он мчался в вышине, разглядывая голубоватую поверхность Римпады, он видел там крохотный кораблик в ореоле серебристых парусов, он падал на него с небес, приникнув всем своим мощным прозрачным телом к плотной ткани и обшивке кормы... Он нес суденышко вперед, толкал его, баюкал, нежил у своей невидимой груди...

Веки Ханка поднялись.

– Это было интересно, Блейд! Я словно растворился в воздухе, а потом вновь собрал свое тело... собрал в огромную ладонь... и надавил...

– Так. Я полагаю, ты сделал именно то, что нужно, – странник потер висок. В голове болезненно покалывало, и он сам был бы не прочь стать ветром, свободным от всех человеческих забот. – Теперь приступим к последнему упражнению. Вытяни руки вперед и представь, что в ладонях концентрируется тепло. Пальцам становится все теплее и теплее, жар собирается в них, обжигает, палит... Ты хочешь избавиться от него, изгнать из своей плоти, выбросить вовне... Ты делаешь это! Одно усилие воли – и пламя покидает твои руки, перебрасывается на дерево, на дом, на кучу хвороста – туда, куда ты его направил...

Он говорил, внимательно наблюдая за лицом Ханка; эта операция была самой трудной, пока его ученику не удалось преодолеть свое отвращение к огню. Теперь же Ханкамар Киттала сделался заправским хогнином! Правда, с точки зрения таргальских законов никто не мог предъявить к нему претензий, он не имел ни огнива, ни трута, и все его пламенное могущество заключалось в маленьком флаконе с каплей густой вязкой жидкости.

Судя по тому, как вспыхнули глаза Ханка, ему и в самом деле удалось что-то спалить. Как подозревал Блейд, не дом и не дерево, а, скорее, орду карваров, но это было, в конце концов, неважно.

– С разминкой закончено, – объявил он, – приступаем к активной фазе занятий. Доставай флакон!

В небольшой группе вахтенных послышался возбужденный шепоток; начиналось самое интересное.

Ханк полез в сумку – прочную кожаную суму, которую он теперь все время носил на поясе – и вытащил металлический футляр. Неторопливо раскрыл его, положил на ладонь плоский сосуд из темного стекла и некоторое время, сосредотачиваясь, глядел на него. Потом сильные пальцы джарата сомкнулись, обхватив флакончик.

Странник повернулся к вахтенным.

– Эй, парни! Притащите-ка с камбуза что положено!

– Как всегда, мой господин? – спросил один из матросов.

– Да, как всегда.

Через минуту на палубе перед Ханком стояли небольшая деревянная чашка, глиняная миска и медный поднос. Чашка, размером в половину кулака, весила совсем ничего, но в миске было полфунта, а в подносе – не меньше полутора. Ханк, сжимая в руке флакон, поднял поочередно каждый из предметов, подержал в воздухе и опустил на место.

– Теперь сделай так, – распорядился Блейд – подними поднос, поставь на него миску, а в нее кружку. Держи все это добро примерно на такой высоте, – он чиркнул ладонью поперек груди.

Упражнение было выполнено превосходно: поднос, миска и деревянная кружка застыли в воздухе, словно под ними был несокрушимый камень базальтовой скалы.

– Отлично, – произнес Блейд, довольно хмыкнув. – А сейчас – сожги ее! – Палец странника повелительно протянулся к деревянному сосудику. Сожги разрушающим алым огнем!

Поднос дрогнул, но тут же выпрямился. На лбу Ханка выступила испарина.

– Но, Блейд... Огонь на корабле...

– Ерунда! Вспомни: одним усилием воли ты можешь вышвырнуть за борт все это! – Блейд снова ткнул пальцем в поднос. – А также погасить пламя! К чему тревожиться, Ханк? Ты должен верить в себя!

– Да... Конечно.

Продолжая сжимать в левой руке флакончик, джарат протянул правую к висевшим в воздухе предметам. Миг – и чашка затлела, потом над ней появились крохотные язычки пламени. Ханк робко улыбнулся и вздохнул – под аккомпанемент таких же вздохов своих людей, столпившихся у кормовой надстройки.

– Держи! Держи, пока не догорит!

Сосудик из чикры пылал, как порох, потом осыпался пеплом на дно глиняной миски. Ханк осторожно опустил поднос на палубу и вытер пот со лба.

– Ну, последнее задание, – усевшись напротив своего ученика, странник принялся растирать виски, словно пытаясь избавиться от зудевшей боли. Теперь ты должен исторгнуть синее пламя, Ханк. Синее карающее пламя, которого так боятся карвары!

Ханкамар Киттала поднял брови.

– Но здесь нет безносых, Блейд! А жечь синим огнем миску или поднос бесполезно!

– Ты прав. Поэтому мы проведем опыт на моей руке.

Странник вытянул вперед свою мощную длань, стиснув кулак. Он не боялся боли, последние полтора десятка лет боль была его постоянной спутницей, иногда проклинаемой, иногда благословляемой ношей. Синее карающее пламя... Страшно ли оно тому, кто умирал и воскресал полсотни раз?

– Я не стану этого делать, – решительно заявил Ханк. – Во-первых, я не хочу жечь твою руку, а во-вторых, ты сам взял с меня клятву, что эта магия никогда не будет использована против человека.

– Мы проведем опыт, – повторил Блейд, – только опыт. Я хочу убедиться – до того, как отправлюсь в свой Бредонн, – что ты овладел и этим искусством. А главное, ты должен сам это знать. Знание дает уверенность, а источник знания лишь один – опыт. Ну же, Ханк, не упрямься!

Его ученик вздохнул, оглядел небо, серебристые корабельные паруса, затем повернул голову, скользнув взглядом по напряженным лицам людей. Казалось, Ханк колеблется; но внезапно он сделал резкое движение рукой, и предплечье Блейда охватили фиолетовые языки огня.

Странник прикусил губу, впечатление было такое, словно на кожу ему пролился поток сжиженного газа с температурой космического пространства. Или еще холоднее! Стараясь не застонать, он думал о том, что жуткий холод и огненный жар производят, вероятно, одно и то же воздействие на нервную систему, через три секунды он не мог ухе сказать, пылает ли его рука в пламени или превращается в ледышку.

Во всяком случае, она не замерзала и не теряла чувствительности адская боль все так же вгрызалась в плоть, и Блейд откинул голову назад, чтобы не взмолиться о пощаде. Он видел застывшие лица вахтенных, на которых читалось нескрываемое благоговение, и раз за разом напоминал себе, что обязан терпеть, не произнося ни звука. Ни звука, ни стона!

– Хватит, Блейд? – голос джарата дрогнул. – Хватит? Я ведь смог это сделать, верно?

Вдруг синий огонь погас, и на странника сошел сладостный покой. Он глубоко втянул воздух, потер руку – удивляясь, что она цела, – и сказал:

– Все получилось, Ханк. Ты смог это сделать, парень! Только... только будь поспокойнее... не бойся вида чужих мук...

– Я солдат, – произнес Ханкамар Киттала. – Когда я выпущу эту магию на карваров, я буду спокоен, как горные вершины халлаского хребта!