Текст книги "Черная радуга (ЛП)"

Автор книги: Дж. МакЭвой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Припарковавшись через дорогу, я вышел из машины и заметил, что слуги выносили чемоданы к ожидавшему автомобилю.

Одиль вышла последней с ее новорожденным ребенком, пристегнутым в автокресле. Ее каштановые волосы собраны в беспорядочный пучок, и она одета в джинсы с кроссовками. За все время, что я знаю Одиль Ван Аллен, она никогда не носила кроссовки за пределами тренажерного зала.

Прислонившись к ее автомобилю, я сложил руки на груди и ждал, пока она заметит меня. Когда она увидела, то отвела взгляд, сделав вид, будто меня тут нет.

– Леви сказал, что когда ты ушла из офиса в тот день, то поклялась ему, что семья Ван Аллен не допустит возобновить это слушание. Поэтому мы ждали ответной реакции от вас. Мы ждали и ждали, но ничего. Даже заявления от любого из вас.

– Уходи Тристан, – огрызнулась она, пытаясь поместить ребенка на заднее сиденье.

– Затем сегодня в суде, судья задержался дольше обычного, чтобы принять решение… словно он хотел убедить нас всех, что действительно обдумывал решение по этому делу. Но да ладно, судья Томас? Хороший адвокат знает закон. Великий адвокат знает судей, и я знаю судью Томаса. Мы оба знаем, что он родился прямо здесь в Бостоне, и раньше делал пожертвования во все благотворительные фонды семьи Ван Аллен. Этот мужчина – быстрый мыслитель и еще более быстрый судья. Поэтому скажи мне, Одиль, что ты предложила ему?

– Я ничего не делала! Проигрыш вашего дела был результатом ваших собственных действий…

– Затем мужчина пытается убить Леви. Но я его тоже знаю. Или, по крайней мере, мне так кажется. Он раньше работал в летнем домике твоего отца садовником. Я подумал, что схожу с ума, поскольку Одиль, которую я раньше знал, не попыталась бы совершить убийство.

– Читай. По. Губам. Я ничего не делала! – закричала она, громко хлопнув дверью автомобиля, после чего направилась к стороне водителя.

– Я читаю по ним, но они мне лгут! А что насчет твоего отца, Одиль? – спросил я, и она замерла. – С тех пор как данное дело началось, твой отец находился в Нью-Йорке, верно?

– Да, – она успокоилась.

– Ты покрываешь его снова? – спросил я, встав между ней и водительской дверью, препятствуя ей уехать куда-либо.

– Что, прости…

– Я перейду к сути, поскольку ты, кажется, спешишь покинуть город. Ты покрываешь его сейчас, так же как покрывала его тогда, когда он убил твою мать…

– Он не…

– Так сколько раз он заставлял тебя повторять эту монотонную речь? – спросил я и обошел автомобиль. – Ты рассказала ему о романе, не так ли? Ты позвонила ему, пока ты и твоя мать были на Вудстокской ярмарке, и рассказала ему. Ты рассказала ему, что твоя мать была там с кем-то другим…

– Заткнись, Тристан! Ты понятия не имеешь, о чем говоришь!

– И когда он приехал туда, то убил ее. Ударил ее ножом…, что это было? Четырнадцать раз? На мой взгляд, это похоже на преступление на почве ревности.

– Нет, ты неправ…

– Кого еще ты стала бы покрывать? Зачем продолжать лгать ради него? Сегодня он попытался убить Леви. Твой отец – убийца Одиль, и ты позволяешь ему уйти от правосудия!

– Нет! Это был не он! Это был… – она замолчала, широко раскрыв глаза.

– Тогда кто это был?

Она обошла меня, направляясь к сыну, потому что он заплакал.

– Тристан, оставь это в покое. Пожалуйста, просто оставь все это в покое. Все было хорошо…

– Все не было хорошо! – заорал я в очередной раз.

Она вздрогнула, затем начала качать своего сына, поскольку его плач усилился от моей вспышки гнева.

Глубоко вздохнув, я попытался успокоиться. – Если ты боишься…

– Я не боюсь, – солгала она, покачав головой.

– Тогда скажи правду. С тобой не все в порядке. В этом бремени, поселившимся у тебя в голове и сердце, нет ничего хорошего. Твоя мать любила Бена Уолтона. Она не хотела бы этого. Ты лжешь всю свою жизнь каждому и себе, она не хотела бы этого.

– Тогда ей не стоило так позорить нас! – рявкнула она на меня. – Вот так в открытую она изменяла нашему отцу. Она хотела использовать меня в качестве своего прикрытия, чтобы у нее была возможность спать с ним! Это ее вина. Это все ее вина.

Это звучало так, словно она пыталась убедить саму себя.

Подождите.

– Опозорить вас. Твой отец. Ты говоришь о двух людях. Твой брат, ты позвонила своему брату. Коулу было сколько, восемнадцать? Девятнадцать? Ты не хотела рассказывать своему отцу, поэтому позвонила брату.

Все начинает вставать на свои места у меня в голове.

Она не отвечала.

– Что произошло той ночью в номере мотеля, Одиль?

Она покачала головой и вытерла слезы… – Это свершилось. Все закончилось. Зачем вам необходимо было все ворошить…

– Поскольку это не правильно. И ты знаешь это. Это чернит твою душу. Твоя улыбка раньше освещала комнаты, а теперь ты ходячая пропасть. Брат, которого ты думаешь, что защищаешь, медленно убивает тебя, и ты не единственная, кто пострадает. Этот ребенок в твоих руках, он будет страдать хуже, чем кто-либо, потому что твой сын никогда не поймет, почему ты такая, как есть. Ты спросишь, почему ты причинишь ему боль, потому что ты вредишь самой себе. Так что, пожалуйста, Одиль, расскажи мне, что произошло.

Она сглотнула, все еще пытаясь вытереть слезы и со сдавленным всхлипом начала говорить.

– Она повела меня на ту дурацкую ярмарку. И сказала, что это будут лишь наши выходные, только девочек. Но затем он приехал, и она думала, что я глупая, что она может вот так просто заставить меня подружиться с его дочерью, и я не замечу, что происходит. Я разозлилась на нее, и когда увидела тест на беременность в ванной той ночью, я просто не смогла больше терпеть это, поэтому позвонила Коулу. Я все рассказала ему, и он сказал мне оставаться на месте, поскольку скоро подъедет. Я взглянула на нее, и поняла, что ненавижу; я не могла больше выдержать ее присутствия, поэтому вышла и сидела на улице. Было холодно, и она продолжала убеждать меня зайти обратно, но я сказала ей оставить меня в покое. Наконец приехал Коул и сказал мне оставаться в автомобиле… я…

Она прикрыла рот рукой и наконец-то взглянула на меня. – Она крикнула один раз. Это было все, что я слышала, но Коулу потребовалось много времени, чтобы выйти, и когда он появился, то изменился. Он выбросил мусор и сел в автомобиль ко мне.

– Всю дорогу домой он говорил, что мы семья – мы Ван Аллены. Он назвал ее позором и сказал мне, что говорить. Но я не понимала, что он убил мать, пока ее не показали по новостям. Все произошло так быстро, и Коул сказал, что никто не собирался разговаривать со мной. Он сказал мне держаться от всего подальше, что я и сделала. Никто не приходил…

– Ты должна дать показания, Одиль.

Она покачала головой. – Я не могу. Я просто не могу. Они растерзают меня. Все развалится. Я не могу.

– Я помогу тебе. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя. Но ты должна дать показания, поскольку услышать это от тебя лучше, чем прослушивание всего этого на записи.

Я засунул руку в свой передний карман и вытащил телефон.

И в этот момент она сломалась, я притянул Одиль и ее сына в свои объятья.

– Леви! – закричала Селена, побежав ко мне.

Я ведь только что позвонил ей, да? Как она приехала сюда так быстро?

Взглянув на часы, я понял, что каким-то образом пролетело уже четыре часа. Мне потребовалось какое-то время после…после того, как все случилось, чтобы позвонить ей. Но она единственный известный мне человеком, в котором Тея нуждается больше всего.

– Они что-нибудь сказали? Мы знаем что-либо? Мы не смогли сесть на ближайший рейс, и они продолжали говорить, что она находится в критическом состоянии. И…

– Дыши, – сказал подросток, приблизительно семнадцати или восемнадцати лет. У него темно-коричневая кожа и черные глаза. Он положил руку ей на спину и успокаивающе поглаживал. Я не замечал его до этого момента.

– Уверен, она в порядке…

– В нее стреляли! Она не в порядке! Я не соображаю! – закричал я.

Никогда за всю свою жизнь я не чувствовал себя таким бесполезным, как сегодня. Я подвел всех и вся.

– Я не получал еще никаких известий, – сказал ей, отчего она заплакала лишь еще сильнее.

За четыре прошедших часа я не получил никаких известий.

– Селена?

Она отстранилась, вытерев глаза, и повернулась лицом к взволнованной пожилой женщине, подходящей к нам с тростью. Она невысокого роста с седыми волосами и темной морщинистой кожей. Хотя она и была на два поколения старше, без всяких сомнений сходство на лицо. Это бабушка Каннинг.

– Пока никаких новостей, – сказала Селена и женщина посмотрела на меня. – Бабуля это – Леви Блэк. Он не просто адвокат папы…

– Селена, все нормально. Приятно наконец-то познакомиться с вами, мэм.

Я протянул руку ей, но она просто уставилась на нее и затем взглянула обратно на меня.

– Так ты тот, кто встречается с моей внучкой?

– Н… – начал я, но Селена толкнула меня локтем.

– Да. Да, это я.

Не могу отрицать, как хорошо это прозвучало, сказав это вслух.

Она кивнула, наконец, пожав мою руку и сев.

– Принести вам что-нибудь?

– Не старайся так сильно произвести впечатление на меня, сынок, просто сядь, – сказала она и глубоко вздохнула. – Ты все видел, да? Ты был там.

Я не хочу говорить об этом. Я пытаюсь блокировать эти воспоминания. И ничего не ответил.

– Ты взялся за это дело ради нее?

– Да, – ответил ей. Нет смысла врать прямо сейчас. – Но Тея заставила меня поверить.

Она улыбнулась. – Да. Она полна энтузиазма.

– Знаю.

– Ты берешься за дело ради нее? А она принимает пулю на себя ради тебя?

Я приподнялся, моргая, поскольку задумался об этом. Она на полу, пристально смотрящая на меня, пытающаяся заговорить, но прежде чем она сумела проронить хоть слово, ее глаза закрылись. Я думал, что она умерла. Прямо передо мной, с моей рукой на ее животе, пытающейся остановить кровотечение. Я думал, что она умерла, и хотел умереть рядом с ней.

Нет.

Всхлипывая, я вытер слезу в уголке глаза и откинулся на спинку своего стула.

– Я не хочу отчитывать тебя, Тея делает, что хочет. Это не твоя вина. Но когда она очнется, тебе лучше вразумить ее, – она замолчала и прижала руку ко рту, и я взял ее другую руку в свою. – Тебе лучше сказать ей, что она не может вот так просто прыгать ни перед какими пулями только потому, что в кого-то влюблена. Я накричала бы на нее сама, но знаю, что все сведется к тому, что я заплачу прямо посредине наставлений.

– Это заставит ее почувствовать себя хуже. Вам следует сделать это, – я нашел в себе силы усмехнуться. – Она будет в порядке.

Почему я сам себе не верю?

– Тебе лучше не вытворять трюки вроде этого, никому из вас. Ты всегда следуешь ее примеру, – она указала на пару перед нами.

Селена кивнула и прижала голову к груди своего парня.

– Я не позволю ей, – сказал он их бабушке, и она кивнула.

Когда доктор вышла, это оказалась никто иная, как доктор Шарпей Лондон, она посмотрела на всех нас. Ее взгляд упал на меня, на лице читался явный шок, после чего она понимающе улыбнулась. – Вы все – семья Теи Каннинг?

– Да, – ответила ее бабушка, и я помог ей встать.

– Пуля попала в печень, в связи с чем она впала в гиповолемический шок из-за потери крови, от которой в свою очередь отказало ее сердце. Но сейчас она находится в стабильном состоянии и в настоящее время спит. Она поправится, – Шарпей улыбнулась. – Медсестра сопроводит вас, скоро сможете увидеть ее.

– Слава Богу, – произнесла ее бабушка, а я посмотрел на Шарпей. Она улыбнулась и кивнула, после чего развернулась и ушла обратно по коридору.

Глубоко вздохнув, я рухнул обратно на стул.

Она будет в порядке.

– Гхм, – простонала я, попытавшись открыть глаза. Это оказалось намного сложнее, чем обычно, и когда мне все-таки удалось, единственное, что я чувствовала так это боль.

Что, черт возьми, произошло со мной?

Мои глаза приспособились, и когда я оглянулась, то заметила капельницу в руке и пульсометр, издающий звуковой сигнал рядом с моей кроватью.

– Что?

Я попыталась пошевелить руками, но посмотрев вниз, увидела, что Леви держит их. Он спал и оделся в медицинскую одежду. Его волосы взъерошены, а на лице толстый слой щетины под подбородком. Он выглядит подавленным.

– Ты проснулась, – Селена улыбнулась, когда вошла, держа в руках вазу с цветами.

Она одета в цветную одежду! Ни одной черной вещи на ней…

– Что произошло?

– Ты решила, что являешься суперменом и бросилась под пулю, – огрызнулась она на меня, поставив цветы и обняв меня. – Не пугай меня так больше. Бабуля злится на тебя.

– Мне жаль, – сказала я, и воспоминания нахлынули на меня.

Селена отстранилась, и когда она отошла, я заметила, что Леви уже проснулся и сел в вертикальное положение. Он скрестил руки, а на его лице сияет улыбка, одна сторона лица слегка красная ото сна на ней, но меня меньше всего это заботит. Леви просто продолжает улыбаться мне, и когда он встал, я взяла его за руку и крепко сжала ее.

– Я дам вам, ребята, минутку, прежде чем позвать бабулю, – сказала Селена, затем поцеловала меня в щеку и ушла.

Теперь она выглядит совершенно иначе, словно внезапно выросла.

– С тобой все хорошо? Я имею в виду, тебе не больно? – он сел рядом со мной.

Тыльной стороной ладони он поглаживал мою щеку, и я оказалась настолько переполнена эмоциями, что не могла говорить, поэтому просто кивнула.

– Хорошо, поскольку я очень зол на тебя, Тея Каннинг. Как ты могла быть такой глупой? Как ты могла так поступить?

Он поцеловал меня в лоб, после чего обхватил руками мое лицо. Я попала в плен его зеленых глаз и была не в силах пошевелиться.

– Я думал, ты умерла, – прошептал Леви, и слезы упали с его лица на мое.

Протянув руку, я вытерла их. – Я сожалею…, нет, это ложь. Я на самом деле даже не задумалась. Я увидела, что он направился к тебе, и поняла его намерение и я просто…, Но рада, что так поступила. Я рада, что выбежала вперед. Ты всегда спасаешь…

– Я не хочу, чтобы ты спасала меня таким способом, особенно потому что чувствуешь себя в долгу передо мной.

– Не в этом причина, – сказала я, взглянув ему в глаза, даже не знаю, почему не сказала это раньше. – Я поступила так, поскольку любила тебя…, поскольку люблю тебя. Я лучше умру, чем потеряю любого, кого люблю.

Уголки его губ дернулись и приподнялись, но он противился этому. – Ты не можешь говорить это прямо сейчас. У меня припасена еще целая речь…

– Позже, профессор, – я поцеловала его.

Он нежно поцеловал меня… нежнее, чем в любой другой поцелуй, который когда-либо был у нас раньше. Он был столь же утонченным, как первый поцелуй, и слишком быстро Леви отдалился.

– Если ты думаешь, что теперь убежишь от меня, тогда нам следует проверить и твою голову тоже, – прошептал он, убирая мои волосы назад.

Я усмехнулась. – Ох, ты не представляешь, во что ввязываешься. У меня теперь имеется «я-буквально-приняла-пулю-ради-тебя» карту в рукаве.

– Ну, а у меня имеется «я-помог-твоему-папе-выйти-из-тюрьмы» карту, – сказал он, когда встал, и на мгновение мое сердце забилось быстрее, и я уставилась на дверь.

Вместо папы зашла Селена, бабуля и еще парень, которого я никогда раньше не встречала, держащий Селену за руку.

– Я не понимаю, – сказала им, бабуля подошла ко мне и взяла за руку. Она поцеловала ее с широкой улыбкой на старом лице.

– Просто посмотри,– ответила она, когда Леви включил телевизор.

Экран замерцал, после чего включился. Леви переключал каналы и наконец-то на экране появился Тристан, пробивающийся сквозь толпу и вставший перед трибуной. Бегущая строка внизу гласила: «ШОКИРУЮЩЕЕ признание Одиль Ван Аллен.»

Она стояла за микрофоном, такая же красивая и с царственной осанкой, как и всегда, с высоко поднятой головой она обратилась к аудитории, стоящей перед ней. – Меня зовут Одиль Ван Аллен, когда мне было двенадцать лет, моя мать была убита в номере в Вудстоке, штат Коннектикут. Ее дело возглавило национальные заголовки, и нашей семье было оказано безграничное количество поддержки от всех вас… поддержку, которую мы не заслужили. Я была там, когда она отправилась встретиться с любовником Беном Уолтоном. Ее не похищали, мы добровольно поехали туда. И она не была изнасилована, моя мать явно любила его. Дело в том, что она не была убита Беном Уолтоном. Ее убийцей является мой брат, Коул Ван Аллен, которому я позвонила, чтобы он приехал забрать меня той ночью. На протяжении семнадцати лет я молчала и позволила невиновному мужчине расплачиваться за грехи моего брата. И сегодня в очередной раз увидев действия Коула, а в частности покушение на убийство Леви Блэка, я осознала, как далеко все зашло, и я чувствую, что больше не могу лгать ради него. Семья Бена Уолтона, я так сожалею за всю боль, причиненную нами вам, и разлад, который мы принесли в ваши дома. Хотя мои слова ничего не изменят в данный момент, я еще раз скажу их для всех вас, чтобы все услышали; Бен Уолтон – невиновный человек, и я призываю все шесть судов штата Коннектикут освободить его.

– Что? – выкрикнула я и провела рукой по лицу. – Я… почему? Как ты…?

– Дыши, – прошептал Леви, взяв меня за руку. – Все закончилось.

Все закончилось.

– Боже мой! – вскрикнула я, вцепившись в него и заплакав.

Все наконец-то закончилось.

– Мы опаздываем, – я взглянула на свои часы, пока Леви помогает мне сесть в инвалидное кресло. Это был единственный способ, благодаря которому мой доктор согласился отпустить меня на день.

– Дурацкая пресса, теперь все хотят заполучить сенсационную фотографию, – пробормотала Селена, но я больше потрясена ярко-желтым платьем, которое она надела, и тем, как прекрасно уложены ее волосы. По крайней мере, хотя бы одна из нас не выглядит, как абсолютное чучело.

Протянув руку, я взяла ее за руку. – Ты прекрасно выглядишь. Уверена, он будет того же мнения.

– Конечно, и я тоже, – сказал ее парень.

Рассмеявшись, она ударила его по руке, и он обнял ее за талию. Я не смогла воспротивиться желанию и уставилась на них таких влюбленных, пока мы стоим возле тюрьмы. Они находятся в своем собственном небольшом блаженном мире.

– Ты прямо вся светишься, – сказал Леви, встав на колени около меня, отчего у меня появилось чувство, будто он разговаривает с ребенком. – Трудно наблюдать, как младшие сестры полагаются на других людей.

– Знаю, и что еще хуже, он мне нравится, – надула губки я.

Он засмеялся, развернув меня к входу здания.

Дешон Уайт примерно такого же роста, что и Леви. Он состоял как в баскетбольной команде, так и в футбольной. Весной он играл в бейсбол просто потому, что ему нравился активный образ жизни, и Дешон хотел поддерживать себя в форме круглый год. Вдобавок он был студентом возглавляющим список отличников, его превосходный выбор пал на Джорджтаунский университет.

Он относится к Селене… ну, он относится к Селене, как Леви ко мне, как и все люди должны относиться к тем, с кем они вместе; как будто они являются самым важным человеком в мире.

– Я скоро вернусь, – сказал Леви и нежно сжал мою руку, после чего подошел к прессе.

– Дамы и господа, сегодня великий день, поскольку мужчина возвращает не только свою жизнь, но также возвращает и свою семью. Существует множество юридических аспектов по этому делу, которые необходимо обсудить, но прямо сейчас не время и не место для такого обсуждения. На все ваши вопросы ответят позже, поскольку прямо сейчас имеет значение только Бен Уолтон и его семья. Благодарю за внимание.

Он отошел от них, и полицейские, находящиеся там, удерживали их. Однако это не помешало им выкрикивать вопросы мне.

– Мисс Каннинг, как вы себя чувствуете?

– Вам есть что-либо сказать Одиль Ван Аллен?

– Вы будете судиться с государством?

– Я просто хочу увидеть своего отца, – ответила я им, и Леви повернул меня к выходу.

Я приподнялась, когда двери открылись. Мне хочется хлопать в ладоши и выкрикивать возгласы радости, но единственное, что я смогла сделать, так это наблюдать за тем, как он подходит все ближе и ближе к нам. Как он идет без наручников в джинсах и классической серой рубашке. Даже его волосы подстрижены.

– Привет, – сказал он нам, и Селена бросилась к нему, крепко обняв.

Он пожал руку Леви и поздоровался со всеми, затем его взгляд упал на меня.

– Привет, папочка, – удалось пробормотать мне.

Он бросил свои вещи, подошел ко мне и крепко обнял. – Огромное спасибо, Тея Медвежонок. Спасибо, что не потеряла веру в меня.

Я взглянула на небо, пытаясь сдержать свои накатившиеся слезы, но рассмеялась оттого, что увидела.

– Посмотри на небо, папочка. Взгляни на радугу.

Я только успел смыть шампунь с волос, когда она открыла занавеску.

– Привет, – сказал, слегка удивившись, поскольку душ до сих пор включен.

– Почему ты не попросил меня выйти за тебя замуж? – потребовала объяснений она, скрестив руки на груди. – Прошло уже три года. Разве это все не имеет сходства с дойной коровой²⁸? Поскольку прямо сейчас я в замешательстве…

Взяв Тею за руку, я потянул ее к себе в душ, а затем закрыл занавески.

– Стало холодно, – сказал я и продолжил ополаскивать волосы.

– Моя прическа, одежда… – она грозно посмотрела на меня. Все ее тело промокло насквозь, и одежда прилипла к нему.

Я усмехнулся. – Ты выглядишь сексуально.

– Ладно, – она сняла с себя одежду и бросила ее за пределами душа, где она упала на пол с мокрым хлопком.

– Сейчас ты просто играешь с огнем, – сказал я, прижав ее к стене и поцеловав.

Она поцеловала меня в ответ, забыв о себе и ее цели на мгновение. Затем Тея отстранилась и прижала кончики пальцев к моим губам.

– Я серьезно, Леви, почему ты не попросил меня выйти за тебя замуж?

– Ты никогда раньше не поднимала тему о браке. Тебе понадобились месяцы и пулевое ранение, чтобы ты наконец-то призналась, что любишь меня.

– Я говорю об этом сейчас! – она с хмурым взглядом смотрела на меня.

Я попытался поцеловать ее снова, но она не позволила мне.

– Тебе двадцать шесть лет. У тебя в запасе как минимум еще десять лет, прежде чем тебе следует быть в бешенстве при мысли об отсутствии брака.

– А что насчет тебя?

– Я – парень.

– Самый сексуальный!

– Самый надежный.

Она закатила глаза на меня.

– Гхм! Я не могу с тобой так разговаривать, – она вышла из душа. – Понятия не имею, как мы собираемся иметь ребенка, когда ты все еще сам ребенок!

– Как хочешь… – сказал, повернувшись к душу.

Затем я замолчал, когда ее последнее заявление отразилось эхом в моей голове.

– Подожди, что?

Схватив полотенце, я выпрыгнул из душа и бросился в нашу комнату, где она сердито открывала ящики и хлопала ими, обратно закрывая.

– Что ты сказала?

– Я назвала тебя ребенком, теперь извини меня, мне необходимо подготовиться к ужину.

Она попыталась войти в гардеробную, но я последовал за ней. Схватив один из своих кроссовок, я вытащил маленькую бирюзовую коробочку и положил ее ей в руку.

– Я купил тебе это спустя месяц после того, как мы вытащили твоего отца из тюрьмы… с его благословения, а также с благословения твоей сестры и бабушки.

– Я сказал им, что подожду, пока ты не получишь образование, поскольку не хотел, чтобы ты почувствовала себя так, будто на тебя оказывают давление, и не хотел, чтобы ты занималась планированием нашей свадьбы, пока еще училась в юридической школе. Но больше всего, я хотел убедиться, что когда мы поженимся, это станет тем, чего ты на самом деле желаешь. Поэтому я сказал себе подождать, ведь ты со мной, ты жива, и я могу потерпеть.

Она открыла коробочку и широкая улыбка осветила ее лицо, когда она уставилась на бриллиант в форме слезинки.

– Теперь, ты позволишь мне рассказать тебе, как я планировал сделать предложение или собираешься объяснить мне, что ты только что мне сказала?

– Это хорошее кольцо, – сказала она, сменив тему.

– Это кольцо твоей мечты. Я разговаривал с Селеной о нем, прежде чем купить его. Теперь, выкладывай.

– Не смотри на меня так! Я намекала всю неделю!

– Нет, это не так.

Она посмотрела на меня так, будто я безумен.

– Леви, в твоем кабинете лежат детские книги!

Что, те книги? Это ее намеки?

– Я подумал, что ты проводишь исследования связанные с делом о младенцах.

– Кто так думает? – она покачала головой и вскинула руки в воздух.

– Не знаю, адвокаты?

– И детская тематическая еда, которую я приготовила прошлой ночью?

Это было странно.

– Или тот факт, что я составляла это слово дважды каждый раз, когда мы играли в «Скрэббл»? Булочки, которые я испекла в духовке! Ты упустил из виду все это? Какой же ты превосходный мудрец! – фыркнула она.

Тея даже не злилась, она просто насмехалась над моим забвением, и в данный момент я тоже.

– За последние три года нагрузка на работе увеличилась. Этот месяц был сумасшедшим, честно говоря, я не заметил.

В очередной раз она скрестила руки на груди и отвернулась от меня. Обняв ее сзади, я поцеловал Тею в затылок. – Прости. Но новости вроде этой просто говорят… прямо сейчас скажи эти слова.

– Леви, я беременна, – огрызнулась она с иронией.

– И я счастлив, – прошептал, стянув ее полотенце и целуя ее мягкую гладкую кожу. Она прижалась ко мне, поскольку мои руки скользнули вниз по ее изгибам к…

– Леви, нам необходимо собраться, все приедут через несколько…

Прозвенел дверной звонок, и я вздохнул с разочарованием.

– Позже, – пообещала она, поцеловав меня в губы. – А может, и нет, ведь ты испортил мою прическу.

Она подняла полотенце, когда дверной звонок зазвонил снова.

– Я открою, не торопись, – сказал ей. Я уже полностью одет, а она все еще обернута в полотенце, делая себе прическу. Некоторые вещи никогда не изменятся в ней, и мне нравится это.

– Спасибо! – выкрикнула Тея из гардеробной, когда я направился к входной двери.

В ту секунду как я открыл дверь, мои ноги атаковали.

– Дядя Ли! – засмеялась Беллами, смотря на меня.

– Принцесса Беллами! – я поднял ее. – Как поживает маленькая принцесса?

– Безумные мамочка и папочка отобрали мою палочку принцессы, – она указала на них, стоящих в дверях и ожидающих, когда я впущу их.

– Ужас! – ахнул я, глядя на них. – Забрать палочку принцессы, как вы могли?

– Да! Как вы могли! – выкрикнула Беллами вслед за мной.

Я очень старался не рассмеяться от их скучающих выражений лиц, когда впустил их в дом.

– Когда принцесса Беллами решает бить всех остальных в детском саду своей волшебной палочкой принцессы, королеве Мамочке приходится отбирать ее, – сказала Бетан, сняв куртку.

– Эй, ты не поведала мне всю историю, малышка, – я взглянул на Беллами, и она зарылась лицом в мою шею.

– Не принцесса? – она надула губки.

– Принцессы не бьют людей.

Больше не являясь ее другом, она выбралась из моих рук и потопала к дивану, где заняла свое место на троне.

– Мы все против нее, – сказал Тристан, закатив глаза.

Я рассмеялся и предложил им что-нибудь выпить. В скором времени появились и мои родители. После того, как с делом Саванны Ван Аллен было покончено, они пригласили Тею и меня на ужин, где оба принесли извинения. Не обязательно было устраивать такое грандиозное событие, но они чувствовали себя комфортнее при таких условиях.

Вслед за ними пришел Аттикус со своим парнем вместе с Вивиан, которая заявила в прошлом году на нашем ужине-встрече, что она никогда не хочет поднимать тему о статусе ее отношений.

Видимо существовало что-то личное. Я понятия не имел, что это означало, но Тея, казалось, понимала. За эти годы Аттикус, Вивиан и Тея стали очень близки. Как их бывший профессор, и надеюсь, их будущий босс, я чувствую, что они произведут фурор в ближайшее время.

– Простите за опоздание! – Селена ворвалась с Дешоном. Три года спустя они оба все еще находятся в Джорджтауне и держатся вместе. Тея сказала, что Селена улыбается чаще за последние три года, чем она когда-либо видела ее улыбку за всю жизнь. Самое смешное, что Селена сказала то же самое про Тею. Их отец уехал к бабушке, и мысль о том, что она, возможно, не сможет приехать на встречу в следующем году, огорчает меня.

Бен Уолтон теперь выглядит совсем не как тот Бен Уолтон, который вышел из тюрьмы три года назад. Он не слишком отличается, если не считать новую одежду, приличную стрижку и улыбку на лице, но Бен просто стал другим человеком. Он больше не находится в состоянии самоотречения. Ему было трудно вернуться в общество, виной всему срок, проведенный в тюрьме.

Когда мы привезли его к себе, он отказался оставаться внутри дома днем. Бен сказал, что в тюрьме им давали находиться лишь час в комнате с окном, благодаря чему они могли видеть солнце. Но за семнадцать лет он никогда не видел природу.

Признание Одиль вызвало огромное количество ответной реакции отовсюду. Тристан сумел уберечь ее от тюрьмы, но она переехала во Францию с сыном, по всей видимости, мой бывший деловой партнер бросил ее. Он был не слишком доволен всеми негативными отзывами в прессе. Но с другой стороны, не думаю, что он когда-либо любил ее. Сомневаюсь, что Одиль когда-нибудь вернется, но я желаю ей счастья. Ее отец умер от сердечного приступа, а брат сидит в тюрьме: семья Ван Аллен была разрушена поступками Коула, и вдобавок ко всему их принудили выплатить миллион долларов Бену Уолтону за каждый год проведенный им в тюрьме.

– Ты в порядке? – спросил Тристан, подойдя ко мне с бокалом виски в руках.

– Просто задумался.

– Это опасно, – пошутил он.

Кроме Теи и ее семьи, больше всего данное дело повлияло и на Тристана. Он стал моим партнером, но теперь мы помогаем не только богатым. Мы получили так много писем и звонков от людей, которые хотели, чтобы мы изучили дела их близких, но они просто не могли позволить себе нанять достойного адвоката. Будучи мужчиной, разбирающимся в числах, Тристан нашел способ рассчитать расходы и браться за такие дела, поэтому мне оставалось лишь согласиться. «Black-Knox and Associates» процветает лучше, чем когда-либо.

– Ты на самом деле в трансе, – сказал Тристан, махнув рукой перед моим лицом.

– Гормоны так плохи, как говорят? – спросил его, чтобы сменить тему.

Он посмотрел на меня, его карие глаза округлились, когда Тристан понял, что я имел в виду. В довершение ко всему он усмехнулся.

– Это все объясняет.

– Так, это да?

– Это… удачи.

Он продолжал смеяться, даже когда направился к своей семье.

– Профессор Блэк? – прошептала Тея, подойдя сзади ко мне.

Она так же красива, как и всегда в ее ярко-красном платье. Она взяла меня за руку и вручила мне галстук, который я не успел еще надеть.

– Ты не называла меня так уже долгое время.

И теперь это звучит еще сексуальнее.

– Знаю, просто подумала кое о чем.

– Пенни за твои мысли?

– Только пенни, мистер Блэк? К какому типу девушек, ты думаешь, я отношусь?

Я усмехнулся ей, после чего взял за руку и поцеловал ее мягкие губы.

– Мне все равно, кто ты и чем занимаешься, пока ты моя, – я закружил ее и держал за руки всего мгновение, пристально смотря на нее.