Текст книги "Донор 2 (СИ)"

Автор книги: Дылда Доминга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Дылда Доминга: Донор (часть2)

   – Катя, – голос бабушки вывел меня из сладкой полудремы, в которой я пребывала, лежа рядом с Андреем. – Катя, к тебе пришли Дима с Ниной, – прокричала ба, и я резко распахнула глаза. У меня совсем вылетело из головы, что мы договаривались встретиться. Когда мы обсуждали планы на день, мне это казалось неплохой затеей. Да все, что угодно, казалось лучшей затеей, чем сидеть в одиночестве дома, перебирая в памяти считанные моменты с Андреем. Но теперь, когда он был рядом, друзья грозили разрушить наше романтическое уединение, и это было непоправимо.

– Иди, – он подтолкнул меня к краю кровати, бросая в меня футболку и шорты.

– Но ведь я... ведь мы, – жалобно попыталась возразить я.

– На следующей неделе обещают сплошные дожди, – улыбнулся он, и я не смогла не улыбнуться в ответ, понимая, на что он намекает.

– Но я могла бы сказаться больной, – все же возразила я.

– Иди, – в его глазах сквозило спокойствие и уверенность.

– А ты? – спросила я, натягивая шорты, и едва не заваливаясь на пол, балансируя на одной ноге.

– А я еще немного побуду здесь.

Мне хотелось сорвать с себя штаны обратно и сказать ему, что я не могу быть нигде больше, кроме как с ним, если он остается здесь, но внезапная замкнутость в его взгляде сообщила мне, что вопрос закрыт.

– Поцелуй брата от меня, – прохладно усмехнулся он.

– Ты винишь его в том, что случилось? – вырвался у меня неожиданный вопрос.

Андрей повернул ко мне голову, и на его лице отразилось удивление.

– Я? Поверь, я уже давно никого ни в чем не виню.

И я верила. В его глазах сейчас светилась жестокость убийцы, который находился за гранью каких-либо обвинений, себя ли или кого-то другого. В мире, в котором он существовал, смерть и кровь были неотъемлемой частью.

– Когда я тебя снова увижу? – слова уже были готовы сорваться с моих губ, но он лишь покачал головой, словно предостерегая меня, чтобы я не произносила никаких глупостей. И я не произнесла, молча вышла прочь, бросив на него прощальный взгляд. Я знала, что когда вернусь с прогулки, его уже не будет в моей комнате.

– Чего ты весь вечер убитая? – проговорила Нина, склонившись над моим ухом.

Мы потягивали уже третье пиво в ее любимом баре, где сегодня вживую выступал «Детский сад», одна из тех малоизвестных групп, что в основном перепевала чужие хиты.

– Тот парень тебя бросил? – спросила Нина со знанием дела, пользуясь моментом, пока Дима отошел от нашего столика. – Хочешь, я попрошу Диму уйти, и мы останемся с тобой вдвоем?

В такие моменты Нина меня удивляла: я никак не могла понять, действительно ли это была готовность пожертвовать вечером ради меня или ей просто стали приедаться отношения с Димой.

– Нет, он меня не бросал, – отозвалась я.

– Тогда что?

– Все очень сложно.

– У тебя всегда все сложно, – заметила Нина, краем глаза наблюдая за парнем с гитарой. – Как тебе гитарист? – спросила она, толкая меня в бок. – Правда, ничего?

– Нин, ты же не одна.

– Да ладно, думаешь, он ни на кого не смотрит? Перестань ты со своими устаревшими взглядами, – она одарила меня снисходительной ухмылкой. – Пойду покурю, – ее сумочка последовала за владелицей, и я уже не сомневалась, что дело было не только в курении. Группа остановилась на перерыв, и гитарист проталкивался сквозь толпу на выход.

– А где Нина? – Дима опустился на стул рядом со мной, и я ощутила стыд, хотя его следовало бы испытывать Нине.

– Курит на улице, – ответила я, понимая, что в большей степени это ложь.

Казалось, Диму ответ вовсе не огорчил. Он прильнул к кружке с пивом и, улыбнувшись, взглянул на меня.

– Как тебе вечер? – кивнул он на музыкантов и танцующую толпу.

– Слишком шумно? – мои мысли путались, и мне совсем не хотелось беседовать на общие темы. Все мои раздумья вертелись вокруг того, кто остался в моей постели. Вокруг наших ненормальных отношений и их полной неопределенности. Кто-то мог вляпаться в проблемы с парнем, у которого были нелады с законом, кто-то мог связаться с идиотом, но только мне необходимо было среди всех отыскать мертвого.

– Я могу проводить тебя домой, – его рука мягко легла поверх моей.

– Нет, – вскинула я голову. – В смысле, а как же Нина?

– Я думаю, она с удовольствием останется здесь, – кивнул он в сторону парней из группы.

Я гадала, знает ли он, или ему просто все равно.

– Это неправильно, – мой взгляд упрямо уставился в стол. Пусть Нина и не была образцом морали, но подтверждать ее худшие опасения по поводу себя я не собиралась. Только не так, и только не с ним, не с братом моего вампира.

Он изучал мое лицо, пытаясь проникнуть внутрь моей головы и рассмотреть мои мысли, но они были настолько хаотичны даже для меня самой, что это было напрасным трудом.

– Ты все всегда делаешь по правилам, – подытожил он.

– Нет, – горячо возразила я и тут же пожалела о той излишней эмоциональности, с которой это прозвучало.

– Значит, да, – грустно качнул он головой. – Что ж, продолжим пить пиво и наслаждаться этим бессмысленным вечером.

– У вас с Ниной все в порядке? – с сомнением спросила я.

– Да, все, как всегда, – коротко улыбнулся он и сделал еще один большой глоток. Но меня не покидало ощущение, что его глаза продолжают изучать меня и наблюдать за малейшим изменением на моем лице. Теперь я видела намного больше сходства в братьях. О, да, в них было что-то особенное, внимательное, исследующее, в обоих. Только, не смотря на биологический возраст, Андрей сейчас казался мне старше Димы.

– Как погуляли? – бабушка не спала и смотрела какой-то древний черно-белый фильм по телику. Рядом с ней свернулся калачиком Тарас Григорьевич – просто-таки идиллия. Знай я его похуже, могла бы поверить в чистоту кошачьих намерений, а так с уверенностью могла сказать, что на кухне ждет очередная шкода.

– Неплохо, – мрачно отозвалась я, сметая на пол Григорьича и опускаясь в кресло.

– Ага, оно и видно, – заметила бабуля, прозорливо глядя на мою недовольную мину. – Оно и понятно, третий лишний.

– Только не начинай, – попросила я, устало вытягивая ноги.

– И разит от тебя пивом, как от грузчика.

– Ба, я уже не ребенок.

– А дурости, как у малолетней, – ворчливо заметила она и сделала вид, что снова заинтересовалась происходящим на экране. Только я готова была поклясться, что она знает этот фильм наизусть. Доярка в очередной раз влюблялась в черноглазого и чернобрового пастуха, и проходя сквозь испытания, к концу фильма они ко всеобщей радости воссоединялись. При этом пастух обладал лицом интеллигентным и наделенным недюжинным умом, а жгучие глаза даже спустя столько лет притягивали к себе взгляд.

– Почему бы вам с Димой не сходить куда-то вдвоем? – не выдержала бабуля.

– А Нину что, прикажешь убить?

– Что ты мелешь, – оскорбилась бабуля. – Нину подвинуть, я тебе уже не раз говорила.

– И я тебя не раз просила оставить эту тему  в покое.

– Но я же вижу, что ты маешься, – ее морщинистая рука прихлопнула в порыве возмущения по коленке.

– Глупости, – отмахнулась я и поспешила ретироваться из комнаты на свой чердак, пока разговор совсем не зашел в тупик.

– Если голодная, там есть тефтели в холодильнике, – прокричала мне вслед бабушка, а я, прихватив из коридорчика кувшин с водой, потащилась наверх, думая о том, что знай она, сколько я выдула, предложила бы мне рассола из бочки.

Андрей не появлялся несколько дней. С одной стороны я была очень встревожена и расстроена, а с другой у меня появилась передышка без наших бесконечных постельных сцен, во время которой я могла трезво взглянуть на происходящее. И чем больше я его рассматривала с дотошной скрупулезностью, тем меньше хорошего видела. Дима же, со своей стороны, как-то позвонил мне вечером и предложил прогуляться. Я отказалась, даже не удосужившись придумать благовидный предлог, и ляпнула что-то в духе того, что мы с бабулей варим варенье, хотя о каком варенье в апреле могла идти речь, ума не приложу. Он, казалось, немного огорчился. Но как Дима мог не понимать, что я не стану встречаться с ним за спиной у Нины? Пока он оставался парнем моей подруги, он для меня был табу, пусть даже встреча и носила бы исключительно дружеский характер.

К тому же, Нина когда-то говорила мне, что дружба между мужчиной и женщиной бывает только до и после секса.

Лена прямо-таки ерзала на стуле, и я поняла, что она хочет чем-то поделиться. А поскольку она не принадлежала к отряду пустоголовых болтушек, речь шла, скорее всего, о существенно важном.

– Лен, что случилось? – тихо спросила я, перегнувшись через перегородку.

– Ты слышала о том, что у компании финансовые трудности?

– Да, и что?

– То, что в центральном офисе сократили несколько человек.

– Послушай, – я как можно убедительнее посмотрела ей в глаза, – у тебя ребенок, ты – мать-одиночка, тебя никто не сократит.

– Не уверена, – Лена заерзала еще сильнее. – Если захотят, это нетрудно устроить. А я не представляю, что тогда буду делать. Я же снимаю, куда мы денемся с Таней? – На ее лице проступила откровенная паника.

– Лена, успокойся, все обойдется, у нас и так хватает работы на каждого. Мы не плюем в потолок, им незачем нас сокращать, иначе оставшиеся просто повесятся, – я попыталась улыбнуться, но это не очень помогло. Глаза Лены по-прежнему оставались напряженными и испуганными. И я могла ее понять. Мне, по крайней мере, было где жить. Хотя остаться без работы тоже едва ли было радужной перспективой, учитывая наш с бабулей бюджет. Не иначе, как придется с ведрами на рынок, пока не подыщу себе новую работу, случись что.

Словно в подтверждение наших опасений, в комнату вошел Валентин Палыч и, прокашлявшись, поправил галстук на шее. Мне никогда не нравились подобные вступления, потому что они обычно не сулили ничего хорошего. Также удивляло, что меня ни о чем предварительно не оповестила Нина, как это обычно случалось.

– Многие из вас знают о трудностях нашей компании, – начал он, и Лена рядом тихо охнула. – Я боролся за свой и ваш отдел, поскольку вы теперь тоже часть моей команды после того, как нас покинула Виктория, – он сделал паузу, в которую всем, очевидно, полагалось мысленно произнести что-то вроде «земля ей пухом», а я в очередной раз ощутила болезненный укол совести и холодную дрожь, прокатившуюся по спине. – И мне удалось добиться того, что мы никого не потеряем из нашей команды. – Он так подчеркивал слова «наша команда», что мне представились наши фигуристые бухгалтерши в теннисных туфлях и белых юбках с ракетками, красные и пыхтящие, носящиеся со счетами под мышкой по полю.

– Но, как вы знаете, время непростое, и поэтому всем нам с первого числа придется уйти в принудительный отпуск. – Он помялся на месте, словно у него затекли ноги. Я метнула взгляд на Лену и увидела, как та побледнела. Чертовы засранцы: они всех мели под одну гребенку, и им плевать было, какая у кого ситуация. Винтики не нужны – винтики могут отдыхать. – За свой счет, – добавил он, потирая переносицу, – на десять дней.

По крайней мере, он не растягивал удовольствие и не рассказывал, какая у нас замечательная контора, и как она много сделала для своих сотрудников. И за это я уважала Палыча, да и не только я. Тем временем он покрутился на месте и, так и не услышав никаких вопросов, развернулся и поспешил покинуть нашу комнату. А вопросов не было, судя по всему, из-за того, что для всех эта новость была, как снег на голову. Люда, у которой обычно не закрывался рот, сейчас так и сидела с открытым, но при этом из него не вылетало ни единого звука.

Спустя буквально несколько секунд в проеме показалась бешено жестикулирующая Нина, и я немного успокоилась: по крайней мере, с ней все было в порядке.

– И как тебе это? – выпалила она, подкуривая сигарету, когда мы вышли на улицу.

– Паршиво, – отозвалась я, облокачиваясь о стену и глядя на плывущие по небу облака. – У меня не так отлично с деньгами, чтобы иметь свой счет, на который они нас отправляют.

– Вот именно, – энергично кивнула Нина, делая новую затяжку.

– Но есть такие, у которых ситуация еще хуже.

– Ага, в Зимбабве и Папуа Новая Гвинея, – фыркнула Нина, – отбрасывая недокуренную сигарету. – Иногда смотрю на тебя и не могу понять, что ты за мать ее Тереза.

Я пожала плечами, не желая вступать с ней в бессмысленный спор. Ситуация и так была не из приятных.

– Но я не об этом, – заметила Нина, и ее глаза заметно загорелись. – У нас с Димой была идея съездить на его машине в Словакию дней на десять. Отдохнуть, посмотреть какой-нибудь милый городок, поплескаться в аквапарке, сходить в заповедник. Я и подумала, почему бы не воспользоваться этим вынужденным отпуском? Тем более, что он у нас с тобой в одно и то же время. Пока все остальные будут грызть локти, мы отлично отдохнем и развлечемся.

– Ты предлагаешь мне поехать с вами? – удивилась я.

– Ну да.

– А тебе разве не хочется побыть с ним вдвоем?

– Втроем веселее, – отмахнулась Нина. – Говорят, эти словаки – симпатичные парни. – И я поняла, что она неисправима.

– Спасибо за предложение, но, как я уже сказала, у меня, увы, нет своего счета, – отозвалась я, размышляя как бы мне не сложить зубы на полку, даже просто оставаясь дома, и подсчитывая все те финансы, которыми располагала.

– Не будь занудой, – протянула Нина. – Думаю, Дима, без проблем одолжит тебе денег. И потом, на троих на машине выйдет не так и много. Он не будет брать с нас за дорогу.

– Мне нужно подумать, – мне совсем не улыбалось залезть в долги и к тому же снова ощущать себя третьей лишней.

– У тебя есть время до первого, – усмехнулась она и, повернувшись, отправилась в здание. А я так и осталась на улице, гадая, что мне со всем этим делать. И как понравится новость Андрею, если я все-таки решу поехать, а он все-таки объявится. Но в моих рассуждениях было слишком много если, всех этих условностей, которые могли никогда не оправдаться. И тогда, глядя на набухающие на деревьях почки, вдыхая полными легкими весну, я задумалась, чего же мне хочется на самом деле. Мне необходимо было куда-то вырваться, уехать, я слишком засиделась в нашем доме с бабулей и котом. И потом, ни наш огород, ни яблоня, которую нужно подпилить, никуда не денутся за десять дней. Равно, как и отсутствие Андрея, которое становилось чем-то постоянным, вроде липы за окном.

Мы с бабулей вытащили столик и пару стульев на веранду и сидели, пили чай на свежем воздухе. Этот ритуал в нашей жизни обычно знаменовал приход весны. По легкому покачиванию бабулиной головы и направлению ее взгляда, я уже знала, о чем пойдет речь, и ни разу не удивилась, когда она заговорила:

– Надо будет обновить краску на веранде, вся вон облупилась.

– Да, вернусь, обязательно займусь. Как раз, может, денег дадут.

Бабуля только снова покачала головой.

– Мужская это работа, не женская.

– Григорьич? – я вопросительно посмотрела на развалившегося на солнце кота. Он лишь развернул в сторону одно ухо, не раскрывая глаз, и даже не подумал пошевелиться. – Мужики ленивы, – подытожила я, на что бабуля только тяжело вздохнула и стала  собирать пустые чашки, блюдца и маленький заварничек.

– Оставь, я уберу, – мои ладони накрыли ее сморщенные пальцы. – Все будет в порядке, правда, – приободрила ее я, пытаясь улыбнуться как можно правдоподобнее.

– Не нравится мне эта ваша затея ехать втроем, – заметила бабушка, опуская руки. – Ладно бы с Димой, но так. Впрочем, может, ты там хоть кого встретишь.

– Встречу, – на этот раз я не стала спорить.

Ба одобрила мою поездку. И в тот момент я отчетливо поняла, что не уезжала из нашего дома уже очень давно, вылазки с одноклассниками в лес на выходные и праздники не считались. Я и дом составляли единое целое, неразлучное на протяжении бог его знает какого времени. И тем более было странно, что я наконец решилась его покинуть. Меня мучили всяческие страхи: что с бабулей что-то случится, пока меня не будет, но она успокоила меня и сказала, что Зинаида Степановна, что живет через дорогу, присмотрит за ней. Но больше всего, пожалуй, я боялась того, что уеду, а он вернется, Андрей. Решит, что этим я ставлю точку в наших отношениях, и мы больше никогда не увидимся. Я оказалась одной из тех дурех, что готовы полжизни просидеть дома в ожидании своего любовника, в надежде, что он вот-вот придет, опасающихся, что стоит лишь на минуту выйти, как именно в этот момент он возвратится. Но я понимала, что это не так. Мой настоящий отец не вернулся ни разу, и мать поступила правильно, выбрав инженера, который был рядом. Единственное, чего она не могла предусмотреть, что судьба будет к ней слишком жестока. Но она оставила в живых меня, и я не собиралась сидеть в ожидании того, что может никогда не случиться.

Чашки благополучно приземлились на кухонный столик, а я отправилась наверх собирать свои вещи. Нина все последние дни пребывала в радостном нервном возбуждении, а я – в состоянии глухой тревоги, словно мое решение влияло на всю мою судьбу. Но я понимала, что, скорее всего, это как обычно только мои фантазии и страх расставания.

Даже Григорьичу в эти дни я прощала любые шалости, зная, что не увижу его в ближайшее время.

– Ты не на край света едешь и не в ссылку, – любила подшучивать надо мной Нина. И я понимала, что она права, но не могла с собой ничего поделать.

Когда все вещи были уложены и поместились в маленький кожаный чемодан, оставшийся еще от мамы, я присела на матрас и посмотрела в окно, за которым выпускала свои первые листья липа. Я должна была что-то оставить, все эти недомолвки в бабулиных сериалах вечно приводили к катастрофам. По крайней мере, этих ошибок я повторять не собиралась. Лист бумаги и ручка сами оказались в моей руке, и я застыла, не зная, что же написать. Писать о любви в пустоту было как-то глупо. Тогда я написала просто:

«Меня отправили в принудительный отпуск. Вернусь десятого.» Мне хотелось приписать в конце «люблю тебя», но я не могла доверить бумаге слов, которые ни разу в жизни никому еще не произносила вслух. Поэтому безымянное письмо из двух фраз осталось лежать на подоконнике, в ожидании Андрея.

Мне хотелось сказать ему намного больше. Хотелось, чтобы мы всю последнюю ночь прозанимались любовью до изнеможения, а потом он, слегка приобняв меня, толкнул и сказал: «Езжай!», точно так же, как в последний раз сказал «иди». Но ночь стала всего лишь еще одной точкой в веренице пустых и бессмысленных суток. Его не было. Все, что останется для него – мое холодное безликое письмо.

– У меня такое впечатление, что мы – военкомат, который забрал из дома последнего кормильца, – фыркнула Нина, пристегиваясь на переднем сидении, когда мы потрусили по выбоинам нашей улицы.

Я сидела сзади, развернувшись назад и глядя сквозь стекло, как бабушка машет мне рукой от калитки, а рядом на заборе провожает меня взглядом Тарас Григорьевич, встревоженный и обалдевший одновременно, будто он хоть что-то понимал.

– Ты редко куда-то ездишь, верно? – заметил Дима, выруливая и пытаясь объехать озеро, расстилавшееся прямо на пути.

– Да она вообще никуда не ездит, – ответила за меня Нина, открывая зеркало и поправляя прическу. – Похитили бабушкину деточку.

– Ладно тебе, – у меня сердце екало в груди, и я была не в настроении выслушивать колкости Нины.

– Странно, что у тебя загранпаспорт вообще есть, – заметила она.

– Через пару месяцев, как я пришла на работу, меня собирались отправить в командировку, – отозвалась я.

– Ага, обещания, все, как всегда, – вздохнула Нина.

После городков и водного парка с аттракционами мы все единогласно решили отправиться в заповедник и походить немного по дикой природе. Не самым последним моментом в нашем с Ниной решении было и то, что мы и так потратили куда больше денег, чем рассчитывали, так что ночевка в палатке была неплохой альтернативой всяким частным пансионатам и кроватям с завтраками.  Дима же, похоже, хотя и не испытывал проблем с деньгами, утомился от цивилизации и рад был попутешествовать вдали от людей.

Мы оставили машину на бесплатной стоянке у одного из вдохов в заповедник, и переупаковав наши вещи в два диминых рюкзака, стали подыматься в горы. У Нины, как всегда, не оказалось пригодной к путешествию обуви, поэтому она шла налегке, но меня рюкзак нисколько не напрягал, он был намного удобнее сумок с продуктами, которые я дома по вечерам таскала из магазина.

Мы миновали последнюю гостиницу для культурных туристов и стали подыматься еще выше. Удивительно, но то ли после парка, то ли оттого, что воздух в горах был необыкновенным, а открывающиеся виды – захватывающими, мы достаточно быстро набрали неплохую высоту и забрались далеко от любого человеческого жилья. Когда после очередного подъема перед нами расстелилось прекрасное голубое озеро, мы с Ниной побросали вещи и сразу же направились к нему. Поняв наш недвусмысленный намек, Дима стал выбирать место для лагеря, в то время как мы с Ниной уже умывались в холодной воде, мечтая о том, чтобы раздеться и окунуться полностью.

– Смотрите сами, – крикнул нам Дима, раскусив наши намерения, – вода холодная, чтоб не простыли потом.

Но наш пыл сам пропал после того, как мы, разувшись, зашли по щиколотку в воду – ноги окоченели буквально через несколько секунд.

Вечером, с горелкой и чаем мы смотрели, как горы погружаются в темноту, и звезды, тысячи звезд, а не то редкое жалкое подобие, что в городе, заполняют небо.

– Предлагаю завтра налегке сходить выше, – произнес Дима, ставя кружку на камень. – Судя по карте, там есть еще два озера. Ну, и если получится, забраться на перевал.

– Отличная мысль, – поддержала его Нина, – но где мы оставим вещи?

– Встанем пораньше. Чтобы успеть осуществить все наши планы, я думаю, встать надо часов в шесть утра, не позже. Соберем вещи и спрячем их между камней, а вечером, когда вернемся, развернем лагерь опять.

– В шесть? – жалобно спросила я. Уже несколько дней я не высыпалась, то из-за смены места, то из-за переживаний о том, как идут дела дома. И теперь, после подъема и высоты все, о чем я мечтала – это выспаться, как следует.

– Ребята, может, вы сходите, а я останусь? Как по мне, так и это озеро достаточно красивое, – заметила я.

– Соня, – раскусила меня Нина. – Впереди горы, и великие покорители не должны спать до обеда!

– Если не хочешь, конечно, можешь остаться, – согласился Дима, – тогда нам не придется разбирать лагерь, а у тебя будет спокойная дневка.

– Спокойная дневка – то, что мне нужно, – усмехнулась я, а Нина лишь безнадежно махнула на меня рукой.

– Сачок, – дополнила она свой жест метким определением и, широко зевнув, кивнула Диме в сторону палатки. – Нам стоит отправиться спать, если мы хотим встать вовремя.

– Верно, – согласился он, подымаясь. А потом бросил взгляд на меня. – Ты идешь?

– Нет, я еще немного посижу, – ответила я, мечтательно глядя на темные силуэты гор. Еще одна причина, по которой я не хотела идти, состояла в том, что мне, закоренелой одиночке, требовалось немного личного пространства, немного побыть самой. Казалось, Дима это вполне понимал и лишь молча кивнул.

Сквозь полудрему я слышала, как собирались ребята, как шуршали вещами в поисках фонаря, а потом шум прекратился, и я снова впала в блаженный сон. Когда солнце стало нагревать палатку, я проснулась от топота копыт, и высунулась наружу, чтобы посмотреть, что происходит. Прямо над нашей палаткой скакали дикие горные козлы, сбрасывая копытами камни, которые и издавали весь этот грохот, многократно усиливаемый эхом.

– Ну вы и слоны, – пробормотала я, с удивлением глядя на них. Животные, казалось, нисколько меня не боялись и даже не думали удирать. Это было так необычно для городского жителя. Я выползла из палатки и отправилась к озеру умыться. Рядом со мной в нескольких шагах пили воду мелкие козлята. Я рассматривала их, боясь пошевелиться, как какое-то чудо. Солнце еще только начинало освещать долину, хотя часы показывали уже почти девять утра. Я чувствовала себя отдохнувшей и счастливой, свободной от обязательств и условностей. Осмелев и сбросив футболку, я плеснула на себя холодной водой и засмеялась. Взрослый козел не одобрил мой выбор и издав короткий звук, отскочил от меня в сторону. Вновь надев футболку и освежившись, я отправилась по тропинке чуть выше, в том направлении, куда должны были уйти ребята, чтобы взглянуть на нашу долину сверху и немного прогуляться. Услышав возле одного из камней тихий стук, я посмотрела в сторону и увидела крупного бобра. Он сидел на солнышке и чистил свои лапки. Как ни странно, и это животное не проявило в отношении меня никакого испуга и, бросив на меня короткий взгляд, продолжило свое занятие. Словно я была в каком-то мире, где животные не знали людей.

Вернувшись в лагерь, мне пришлось долго провозиться с горелкой – все то, что казалось элементарным в руках Димы, в моих потребовало кучу времени и усилий. То горелка не хотела накручиваться на баллон, то потом оказалось проблемой найти хотя бы одну зажигалку, а потом начался тотальный поиск кофе во всех продуктовых кульках, которых почему-то расплодилось целое множество. Зато был и один плюс: благодаря поиску, печенье уже было у меня в руках. Наконец, когда все хозяйственные хлопоты закончились,  я смогла усесться на нагретый солнышком камень с чашечкой долгожданного кофе. Здесь, на природе, он казался просто-таки бесподобным, а печенье – лучшим десертом на свете.

Горные козлы поднялись выше, подарив мне немного уединения, а бобер остался далеко позади. И тогда я заметила троицу, идущую по тропинке.

– Только не туристы, ведь все было так замечательно, – успела подумать я. Хотя это место мне нисколько не принадлежало, они словно вторгались в мои владения, нарушая их идиллию и умиротворение. Но эти трое оказались меньше всего похожими на туристов. В центре был парень, а девушки шли по бокам, обнимая его. Они казались веселыми и сверкающими, как вода в лучах утреннего солнца. И еще от них веяло удивительной свежестью. Девушки смеялись и что-то говорили парню, попеременно приникая к его уху. Он только улыбался и сверкал глазами, а его руки время от времени проходились по не слишком-то прикрытым одеждой бедрам то одной, то другой спутницы. Внешне он напоминал одного известного актера, имя которого так и крутилось в моей голове, но никак не удавалось вспомнить.

– Она пожирает тебя глазами, – сказала одна из них, переходя на знакомую мне речь.

И я немного оторопела от такой прямоты и наглости.

– Нисколько, – возразила я, глядя на странную троицу.

Его светлые глаза и четко очерченные губы на самом деле привлекали внимание. Барышни были не менее прекрасны, но на его фоне они терялись. Когда его губы изогнулись в улыбке, и он подарил мне один из своих многообещающих взглядов, я ощутила, как вздрогнуло в ответ мое сердце и потеплело между ног. И вспомнила, кого он мне напоминал: Джуда Лоу, слащавого красавчика, самовлюбленного и самоуверенного. Но он определенно умел смотреть так, чтобы заставить женщину дрожать от одного своего взгляда.

– Врушка, – улыбнулась другая, – ты сгораешь от желания. Она хочет тебя, – девушка повернулась к Джуду и провела пальцем по его идеальной щеке, – она безумно тебя хочет.

И самое ужасное и бессмысленное было в том, что мое тело действительно хотело его. В голове крутились самые разнообразные не очень приличные сцены с ним и с девушками в качестве аккомпанемента. Девушками, которые готовят меня для него, чтобы он взял меня. Следят, чтобы ему было удобно.

Я отвела взгляд от его сияющих глаз, и напряжение немного спало. Единственное, чего не было во всем этом всплеске желания -это любви. Я знала, внутренним неоспоримым чутьем, что для них секс ничего не означает – всего лишь занятие, чтобы развеять скуку, и не более того. Они были холодны, как лед, все трое. Как можно было оставаться холодными посреди бушующего пламени желания, для меня оставалось загадкой, но это было так. Им неведома была любовь, ревность, собственность – ничего из этих чувств.

– Ты хочешь меня? – спросил он, протягивая мне руку, предлагая, приглашая присоединиться к пиршеству их радости и тел.

– Хочу, – созналась я, – но это ничего не значит, – я так и не приняла его руки, и обиженный принц, слегка надув губы в притворном жесте, опустил руку обратно.

– А это и не должно ничего значить, – заметила одна из девушек и нежно провела языком по его шее. Джуд прикрыл глаза, и его веки затрепетали от удовольствия.

– Это что, местный клуб нарциссов? – подумала я, но не стала ничего произносить вслух.

– Она одна из нас, – лицо Джуда посерьезнело, и объятия девушек разжались. – Ты знаешь это? – теперь он обращался ко мне. Черт, он на самом деле был очень красив, и я все время ловила себя на мысли, что хочу попробовать на вкус эти идеальные губы.

– Это не так, – качнула я головой, решив, что они меня не затянут в свой клуб свободной любви ни за какие коврижки, даже если мне придется вцепиться зубами в стойку своей палатки.

– Она не знает, – засмеялась другая девушка, – как мило.

– Чье она дитя? – задумчиво постучала пальчиком по нижней губе первая.

– Мне кажется, в ней есть что-то от Нормата, – заметила другая.

– К тому же, он любил повеселиться, – согласилась первая.

– О чем вы тут говорите? – возмутилась я, подымаясь и бросая на них гневный взгляд. Одно дело валять дурака и изображать из себя сексуально озабоченных, и свосем другое – строить предположения о моей семье. – Я не имею к вам никакого отношения. Я – приезжая.

– О, да, он любил гастролировать, – усмехнулась в свои длинные волосы первая.

«Гастролер», – это слово больно резануло мою память, полностью созвучное тому, что когда-то сказала бабушка. Неужели это могло быть правдой? Неужели я приехала на родину своего отца? Настоящего отца? Но это казалось совершенно невероятным.

– Кто такой этот Нормат? Житель вашей деревни? – уточнила я, и на их лицах появились снисходительные улыбки.

– Это один из наших людей, – улыбнулся Джуд, и его глаза сверкнули прозрачной глубиной озера. Эти глаза, их манеры, – я, наконец, поняла. Они не были людьми. Но они и не были вампирами – в этом я была определенно уверена. Что же это были за существа? Когда девушки легкими движениями коснулись моих рук, я отдернулась. Но когда мне снова протянул руку Джуд, так искренне и многообещающе глядя в глаза, рука сама порхнула ему навстречу. Как только его пальцы сжали мои, я готова была сделать все, что он скажет.

Очнулась я голой в листьях, и меня поливали водой из ручья. Мне не было ни холодно, ни неприятно. Рядом со мной, полуразвалившись, в этой своей вечно-расслабленной манере, лежал Джуд.

– Мы же не... – в отчаянии начала я.