Текст книги "Великолепная западня"

Автор книги: Дуглас Энефер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

На стене висела большая картина, написанная маслом" Незабываемый закат на Темзе ". Рядом торчал портрет мужчины с синевато-черными волосами и длинными висячими усами – рядовой тип рокового красавца. Похоже, что он перебирал воспоминания, так как выглядел человеком, у которого они должны быть.

Не говоря ни слова, миссис Дрейк потянулась и опустила картину. За картиной находился маленький сейф, какие бывают во всех старых домах, обычно за поясным портретом дедушки или дядюшки Вилли.

Она повозилась с комбинацией цифр и букв. Дверца раскрылась. Некоторое время она шарила внутри сейфа дрожащей рукой, потом тяжело вздохнула и засопела.

В это мгновение время, казалось, остановилось. Я не знал, что она там искала, но я понял, что "это" исчезло.

Она глубоко вздохнула и вдруг всхлипнула. Повернувшись ко мне и дрожа всеми своими складками, она прошептала:

– Пропал, пропал....

– Что?

Она взяла себя в руки и прошла к креслу. Скорбно усевшись, она забарабанила жирными пальцами по ручке кресла, словно над чем то раздумывая.

– Прошу сюда, мистер Шейд, – прошипел ее хриплый голос.

Пройдя следом за ней, я молча смотрел ей в спину и ждал, что "корабль начнет разгружаться..." – так писала газета вчера.

– Полагаю, что он у Бертли. Но откуда он мог узнать? Я никогда о нем не говорила, я даже никогда не доставала его и не смотрела вот уже 25 лет.

– Это очень ценная вещь?

– Может быть да, если он крадет ее у собственной матери.

Она покосилась на полуоткрытый сейф и затем медленно сказала, поворачивая голову направо и налево:

– Да, да, да, – повторяла она как автомат, – это письмо, что то вроде письма. Оно было написано братом моего отца Джеймсом Барлетом Дрейком. Это его портрет там под стеклом. Он умер в 1939 году. Это было давно, мистер Шейд, и ему было 86 лет...

– Да?!

– Он был "серебряным" королем, миллионером.

– Его звали Бонанза Джим Дрейк. Связь его фамилии с Невадой была давней?

– Нет.

– Но поиски привели меня к человеку по фамилии Мел Кулгрен.

Она фыркнула.

– Эта фамилия мне ничего не говорит.

– Не думаю, чтобы она вам что то сказала, он убийца и немного вор из Рено.

Это было здорово сказано и произвело должное впечатление. Ее сосискообразные пальцы впились в ручку кресла и, пискнув что то непонятное, она стала послушной овечкой.

– Также как и вы Кулгрен уговаривал меня найти Барлета, и с ним еще была девушка... – Я вкратце рассказал ей эту историю и спросил во второй раз: – Этот документ был очень ценным и что делает его таким?

– Разумеется деньги!

– Сколько?

Она взяла в руки перстень, с которым, по-видимому, не расставалась даже в туалете.

– Много, очень много. Не могу сказать сколько.

– Почему?

– Потому что просто не знаю, мистер Шейд.

– Только не говорите мне, что в письме план давно заброшенной шахты.

Она холодно улыбнулась, словно ставя меня в подчинение, где мне и надлежало пребывать в полном невежестве.

– Ваше любопытство и торопливость, а также ваши манеры провинциала как нибудь сослужат вам плохую службу, мистер Шейд.

Она выплюнула эти слова и вновь сжала губы.

– Девушка, которую сегодня убили, была красива. Мне запомнились ее ресницы.... И у меня есть перед ней обязательства.

– У вас есть обязательства и передо мной, мистер Шейд. Вы взялись найти моего сына. Эти люди, мистер Шейд, девушка и этот Кулгрен – я никогда не видела их раньше.

– Вы знаете, что было написано на пропавшей бумаге?

– О, да.

– Вы отказываете мне в своем доверии, а сами требуете полной откровенности.

– Вы будете со мной откровенны, вы не такой человек, чтобы идти на предательство. Хотелось бы, чтобы у моего сына была половина вашего мужества.

– Не стоит тратить на меня свои комплименты, миссис Дрейк.

Она пожала плечами.

– Я хочу, чтобы вы нашли мне моего сына и забрали у него назад это письмо.

– Если оно у него есть.

Она вздрогнула.

– Что это значит?

– Это означает, что ваш сын украл письмо, а Лорелея в свою очередь украла его у Барлета.

Ее глаза сверлили меня.

– Да, – сказала она тусклым басом, – да, конечно, так оно и получилось.

– Это очень возможно. Ваш сын сказал мне, что его жена украла у него 25 тысяч долларов, но это потому, что он не хотел, чтобы я знал о письме Джима Бонанзы. По его личному мнению, это письмо стоит такой суммы. Его истинную цену вы мне, к сожалению, не хотите открыть.

– Возможно, – прошептала она.

– Откуда вы знаете, что я сам, в свою очередь, не попытаю счастья и не украду письмо?

– Я просто знаю, что вы не сделаете этого, мистер Шейд.

Я уже вставал с кресла, как зазвонил телефон. Это был аппарат тех далеких времен Эдисона, и было просто удивительно, как он вообще еще действовал – брякание стоило ему огромных усилий.

Я поднял трубку и уже собирался передать ее старухе, но узнал голос. Он звучал также томно, как и в тот день, когда отправлял меня в Рено на поиски своей милой женушки. Но теперь гнева и возмущения в нем сильно поубавилось. Он был напуган, сильно напуган.

– Дейл Шейд? Где вы находитесь? Я был почти уверен, что вы находитесь у моей матери. Я звонил вам в контору, но там никто не ответил, потом в пансион, и вот звоню сюда. Хотел, чтобы матушка вас разыскала.

Я повернулся и быстро сказал:

– Это ваш сын, миссис Дрейк.

Она выхватила трубку у меня из рук и выпрямилась. Поговорив некоторое время и посопев в трубку, она протянула ее мне. Выглядела она неважно.

– Где вы? – спросил я.

Он слегка заикался.

– Я в Рено... я... должен был приехать...

10

Отель произвел на меня солидное впечатление – маленькая деревянная веранда, сумрачный холл с внушительным портье и лифтером – все мне понравилось. Около отеля была маленькая лужайка с тщательно подстриженной травой и стоянка автомашин. Их стояло там две: новенький, сверкающий "SAAB" и старенький "FORD".

В холле сидел портье, а рядом с ним крашенная блондинка с длинными ногами, упакованными в джинсы. Разумеется, она заметила меня – она замечала все длинные брюки в радиусе мили со дня окончания школы.

Я прошел мимо нее к конторке. У портье был забавный нос, очки держались на самом кончике.

– Вы везучий. У нас как раз есть одна свободная комната.

Я облокотился на конторку и медленно сказал сквозь зубы:

– Я не хочу снимать комнату. Я ищу своего друга, мистера Барлета Дрейка.

– Да? – он причмокнул.

– Верно. Он у себя?

– Он ваш друг, мистер? – недружелюбно спросил он.

– А это так важно?

– Возможно.

– Ну, я не совсем друг. Скорее, это наш бизнес. Но я не вижу причин для вашего любопытства.

Он почесал нос желтыми от табака пальцами.

– Может быть, в таком случае, вы соблаговолите заплатить за него по счету?

У меня вдруг похолодело все внутри.

– Вы что-то не договариваете, приятель.

– Я говорю, что он скрылся и не заплатил по счету.

Вы говорите, что видели, как он ушел и больше не возвращался?

– Нет. Точнее говоря, я не видел, как он уходил. Тут все время кто-то приходит и уходит. Возможно, я был просто занят и не заметил его, а может, он нарочно прошел мимо меня через заднюю дверь, через кухню. Это ведь ничего не значит. В любом случае, он ушел и не вернулся. Не заплатив, между прочим. Вот и все.

– Возможно, он встретил своих друзей, – предположил я, хотя сам я в это не верил, но хотел что-то сказать.

Он причмокнул.

– Он не спал две ночи, его кровать не тронута, а это о многом говорит. Но поймите, он не похож на бродягу, нет, мистер. Он выглядит вполне приличным джентльменом. – Он пристально посмотрел на меня. – Вы имеете в виду какие-то неприятности, которые...

– Не знаю, не знаю. Но я говорил с ним по телефону из Нью-Йорка только вчера вечером и он не говорил мне о том, что собирается уезжать. Он назначил мне встречу здесь, в этом отеле...

– Может быть, его переехала машина или что-то в этом роде? – Он ехидно улыбнулся. – Он не похож на тех парней, что не платят по счетам.

– Это не совсем так, судя по вашим словам, – сухо сказал я. – Сколько он вам задолжал?

Он достал с полки журнал, уткнулся в него, потом достал шариковую ручку и поставил в графе птичку.

– Вот.

– Я оплачу. Мой друг очень обязательный человек и не в его правилах не оплачивать счета.

Портье поспешил рассыпаться передо мной в извинениях, спрятал деньги и предложил мне зайти в номер, где остались некоторые вещи моего друга.

– Значит, он не предполагал уезжать?

– Да нет, не думаю. Знаете, некоторые люди оставляют вещи, а потом за ними не возвращаются. Вы не должны обижаться на отель, у нас с этим строго.

– Я хочу подняться к нему в номер, вдруг он оставил мне записку.

Поднявшись на третий этаж, я повернул направо и оказался перед дверью с медной табличкой "38", рывком открыл дверь и... ничего, абсолютно ничего не случилось.

Обычная комната, ничего сверхъестественного. Стандартная меблировка, одинарная кровать, столик, два кресла и легкий слой пыли на зеркале. Во всем мире можно встретить такие комнаты. В них бывали и ночевали разные люди, хорошие и плохие, больные и здоровые, пьяные и трезвые, верные своим женам и гуляки. Мужчины с карманной библией и парни с кобурой кольта. Честные женщины и шлюхи. Все они побывали тут и не оставили после себя никаких следов.

Я встал посередине комнаты и огляделся. На кровати лежала аккуратно сложенная пижама, а на полу стояла пустая бутылка из-под виски и пепельница. Окно было полуоткрыто, и легкий ветерок шевелил белую занавеску. Где-то внизу, в вестибюле, кто-то громко кричал, но слов я не разобрал.

Я подошел к стенному шкафу и выдвинул ящики. Ничего, кроме нескольких пакетов с рубашками, нового коричневого галстука и стопки носовых платков.

Две кладовки находились по обеим сторонам спальни. Я открыл одну из них, там на плечиках висел светло-серый костюм и стояла пара туфель. Я закрыл дверь и подошел к другой кладовке. Вдруг мне в голову пришла ужасная мысль и я уставился на низ двери, но там не было никаких следов. Хотя почему, собственно, следы крови?

Итак, я повернул ключ, взялся за дверки и разом распахнул обе створки. Там стоял" Маленькое ухо ", глядя на меня невидящими глазками. Он стоял очень прямо, слегка наклонив голову из-за веревки, обернутой вокруг его шеи и притянутой к вешалке. Руки его болтались, словно тряпки, а пальцы были так плотно стиснуты, что ногти впились в мясо и на ладонях выступило несколько капель крови. Я слегка повернул его, чтобы понять причину смерти. Между его лопатками торчала рукоятка ножа. Удар был нанесен верной рукой и нож сразу пронзил сердце... Он умер мгновенно, вокруг не было видно следов крови или агонии.

Делать мне тут было нечего, оставалось лишь вызвать полицию. Возможно, полиции было наплевать, как умер этот мелкий пакостник? Но их нужно было вызвать, так как убийство совершено в "их районе" и так и повиснет на них.

Что заставило "маленькое ухо" примчаться сюда и почему, наоборот, Барлет Дрейк отсюда умчался!? Черт их разберет, но закон есть закон.

Я добрел до телефона и позвонил рыжему портье.

– В чем дело? Почему вы звоните по телефону из номера?

– Полагаю, вы обследовали эту комнату?

– Да, правильно. Горничная видела его костюм в кладовой, и поэтому мы знаем, что вещи он не взял.

– Она должна была проверить обе кладовки, а не одну. Просто так, для полного душевного благополучия.

– Что вы говорите? – зачмокал портье.

– Да у вас в другой кладовке труп, кретин! – заорал я. – Но он вовсе не Дрейк. Так что переключите меня на полицейский участок.

– Труп... труп... – он, видимо, совсем потерял голову. – Я... я....

– Полицейский участок вызови, придурок.

Я слышал, как он пыхтел и стонал, переключая кнопки. Затем я услышал:

– Лейтенант Поспер слушает!

Я вкратце объяснил ситуацию и попросил приехать немедленно.

– Через несколько минут будем у вас, никуда не выходите, ничего не трогайте.

Сев на кушетку, я страшно захотел выпить, но раздумал. Запах спиртного полиция никогда не любила. Мысли мои путались и кружились, словно стая бабочек.

Я не знал, какое отношение к убийству имел "маленькое ухо", но готов был взять на себя смелость утверждать, что к этому делу Барлет Дрейк непричастен.

Распахнулась дверь и появился портье с остановившимися от ужаса глазами. Я кивнул ему на дверь кладовой.

– Там внутри. Хотите посмотреть?

– Нет! – пискнул он.

– Все равно придется, когда приедет полиция. Они захотят, чтобы вы опознали труп.

– Да... полагаю, что мне... На что это... то есть он... похож?

– Он мертв. Кто-то сунул ему нож в спину. Под лопатку и в сердце, если я не ошибаюсь.

– О, Боже мой.

Он стал бегать по комнате, ероша свою гриву и шевеля губами. Парень тихо и спокойно сходил с ума от страха. Спустя четыре минуты дверь открыли пинком ноги и на пороге появился лейтенант Поспер.

Это был высокий, сероглазый мужчина, с волосами мышиного цвета, плохой кожей и запахом изо рта. Перчатки его воняли еще хуже, как мне показалось – лошадиной мочой.

– Ты Шейд, парень? – Он обладал профессиональным голосом копа и умело этим пользовался.

– Да.

– – Ты немногословен, приятель.

– Отвечаю на ваши вопросы, лейтенант.

– Они еще будут. Где тело?

Я кивнул на кладовку. Он распахнул дверку и с неодобрением стал рассматривать содержимое шкафа. Потом повернул тело и стал рассматривать нож, не прикасаясь к нему. Все это он проделал четко и молча.

Так же молча, вытаращив глаза, за его действиями наблюдал портье. Увидев открытую дверь кладовой, он суетливо поднялся и направился в ванную комнату пугать унитаз.

Лейтенант молча подошел к дверям номера, где уже давно в ожидании томилась старшая горничная.

– Принесите виски! – распорядился он и обратился ко мне. – Вы все здесь оставили на месте? Ничего не трогали, как я велел?

– Да.

– Ничего? А то у нас будет куча работы с вашими отпечатками пальцев. Обычно непрофессионалы лезут куда не надо!

– А кто вам сказал, что я не профессионал?

– Вот как?

Он достал из кармана дешевую сигару и стал задумчиво ее жевать. Наконец это занятие ему наскучило.

– Вы так и не объяснили, откуда вы тут?

– Вы не спрашивали.

– А теперь я спросил.

– Я тут по делу. У меня лицензия на частную детективную практику, выданная в Нью-Йорке.

Я достал суперобложку и продемонстрировал ее ему, но он даже не удостоил ее взглядом. Щеки у него вдруг слегка покраснели, на скулах выступили красные пятна,

– Это ничего не значит. Достаньте еще какую-нибудь бумагу. Я терпеть не могу частных детективов. – Его глаза стали злыми. – Вы на меня не давите. Тут вам Рено, а не Нью-Йорк. Никто в моем городе не обязан оказывать вам поддержку.

– Я и не прошу о каких-то особых милостях, – спокойно ответил я. – Вы спросили меня о моем деле и я ответил вам по существу. Что касается остального, то я прибыл сюда по просьбе Барлета Дрейка, который снял этот номер в отеле. Когда я обнаружил, что он исчез, не заплатив по счету, я уладил это дело попросил разрешения обследовать его номер.

Он недоверчиво фыркнул.

– Да, но почему? С какой стати?

– Это было необычно и не похоже на него, не заплатить по счету в гостинице. У него нет таких привычек. Была вероятность, что он оставил здесь для меня записку или что в его комнате найдется нечто, объясняющее его отсутствие.

Некоторое время лейтенант молчал.

– Вы сказали, что ничего не трогали?

– Но только после того, как нашел тело. До тех пор у меня не было оснований сидеть сложа руки. Но я все равно ничего не нашел.

– Вы трогали тело?

– Только для того, чтобы установить причину смерти, лейтенант.

– Это похоже на дело, – кивнул он. А что вас связывает с мистером Дрейком?

Я рассказал все, кроме основных фактов.

– Да? Так вот как это все, – лейтенант зевнул. – Бракоразводный процесс. Вам, частным детективам, еще надо понюхать пороху. Но вы показали себя молодцом и вовремя обратились ко мне. Вы поступили как лояльный гражданин.

– Я всегда считал себя таковым.

– И потом, вам лучше пока не отлучаться из города, до тех пор, пока я не разберусь в этом деле и вы не подпишите свидетельские показания.

– Конечно, лейтенант.

Пока шла обычная рутина – под разными углами снимали комнату и тело, я написал бумагу и протянул ее лейтенанту. И вдруг, повинуясь внезапному побуждению, я спросил его:

– Он вам знаком?

Он покосился на меня.

– Да, я его знал. Лон Бервинд. Так, мелкая сошка, которой дают подработать большие дяди. У одного из них были с ним связи. Есть тут у нас один плохой мальчик – Мел Кулгрен. Это вам что-нибудь говорит?

Он не ждал моего ответа, он сам любил поговорить и, покачав головой, продолжал:

– Но этот плохой мальчик куда-то пропал, а это что-то значит....

– Возможно. Желаю вам выяснить, куда он делся, лейтенант.

– Ну, это зависит не от меня, а от полицейского департамента.

Он оборвался на полуслове, потому что в комнате появился капитан полиции – коротенький человечек с мягкими движениями и красивыми карими глазами, ну прямо как у пожилого спаниеля. Но у меня и в мыслях не было, что этот человек мягок и покладист. Напротив, он производил впечатление желчного службиста. Он командовал своими парнями со всей строгостью, на меня же уставился и гипнотизировал минуты три.

Когда, наконец, мне разрешили удалиться, лейтенант вышел меня проводить.

– Вам я сейчас не нужен? Я намерен остановиться в отеле и дам вам адрес, который можно проверить.

– Это уже на твое усмотрение, парень. Я беру это дело под свой контроль. Сегодня ты нам не потребуешься. Мы должны проверить квартиру Бервинда.

– А у него есть квартира? – Я припомнил отель, откуда звонил "маленькое ухо".

– Нет, откуда? Он жил в меблированных комнатах на Норт-Бервин авеню. Просто комнатушка, насколько мне известно.

Он подмигнул мне, будто сказал что-то забавное, а я счел за благо рассмеяться и покинуть номер.

11

Норт-Бервин авеню находилась где-то у "черта на куличках", на окраине. Маленькая улочка, где были комнаты свиданий, кабинеты дешевых дантистов и маленькие магазинчики по распродаже подержанных вещей, которые прельщали покупателей яркими в прошлом красками и ярлычками "Не линяет".

Почти в конце улицы был самый заправский отель под роскошным названием, с ходу определяющем суть заведения – "Проходной Двор".

Молодой лохматый парень в грязном черном свитере и с копной грязных черных волос сидел у входа, распуская веером колоду грязных засаленных карт. Его толстые губы слюнявили окурок, который прыгал вверх и вниз. При моем появлении он даже не поднял голову. Мне пришлось бросить ему доллар для восстановления речевой деятельности.

– Где комната Лона Бервинда?

Он, не замечая моего присутствия, сплюнул в сторону. Выглядел он совершенно усталым. Я бросил ему доллар, чтобы восстановить речевую деятельность.

– Он тут живет, это верно, но последние два дня, пока я тут сижу, он мимо не пробегал.

– Ты тут все время?

– Нет, я отлучался, сэр. Мальчику ведь нужно изредка пойти пописать.

– Да, это принято и в лучших домах. Но мне нужно его повидать.

– Почему бы и нет, папаша?

– Не помню номер комнаты, а он забыл сказать.

– Он забыл?

Я бросил ему, оторвав от сердца, еще один доллар и он наконец разрядился.

– Комната номер двадцать семь.

Комната была рядом с мужским туалетом. Кругом пахло мочой. Вспомнив, что у меня нет ключа, я хотел было вернуться, но, оглядевшись, понял, что в этом заведении обходятся без замков, и ударил в дверь ногой.

Тут я неожиданно услышал шум шагов и легкий крик. Держа в руке пистолет, я ворвался в комнату.

Она отпрянула и повернулась ко мне лицом.

– О.. хэлло!

Я смотрел в глаза миссис Лорелеи Дрейк. Даже с ужасом, застывшем в ее больших глазах, она была прекрасна. Черт с ней, с ее прелестью. Не стоило распускаться вторично, чтобы еще раз, как это уже было, я снова не погорел.

– Спорю, что вы не ожидали увидеть здесь Шейда? Ну, нашли вы то, зачем сюда приехали?

Она стояла, прислонившись к бюро. У бедра у нее явно обрисовывался пистолет. Я шагнул, задрал платье и выхватил его прежде, чем она успела пикнуть.

– Ты.. – она задыхалась от злости.

– Та-та-та-та, моя девочка! Эти слова очень выразительны. Они подходят только для толстых романов, а не для такого ротика, как ваш.

– Что вам нужно и зачем вы взяли у меня пистолет?

– Всегда люблю выяснять ситуацию в самом начале. Это облегчает жизнь.

Она подошла ближе. У нее были, черт побери, очень миленькие ножки и грудь.. грудь.. Сжатые кулачки, в глазах ярость и гнев.

– Итак, нашли?

– Что я сделала?

– Нашли, миссис Дрейк, чтобы это не было?

Она пристально взглянула на меня и пошла к двери. Приблизившись к ней, я направил ей в грудь оружие. Она рассмеялась.

– Я ухожу, мистер Шейд, и вы не сможете меня задержать, разве что пристрелите, а этого, насколько я понимаю, вы не собираетесь делать.

Я сунул свой пистолет в карман, разрядил ее оружие и кинул ей.

– Ваш пистолет, мадам.

– Это что, ваша очередная шутка?

– Нет, не думаю, и это тоже не шутка.

Схватив ее за правую руку привычным движением полицейского и вывернув ее за спину, я подтолкнул даму в перед и бросил на кровать. Она шлепнулась на спину, взметнулась шелковая юбка и комбинация. Упав на нее, я прижал обе ее руки к кровати.

– Ваш красивый любовник очень грубо со мной поступил. А теперь, когда парень, хозяин этой комнаты, висит мертвый в номере вашего мужа, я нахожу в комнате вас, миссис Дрейк. Это становится интересно. И потом у меня больше нет времени разыгрывать из себя джентльмена. Вы вернете мне то, что вам удалось тут отыскать или я возьму это сам!

Она откинулась еще больше, вытянула ноги и с вызовом смотрела на меня.

– У вас есть десять секунд, – коротко сказал я. – После этого я возьму это у вас, даже если мне придется залезть в ваши трусики.

Лорелея мечтательно улыбнулась.

– Это чудесно! Иногда я даже подумывала, как это интересно и ново быть изнасилованной!

– Вы не можете отказаться от мысли использовать свой пол?

– Почему бы и нет? – прошептала она. – Это всегда срабатывает.

– Но не на этот раз, крошка.

– На вашем месте я не стала бы так уверенно отрицать это. Вы бы с удовольствием переспали со мной... что, угадала?

– Вы просто ведьма!

Она опять рассмеялась.

– Читаю это в ваших глазах. У мужчин всегда все можно прочесть в глазах.

– Черт вас возьми!

– А теперь вас выдает голос. Что же вы остановились – разденьте меня!

Сказав это, она на секунду напряглась... я увидел ее трепещущие груди.

– Я пересплю с тобой, – прошептала она, полузакрыв глаза.

Я уже выпустил ее руку, потом вдруг отпустил вторую и вскочил. Я весь дрожал, я хотел ее страстно, бешено, но я не взял ее. Даже теперь не понимаю, каким образом я сумел удержаться. Может быть, где-то в глубине подсознания билась тревога.

– Не выйдет, – сказал я голосом, который удивил меня самого, настолько он дрожал и был жалок.

Она смотрела на меня, а в глазах ее прыгали чертики. Потом она молча достала из штанишек конверт.

– Это все, что мне удалось найти.

Это был конверт с адресом: Л. Бервинд, комната N 27, Рено, Невада. На нем была марка и штемпель Нью-Йорка. Внутри записка карандашом и каракули: "две мили на север, северо-восток и северо-запад. V.C.. Развилка направо, два раза "Старое Ранчо".

Я смотрел на миссис Дрейк. Она стояла перед кроватью и пристегивала чулки. Ноги, длинные белые ноги...

– Вы знаете, что это такое?

Она ничего не ответила.

– Это не то, зачем вы однажды сюда прилетали. Вам нужно было что-то совсем другое. Что?

Она закусила губы, потом, словно решившись, ответила:

– Я думала, что здесь Барлет. Я, кажется, видела, как его преследовал Бервинд. Я не знала, кто такой Бервинд, но я это выяснила и пришла сюда...

Она пожала плечами.

– Вы не любите говорить, миссис Дрейк. Я полагаю, вы водите машину?

– Конечно. Но какого черта вы меня об этом спрашиваете?

– Мы с вами прокатимся.

– Куда?

– В Вирджиния Сити. Две мили на северо-восток.

У нее открылся рот.

– Так что вы там забыли, дорогой?

– Не знаю, миссис Дрейк.

– Тогда куда мы едем?

– Я думаю, вы знаете. Но мы поищем... Вы поведете машину.

– С пистолетом у виска?

– Я посмотрю, чтобы вы не шалили. И потом, стрелять в даму...

– Я не дама, Шейд.

– Это я уже заметил, – просто ответил я.

12

Мы проехали в молчании 25 миль по Вирджинии Сити. Вокруг нас полыхал закат, и его причудливые краски играли на кроваво-красных горах впереди.

Лорелея вела машину профессионально и быстро. Ее огромная машина марки "Шевроле" мягко покачивалась. Прошло довольно много времени, прежде чем она решила заговорить, и задумчиво протянула:

– Вы забавный...

– Потому что не переспал, пока была возможность?

– Конечно, тем более, что вам этого очень хотелось.

– Да, очень.

– И почему же нет?

– Этого мне, пожалуй, не объяснить.

– Может быть потому, что это было бы неэтично по отношению к моему мужу, на которого вы работаете?

– Нет, не поэтому.

– Но почему, не понимаю, такой пустяк вас остановил? Никогда не отказывайтесь от таких случаев, они могут не повториться.

– Не говорите за всех.

– Я имела в виду себя, Шейд. Мне не нравится, когда встают в то время, когда я ложусь.

– Прошу прощения.

– В любом случае вы дурак!

– Возможно. Но давайте сменим тему.

Она умолкла и стала смотреть на дорогу. Мы подъезжали к городу-призраку, к городу, который умер еще до второй мировой войны. Его смерть была внезапной: серебро, питавшее его жителей, иссякло еще сорок лет назад, и две тысячи оставшихся жителей развлекали друг друга историями былого могущества.

Кругом разваливались дома, а веселые вывески с облупившейся краской приглашали посмотреть, не пропустить, увидеть!

Даже писсуары, ручки и унитазы, отлитые из чистого серебра, были похожи на старикашку, притаившегося в углу и злобно ворчавшего на молодых, здоровых и сильных, напоминавших о его былых подвигах.

Я сказал, что хочу купить ей выпивку в "Кристалл-баре". Она направила машину прямо на это заведение, тормоза завыли прямо перед витриной.

– Я выпью, – буркнула она.

Мы вошли внутрь. В баре сидело человек пятнадцать. Мы выпили и вышли на улицу. Около нашей машины толкался старый мексиканец в промасленном сомбреро и грязной замшевой куртке. Его бледные глазки уставились на нас.

– Привет, незнакомцы!

Я тоже приветствовал его. Он поднял свое сомбреро.

– У нас тут нечасто видишь новых людей.

– Я полагаю, что мы единственные посетители за много дней, осторожно спросил я.

– Нет, сегодня вы уже вторые.

Я уже садился в машину, когда услышал это. Подойдя к нему, я спросил:

– Вы сказали, вторые? Вы их помните?

– Он облизнулся и причмокнул.

– Денежки не помешают, а?

– У меня их нет уже много недель. Они мне не помешают. Всякий раз, как у меня заводится доллар, моя благоверная, – он улыбнулся глазами, сам знаешь, сынок, что такое жена.

Он снова кивнул на нашу машину. Свернув в трубочку два доллара, я вложил их ему в ладонь.

– За то, что вы хотите мне сказать.

– Спасибо, сынок. Итак, тут был высокий парень с седеющими висками, аккуратно одетый. Похож на людей из Рено или Вегаса. У него, знаете ли, глаза блестят. Останавливался он тут, спрашивал много, но я не отвечал. Он сплюнул в дорожную пыль и продолжал. – Он и его приятель. Жирный такой парень с белой проседью в волосах.

Я пожал плечами. Но тут было кое что, о чем он не договорил.

– Парень с блестящими глазами, – спросил я, – он большой, с легким загаром и чуть-чуть начинает полнеть?

– Он загорелый, да. Но тут все такие. Я не заметил, насколько он полный, сынок. Но был еще и третий.

– Да?

– Он точно спал на заднем сидении. Среднего роста, чисто одет.

– Блондин?

– Да, да, верно. У него такое, знаете ли лицо, как у тебя, сынок. Видно, что издалека. Незагорелый, белый.

– А куда они направились?

Он показал пальцем.

– Мы едем как раз в ту сторону.

– У них большой серый "Меркурий" трехлетней давности, – прошептал старик.

– Спасибо.

– Это тебе спасибо, сынок. – Он посмотрел на доллары.

Я вернулся к машине. Лорелея курила.

– В чем дело, Шейд?

– Старик говорит, что тут проехала машина с тремя людьми. Он их описал. Один из них как будто ваш супруг.

Она бросила взгляд на дорогу.

– А другие?

– Я не уверен, что это так, но один похож на Кулгрена. А третий_ черт его знает! Толстый, с белой прядью в волосах.

Я смотрел на нее в упор, но она и бровью не повела.

– Что, по-вашему, это значит? – спросила она.

– Возможно, мне удастся это выяснить. Поезжайте.

Мы поехали прямо и, оставив город позади, стали подниматься в гору.

– Да, кстати, кто этот парень, который стукнул меня, когда вы строили мне глазки?

– Просто мой знакомый.

– Его имя?

– Это что, допрос?

– Просто хочу знать, кто дал мне по зубам.

– Гарри Ленсон. Хорош собой и знает об этом. Женщины охотно прыгают к нему в постель.

– И вы тоже?

– Заткнись, Шейд!

– Это было просто предположение.

– Кстати, через два года после окончания колледжа я вышла замуж за Барлета. Я вполне приличная дама, запомни это.

Я подумал, с какой стати она распинается мне об этом, но мысли мои были заняты совсем другим.

Дорога все время поднималась куда-то вверх. Неожиданно появился крохотный поселок. Домики казались специально выстроенной декорацией для ковбойских фильмов. Каждую секунду, сверкая белозубой улыбкой, вас мог обогнать парень-ковбой в белой рубашке, которая, казалось, никогда не линяла от пота.

Но нас встретил только голубой "Паккард". Миссис Дрейк невольно воскликнула:

– Господи, если бы вы только знали, как я ненавижу таких!

– Да? Но вы, несмотря на свою ненависть, не помешали ему ударить меня?

– Тогда я не знала его как следует, и потом, я сердилась на вас. Я не знала, можно ли доверять вам, я даже никогда раньше вас не видела.

– А вы познакомились с ним здесь?

– Да. Гарри интересуется световой рекламой. Он обычно живет в Лос-Анджелесе и приехал в Рено, чтобы разойтись с третьей женой. Я встретилась с ним в игорном доме. Он играет по крупной. – Она сухо рассмеялась. – Плейбой!

– Это не оригинально, миссис Дрейк.

– Но зато передает суть дела. На второй день моего затворничества в Рено я встретилась с Гарри. Он показался мне подходящим для прогулок, потом он мне разонравился... как только избил вас. Полагаю, что на этот раз мой опыт общения с мужчинами подвел меня.

– Эта машина...!

– Что с ней такое?

Она крепко прикусила нижнюю губу.

– Нет, нет, ничего.

– Вы собирались что-то сказать? Чья это машина?

Она притворилась невинной овечкой.

– Это его, Гарри. Но кому какое дело?

– Мне есть дело.

– Я еду дальше.

Я молча стиснул ей запястье. Фыркнув по-кошачьи, она затормозила, едва не врезавшись в "паккард".

– Спасибо, дорогая. Мне необходимо кое-что сказать Гарри.

Она как-то странно посмотрела на меня.

– Мне не хотелось бы встречаться с этим человеком дважды, но странно, что он оказался тут, в пустыне.

Она замолчала.

– Это может иметь отношение к нашему визиту.

– Не знаю, я...

Я вылез из машины и поддержал дверцу, чтобы она тоже вылезла.