Текст книги "Цитадель песков"

Автор книги: Дуглас Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Да, но при чем тут я? Мы с тобой не родня, Афолле,– резонно заявила Соня,– А между тем я вижу ее так же хорошо, как и ты. Нет, разгадка в чем-то ином…

– Подъедем поближе,– предложил Афолле.– Думаю, только там мы все узнаем до конца.

Они направили верблюдов крупной рысью и вскоре уже находились под самыми стенами Аудагосте.

Вблизи крепость поражала своей неприступностью и мощью не меньше, чем издалека – красотой и изяществом внутренних строений, защищенных могучими стенами.

Всадники объехали крепость по периметру – на это у них ушло немало времени, так велика была Аудагосте. Но нигде не обнаружили они ни малейшего признака жизни. Крепость, казалось, была совершенно мертва.

– Этого не может быть! – сказал наконец Афолле.– Чтобы поддерживать ее в таком превосходном состоянии, нужен гарнизон по меньшей мере из двухсот человек-

Соня искоса глянула на него. Несмотря на жизнь простого поселянина, которую Афолле вынужден был вести в Мухабаде, он тем не менее неплохо разбирался в военном деле. Пожалуй, он смог бы даже возглавить небольшое подразделение и успешно командовать им. Что это? Действительно аристократическое происхождение или тщательное изучение старинных рукописей, где трактуются вопросы военного искусства?

– Непонятно,– продолжал Афолле, обращаясь больше к самому себе, чем к своей спутнице.– Как же это получилось… Не могли же все они затаиться, заметив нас?

– Если бы они решили, что мы представляем для них какую-то опасность, они давно сняли бы нас стрелами,– возразила Соня. У нее тоже имелись кое-какие представления о военном искусстве, и почерпнула она их не из старинных рукописей, а из жизни, заплатив за некоторые уроки довольно дорогую цену.

– Что ж,– решился Афолле,– единственный способ все узнать наверняка – попытаться войти в крепость. Он задрал голову и закричал во всю глотку: – Эй, в Аудагосте! Мы пришли с миром! Откройте нам ворота!

Ответом ему было мертвенное безмолвие.

– Проклятие,– прошептала Соня.– Неужто это крепость мертвецов, оживающих лишь по ночам?

– Может быть, нам и впрямь стоит подождать ночи? – спросил Афолле.

Соня поежилась.

– Не хотелось бы мне встречаться с ожившими мертвецами, Афолле. Я предпочитаю иметь дело с живыми. От них все же меньше беспокойства.

Афолле хмыкнул.

– От живых-то как раз все беспокойство и проистекает в этом мире, Соня.

– Зато живых можно сделать мертвыми и больше ни о чем не тревожиться,– парировала Соня.– А ожившего мертвеца поди угомони.

Афолле развел руками в знак своего поражения.

Некоторое время они топтались перед воротами. Потом Афолле поднял руку и решительно постучал в ворота.

* * *

И тут…

Великолепная крепость Аудагосте, поражавшая своей роскошью и неприступностью, покачнулась, словно была подвешена на невидимой нити к небосводу и малейшее прикосновение было способно привести ее в движение. Затем она странно исказиЛась, как потревоженное отражение в прозрачном озере. Спустя мгновение она рассыпалась перед глазами изумленных путников множеством разноцветных осколков, среди которых преобладали белоснежные. Раздался еле слышный хрустальный звон, как будто где-то вдалеке разбили бокал. По пескам пробежала рябь и легкий шепот. Спустя мгновение все было кончено.

От крепости не осталось и следа. У ног Сони и Афолле простирались пески.

Путники не верили собственным глазам. Только что Аудагосте грозила непрошеным гостям – и вот она снова стала прахом…

– Поэтому ее никто и не замечал,– сказала Соня. Она первой пришла в себя, в то время как Афолле продолжал растерянно озираться по сторонам, словно искал сбежавшую овцу.– Ее больше не существует.

– Но как же…

– Мираж,– пожала плечами Соня.

– Нет,– прошептал Афолле,– это не простой мираж… Это нечто большее.

– Возможно,– согласилась Соня.– Возможно, что и большее. Какой нам от этого прок?

Вместо ответа Афолле опустился на колени и принялся разгребать песок руками. Вскоре он извлек из-под песка камень, носивший явные следы резца ремесленника. Обломки синей и золотой мозаики вдруг блеснули на солнце.

– Она была здесь! – лихорадочно крикнул Афолле. Губы его пересохли, глаза блестели нездоровым блеском. Он казался теперь одержимым одной-единственной идеей.– Мы должны раскопать ее.

Однако Соня не спешила включаться в работу.

– Ты уверен, что мы сумеем вдвоем выкопать из-под Диких Песков целую крепость? Да еще работая голыми руками? Должно быть, рассудок твой помрачился, Афолле! Сядь, успокойся. Выпей еще воды. Мы должны как следует подумать, прежде чем браться за это дело.

– Ты права.

Афолле сел, тяжело дыша. Грудь его вздымалась и опускалась, как кузнечный мех.

– Выпей воды – Соня протянула ему свою флягу.

Афолле осторожно отхлебнул всего один глоток. Житель пустыни, он умел обходиться самым малым количеством воды.

– Итак, Афолле, мы нашли то место, где некогда стояла крепость, возведенная твоими предками,– подытожила Соня. Она говорила деловито – это была единственная возможность не поддаваться безумию, которое, казалось, подстерегало здесь на каждом шагу.

– Да. Мы нашли ее. Мы нашли ее! – Афолле то и дело обводил развалины крепости глазами, точно боялся, что рассыплются прахом и они.

– Это то самое место, которое отыскал твой брат,-продолжала Соня.– Но ты не забыл еще, Афолле, как умер твой брат? Кто знает, не ожидает ли та же участь и тебя!

– Пусть.– Афолле махнул рукой.– Мне теперь все равно. Я здесь, на земле моих предков…

– Возможно, кое-кто из них до сих пор бродит по этим руинам,– предостерегла его Соня.– О такой возможности ты не подумал?

– Что они могут мне сделать? – Афолле засмеялся. Это был счастливый и вместе с тем пугающе безумный смех.– Ведь мы с ними одной крови!

– Не нравится мне здесь,– сказала Соня.– Что-то здесь есть такое, от чего у меня мороз по коже пробегает.

Они с Афолле поставили палатку и расседлали верблюдов. Усталость и волнение взяли свое – едва утолив голод, путники заснули и проспали до ночи.

* * *

Среди ночи Соня проснулась, как от толчка. Она полежала в неподвижности, вслушиваясь в ночную тишину, затем осторожно села и вынула из ножен кинжал.

Это движение разбудило Афолле. Прирожденный воин, он умел спать вполуха.

– Что случилось? – прошептал он.

– Не знаю,– отозвалась Соня также шепотом.– Мне кажется, кто-то здесь… поблизости…

– Соглядатай?

– Не пойму… Кто-то стоит у шатра…

Афолле резко поднялся на ноги и, держа саблю наготове, приблизился ко входу в шатер.

– Кто здесь? – крикнул он властно.– Выходи! Если ты друг, тебе незачем таиться! Если враг – прими мой вызов!

Но темнота безмолвствовала.

– Оно ушло,– сказала Соня, чувствуя, как странное напряжение отпускает ее.

Афолле повернулся к своей спутнице. Яркий лунный свет проникал в шатер.

– Откуда ты знаешь?

– Я чувствую.– Соня передернула плечами.– Инстинкт, знаешь ли. Когда много путешествуешь, да еще одна, остается полагаться только на те глаза, которые мы имеем на затылке, да на уши, что вырастают у человека на лопатках.

– Ладно, не насмехайся.– Афолле пригнулся, внимательно разглядывая что-то у входа в палатку.

– Что ты там нашел?

– Следы.– Афолле выпрямился и посмотрел на свою спутницу с искренним восхищением.– Ты была права! Сюда кто-то приходил. Стоял здесь довольно долго. Погляди.

Соня приблизилась и присела на корточки. Действительно у входа в шатер обнаружились следы очень маленькой ноги. Мизинец оставлял характерный глубокий отпечаток. Соня указала на это Афолле.

Тот присмотрелся повнимательнее.

– Кто бы это ни был, он носит перстни на пальцах ног,– заключил Афолле после краткого изучения следа.– Моя старшая жена любит надевать кольца на мизинцы ног.

На миг в памяти Сони мелькнуло хмурое лицо Сулайм. Она – бывшая жена брата Афолле, а брат Афолле нашел на этих развалинах нечто такое, что погубило его и в конце концов свело в могилу. Интересно, знает ли Сулайм – что именно это было?

– О чем ты думаешь? – с интересом спросил Афолле, наблюдавший за тем, как его спутница хмурит брови и покусывает нижнюю губу.

– Да так… Скажи мне, Афолле, что именно рассказывала тебе Сулайм о смерти твоего брата?

– Тс! Не называй имен в этом месте!

Афолле казался по-настоящему испуганным.

– Хорошо,– согласилась Соня.– Хотя сейчас нас никто не слушает.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– Ладно… Она рассказывала совсем немного. Только то, что ты уже знаешь.

Соня подумала еще немного.

– Не может ли так быть, что она пошла за нами следом?

– Ты полагаешь, молодая женщина, всю жизнь прожившая в селе, за заборами и стенами, способна бросить все и мчаться по пескам, выслеживая нас? Добавь: ведь ей,пришлось бы таиться. В пустыне это совсем не простое дело.

– А если она шла по нашим следам?

– В таком случае, как же ей удалось оказаться на месте одновременно с нами?

– Ты прав. И все же все это кажется мне чрезвычайно подозрительным…

– Что именно? – насторожился Афолле.– Уж не хочешь ли ты сказать, что это она свела моего брата в могилу?

– Да уберегут меня боги от такого пустого, вздорного и несправедливого обвинения! – горячо сказала Соня.– Конечно же нет. То, что женщина потеряла мужа,– еще не повод обвинять ее в чернокнижии, хотя в некоторых диких, да и цивилизованных племенах, тоже, именно так и поступают. Нет. Просто… возможно,, перед смертью он поведал ей нечто… нечто такое, о чем она предпочла умолчать.

– С чего ты взяла? – рассердился наконец Афолле.

– Не знаю. Мне показалось, что я заметила страх в ее глазах. Не явный, а давний, потаенный ужас… Как будто она видела то, что людям лучше бы не видеть.

Некоторое время они молчали, обдумывая Сонино предположение. Втайне Афолле был с ней согласен. Да, Сулайм выглядела так, словно кто-то испугал ее навеки. И такой она сделалась с того дня, как муж ее возвратился из Аудагосте. Хилаль жалела старшую жену, часто делала за нее всю домашнюю работу, предоставляя несчастной прятаться в глубине дома и возиться с маленькими детьми – своими собственными и детьми Хилаль.

В таком случае, то, что испугало Сулайм и убило старшего брата Афолле, находится здесь, в Аудагосте. И в очень скором времени искателям сокровищ придется столкнуться с этим лицом к лицу.

* * *

Целый день они провели на развалинах. Ничто не тревожило их; Афолле и Рыжая Соня спокойно бродили по развалинам, то и дело находя то обломки камней, тщательно обтесанных и часто украшенных мозаикой или росписью, то обломки сундуков – деревянные, с остатками инкрустации из перламутра и слоновой кости, то чаши из цветного стекла с изысканной росписью. Все это было погребено под толщами песка.

Постепенно в шатре собралась настоящая коллекция древних вещей. Были среди них и драгоценности —золотая цепь с рубинами, несколько перстней золотых и серебряных, с самоцветами; браслеты с серебряными бубенцами, тонко поющие при каждом прикосновении человеческой руки.

Однако – и Соня, и Афолле чувствовали это – настоящий клад где-то в другом месте. Найденные вещи – лишь предвестники настоящего, большого сокровища.

– Что это может быть за клад? – спросила Соня у Афолле, когда они пережидали полуденную жару в тени шатра и подкрепляли свои силы кислым молоком и сушеным мясом.– Ты хоть имеешь представление о том, как выглядит вещь, которую мы ищем?

Афолле потянулся за своей книгой. Щелкнули застежки. Соня с любопытством заглядывала ему через плечо.

– Вот здесь,– тонкий смуглый палец Афолле остановился на отчеркнутом красным месте на пергаментной странице, исписанной неразборчивыми старинными письменами,– здесь говорится что-то о…– Он наклонился ниже и, вчитываясь, зашевелил губами.– Да, о власти над жизнью и смертью… которая… подожди, прочитаю более внимательно…

Соня неожиданно насторожилась. Власть над жизнью и смертью! Точнее – бессмертие? Нет, не может быть, чтобы все оказалось так просто: откопать клад, съесть из этого клада какие-нибудь травы и зелья – и готово дело, бессмертие в кармане! Нет, не следует обольщаться. И тем не менее сердце отважной гирканки забилось сильнее.

– Фамильное сокровище…– бормотал Афолле, разбирая строчку за строчкой в древнем манускрипте.– Его спрятала мать моего предка… здесь, в Аудагосте… от людских глаз…

– Как оно выглядит? – нетерпеливо перебила Соня. Ее волнение было слишком сильным, чтобы она могла совладать с ним.

– Флакон. Флакон синего цвета, жидкость в нем ,– золотого. Жидкость надо выпить…

– Это эликсир бессмертия? – Соня не верила собственным ушам.

– Не знаю. Тут говорится лишь о власти… о власти над жизнью и смертью…

Они помолчали, бессильно глядя на книгу. Тот, кто написал ее, постарался зашифровать свои записи так, чтобы посторонние, даже если они и доберутся до заветных письмен, не сумели разобраться во всем. А вздумай они вести поиски в самой крепости – здесь их, возможно, подстерегают опасности еще более страшные, чем в состоянии охватить человеческий разум.

Но, похоже, иного пути нет. Соня вздохнула:

– Нам остается только одно: отыскать этот проклятый флакон. А там… будь что будет! Ты решился бы выпить этот эликсир?

Афолле поежился.

– Не знаю.

Соня улеглась удобнее, подложила руки под голову. Уставившись на черный полог шатра, колеблющийся под слабым ветерком, прилетающим из Диких Песков, она попросила Афолле:

– Расскажи, как погибла Аудагосте.

Афолле помрачнел.

– Что ж… Ее поглотили Дикие Пески. Это случилось во времена моего прадеда. В крепости стоял небольшой гарнизон, человек пятьдесят. Здесь же жили жены солдат, их дети. В тот день к воротам Аудагосте приблизился караван. При одном только виде этих людей крепость охватила тревога: путешественники выглядели так, словно только что вырвались из ада и все демоны преисподней преследуют их по пятам. Их одежда была оборванной, лица изможденными, животные едва держались на ногах. У них с собой почти не было поклажи. Только один старик нес с собой книгу…

– Вот эту? – не выдержала Соня, указывая на том, который Афолле машинально поглаживал пальцами.

– Да. Этот старик выступил вперед и обратился к солдатам, стоявшим на стенах: «Впустите нас! Мы несем с собой недобрые вести, которые необходимо выслушать ващим командирам». Солдаты, не говоря ни слова, впустили путников. Все они без сил повалились на землю у стен. Женщины принесли им воды и пищи. Старика доставили к моему прадеду. Старик передал ему книгу, содержавшую историю Аудагосте, указал на пустые последние страницы и велел моему прадеду записать там то, о чем никому еще не ведомо. Прадед мой смутился и спросил старца, о чем тот говорит. Старец отвечал: «Тебе это известно лучше, нежели мне, ибо ты владеешь эликсиром и держишь его здесь, в стенах крепости. Поспеши, ибо время близится».

– Откуда ты это знаешь? – спросила Соня.– Это ваше семейное предание?

– Я прочел об этом на последних страницах книги. Прадед исполнил повеление старца; кроме того, он записал обо всем, что касалось появления и таинственного исчезновения того каравана.

– Исчезновения?

– Да. Представь себе: на следующий день, проснувшись, солдаты и их жены обнаружили, что загадочные люди, выглядевшие вчера еле живыми от усталости и голода, бесследно исчезли. Не осталось ни следа их присутствия. Даже трава там, где они лежали, была не примята. Поначалу прадед решил было, что все это ему почудилось. Однако вскоре он убедился в своей ошибке. Ибо книга, которую оставил ему старец, никуда не пропала. В этой книге прадед прочел и пророчество о грядущей гибели Аудагосте. Увы! Это предсказание сбылось спустя несколько месяцев.

– Караван – это были соглядатаи? – спросила Соня. От рассказа Афолле ей стало не по себе, и она пыталась найти всему случившемуся в Аудагосте разумное объяснение.

– Нет. Никто не знает, кто это был. Возможно, эти люди и впрямь шли из ада в ад, а Аудагосте оказалась у них на пути… Как бы то ни было, спустя месяц чудовищный смерч пришел из пустыни. Крепость была сметена с лица земли, точно карточный домик. Спаслось всего несколько человек, в том числе – жена моего прадеда. Она была беременна, и таким образом наш род не прервался.

– А книга? – спросила Соня. Вся эта история начинала интриговать ее все больше и больше. Похоже, в этих руинах, занесенных Дикими Песками, ее ожидает открытие поважнее золота и серебра! – Жена твоего прадеда взяла книгу с собой?

– Нет. Книга осталась здесь, в Аудагосте. Смерч подхватил ее вместе с другими вещами, которые разбросал на большом пространстве по пустыне. Думаю, ее нашел кто-то из странников. Немало их, оставшихся без крова, бродило в те годы по пустыне в поисках новых колодцев, где можно было бы осесть и основать селение. Книга переходила из рук в руки, пока один из торговцев редкостями не продал ее моему брату…

– По-твоему, это была случайность? – требовательно спросила Соня.

Афолле моргнул.

– О чем ты?

Соня повернулась набок и пристально посмотрела на своего спутника.

– О книге! Ты считаешь, что она оказалась в руках твоего брата по чистой случайности?

– Нет! Конечно же, нет! – горячо возразил Афолле.– Торговец сказал моему брату прямо, что книга не имеет цены. И все же он уступил ее – потому что некогда эта вещь принадлежала нашему роду.

– А откуда торговец знал о вашем роде? Не кажется ли тебе это подозрительным?

Афолле энергично покачал головой.

– Нет. О властителях Аудагосте знали многие… Найти нас не составляло почти никакого труда.

– Как ты считаешь,– снова заговорила Соня,– этот торговец редкостями – для чего ему было тратить время и разыскивать наследников книги?

– И это можно объяснить. Вряд ли кто-нибудь выложил бы ему за эту книгу, битком-наби-тую старыми, никому не интересными легендами и семейными преданиями, такую кучу денег… Брат мой отдал торговцу десять коров. Все селение считало, что он рехнулся. Да так оно, в сущности, и было.

Это объяснение показалось Соне вполне разумным. Она вернулась мыслями к эликсиру.

– Следовательно, главным сокровищем Аудагосте является этот самый эликсир… бессмертия или власти над жизнью и смертью…

– Так утверждается в книге.

Соня вдруг замолчала и спустя секунду прошептала:

– Тихо!

Прислушался и Афолле. Опять это таинственное присутствие у входа в шатер!

Крадучись, Соня подобралась ко входу и откинула полог. На этот раз ей почти удалось поймать загадочного пришельца. Кто-то метнулся в сторону, на мгновение пропал из виду и спустя секунду помчался прочь, прыгая по пескам. Вскоре он уже исчез среди дюн.

– Кто это был? – спросил Афолле, когда Соня, разочарованно кривя рот, вернулась в шатер и снова улеглась.

– Понятия не имею. Это не твоя старшая жена, одно могу сказать.

– А следы? Следы те же самые?

– Да. С перстнями на мизинцах ног.

– Женщина,– уверенно проговорил Афолле.

– Вряд ли. Какая женщина может жить здесь, в песках, среди мертвых развалин? – возразила Соня,– Разве что какая-нибудь безумная… Но и она долго бы не протянула в этих мертвых песках.

– Возможно, здесь есть колодец,– сказал Афолле.– Не забывай, на этом месте стояла хорошо укрепленная крепость Аудагосте. В ней находилось два колодца. Один вполне мог сохраниться…

– Либо кто-то раскопал его спустя годы после нашествия смерча и песков,– добавила Соня.– Да, ты прав… Но меня почему-то не оставляет такое чувство, что наша гостья – не вполне человек…

* * *

К вечеру третьего дня к добыче, обнаруженной на руинах Аудагосте, прибавилось еще несколько чащ, расписанных золотыми розами и синими птицами, два мятых золотых кубка, почерневший перстень, свитый из тонких серебряных проволок, и массивная цепь – украшение на шею, которую поначалу Афолле принял за золотую, но которая на поверку оказалась медной.

Все находки Афолле и Соня отнесли в шатер и сложили там.

– Выглядит неплохо,– заметила Соня, рассматривая причудливую «коллекцию» старинных вещей – Клянусь богами! На базарах Асгалуна за многие из этих побрякушек тебе отвалили бы целую кучу денег.

Афолле поглядел на Соню. За эти несколько дней лицо потомка властителей Аудагосте осунулось, щеки ввалились, хрящеватый нос словно выступил вперед, смуглая кожа покрылась сероватым налетом. Афолле как будто грыз какой-то потаенный недуг. И только темные глаза продолжали гореть лихорадочным огнем.

– Все эти сокровища не стоят и ломаного гроша! – воскликнул он с отчаянием в голосе.– Что означают для меня какие-то жалкие сотни золотых, которые асгалунские торговцы, возможно, отвалят за эти чаши и перстни? Эликсир бессмертия где-то совсем близко, я чувствую это. Одна капля этой жидкости – и перед нами распахнутся ворота в Вечность…

– И кто знает, какой окажется эта Вечность,– возразила Соня осторожно, но ей пришлось опустить ресницы, чтобы не выдать алчного блеска, появившегося в ее глазах. Она тоже отдала бы все сокровища, найденные здесь, под песками, за каплю волшебного эликсира.

Однако еще одна забота не давала Рыжей Соне покоя.

– Скоро ночь,– заговорила она. Афолле с трудом оторвался от созерцания сокровищ.– А по ночам кто-то подходит к нашему шатру и следит за нами… Возможно, подслушивает наши разговоры.

– Вор?– осведомился Афолле.– Ждет, пока мы откопаем побольше древнего золота, чтобы ограбить нас?

Соня покачала головой.

– Не думаю, чтобы все было так просто. Нет, здесь что-то нечисто…

– Ты полагаешь, этот человек… это существо… оно опасно?

Соня пожала плечами.

– У меня нет пока определенного мнения на его счет. Да и у него, кажется, тоже. Пока что мы следим друг за другом…

Афолле поскреб пальцами в бороде. Его черная, вьющаяся колечками борода утратила прежний щегольской вид и была полна песка и пыли.

– Что ты предлагаешь? – спросил он наконец.

– Я попытаюсь поймать его в ловушку,– ответила Соня.

Слова у нее не расходились с делом. Достав из седельной сумки тонкую веревку, сплетенную из конского волоса, Соня соорудила затягивающуюся петлю и разложила ее перед шатром. Длинный конец веревки она спрятала в шатре, а петлю присыпала песком, чтобы ее не было видно.

– Теперь остается только одно: ждать,– обратилась она к своему спутнику.

Афолле согласно кивнул. Оба замолчали.

Время текло медленно, как песок, переливающийся с дюны на дюну. Пустыня постепенно остывала от дневного зноя.

На небе показались первые звезды. Луна, бывшая полной в тот день, когда Аудагосте великолепным видением предстала изумленным спутникам, теперь пошла на ущерб.

Наконец Соня насторожилась. Ей послышались легкие шаги, словно кто-то босиком ступал по остывшему песку. Насторожился и Афолле. Соня осторожно подняла руку, подзывая к себе Афолле. Оба заняли позиции по обе стороны от полога шатра.

Соне казалось, что она слышит чье-то дыхание совсем близко. Она переглянулась с Афолле. Тот слегка кивнул: пора!

Соня изо всех сил дернула веревку.

Так и есть! Ночной гость попался. Петля затянулась на его ноге, и от неожиданного резкого движения непрошеный визитер упал на спину, издав приглушенный вскрик, полный страха и отчаяния.

Так мог бы закричать маленький зверек, оказавшийся в ловушке.

– Тащи его сюда! – возбужденно проговорил Афолле.– Давай!

Вдвоем они ухватились за свободный конец веревки и потащили своего пленника в шатер. Вот показались босые ноги – маленькие изящные ступни, перстни на мизинцах. Затем мелькнули колени…

Пленник – вернее, пленница – яростно извивалась у ног Сони и Афолле.

– Держи ее! – сказала Соня.

Афолле опустился возле пленницы на колени и прижал ее ноги к земле, не позволяя ей биться и лягаться. Соня наклонилась над непрошеной гостьей.

Навстречу ей устремился панический взгляд расширенных черных глаз.

– Кто ты? – требовательно спросила Соня.– Почему ты следила за нами?

Девушка не отвечала. Сжав губы, она молча, яростно пыталась высвободиться из железной хватки Афолле.

– Отпусти ее, Афолле,– распорядилась Соня.– Пока она испугана, она не станет с . нами разговаривать.

Афолле медленно убрал руки. Девушка тотчас же села, подобрав под себя ноги и обхватив колени руками. Некоторое время она оставалась неподвижной, затем сделала быстрое, гибкое движение, словно собиралась броситься к выходу. Соня удержала её за локоть.

– Остановись,– мягко проговорила Рыжая Соня.– Поговори с нами. Ведь ты следила за нами несколько ночей подряд. Зачем? Ты могла бы войти в наш шатер и задать нам все вопросы, которые вертелись у тебя на языке.

Девушка снова уселась. Соня подала ей полоску сушеного мяса.

– Поешь. Ты голодна?

Гостья посмотрела на сушеное мясо так, словно впервые видела подобную диковину. Потом отложила угощение в сторону.

Соня внимательно рассматривала пленницу. Это была совсем еще молодая девушка – по крайней мере, она выглядела очень юной – с копной нечесаных черных волос, облаченная в лохмотья, бывшие некогда черным шерстяным плащом. Единственное, что нарушало облик потерявшей рассудок бродяжки, заплутавшей в песках и окончательно одичавшей здесь, на развалинах, были перстни. Серебряные и золотые, с бирюзой, хрусталем, изумрудами, рубинами, жемчугом – кольца унизывали пальцы ее рук и ног, свисали связками с шеи, были вплетены в волосы.

– Кто ты? – повторила Соня.

Девушка пошевелилась и прошептала еле слышно:

– Нуакшот…

– Что она сказала? – Афолле наклонился ближе, чтобы лучше слышать. Пленница метнула в его сторону дикий взгляд и быстро отодвинулась к Соне.

– Отойди пока,– вполголоса обратилась Соня к своему товарищу.– Ты ее пугаешь.

Она снова повернулась к дикарке.

– Ты сказала – Нуакшот? Это твое имя?

– Да…

– Почему ты живешь здесь?

– Здесь мой дом,– ответила девушка. И добавила неожиданно: – Я хочу пригласить вас к себе. Вы не такие, как те… Тех я убила.

– Убила? Кого ты убила, Нуакшот? – изумлен-но переспросила Соня. Это хрупкое безумное со-здание не способно было, казалось, переломить хребет даже песчаному тушканчику.

– Я убила многих,– спокойно объяснила Нуакшот.– Я убила двух купцов, которые вели рабский караван… Я убила пятерых разбойников, которые остановились здесь, чтобы грабить… Это было давно. А недавно я убила человека, который был похож на него.– И пленница показала подбородком на Афолле.

– Ты убила моего брата? – потрясенно переспросил Афолле.– Ты видела моего брата? Говори! Ты встречала в этих песках моего брата?

– О, это был твой брат! – с неожиданной живостью обратилась девушка к Афолле.– Да, конечно! Это был его брат! Да, брат! Как две капли воды – похож, похож…

– Постой! – горячо возразил ей Афолле.– Как же ты могла его убить, когда он умер дома, в своей постели, на руках своей жены? Он скончался от неизвестной болезни спустя месяц после возвращения из песков!

– Да, да…– рассеянно говорила девушка, обращаясь больше к самой себе, нежели к Афолле.– Конечно… Так он умер, да? Он умер? В своей постели? От неизвестной болезни? Да, да! Я убила его! Я убила его!

Афолле сжал кулаки с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.

– Что она лепечет? – гневно обратился он к Соне.– Как это ей удалось убить моего брата? Она, кажется, похваляется этим!

– Тише, тише! – остановила его Соня.– Мы скоро все узнаем. Возможно, здесь замешана какая-то магия.

– Клянусь Коброй! Я вытрясу из нее эту проклятую магию!

Афолле почти не владел собой. Но пленнице, похоже, не было до этого дела. Она встала, тряхнула головой, отчего перстни в ее волосах и на шее запели.

– Идемте же! Я приглашаю вас на пир в свой дворец!

Она повернулась и вышла из шатра. Афолле и Соня последовали за ней.

…И замерли, потрясенные! Перед ними, залитые ярким лунным светом, высились белые стены Аудагосте. По стенам медленно ходили стражники, вооруженные длинными копьями. Тягуче звучали крики ночных сторожей.

Тяжелые, обитые медными пластинами ворота раскрылись сами собой, когда босоногая девушка остановилась перед ними и требовательно крикнула что-то на незнакомом языке. Не оборачиваясь к своим спутникам, ступила она на мостовую призрачного города.

Мысленно призвав свою покровительницу Рысь, Соня прошла сквозь ворота. Они показались рыжеволосой воительнице на удивление материальными. На всякий случай Соня коснулась их рукой. Ей не хотелось оказаться в плену иллюзий. Однако и на ощупь ворота были вполне вещественными – прохладными, твердыми. Проклятие! Или магия здешних мест сильнее, чем Соня и Афолле предполагали прежде?

Соня слышала, как за ее спиной Афолле бормочет какие-то молитвы и заклятия, обращенные к священной Кобре. Да уж! Тут было от чего потерять голову.

Дикарка, шагавшая впереди, обернулась и остановилась, поджидая своих спутников. Лунный свет заливал ее тонкую фигурку.

Не только руины крепости преобразились. Изменилась и сама ночная гостья. Теперь она выглядела как женщина ослепительной красоты. Ее губы были накрашены мерцающей серебряной помадой, огромные черные глаза подведены синей краской, тщательно уложенные волосы были перевиты серебряными шнурами. В прическе и в ушах посверкивали осыпанные драгоценностями кольца. Гордую шею незнакомки обвивало ожерелье, горевшее и переливавшееся так, что казалось живым.

Торжествующе улыбаясь, Нуакшот ждала своих гостей.

Афолле выглядел совершенно растерянным. То, что окружало их, было слишком реальным, чтобы оказаться всего лишь наваждением, порожденным неверными лунными лучами.

Магия? Но в таком случае, какова могла быть природа этой магии? На всякий случай Афолле сделал охранительный знак, отгоняющий злые чары.

Широкие улицы Аудагосте были вымощены полированными гранитными плитами – такими гладкими, что звезды и луна отражались в них, точно в зеркале, рассыпаясь под ногами мириадами белых искр.

Резные деревянные ставни домов, мимо которых проходили следом за Нуакшот Соня и Афолле, были наглухо закрыты. Однако то и дело в щели можно было видеть желтоватый огонек горящей лампы. На площади мелодично журчала вода фонтана и два фазана сидели у самой кромки воды.

Все говорило здесь о том, что цитадель жива и населена отнюдь не ожившими мертвецами. Призраками? Видениями? Созданиями магии? Этого Соня пока что не могла сказать.

Дворец – роскошное строение с высокими витыми башнями – словно ждал их. Нуакшот легко поднялась по хрустальным ступеням. Перстни на босых ногах девушки звенели о хрусталь, и лестница запела под шагами.

Соня следовала за своей проводницей шаг в шаг, не в силах оторвать глаз от чарующей красоты преобразившейся дикарки из пустыни. Гибкая и стройная, Нуакшот поневоле приковывала к себе взор.

– Добро пожаловать! Будьте гостями моего дома! – произнесла девушка царственно, остановившись у высоких медных ворот.

Затем она подняла руку и поднесла ее к воротам. Под лунным светом сверкнули браслеты на смуглой коже незнакомки. Ворота медленно раскрылись сами собой, и перед глазами гостей Нуакшот предстал роскошный пиршественный зал.

Длинные столы, накрытые белоснежными скатертями, украшенными по краям бантами и драгоценными камнями, ломились от яств. Чего здесь только не было! Наверное, все, что способна измыслить изощренная фантазия самого требовательного гурмана. На серебряных и фарфоровых блюдах лежали запеченные в яблоках куропатки; нарезанные ломтями фрукты, залитые сладким вином; вареный рис, пропитанный пряными соусами; пахнущие корицей печенья и многое другoe, способное утолить голод целой армии избалованных придворных какого-нибудь расточительного владыки.