Текст книги "Тайна замка Амрок"

Автор книги: Дуглас Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Он так злится, потому что кто-то покусился на его полномочия, – заметил Баркатрас. – Обычно запутыванием дел всегда занимаются судейские.

Они снова, как вчера, сидели за обеденным столом, правда, теперь в другом порядке. Почётное место занимал стряпчий, Тью демонстративно уселся спиной к фальшивой надписи, слева от Альвенель находился Конан, а справа – Ченси. Тьянь-по и шут расположились друг против друга. Кхитаец с улыбкой наблюдал, как Баркатрас вылепляет из хлебного мякиша разнообразных чудовищ, а потом сражается с ними При помощи вилки и ножа.

– Может, это и неважно, – произнёс Ченси, – но всё-таки любопытно: кем был оживший мертвец и как он оказался в замке?

Джокс, стоявший у двери, выразительно кашлянул.

– Пусть господа простят меня, но сдаётся мне, что это никто иной, как господин Шарлез, путешественник. Несколько месяцев назад он напросился в замок с целью, как он уверял, осмотреть его и зарисовать настенные барельефы в центральной башне. Я впустил его, и с тех пор от него не было никаких известий. Он исчез. Но мне показалось, что господин Шарлез просто покинул замок, никого не беспокоя. Теперь, кажется, его судьба прояснилась. Он из любопытства пробрался в лабораторию его милости и, должно быть, нечаянно заразился маленькими существами, о которых говорил господин Тьянь-по.

– Поучительно, – вставил шут. – Я бы посыпал этими тварями всех любителей шататься и глазеть на чужие замки!

– Удалось ли вам, господин учёный, постичь тайны сопредельного мира? – с некоторой насмешкой осведомился Фаррел у Тьянь-по.

Кхитаец прищурил свои и без того узкие глаза и произнёс:

– За такой короткий срок вряд ли можно что-нибудь постичь. Но кое-что я узнал.

– Что именно? – спросил стряпчий, впиваясь взором в лицо учёного.

– Например, вот такую вещь. Для человека, умеющего попадать в сопредельный мир, в нашем мире не существует замков, стен, крепостных рвов и оград. Перепрыгивая из одного пространства в другое, такой человек может обойти любое препятствие. В свете этого, заявление госпожи Альвенель о том, что она якобы разгадала тайну надписи, приобретает невыгодный для неё характер…

– Ах ты ведьма! – вскочил Тью. – Это ты убила Фаэрти и всех остальных тоже! Хватайте её, пока она не просочилась сквозь стену!

Он замахал руками и подался через стол, чтобы схватить Альвенель за плечо. Конан перехватил его руку и слегка сдавил, отчего юноша вскрикнул и сразу обмяк.

– К порядку! – рявкнул стряпчий. – Почему в обществе благородных людей я должен напоминать о приличиях? Если женщина – подозреваемая, она не перестаёт быть женщиной!

– Благодарю вас, – спокойно улыбнулась Альвенель.

– Но она – убийца! – прошипел Тью, потирая кисть правой руки.

– И что с того? – Фаррел надулся и заговорил торжественно: – Даже если и так, что с того? Хвала богам, мы в Бритунии, в стране, где даже на мучительную казнь женщину ведут с уважением и вежливостью.

– Об этом говорить ещё рано, – напомнил Конан.

Ченси взял со стола бокал, пригубил вина, немного поморщился и произнёс:

– Кому-то выгодно сеять среди нас подозрительность и страх. Возможно даже, что сейчас он сидит за этим столом и насмехается над нами. Проклятье! Ему удалась его шутка. Он не дурак, и я первый признаю это. Но убийца совершил одну ошибку, и мне удалось разглядеть его промах. Дело в том, что… – Ченси внезапно закашлялся, расплескав вино на одежду. Он кашлял всё сильнее и сильнее, его глаза выкатились из орбит и остекленели. Приподнявшись, Ченси судорожно мотнул головой и вдруг упал. Мёртвый.

– Ничего нельзя сделать, – грустно произнёс кхитаец, попытавшись нащупать у него пульс. – Это яд. Очень сильный.

– Как ты это объяснишь, Джокс? – строго спросил Фаррел.

Мажордом посмотрел на него оторопело.

– Я здесь ни при чём, господин Фаррел, – сказал он. – Это вино я взял из погреба…

– Я ни слова не сказал о вине, Джокс! Ты сам выдал себя! Интересно, почему ты решил, что яд был в вине?

– Но это же очевидно! – Голос Джокса зазвучал уверенно и твёрдо. – Несчастный молодой господин выпил вино и умер. Я сам видел, как он его пил….

– Яда в вине нет, – изрёк варвар. – Иначе и мне бы не поздоровилось. Я пил из того же кувшина.

– Отравленным был сам бокал, – сказал Тьянь-по. – Посмотрите…

Он осторожно взял бокал и приблизил его к свету.

– У него острые, будто заточенные края. Ченси оцарапал губу, когда пил, и яд попал в кровь.

– Но как убийца узнал, что Ченси хочет его разоблачить? – спросил стряпчий.

На этот вопрос ответила Альвенель.

– Убийца об этом даже не догадывался. Отрава предназначалась мне. Бедный Ченси схватил по ошибке мой бокал. По счастью, я из него не пила.

– Но почему? – вопросил Тью. Он был бледен и дрожал самым жалким образом. – Почему вас хотели отравить?

– Когда я объявила во всеуслышание, что могу прочитать надпись, то солгала. Намеренно, чтобы меня попытались убить. Я думала, это будет нападение, и мы с моим спутником были к этому готовы. Но убийца перехитрил меня. Знайте, господин Тью, я от всего сердца жалею, что послужила косвенной причиной смерти вашего кузена…

– Я попросил бы вас, сударыня, да и всех остальных – тоже, впредь воздерживаться от таких выходок, – сказал Фаррел. – Это безответственно, по меньшей мере.

Шут, стоя над трупом, печально звякнул колокольчиками.

– Испортить такой монолог… – пробормотал он с явным сожалением.

– Вы, госпожа, сильно меня разочаровали, – молвил кхитаец. – А я думал, что нынче вечером мы узнаем тайну замка Амрок!

Обойдя мёртвое тело, Конан выглянул в окно. Начинались вечерние сумерки.

Киммериец был в бешенстве. Ещё несколько лет назад он бы с огромным удовольствием сломал бы какую-нибудь мебель или же бил бы кулаками о стену. Но теперь Конан только ходил из угла в угол по спальне и время от времени взрыкивал. Альвенель, скинув одежду, сидела на кровати, поджав ноги и, прикусив губу, следила за ним.

– В конце концов, это невежливо, – произнесла она, потянувшись за покрывалом. – Я готова расплатиться с тобой, а ты даже не смотришь в мою сторону.

– Расплатиться? За что? – сердито сказал варвар. – Я ничего не могу сделать, и это выводит меня из себя. Я будто кролик, угодивший в силки, не понимаю, что происходит, и не ведаю, что будет дальше.

– Как любой в этом замке, – Женщина пожала плечами. – Что бы ни было, оно произойдёт. Тогда и посмотрим. А теперь – иди ко мне. Доверься женской мудрости и выброси из головы все неприятные мысли.

Конан послушался её, хоть избавиться от гнетущих раздумий так до конца и не смог. К счастью, это никак не сказалось на его мужской силе. В его объятиях Альвенель трижды достигла самых высот наслаждения. Она принадлежала к тому типу женщин, что в момент экстаза затихают, будто прячутся от кого-то и утаивают свою радость, лишь изредка позволяя лёгкому стону вырваться из груди.

Когда киммериец сам уже был готов испытать блаженство, неожиданная яркая мысль пронзила его сознание. Все вдруг стало ясным для него, яснее белого дня. Варвар громко рассмеялся. Альвенель посмотрела на него с удивлением.

– Что-нибудь не так? – спросила она.

– Напротив, все прекрасно! – заявил Конан, улыбаясь. – Лучше не может быть…

Отдохнув, киммериец потянулся за одеждой.

– Оставляешь меня? – Женщина приоткрыла один глаз и сонно потянулась.

– Предосторожности ради, я запру тебя на ключ, – отвечал он. – Скорпионов в комнате нет. Если ты не будешь выходить, тебе ничто не угрожает.

– А если убийца свалится с потолка или выйдет из стены?

– Если ему действительно нужно убить тебя, он сделает это даже в моём присутствии, – произнёс Конан. – Я же не могу вечно обходиться без сна, например. Нет, мне кажется, нынче ночью у него другая цель, и я попробую нанести упреждающий удар. От этого выйдет больше толку, чем от пустого ожидания. Спи и ни о чём не беспокойся.

Одевшись, он вышел, затворил за собою дверь и пошёл по коридору. Теперь на всех обитаемых этажах в настенных подсвечниках горели свечи – так распорядился Фаррел.

Самую опасную тайну замка Амрок Конану удалось раскрыть. Но теперь он должен был придумать, как остановить зло.

Джокс чистил столовое серебро. Давным-давно, когда он только начинал службу в замке, процедура эта была священным ритуалом, осмысленным и точным. С годами осмысленность только усугубилась. А в настоящий момент мажордом подозревал, что сей сакральный обряд – единственное, что удерживает мир от полёта в тартарары.

Закончив с ножами, Джокс разложил перед собою двузубые вилки. Тут следовало выдержать паузу, а после неё внимательно пересчитать столовые приборы.

– Откуда за столом мог взяться отравленный бокал? – спросил Джокс сам у себя и замер, потрясённый звуками собственного голоса. Никогда прежде ему не доводилось беседовать с самим собой. Он был смущён, словно его поймали на краже хозяйских чулок. Но способность рассуждать, годами дремавшая в его голове, вдруг пробудилась, и утихомирить её было непросто.

– Бокалы я подал при сервировке, – продолжал мажордом. – Их было шесть, по числу гостей. И это были те же бокалы, из которых они пили накануне. Следовательно, ни один из них не отравлен. А-га… Убийца приносит отравленный бокал с собой, ставит его на стол перед леди, а её бокал убирает. Куда он его денет? Выбросит в камин? Спрячет в своей одежде? Нет, в одежде неудобно. Камин вернее всего… но он был растоплен, и бокал лопнул бы от жара… – Тут Джокс прервал сам себя и заговорил горячо и торопливо: – Нет, Джокс, старина, все неверно. Господин Фаррел забрал отравленный бокал в качестве улики, а грязные бокалы – вот они, на столике. И их шесть…

Мажордом торопливо снял с себя фартук, набросил на плечи куртку и торопливо, бормоча под нос, зашагал в залу. Там он зажёг все свечи и встал у дверей. События последнего ужина вновь промелькнули у него перед глазами.

Слуга должен быть внимательным, очень внимательным… Кто-то из господ только подумал о вине, а слуга уже обязан знать, белое или красное нужно налить… По движению руки слуге приходится судить, хочет ли господин жаркого или подать ему сыр…

Джокс вспомнил, перед кем стояло два бокала. Этот человек пил из обоих, не делая слуге замечания, не выясняя, кому не досталось бокала. Он держал перед собою оба бокала, у всех на виду, так нахально, так дерзко, что никто не обратил на это внимания.

Никто, кроме слуги.

– Не может быть… – прошептал мажордом. – Не может быть! Но зачем? О боги, зачем?

– Это же очевидно, глупец! – раздался голос у него за спиной.

Джокс поднял голову и истошно закричал.

Того, кто стоял перед ним, нельзя было назвать человеком, о нет. Человеческой, хоть и уродливой, была фигура, но голова напоминала собачью. Чёрный, влажный нос со свистом втягивал воздух, желтоватые клыки врезались в верхнюю губу. На загривке торчком стояла жёсткая шерсть, похожая на пучки игл.

Коротким прыжком чудовище преодолело расстояние, разделяющее их. Густой звериный запах обдал мажордома, он снова закричал и кинулся прочь, налетев при этом на угол стола. Удар получился сильный, и Джокс рухнул на пол, визжа от ужаса. Клыкастая пасть склонялась над ним. Джоксу показалось, что она ухмыляется.

Неожиданный громкий оклик, раздавшийся от входных дверей, заставил человекообразное существо подскочить на месте и клацнуть зубами. На пороге стоял Конан с мечом наизготовку.

– Теперь тебе не уйти, лорд Неизвестность, – произнёс он. – Ты был слишком самонадеян.

– Ты думаешь? – ухмыльнулся собакоголовый и облизал клыки. – Попробуй, возьми меня!

– Стой! – закричал киммериец и замахнулся мечом, но было поздно. Чудовище крутанулось на месте и… растаяло.

– В чём дело? Что случилось? – послышалось из дверей.

Тью и Тьянь-по, наспех одетые, стояли в коридоре. Тью был вооружён. Скоро появился и Фаррел с недовольным лицом. Джокс лежал в глубоком обмороке.

– Его надо перенести в людскую, – сказал стряпчий.

– Тогда утром мы найдём его мёртвым, – ухмыльнулся варвар. – Ну уж нет. Я посторожу его тут. Бедняга здорово напуган. Ещё бы! Его пытались сожрать. Только почему? Он не является претендентом на наследство. Он всего лишь мажордом.

– Должно быть, он увидел кого-то или что-то при любопытных обстоятельствах, – проговорил кхитаец. – И догадался, в чём дело.

– Я тоже, – произнёс Конан весело. – Присаживайтесь и слушайте, если вам интересно.

Последней в залу вошла Альвенель.

– Крики разбудили меня, – сказала она. – Вижу, что не меня одну.

Варвар нахмурился, вынул из поясного кармана ключ от спальни и подбросил его на ладони. Альвенель при этом слегка покраснела.

– Если вы хотите что-то объяснить нам, то теперь – самое время, – хмуро сказал судейский.

– Рассказчик из меня плохой, но лучше не расскажет никто, – ответил Конан. – Я начну. Когда мы вдвоём с госпожой поднимались в замок, она поведала мне о завещании и о надписи, начертанной на дубовой панели. А надпись, которую нам показали сначала, сделана по голому камню. Та, что под гобеленом, подлинная, – действительно на доске. Я удивился.

Фаррел бросил на Альвенель быстрый взгляд и многозначительно хмыкнул.

Конан продолжал. Действительно, говорить он был не великий мастер, и некоторые фразы давались ему с трудом, от чего он, и так сердитый, злился ещё больше.

– Тьянь-по вычитал в манускрипте, что пришелец из сопредельного мира может перемещаться сквозь стены и тому подобное. Мы были свидетелями некоторых странных вещей, которые иначе не объяснишь. Но почему лорд Неизвестность штурмовал замок, о чём нам поведал убитый Грателло? Почему он просто не возник, всем на удивление, из стены, как во второй раз?

– Это в самом деле странно, – согласился стряпчий.

– Графа Амрок предали, – пояснил киммериец. – Надпись на стене вовсе не запечатывает вход в сопредельный мир. Напротив – она и есть этот вход. Грателло нанёс узор на стену и получил за предательство достойную плату, в конечном итоге – смерть.

– И кто же его убил? – глухо спросила Альвенель.

– Ты, – отвечал Конан. Воцарилось молчание. Потом Тью поднял голову.

– Значит, это всё-таки она извела Ченси и натравила на Фаэрти оживший труп?

– Нет, – покачал головой варвар. – Не она. Кое-кто другой.

– Как ты узнал? – Альвенель смотрела ему в глаза так, словно никого не было в зале, кроме них двоих. – Из-за того, что я оговорилась про дубовую панель?

– Просто я догадался, кто ты такая. Ты – возлюбленная графа, существо из сопредельного мира. В тот вечер лорд Неизвестность не захватил тебя, ты успела уйти. Граф, изучив рисунок на стене и догадавшись о его назначении, стал разыскивать свою возлюбленную. Эти поиски привели его к гибели.

– Ты совершенно прав. – Женщина улыбалась, но глаза её помертвели от тоски и давнего горя. – Я могу рассказать, как всё случилось, если вам интересно.

– Да уж сделайте милость, – кивнул стряпчий. – А я подумаю, предъявлять ли вам официальное обвинение.

– Чур без меня не начинать! – вскричал шут, появляясь в дверях. Он быстро уселся за стол, звякнул бубенцами и скривил лицо, изображая внимательное ожидание. Увидев, однако, что дурачества его никого не развеселили, он ухмыльнулся и откинулся на спинку стула, уподобясь при этом кукле-марионетке с порванными верёвочками.

– Раз я не на суде, вставать не буду, – произнесла Альвенель. – Но скажу сразу: я готова отвечать перед законом вашего мира. Своей цели я не достигла и уже, наверное, не достигну. Подлого предателя мне удалось покарать, но убийца моего избранника по-прежнему недостижим. Если мне не случится уничтожить его, господин Фаррел обвинит в случившемся меня одну. Я могла бы улизнуть в любой момент, но не стану этого делать.

– По всей видимости, держать ответ придётся по всей строгости, – угрожающе промолвил стряпчий. – Вам угрожает колесование в лучшем случае.

Женщина нетерпеливо повела плечом.

– Не будем пока возвращаться к этому. Итак, Грателло предал своего господина. Тайно сговорившись с его врагом, он нанёс на стену письмена, открывающие коридор между мирами. Лорд Неизвестность – так его имя переводится на ваш язык – вероломно напал на графа, но я, из страха перед этим жестоким ревнивцем, сбежала. Много лет я проклинала себя за это! Лучше было бы погибнуть. Но в тот момент моё бегство спасло графу жизнь. Лорд Неизвестность кинулся за мной в погоню и оставил его в покое. Я тогда ещё не знала, кто был предателем. Это выяснилось здесь, третьего дня. Грателло переврал подлинные события и этим выдал себя.

– Как случилось, что он не узнал вас? – спросил Тьянь-по.

– В каждом мире есть свои обязательные условности, – ответила Альвенель. – В вашем такой условностью является внешность…

– То есть, вы не та, за кого себя выдаёте? – насторожился Фаррел.

– А вам бы хотелось увидеть меня такой, какая я есть от рождения? Подумайте, может быть, не стоит?

Стряпчий задумался и кивнул.

– Возможно, вы правы, – сказал он. – Ладно, оставим это. Скажите лучше, при каких обстоятельствах вы познакомились с покойным графом Амрок?

– Согласно закону своего народа, я была сосватана ещё до рождения, – поведала Альвенель. – Согласно другому закону, мой супруг имел право убить меня после первой брачной ночи, если его не удовлетворит состояние моей целомудренности. Так вышло, что до свадьбы я увлеклась другим. Лорд Неизвестность узнал об этом и угрожал мне. «Брачное ложе станет ложем твоей смерти», – заявил он. Отказаться от брака со мною он, однако, не желал. Ему нравится убивать. Он пьянеет от безнаказанности. В нашем мире за ним известны такие преступления, рядом с которыми убийство – детская шалость.

Я решила убежать от него. Мне посчастливилось обнаружить один из коридоров – он ведёт в укромную пещеру недалеко отсюда. Там граф и нашёл меня, после чего тайно привёл в замок.

Этим же коридором воспользовался лорд Неизвестность, когда пытался взять замок штурмом. По счастью, он находится слишком далеко от замка и не имеет над ним силы. Поэтому ревнивому убийце и понадобилась помощь Грателло. Итак, я скрылась, уводя за собой погоню.

Граф пытался разыскать меня. Он решил, что я вернулась в сопредельный мир, и однажды отправился туда. Но вероломный слуга предупредил жестокого лорда, и произошла катастрофа. Человек, которого я любила, попался в ловушку и был хладнокровно убит. Я же в это время находилась далеко от него… Спасаясь, я попала в большую переделку и чуть не погибла, но судьба помогла мне выжить. Скажу только, что перенесённая мною болезнь и душевное расстройство отняли у меня память.

Один добрый человек вывез меня из зачумлённого города и взял под свою опеку. Несколько лет кряду я всерьёз считала себя его дочерью. Однако воспоминания постепенно вернулись ко мне. Я решила отомстить и воспользовалась завещанием графа как предлогом. На самом деле оно меня не интересует.

Мой враг оказался хитрее. Он освоился в вашем мире и считал замок своим пограничным поместьем. Его устраивало отсутствие законного хозяина. Я уверена, что придумывая жестокости, которые он обрушил на вас, лорд Неизвестность получал удовольствие.

– Получается, что любой из нас на самом деле может оказаться им? – кхитаец поморщился. – Ведь он не может оставаться невидимым, не так ли? Для того, чтобы действовать среди нас, ему нужно принять чей-то облик.

– Совершенно верно, – подтвердила Альвенель. – Теперь он точно знает, что я – это я. А мне до сих пор неизвестно, под чьей личиной он скрывается.

– Зато мне известно, – сказал Конан. – То есть, разгуливая по замку, он представлялся каждым из нас, по очереди. Уличить его было невозможно. Но я знаю, под чьим обличьем он прячется сейчас. Пора и вам узнать.

С этими словами киммериец трижды хлопнул в ладоши, и по этому сигналу из-за занавеса выпрыгнул… шут Баркатрас.

– Гоп-ля! – вскричал он. – Два дурака в одной комнате – это слишком!

– Полегче, куманёк! – воскликнул его двойник, сидевший за столом. – Количество дураков можно сократить, никто и не заметит!

– Хватит! – рявкнул Конан, поднимаясь. – Ты попался в мою западню. Я подговорил настоящего Баркатраса затаиться, предположив, что ты заметишь его отсутствие и выберешь именно его обличье.

– Тебе – конец! – закричал Тью, обращаясь к мнимому шуту. Он вскочил, схватил свой стул и, замахнувшись, обрушил страшный удар на шутовского двойника, который ломался и приплясывал в жуткой пантомиме.

Однако в самый последний момент лже-шут увернулся. Ловкость и быстрота его движений превосходили возможное. В следующий миг двойник стал выше ростом, а уродливая его голова у всех на глазах стала вытягиваться, преображаться. Загривок взъерошился колючей шерстью, жёлтый огонёк заплясал в глазах. Собакоголовый ощерился и одним ударом когтистой лапы повалил Тью навзничь.

– Вам всё равно не поймать меня, – прорычал он. – А я по очереди убью вас всех, и это меня позабавит. А тебя, распутная дрянь, я убью с особым удовольствием.

– Нет-нет-нет, – проговорил кхитаец, качая головой, словно фарфоровая игрушка. – Удрать у вас не получится. Попробуйте, если хотите.

Собакоголовый клацнул зубами, развернулся, заворчал и на короткую долю мгновения сделался прозрачным, но неожиданно, с сильным хлопком, отлетел к противоположной стене.

– Понимаете, – пояснил. Тьянь-по, – мне удалось прочитать эти письмена.

– Почему же вы раньше не сказали? – поразился стряпчий.

– Мне не улыбалось владеть таким наследством, – вздохнул кхитаец. – Бедному каллиграфу ни к чему соседство с сопредельным миром. Слишком много суеты. Ну так вот – если прочитать значки в обратном порядке, что я только что и сделал про себя, коридор между мирами закроется. Чтобы открыть его, вам придётся разгадать шифр. Это несложно, однако потребует времени…

– А его у тебя нет! – с этими словами варвар выхватил свой меч. – Поднимайся и дерись, гадина.

Собакоголовый не заставил повторять вызов дважды. Он встал на ноги, встряхнулся, сделался ещё больше ростом, причём обрывки шутовской одежды на нём пропали, словно втянулись в плоть, а вместо них заблестели белые латы с шипами на наручах и поножах.

– Мелкие гнусные твари! – изрыгнул он. – Сначала я уничтожу вас, а потом пойду войной на ваш гнусный мирок!

И белый латник бросился на Конана, с убийственной силой молотя закованными в броню руками. От соприкосновения доспехов с клинком Конана посыпались в стороны яркие искры. Меч не мог причинить собакоголовому никакого вреда – на латах не оставалось даже царапины.

Альвенель закричала, когда лорд Неизвестность нанёс киммерийцу удар по голове. Конан пошатнулся, но устоял на ногах. Кровь из рассечённого лба заливала ему глаза.

– Крепкая голова, – оскалился белый латник. – Интересно, с какого по счёту удара она лопнет?

Варвар сделал вид, будто с трудом переводит дыхание. На самом деле он в уме рассчитывал свои дальнейшие действия. Когда Собакоголовый кинулся на него, киммериец чуть подался в сторону, одним прыжком вскочил на пиршественный стол и оттуда рубящим ударом дотянулся до незащищённой головы противника.

Лорд Неизвестность яростно зарычал, но рык его перешёл в визг и поскуливание. Он зашатался и рухнул в агонии.

К завтраку Джокс настолько пришёл в себя, что мог прислуживать за столом. Тью тоже чувствовал себя недурно, но, глядя на него, Конан подумал: «Нескоро этот юнец вернётся к своей беззаботности».

– Нет, ну подумать только, – разглагольствовал Фаррел, – этот мерзавец вчера так хорошо исполнял свою роль, что никто из вас не догадался, в чём дело. Я мирно спал в своей комнате, а он сидел за столом и вещал о законе от моего имени!

– И даже вёл следствие, – хмуро подтвердил Тью.

– Как же ему это удалось? Должно быть, вместе с моей внешностью он позаимствовал и мой здравый смысл.

– Очень возможно. – Тьянь-по улыбнулся. – Есть такая притча. На старости лет достопочтенный Ю повредился в уме. Ему казалось, что он – журавль. Старика поместили в дом призрения, но однажды его увидели гуляющим по улице. Тогда у него спросили: «Почтенный Ю, как вы выбрались оттуда? Там ведь стража у ворот и очень высокий забор. Неужели вы перелезли через него?» Ю отвечал: «Я перелетел. Для журавля это совсем не сложно».

– Хорошо бы и нам так повредиться в уме, – хмыкнул стряпчий. – Впереди – несколько недель плена. Помощь раньше не подоспеет.

– Может быть, я смогу починить один из летающих механизмов, – молвил кхитаец. – Но мне бы не хотелось, честно говоря. Изобретения графа, возможно., и хороши, но человечество до них ещё не доросло. Если всякий начнёт летать по воздуху, нарушая законы природы, такая поднимется суета, что страшно и подумать.

– А зачем Грателло взорвал мост? – вдруг спросил Тью.

– По приказу белого латника, я полагаю. Тому хотелось вдоволь поиграть с нами, прежде чем убить. Для этого нужно было отрезать нас от мира. Следующему владельцу придётся вводить голубиную почту, – сказал Фаррел.

– А почему граф так чётко указал время, в которое можно расшифровывать надпись? – Тью мрачно оживился, в нём неожиданно проснулось любопытство.

На этот вопрос ответила Альвенель.

– В указанное время коридор между мирами размывается, – сказала она. – Графу не хотелось, чтобы кто-нибудь случайно пострадал. Вот и все. Если бы он знал…

– Я потороплю помощь, – неожиданно произнёс киммериец. – Мне надоел этот замок и его тайны. Жаль, что науку и магию нельзя запретить. Все эти летающие скамейки и прочее не сделают жизнь лучше. Я ухожу.

– Как вы преодолеете пропасть? – удивился Фаррел.

– Спущусь на дно, а потом поднимусь на другую сторону. Это займёт пару дней. Жаль только, коня придётся оставить. Ничего, добуду нового.

– Ты ведь мог уйти раньше, – молвила Альвенель, заглядывая в его глаза.

– Не мог. Я иногда нарушаю обещания, но это был не тот случай.

– Я с тобой. – Альвенель решительно поднялась из-за стола. – Мне тоже нечего здесь делать. Месть свершилась. Законный наследник – Чан Тьянь-по. А господин Фаррел не предъявил мне обвинения. Значит, ничто меня тут не держит.

Их действительно никто не удерживал. Собрав в дорогу свои нехитрые пожитки, оба без сожаления покинули замок Амрок. Пройдя в пути через множество опасных приключений, они расстались у границ Бритунии. Никто из них не знал, доведёт ли судьба свидеться ещё раз, и они попрощались навсегда.

* * *

Замок Амрок стоит и поныне. В найденных документах значится, что Тьянь-по уступил его Тью, а тот, в свою очередь, продал замок герцогу. Слуги дожили свой век, и теперь в голых мрачных стенах обитают только сумерки, дождевая сырость и воспоминания.