Текст книги "Дело Корвинуса. Открытые врата."

Автор книги: Дубинина Александровна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Теперь меня ничего не отвлекало. Совершенно ясно было, что Ливингстон – один из заговорщиков, но книга едва ли хранится у него, а даже если она там и была, то умный банкир успел ее надежно перепрятать. Я набрал номер Адамсов, но никто не подошел к телефону. Что ж, Дженнифер не обязательно быть в курсе моих ночных приключений. Я собирался проникнуть в дом Ливингстона и найти улики, обличающие его и его племянника.

Не скажу, что не испытывал страха, впрочем, едва ли это был страх в полном смысле этого слова, скорее возбуждение и легкая тревога. Хотел бы я посмотреть на того человека, кто не тревожился бы, отправляясь ночью взламывать дом богача, когда по улицам бродят кровожадные сумасшедшие и летают привидения. Не то чтобы у меня имелся опыт проведения подобных демаршей, однако я подготовился как следует, в моем, конечно, понимании, и под покровом ночи перелез через ограду за домом Ливингстона, где его высота скрадывалась аккуратно постриженным кипарисом. Как я и полагал, собак во дворе не оказалось, как и охраны. На счет последних я был уверен на все сто, ибо из неких надежных источников узнал график обхода территории. Дело оставалось за малым – вскрыть замок черного хода, незамеченным пробраться в кабинет хозяина и порыться в его бумагах. Я не знал, что буду искать, однако уверен, что сразу пойму, что мне нужно, как только это увижу. Подозрительные счета, корреспонденция, банковские чеки – все, что угодно.

Итак, я попал внутрь.

Много позже я вынужден был признать самому себе, что все далось мне уж слишком просто. По пути в кабинет я не встретил ни души, будто особняк вымер, даже когда я случайно уронил со стола пошлую статуэтку поющей сирены никто не прибежал за шум. Впрочем, стоит также признать, справедливости ради, ничего полезного я тоже не нашел. Интуиция буквально вопила, что пора убираться. Я схватил из ящичка стола пухлый конверт с письмами и едва ли не бегом отправился в обратный путь. Вот тут-то удача от меня и отвернулась.

– Какая встреча, – я в последний момент сумел увернуться от медвежьих «объятий» мажордома Хьюго и перепуганным зайцем метнулся к открытой двери на свободу. Вслед мне понеслись проклятия. – Твою мать, вот ублюдок! Парни, остановите его!

Парни, а именно те двое охранников, с которыми я чудом, а теперь понимаю, что не такое уж это было и чудо, разминулся недавно, попытались взять меня в клещи. Адреналин подскочил в крови, я метнул сумку в одного и проскочил мимо второго, по пути смачно двинув ему под дых. Скорость и ловкость – вот два качества, которые могли сейчас спасти мне жизнь, тягаться в силе с тремя верзилами самой что ни на есть бандитской наружности мне было не с руки. В конце концов, мы же не за титул чемпиона по боксу боролись. Ворота ожидаемо оказались заперты – выпускать меня никто не планировал, и я старался не думать о том, что ожидал меня в случае, если попаду в лапы преследователей. В лучшем случае мой труп найдут в одном из зловонных каналов Южного города.

– Стойте! – я повернулся к ним и вскинул руки, показывая, что в них нет оружия. – Зачем нам драться? Мы же можем договориться…

– Драться? – Хьюго неприятно расхохотался, да так, что у меня зубы заныли. – С тобой? Да ты, я смотрю, большого о себе мнения.

У одного из охранников мелькнула в руках остро заточенная бритва. Вдруг за забором послышались крики. Это было так неожиданно, что, похоже, у меня появилась небольшая отсрочка от смерти. Я метнулся в другой конец двора, мгновенно забрался на бочки, непонятно что делающие здесь, и ухватился за край забора.

– Эй! – взревел Хьюго. – Держи его, парни!

Бочки под моими ногами все-таки разъехались, оставив меня болтаться на заборе. К чести моих потенциальных убийц, они разделились – один побежал ко мне, а другой распахнул ворота, чтобы, в случае чего, встретить меня на той стороне. Снова патовая ситуация.

Я подтянулся, перекинул одну ногу через забор, потом другую и неловко, как мешок картошки, свалился на землю с приличной высоты. Многострадальное тело отозвалось привычной болью, сегодня мне доставалось поразительно часто, так что я только слегка поморщился и проворно вскочил на ноги. Голова слегка кружилась, я, пошатываясь, отошел на середину улицы, как раз вовремя, чтобы увидеть двух громил с бритвами, преградившими мне дорогу. Я в панике обернулся. Если я побегу прочь, сколько времени им понадобится, чтобы меня поймать? Бегун из меня неважный, после стольких-то ударов по голове, так что мне определенно нужен был другой план.

– Ладно, ребята, ваша взяла, – с преувеличенной бодростью признался я им, надеясь выгадать время. – Может, поговорим напоследок?

В ответ мне пришлось выслушать длинную прочувствованную тираду, повторить которую я не возьмусь даже под страхом смертной казни, ибо добрая половины тех слов поразила бы в самую душу самого матерого из портовых грузчиков. Я узнал о себе много нового и успел даже мысленно отметить наиболее меткие обороты, как к моим «оппонентам» присоединился злой как тысяча чертей Хьюго.

– Чего встали, идиоты?

Я мысленно прощался с жизнью. Как это обычно бывает, за пару миль от места преступления не найдется ни одного жандарма, чтобы его предотвратить. Что ж, поборюсь напоследок, решил я и бросился бежать в обратном от головорезов направлении, однако почти сразу остановился и подумал о том, чтобы сменить направление.

Шум, что мы слышали не так давно. Теперь стало ясно, кто его издавал. За мной обычно не водилось приступов человеколюбия, но этой ночью все шло псу под хвост.

– Бегите! – крикнул я Хьюго и его товарищам. – Скорее, запирайте ворота!

Прямо на нас надвигалась толпа. Бледные, болезненные, с вытянутыми вперед подрагивающими руками, мертвыми глазами. С губами, перепачканными кровью. Я встречался с одной такой и не желал повторения. Они шли медленно, будто во сне, но неотвратимо и прямо на нас. Я плюнул на осторожность и побежал обратно, крича на ходу:

– Прочь! Бегите же!

Они не могли не видеть это жуткое шествие. Они точно его видели, прямо за моей спиной, но не отступили ни на шаг. Я хотел проскользнуть мимо, но острая бритва мелькнула прямо перед моим носом.

– Куда это ты собрался? – Хьюго схватил меня за горло и приподнял над землей. Я отчаянно задергался, только усугубляя ситуацию.

– Босс, – один из его подельников заколебался. – Что это за психи, а? А ну пошли прочь, это частная территория!

Если бы я мог выругаться, непременно бы это сделал, но кислорода становилось все меньше, я задыхался, царапая ногтями сдавившую горло руку. Похоже, один я в городе читаю газеты. Внезапно хватка ослабла. Я упал на землю и тут же торопливо, насколько это было возможно в полузадушенном состоянии, вскочил на ноги, оглядываясь.

Лучше бы просто убежал.

Толпа приливной волной накрыла троих людей. Их удивленные возгласы быстро сменились криками боли и отчаяния. Я слышал, как рвалась на куски их плоть, как трещали хрупкие кости и капала на камни горячая кровь. Я зажимал уши ладонями, но все равно слышал зловещее чавканье. Вампиры, людоеды, живые мертвецы – мне было совершенно плевать на то, кем были эти существа. Они были Злом, и я чувствовал такой ужас, что, казалось, умру, не сходя с места. Лишь когда из беспорядочно шевелящейся свалки вывалилась откушенная рука, мертвой хваткой сживающая бесполезную бритву, я бросился прочь, спотыкаясь, падая, снова поднимаясь. Дико крича. Но это я понял гораздо позже.

Меня остановил забор, мой собственный забор, огораживающий аккуратный палисадник перед моим домом. Прижимаясь лбом к кованой решетке калитки, я надсадно хрипел, восстанавливая дыхание. В боку нещадно кололо от быстрого бега. По пути мне встретился конный разъезд ночного патруля, как всегда, не спешащего совать головы в пасть льву. Я чудом избежал встречи с ними, иначе пришлось бы отвечать на вопросы, а то и вовсе, проводить остаток ночи в тюремной камере. Меня все еще бил озноб. Крики пожираемых заживо людей эхом отзывались в моей гудящей, точно храмовый колокол, голове. А если бы я замешкался или, не приведи Создатель, пусть я в него и не сильно верю, потерял сознание? Фантазия подкинула нелицеприятную картинку, от которой меня с удвоенной силой замутило. Нет, не так я представлял себе свое ночное предприятие.

Как я уже не раз подчеркивал, часов я принципиально не носил, однако мог предположить, что едва минуло два часа ночи, может, было около трех. Скоро утро. Мысли мои окончательно вышли из-под контроля. Утро… В семь утра бьют часы на трех крупнейших фабриках города, созывая рабочих на утреннюю смену. В восемь приходит Лиззи и приносит свежую прессу. Голова кружилась все сильнее, меня скрутило пополам и буквально вывернуло наизнанку. Вот, испортил газон. Сквозь шум в ушах пробился посторонний звук, и следом в шею уперлось что-то холодное и острое, а ладонь с влажной, едко пахнущей тряпкой, прижалась к лицу. Я больше не мог сопротивляться. Слишком устал, слишком много бегал… Слишком…

Пробуждение было на редкость неприятным. Сначала я почувствовал боль, потом – дурноту и мерзкий привкус во рту. Глаза никак не желали открываться, и я провел некоторое время в неравной борьбе с собственными веками. Наконец, они поддались. Я увидел узкую полоску тусклого света, однако мне он показался просто ослепительным, по щекам потекли слезы, которые я не мог утереть, потому как руки мои отчего-то оказались связанными за спиной, а сам я сидел на жёстком стуле, хотя не помню обстоятельств, при которых на него садился. Я все еще жмурился, поэтому приходилось довольствоваться лишь ощущениями, согласно которым люди, так грубо со мной обошедшиеся, приволокли меня в некое помещение, в меру прохладное, но не совсем холодное, хорошо проветриваемое и, кажется, пустое. По крайней мере, со мной никто не пытался заговорить.

Я открыл глаза.

Она сидела напротив и смотрела прямо на меня. Строгая и красивая, с упрямо сжатыми карминными губами и рассыпавшимися по плечам золотистыми волосами. Дженнифер Адамс. Дженни. Я хотел бы протереть глаза, но не мог. Неужели она? Неужели это все была она?..

– Дженни? – в горле першило, и короткое имя я произнес лишь со второго раза.

Она вздрогнула, но не изменила позы. Губы ее сложились в подобие улыбки:

– Альберт? Вы живы?

Необыкновенно умный вопрос.

– Определенно жив. По мне не заметно?

– Зато заметно по вашим неуместным остротам, – съязвила девушка. – Меня связали! Я не могу пошевелиться, у меня все болит.

Она действительно была привязана к стулу так же, как и я. Что ж, это в некотором роде радовало, по крайней мере, я ошибся на ее счет. Моя очаровательная нанимательница невиновна или же превосходно притворяется.

– У вас лицо в крови, – добавила она, обратив мое внимание на липкую теплую влагу, текущую, по-видимому, из моего носа. Наверное, реакция на хлороформ. Девушка же сразу взяла быка за рога:

– Что происходит?

– Нас похитили. Меня, по крайней мере, точно.

– Если вы намекаете, что я сама пришла сюда и привязала себя к стулу, то вы ошибаетесь! – возмутилась Дженнифер. – Кстати, куда – сюда?

Я огляделся, насколько позволяло мое бедственное положение, и пришел к выводу, что помещение мне знакомо. Если быть точнее, то оно мне уже успело стать как родное.

– Мы в библиотечном хранилище, – хмуро ответил я. – Склад номер семь, если вам так важна точность. Его закрыли на ремонт в прошлом году, и на этом остановились.

Дженни просияла:

– Значит, вы на своей территории. Нам нужно освободиться, и вы выведите нас к людям.

Я скептически выгнул бровь. Мы, похоже, были здесь одни, и я мог не сдерживать себя и сказать ей уже, наконец, все, что накипело, однако отчего-то продолжал изображать джентльмена.

– Если вы изволите подпрыгать ко мне на своем стуле и зубами перегрызть веревки, то я, конечно, без труда выведу нас.

– Да как вы смеете! – моментально вспыхнула девушка. – Идите к черту со своими плоскими шуточками!

Я вынужден был извиниться, хотя на самом деле меня душил смех. «Идите к черту», надо же! У нашей идеальной леди прорезались острые зубки.

– Не смейтесь, – грозно приказала она. – Замолчите немедленно! Вы слышите это?

Действительно, мне почудился негромкий и очень подозрительный звук. Он походил на жужжание, такое тихое, но назойливое, что проникало, минуя слух, сразу под кожу.

– Что за чертовщина?!

Лицо Дженни превратилось в бледную скорбную маску:

– Начинается. Врата откроются здесь. Скоро. Очень скоро.

Вот тут занервничал и я. До этого момента происходящее напоминало скорее увлекательное приключение, наподобие тех, что я читал в книгах. И опасность была ровно такой, какую я мог понять и принять, она лишь подогревала мой азарт и заставляла раз за разом убеждаться в своем превосходстве. Ничего такого, с чем бы я не мог справиться. И вот теперь я начал понимать, во что ввязался. Казалось, что даже воздух сгустился и не проникал в легкие. Меня накрыл минутный приступ паники, который я сумел подавить только поистине чудовищным усилием воли.

– Врата… Как они выглядят? – спросил я пересохшими губами.

– Каждый раз по-разному, – если Дженнифер и удивилась вопросу, то виду не подала. – Чаще всего как арка, испускающая холодный голубоватый свет.

Ее голос, кажущийся спокойным даже в таких обстоятельствах, успокаивал. Мой же голос буквально звенел от напряжения:

– И как часто вы сталкивались с… подобным?

– Дважды. Обычно этим занималась моя старшая сестра и отец. Альберт, к чему эти вопросы?

Я нервно хохотнул:

– Хочу перед смертью утолить свою жажду знаний.

Девушка нахмурилась:

– С чего вы взяли, что мы умрем?

Действительно, с чего? Город наводняют толпы людоедов, призраки пугают приличных людей, мы сидим связанные и ждем, когда откроются мистические врата в иной мир. Совершенно ни одного повода для беспокойства.

Я почувствовал, что паника снова овладевает мною, а Дженни как назло молчала. Жужжание переросло в тихий гул, давящий на психику.

– Еще один вопрос, Дженни, – она вопросительно приподняла брови. – Почему я? В вашем распоряжении была жандармерия и целая армия частных сыщиков, так почему вы пришли ко мне?

Она заколебалась. Я ждал ответа.

– Вас посоветовали.

– Кто?

– Есть определенный круг людей, назовем его клубом, который знает о книге и всячески помогает нам в нашем семейном деле, не разглашая при этом тайны. Когда книга пропала, отец собрал всех членов клуба и сообщил новость им. Мы могли обратиться к жандармам, но тайна превыше всего. И тогда один из членов нашего так называемого клуба посоветовал вас. Сказал, что никто не справиться с поисками лучше Альберта Корвинуса.

– Кто? Дженни, как зовут этого человека? Я должен знать.

Она покачала головой:

– Вы же понимаете, я не могу…

– Дженни!

– Его зовут…

– Михаэль Мартинес.

Я хотел расхохотаться, но смех застрял в горле комком колючей проволоки.

Мастер вышел из-за спины Дженнифер, ласково погладил ее по волосам, не сводя при этом с меня взгляда своих непроницаемо темных глаз. Я все еще надеялся, что это шутка:

– Мастер Мартинес? Что вы здесь…

Он приложил палец к губам, призывая меня к молчанию:

– Ты слишком много разговариваешь, мальчик мой, – он покачал головой. – Два лучших моих человека погибли, а ты все никак не уймешься.

Мне вспомнилась оторванная рука, это было неприятно, но как я мог молчать, когда все казавшиеся такими незыблемыми основы мира летят ко всем чертям? Начиная с моего старого друга.

– Ты хотел меня убить, – зло процедил я сквозь зубы, однако Мартинес в ответ лишь невесело усмехнулся:

– И снова ты ничего не понял. Я предложил Адамсам обратиться к тебе, потому что ты эгоист, Берт, самый неисправимый из всех, кого я знаю. Ты должен был сбежать, поджав хвост, еще после первого покушения.

Значит, я был прав – Барлоу работал на своего дядю Ливингстона, а то в свою очередь – на Мартинеса. И все это ради… да, собственно, ради чего?

Меж тем находиться в хранилище стало просто невыносимо. Воздух гудел от звука, который не был слышен ушами, но который буквально рвал туго натянутые нервы. Коллекционер стоял между мной и Дженни, и я мог видеть, как тяжело дается ему это спокойствие. Все-таки он был далеко не молод, хоть и отличался отменным здоровьем.

– Вы знакомы? – внезапно выдала Дженни, переводя недоуменный взгляд с меня на мастера.

Я понял, что откровения закончились.

– Ливингстон!

В помещение вошел мой давешний знакомый – банкир и, старательно не глядя в сторону девушки, установил пюпитр и водрузил на него толстую рукописную, насколько я мог видеть, книгу с потрепанной, но все еще достаточно прочной кожаной обложкой. Такие были в ходу много веков назад, и я не удивлюсь, если записи в ней и по сей день вносились гусиными перьями. Если вообще вносились.

Дженнифер лихорадочно завертела головой:

– Не делайте этого! Вы не представляете себе последствий! Развяжите меня немедленно! Ее пронзительный голос потонул в свисте невидимого ветра. Горячий поток воздуха ожег мне лицо и заставил зажмуриться, а секунду спустя на месте обитой железом двери сияла холодным голубым светом воздушная арка. Врата. Они были прекрасны. Свет, из которого они были сотканы, колебался и как бы перетекал с места на место подобно воде, в которой то тут, то там вспыхивали и тут же гасли синие искорки. Внутри же царствовала тьма. Казалось, она смотрела на меня из глубины другого мира, что готовился прорваться наружу смертоносным потоком. Но я чувствовал, еще рано.

– Вы сумасшедший! – бесновалась Дженнифер, холодная, рациональная Дженнифер, дочь самого богатого банкира в графстве. Ответом ей был смех, в котором не было безумия, только торжество достигнутой цели.

– Вы станете свидетелями рождения нового мира, нового Содружества, основой которого стану я! – Мартинес снова расхохотался, и в его искаженных призрачным светом чертах не осталось ничего от «доброго дядюшки». – Я принесу людям знания, о которых они не могли даже помыслить! Я научу их, я стану их богом!

В глазах Дженни застыли злые слезы, мы сидели близко, но недостаточно близко, чтобы помочь друг другу. Мы не могли помочь даже сами себе.

Мастер раскрыл книгу и принялся нараспев читать текст на незнакомом мне языке, несомненно, таком же древнем, как и сам фолиант, где он был записан. Я ничего не понимал, зато понимала мисс Адамс. Она перестала плакать и напряженно уставилась в сторону Врат. Они были совсем рядом с ней, пожалуй, то даже слишком. Ливингстон нервничал. Едва ли он представлял себе в полной мере, на что шел.

И тут Врата взорвались протяжным громким воем, страшнее которого я не слышал. В нем переплелось смертельное отчаяние, нечеловеческая боль, ярость и всепоглощающее безумие. Крик заполнил хранилище, проникая внутрь каждого из нас, рождая в душах неизъяснимый страх. Ужас, который я не испытывал наедине с призраком из библиотеки или стоя напротив кровожадной толпы, пожирающей людей заживо. У этого чувства не было названия, не было причины, но оно буквально раздирало меня на части. Я плакал и даже не замечал этого. Новый порыв раскаленного ветра разметал мои волосы, ожег кожу и успокоился так же внезапно, как и налетел. Врата сияли, исторгая из себя ледяной свет, аналогов которому не было в нашем мире. Ветру вторил многократно усилившийся крик, от которого кровь стыла в жилах и сердце пропускало удар. По губам бледной как полотно Дженнифер я догадался – сейчас начнется. Неважно, что, главное, что мы не успели это предотвратить.

Кошмарную какофонию звуков прервал одинокий выстрел. – Будь ты проклят, – тихо, но четко бросил, как выплюнул, Ливингстон, опуская револьвер. На белоснежной рубашке Михаэля Мартинеса медленно растекалось алое пятно. Мастер, словно еще не веря в свою смерть, прижал ладонь к ране, прошептав что-то удивленно, и повалился на пол.

– Развяжите нас, скорее! – крикнула девушка, с трудом перекрыв нарастающий гул. Ливингстон, отмерев, бросился к нам, неловко орудуя ножом для бумаг. Я видел, как дрожали его руки и, более того, почувствовал это на себе, когда лезвие соскользнуло, полоснув меня по запястью. А в это время из открытых Врат дохнуло жаром, и в чернильной темноте затрепетали уродливые тени. Я как раз скинул веревки с ног и разминал затёкшие конечности, как оттуда с пронзительным воем вылетело крылатое существо. Оно было отвратительным, жуткое подобие птицы, но вместо клюва мы увидели огромную пасть, уставленную острыми мелкими зубами. Существо, этот жуткий демон из иного мира, оценивающе окинул нас горящим взглядом маленьких красных глазок и внезапно ринулся на Дженнифер. Снова прогремел выстрел, и меня окатило горячей, точно кипяток, оранжевой кровью, оставляющей на коже болезненные ожоги. А Ливингстон тем временем целился в следующую тварь.

– Я закрою Врата, дайте мне немного времени, – Дженни, ничуть не смущенная трупом Мартинеса, встала за пюпитр. Ее нервные пальчики быстро-быстро зашелестели страницами. Мы с Ливингстоном встали плечо к плечу, готовые отразить любое нападение.

Они хлынули отвратительной вопящей стаей. Кровь, стекающая по моей руке, манила их, и скоро миниатюрный ножичек, коим я отмахивался от них, выпал из прокушенной руки и откатился в сторону. Банкир оказался метким стрелком, под его прикрытием я добрался до стула, благо он был снабжен металлическими ножками и спинкой, и им сбил крылатую нечисть, вконец озверевшую от запаха крови. Дженнифер что-то громко выкрикивала, но ее голос тонул в скрежещущих криках все новых и новых тварей. Револьвер сухо щелкнул, и Ливингстон, швырнув его прямо в пасть очередного «летуна» последовал моему примеру и вооружился вторым стулом. Однако оба мы понимали, что наше время на исходе.

Те минуты запомнились мне как сплошной кровавый туман, разрываемый резкими громкими воплями чудовищ и чистым и звонким голосом мисс Адамс. В какой-то момент армия пришельцев перестала прибывать, к тому времени я почти не чувствовал рук, глаза заливали пот и кровь. Врата будто бы померкли и демонические птицы в панике начали метаться по хранилищу, как безумные. Я улучил мгновение, чтобы обернуться на Дженни. Ее лицо выражало крайнюю степень напряжения – щеки горят лихорадочным румянцем, губы упрямо стиснуты, а слова слетают с них резко, уверенно, как удары невидимой плети. И тут прямо перед девушкой возникла тварь, она широко распахнула пасть и закричала победно. Я ничего не успевал сделать, но Ливингстон прыгнул на нее, буквально припечатывая к полу своим весом, я подбежал, примериваясь своим стулом, но внезапная боль в ноге заставила меня отвлечься на спасение самого себя. Ливингстон страшно закричал, Дженни вторила ему, вскинув руки и запрокинув голову в последнем, решающем, рывке. Кровавый туман перед моими глазами сгустился, и сквозь него я видел, как вопящая стая ринулась обратно во Врата, утаскивая с собой обезображенное тело Ливингстона. Я из последних сил рванулся за ним, но Врата ослепительно вспыхнули, заставив меня упасть и застонать от боли, и… просто исчезли.

Я устало перевернулся на спину и закрыл глаза. Хотелось умереть.

Бломфилд-парк сегодня пустовал. Аллеи тополей и вязов постепенно украшались кружевом из опавших листьев, на лавочках не лежали забытые кем-то газеты, как это бывало обычно. Я принес свою и, расположившись на солнышке, лениво ее читал.

С тех страшных событий минуло две недели, что я провел в соседней от Оскара Барлоу палате. Кстати, он шел на поправку, промывание желудка творит чудеса. Мне, увы, предстояло вытерпеть иные процедуры, и теперь я чувствовал себя разобранным и сшитым заново. Сшитым в буквальном смысле этого слова. Отпуск на работе пришелся как раз кстати.

Я отвлекся от статьи, расписывающей неоценимый вклад нашей доблестной жандармерии в стабилизацию ситуации в городе, чтобы увидеть хрупкую фигурку в конце аллеи. Несмотря на свежий ветерок угасающего лета, девушка, которую я ждал, была одета в темно-синее платье строгого кроя, а над головой держала кружевной зонтик.

– Добрый день, – поприветствовал я мисс Адамс, впрочем, не торопясь вставать и целовать ей ручку. В некотором смысле, я считал, что церемонии между нами уже неуместны.

– Я жертвую свои обедом ради встречи с вами, Альберт, – пожурила она меня и, расправив юбки, присела рядом. Я молчал.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Дженнифер.

– Как человек, которого едва не разорвали на части. А вы?

Она легонько передернула плечиками:

– Мне жаль, что вы пострадали.

– А Ливингстон? Его вам тоже жаль?

– Что вы от меня хотите? Ведь это ваш друг хотел стать новым богом.

Я понимал, что мои запоздалые упреки ничем и никому не помогут. В том числе и мне самому.

– Простите.

Она накрыла мою руку своей теплой ладошкой:

– Это вы меня простите. Я втянула вас в это и я… я сожалею.

Неприятная тема была закрыта. Я узнал, что помолвка с Барлоу была расторгнута с обоюдного согласия сторон, мистер Адамс отошел от дел, уступив бразды правления дочери. Я выразил ей свои искренние поздравления.

– Что ж, мне пора, – она поднялась, я тоже. – И все-таки я рада, что так получилось, что именно вы были рядом со мной все это время.

Я видел, что она искренна, и все же не спешил с ответными признаниями.

– Книга найдена и надежно спрятана. Вот ваш гонорар, как и договаривались, плюс процент за физический и моральный урон.

Я принял из ее рук конверт с деньгами, но отчего-то не испытал ожидаемой радости.

– Благодарю.

Дженни улыбнулась и вдруг, приподнявшись на носочках, поцеловала меня в щеку:

– Надеюсь, мы еще увидимся.

Я посмотрел на ее очаровательное нежное личико, обрамлённое тщательно завитыми золотистыми прядями, на сияющие васильковые глаза, карминные губки и розовые щечки и с нескрываемым удовольствием ответил:

– Надеюсь, что нет.