Текст книги "Дело Корвинуса. Открытые врата."

Автор книги: Дубинина Александровна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Остаток дня я провел на работе и вернулся только под вечер. В какой-то мере мне все же удалось на время забыть всю эту мистическую ерунду, однако, стоило мне только подойти к калитке собственного дома, как новое, странное чувство коснулась сердца. Что это? Интуиция? Или страх?.. Свет в прихожей мерцал сегодня особенно таинственно, а ступени старой деревянной лестницы скрипели особенно громко и протяжно. Дом был стар, очень стар и помнил времена, о которых я читал лишь на страницах книг. Этим вечером он казался мне наполненным призраками прошлого, легко касающимися кожи ледяными пальцами.

Какая, черт возьми, глупость!

Дженни говорила о знамениях, что предвестят открытие Врат, но как я не спрашивал, она не смогла объяснить, что это означает, чего нам всем стоит ждать. Может, все начнется именно так – со скрипящих ступеней и холодного дыхания старого дома?

Кабинет встретил меня привычной тишиной мертвых часов. Я зажег один газовый рожок, чтобы не спотыкаться о мебель, и подошел к окну. Снова начался дождь. Я стоял, прижавшись лбом к прохладному стеклу, и тут услышал это.

Ужасающий гул, вгрызающийся в мозг.

– Но они… они же не ходят?

Тишину нарушила только наши голоса.

– Не ходят. Я их не завожу.

Часы ожили.

Стрелки задвигались, отмеряя минуты. Задвигались назад…

В ту ночь мне так и не удалось заснуть, как и в ночи после нее, на протяжении целой, кажущейся бесконечной, недели. Каждый день я получал подробный отчет о действиях Оскара Барлоу и все более укреплялся в мысли, что этому человеку нельзя доверять. Бывают такие люди, про которых легко можно сказать – он плохой. Весь его вид, слова, манеры – все буквально кричит об отсутствии у них какой бы то ни было морали. Будто бы Создатель намеренно отметил их некой невидимой, но ощутимой печатью, чтобы каждый, видя их, был предупрежден. Не стану спорить, что в данном случае немаловажную роль в таком вердикте сыграла моя личная антипатия к Барлоу. Привычного к аккуратности и порядку, меня бросало в дрожь от пятен мазута на его рубашке, которые, кроме нечистоплотности и невнимательности, говорили также и о злых намерениях, с коими его мобиль (здесь – машина) едва не задавали меня насмерть у ворот моего же собственного дома. Но было еще кое-что весьма и весьма подозрительное.

Оскар Барлоу приходился племянником партнера Адамсов по банковскому делу. Отсюда понятен становится союз Дженни и Оскара, по словам девушки, много лет назад заключенный деловыми партнерами, ибо у Ливингстона не было родных детей, только племянник. Пока мне сложно было судить, какое это имеет отношение к делу, но интуиция никогда еще меня не подводила.

Это утро я встретил, как обычно, в малой гостиной за чашкой какао, уже далеко не первой за минувшую ночь. Горничная принесла свежую прессу – не более чем дань традициям, ибо завтракать я предпочитал в хорошем настроении, что было весьма непросто под аккомпанемент кричащих заголовков о падении акций на фондовом рынке и прочих глупостях. Однако сегодня кое-что изменилось. Я отставил чашку с дымящимся коричневым напитком в сторону и быстро проглядел все заголовки.

«Самоубийство в центре города. Женщина выпрыгнула из чердачного окна вместе с годовалым ребенком».

«Кровавые разборки в Музее Искусств. Что свело с ума более двух десятков посетителей?»

«Привидение в Саунд-Парке. Реальность или галлюцинация?»

И далее в том же духе. За одну ночь множество совершенно разных людей в самых неожиданных местах в противоположных частях города словно посходили с ума!

– Лиззи! – позвал я служанку. – Немедленно бросай дела. Мне нужны все, слышишь, все утренние газеты, какие сможешь найти, даже самые сомнительные. Сдачу можешь оставить себе.

Ободренная девушка умчалась выполнять поручение, а я набрал номер телефона Адамсов. Ответили мне не сразу.

– Будьте добры, пригласите к телефону мисс Адамс, – попросил я.

– Мисс Адамс уехала по делам банка.

Я почувствовал необъяснимое облегчение и только позднее понял, что подсознательно боялся, что с ней могло произойти что-нибудь ужасное.

– В таком случае, не могли бы вы напомнить мне адрес этого банка? Мне необходимо срочно поговорить с мисс Адамс.

На том конце провода послышалась непонятная возня, шум и помехи.

– Алло? Вы меня слышите?

– Это снова вы?! Я же велел вам оставить Дженни в покое!

Этот визгливый неприятный голос я просто не мог не узнать.

– Ваша невеста наняла меня для решения семейной проблемы и вы, юноша, не имеете права разговаривать со мной в таком тоне.

– Ты, кажется, не понял, – голос Барлоу неуловимо изменился, стал тише, жестче и, если быть честным, куда более внушительным. – Ты влез не в свое дело. Советую забыть про Дженни и про все, что с ней связано, иначе никто не сможет гарантировать твою безопасность.

Вот и наступил момент истины, когда преступные намерения Оскар Барлоу показались наружу. Я не сдержал победную улыбку, и она прокралась в мою интонацию, когда я ему ответил:

– Я сам могу ее себе гарантировать, а вам следует серьезно задуматься о своем поведении. Всего хорошего.

Я повесил трубку обратно на рычаг и глубоко вдохнул. Кусочки мозаики быстро-быстро перестраивались в моем мозгу в подобие цельной картины, пусть пока не совершенной, но вполне пригодной для того, чтобы на ее основе выстраивать дальнейшие действия. В первую очередь я собирался заехать на работу, закончить кое-какие дела, а после непременно встретиться с Дженнифер и открыть ей глаза на двуличного жениха.

В последнее время я обзавелся новой привычкой – передвигаться по городу в общественном транспорте. Где, как не в омнибусе, можно узнать столько самых разнообразных новостей, от международной политики до цен на картофель на главной торговой площади? Ни одна газета и ни один журнал не обеспечит вас настолько полной и своевременной информацией, как поездка в час-пик. Возможно, именно поэтому я забыл о поручении, данном Лиззи, и не дождался ее возвращения, однако люди в это утро были необыкновенно молчаливы и подавлены. В тихих шепотках мне постепенно открывался истинный масштаб происшествий.

– Остановка «Национальная Библиотека»!

Я выпрыгнул на тротуар и в настроении более чем мрачном миновал просторный залитый светом холл, взбежал по парадной лестнице и на втором этаже, в коридоре перед залом Зарубежной Поэзии услышал взволнованные голоса и даже крики.

– Что происходит? – спросил я у пробегающего мимо младшего библиотекаря, но тот лишь махнул рукой куда-то назад и умчался прочь. Скоро мне навстречу выбежал целая толпа читателей и работников библиотеки, все с бледными испуганными лицами.

– Мистер Корвинус! – старший библиотекарь миссис Лейден вцепилась в меня скрюченными пальцами, тяжело дыша. – Мистер Корвинус! Там… там…

– Что? – я никогда прежде не видел почтенную даму в таком состоянии и не на шутку испугался. – Что? Пожар? Нападение? Конец света?

Миссис Лейден отшатнулась от меня и быстро изобразила в воздухе между нами охранный знак. Губы ее тряслись, когда она заговорила:

– Там… О, мистер Корвинус… Там привидение!

Я представил себе белое фосфоресцирующее облачко с кричащим ртом, однако желания улыбнуться отчего-то не появилось.

– Вы уверены?

Миссис Лейден вся затряслась и, вырвавшись из моих рук, бросилась прочь дальше по коридору. Незаметно оказалось так, что я остался один на один с неизвестной опасностью. Даже моя далеко не бедная фантазия никак не желала смиряться с фактом присутствия на месте моей работы существ из загробного мира. И все же, не смотря на вполне здоровые сомнения, в одном я усомниться не мог – столько людей не могли одновременно видеть одну и ту же галлюцинацию. Там было что-то, и я должен был увидеть это сам.

Покинутый зал встретил меня пугающей тишиной. Я медленно и осторожно шел вдоль стеллажей, упиравшихся в потолок, и жалел, что в библиотечных помещениях запрещалось хранить керосиновые лампы, так сказать, во избежание пожара. Одна такая мне бы сейчас очень пригодилась. Свет от газовых фонарей едва-едва развеивал сумрак. Ничто не пыталось напасть на меня из темноты, и в какой-то момент я совсем расслабился.

– Если здесь кто-нибудь есть, то советую показаться, иначе… – самоуверенно начал я, и был прерван внезапно налетевшим порывом ветра. В воздух взметнулись десятки книг, залетали по залу, хлопая страницами, как крыльями. Поток холодного воздуха коснулся меня, и кожа моя немедленно отозвалась толпой мурашек. Я попытался уйти, но свет за спиной мгновенно погас, отрезая меня от вожделенного выхода. И тут, когда страх почти полностью завладел моим разумом, где-то в глубине темного зала зародился звук. Он был похож на женский крик, но, нарастая, менял тональность, срываясь на визг, и вдруг перешел в надсадный вой, страшнее которого мне никогда прежде не приходилось слышать. Он заставлял волосы на моей голове шевелиться, несмотря на стягивающую их ленту, он парализовал и ввергал в панику. Чувства так быстро сменяли друг друга, что сердце едва сдерживало их напор. Я стоял, точно приросший к полу, когда вместе с рвущим душу криком ко мне начало приближаться пятно света, медленно, но неотвратимо, как бывает только во сне. Я отчетливо видел искаженное смертной мукой лицо привидения, темный провал его широко раскрытого рта. С диким воем оно налетело на меня, но растаяло в воздухе прежде, чем коснуться.

Я сел на пол и закрыл глаза.

Мой мир рухнул.

– Настоящее привидение?

Я сдержанно кивнул. Способность мыслить вернулась ко мне не сразу, но сейчас, спустя почти три часа, я чувствовал себя значительно лучше. Возможно, впервые за последние лет пять-шесть я махнул рукой на расписные по часам планы и отправился туда, где меня могли выслушать, поверить и дать совет, так мне сейчас необходимый.

– Я видел его так же четко и так же близко, как вас сейчас, – стакан в моей руке уже почти не дрожал. Было бы обидно расплескать такое дорогое вино. – И даже гораздо ближе.

Мастер Мартинес, коллекционер и человек, почти заменивший мне отца, отнесся к моим словам со всей серьезностью, но для начала велел принести нам обоим бутылку штольского – моего любимого сорта красного вина.

– Это очень интересно, – мастер откинулся в кресле и сложил руки на пухлом животе. – Я говорил, что связываться с семьей Адамс и их секретами опасно для жизни. Но ты, как всегда, меня не послушал.

– Вы знали.

– Знал. Тебя это удивляет?

– Вообще-то, нет, – осведомленность моего старшего товарища в самых разных областях давно вошла в историю. – Но ведь если бы я отказался, не стало бы только хуже?

– Смотря для кого. Для тебя едва ли.

– А для мира?

Мартинес громко расхохотался:

– Мальчик мой! Давно ты примерил на себя образ спасителя мира? Разве Альберт Корвинус такой?

В этом он, безусловно, был прав. Прежний Альберт Корвинус при первых же признаках опасности для своей ценной персоны откланялся бы, даже не принеся извинений. Что такое гипотетическая угроза миру по сравнению с угрозой жизни Альберта Корвинуса? Пшик, пустяк. Однако даже такие закоренелые эгоисты, как я, при определенных обстоятельствах способны меняться.

Мастер словно бы прочитал мои мысли:

– Никто не меняется за один день или даже за неделю. Разве только, если здесь не замешена прекрасная дама.

– Дженни не при чем, не надо…

– Дженни?

Я мысленно обозвал себя идиотом.

– Мисс Адамс. Кстати, я собирался встретиться с ней сегодня. Боюсь, в краже замешан ее жених, некто Оскар Барлоу.

– Ты уверен, Берт?

– Более чем. Спасибо за вино и беседу. Мне пора.

Я покинул особняк Мартинеса после обеда. Солнце скрывалось за плотным покрывалом свинцовых туч, предвещая скорый ливень. Я приподнял воротник пальто и махнул рукой, тормозя кеб.

– Банк «Адамс и Ливингстон» на Голд-авеню, пожалуйста.

В привычной тесноте паромобиля я прикрыл глаза всего на минуту и, кажется, задремал…

Разбудил меня стук в стекло.

– Сэр? Вы в порядке, сэр?

Я с трудом разлепил веки и увидел лицо констебля, заглядывающего в окно. Я опустил стекло.

– В полном порядке, а что случилось?

– Дорога перекрыта, сэр, дальше кеб не проедет.

Наконец, я пришел в себя до такой степени, чтобы услышать жуткий шум. Металлический скрежет, если не ошибаюсь.

– Куда вы, сэр? – испугался констебль, когда я, расплатившись с водителем, выбрался наружу. – Вам лучше вернуться обратно, пока все не наладится.

Я бы так и поступил, но интуиция подсказывала, что любая, даже самая мелкая, неприятность в сложившейся ситуации может быть связана с моим делом. Впрочем, едва ли вышедшего из-под контроля железного постового можно было назвать мелкой неприятностью. Взбесившаяся груда металлолома на моих глазах с легкостью подняла паромобиль и швырнула на землю, «сердце» голема лихорадочно мерцало, словно бы посылая сигнал SOS. Парни из Генеральной жандармерии обстреливали постового из табельного оружия, но пули отскакивали от металла, оставляя на нем лишь неглубокие вмятины. И происходило это все прямо на площади перед банком.

– Что произошло? – спросил я. – Големы считались абсолютно безопасными.

Констебль занервничал: – Так и есть, сэр, абсолютно безвредны… – я скептически выгнул бровь. – Я не знаю, что случилось, вам лучше обратиться к моему начальству.

– Я так и сделаю.

За время нашей непродолжительной беседы постового удалось обездвижить. Очень скоро только помятые паромобили и покореженная брусчатка напоминали об инциденте. Что ж, по крайне мере обошлось без жертв.

Попасть в банк я смог только спустя час. В просторном светлом фойе толпились люди, вынужденные здесь пережидать опасность. Они все галдели, делились переживаниями, возмущались, а некоторые дамы беззастенчиво рыдали. Я растерялся и поэтому просто направился к администратору, но тут кто-то громко выкрикнул мое имя.

– Альберт!

Я обернулся и увидел мисс Адамс. Девушка стремительно подбежала ко мне и в буквальном смысле бросилась на шею, правда, к ее чести, сразу же отстранилась:

– Мистер Корвинус, – ее голос неуловимо изменился, обретя вновь знакомые мне холодные нотки. – Я рада вас видеть. Вы в курсе, что здесь произошло?

Я кивнул, разглядывая ее припухшее от слез личико – образ ледяной красавицы немного пошатнулся.

– Я подоспел как раз к финалу. Не соблаговолите ли поведать мне все с самого начала?

– Давайте поднимемся в кабинет отца.

Кабинет мне понравился. Не слишком большой, но грамотно и со вкусом обставленный, даже с некоторой претензией на домашний уют, здесь было прохладно и тихо. Дженнифер сама налила мне чаю, не пользуясь услугами секретарши, однако руки ее мелко дрожали, и мне пришлось помочь, дабы не оказаться случайно облитым кипятком.

– Простите, – она села, наконец, в кресло, и немного успокоилась. – Это было ужасно. Я как раз собиралась поехать домой, вышла на улицу, и тут внезапно этот чудовищный голем сошел с ума! Если бы не наша охрана, я бы не успела забежать обратно в здание. Я так испугалась.

Я протянул руку через сто и накрыл ее маленькую ладошку своей:

– Все уже позади, мисс Адамс, прошу вас, успокойтесь. Наверняка, это была чья-то диверсия. Может быть, оппозиционная партия решила перейти…

– Нет! – девушка резко убрала руку. – Это уже происходит. Врата почти открылись, а мы не знаем, где, и не сможем вовремя их закрыть. Представьте себе, на что способен будет человек с дурными намерениями, попади в его руки такая сила.

Я нахмурился:

– Вы не говорили, что существ из других миров можно подчинить. Что еще вы мне не сказали, мисс?

– А как вы думаете, мы изгоняем их обратно? Молитвой? – васильковые глаза Дженнифер метали молнии. – В книге есть подробные инструкции, как повернуть действие Врат вспять и как их запечатать.

– И? – я уже почти не злился, слишком устал.

– Что вы от меня хотите? Каждое слово, что я вам говорю, под строжайшим секретом.

Она не понимала, как вредит нашему так и не продвинувшемуся вперед расследованию. Мир висит на волоске, люди сходят с ума, призраки летают по коридорам библиотеки, а машины, призванные помогать, крушат брусчатку. Прав был Мартинес – я не подхожу на роль спасителя мира, особенно с такой помощницей.

– Альберт, о чем вы думаете? Считаете меня лгуньей?

Я спокойно встретил ее взгляд:

– Да, считаю. Если бы вы с самого начала были со мной откровенны, то…

– То вы бы сразу отказались помогать.

Тут я вынужден был с ней согласиться. Чай давно остыл, и мы оба так к нему и не притронулись. Дженнифер попыталась сгладить возникшую неловкость:

– Вы узнали что-нибудь полезное?

На долю секунды мне захотелось ей солгать, просто так, в отместку за потраченные нервы, но все решил, что такой мелочный поступок не достоин джентльмена. Я отомщу как-нибудь в другой раз и куда более изощренно.

– У меня есть основания считать, что в краже замешан ваш жених.

Мисс Адамс не показалась мне удивленной, напротив, она удовлетворенно кивнула:

– Оскар? Что ж, я так и думала.

– То есть, вы его подозревали? И не сказали об этом мне?

И снова ей удалось меня удивить.

– Я обыскала его дом, но ничего не нашла.

Нашу беседу прервала секретарша.

– Мисс, срочный звонок.

– Кажется, я велела нас не беспокоить!

От властного окрика Дженнифер даже мне стало не по себе, представляю, какого приходится ее работникам.

– Но мисс, звонят из дома.

Дженнифер, извинившись, подняла трубку. Я внимательно следил за ее лицом, и от меня не укрылось, как сильно оно побледнело.

– Вы в порядке? Что случилось?

Девушка ответила не сразу, как будто витала мыслями где-то в другом месте.

– Оскар. Он пытался себя убить…

Честно признаться, в первую секунду я подумал, что ослышался. Знакомый мне образ Барлоу, самодовольного, наглого, невоспитанного, но еще очень молодого и напористого юноши абсолютно не вязался для меня с образом отчаявшегося самоубийцы, однако огромные глаза Дженнифер если и не наполнились слезами, то, в этом я уверен, выражали недоумение и озабоченность.

– Мисс Адамс, – позвал я, – вы в порядке?

– А? – она перевела взгляд на меня, уже более осмысленный и лишённый того милого очарования трогательной растерянности, что этой девушке, как я давно понял, обычно не свойственно. – В полном. Но я должна поехать в госпиталь к Оскару, долг невесты обязывает меня быть рядом с ним.

Ее слова меня несколько покоробили:

– Только долг?

Мисс Адамс неожиданно смешливо фыркнула:

– Нет, еще большая и чистая любовь! Не смешите меня, Альберт, наши отцы сговорились о свадьбе еще до нашего рождения, так что о какой любви тут говорить? Долг чистой воды. Я вызову кеб. Вас подвести?

Очень надеюсь, что мимолетную гримасу брезгливости мне удалось скрыть. В конце концов, это ведь не мое дело, кто за кого и по каким причинами выходит замуж. Хорошо, что я не такой завидный жених, чтобы опасаться охотниц за деньгами и титулом, и давно не завишу от родителей, чтобы они решали такие вопросы за меня.

– Я поеду с вами в госпиталь.

Госпиталь королевы Анны, он же Первый Королевский госпиталь, был построен еще при бабушке нынешнего правителя, и, как это ни удивительно, за долгие годы существования ни разу не перестраивался. Огромное, несуразное здание в былые времена располагалось в самом центре, теперь же эта часть города превратилась в восточную окраину, старую, респектабельную, но уже далеко не главную. Я помог мисс Адамс выбраться из кеба. По дороге мы не перемолвились ни словом, и сейчас не стремились к перемирию. Дежурная сестра проводила нас в палату, по пути разъяснив ситуацию.

– Мистер Барлоу, похоже, принял сильнодействующее снотворное, существенно превысив норму. Его обнаружила прислуга. Состояние пациента стабильно критическое, доктор ответит на все ваши вопросы. Прошу сюда.

Выглядел Барлоу ужасно и, увы, находился в бессознательном состоянии, значит, не мог ответить на наши вопросы.

– Я должна поговорить с доктором, – Дженнифер отвернулась от постели жениха и твердой походкой вышла из палаты. Признаться, я осуждал девушку и восхищался ею одновременно, причем за одну и ту же черту характера – холодность. Она помогала ей вести дела, добиваться своего, всегда держать лицо, но в тоже время выстраивала стену между ней и остальными людьми, окружающими ее. Что она чувствовала, что творилось в ее душе, в то время как пытливый, рациональный ум расставлял по полочкам факты и события? Была ли она хоть каплю опечалена, искренне опечалена, случившимся с Барлоу? Что для нее важнее – жизнь человека или книга, полная мрачных тайн? А что, если второе?

Меня отвлекла сестра милосердия, напомнив, то посторонним не положено находится в палате больного, и я, не прощаясь с Дженнифер, покинул госпиталь.

Мне не давала покоя мысль, что если Барлоу был тем самым вором и неудачливым убийцей (и самоубийцей тоже не важным, раз уж та то пошло), то зачем ему пытаться с собой покончить? Муки совести, насколько я слышал, вполне могут довести до такого состояния, но тогда не лучше ли было бы сначала признаться и вернуть краденое, а уж после пить яд? Увы, в вопросах совести мне приходится опираться на мнение большинства, ибо сам я с этой проблемой близко не сталкивался. И все же мозаика не складывалась. Был кто-то еще. Кто-то, кто руководил действиями Оскара, умело и беспощадно, чтобы в итоге устранить исполнителя. Однако то лишь предположения, не подкрепленные фактами, над чем мне и предстоит как следует потрудиться.

Энергия бурлила во мне, требовала выхода, и я отправился пешком, дабы привести в порядок мысли и чувства, а также нанести визит в ближайшее кафе, где можно было бы быстро и сытно пообедать. Увы, на голодный желудок думалось мне не очень хорошо, особенно если учитывать, мою страстную любовь к сладкому, от которого, как известно, стимулируется мозговая активность. Впрочем, пообедать мне не удалось – очередная неприятность в виде дорожной аварии заставила меня изменить маршрут. Я свернул на Куинн-авеню, узкую пешеходную улочку, почти всегда скрытую в тени близко построенных высоких зданий. Таким образом я надеялся сократить путь и выйти в квартале от площади Трех Корон, однако сегодня, видимо, я чем-то прогневил небеса. Из тени прямо мне навстречу вышла худая изможденная девушка с лицом настолько бледным, что казалось, в нем не осталось ни кровинки. У меня не было желания связываться с больной девице, и я просто сунул руку в карман, нащупывая мелочь, чтобы отвязаться от нищенки, но она протянула ко мне тонкие руки, преграждая путь.

– Мисс, позвольте мне пройти, – строго велел я ей, досадуя на внеплановую задержку.

– Помогите…

Она едва шевелила губами, ее шепот походил скорее на простуженный сип, еле слышный и чуть свистящий. Я сделал шаг в сторону, обходя девицу. Она схватила меня за локоть, да так сильно, что я почувствовал боль.

– Помогите… – повторила она, второй рукой ухватившись за ворот моего плаща, и вдруг ее лицо исказила злобная гримаса, сумасшедшая оскалила зубы и попыталась впиться ими мне в горло! От неожиданности я растерялся настолько, что почти позволил ей это сделать, лишь в последний момент отчаянно дернулся, и шею рядом с левым плечом обожгло резкой болью. Я видел бледное лицо, запачканное моей кровью, буквально в нескольких дюймах от себя – это было ужасно, противоестественно и жутко. Разозлившись, я отшвырнул полоумную от себя и, не проверяя, что с ней стало, бросился бежать. За спиной послышался разочарованный вой жуткого создания, что только прибавило мне скорости, я вылетел прямиком на мост через Новый канал и остановился, только оказавшись на противоположном берегу. Рана на шее кровоточила, но не так сильно, как мне показалось сначала, и все же они были нанесены человеческими зубами! Вот уж действительно, мир катится в пропасть, и я уже не уверен, что его можно спасти.

Дома меня ждала стопка утренней прессы. Бегло пролистав их, я убедился, каким оказался дураком, – в трех из четырех «желтых» газет были упоминания о сумасшедших, кусающих людей, причем, судя по всему, я легко отделался. Молодая девушка прошлым вечером, возвращаясь с работы, набрела на одного такого, и лишь вмешательство патрульных спасло ей жизнь. Я в раздражении отшвырнул газеты, закрыл глаза и попытался расслабиться. Укус отдавался болью при движении, хоть и был довольно поверхностным.

В коридоре скрипнули половицы.

– Кто там? – крикнул я, раздосадованный тем, что мое одиночество нарушили. – Лиззи?

Горничная не ответила, однако шаги приблизились к двери и там замерли. Это меня насторожило. Лиззи обычно после обеда уходила. Тогда кто же разгуливает по моему дому? Я взял со стола тяжелое пресс-папье и осторожно выглянул в коридор. Никого.

– Если это какая-то глупая шутка… – начал я, выходя в коридор, – то…

Тяжелый удар по затылку поверг меня на пол. Я облокотился о стену, пытаясь устоять на ногах, перед глазами все плыло, и в этот момент в прихожей зазвонил телефон. Нападавший бросился наутек, я с превеликим трудом побежал за ним, но едва не скатился с лестницы. Где-то внизу разбилось окно, и все стихло. Я тяжело опустился на ступени и, не удержавшись, вытянулся во весь рост. Голова гудела как медный колокол.

Спустя какое-то время, я вернулся в злополучный коридор и возле двери в кабинет обнаружил желтый конверт. Вероятно, его обронил преступник, однако на оборотной стороне значилось мое имя.

– «ОСТАВЬ ЭТО ДЕЛО ИЛИ ПОЖЕЛЕЕШЬ», – прочитал я вслух не слишком грамотную надпись, выложенную из заглавных букв, вырезанных из газеты, и самодовольно хмыкнул. Если они опустились до банальных угроз, я близок к разгадке как никогда. Настроение как-то сразу поднялось, и даже затылок стал болеть куда меньше.

И еще мне пришлось признать, что, если Барлоу и виноват, то не во всем. Увы.

Телефонный звонок скоро повторился, и я успел на него ответить. Звонила мисс Адамс.

– Вы уехали, не предупредив меня! – возмущенно заявила она.

– Не хотел мешать вашему воссоединению с женихом, – съязвил я, не сдержавшись.

– У меня нет времени на ваши неуместные остроты, скажет лучше, что-то случилось?

Я был вынужден признаться, ибо проницательность этой девушки могла сравниться разве что с ее упрямством.

– На меня напали, – я на миг замялся. – Вообще-то, дважды.

– Вы не ранены?

– Если вы о том, смогу ли я продолжить расследование, то не беспокойтесь. Жить буду и, возможно, достаточно долго.

– Замечательно, – я не очень понял, что именно. Что на меня напали или что не добили? – Отец заболел, так что временно я исполняю его обязанности. Если что, ищите меня в банке.

– А как же мистер Ливингстон, партнер вашего отца? Я полагал, что он в случае чего примет на себя руководство.

Дженни мило рассмеялась:

– Поймите, Альберт, мистер Ливингстон хороший человек, умный и с деловой хваткой, но я бы не доверила ему вести дела. Видите ли, с его образованием он и пишет-то с ошибками. Я справлюсь со всем сама.

Она попрощалась и повесила трубку. Я еще раз пробежался глазами по записке с угрозой и решил, что самое время познакомиться с этим мистером Ливингстоном.

До вечера оставалось несколько часов. Особняк Ливингстона располагался в квартале от Вест-Энда, так что я легко дошел пешком. Голова еще немного гудела, однако во времена моего бурного студенчества с подобными симптомами я умудрялся сдавать экзамены на отлично и снова возвращаться к веселым попойкам с друзьями, так что удар по затылку едва ли мог вывести меня из игры.

– Мистер Ливингстон ожидает меня, – нагло солгал я мажордому.

– Я доложу о вас.

– Нет, не стоит, это лишнее, – я попытался обогнуть его и попасть в холл, но не тут-то было.

– Стойте, сэр, я должен о вас доложить, – могучая рука мажордома буквально припечатал меня к месту. С такими слугами и охраны не надо.

– Мистер Корвинус, я полагаю? – наверху лестницы показался сам хозяин дома. – Меня предупредили о возможности вашего визита. Хьюго, проводи гостя в мой кабинет.

Я сбросил, точнее попытался сбросить, руку Хьюго, и на сей раз мне это удалось.

– Прошу вас следовать за мной, сэр.

– То-то же, – буркнул я в спину громилы и, стараясь сохранить достоинство после нелицеприятной сцены, пошел за ним.

Кабинет мистера Ливингстона напомнил мне провинциальный музей. Вообще, кабинет способен многое рассказать о своем владельце. Так, например, я с первых минут понял, что Ливингстон – так называемый нувориш, выходец из народа, не иначе как чудом выбившийся в элиту, но, увы, так ей и не ставший. Отвратительный вкус с лихвой компенсировался избытком денег, что наложило свой отпечаток на собрание поистине бесценных, но абсолютно не сочетающихся между собой вещей: хрустальная статуэтка времён королевы Анны стояла рядом с южной шкатулкой из морских раковин и жемчуга, а над ними висела картина современных художников, стремящихся заменить реализм пестрой абстракцией. От роскоши и блеска рябило в глазах, так что я не сращу обратил внимание на самого Ливингстона.

– Понравилась моя коллекция? – весьма самодовольно поинтересовался он, откупоривая бутылку белого полусладкого. – Между прочим, стоит бешеных денег.

Я подавил гримасу брезгливости:

– Да, я заметил. Впечатляет. Но разве вы не должны быть рядом с племянником в госпитале?

– А вы прямолинейны, молодой человек. Вы знаете, что это бывает наказуемо?

– Кто вам сказал, что я приду?

Маленькие глазки банкира неприятно блестели:

– Надежный человек.

– Человек, который напал на меня в моем же доме, после того, как Оскар не смог меня убить? – пошел я в наступление. – Или человек, который велел вам украсть книгу Адамсов? Или может, вы сами ее украли, заставили племянника выкрасть ее из-под носа у будущих родственников? Какой ответ правильный?

Ливингстон залпом опрокинул фужер вина. Отвратительные манеры. Даже хуже, чем у меня.

– Если я вам все расскажу, буду лежать рядом с Оскаром или вообще, где-нибудь в трущобах, в безымянной могиле. Я не для этого шел по головам, чтобы оставить свое состояние государству. Хьюго! – внезапно гаркнул он. – Проводи господина, он уже уходит.

– Постойте, – я перегнулся через стол и тихо, но очень зло, сказал, – Вы подставили своего племянника, почти сына, заставили его переступить через закон, через себя, ради вашей выгоды. Деньги важнее его жизни, так ведь? Деньги важнее всего?

Он кивнул мажордому, и тот скрутил мне руки и вышвырнул на улицу, прямо лицом на пыльную дорогу. Я поднялся с колен, сплюнул кровь на мостовую и улыбнулся. Уверен, моему оскалу позавидовал бы даже самый злобный вампир. Никто не может безнаказанно унижать Альберта Корвинуса!

Я начал с того, что отправился домой и привел себя в порядок. После сообщил в библиотеку, что беру пару дне отгула за свой счет, что не стало неожиданностью для руководства, ибо после инцидента, если это можно так назвать, с призраком, многие сотрудники брали отпуска или даже вовсе увольнялись.