Текст книги "Синдром Адели (СИ)"

Автор книги: Дрик Миша

Соавторы: Виктория Задорожня
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 10. Если ты меня не желаешь

Артем

Она расставляет по столу тарелки, стаканы, столовые приборы. Я наблюдаю за ней, за её плавными, изящными движениями.

– Ешь, – сухо и строго произношу, когда она остановилась в нерешительности. Мы ужинаем в тишине, не произнося ни слова. Она смотрит на меня, и на моём лице сияет довольная улыбка.

– Неплохо. Совсем неплохо. – Хвалю её, когда отодвинув тарелку в сторону, взглянул на неё. – Подойди, – мягко произнес. От неожиданности она вздрагивает. Неуверенно поднимается из-за стола и подходит ко мне. Жестом указываю, чтобы она опустилась передо мной на колени. Опускается… Чувствую, как волна возбуждения бьет током каждую клетку моего тела. Провожу рукой по её волосам, глажу по голове. Беру за подбородок и поднимаю её голову, так чтобы она смотрела мне прямо в глаза. Чувство возбуждения переплетается с волнением. Пытаюсь выровнять дыхание, безуспешно. Я не готов сейчас впустить в себя её. Впустить в свое сердце…

– Твоя жизнь теперь моя. Ты – моя! Все зависит только от тебя. Мне нужно твоё полное подчинение. Я заберу твоё тело и твою душу. – Мне кажется что всё, что нас окружало, исчезло, растворилось. И сейчас существуем только мы. Я и она.

– Твоя одежда… она лишняя. Сними её. – Беспрекословно выполняет моё желание.

Она вся такая красивая – раздавлена и на коленях. Передо мной. Голая. Всё вышло из-под контроля, я понял, что от меня уже ничего не зависит, что я хочу её! И хочу от неё взаимности. Она не может встать и сказать нет – потому что ничего не вправе решать… Потому что на её былую прыть нашлась сила, более мощная и безжалостная, как стихия, которая сметает с пути всё, что она о себе думала и представляла…

Потом я оказываюсь так близко, что она закрывает от страха глаза – но, я глажу её по волосам, нежно, крепко, так, что она даже расслабляется на секунду – лишь для того, чтобы почувствовать, как на её шее снова смыкается ошейник… И ей остается только целятся за него, потому что протестовать она уже не может… Запрокидываю ее голову назад и силой разжимаю челюсти.

– А сейчас сделай мне приятно. – Она охватила член губами, сначала головку… затем медленно вбирая в себя целиком. Я застонал от удовольствия. – Продолжай. – Фиксирую её голову, держу за волосы, и не могу отказать себе в удовольствии несколько раз насадить её ртом на ствол.

Она полностью в моей власти. Скулит от страха, едва не плача, забывая дышать, и слюни текут изо рта прямо по подбородку…

Не сопротивляется. Подчиняется молча. Старается мне угодить. Облизывает. Сосет. Ласкает языком уздечку. Способная, сука. Нет сил ждать! Трахаю в рот, не давая шанса вздохнуть… Член напрягается. Вынимаю его.

– Высунь язык! – Выполняет. Рука скользит по стволу, быстрее и быстрее. Кончаю ей на язык, но спермы так много, что она заливает ей лицо, испачкав волосы. Растираю членом сперму по лицу. – Высоси всё! – Ударяю по губам: Хорошая девочка!

Она поднимает голову, отбрасывает мою руку. Поднимается и… Плюет мне в лицо! Безмолвие. Молчание и удивление пробирается в каждый угол моего сознания. Дышит часто, зрачки расширены. Сильный удар пощечины, который сбивает её с ног.

☆☆☆☆☆

Прошла неделя, жизнь текла своим чередом. Эви хлопотала по дому, и хотя первоначально ее задница была пунцовой от порки, со временем она усвоила основные уроки и наказаний стало меньше. После её выходки с плевком в лицо, я приковал её к батарее на сутки, пока она не попросила пощады. И не пообещала потрескавшимися губами, что теперь она будет слушаться.

От её покорности у меня сразу же начиналась эрекция, чувствовал, как натягивается ткань на моих трусах, член словно дикий зверь рвется из клетки. Сходив в душ и освежившись прошел в спальню. Время порки. Суббота. В комнате царил полумрак, горели только два ночника у моей кровати, едва-едва слышно скрипнула дверь и на пороге комнаты показалась Эви. Она была полностью голой. В нерешительности, как и всегда, она застыла в проходе и ждала моих указаний. А я решил немного насладится ее видом… эти её узкие плечи, маленькие упругие сиськи с манящими сосками, мягкая круглая попка. Блять… Снова! Как и всегда терял разум рядом с ней! По ее лицу я понял, что она предположила, что сейчас ее выпорю, а потом отымею.

– Проходи и ложись, – сказал я, – у меня для тебя есть подарок. Теперь я буду пороть тебя вот этим. С этими словами я достал падлл и легонько шлёпнул себя по ноге.

Переступив порог комнаты, она опустилась на колени и путь до моей кровати проделала на четвереньках. Такова была моя воля! На кровати она легла на живот и приготовилась к порке. Сперва я легонько погладил ягодицы, а потом нанес удар. Звук был гулкий, Эви беззвучно дернулась, но как-то по-другому, не так когда я порю ее ремнем или стеком. Взмах, слабый хлопок, ещё взмах, хлопок. Падлл звонко прилетал на её сексуальную задницу, оставляя розовые следы. Распаляясь всё больше стал неистово хлестать. Шлепки стали яростныее, удары прилетали без разбора, задевая заветную щель… Еще мной не испробованную! Она уже не шептала, а тихонько стонала и всхлипывала. Неожиданно я увидел, что её лоно блестит. Засунув туда палец, я обнаружил что это… смазка! Черт да она течёт! От этой мысли во мне окончательно проснулся самец. Резким движением я перевернул ее на спину. Раздвинул ноги и присосался к влажной дырке. Она лежала, не шевелясь, сминая пальцами простынь. Продолжая работать языком, пытался довести её до оргазма, но она не доставила мне такого удовольствия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тогда я поставил её в коленно-локтевую, ей привычную, и начал жестко трахать в анус, а потом остановился. Разорвал простынь на лоскуты и связал ей руки. Перевязал шею и продолжил разрабатывать дырку жёстким трахом, удерживая шею лентой из простыни.

Она начала вырываться, но я её не слушал, крепко держал за бедра, пока не вставил ствол полностью. Начал долбить в задницу с удвоенной силой, а она плакала, но уже не пыталась вырваться – поняла, что бесполезно. Но видно ей стало слишком больно, когда услышал, что она начала просто умоляюще просить остановиться.

– Держи, сука! – Шептал ей на ухо, продолжая драть её анус. – Не любишь, дрянь?! Не хочешь?! Будешь страдать! – когда поясница заныла в предвкушении оргазма, я вынул член и кончил ей на спину. – А теперь, пошла отсюда в свою конуру, псина.

Глава 11. Подарок на день рождения

Эви

Суббота…. Восьмая по счету суббота. Открывать глаза не хочется… Кажется… моему неуравновешенному мозгу кажется, что пока не открыла глаза, день не настал! Но это не так… И если вовремя не вспомнить, кто в моём мире располагает временем… Чёрт! Резко вскакиваю, истерично заметавшись взглядом по сторонам. Я медленно и уверенно схожу с ума…

В порыве жалости это чудовище выделило мне ночнушку, в которой я могла ходить, когда ран, оставленных розгами, оставалось больше, чем планировалось. Мягкая, лёгкая ткань не так сильно раздражала сдертую до крови кожу. В прошлую субботу он перестарался… Мне можно даже готовить в этой незамысловатой одёжке.

Дела по дому стали моей отдушиной. Пока убиралась и готовила, мир не казался таким приторно ужасным, каким был на самом деле. Ещё один, наверное, главный плюс этого времени в том, что тварь в это время довольно часто улепетывала по своим делам. А я дышала… Я иногда дышала.

Состряпав суп, плов и салат, вымыв полы и прогладив все его рубашки, разочарованно вздохнула, прежде, чем посмотреть на часы. Значит, время на исходе… Значит, он скоро вернётся. Сцепила веки, и судорожно сжала край стола. Прежде, чем подняла пустой взгляд на нещадно тикающие стрелки циферблата, раздался щелчок провернувшегося ключа в скважине. Притаила дыхание, заранее прокручивая в голове знакомое до боли…

– Дома. Моя сучка по мне скучала? – Так он насмехался… Улыбался, не сводя с меня похотливый взгляд, и шипел эти слова, с неким, лишь ему понятным, трепетом. Называя меня сукой, псиной, он ликовал. Ликовал от правды, которую воплотил в жизнь. Ликовал от того уровня, до которого меня опустил. От ощущения шераховатости моего языка на своих пятках, за право жить. Пусть и собакой, но, все же, жить… Мне приходила в голову мысль покончить с этим. И даже возможность была такая. Но, не решалась сделать крайний шаг… Значит, ещё не конец. Значит, ещё не сдалась.

Поставила перед ним столовые приборы, и получила звонкий всплеск ладони по заднице. Знает, что мне больно, потому и бьёт… А после проводит тыльной стороной нежно. Почти невесомо, оставляя волну мурашек. Вот этого я не понимала… Понимала, что ему нравится бить меня. Видеть, как моё лицо искажается, когда под его инструментами лопает кожа и пропускает ручейки крови. Но не могла! Чёрт возьми, не могла понять, зачем иногда в его касаниях была нежность.

Сели за стол. Ели, как обычно, в полной тишине. После трапезы поднялась, и хотела собрать посуду. В мойку отнести, помыть, и… И морально готовила себя к тому, что будет после… Но, он повел рукой, приглашая меня сесть обратно. Я округлила глаза, перебирая варианты, что могло прийти в его умалишенный мозг на этот раз… Села, придерживаясь за спинку стула руками. Невольно подметила, что они дрожат… Тело так его знает. Я так его знаю… Ничего хорошего он сделать не способен…

Встал. Обошел столешницу, и плавно, как довольный гепард, направился ко мне. Шаг за шагом его дыхание слышалось все отчётливее… Запах его духов накрывал обоняние. Еле сдерживая себя, чтобы не всхлипнуть, я беззвучно закусила губу. Рука легла мне на плечо… Плотно закрыла глаза, подрагивая от неизвестности. Слышу шелест бумаги позади. Достал ее из кармана

– Смотри. – Распахнула веки, и увидела горсть примятых писем, что он придвинул прямо мне под нос.

– Что это? – Нерешительно обернулась, встретившись с его неожиданно грустными глазами.

– Это… – Потупил на секунду взгляд, в после снова решительно на меня посмотрел. Словно приказ себе отдал. – Я знаю, что у тебя сегодня день рождения… – День рождения? У меня? Сегодня? Неподдельно удивилась; да, я не знаю, какое число. И скоро начну забывать, какой месяц. Все, что у меня есть – это личный пересчет дней, с момента нашей первой встречи, начерченный на стене в подвале. Но, ещё больше меня сбили с толку его слова… Он знает? Больше! Он об этом упомянул?! – Так вот… – Хрипло прокашлявшись, продолжил. – Это письма от твоей матери. Я решил, что могу позволить тебе их прочесть, раз уж сегодня такой день…

Услышав сказанное, несколько секунд молчала, ошарашенно впиваясь взглядом то в него, то на листы, исписанные по правде знакомым почерком.

– Но… Как?! – Бегая глазами по строчкам, задавала вслух бессвязные вопросы. – Она пишет? Не ищет? За это время мама решила бы, что меня нет в живых, раз я на них не отвечаю… Писала? Она правда мне писала?!

Виновато… Он смотрел – Виновато! Чувствовал себя – виновато! И я совсем сбилась с толку, пытаясь подобрать все возможные варианты, как его лицо при мне могло приобрести такое выражение…

– Я отвечал на её письма. – Бросил монотонно ответ, потирая свободной рукой затылок. – Она слишком настойчиво добивалась от тебя весточки. Если бы я это проигнорировал – могли возникнуть сложности.

Я забыла… Правда забыла, с кем я, где я, и при каких обстоятельствах получила весть от самого родного человечка… Просто, фактически вырвала с его рук ворох писем, и впиваясь расфокусированно, стала вчитываться в каждую строчку.

Мама… Мамочка… Мамуля… Слёзы стекают по лицу, застилая контрастность и ясность. Только слова такой знакомой, близкой сердцу, женщины… "Дорогая, девочка моя, любимая, дочурка"… А я ведь забывать стала, что меня звали иначе. Не только Псина, не только Собака и Сука! Глотаю воздух, сжимая пальцами уголки конвертов. Капли влаги стекают на марки… А он молчит! Какое-то время не замечала этого… Потом, обернувшись, увидела… Увидела крошки осознания! Возможно, сейчас он впервые посмотрел на меня не как на Игрушку, а как на человека… Как на чью-то дочь! И, я не знаю, какой изувеченной частью своего сознания, я решила, что это может быть надеждой на просвет…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Отпусти меня… – Почти беззвучно, глухо, бормотала про себя, неуверенно глядя в его пропитанные болью глаза… – Отпусти! – С каждым гласным прибавляя жизнь голосу, взвыла, и не сразу заметила, когда его взгляд стал звереть. Если бы заметила… – Умоляю! – Рухнула на колени, прижимаясь головой к его коленям, пачкая джинс слезами…

Не знаю, какое время длилось покаяние у ног сильного; прошло пару минут… Или больше… Неподвижно. Мы замерли, неподвижно; на прохладной кухонной плитке ерзали и стирались голые колени. А после… После я поняла, что подписала себе приговор.

Резко обхватил меня за волосы, и потянул с большей силой, чем всегда. Прямо на себя. Прямо в притык, лицом к лицу. Веки широко распахнуты. Ловлю бездну безумия, что буйствовала в налитых тьмой зарницах. Боль у корней натянутых прядей стала совсем неважной, когда осознала, на этот раз цербер сорвался с цепи… И сами черти не смогут его укратить!

– Ааааа… – Жалостливо взвизгнула, чем спровоцировала ещё более гневный взгляд.

– Заткнись!!! Заткнись, тварь! Сейчас я тебе докажу, что ты Моя! Докажу, чтобы впредь не пришлось сомневаться…

Глава 12. Смерть души

Эви

Ладонь наклыла разметавшиеся по холодной плитке волосы, сжала несколько прядей, и вдавила затылок в пол до боли. В глазах помутнело, все, как в тумане… Прикрыла залитые слезами веки, и тут же получила звонкую, благо, не сильно болезненную пощёчину. Распахнула глаза. Притянул мое лицо к своему ближе, опаляя потресканные губы жаром своего дыхания. Зафиксировал жгут волос так, чтобы я ни отвернуться, ни снова опустить взгляд, не могла.

– Ты будешь смотреть на меня! – Проник в самое сознание безумными, темными радужками… А я и сейчас с трудом понимала смысл его слов. Всхлипнула… Мою ночную сорочку рванул вверх, оголяя тело до плеч. Лежу перед ним голая. Все мышцы судорожно сжались. Его мерзкие пальцы принялись блудить… От ключиц, по лёгкому лоскуту ткани, собранному гармошкой над грудью. По соскам, то болезненно пощипывая, то сминая, то поглаживая. По животу, сжимая талию, оставляя дорожку на пупке, до бедер. Лихорадочно заметалась взглядом по себе, и он снова вздернул мою голову…

– Я сказал, ты будешь смотреть на меня! И не смей, сука! Не смей отвернуться! – В горле скопился ком желчи и слёз, не позволяющий сделать вдох. Его руки причиняют боль… Сердце отбивает ритмичные неравномерные удары, и я чувствую, как кости пробирает страх.

Пальцы опускаются между ног. Они инстинктивно сжимаются, дрожь сводит скулы. Болезненный удар по внутренней стороне бедра, и я нехотя разжимаю колени. Фаланги протискиваются между складочек. Морщусь, всхлипывая ещё чаще, ещё болезненнее. Быстрое трение в промежности причиняет жуткий дискомфорт. Холод пробирает поясницу. А мне даже веки сжать нельзя… Все это время я, роняя грозди слёз на красную от удара щеку, смотрю в его умалишенные глаза.

Возвращает руку к соскам, ещё раз поглаживает, ещё раз сжимает, рычит от злости. Видимо, он пытается сделать с моим телом что-то, чтобы оно дало реакцию. Да я и сама не против! Но, тщетно! Бьёт по груди, ещё раз, кожа жжет, и он истерично накрывает рукой клитор, растирая сухую плоть до покраснения. Кусаю губы, чтобы в слух не закричать от ужаса. До крови кусаю. Пальцы перебирают кожу, и один он пытается протолкнуть…. В меня! Чёрт, в меня! Не в задницу, а в ту дырочку, которой ещё не касался ни один мужчина!

Вот что было ужасом… Ужас буквально в одну секунду накрыл с головой. Окутал черным густым туманом душу и разум. Задрожала… И стала лихорадочно метаться. Это даже не было попыткой вырваться, просто инстинкт самосохранения оказывал посильный протест. Ноготь задевает чувствительную плоть, больно… Неприятно… Сухо. Пытается продавить, проникнуть в девственную щелку и я спускаю жалостливую мольбу…

– Проооошууу…. Мне больно… Не надо… – Задыхаюсь от скопившейся в глотке влаги. Ублюдок на секунду отстраняется, опускается ниже, рывком разводит мне ноги до тягучего жжения в бедрах, наклоняется, и злачно плюет прямо туда, после врываясь пальцем в дырку. Взвизгнула.

– Ааааа…. – Поджала под себя щиколотки. – Отпусти… Отпусти… Умоляю!!!! – Знаю! Не поможет! Но мне более ничего не остаётся! Лег на меня сверху. Почувствовала, как твердый член упирается в киску, по которой стекает слюна. Головка надавливает. – Нееет!!! Неееет!!! Прошу!!!

Язык касается моих губ, проводит по контуру, собирая с них солоноватую влагу. Его рот накрывает мой, но я не отвечаю. Он просто обсасывает кожу вокруг, рычит от ярости, пока стону в истерике. Упирается дальше. Подбирается… Скулю побитым псом, от влагалища разносятся ноющие волны, чувствую это! Чувствую, как он входит! Мокрый, склизкий язык ложится на лицо, рисует по впадинам от щеки узоры; негласно хриплю "ненавижу…", впиваясь обломками ногтей в плитку.

Он входит глубже, каждый миллиметр, каждый миг невыносимая тупая, пульсирующая боль, отдается ломотой в костях.

– Расслабься, Сука! Расслабься, иначе порву тебя к чертовой матери, а врача ты не увидишь… Не увидишь, дрянь… – Шипит мне в лицо, ещё сильнее натягивая волосы. И я пытаюсь! Готова сделать что угодно, чтобы просто прекратилась боль… Но не выходит! Ничего не выходит! А он не останавливает, увеличивает напор. Он во мне!

Нет! Нет!!! Он во мне! Мерзко вводит. Вводит… Выводит… Снова проходит глубже. Боль сильная. Боль теряется. Каждая клеточка напряглась. Тело непослушное, как каменное. Замерла, и терплю, глотая сбивчивое дыхание, беззвучно. Жизнь теряется. Жизнь уходит. Слова мамы пытаюсь вычеркнуть из памяти. Не говори со мной… Не говори… Нет больше твоей Эви. То, во что она превратилась, не стоит даже памяти о пустой, раздавленной оболочке.

Толчки усилились. Равнодушно обмякла, с каждым проникновением пронося через себя новые ноющие посылы. И так он делал какое-то время. Не чувствовался больше зуд в корнях волос. Каждую секунду я смотрела в его глаза. Похотливые, безжалостные, пустые.

– Аааа…. Даааа… Тугая дырка! Моя тугая дырка! – простонал мне в рот, напрягся, и я почувствовала, как по складкам стекает нечто вязкое, отвратительное. Ещё несколько раз протиснул в меня обмякший член, и вытащил, тяжело и грузно дыша мне в ухо. Я лежу… На холодном полу. Заливаюсь слезами.

Подонок встал на колени. Потянул мою рубашку вниз. Будто брезгливо протер краем сорочки промежность, и поднялся. Молча. Стряхнул с головки остатки капель, поднял свою рубашку и вышел. А я не вставала. Не помню, сколько. Лежала и смотрела на ткань в крови и сперме. Вдыхала отвратительный запах этого чудовищного дня. Сжалась калачиком, обняла колени. Между ног болит, но это уже и не важно. Шепнула себе…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– С днём рождения, Эви…

"Ла…ла-ла-ла….Ла-ла-ла… Ла-ла-ла… Моя леди…" – напеваю вьевшийся мотив, впиваясь сточенными до крови ногтями в бетонную стену. По лицу ползет улыбка… Вдавливаю сильнее, оставляя отметину. Противный скрежущий звук, сводивший с ума первые месяцы – теперь меня забавляет. Давай же… Тонкая, израненная фаланга хрустит, от давления, но проклятый, искусанный, тонюсенький ноготь больше не оставляет таких следов, как в первые дни. Кальция не хватает! Нервный смешок дополняется частыми всхлипами, и перерастает в истеричный смех… Смеюсь, шатаясь взад-вперед, прижимая свободной рукой колени к груди. Не прекращая впиваться в потресканый холодный бетон… Ну же! Давай! – "Моя… Леди…" – оставь чёрточку… Пожалуйста… Оставь! Я сказала! Рррррр!!! – яростно прорычала, всё так же улыбаясь… – Оставь чёрточку, проклятый, сдертый до мяса, ноготок… Оставь! – лишившись терпения, с размаху начинаю выбивать дурь из дурацких пальцев! Кровь и сукровица мажется по стене… И я замерла… Притихла… Смотрю на алые следы… Мне нравится… Эти разводы завораживают… Они похожи на цвет моей невинности, которую Он отнял.

– Теперь я грязная… – ухмыляюсь ещё шире, касаясь собственной крови – Грязная… Как эта ночная сорочка на мне… – обхватила льняную ткань, бело-черного от подвальной пыли цвета. Пропахла его запахом… Мерзость… Его сперма, слюна… Цепко сковала, и хотела рвануть… Только, тогда снова придется лежать здесь несколько дней голой. Нет… Такой радости ему не доставлю… Пусть будет. – Ха-ха-ха…. – какой у меня мерзкий смех… В такт песенке сойдёт – Ла…ла-ла-ла….Ла-ла-ла… Ла-ла-ла… Моя леди…"

Доведя мотив до окончания, огляделась. "С днём рождения, Эви… С днём рождения, Эвии… " – протянула в уме свое имя, и на меня вдруг накатило прозрение! А ведь это оно! Именно оно! Лучшего дня не сыскать!

Подскочила, и заковыляла к противоположному углу. Упала на колени, мелкие осколки щебня впиваются в кожу. Саднит. Ложу ладони на груду собранной в горку грязи, и разгребаю ее. Вот он… Вот он…

Карманный нож, что я стащила с кухни. Пригодился. Я знала, что ты пригодишься! Посмотрела себе на запястья. Интересно, сколько нужно времени, чтобы истечь кровью? Что ж, Очень скоро мы это узнаем….