Текст книги "Обретенный рай"

Автор книги: Дороти Вернон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

5

Как же она могла остаться в саду наедине с Мэтом? Как могла позволить себя целовать, согласиться на его ласки? Зу сгорала со стыда, потому что опустилась до низменного физического влечения. Этого не должно было случиться. Однажды уже пострадала, а сейчас снова подставила себя под удар, чтобы испытать такие же муки. Девушка поверила Мэту, что тогда он пытался ее найти, но безуспешно, потому что она сменила работу и переехала на другую квартиру. Но сейчас его слова вдруг утратили свой вес. Зу вспомнила, что на старой работе и в прежней квартире она оставалась еще три года после того, как от нее ушел Мэт. Боже правый! Да в его распоряжении было целых три года, если бы только он действительно хотел к ней вернуться! Вот как на самом деле он ее искал!

И интерес к ней Мэта пробудило только известие о ее предстоящей свадьбе с Тони. Вот тогда-то он и поспешил заявить о своих правах, чтобы расстроить их с Тони планы. Девушка с ужасом осознала – Мэт хотел ее лишь потому, что появился другой мужчина. Более точного объяснения она не находила.

Позволив Мэту снова приблизиться, Зу навлекла на себя не только вторую волну страданий, но и нечто большее. Как могла она даже подумать о том, чтобы от нее ушел такой достойный человек, как Тони? Такой надежный человек, с которым у нее был бы прочный, на всю жизнь брак. И все это из-за вспыхнувшей на какой-то миг искры? Это верно, жених в реальной жизни – лишь бледное отражение яркой личности Мэта, племянник уступает дяде в силе характера. Но ведь Тони еще так молод, всего на год старше нее. Пройдет лет десять, и кто знает, может быть, тогда он во всем даже превзойдет родственника.

Мысли невесты вновь закрутились вокруг брошенного Хантером обвинения в том, что, связав себя с Тони, она затеяла игру с огнем: потянулась к племяннику в надежде на то, что будет ближе к Мэту. В тот момент Зу это обвинение яростно отвергла, но была ли права?

Возможно, она обратила свое внимание на Тони потому, что он очень похож на дядю. Но в этом нет ничего предосудительного. В поисках достойного партнера люди зачастую обращают внимание на внешнее сходство кандидата с прежними знакомыми. Говорят, женщины отдают предпочтение мужчинам, напоминающим их собственных отцов, а отец Зу был черноволос, как Мэт и Тони. Блондины ей никогда не нравились.

Обвинение Хантера вызвало у Зу такое же отвращение, как и предположение, что он стремится вернуть ее потому, что завидует Тони. Так или иначе, но сказать самой себе, что в этом не было ни толики правды, девушка не могла. А если это правда, то Зу заслуживала самого сурового осуждения.

Ей не хотелось верить, что она способна на столь неблаговидные поступки. Ну а если отбросить все эмоции, о чем тогда беспокоиться? Пусть даже она и впрямь подумала о Мэте, когда в первый раз увидела Тони. Но потом полюбила его таким, какой он есть, и важно только это.

Любовь – это нежность и забота о любимом, а неожиданная вспышка страсти может на какой-то момент ее затмить. С этим надо бороться изо всех сил. Нет, нельзя позволить, чтобы ощущения, которые она испытала с Мэтом, лишили ее разума и ослепили настолько, чтобы забыть обо всем по-настоящему прекрасном и вечном. Природа бывает очень жестокой. В лесу, например, самые красивые и самые привлекательные ягоды нередко оказываются ядовитыми. Вот и у нее так. То, что внесло в ее жизнь такое сияние, было таким прекрасным, теперь вызывало горькое чувство стыда. Это несправедливо!

Когда Зу проснулась на следующее утро, над нею снова сияло чудесное южное солнце. Она надела легкий хлопчатобумажный халатик, распахнула дверь и вышла на длинный балкон, как делала это по утрам с первого дня приезда.

На сверкающем синем небе не было ни единого облачка. Дома, в Англии, даже в самые жаркие дни в столь ранний час она наверняка дрожала бы от холода. Здесь же воздух был божественно теплый, прозрачный, легкий. Он даже как-то странно светился. Зу только-только стала привыкать к этому свечению, придававшему особую живость всем краскам природы. У нее было такое чувство, будто она сняла затемненные очки и вдруг увидела такое разноцветье листвы, какого раньше и представить себе не могла. Зу никогда бы не поверила, что у зеленого цвета имеется столько оттенков, а красный может быть таким насыщенным. Напоенные солнцем стены зданий привлекали взор блеском белого камня. У девушки даже в глазах зарябило.

Как же ей повезло, что сейчас она наслаждается отдыхом на Французской Ривьере. У нее такая чудесная хозяйка, такой добрый, дивный жених. Неужели можно допустить, чтобы из-за грубого вмешательства какого-то человека из прошлого рухнула нынешняя более или менее налаженная жизнь?

Зу вдруг услышала ни с чем не сравнимый аромат кофе, и сразу же раздался глубокий баритон Мэта:

– Доброе утро, Зу. Внутреннее чутье подсказало мне, что вы встаете рано, поэтому я попросил Иветт принести лишнюю чашку. Заходите ко мне, позавтракаем вместе.

От отчаяния девушка чуть не задохнулась. То самое прошлое, которое она изо всех сил старается отвергнуть, сейчас, помимо воли, властно входит в ее жизнь. Гораздо легче вычеркнуть воспоминания о былом, чем вот такое живое, насмехающееся свидетельство о нем. Зу совсем забыла, что ее и Мэта комнаты расположены по одну сторону коридора и у них общий балкон. На этом же этаже живут Моника и Пьер, так что гости не пребывали в полной изоляции, однако комната старых слуг находится на задней половине дома. И этой интимности, вызванной необходимостью пользоваться одним балконом с соседом, Зу очень хотелось бы избежать.

– Я еще не почистила зубы, – сказала она.

В ответ на ее уловку, придуманную лишь для того, чтобы не разделять с ним трапезу, темная бровь Мэта резко изогнулась, а губы тронула веселая усмешка.

– Тогда – бегом чистить зубы, если это так необходимо. Поспешите, а то кофе остынет.

Зу безмолвно кивнула, но с места не сдвинулась. Ноги стали словно свинцовые и не слушались команды мозга. Ей не хотелось выполнять распоряжение Мэта, отчаянно хотелось убежать от него. Но бегством не решить ее проблемы. Невозможно выйти замуж за Тони, пока в ее сердце остается темная тень Мэта. Нет, нужно смотреть ему в глаза и каким-то образом оттолкнуть от себя, нельзя допустить, чтобы он владел ее душой. Тут нечем гордиться; очень скверно, что она позволяет командовать.

Мэт уже облачился в плотно облегающие джинсы. Зу не могла сойти с места. Она испепеляла мужчину взглядом, но предпринять ничего не могла. Ей казалось, будто с нее сорвали кожу. Нервы были предельно напряжены. Волны теплого чувства к Мэту захлестывали девушку, эмоции невозможно было утаить. Небесно-голубого цвета, в тон джинсам, рубашка Мэта распахнулась, обнажив напоминающий букву V треугольник вьющихся волос. Зу испытывала танталовы муки при мысли о том, какие они – шелковистые или жесткие. Кончики ее пальцев закололо.

Улыбка Мэта стала широкой и еще более насмешливой; он, по-видимому, разгадал мысли девушки. И это придало ей силы, она наконец сдвинулась с места.

Почистив зубы и сполоснув лицо, Зу расчесала волосы, но не стала переодеваться – халатик надежно прикрывал тело, и она не слишком долго задержится. Не хотелось, чтобы Мэт думал, что она нервничает из-за необходимости возвращаться к нему или умышленно затягивает время.

Кроме кофе на столе оказались апельсиновый сок, рогалики и вишневое варенье, от первой же ложки которого Зу пришла в восторг.

Уничтожив сок, Мэт дотянулся до плоской корзиночки, в которой на белоснежной салфетке громоздились рогалики, положил один на тарелку и намазал толстым слоем варенья. Затем лениво спросил:

– О чем это вы думали минуту назад? У вас сейчас такое странное выражение лица.

– Какое выражение? – осторожно поинтересовалась Зу, чувствуя, что у нее начинают пылать щеки.

– Перед тем, как я дал знать о своем присутствии, вас для мира как бы не существовало – вы смотрели в пространство с таким удивлением, словно никогда раньше не видели ни травы, ни деревьев, ни цветов.

Зу улыбнулась, слова эти смягчили ее настороженность. Наверняка в душе Мэта есть доброта, коль скоро сейчас он сказал о цветах, а не о ее скованности.

– Это потому, что у меня было ощущение, будто я раньше никогда не видела ничего подобного, этого истинного совершенства природы. Не знаю, как вам объяснить, только меня эта красота вдруг ошеломила, как будто…

Лицо Мэта застыло в сосредоточенном внимании.

– Возможно, это звучит, как фантастика. Я ведь никогда не лежала в больнице, никогда не подвергалась никаким операциям. Таким тяжелым, когда человек не знает, выйдет ли он после операции здоровым и в прежнем своем состоянии. Но здесь я каждое утро, как только проснусь, бегу на балкон и стою там в оцепенении. У меня возникает такое ощущение, будто только что очнулась после глубокой анестезии, в которую была погружена, не ведая, увижу ли этот мир снова или нет. Выходя на балкон, я чувствую себя как бы вернувшейся из небытия и восторгаюсь этим дивным миром, как никогда прежде; прогоняю остатки сна и не верю в реальность яркой синевы неба, сверкание красок… Вам понятно, о чем я говорю?

Зу не могла объяснить, почему для нее важно, чтобы Мэт правильно ее понял, почему наступившая пауза холодом пронзила сердце. Молчание бывает разным. Молчат, когда думают. Бывает золотое молчание в знак согласия. Молчание может возникнуть между людьми так нежно, как сладкая песня, а иногда оказывается тяжелым, как бы предупреждающим о чем-то страшном. Никогда еще молчание не казалось Зу таким зловещим, как эта затянувшаяся пауза.

– Да, я вас понимаю, – неторопливо произнес Мэт. Выражение сердечной теплоты на его лице сменила глубокая печаль. На какой-то миг, настолько короткий, что Зу это могло лишь померещиться, а возможно, и действительно померещилось, лицо Мэта превратилось в маску, только глаза выражали душевную боль. Потом они скрылись под тяжелыми веками. Когда же Мэт вновь открыл глаза, на лице его появилась новое выражение, которое Зу слишком хорошо знала. Теперь он усмехался – вызывающе и открыто. Зу давно ненавидела эту усмешку, ей хотелось ногтями начисто соскрести ее с лица Мэта, чтобы никогда больше не видеть!

– Чем вы намерены сегодня заняться? Может быть, у вас есть какие-то планы? Или собираетесь сидеть весь день возле жениха и держать его за руку?

– Между прочим, быть в обществе Тони для меня большое удовольствие, мне с ним очень хорошо. Но в этих местах я никогда раньше не бывала, и потому вполне естественно, что мне хотелось бы кое-что посмотреть. Именно этим я сегодня и займусь. А Тони не эгоист. Ехать со мной он не может, но моим планам не препятствует.

– Намек понял. К сожалению, у меня на сегодня намечены другие дела. Очень сожалею, – медленно выдавил из себя Мэт.

– О, я и не думала, что вы… – нахмурилась Зу и прикусила губу. Мэт уловил в ее словах совсем не тот смысл, который вкладывала она. В его обществе Зу ничуть не нуждалась, скорее бы согласилась танцевать весь день со змеей, нежели провести хотя бы пять минут наедине с ним! И тем не менее, что же она имела в виду, если и в самом деле не надеялась, что Мэт ее куда-нибудь повезет?

Зу вернулась в свою комнату. После душа гнев ее понемногу остыл. Она стала обдумывать ситуацию и почти убедила себя в том, что, если ей и хотелось, чтобы Мэт отправился с ней в путешествие, то только исключительно потому, что нуждалась в гиде, а не ради его присутствия, которое терзало душу. Тут Зу подумала, что гида можно найти в туристическом агентстве. Она была прирожденной туристкой, обожала бродить по средневековым замкам, щелкать фотоаппаратом на римских развалинах, да и вообще погружаться в древность. Тем не менее перспектива ехать в автобусе и ходить с толпой зевак ее вовсе не привлекала, как не вдохновляли и модные места, заурядные туристские маршруты. Ей больше нравилось бродить в стороне от них и следовать настроению.

Надев легкую свободную холодного лимонного цвета блузку, голубую юбку и широкополую шляпу, по форме напоминавшую колесо, Зу отправилась на поиски Тони, чтобы сообщить ему о своих намерениях.

Он сидел в шезлонге в саду, на своем обычном месте напротив небольшого красиво декорированного фонтана. Зу захлестнула волна сострадания. Конечно, ему повезло, что он отдыхает в столь фантастическом уголке, да и на костылях теперь передвигается куда более ловко, чем раньше, но все равно его было очень жаль. Тони не мог ни уплывать далеко от неправдоподобно красивых пляжей, ни наслаждаться путешествиями.

– Если тебе не хочется, чтобы я пошла на прогулку, то останусь, – предложила Зу.

– Нет-нет, иди, прогуляйся. У тебя какой-то… встревоженный вид. Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего не случилось.

– Все равно, ты чем-то обеспокоена.

– Да, ты прав, – согласилась Зу. – Честно говоря, именно поэтому я и хочу немного пройтись, чтобы… подумать.

– Ты не передумала насчет нас с тобой? – В глазах жениха была такая тревога, что у Зу сжалось сердце.

– Нет, не передумала, милый. Но когда я тебе расскажу то, что должна была рассказать в самом начале нашего знакомства, передумать и даже разорвать наши отношения, возможно, захочется тебе.

Тони поднял палец и приложил к губам невесты.

– Совсем не хочу выслушивать твои признания. Наверное, о тех мужчинах, с которыми ты встречалась до знакомства со мной? Тебе уже не девятнадцать. С моей стороны было бы просто идиотизмом считать, что раньше тебя никто не интересовал. Меня не очень-то волнует, был у тебя кто-то или нет, и если был, то кто именно. Важно, что это все умерло, ушло в прошлое. Прошлое твое мне не нужно, только будущее. Так что не надо ничего рассказывать.

– Ты очень благороден, Тони. Только почему ты упомянул именно девятнадцать лет? Не восемнадцать, двадцать, или двадцать один, а именно девятнадцать?

– Сам не знаю. Просто сказал первое, что пришло в голову. Отчего это тебя так волнует?

– Нисколько не волнует. Просто мне было ровно девятнадцать, когда я познакомилась с ним.

– О чем я тебе только что говорил? – мягко упрекнул Тони.

– Ты сказал, что не хочешь ничего знать, если все умерло и ушло в прошлое. Я хочу быть с тобой совершенно честной, Тони. Это не ушло в прошлое, все вернулось и теперь, как призрак, меня преследует.

Зу опустила голову, чтобы спрятать глаза, наполнившиеся горькими слезами.

– Если человека что-то преследует, значит, оно в прошлое не ушло.

– Ясное дело…

– Ну как это может быть для тебя ясным? – Зу вывели из себя его примирение с фактами и абсолютное безразличие. – Ты ведь не знаешь, кто этот человек. Или знаешь? – с вызовом спросила невеста.

Странно, что Тони медлил с ответом. Может быть, он действительно что-то знает и совсем не так спокоен, как кажется? Возможно, при внешней невозмутимости внутри у него все бурлит и кипит, хочется схватить ее за плечи и как следует тряхануть, а он изо всех сил старается сдержать себя?

– Нет, не знаю, – в конце концов ответил жених.

– Это Мэт.

Зу прямо взглянула Тони в глаза.

– Я должна перед тобой извиниться. Мне надо было все тебе рассказать в самом начале. Я этого не сделала, потому что не думала, что у нас с тобой все будет так серьезно. А потом уже было слишком поздно. К тому же, мне казалось, что вы с Мэтом не очень-то дружите, хотя ты у него работаешь. Вот так по-глупому я все пустила на самотек.

– Ты сказала, это в прошлое не ушло. Что ты имела в виду?

– Мэт обладает огромной физической притягательностью. Когда я его снова увидела, то почувствовала, что меня к нему влечет, как и раньше. Если ты по-прежнему хочешь, чтобы мы с тобой были вместе, мне необходимы твое полное понимание и поддержка, иначе мне себя не перебороть.

– Если я по-прежнему хочу, чтобы мы были вместе?! – На какое-то мгновение в глазах жениха ярко вспыхнул триумфальный огонь, от блеска которого Зу стало не по себе. Словно Тони упивался победой. Но во взгляде его тут же появилось недоверие. – Ты говоришь, что предпочитаешь остаться со мной, а не с Мэтом?

– Да, именно так.

– Похоже, ты в этом очень уверена.

– Полностью! Скажу тебе почему. Я хочу навсегда очистить свою совесть. Когда Мэт пять лет назад меня оставил, у меня сердце разрывалось.

Зу было неприятно говорить что-нибудь плохое о Мэте, но если она действительно хотела со всем покончить, то ей надо быть до конца откровенной.

– То, как он порвал нашу дружбу, было просто жестоко. Тогда у него в Европе была большая работа по перевозкам. Уезжая, Мэт обещал, что свяжется со мной сразу же, как только вернется. И канул в Лету. Я осталась в полном неведении о причинах его исчезновения.

– Ты не получила от него никакой весточки? Никакого намека по поводу ухода?

– Почему ты об этом спрашиваешь? – удивилась Зу. Может быть, и впрямь поведение Мэта имело какое-то объяснение, и Тони об этом знает? Если он сейчас расскажет, все прояснится, встанет на свое место.

В душе Зу забрезжила слабая надежда, но исчезла, как только Тони заговорил. Каким-то странным, отчужденным тоном он сказал:

– Мне было просто интересно, больше ничего. Как ты думаешь, почему Мэт так поступил?

Зу пожала плечами, ее обожгло горькое чувство разочарования.

– Кто знает? Возможно, встретил кого-нибудь или вдруг осознал, что со мной ему скучно.

– Получается, что благодаря его скверному вкусу мне выпала огромная удача. Я сделаю тебя такой счастливой, какой ты никогда не была бы с ним. Ты не была бы счастлива с человеком, которому не можешь доверять. Потому что все время боялась бы, что все повторится.

– Ты абсолютно прав. Знаешь, я тогда звонила в офис Мэта.

– Да? Я этого не знал. Откуда мне знать? – Голос Тони зазвучал немного жестко.

– Мне ответила какая-то женщина. Она настояла на том, чтобы я назвала себя, и только после этого ответила на мой вопрос о Мэте. – Зу грустно усмехнулась. – У меня была тогда такая странная мысль – Мэт попал в аварию и поэтому не может со мной связаться. Но, узнав мое имя, дама ледяным тоном сказала: «Мне очень жаль, мисс Форчн, могу лишь сообщить, что мистера Хантера застать нельзя».

Зу проглотила горький комок, возникший в горле при этом воспоминании, и крепко взяла жениха за руку.

– Я считаю, Тони, что ты ко всему этому относишься просто стоически. Мне не в чем было бы тебя обвинить, если бы ты прямо сейчас разорвал помолвку.

– У меня нет желания отказаться от принятого решения. Я собираюсь на тебе жениться. Ты даже представить себе не можешь, что это значит для меня. А теперь, дорогая, иди на прогулку. Почему бы не попросить Монику, чтобы она собрала тебе в дорогу ленч – тогда сможешь побродить подольше.

Тони показал на шезлонг, стоявший рядом с ним:

– Я оставлю его здесь до твоего возвращения.

Слова жениха были полны тепла и нежности.

– М-м, твоя идея о ленче на природе мне очень нравится.

Зу говорила весело и беспечно, хотя на душе кошки скребли.

В глазах Тони снова появился жесткий победоносный свет, который недавно так удивил Зу. Он не соответствовал мягкому тону, которым напутствовал ее жених:

– Желаю хорошей прогулки, дорогая.

На этот раз невеста не заметила злого триумфального взгляда жениха, потому что уже направилась к дому. Когда же она повернулась, чтобы помахать Тони рукой, на его лице опять сияла добрая улыбка.

Зу бродила по городу как бы кругами. До старой, петляющей его части она добралась по небольшому променаду. С одной его стороны тянулся галечный пляж, а на другой, асфальтированной, расположились кафе. В них преобладали местные жители, туристов привлекали более шумные места. Зу заметила престарелого француза с невыразительным лицом. На голове его красовался берет – излюбленный головной убор представителей старшего поколения. Старик подмигнул Зу и, таясь, пошел следом за ней. Другой француз, помоложе и весьма приятной внешности, не скрываясь, строил девушке глазки. Она хотела выпить чашечку кофе, но раздумала, увидев, что одной здесь побыть не удастся. С нее хватит и тех двух мужчин, которые сейчас так осложняют ее жизнь. Вместо кафе Зу провела несколько приятных минут, посидев на парапете набережной. Она с удовольствием наблюдала, как мягко, с тихим всплеском разбиваются о берег морские волны, омывая белую гальку пляжа; как поднимается аквамариновая рябь от ритмично покачивающихся на воде рыбацких судов. Все это удивительно успокаивало. Такую же безмятежность, ощущение вечности испытала Зу в старом городе. Он поразил ее своими узкими причудливо извивающимися улочками и красивыми домами с высокими зашторенными окнами.

Выбравшись из города, Зу пошла вверх по извилистой тропинке, проторенной через пахнущую смолой сосновую рощу. Ноги устали и заныли, словно в наказание за ту боль, которую она могла причинить Тони. Зу никогда бы не поверила, что есть на свете еще хоть один человек такой доброты, так понимающий состояние других людей. Ведь из его уст не вырвалось ни единого упрека. По-видимому, его действительно волновало только одно – не собирается ли Зу уйти от него к Мэту. Несомненно, жених ее очень-очень любит, гораздо сильнее, чем думала Зу. И по сравнению с этой любовью собственные чувства показались не слишком глубокими.

Очень хорошо, что свое скверное настроение Зу сейчас могла с яростью втоптать в землю, ступая по ней злыми, упрямыми шагами. Она вдруг осознала, что идет не туда, куда собиралась, взглянула на простиравшиеся внизу верхушки деревьев и замерла от восторга. Перед взором предстала дивная панорама зеленых уголков природы и роскошных особняков. И все это в таком сверкающем великолепии, что и мучившие ее мысли, и горечь переживаний, и ноющая боль в уставших ногах сразу исчезли. Чтобы увидеть все побережье, усыпанное санаториями и кемпингами, надо бы взобраться гораздо выше. Но даже если ей хватит на это времени, ноги не выдержат непривычной нагрузки.

Зу нашла местечко в тени, присела и достала пакет с едой. Моника положила в него цыпленка, сыр, булочки, фрукты, бутылку минеральной воды. Зу отдыхала довольно долго, погрузившись в глубокое раздумье. Нет, она не обдумывала окончательное решение, поскольку уже приняла его. Сейчас надо думать о том, как дальше себя вести. Мэт для нее опасен, но ее непреодолимо влечет к нему. Как же отдалиться от него, если безумно хочется вновь очутиться в его объятиях?

Когда Зу отправилась в обратный путь, ослепляющий золотой блеск солнца приобрел более мягкий, медовый оттенок. Этот теплый цвет разливался надо всем побережьем. От усталости ноги Зу будто утопали в песке.

На подъездной дорожке к вилле Ля-Шарметт туристка наткнулась на Мэта. Сначала она увидела только его ноги в рабочих брюках, торчащие из-под машины Хэндзл. Зу не хотелось, чтобы он ее заметил. В тот момент она просто не выдержала бы еще одного столкновения с ним и поэтому двигалась с осторожностью. Шаги ее были тише, чем шепот между листьями деревьев и поднявшимся ветром, который коварно трепал подол юбки.

То ли кончив возиться с машиной, то ли почувствовав присутствие Зу – она так и не поняла почему, – Мэт внезапно вылез из-под машины. При виде его полуобнаженной фигуры девушка ощутила, как бешено застучало ее сердце. Он появился столь внезапно, что Зу растерялась. Она знала, что Мэт не относится к кабинетному типу предпринимателей. Чтобы справляться с тяжеловесными машинами, которые он водил, нужно обладать огромной физической силой. Но одно дело – об этом знать, и совсем другое – увидеть своими глазами мускулистую грудь и бронзовые от загара плечи.

К тому времени, как Зу пришла в себя, Мэт уже сел на асфальт и снизу вверх смотрел на нее. Ему было жарко, и одежда была испачкана машинным маслом, но на лице сияла счастливая улыбка. Он искренне обрадовался встрече с Зу.

– Привет! – сказал Хантер.

– Привет! – ответила Зу. В этот момент ветер снова принялся играть с юбкой, пришлось без видимого успеха удерживать ее руками; хотелось, чтобы Мэт поднялся, потому что к забавной ситуации с юбкой он не мог отнестись без иронии.

Но человек и не думал сдвинуться с места.

– Да вы ее держите, не волнуйтесь! Хорошо провели день?

– Отлично! – Зу кивнула в сторону машины. – По всему видно, у вас тоже был удачный день.

– Я доволен. Еще кое-что доделаю завтра. Но можно оставить и так.

Мэт извлек откуда-то тряпку и вытер ею лицо (оно казалось еще более грязным, чем его руки, если такое вообще было возможно), потом встал на ноги.

На лице мужчины еще царила улыбка – как у Чеширского Кота. Почему он улыбался, непонятно. Может быть, потому, что хорошо справился со своим делом? Или по какой-то другой причине? Зу готова была поспорить, что ухмылка объяснялась отнюдь не первой причиной. Разумеется, она не думала, что его веселое настроение как-то связано с тем, что ветер слишком высоко поднял юбку и дал Коту возможность полюбоваться ее ногами.

Долго не раздумывая, Зу быстро прошла мимо Мэта через арку в сад. И тут замерла от удивления. Тот самый шезлонг, который Тони пообещал сохранить для нее, был занят.

Зу не сразу поняла, от чего у нее больше перехватило дух: от экзотической красоты девушки, сидевшей на ее, Зу, месте рядом с Тони, или от невообразимо крошечного бикини на теле незнакомки.

Бюстгальтер и трусики представляли собой просто пару каких-то шнурочков; пожалуй, будь девушка нагой, она не казалась бы менее одетой, чем теперь. И тем не менее собеседница Тони, по-видимому, не испытывала никакого смущения и вела себя очень непринужденно. Зу знала, что на французских пляжах принято в соответствии с модой ходить почти нагишом. Однако городской пляж и частный сад – не одно и то же. Этой бесстыднице надлежало бы с большим уважением отнестись к тому, как подобное «одеяние» воспримет Хэндзл, размышляла Зу. Ей очень хотелось думать, что реакция на эту девицу объясняется только беспокойством за Хэндзл и что даже малой толики ревности тут нет. Конечно же, никакой ревности! И все же… Зу всегда считала, что у нее вполне складная фигура, стройная, с хорошими очертаниями. Однако по сравнению с роскошной полнотой бюста этой почти голой девушки собственный показался просто крошечным. Бедра у этой особы были чуть-чуть менее впечатляющими, чем длинные и стройные ноги. Зу вдруг подумала, что рассматривает незнакомку так, как это сделал бы мужчина, – сначала фигура, а уже потом лицо. И стало до боли ясно, что объяснение тут только одно: ей хочется выяснить, как воспринимают эту особу Мэт или Тони.

И снова у Зу перехватило дыхание, когда она взглянула на лицо нахально оголенной девицы. Описать его миловидность обычными словами просто невозможно, для этого понадобились бы метафорические выражения. Лицо у незнакомки ангельское, кожа – безупречно гладкая, открытые для обозрения части тела позволяли думать, что она обожала загорать. Губы у нее полные, чувственные, глаза серые, ресницы густые и темные, а волосы шелковистые и черные как смоль. Терпкий аромат, казалось, исходил не от духов, а от ее тела. Почему-то казалось, что девушка выглядит старше своих лет. Она, скорее всего, моложе Зу – ей, должно быть, от девятнадцати до двадцати одного. Однако эта роза – нет, гостья слишком экзотична для сравнения с розой, – этот диковинный цветок, как бы он там ни назывался, лепестки свои уже потерял.

Тони резко изменил позу – до этого момента он сидел, наклонившись к своей собеседнице; потом неловко убрал руку. И тут только Зу осенило: вероятно, пока она не оказалась в поле его зрения, Тони держал эту девицу за руку! А может быть, виноватое выражение его лица объяснялось тем, что шезлонги находились слишком близко друг к другу? Тот, на котором до прогулки сидела Зу и который теперь захватила красотка, стоял так уютно возле шезлонга Тони. Уходя, Зу и в голову не пришло поставить кресло подальше.

Мэт несколько церемонно представил красотку.

– Это Камилла, внучка Андре Дюпона, если вы помните, а это Зу, невеста Тони и гостья нашей семьи.

Камилла в знак приветствия опустила подбородок. Было ясно, что традиционное французское приветствие – поцелуй в обе щеки – в сегодняшний ритуал знакомства не входило, по крайней мере, Зу оно не предназначалось. Вероятно, с Тони и Мэтом Камилла такой сдержанной не была. Невеста склонила голову в знак приветствия и с благодарностью опустилась на широкий, на двоих, шезлонг, принесенный Мэтом. Глаза Камиллы буквально загипнотизировали Зу. И совсем не потому, что они, вне сомнения, были красивы, а потому, что в них было нечто особенное. Взглянув в эти глаза, Зу поняла, что ее первое впечатление от Камиллы абсолютно верно: по возрасту она юная девушка, но на самом деле – зрелая женщина. Невинности в ней не осталось и следа. Кто похитил девственный, невинный взгляд и заменил другим – всезнающим и таким земным? Эта мысль поразила Зу.

– Вы довольны своим пребыванием здесь, мисс?.. Простите, но Мэт не назвал вашей фамилии, – извинилась Камилла.

– Моя фамилия Форчн, но я прошу вас называть меня Зу. Если, конечно, вы сами не предпочитаете, чтобы я называла вас мадемуазель Дюпон.

– О нет, пожалуйста, зовите меня по имени.

– Мне все здесь очень нравится, Камилла. Да и кому было бы плохо в этих красивейших местах? Позвольте поздравить вас, вы отлично говорите по-английски.

Камилла, действительно, говорила по-английски отлично, а завораживающий французский акцент придавал ее речи особую привлекательность. Да, завораживающий и очень чувственный.

– Я живу и работаю в вашей стране. Здесь я тоже в гостях.

– Да-да, я просто забыла, – сказала Зу, хотя все прекрасно помнила.

Девица приехала сюда вместе с Мэтом, в кабине его грузовика. Могла ли Зу такое забыть!

Мэт достал из кармана чистый носовой платок, тщательно его расправил, положил на кресло, в котором сидела Зу, чтобы не испачкать своими промасленными джинсами, и устроился рядом. Зачем он это сделал, подумала Зу, чтобы быть поближе ко мне или лучше видеть очаровательную визави?

Раньше Зу, разговаривая с Мэтом, не испытывала неудобства, но сейчас, в присутствии мадемуазель Собранность и Хладнокровие, почувствовала себя не в своей тарелке. Ей было жарко, она устала, прическу растрепал ветер, на сандалии налипла белая пыль с тропинок, по которым Зу столько прошла за день. Ей безумно хотелось опустить ноющие ноги в живительную ванну. Может быть, оно и к лучшему, что мужчины сейчас смотрят не на нее, а на блистательную Камиллу: сравнение было бы явно в пользу последней.

Какое-то время шла общая беседа о том о сем. Потом девица, как грациозная кошечка, потянулась, но – Зу это прекрасно понимала – вовсе не потому, что ей это было нужно, а только чтобы продемонстрировать свою изящную фигуру.

– Я бы могла вот так сидеть здесь целую вечность, – лениво промурлыкала Камилла. – Здесь так мило. Но мне надо заставить себя уйти.