Текст книги "Лучшая песня"

Автор книги: Дороти Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Внезапно ее затрясло, как в ознобе. Девушка торопливо сложила снимки обратно в конверт. Почему Итан ничего не заметил, когда она выходила из Холла? Он же гулял где-то рядом с собаками! Что-нибудь должно было броситься ему в глаза. Да и собак не проведешь, они непременно подняли бы лай, почуяв постороннего!

Дорис снова вынула фотографии из конверта и, теряясь в догадках, внимательно их рассмотрела. Некоторые были явно сделаны сверху, например, когда она шла по тропинке. Возможно, снимали с дерева. Может быть, поэтому фотографа никто не заметил?

Швырнув снимки на стол, девушка невидящим взором уставилась в пространство. У нее было такое ощущение, словно над ней совершили насилие. Интересно, остались ли негативы? Если да, то как их используют? А вдруг этот человек и сейчас за ней наблюдает? Злорадствует, видя ее реакцию?

– Ну и подавись! – закричала Дорис и сжала зубы, чтобы не разрыдаться. Вскинув голову, она прошествовала наверх собирать вещи, не забыв предварительно задернуть занавески.

Какое наглое, бесцеремонное вторжение в ее частную жизнь! По крайней мере, в конверте не было фотографий, на которых она была бы снята с Итаном... Или они все-таки существуют? Может быть, он подкинет их в качестве следующего "подарочка"? Или все дело в том, что сам Итан был автором снимков? Мысль, конечно, нелепая, но все же... Нет. Выбрось эти глупости из головы, Дорис. Итану нет нужды посылать тебе фотографии.

К тому времени, когда он вернулся, она уже была готова и с нетерпением ожидала его появления.

– Ты, конечно, ничего подозрительного не нашел?

Итан покачал головой и мрачно посмотрел на нее.

– И ничего не видел, когда я в тот день выходила из Холла?

– Конечно, нет.

– Хороши же твои собаки, если они не учуяли чужого!

– Это действительно странно, – согласился он. – Ты выключила холодильник? Открыла дверцу посудомоечной машины?

– Да, – ответила она деревянным голосом, – и заперла заднюю дверь и окна.

Итан кивнул, подхватил ее чемодан, подождал, пока она возьмет коробку с продуктами, и пошел к выходу. Он установил сигнализацию и запер дверь, а затем погрузил вещи в машину.

– Ты знаешь код? – удивилась Дорис.

– Прости, не понял?

– Номер сигнализации.

Он остановился и посмотрел на нее, а потом терпеливо объяснил:

– Конечно, знаю. Мы всегда приглядываем за коттеджем, когда Моника уезжает. Хочешь, я поведу машину?

Дорис машинально кивнула.

– А как же твоя? – вдруг спохватилась она. Итан удивленно посмотрел на нее.

– А что с ней?

В полном смятении Дорис выкрикнула:

– Но ведь ты будешь там, а она останется тут!

– Где – там?

– Да в Манчестере!

– Мы едем не в Манчестер, – спокойно сообщил он, убирая в багажник ее чемодан и коробку с продуктами.

– Куда же?

– В Холл.

– В Холл? В твой Холл?

– Разумеется, в мой Холл. Давай, Дорис, садись в машину.

– Нет. Я тебе там не нужна. Ты хотел легких отношений. Ты сам так сказал! Но это невозможно, если я буду жить в твоем доме.

Итан вздохнул, обошел машину, открыл дверцу и усадил Дорис на переднее сиденье.

– Пристегни ремень.

Он сел за руль и завел двигатель.

Миновав подъездную дорожку, они свернули налево и оказались на дороге, ведущей в Холл. Все это время Дорис смотрела в окно, пристально вглядываясь в каждую машину, проезжавшую мимо.

– Раньше здесь была подъездная дорожка для экипажей, – сказал Итан. Кованые железные ворота и парк, в котором водились олени.

– Где?

– Здесь. Ты меня не слушаешь, Дорис.

– Я засмотрелась...

Взглянув на него, она снова перевела взгляд на поля, где паслись овцы, и вздохнула.

– Ты сказал, олений парк? -Да.

– А куда все это подевалось?

– На протяжении нескольких веков, когда владельцы поместья нуждались в деньгах, что случалось довольно часто, они продавали часть земли, пока, в конце концов, не осталась только сама усадьба. – Итан снял руку с руля и крепко сжал ее ладонь. – Не сдавайся, Дорис, – мягко произнес он.

– Не буду.

Но сколько же это будет продолжаться! Всю жизнь?

– Твоя семья не будет против, если я у тебя останусь?

–Нет.

– Когда они вернутся?

– Через несколько дней.

Дорис вздохнула, глядя на приближавшийся Холл. С фасада он выглядел еще более запущенным, но, несмотря на это, было в нем что-то успокаивающее. Замок простоял здесь несколько веков, был свидетелем бунтов, гражданской войны. Он многое пережил и выстоял в лихолетье. Как символ терпения.

– Значит, это сюда девочкой забегала Моника?

– До сих пор забегает, – уточнил Итан.

– А я и не знала, – безразлично проговорила Дорис, – что она здесь выросла.

Странно. Они дружили так давно, а Моника даже не рассказывала, где прошло ее детство.

Машина проехала под аркой и остановилась около конюшни, где стоял трактор.

– Зачем тебе трактор? – тихо спросила Дорис.

– Норман возит на нем дрова для камина. Использует его как вездеход, улыбнулся Итан.

– Норман – твой отчим?

– Да.

– Ты его любишь?

– Очень. – Итан выключил двигатель и повернулся к ней, глядя на ее печальное лицо. – Подумай о самом большом зле, которое может причинить тебе этот негодяй, – посоветовал он. – А потом реши, как поступить в этом случае. Он трус, Дорис, а ты – нет.

– Меня поддерживает только злость на него.

– Значит, продолжай злиться.

– Но стоит мне подумать о том, что он ходил за мной по пятам, что он видел меня...

– Тогда не думай, – посоветовал он.

– Но все это так бессмысленно!

– Нет, тут есть тонкий расчет. Он причиняет тебе боль, пугая тебя. Именно этого мерзавец и добивается.

– Я не понимаю, почему. Что я ему сделала?

– Может быть, никакой разумной причины и нет. Вероятно, ему по какой-то причине захотелось посильнее уязвить тебя. Это могла быть обида или навязчивая идея, а может, он просто психически больной. Ты сказала, что получала письма. Что в них было?

Дорис тяжело вздохнула, откинулась на сиденье и посмотрела на деревья.

– Как ты думаешь, он сейчас там?

– Может быть. Так что было в тех письмах?

– Что я – сука, которая заслуживает всего самого худшего... Да мало ли что еще! – в отчаянии Дорис махнула рукой. – В общем, одни оскорбления.

– Но там не было конкретных угроз?

– Нет, просто отдельные слова, вырезанные из газет. Иногда в них не было вообще никакого смысла. Только ненависть. Все, что он делает, дышит ненавистью. Это меня и пугает. Что я т могла сделать такого, чтобы кто-то меня так возненавидел? Ума не приложу...

Итан приподнял ее лицо и нежно поцеловал в губы.

– Только не начинай искать в чем-то свою вину. Вылезай из машины и пойдем в дом.

Собаки сидели точно в той же позе, в какой она застала их в прошлый раз, с тем же виноватым видом. Дорис невольно улыбнулась. Поставив коробку с продуктами на кухонный стол, она наклонилась, чтобы погладить их, а потом осмотрелась вокруг. Старая плита, сосновые стол и стулья, веселенькие занавески. Позднее апрельское солнце заглядывало в окна.

– Оставь коробку здесь. Пойдем, я покажу тебе мою комнату.

– Твою? – удивленно переспросила Дорис, и Итан остановился, глядя на нее исподлобья.

– Ты предпочла бы спать отдельно? Дорис пожала плечами.

– Я не знаю. Твоей семье может не понравиться...

– Что я поселил у себя любовницу? Наоборот, я уверен, что они будут в восторге, – с непонятной усмешкой возразил он. – Пойдем.

Дорис последовала за ним по широкой старинной лестнице. Она чувствовала себя совершенно беспомощной, словно утратила способность самостоятельно принимать решения. Это было совсем не похоже на нее.

Итан провел ее в заднюю половину дома, мимо галереи портретов, и остановился перед старинной дубовой дверью в самом конце кот ридора. Загадочно улыбнувшись, он жестом фокусника распахнул ее. Дорис охнула. Перед ней была огромная комната размером с целую квартиру в современном доме. Посредине стояла огромная кровать под пологом из темно-красной парчи с золотыми кистями.

– Не останавливался ли здесь Карл Первый? Итан покачал головой, вошел в комнату и положил ее чемодан на кровать.

– А как насчет роялистов? Или мародерствующих круглоголовых?

– Насколько я знаю, нет, но не исключено. У нас даже есть тайник.

– Естественно. Может, и подземная темница имеется?

– Только погреб, – ответил он, словно извиняясь.

Дорис взглянула на него, потом перевела взгляд на гигантскую кровать и рассмеялась.

– Ах, Итан!

Сквозь огромные окна комнату заливало яркое солнце, освещая старинное бюро, пару продавленных кресел по обе стороны от камина и колокольчик для вызова слуг.

Тронув его рукой, Дорис вопросительно посмотрела на Итана.

– Он работает?

– Нет. Язычок потерялся много лет назад.

– Как жаль. У вас, наверное, и верных слуг тоже нет?

– Увы! – Он театрально развел руками. Повернувшись спиной к камину, девушка оглядела комнату.

– Здесь просто чудесно.

– Согласен.

– И все это когда-нибудь станет твоим?

– Разумеется.

– Тогда, я думаю, ты должен жениться на мне. Я бы хотела стать хозяйкой такой усадьбы.

– Правда?

– Ты еще спрашиваешь!

– Но ведь крыша протекает.

– Да что ты!

– И канализацию надо менять, и стены перекрашивать, а зимой мы тут замерзаем, впрочем, и летом тоже...

– А главное, ты вовсе не собираешься жениться, – в тон ему скорбно произнесла Дорис.

– Не собираюсь.

Улыбнувшись, она подошла к нему и обвила его шею руками.

– В таком случае мне лучше оставаться твоей любовницей, правда?

– Правда.

Он нежно поцеловал ее, притянув к себе.

– Зачем ты привез меня сюда?

– Ты знаешь, зачем.

– Да, но ты говорил...

– О других. Но не о тебе. А еще я сказал, что ты должна научиться получать удовольствие. Наслаждаться своим телом, не испытывая при этом угрызений совести. И я помогу тебе в этом. Но сначала мы должны выгулять собак. У меня не было времени сделать это, когда я вернулся из Манчестера.

– Не было времени?

– Да, – его глаза хитро прищурились. – Наверно, я очень спешил увидеть тебя. Соскучился.

– Правда? Приятно слышать.

– Мама убьет меня, если к ее приезду собаки не будут в самой лучшей форме.

– Ты ее боишься?

– Ужасно.

– Где она?

– В Шотландии. Поехала в гости к старой подруге.

– И попросила тебя присмотреть за собачками?

– Ага.

– Очень удобно. Как раз в тот момент, когда я поселилась в коттедже. Это ты уговорил ее уехать именно сейчас?

– Точно.

– И она ничего не заподозрила?

– Моя матушка всегда что-нибудь подозревает.

– О боже! – Опустив свои длинные ресницы, Дорис расплылась в улыбке. А если бы Моника не предложила мне пожить в коттедже?

– Тогда мы бы остались в Манчестере. Прижавшись к нему покрепче, она пробормотала:

– Я даже не знаю, как их зовут.

– Кого?

– Собак!

– А-а. Бен и Лютер.

– Лютер – это овчарка?

– Ага.

– В честь Мартина Лютера Кинга?

– Умница.

– Потому что он...

– Прежде всего, конечно, черный, и еще сильный, честный и очень преданный.

– Кто его так назвал?

– Моя мать. Она сказала, что он похож на лидера. Она хотела назвать его Отелло, но Норман категорически отказался орать на весь двор "Отелло, ко мне!"

– Нам действительно необходимо идти прямо сейчас? – вкрадчиво спросила Дорис.

В его глазах заискрилось веселье.

– Я думаю, – протянул он, – какие-нибудь пять минут не сыграют большой роли.

– У меня были планы на подольше, чем пять минут.

– Правда?

– Правда. – Она целовала его до тех пор, пока не стало ясно, что одними поцелуями тут не обойдешься. Почему-то каждый раз рано или поздно они приходили именно к такому выводу. – Задерни занавески, – прошептала Дорис, не отрываясь от его губ.

– В этом нет необходимости, – ответил Итан, тяжело дыша.

Он подхватил ее на руки, положил на кровать и потянул за золотую кисть. Полог упал, погрузив их в парчовую тьму.

– Теперь я тебя не вижу, – прошептал Итан, покрывая поцелуями ее лицо и шею и расстегивая ей пуговицы на рубашке.

– Мне нравится чувствовать твои прикосновения.

– Да, – проговорил он в ее плечо, – это очень возбуждает.

– В темноте так тепло и спокойно.

Они раздевали друг друга медленно, получая от этого взаимное удовольствие.

Дорис обнаружила, что в темноте проще быть изобретательной, отбросить все запреты, мешавшие без остатка отдаваться наслаждению. Можно было даже на время перевоплотиться в кого-то очень эротичного, сексуального и смелого. Это оказалось самым удивительным, волшебным переживанием в ее жизни. Потому что Итан не мог видеть ни ее лица, ни чувств, которые оно отражало.

Потом они молча лежали, не размыкая объятий. Слышно было только их все еще тяжелое, неровное дыхание. Дорис не догадывалась, о чем думает Итан, но знала, чего в эту минуту больше всего на свете хотелось ей. Чтобы время остановилось и она могла оставаться в этой чудесной теплой парчовой пещере с мужчиной, который сделал ее жизнь такой необыкновенной, волнующей и в то же время печальной. Я могла бы полюбить тебя, подумала она. Могла бы.

Осторожно повернув голову, Дорис посмотрела на лицо Итана, смутно видневшееся в багровой полутьме, и провела пальцем по его губам. Он приоткрыл рот и легонько прикусил ей мизинец. Вновь охваченная возбуждением, она, застонав, выдохнула его имя. Итан лег на нее и стал целовать с такой страстью, таким желанием, что оно вызвало ответный порыв в каждой клеточке ее тела. Раздвинув бедра, она вновь впустила его в себя, открыто и агрессивно упиваясь блаженством. Когда все кончилось и они, ослабевшие и утомленные, отдыхали, Итан поднял полог.

– За нами могут наблюдать, – запротестовала Дорис.

– Я хочу тебя видеть. И если только он не висит за окном в вертолете, то никак не сможет ни заглянуть в эту комнату, ни увидеть того, кто лежит на кровати.

Поднявшись на колени рядом с ней, он провел ладонями по ее телу сверху вниз, настойчиво подбираясь к горячему влажному лону. Его пальцы быстро нашли самую чувствительную точку, и это новое ощущение потрясло Дорис.

– Мы могли бы провести здесь целый день, – произнес он хрипло.

– Да, – прошептала она, – Итан, боже мой, Итан...

Она напряглась, застонала и выгнулась.

– Я и не знала, что могу... Столько раз. Вскрикнув, Дорис отдернула его руку, пытаясь отдышаться, но он не останавливался.

– Итан, довольно, – взмолилась она.

Дорис опрокинула его на кровать и, удерживая за руки, заглянула ему в глаза. Они стали темно-серыми, подернулись дымкой, губы были слегка приоткрыты, словно ему было трудно дышать. И это так возбудило ее, что теперь она взяла инициативу на себя и дразнила его до тех пор, пока он не застонал от острого наслаждения.

Едва переводя дыхание, он спросил хриплым голосом:

– Больше не испытываешь чувства вины? Дорис покачала головой. Но желание быть любимой росло в ней.

– Пойдем в душ! – вдруг скомандовал Итан.

– Вместе? А ты не думаешь, что это чревато...

– Даже если и так, что из того?

– Это безумие.

– Да, но я только что обнаружил, что мне совершенно не хочется, чтобы оно когда-нибудь кончилось.

Но ведь рано или поздно ему все равно придет конец, подумала девушка.

– Не уверена, что смогу пошевелиться, – сказала она вслух.

Он улыбнулся и помог ей встать.

Когда Дорис одевалась после душа, отойдя подальше от окна, он попросил ее еще раз показать ему фотографии.

– Зачем?

– Я хочу понять, с какой точки снимали. Она достала из чемодана конверт и протянула ему.

– Только сначала оденься.

– Сейчас, – рассеянно проговорил он, перебирая снимки. – Здесь одной не хватает. Ты уничтожила ее?

– Да, – ответила она с вызовом.

Итан только кивнул и, ничуть не стесняясь своей наготы, подошел к окну, держа фотографии в руке.

Скульптурно вылепленная спина, длинные ноги, широкие плечи и узкая талия, – прекрасное, стройное, мускулистое тело. И, несмотря на то, что в комнате было прохладно, его кожа казалась удивительно теплой. К ней так и тянуло прикоснуться!

– Те, что были сделаны, когда ты выходила из Холла, сняты откуда-то сверху.

– Так и есть, – подтвердила Дорис, глядя из окна на деревья.

– Примерно под таким же углом, как отсюда.

Положив руку на обнаженную спину Итана, она взглянула через его плечо на снимок и перевела взгляд на тропинку, по которой в тот день возвращалась в коттедж. Однако ее мысли были заняты не столько видом из окна, сколько ощущением теплой кожи, на которой лежала ее ладонь. В сладостной истоме Дорис прикоснулась губами к его плечу.

– Веди себя прилично.

– Не хочу.

Итан скорчил насмешливую гримасу, протянул ей конверт и пошел одеваться.

– Надень-ка свитер, становится прохладно, – скомандовал он.

Рассеянно кивнув, она положила фотографии обратно в чемодан.

– Выгуляем собак, а потом съездим в городок, купим что-нибудь на ужин.

– О'кей.

Он усмехнулся.

– С чего это ты стала такая послушная?

– Я всегда была такой. И вообще я очень покладистая.

– Заметно, – добродушно усмехнулся Итан, и Дорис покраснела. – Я имел в виду не это! Пойдем, я проголодался. Мы с тобой весь день ничего не ели.

– Мне только надо намазаться кремом от загара.

– Дорис, солнце едва светит!

– Но на улице ветрено, и в воздухе полно всякой дряни. – Девушка вернула ему насмешливую улыбку и добавила: – А красивую кожу необходимо защищать. Это входит в условия контракта, – пояснила она, и Итан усмехнулся.

– В таком случае защити ее побыстрее.

Выйдя из дома, Итан подошел к огромному вязу, росшему под окном его спальни. Он искал какие-нибудь следы, свидетельствующие о том, что кто-то залезал на дерево.

– Наверное, надо поставить в известность местную полицию, – предложила Дорис.

– Я уже это сделал. Когда ходил осматривать окрестности, позвонил с фермы. И еще попросил Джека сообщить мне, если он встретит кого-нибудь нездешнего.

Они дали собакам вволю побегать, а потом поехали в ближайший городок. Начинало темнеть. Итан припарковал машину у супермаркета.

– Поужинаем в "Перьях"?

– В каких перьях? – смеясь, переспросила Дорис.

Он указал на постоялый двор XVII века.

– Вы плохо обследовали окрестности, мисс Ламберт.

– Мистер Росс! – окликнул кто-то.

Они обернулись. К ним бежал запыхавшийся юноша.

– Мистер Росс!

– Да, – произнес Итан ледяным тоном.

Дорис вздрогнула. С тех пор, как они встретились на телевидении, она еще ни разу не видела его таким.

– Я написал книгу...

– Пошлите ее мне в контору, – сказал Итан сухо и, взяв Дорис под руку, повернул в сторону от гостиницы.

– Но она у меня здесь, с собой! Итан даже не обернулся.

– Мистер Росс! – не унимался юноша. Итан остановился и смерил презрительным взглядом молодого человека с редеющими каштановыми волосами и озабоченным лицом.

– Она вам понравится. Это хорошая книга.

– Тогда жаль, что я не смогу ее прочесть, – неторопливо ответил Итан.

– Ну отчего же?

– Не люблю, когда ко мне пристают на улице. Не люблю, когда со мной спорят. И еще я очень не люблю людей, которые отказываются подчиняться моим указаниям. Я предложил вам прислать рукопись мне в контору, но теперь снимаю это предложение.

– Но вы не можете! Вы же агент!

– Но не на государственной службе! – Расправившись с незадачливым литератором, Итан двинулся дальше.

– Тогда я пошлю ее кому-нибудь другому!

– Сделайте одолжение, – с холодной любезностью проговорил Итан и шепотом добавил: – И если ты меня не одобряешь, Дорис, можешь ужинать одна.

– Наоборот. Очень даже одобряю. Я еще не слышала, чтобы кто-нибудь так лихо отбрил приставалу, – усмехнулась она.

Он взглянул на нее, поднял брови, и ее улыбка стала еще шире.

– Я тоже не люблю, когда ко мне цепляются на улице, – заметила Дорис. Не стану же я просить хирурга сделать мне небольшую операцию, когда он идет обедать, правда?

– Да, если только ты не хочешь, чтобы он воткнул тебе скальпель не туда, куда надо, – подтвердил Итан, к которому вернулись его обычные спокойствие и ироничность.

В ресторане их радушно встретили и проводили к уютному столику.

– А вдруг это был бестселлер? – поддразнила Дорис.

– Может быть.

– Если так, не будешь ли ты потом кусать себе локти?

Итан взглянул на нее и сдержанно заметил:

– Я не имею обыкновения сожалеть о содеянном. – Заказав вино и осведомившись, одобряет ли она его выбор, он спросил: – Так ты осмотрела город?

Дорис кивнула.

– Да, но не очень тщательно.

– И что ты о нем думаешь? – насмешливо спросил он.

– Красивое место. Симпатичные люди, – отозвалась она, перелистывая меню.

– Город вырос вокруг замка, который был построен для защиты от валлийцев. Основной промысел здесь – шерсть.

– А именно?

– В прошлом веке здешние мастера славились изготовлением перчаток, сообщил Итан.

Посетители ресторана задерживали на нем восхищенные взгляды, и Дорис было приятно, что такой мужчина, пусть недолго, но безраздельно принадлежал ей!

– У тебя самодовольный вид, – оторвав взгляд от меню, заметил он.

– Правда? – смутилась Дорис.

– Правда. Почему?

– Потому что мне нравится быть здесь с тобой. Я хочу семгу.

Он улыбнулся и сделал заказ.

Когда после сытного ужина они пили кофе, женщина, сидевшая за соседним столиком, вдруг закашлялась и стала задыхаться. Дорис протянула ей стакан воды.

– Все в порядке? – заботливо спросила она.

– Да, голубушка. Я вообще гораздо лучше себя чувствую с тех пор, как бросила курить.

Итан хмыкнул, а Дорис отвернулась и прикусила губу. Она с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться, и видела, что он тоже давится от беззвучного хохота. Когда они, поспешно допив кофе и расплатившись, вышли из зала, он от души расхохотался.

– Интересно, какой же она была до того, как бросила курить?

– Не могу себе представить! – рассмеялась и Дорис.

Обнявшись, они медленно шли к тому месту, где оставили машину. Дорис взглянула на небо.

– Боже, сколько же тут звезд!

– Смотри-ка лучше себе под ноги, – буркнул Итан.

Она только махнула рукой.

– В Манчестере звезд почти не видно, Он заботливо придержал перед ней ветки дерева, свисавшие из-за забора, но одна из них вырвалась и хлестнула ее по лицу.

– Осторожно! – вскрикнула Дорис и запрокинула голову. – Посмотри, нет ли царапин?

Итан холодно посмотрел на нее.

– Нет, – проговорил он сквозь зубы и пошел вперед.

Секунду Дорис недоуменно глядела ему вслед, а потом бросилась догонять.

– Через несколько дней состоится презентация новых духов, – тихо объяснила она. Итан остановился и обернулся к ней. – Работодатели будут, мягко говоря, недовольны, если я появлюсь на публике с исцарапанным лицом.

– Ты права, – медленно проговорил он. – Они также будут недовольны, если твоя кожа обгорит на солнце или обветрится.

– А ты подумал, что я настолько самовлюбленная, что...

– Да. Прости еще раз. Я опять ошибся.

– Опять ошибся? – удивленно повторила Дорис.

Итан улыбнулся ей печальной улыбкой и ласково провел пальцами по ее лицу. Вдруг его рука замерла, а взгляд впился в ее губы.

– Это уже просто нелепо, – посетовал он едва слышно.

– Что? – прошептала она, заранее зная ответ. Их взаимное влечение снова вышло из-под контроля. Дорис тоже почувствовала, что хочет его до головокружения.

– Ты меня бесконечно возбуждаешь. – криво усмехнулся он. – Пойдем, пока нас не арестовали за нарушение общественного порядка.

– Куда?

– В Холл. Мне еще надо кое-что почитать. Дорис кивнула. Интересно, подумала она, что он имел в виду, когда говорил "почитать"?

Однако Итан действительно собирался поработать. Он придвинул кресло к камину, положил ноги на кофейный столик и уныло уставился в рукопись, лежащую у него на коленях. Собаки уютно свернулись калачиками перед камином, а Дорис пошла на кухню приготовить себе чашку чая.

Увидев забытую на столе газету, она пробежала глазами заголовки и расплакалась. Хотя, собственно, плакать было не о чем – в одной из статей говорилось о том, как маленькая девочка спасла жизнь своей матери.

Однако все, что было связано с детьми, вызывало в ней такой прилив нежности, что горло перехватывало, глаза наполнялись слезами и, совершенно неожиданно для себя, она начинала плакать.

Всхлипывая и роясь в карманах в поисках носового платка, Дорис не услышала, как на кухню вошел Итан.

– В чем дело?

Виновато оглянувшись, она снова всхлипнула и отвернулась. Итан подошел к ней, ласково положил руку на плечо и заглянул в залитое слезами лицо.

– Не надо, он того не стоит. Продолжая всхлипывать, Дорис посмотрела на него с удивлением.

– У тебя есть носовой платок? – сквозь слезы пробормотала она.

Итан достал из ящика буфета коробку с салфетками и протянул ей. Потом погладил теплой рукой ее плечо и повторил:

– Он не стоит твоих слез, Дорис.

– Кто? – Она подняла покрасневшие глаза на Итана.

– Мерзавец, который преследует тебя.

– О нет, я ревела вовсе не из-за этого! – Она через силу улыбнулась.

– Тогда из-за чего же? – вконец растерялся Итан.

Она показала на газету. Он проглядел статью, потом медленно перевел взгляд на девушку. Смущенная, она отвела глаза.

– Ничего не могу с собой поделать, – словно оправдываясь, начала Дорис. – Со мной всегда так, когда речь заходит о детях. А этой девочке всего четыре года.

– Да, – сухо подтвердил Итан, все еще ничего не понимая.

– Представляешь, что такое для четырехлетней крошки вызвать "скорую помощь", приготовить сладкое питье для больной мамы... У той был диабет. Дорис опять всхлипнула. – Из меня выйдет плохая мать.

– Слезливая – это безусловно. Но если подобные вещи тебя так расстраивают, зачем, скажи на милость, ты про это читаешь?

– Наверное, потому что я глупая. Хочешь чего-нибудь?

– Да, – сказал он мягко, – тебя. Но пока мне придется ограничиться чашкой кофе. Ты не составишь мне компанию?

Дорис отрицательно покачала головой.

– Тогда займись чем-нибудь. Поиграй с собаками, например. Но только не выходи одна из дому.

– Слушаюсь, сэр.

Итан усмехнулся, сложил газету и стал наливать воду в чайник. Глядя ему в спину, Дорис вздохнула. Сейчас он был с ней так ласков, так заботлив. Но что означает это сочувствие? Мимолетное проявление слабости или что-то другое? Она не знала, что и думать. Итан снова отдалился от нее, занялся своими делами. И все опять стало нереальным. Горько вздохнув, она вышла из кухни, поборов искушение дотронуться до него и начать все сначала.

Бродя по дому, девушка наугад толкнула какую-то дверь, – там оказалась парадная столовая. Следующей была комната с высокими двустворчатыми окнами, доходящими до пола. Распахнув створки, Дорис вышла в сад, о существовании которого и не подозревала... В темноте смутно виднелись силуэты розовых кустов, окружавших просторную лужайку. Дорис развязала рукава накинутого на плечи свитера, надела его и пошла по лужайке в сторону задней двери. Подул холодный ветер, и девушка зябко поежилась. Она остановилась, запрокинула голову и загляделась на темное небо. Мириады далеких звезд вселяли в ее душу покой и умиротворение. Узнав Большую Медведицу, Дорис обрадовалась ей, словно старой знакомой.

Завернув за угол, она прошла через кованые ворота в огород, потом заглянула на старую конюшню... и сердце чуть не выскочило у нее из груди: высоко на дереве смутно маячила какая-то фигура.

Ее реакция была мгновенной – перепрыгивая через крупные камни, Дорис помчалась через мощенный булыжником двор туда, где густо росли деревья, и оказалась в кромешной тьме. Городская жительница, она привыкла ходить по ночным улицам, но здесь, в деревне, было темно, как в погребе. Охваченная паникой, девушка остановилась и прислушалась. Оглянувшись, она увидела вдалеке манящий свет, лившийся из окон дома. Дорис понимала, что если здесь, в этой страшной темноте, действительно притаился ее преследователь и он решит напасть на нее, то никто ей не поможет. Преодолевая сковывавший движения страх, она тем не менее шагнула вперед. Стиснув зубы и затаив дыхание, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться, она осторожно двигалась по направлению к дому. Однако все было тихо. И вдруг где-то совсем близко хрустнула ветка. Стремительно обернувшись, девушка отчаянно закричала:

– Ну давай, давай, подходи! Посмотрим, какой ты храбрый!

– Дорис! – позвал ее знакомый голос.

– Тут кто-то есть!

Обрадовавшись, что Итан где-то рядом, она бросилась бежать в направлении его голоса. Залаяли собаки, и Дорис на бегу врезалась в кого-то, дико вскрикнув от испуга.

– Какого черта ты тут делаешь? – закричал Итан. Он был вне себя от ярости.

– Боже, ты меня до смерти перепугал! Я подумала...

– Вот именно. И что бы ты сделала?

– Ты же был здесь...

– Но недостаточно близко! Я же велел тебе не выходить из дома!

– В саду кто-то есть! – не слушая его, тараторила Дорис. – Господи, Итан, пусти же меня! Он уйдет!

– Если тут кто-нибудь есть, собаки его найдут.

– Но в прошлый раз они ничего не почуяли!

– Не спорь, – отрезал Итан и подтолкнул ее к дому. – На тебя могли напасть, убить, а я бы даже ничего не услышал!

– Но я видела, – продолжала настаивать Дорис.

– И решила посмотреть поближе. Очень умно с твоей стороны.

Она остановилась и, ухватившись за дерево, закричала:

– Мне не четыре года! И мне до смерти надоело терпеть его выходки!

Итан ничего не ответил, а только снова легонько подтолкнул ее вперед. Упираясь, Дорис взмолилась:

– Пожалуйста, сходи посмотри! Ну, пожалуйста!

– Я никуда не пойду, пока не запру тебя в доме.

– Но ведь он убежит!

– Не убежит. Если тут кто-нибудь есть, собаки его не выпустят, повторил Итан.

– Что значит "если"? Я слышала, как хрустнула ветка...

– Здесь полно лис, барсуков и...

– Это не барсук! – раздраженно воскликнула Дорис. – Это был человек! Во всяком случае, – тише добавила она, перепрыгнув через большой камень, – это было что-то.

– Или кто-то – вооруженный, опасный и давно поджидающий такой удачной возможности!

– Ну и что! Ты даже не представляешь, как меня все это унижает, какой беспомощной я себя чувствую! Знать, что он смотрел на меня, голую, с гнусной, мерзкой ухмылкой! Не хочу больше терпеть! Я старалась не думать об этом, но не могу!

Итан притянул ее к себе и тихо сказал:

– Я знаю.

Положив голову ему на плечо, Дорис задрожала.

– А знаешь, я ведь до смерти испугалась.

– Могу себе представить. Пойдем в дом, а потом я схожу проверю, нет ли там и впрямь кого-нибудь.

Однако Дорис уже передумала. Теперь, после того, как первый испуг прошел, она не хотела, чтобы он уходил и оставлял ее одну.

– Не надо, не ходи.

– Почему?

– Потому что я буду волноваться. И потом, вдруг он проникнет в дом, когда тебя там не будет? Может быть, мне вообще только померещилось. Вероятно, это и вправду был просто барсук. А если в саду действительно кто-то притаился, он может что-нибудь тебе сделать и...

Несколько мгновений Итан молча вглядывался в ее лицо, освещенное слабым светом, падавшим из окна кухни. Но тут они услышали, как к ним бежит собака. Лютер тяжело дышал, но явно был очень доволен собой.

– Он никого не нашел, – сказала Дорис.

– Похоже на то.

– Мне очень стыдно. – Она виновато улыбнулась и спросила: – Ты кончил читать свою рукопись?

– Нет.

– Не сердись на меня.

– Я не сержусь.

– У тебя такой голос, как будто ты сердишься.