Текст книги "Лучшая песня"
Автор книги: Дороти Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Когда несколько минут спустя Итан появился в ее кухне с улыбкой на лице, Дорис задумчиво посмотрела на него. Он вопросительно поднял бровь.
– Скажи, чего ты ждешь от меня? – спросила она в лоб.
Привалившись к стене, он сложил руки на груди. Взгляд его был серьезен.
– Я не думал об этом, – ответил он так же прямо. – А ты чего ждешь от меня?
– Не знаю, – призналась она. – Я даже не уверена, что ты мне нравишься. Я совсем не знаю тебя, Итан.
– Объявляешь мне войну? – мягко спросил он и, выпрямившись, подошел к маленькому столику и уселся в кресло. – Как насчет кофе?
Дорис автоматически встала, чтобы поставить чайник, но на полпути остановилась.
– Нет,– сердито сказала она, – сам приготовь. Ты все время приказываешь, а я подчиняюсь. Мне это не нравится!
– А что тебе нравится? – спросил он все еще мягким, рассудительным тоном.
– Я не знаю!
Итан улыбнулся, поднялся из-за стола и поставил чайник на огонь.
– Ты не проверил, есть ли в нем вода, – буркнула Дорис.
Бросив на нее насмешливый взгляд, он приподнял чайник, поболтал им в воздухе и вернул на плиту. Раздраженно хмыкнув, она села за стол, подперев голову руками.
– Кофе? – спросил Итан.
–Да.
– Пожалуйста, – поправил он.
– Пожалуйста. Не слишком крепкий.
Итан улыбнулся и начал готовить кофе. Затем он налил его в чашку, поставил перед Дорис и уселся на прежнее место, вопросительно глядя на нее через стол.
– Еще что-нибудь прикажешь?
– Не сейчас, – сварливо ответила она. Он внимательно смотрел на нее.
– Тебе нужно признание в вечной любви?
– Нет.
– Но тебе кажется, что я тебя использую, так ведь?
– Не совсем так, – вздохнула она. – Просто я хочу чувствовать, что мною дорожат, что меня ценят. А вместо этого я испытываю унижение. Как будто у меня нет ни собственной воли, ни разума.
– Но тебе все равно хочется заниматься со мной любовью? Ведь в этом вся проблема?
Она обхватила руками кружку и опустила глаза, затем снова подняла их и в упор взглянула на Итана.
– Да. Но в наших отношениях нет радости, ощущения счастья. Так не должно быть! Или я не права?
– Права, – согласился он, – ты ведь действительно ни разу не засмеялась.
– И ты тоже.
Сказать по правде, он только и делал, что занимался с ней любовью, а в промежутках – сбивал ее с толку.
– Я редко смеюсь, – сказал он, беззлобно усмехнувшись. – Расскажи мне о том, как ты работала в авиакомпании. О том, что такое быть стюардессой. Красивые пилоты, и все такое.
Дорис иронически хмыкнула.
– Твой единственный любовник был летчиком?
Она отрицательно покачала головой:
– Они все, как правило, уже женаты.
– Что не мешает им заводить романы на стороне.
– Да, не мешает, – согласилась она, припомнив одного или двух пилотов, которые открыто изменяли своим женам. – Но мы практически не общались с ними, – я имею в виду, помимо работы.
– И тебе никто из них не нравился, Дорис?
– Нет.
– А потом ты стала знаменитой, и все стали тебя немного побаиваться.
Дорис удивленно посмотрела на него.
– Не говори глупостей. Я всего только поучаствовала в рекламной кампании наших авиалиний, вот и все.
– И все?! Это же просто золотая жила для того, кто хочет сделать себе имя!
– Да, но все началось совсем не так, как ты себе представляешь. Я вообще не собиралась в этом участвовать.
– А ты не кривишь душой? – недоверчиво спросил Итан.
– Нет! Ты думаешь, что я такая расчетливая, а все вышло совершенно случайно. У всех стюардесс спрашивали, кто хочет сняться для фотопробы, потому что авиалинии, по замыслу начальства, должен был рекламировать кто-нибудь из своих, а не оплачиваемая фотомодель.
– И ты снялась? – спросил Итан с мягкой иронией. – Скажи, ты была первой в очереди?
– Я вообще не хотела сниматься! Меня вполне устраивала моя работа. Дорис нахмурилась. – Ты пытаешься представить меня изощренной карьеристкой, а я вовсе не такая. Я вообще не люблю быть в центре внимания.
– Тогда как же ты стала знаменитой красоткой-стюардессой с плакатов вашей компании, если не снималась для фотопробы?
– Потому что случайно оказалась в кадре, когда фотографировали самолет! Я даже не знала, что в тот момент там находилась съемочная группа.
– Не знала? – хмыкнул Итан.
– Конечно! Почему ты не хочешь мне верить? Разве я кажусь такой лживой?
– Нет, – признал он, но особой уверенности в его голосе она не услышала. – Ну, а что было потом?
Дорис пожала плечами.
– Когда проявили пленку, меня, что называется, "открыли", – пояснила она, вновь переживая смущение, которое испытывала в ту пору. – Но, увидев меня наяву, фотограф решил, что у него просто случайно получился такой хороший снимок. Если бы они нашли подходящую модель, то и не вспомнили бы про меня Но, вероятно, оказавшись в безвыходном положении, решили попробовать еще раз, и у них опять все получилось, как надо. Тогда мне и сделали предложение стать моделью для этой рекламной кампании, но я, конечно, наотрез отказалась. Меня стал уговаривать сам директор, он сказал, что помочь им – мой долг. Вот как все было на самом деле.
– А потом глава "Лорен косметике" увидел тебя в рекламе и решил, что ты должна стать их "лицом года".
– Да. Ты так говоришь, как будто я в чем-то виновата, но мне нечего стыдиться. Это было чистое везение. Я просто оказалась в нужном месте в нужную минуту.
– И никаких страстных романов с пилотами?
– Никаких романов. Даже никакого флирта. А с Кевином, моим единственным любовником, я познакомилась на вечеринке. Наша связь длилась целый год. А потом мы разлюбили друг друга, – просто сказала Дорис. Все еще злясь на него, она спросила прямо: – А ты?
– В моей жизни тоже не было жгучей страсти. Я вообще не верил, что она существует, пока не встретил тебя. А ведь она оказалась действительно жгучей, правда?
Покраснев, Дорис опустила глаза и вздохнула. Она не могла этого отрицать.
– Если говорить о сексе, ты прав, – сказала она тихо, – но что касается всего остального... Я не знаю, что ты любишь, чего не любишь, что чувствуешь, о чем думаешь. Ты держишься независимо, даже отстраненно, и твоя аристократически тягучая речь звучит так высокомерно, как будто ты оказываешь честь, снисходя до разговора со мной, – сердито добавила она.
– Да, я считаю именно так, – проговорил он с улыбкой, в которой явственно проглядывала насмешка. От неожиданности Дорис на мгновение утратила дар речи.
– Даже если это и правда, ты не должен был этого говорить! возмутилась она.
Итан рассмеялся:
– Какая же ты наивная!
– Я знаю, что наивная! Ты постоянно сбиваешь меня с толку!
И еще я хочу любить тебя, но не знаю как, с грустью подумала она. Увы, этому не бывать никогда!
– Я всегда был независимым, – задумчиво проговорил Итан. – Эгоистичный? Высокомерный? Пожалуй. Я не испытываю бурных эмоций. – Криво усмехнувшись и пожав плечами, он откинулся на спинку кресла и отпил глоток кофе. – Не люблю лгунов, презираю обманщиков... – Помолчав, он добавил: – Я вообще не очень люблю людей. Меня вполне устраивает мое общество, мои собственные мысли. Конечно, есть люди, к которым я был привязан, но никогда не влюблялся. Я с радостью помогу другу, но никому не позволю себе навязываться. И еще мне очень нравится заниматься с тобой любовью.
– Но ты не слишком огорчишься, если все кончится? – спросила она слабым голосом. – Не станешь умолять меня вернуться, если я уйду?
Глядя на ее прелестное лицо, такое взволнованное и такое печальное, он честно ответил:
– Нет, я не буду умолять. А ты, Дорис?
– Не думаю, что стала бы умолять кого-нибудь. – Но я буду скучать по тебе, подумала она. И мне будет больно думать о том, что было бы, если бы ты вернулся. – Для этого надо быть влюбленным, – проговорила она вслух.
– А ты не влюблена в меня, ты это хочешь сказать? – спросил Итан лукаво.
– Нет. Но я нахожу тебя очень привлекательным, ты заставляешь меня сходить с ума от желания. Когда ты дотрагиваешься до меня, я плавлюсь, как воск. Но ведь это не любовь?
Итан опустил глаза и поставил кружку на стол.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Нет, – ответила Дорис, чувствуя себя совершенно беспомощной, – но я хотела бы понять, как в тебя влюбиться. И как заставить тебя полюбить меня.
– И тогда все было бы хорошо?
Со смущенной, милой улыбкой она покачала головой.
– Не знаю... Может быть, я хочу слишком многого.
– Это лучше, чем хотеть слишком мало.
Глядя в его непроницаемые глаза, выражение которых было невозможно определить, она почувствовала, как в ней вновь начинает разгораться желание. Этот вечный неутолимый голод.
– Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, Итан.
Его глаза потемнели и заблестели. Горько улыбнувшись, он спросил:
– Потому, что от меня тоже есть какая-то польза?
– Нет, потому что... это все, что у нас есть. Резко поднявшись, она отвернулась от него.
Итан вскочил, повернул ее лицом к себе и сжал в объятиях. В своих чудесных, крепких объятиях.
– Прямо здесь? Сейчас? Ты хочешь, чтобы я взял тебя на полу в кухне? грубо спросил Итан.
Он выглядел таким агрессивно сексуальным, таким чужим, что Дорис испугалась. Она покачала головой и поглядела на него умоляющими глазами. Но, не обращая внимания на ее протест, он положил ее на холодные плитки пола и придавил тяжестью своего тела. Потом расстегнул ей рубашку, перехватив ее руки, когда она попыталась помешать ему, и обнажил грудь.
– Итан, не надо!
Наклонившись, он поцеловал ее в губы, и она ответила ему. Возбужденная, разгоряченная и одновременно пристыженная, Дорис целовала его и прижимала к себе, позволяя делать с собой все, что ему захочется. Он действовал руками, губами, языком, чтобы еще сильнее распалить ее. И когда она уже всхлипывала от неутоленного желания, Итан по-своему наказал ее за самонадеянность. Лежа на ней, опираясь на локти, он пригладил ее темные, вьющиеся волосы, веером разметавшиеся по каменным плитам пола, и, глядя ей в раскрасневшееся лицо, спросил ровным голосом:
– Хочешь, чтобы я извинился?
Дорис слабо качнула головой.
– Нет. Так я и думал, – подтвердил он, – потому что мы оба этого хотели. Я возбуждаю тебя, а ты – меня. Именно это и бросается в глаза на твоих фотографиях, Дорис, – твоя чувственность, твоя сексуальность. Твое тайное "я", которое ты не выпускаешь на свободу, потому что оно пугает тебя. Ты боишься не меня, Дорис. Тебе страшно дать волю своим чувствам, потому что они могут поглотить тебя целиком.
Она протестующе замахала рукой.
– У тебя ложное впечатление обо мне!
Но Итан пропустил ее замечание мимо ушей и продолжал менторским тоном:
– Ты, словно в темнице, держишь и зорко охраняешь внутри себя восхитительное, свободное естество, но оно рвется наружу. Ты ведь не можешь безоглядно наслаждаться любовью, правда? Потому что какая-то часть тебя ощущает вину, стыд, вот почему ты говоришь, что "этого мало". Расслабься, Дорис. Позволь себе безрассудно отдаться наслаждению. Мало кому дано испытывать такие ощущения. Не бойся их. Расскажи о них всему миру.
– Но ведь ты этого не делаешь.
– Но я и не подавляю своих желаний. И не стараюсь их оправдать.
– Потому что ты – мужчина. Мужчине простительно так себя вести, а женщина должна заботиться о своей репутации.
– Ерунда. Я же не призываю тебя спать с каждым встречным. Я лишь хочу, чтобы ты наслаждалась тем, что имеешь. И перестала чувствовать себя виноватой и стыдиться того, что испытываешь желание и получаешь удовольствие, старое, как мир.
– С тобой.
– Да. Со мной.
До поры до времени, усмехнулась про себя Дорис.
– Ты такой бесчувственный! – воскликнула она. – Неужели ты совсем ничего не испытываешь ко мне?!
– Испытываю – желание.
И тут, совершенно неожиданно, Итан расслабился. Весь его гнев прошел. Он улыбнулся -весело, дружелюбно. Дорис еще никогда не видела его таким.
Я могла бы полюбить его, подумала она. Могла бы. Если бы он разделил с ней свои чувства и мысли. Но Итану этого не нужно. А она...Она ведь боится полюбить его, не так ли? Потому что этому мужчине не дано ответить на ее любовь. Сильный, сложный, утонченный, с изысканным вкусом. Холодный. Такой человек никогда не сможет принадлежать ей.
– Твои родители умерли, когда ты была совсем маленькой?
Не понимая, к чему он клонит, Дорис кивнула.
– Так же, как и родители Моники. И тебя вырастила тетя?
–Да.
– Она была религиозной?
– Религиозной? Нет, не особенно.
– Старая дева?
– Какое это имеет значение?
– Тетя воспитывала тебя в строгих правилах? Ответь, Дорис.
Отвернувшись от него, она уставилась в стену.
–Да.
– Тогда понятно, почему ты испытываешь чувство вины, – ведь все эти удовольствия не освящены браком. Скажи, а отношения с первым любовником тоже казались тебе греховными?
– Нет, – сквозь зубы ответила она.
– Потому, что ты была влюблена в него? – поинтересовался Итан, на этот раз более мягко.
Повернув к нему лицо, Дорис неохотно кивнула.
– Но ты не влюблена в меня, поэтому все проблемы послушной и воспитанной девушки вылезли наружу.
– У послушной маленькой девушки нет никаких проблем! У нее есть только...
А что у нее есть?
– Получать удовольствие от секса – не стыдно. Это не делает тебя распутной. А подавлять эмоции...
– Ничего я не подавляю! – резко оборвала она наставления Итана.
– Подавляешь. Отбрось свои тревоги, Дорис. Наслаждайся.
– Так, как это делаешь ты? Безо всяких чувств? Без симпатии?
– Не будь дурой.
Дурой? Не хочет же он сказать, что испытывает какие-то чувства к ней? Что она нравится ему? Вопросительно уставившись на Итана, она спросила с надеждой:
– Это правда? У тебя действительно есть ко мне какие-то чувства?
– Конечно. Не понимаю, почему мне ни разу не пришло в голову, что ты можешь быть ранимой, неуверенной в себе. На самом деле ты ведь такая?
– Только с тобой.
– На фотографиях и на экране ты выглядишь такой раскованной, манящей. В твоих глазах столько обещания. Да и в жизни ты кажешься земной, искушенной, словно тебе все известно про эти игры.
– Так вот что это для тебя? Игры? – спросила она печально.
Он снова улыбнулся и покачал головой.
– Восхитительное, чудесное желание. Здесь, со мной, ты стала похожа на мальчишку, веселого товарища по играм.
Дорис вздохнула.
– Я и была веселой. И всем нравилось мое общество. Но эти последние месяцы...
– Понятно – напряжение, страх. Но ты молода, Дорис, а все это – всего только слова и дурацкие поступки и не более того. Физически на тебя никто не нападал, только пугали, так что перестань делать из этого трагедию. Негодяй может причинить тебе боль, только если ты сама позволишь ему это.
Так же как Итан причинит ей боль, если она ему позволит?
– А что касается наших отношений, радуйся тому, что у нас есть. "Опыт обогащает душу", – процитировал он с усмешкой. – Когда-нибудь у тебя будет муж, дети, и ты сможешь вспомнить об этом и улыбнуться.
Значит, вот что он делает, когда все кончается, – вспоминает и улыбается? Итан ждал, внимательно наблюдая за ее реакцией. Дорис вздохнула, протянула руку и провела пальцами по его лицу.
– А у тебя никогда не будет жены и детей? Улыбаясь одними глазами, он покачал головой.
– Конечно, – подтвердила она, – тебя трудно представить в роли мужа. Хотя, с другой стороны, ты не похож и на человека, который станет заниматься любовью прямо на полу.
– Не похож? А как, по-твоему, должен выглядеть человек, который может делать это на полу? Кстати, знаешь, а ты впервые приласкала меня сама, без моей просьбы.
– Правда? – переспросила она рассеянно и запустила пальцы в его шелковистые волосы, наслаждаясь тем, как они скользят по ее ладони. – Итан, признайся, тебе ведь это тоже не нравится?
–Что?
– Чувствовать, что ты утратил контроль над собой. Тебя наверняка это тяготит. Я не нравлюсь тебе, и ты не хочешь, чтобы это с тобой происходило, однако... – Она вздохнула и замолчала.
– Ты это чувствуешь?
– Иногда. Нет, не иногда, – призналась она, – почти все время. Я хочу тебя, жажду твоей близости, но не могу избавиться от ощущения, что меня используют.
– Ты думаешь, со мной происходит что-то другое?
Округлив глаза от удивления, она переспросила:
– Ты?
– Конечно. А почему тебя это удивляет? Я ведь тоже человек. – Итан на мгновение задумался. – Ты права, порой я не узнаю самого себя. Каждый день ухожу с мыслью – все, пора кончать. Она всего только женщина, а женщины это осложнения, которые мне не нужны. Однако у моего тела на этот счет есть свое мнение.
– Выходит, мы жалкие рабы своих желаний? – Дорис впервые улыбнулась по-настоящему и откровенно призналась: – Ты действительно великолепный любовник.
Усмехнувшись, он переспросил:
– Правда?
– Да. Как ты тогда поймал меня у сарая... А что ему было нужно? Тому, кто тебя тогда позвал.
– Джеку? Это мой сосед. Хотел расспросить о моей машине. Он хочет купить себе такую же.
Дорис понимающе кивнула.
– Еще есть вопросы? А то пол становится слишком жестким.
– Вот и весь разговор. – Дорис невесело вздохнула.
– Может, мы продолжим в постели? Меня совсем не возбуждает ни этот холодный пол, ни беспорядок в одежде. Я чувствую себя, как школьник на первом свидании.
Она усмехнулась.
– Не могу представить тебя в этой роли. Ты слишком элегантен и уверен в себе.
– Боюсь, что в данный момент я так не выгляжу. Или ты именно этого хотела добиться?
Дорис, покачала головой. – Я не хочу никуда отсюда уходить. Мне и так хорошо.
– А мне гораздо больше нравится в постели, – сказал Итан тоном, не терпящим возражений. Он встал, помог ей подняться и повел наверх.
– Ты когда-нибудь раньше здесь жил? – спросила она, надеясь, что в ее голосе прозвучало только естественное любопытство.
– Никогда.
– Значит, у вас с Моникой ничего не было?
– Ничего, – односложно подтвердил Итан. Уложив Дорис на кровать, он лег рядом и насмешливо взглянул на нее.
– Я просто так спросила. – Перевернувшись на живот и приподнявшись на локтях, она долго изучала его черты, словно стараясь запечатлеть их в своей памяти. – Пожалуй, я действительно притворюсь, будто влюблена в тебя, сказала она храбро.
– Зачем тебе это нужно?
– Потому что тогда у меня будет право прикасаться к тебе, сколько захочется, целовать и не думать при этом, что я делаю что-то предосудительное.
– А что, я вызываю у тебя такие чувства?
– Я немного тебя побаиваюсь. Понимаешь, ты совсем не похож на человека, с которым у меня могли бы быть какие-то отношения.
– Почему?
– Ты знаешь себе цену, а я полна сомнений. Итан молча наблюдал за ней.
– Все говорят, что в рекламе и в кино я выгляжу так, словно являюсь хозяйкой положения. Какое жестокое заблуждение!
– Ты просто неопытна, Дорис.
– Так как ты к этому отнесешься?
– К чему?
– Если я буду ласкать тебя? Глаза Итана слегка потемнели.
– Я хорошо отнесусь к этому, Дорис. Мне очень жаль, что у тебя создалось впечатление, будто я хочу, чтобы все было только по-моему. В том, что я мало задумываюсь о чувствах окружающих, меня уже обвиняли, – добавил он, помрачнев.
– Ничего. Думаю, ты понятия не имел о моих переживаниях.
– Пожалуйста, делай со мной все, что тебе заблагорассудится.
По телу Дорис разлилось тепло, оно стало наливаться тяжестью и истомой. Не сводя с него глаз, она прошептала:
– Что ты говоришь...
– Народная мудрость гласит, что путь к цели приятнее, чем ее достижение, но я не могу с этим согласиться. Особенно в данный момент. Боюсь, что мои гормоны уже вконец взбунтовались, и я больше не могу ждать.
Наклонившись ниже, она лизнула его сосок. По телу Итана пробежала дрожь, и Дорис прошептала:
– Ты так складно говоришь...
– Еще секунда, и я не смогу сказать ни слова, – выдохнул он. – Если ты будешь продолжать...
Подняв на него глаза, Дорис усмехнулась:
– Тебе не нравится, когда тебя дразнят?
– Я бы, скорее, назвал это пыткой.
С хитрой улыбкой она просунула руку под одеяло и провела по его плоскому животу – сверху донизу, почувствовав, как напряглось все его тело.
– Власть... – с томлением в голосе проговорила Дорис и тут же закричала: – Нет! Не надо! Ты должен был лежать смирно.
– Это невозможно. – Итан уселся сверху, прижав ее руки к бокам. – Ну, так что, у кого теперь власть?
– Это нечестно. Ты сильнее меня. Он покачал головой.
– Нет, Дорис, не думаю.
Наклонившись, он наградил ее таким долгим поцелуем, что она начала задыхаться. Но он лишь крепче сжал коленями ее изгибающееся тело и целовал, целовал без конца, пока она не почувствовала, что теряет сознание.
– Я сделал тебе больно? – воскликнул он потрясенно.
Она покачала головой.
– Теперь я запомню, как опасно тебя дразнить.
– Нет, не запоминай, – попросил Итан. Перевернувшись на бок, он, нежно поглаживая, поднес ее ладонь к своим губам. Серьезно глядя на Дорис, он повторил еще раз: – Пожалуйста, забудь. Я не помню, чтобы когда-нибудь до такой степени терял контроль над собой. Ты обладаешь сверхъестественной властью надо мной.
– Нет! – расстроенная тем, что задела его неосторожными словами, она прошептала: – Мне не нужна власть. Я просто хочу быть счастливой. Улыбаться тебе, смеяться вместе с тобой. Не заставляй меня иметь над тобой власть, пожалуйста, Итан, не надо!
Он удивленно посмотрел на нее и, притянув к себе, ласково погладил по спине. Так нежно он ее еще ни разу не обнимал.
– Ты говоришь, что не понимаешь меня, а теперь я не понимаю тебя. Ты совсем не такая, какой я тебя себе представлял. Мне казалось, что ты похожа на меня.
– В каком смысле?
– Такая же рассудочная, холодная, как и я.
– Но ты совсем не такой! – запротестовала она.
– Ошибаешься, Дорис.
Расстроенная, она подняла голову и поглядела ему в глаза. В них застыла печаль. Итан больше не казался ей высокомерным и самоуверенным.
– Я воображал, что между нами будут легкие, необременительные отношения. Думал, буду приезжать к тебе, когда сочту нужным. А ты будешь встречать меня, изнывая от страсти. Ты представлялась мне опытной, искушенной в любви женщиной. Но когда я заговорил с тобой на телевидении, увидел твое смущение и нервозность, то понял, что могу ранить тебя, причинить боль. Обычно я не играю в такие игры с наивными девушками, Дорис. Только с теми, кто знает и признает правила игры. Я думал, что ты из их числа. Когда же мне стало ясно, что с тобой все обстоит иначе, было поздно. Я понял, что не в силах отпустить тебя. Хотя мне бы следовало сделать это немедленно. К сожалению, я не смог совладать с собой.
– Но ведь Моника, должно быть, рассказывала обо мне.
– Да, – проговорил он медленно, – но, похоже, я ее неправильно понял.
– В каком смысле?
– Даже не знаю, как бы тебе объяснить...
– Нет, знаешь! Ты считал меня расчетливой карьеристкой. Это Моника тебе так сказала? – спросила она обиженно.
– Нет-нет, что ты, – не очень уверенно проговорил Итан. Нахмурившись, он добавил: – Думаю, исходя из своего личного опыта общения с женщинами, я просто по-своему интерпретировал ее слова. Я увидел тебя такой, какой мне хотелось, чтобы ты была.
– Но ты все равно приехал ко мне, – прошептала она.
– Глянул в твои огромные зеленые глаза и пропал.
– Ореховые, – поправила Дорис.
– Зеленые. Как у ведьмы. Но я не желал забираться в дебри твоей души. И не хотел причинить тебе боль. В моем сердце ты не найдешь глубоких чувств, Дорис. Только хорошее отношение. И мне с тобой весело. Ну и, конечно, меня безумно тянет к тебе, – произнес он очень тихо.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Дорис опять почувствовала себя беспомощной. Ее снова охватило желание прикасаться к нему и ощущать его тело. Она перевела взгляд на его губы и наклонилась. Почувствовав, как Итан откликнулся на ее поцелуй, Дорис тихонько застонала. Она хотела, чтобы их близость продолжалась еще долго-долго. Но Итан говорил так, как будто собирался расстаться с ней.
Дорис еще раз нежно прикоснулась губами к его рту и начала ласкать его так, как ей хотелось, чтобы он ласкал и любил ее, – самозабвенно упиваясь своими чувствами. И он отвечал ей с нежностью, почти с любовью.
Потом она лежала, прижавшись к нему всем телом и отдыхая.
Печально вздохнув, Дорис проговорила:
– Это было так прекрасно!
– Да, прекрасно. Спасибо тебе.
– На здоровье.
Итан засмеялся. Это был почти счастливый смех. Наверное, он прав. Прочь тревоги! Да здравствует радость и удовольствие! Но она знала, что не сможет забыть его слова о том, насколько они разные.
Пригладив ей волосы, Итан тихо проговорил:
– Будь со мной терпелива, Дорис. Все это для меня очень непривычно. У меня ни с кем не было ничего подобного.
– Так, значит, это – не конец? – Она с удивлением и надеждой смотрела на него.
– О чем это ты?
– Я думала, что ты со мной прощаешься, – в голосе Дорис звенела боль.
Итан внимательно посмотрел на нее, а потом снова притянул ее голову себе на плечо.
Помолчав немного, она наконец решилась спросить:
– Твой опыт общения с женщинами был так ужасен?
– Я бы не сказал.
– Но все было не так, как со мной?
– Они были совершенно не такими, как ты. И ничего от меня не ждали никаких эмоций.
– Только вознаграждения за оказанные услуги?
– Да. Подарки, украшения, дорогую выпивку и еду. Но ведь ты не такая, Дорис.
– Мне трудно справиться со своими чувствами. Похоже, у меня нет выбора, и я даже не знаю, хочу ли я, чтобы он у меня был. Я тоже не привыкла к таким отношениям, Итан.
– Я знаю. Теперь знаю. – С ленивой улыбкой он легонько поцеловал ее в волосы и проговорил: – Но мне придется уехать.
– Уехать? – забеспокоилась Дорис.
– Да. Я должен вернуться в Лондон. Работа, разные встречи, всякие дела.
– Когда вернешься?
– Поздно вечером. Или завтра утром. Понятно. Чтобы покормить и выгулять собак.
Не желая двигаться с места, сонная и разомлевшая, счастливая от сознания, что он вернется, Дорис провела пальцами по его губам.
– Береги себя.
– Обещаю. Не засыпай! – Не буду.
Но ее веки отяжелели, и было так тепло, уютно и приятно лежать, прижавшись к нему, что она позволила своим глазам закрыться и сладко заснула.
Дорис проснулась, когда за окном стемнело. Итан уехал. Потягиваясь и позевывая, она немного полежала в постели, вспоминая их разговор, а потом улыбнулась. Может быть, все не так уж и плохо. Впервые с тех пор, как они встретились, у нее было спокойно на душе.
Она встала, перекусила и, вернувшись в постель, заснула глубоким сном и проспала без сновидений до восьми часов утра. Позавтракав в кухне, Дорис, как обычно, сходила на прогулку и с охапкой хвороста вернулась домой.
Скинув запачканные глиной кроссовки, она босиком прошлепала в кухню через заднюю дверь и увидела посреди стола пухлый конверт. Полагая, что это оставил Итан, она взяла его в руки и открыла. В конверте оказались фотографии. Девушка с любопытством вытащила их и... чуть не выронила из рук, содрогнувшись от ужаса и отвращения. Все они были сняты здесь, в коттедже. На одном из снимков Дорис была запечатлена выходящей из Холла, на другом раздевающейся у себя в спальне. На всех фотографиях виднелись дырочки. Кто-то со злобным, маниакальным упорством проткнул булавкой ее глаза и сердце.
А ведь за последние несколько дней она почти забыла о своем преследователе.
Вскрикнув, Дорис отшвырнула конверт, и в эту минуту вошел Итан.
– Ты кому-то рассказал! -Нет.
– Значит, это сделала Моника. Впрочем, зачем ей это было нужно? – Дорис нахмурилась. – Она ведь именно потому и позволила мне пожить в своем коттедже, что о нем никто не знал!
– Вероятно, он за тобой следил,– сказал Итан спокойно. – По дороге сюда ты не проверяла, не едет ли кто за тобой?
– Никто меня не преследовал, – покачала головой Дорис.
Он молча поднял фотографии с пола и стал их рассматривать, а потом подошел к столу и аккуратно сложил обратно в конверт.
– Снимки сделаны непрофессионально, – заявил Итан. – Сейчас ведь очень просто достать все необходимое оборудование. И при этом не останется уличающих негативов, – добавил он.
Дорис молчала.
– Откуда они взялись?
– Лежали на столе, когда я пришла, – ответила она. – А значит, мерзавец был здесь, в коттедже. Значит... – Ее голос прервался. – Он ведь мог...
– Мог. Но этого не случилось, – Но ведь он где-то рядом! Выслеживает меня, караулит! Он все испортил! За что? За что?
– Я не знаю.
– Он даже глаза проткнул... – Дорис осеклась. Чувствуя, что сейчас расплачется, она бросилась прочь из кухни, но Итан догнал ее и нежно обнял.
– Как он попал в дом? Ты куда-нибудь выходила?
– Да, гуляла по лесу, собирала хворост.
– Ты запирала дверь? Запирала ли она дверь? Нет. Итан ткнул в конверт пальцем.
– Хочешь, я уничтожу их?
– Нет. Полиция велела сохранять все улики на случай, если им удастся поймать этого ублюдка, – сказала она с горечью.
– Скажи, это началось, когда ты стала работать на Лорен?
– Перестань допрашивать меня! – Оттолкнув его, Дорис отошла к окну и повернулась к Итану спиной.
– И все же? – спросил он, нисколько не обескураженный ее вспышкой.
– Да, – отрезала она.
– А ты не думала, что это может быть женщина, которая хотела получить эту работу?
– Конечно, думала! Последние три месяца я вообще больше ни о чем не думала! Но в "Лорен косметике" проверили всех, кто пробовался на это место, и не нашли ничего подозрительного.
Итан задумался, а потом спокойно сказал:
– Собирай вещи! А я пойду посмотрю вокруг.
– Не приказывай мне!
Он остановился на полпути, оглянулся и недоуменно посмотрел на нее.
– Прости, – смутилась Дорис, – я ужасно разозлилась. И не хочу ни от кого убегать.
– Тебе нельзя здесь оставаться.
– Почему это нельзя?! Я...
– Что? Найдешь его? Встретишь во всеоружии?
– Как ты можешь быть таким рассудительным! Приблизившись, Итан нежно дотронулся до ее лица своими длинными пальцами.
– Ты должна уехать, – мягко повторил он. – Я не смогу постоянно находиться при тебе.
– Мне это и не нужно! – Отшатнувшись от него, Дорис бросила с вызовом: – Ничего он мне не сделает!
– Ты уверена?
Глаза ее наполнились слезами. Она была так напугана!
– Это ведь мог быть и ты... – прошептала она без малейшей убежденности в голосе.
– Мог, – спокойно согласился он, – но это не я.
– Я хочу сказать, что ты ворвался в мою жизнь совершенно неожиданно. Потом приехал сюда... Я больше не знаю, что делать, Итан!
– Зато я знаю. Иди собирай вещи. – Он подождал, пока она наконец не сдалась, согласно кивнув ему в ответ.
– Это несправедливо!
– Да, – подтвердил Итан и вышел.
– Не уходи далеко! – крикнула она. Взгляд ее снова упал на конверт, лежавший на столе. Дорис брезгливо взяла его в руки и стала снова перебирать снимки, чтобы определить, в какие моменты их сделали. Наконец она наткнулась на фотографию, где была изображена почти в полный рост лицом к камере. Судя по всему, снимали через окно лестничной площадки, в ту минуту, когда она, обнаженная, выходила из ванной. Ее тело освещал неяркий солнечный свет. Значит, это было утром. Поморщившись, Дорис разорвала фотографию на мелкие кусочки. Пусть это и улика, но она никому не позволит рассматривать себя в таком виде!
