Текст книги "Каникулы палача"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Подожди! – перебил его друг. – Парень за тем столиком потерял сознание… Я еще, глядя на него, подумал: уж очень он бледный.

Игры у фонтана

– Да, – удовлетворенно произнес мистер Спилер, – должен признаться, что мне нравятся декоративные водоемы. Сразу придают месту определенную законченность.

– Похоже на Версаль, – согласился с ним Рональд Праудфут.

Уловив, как ему показалось, в голосе жениха своей дочери нотки сарказма, мистер Спилер украдкой бросил на него быстрый взгляд, но выражение его худощавого лица было бесстрастным. Общаясь с ним, мистер Спилер всегда чувствовал себя неуютно, но, несмотря на это, был доволен выбором дочери. Нельзя сказать, что Рональд Праудфут демонстрировал дружеские чувства в отношении мистера Спилера, но необходимо было признать и то, что он был истинным джентльменом, а Бетти была безумно влюблена в него.

– Единственное, чего, на мой взгляд, здесь еще не хватает, – продолжал мистер Спилер, – так это ощущения пространства. Так сказать, перспективы. Невозможно получить желаемый эффект, когда с четырех сторон растет кустарник.

– Не могу с вами согласиться, мистер Спилер, – нежным голосом возразила миссис Дигби. – Не кажется ли вам, что именно это и придает месту необыкновенное очарование? Представьте, вы идете по тропинке, даже не предполагая, что за этими кустами сирени что-то есть, и когда вы поворачиваете, совершенно неожиданно перед вами возникает фонтан. Знаете, у меня просто перехватило дыхание, когда сегодня днем, поддавшись на ваши уговоры, я пришла посмотреть и увидела все это.

– Да, в этом вы правы, – согласился с ней мистер Спилер. Ему показалось, и надо заметить – уже не в первый раз, что миссис Дигби обладала тем удивительным шармом, который выделял ее из числа других женщин. Она была вдовой, он – вдовец, оба находились в возрасте благоразумных поступков и вполне бы могли поселиться вместе в прекрасном доме с садом, занимающим пол-акра, и фонтаном.

– Такое прекрасное, уединенное место среди рододендронов, – продолжала миссис Дигби. – Посмотрите, как они красивы: капельки воды на них блестят, как бриллианты. А грубая деревянная скамейка под густыми кипарисами – настоящая Италия. И этот восхитительный запах сирени!

Мистер Спилер знал, что это вовсе не кипарисы, а обычные тисы, но не стал поправлять миссис Дигби. Женщинам свойственно ошибаться, и на это не стоит обращать внимание… Из-за кизильника, растущего с одной стороны фонтана, он посмотрел на находящиеся напротив рододендроны, в соцветиях которых капельки воды и правда сверкали бриллиантами.

– Я и не думал убирать рододендроны или кизильник, – сказал он. – Я хотел только сделать просеку через кусты сирени для создания перспективы. Понимаете, хочется, чтобы фонтан был виден из дома. Но последнее слово, как всегда, должно остаться за женщиной, не так ли, э… Рональд? (Мистер Спилер никак не мог запомнить его имя и по этой причине, обращаясь к мистеру Праудфуту, всегда испытывал легкое замешательство.) Но если миссис Дигби нравится все так, как есть, – решено. Пусть сирень остается.

– Мне кажется, вы не должны менять свои планы, – сказала миссис Дигби. – У меня нет никакого права оказывать на вас влияние в обустройстве вашего прекрасного сада.

– Вы ошибаетесь. Я полностью доверяю вашему вкусу. Вы выступили в защиту рододендрона и сирени – что ж, они неприкосновенны.

– Вы мне льстите. Впредь я буду очень осторожна в своих суждениях, – улыбнулась леди. – Но что бы вы ни задумали, я не сомневаюсь, – это будет превосходно. Идея поставить фонтан здесь замечательна. Он до неузнаваемости изменил сад.

Мистер Спилер не мог с ней не согласиться. Действительно, фонтан состоял из небольшой мраморной чаши, расположенной в центре небольшого водоема; легко и изящно танцуя, струи воды являли собой прекрасное зрелище. Возвышаясь над кустарником и сиренью, весело искрясь на солнце, они падали вниз с высоты в пятнадцать футов, не только даря прохладу этим прекрасным днем раннего лета, но и радуя слух собравшихся своим серебряным звоном.

– Наверное, стоит недешево? – неожиданно спросил все время молчавший мистер Гуч, как будто именно сейчас желая напомнить собравшимся о том, что у жизни есть и другая, менее приятная сторона. Достаточно было только взглянуть на него, чтобы понять: этот человек обладает грубыми, если не сказать вульгарными манерами. С первого дня их знакомства миссис Дигби никак не могла понять, что общего могло быть у мистера Спилера с ним.

– Нет, что вы, – ответил хозяин. – Не так уж дорого. Вы видите, фонтан использует одну и ту же воду. Хитроумное изобретение. Я думаю, что фонтаны на Трафальгар-сквер построены по тому же принципу. Безусловно, мне пришлось заплатить за установку и запуск, но мне кажется, оно того стоило.

– Вы абсолютно правы, – вновь поддержала его миссис Дигби.

– А я всегда говорил, что ты, Спилер, – человек далеко не бедный, – заливаясь грубым смехом, произнес Гуч. – Как жаль, что я не могу оказаться на твоем месте. Укромное местечко, вот как бы я его назвал. Укромное…

– Я не миллионер, – резко оборвал его Спилер. – Дела могли быть и хуже. Конечно, – сменив тон, продолжал он мягко, – осторожность и осмотрительность не помешают. Я выключаю фонтан на ночь, чтобы избежать протечки воды, да и уменьшить расходы.

– Готов поклясться, что ты просто чертов скряга. – Гуч почему-то явно желал обидеть хозяина дома.

– А, вот и обед, – вздохнув с облегчением, произнес мистер Спилер. Прозвучавший гонг избавил его от необходимости отвечать на выпад Гуча. По дорожке, вымощенной плоским камнем, минуя цветущую сирень, цветочные бордюры и клумбы с редкими сортами роз, компания подошла к прекрасному дому, который мистер Спилер на французский лад назвал «Плезир» – «Удовольствие».

Миссис Дигби не могла не отметить, что, несмотря на попытки очаровательной Бетти, безумно влюбленной в Рональда Праудфута, изображать из себя необычайно милую маленькую хозяйку, за столом на протяжении всего обеда присутствовало напряжение. Мистер Гуч продолжал высказывать свои неприятные и резкие замечания. Он много и шумно ел, пил, казалось, еще больше, неоднократно выводил из себя мистера Праудфута, но больше всех доставалось мистеру Спилеру, – он все время обращался к нему с нескрываемым презрением, отчего все присутствующие испытывали неловкость и не понимали, почему хозяин не одернет хама. Миссис Дигби в очередной раз поймала себя на мысли, что ей хотелось бы понять причину, по которой мистер Спилер, несмотря на обоюдную неприязнь, продолжает принимать Гуча в своем доме. А Гуч, мало того что время от времени появлялся в «Плезире», обычно проводил в доме Спилера около месяца. Известно было и то, что мистер Спилер ссужает его деньгами, и суммы были далеко не маленькие. Кто-то считал Гуча коммивояжером, хотя, сколько ни пытались, не могли припомнить ни одного факта, подтверждающего это предположение. Мистер Спилер построил свой дом около трех лет назад. Он был добрый, щедрый человек, а его преданность дочери не могла не вызывать к нему дополнительную симпатию. А Гуч впервые появился здесь около года назад. Миссис Дигби невольно подумала, что если у нее и мистера Спилера все сложится, она непременно сделает так, чтобы положить конец визитам мистера Гуча в этот дом.

– Как насчет партии в бридж? – спросил Праудфут, после того как подали кофе. Миссис Дигби нравилось, когда прислуживал Мастере. Он был не только хорошо обученным слугой, но еще выполнял в этом доме обязанности шофера. В «Плезире» все было продумано до мельчайших деталей. Из окна столовой виднелось аккуратное здание гаража, с новеньким «вулзли» внутри. Над гаражом находилась комната Мастерса, а еще выше, на крыше, – флюгер, сверкающий золотом в последних лучах заходящего солнца. Хороший повар, вышколенная горничная, да и все остальное, о чем можно только мечтать. «Если мне удастся стать женой мистера Спилера, – продолжала размышлять миссис Дигби, – то я – впервые в жизни – смогу позволить себе иметь личную служанку. В моем доме будет много комнат, а когда Бетти выйдет замуж…»

Да, Бетти… Миссис Дигби показалось, что девушка была недовольна предложением Рональда. Бридж – это не та игра, которая располагает к проявлению нежных чувств, и, наверное, было бы гораздо лучше, если бы Рональд увлек ее в сумерки, наполненные ароматом сирени, под сень тиса. Глядя на грустное лицо девушки, миссис Дигби подумала, что, как правило, только один из влюбленных – в данном случае это была Бетти – любит сильнее. Но если Рональд чего-то захочет, он, несомненно, это получит. Вот поэтому миссис Дигби просто тихо сидела и наблюдала за происходящим. Кроме того, у присутствующих появилась прекрасная возможность хотя бы на время избавиться от мистера Гуча.

– Не играю в бридж, – обычно говорил он, когда слышал подобное предложение. – Никогда не было времени, чтобы научиться. Когда я был в вашем возрасте, в бридж не играли. – Он и сейчас повторил все слово в слово и, изобразив на лице презрение, направился к мистеру Спилеру.

– Но учиться никогда не поздно, – миролюбиво произнес хозяин дома.

– Только не мне! – прозвучало в ответ. – Пойду, прогуляюсь в саду. Куда подевался этот Мастерс? Передайте ему, пусть принесет мне виски с содовой к фонтану. Целый графин. Имейте в виду, что для вашего покорного слуги одного стаканчика будет мало. – Он запустил руку в ящик с сигарами, стоящий на маленьком столике, вытащил столько, сколько поместилось в пригоршне, и через французское окно в библиотеке вышел на террасу. Мистер Спилер позвонил в колокольчик, отдал распоряжение, и вскоре все увидели Мастерса, идущего с подносом по выложенной камнем тропинке мимо клумб и кустов роз.

Игра продолжалась ровно до пол-одиннадцатого. Закончив партию, миссис Дигби поднялась из-за стола, сообщив присутствующим, что ей пора домой. Хозяин вызвался ее сопровождать и, заговорщически улыбнувшись, предложил молодым людям поухаживать друг за другом.

– Да, молодые сейчас имеют больше возможности для ухаживания, чем имели мы в свое время, – сказала миссис Дигби. Она засмеялась немного смущенно и не стала возражать, когда, пройдя около сотни ярдов, мистер Спилер взял ее под руку. Она колебалась, не зная, как он отнесется к ее предложению зайти к ней, но затем решила не нарушать милые ее сердцу правила. Прощаясь, протянула ему свою белую нежную руку. Возможно, виной тому был удивительный запах белого и красного боярышника, зацветшего в ее прекрасном саду: мистер Спилер все не отпускал ее руку. Держал, никак не решаясь поцеловать ее. И прежде чем он набрался смелости, она вырвалась и стремительно убежала.

Открыв дверь своего дома и продолжая пребывать в сладостных мечтах, мистер Спилер наткнулся на слугу.

– А где остальные, Мастерс?

– Мистер Праудфут ушел минут пять или десять назад, мисс Элизабет поднялась наверх.

– М-да, – чуточку разочарованно протянул мистер Спилер. – «Молодое поколение, – с грустью подумал он, – действительно любит совсем иначе». Следующая пришедшая в голову мысль вызвала у него тревогу.

– А мистер Гуч вернулся?

– Я не знаю, сэр. Если хотите, я могу пойти посмотреть.

– Не нужно. – Если Гуч после обеда набрался виски, Мастерса лучше держать от него подальше. Никогда не знаешь, чем это может закончиться. Мастерс был одним из тех милых попрошаек, которые никогда не упустят своего случая, если для этого представится возможность. Так или иначе, но слугам лучше не доверять.

– Ты можешь идти спать. Я все закрою сам.

– Хорошо, сэр.

– Мастерс, ты выключил фонтан?

– Да, сэр. Я сделал это лично в половине одиннадцатого, увидев, что вы заняты, сэр.

– Хорошо, Мастерс. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сэр.

Он слышал, как слуга вышел через заднюю дверь и пересек двор, направляясь к гаражу. Погруженный в собственные мысли, он закрыл оба входа, а затем прошел в библиотеку. Очередным подтверждением того, что Гуч до сих пор находится в саду, являлось отсутствие на обычном месте графина с виски. Мистер Спилер, смешивая бренди с содовой, продолжал размышлять над тем, как решить достаточно непростое дело – уложить Гуча в постель, и поэтому не сразу заметил, как тот вошел через окно в кабинет. Гуч был пьян, но не мертвецки, что вызвало у мистера Спилера вздох облегчения.

– Ну? – спросил Гуч.

– Ну? – повторил за ним мистер Спилер.

– Хорошо провел время с вдовушкой? Доволен? Повезло подлецу. Влюбиться в твоем-то возрасте!

– Замолчи, на сегодня достаточно, – сказал Спилер.

– Ты так считаешь? Хорошо. Достаточно. Думаешь, наверное, что я – Мастерс, если разговариваешь со мной таким образом. – Гуч хрипло засмеялся. – Но я не Мастерс, и хозяин здесь я. Вбей себе это в голову. Я здесь хозяин, и ты, черт возьми, прекрасно это знаешь!

– Хорошо, – кротко ответил мистер Спилер, – только будь добр, отправляйся спать. Уже довольно поздно, и я устал.

– Ты устанешь еще больше, после того как я поговорю с тобой. – Мистер Гуч, засунув руки в карманы, нависал тучной угрожающей фигурой, опасно раскачиваясь из стороны в сторону. – Я снова на мели, – добавил он. – Плохая была неделя – всё, даже мелочи не осталось. Думаю, тебе снова пришло время платить.

– Не говори глупостей! Я оплачиваю твои расходы, как мы договорились, разрешаю тебе приезжать сюда, когда ты захочешь, и жить здесь столько, сколько ты считаешь нужным. Ты получаешь от меня достаточно!

– Неужели? Себе, я думаю, ты ни в чем не отказываешь, не так ли, номер 4132?

– Тише! – проговорил мистер Спилер, торопливо оглядываясь по сторонам, как будто опасаясь, что мебель может не только слышать, но и рассказывать.

– «Тише-тише!» – передразнил его мистер Гуч. – Сейчас не самое подходящее время диктовать условия, мистер Спилер. Или я ошибаюсь – 4132? Слуги могут услышать. А вдруг услышит Бетти? Ее жених тоже может услышать – думаю, ему особенно приятно будет узнать, что отец его невесты – не кто иной, как сбежавший заключенный. И, что вероятно, в любой момент он будет отправлен назад, досиживать свои десять лет за подлог. И когда я думаю, что такой человек, как я, у которого и срок был совсем маленький, и отсидел он столько, сколько было положено, зависит от милости… ха-ха! моего дорогого друга 4132, который купается в роскоши…

– Я не купаюсь в роскоши, Сэм, ты же хорошо это знаешь. Но я не хочу проблем. Я сделаю все, что смогу, если ты на этот раз дашь честное слово, что больше не будешь просить такие большие суммы. Понимаешь, мой доход этого просто не может позволить.

– Конечно, я обещаю, – с готовностью согласился мистер Гуч. – Ты мне даешь пять тысяч…

У мистера Спилера вырвался сдавленный крик:

– Пять тысяч?! Как я смогу достать такую сумму? Сэм, не будь глупцом. Я выпишу тебе чек на пятьсот…

– Пять тысяч, – продолжал настаивать мистер Гуч, – или я за себя не ручаюсь.

– Но у меня нет таких денег, – возразил мистер Спилер.

– Ну так найди их где-нибудь! Для тебя же будет лучше!

– Как ты это себе представляешь?

– Это не моя, а твоя забота. Тебе не следует быть таким расточительным. Тратишь огромные деньги, которые должен отдавать мне, на фонтаны и на всякую чепуху. Так что не стоит упорствовать, мистер Респектабельность 4132. Все понятно?

Да, мистер Спилер прекрасно понимал, что стоит за этими словами. Он и раньше понимал, что его друг Гуч держит в своих руках не только его самого, но и жизнь близких ему людей. Очередная попытка успокоить Гуча только еще больше его разозлила. Издеваясь, он продолжал угрожать, но теперь его грязные угрозы посыпались и в адрес миссис Дигби.

Мистер Спилер и сам не осознавал, как он мог нанести удар такой силы. Он был готов поклясться, что вообще никого не бил. Да, он помнит, что замахнулся на Гуча и тот, пытаясь уклониться, споткнулся о ножку стоящего рядом столика. Происшедшее могло показаться страшным сном, если бы не ужасная реальность – Гуч был мертв.

Он не потерял сознание и не упал, оглушенный ударом. Он просто умер. Должно быть, ударился головой о медный бордюр каминной решетки. Крови не было. Но когда мистер Спилер дрожащими от волнения руками приподнял его безжизненную голову, он обнаружил над виском маленькое пятнышко. В этом месте кость реагирует на удар так же, как и яичная скорлупа. Тело Гуча свалилось на пол с таким ужасным грохотом, что мистер Спилер ни минуты не сомневался, что сейчас раздастся крик, а затем на лестнице послышится топот ног.

Но ничего этого не произошло. Он вспомнил, но не сразу, – мозг, казалось, работал медленно, равнодушно воспринимая происходящее, – что над библиотекой располагалась большая гостиная, а рядом с ней – комната для гостей и ванная. Ни одна из спален не выходила на эту сторону дома.

Неожиданно резкий звук заставил его вздрогнуть. Он торопливо обвел взглядом комнату. Высокие старинные напольные часы пробили одиннадцать. Мистер Спилер встал, вытер пот со лба и налил себе бренди.

Это привело его в чувство. Казалось, мозг очистился от пелены и вновь приобрел способность думать, отдавать четкие приказания. Колесики энергично закрутились. Удивительная ясность пришла на смену замешательству.

Он убил Гуча. Нет, он не наносил ему удара, от которого Сэм умер, но все же он убил его. И то, что в происшедшем полиция обвинит именно Спилера, не вызывало ни малейшего сомнения. Он вновь окажется в тюрьме. Стоило лишь подумать об этом, как его бросило в дрожь. Они наверняка захотят взять у него отпечатки пальцев и будут немало удивлены, узнав одного из своих старых знакомых.

Мастерс слышал, что хозяин собирался дождаться Гуча, и знал, что к тому времени все были уже в своих спальнях. Конечно же, он обо всем догадается. Так… Минуту!

А если подстроить все так, чтобы подозрение пало на Мастерса? Сможет ли он доказать, что в момент убийства был уже в постели? Да, вероятно, сможет. Кто-нибудь мог видеть, как он направлялся к своему гаражу через двор, видел свет в его комнате. Не стоит надеяться, что на Мастерса удастся бросить тень подозрения, кроме того, он вряд ли заслужил это. Внезапно пришедшая в голову идея направила мысли мистера Спилера в новое, более привлекательное русло.

Единственное, что ему было нужно – обеспечить себе алиби. О, если бы ему удалось ввести полицию в заблуждение относительно времени смерти Гуча! Если бы можно было сделать так, чтобы полицейские подумали, что Сэм был еще жив, в то время как уже был мертв… Как же это сделать?

Он стал вспоминать рассказы, которые читал на отдыхе: кажется, там было нечто подобное. Так, переодеваешься в одежду убитого и выдаешь себя за него. Звонишь от его имени. В присутствии дворецкого разговариваешь с покойным, как будто он жив. Делаешь граммофонную запись его голоса и проигрываешь пластинку. Где-нибудь прячешь тело, а потом откуда-нибудь издалека отправляешь письмо…

На минуту он остановился. Итак, снова подлог… Но ему не хотелось начинать вновь эту старую игру. Да и времени было мало, а для осуществления любого из этих планов необходимо было тщательно продумать каждую деталь.

Боже, какой же он все-таки глупец! Гучу совсем не обязательно было жить дольше, наоборот, ему необходимо было умереть раньше. Ему следовало умереть до 10.30, что обеспечивало мистеру Спилеру прекрасное алиби – он был занят игрой в бридж, и его видели три пары глаз.

В целом мысль показалась ему вполне здравой и достойной дальнейшего развития, если пока не брать во внимание многочисленные детали. Детали… Как связать их со временем смерти? А что могло произойти в 10.30?

Он выпил еще раз. И вдруг, совершенно неожиданно, как будто под воздействием возникшей в мозгу яркой вспышки, он увидел весь план ясно и целиком, со всеми его соединениями и очерченными углами.

Он посмотрел на часы, стрелки показывали двадцать минут двенадцатого. Впереди была целая ночь.

Взяв в холле электрический фонарик, он уверенно вышел из французского окна в сад. Напротив стены дома находилось два крана: один имел насадку и предназначался для садового шланга, другой контролировал работу фонтана в нижней части сада. Открыв второй кран, он пошел по вымощенной камнем дорожке вглубь сада, не беспокоясь, что его шаги кто-то услышит. Он прошел мимо зарослей сирени, обогнул клумбы с кизильником. Небо сегодня было беззвездным, безлунным, очень темным, что делало водяной столб, поднимающийся над темным очертанием кустарника, едва видимым. Но, находясь рядом, он отчетливо различал звуки фонтана: успокаивающее журчание и всплеск воды. Луч фонарика осветил скамейку под тисами. Как он и предполагал, здесь же находился и поднос. Графин с виски был наполовину пуст. Вылив большую часть оставшегося виски в фонтан, Спилер протер носовым платком горлышко бутылки – не дай бог оставить свои отпечатки. Затем, перейдя на другую сторону фонтана, к кустам сирени, он с удовлетворением отметил, что ни из дома, ни из сада высокий столб фонтана незаметен.

Следующая часть представления не вызывала опасений, хотя была рискованной; его могли услышать, хотя именно это ему и было необходимо. Он облизал языком пересохшие от волнения губы и несколько раз громко позвал:

– Гуч! Гуч!

Ответа не последовало, только еле различимый в тишине тихий шорох фонтана. Но и этот звук показался ему невероятно громким. Он огляделся вокруг, как будто ожидая, что сейчас из темноты на него набросится труп: голова болтается из стороны в сторону, открытый рот зияет чернотой, и только зубы поблескивают в темноте. Успокоившись, Спилер торопливыми шагами направился по тропинке к дому, постоянно останавливаясь и прислушиваясь. В доме тоже было тихо, только еле слышно тикали часы. С большой осторожностью открыв дверь в библиотеку, он вошел внутрь. Теперь отсюда не должно донестись ни малейшего звука.

В гардеробной, рядом с кладовкой для продуктов, он отыскал пару галош. Обув их, он тенью вновь выскользнул через окно библиотеки, обошел вокруг дома и прошел внутренним двором к гаражу. Подняв голову вверх и не заметив на верхнем этаже свет, он облегченно вздохнул – Мастерса иногда мучила бессонница. Пытаясь найти в пристройке то, что ему было нужно, он вынужден был включить фонарик. Жена Спилера на протяжении целого ряда лет была инвалидом, и, переезжая в «Плезир», он перевез с собой и ее кресло, хотя жены уже не было в живых. Как же он сейчас был рад тому, что привез это кресло! Оно было на пневматических протекторах, двигалось легко и бесшумно. Найдя насос от велосипеда, Спилер подкачал шины и капнул кое-где масла, чтобы колеса не скрипели. Затем, соблюдая чрезвычайную осторожность, подкатил кресло к окну библиотеки. То, что дорожки были выложены камнем, значительно облегчало выполнение его плана – следы от колес будут незаметны.

Трудно сказать, сколько сил и времени ушло на то, чтобы вытащить тяжелое тело Гуча через окно и усадить его в кресло. Мистер Спилер был как выжатый лимон, но наконец-то дело было сделано. Он медленно и осторожно покатил тяжелое кресло по дорожке, стараясь подавить в себе огромное желание бежать как можно быстрее. Он с трудом различал очертания предметов вокруг себя, но боялся лишний раз включать фонарик. Стоило креслу соскользнуть с дорожки и заехать на цветочный бордюр – последствия могли бы оказаться непредсказуемыми. Сжав зубы и всматриваясь в темноту, он продолжал катить коляску. Ему казалось, что если он остановится и оглянется на дом, то увидит, что из всех окон на него пристально смотрят бледные липа. С большим трудом все же удалось сдержать себя.

Наконец он дошел до густого кустарника, делавшего его невидимым со стороны дома. Пот заливал лицо, но Спилер понимал, что сейчас предстояло выполнить самую сложную и рискованную часть его плана. Каких бы усилий это ни требовало, он должен перевезти тело через лужайку. Необходимо было взять себя в руки и выполнить это так, чтобы полиция не обнаружила ни следов от колес, ни следов от обуви, ни следов, оставленных телом, которое волокли по земле.

Все было закончено. Тело Гуча лежало у фонтана. Из положения тела было очевидно, что синяк на виске получен от удара об острый каменный край, одна рука находилась в воде, конечностям было придано естественное положение – такое впечатление, что смерть наступила в результате несчастного случая: пьяный Гуч споткнулся и упал в водоем. Спилер еще раз посмотрел на тело – все выглядело достаточно убедительно. Он остался доволен своей работой. Вернув пустое кресло в пристройку, он в очередной раз вошел в библиотеку через окно и только сейчас почувствовал, что наконец-то ему удалось избавиться от тяжкого бремени, которое он тащил на себе много лет.

Тащил на своей спине так много лет… Спина! Он вдруг вспомнил, что снял смокинг, когда ему пришлось наклоняться в фонтан, брызги попали только на его рубашку, и она немного намокла. Но это не являлось проблемой, он бросит ее в корзину для белья. Но вот задняя часть брюк вызывала беспокойство. Отчистив их с помощью носового платка как можно тщательнее, он занялся подсчетом. Для получения желаемого эффекта фонтан можно будет выключить уже через час. Пытаясь контролировать охватившее его радостное возбуждение, он налил себе последнюю за этот вечер порцию бренди.

Ровно в час он встал с кресла, выключил кран фонтана, закрыл в библиотеке окно, совершенно не заботясь, что его могут услышать, и уверенным шагом отправился спать.

К радости мистера Спилера, инспектор Фремптон оказался достаточно сообразительным офицером полиции. Он собирал улики, разбросанные там и сям, с рвением дрессированного терьера. Последний раз Гуча живым видел Мастерс, это было после обеда – приблизительно в полдевятого. Затем состоялась игра в бридж, продолжавшаяся до пол-одиннадцатого, затем мистер Спилер пошел провожать миссис Дигби. Как только они ушли, Мастерс выключил фонтан. Мистер Праудфут покинул дом минут через десять, а мисс Спилер и служанки тотчас же разошлись по комнатам. Мистер Спилер вернулся в 10.45 или 10.50 и сразу же поинтересовался мистером Гучем. Затем Мастерс отправился в гараж, а мистер Спилер остался в доме. Подождав еще немного, хозяин отправился в сад на поиски мистера Гуча. Дойдя до зарослей сирени, он несколько раз окликнул его, но ответа не получил и решил, что гость прошел домой еще раньше и уже находится в постели. Одна из служанок подтвердила, что она слышала, как хозяин звал мистера Гуча. По ее мнению, это происходило в половине двенадцатого, никак не позже. Мистер Спилер до часу ночи находился в библиотеке, читая и просматривая бумаги. Затем он закрыл окно и отправился спать.

Когда садовник в полседьмого утра обнаружил тело покойного, одежда на нем была еще влажной; газон вокруг фонтана, казалось, был насквозь пропитан влагой. Так как время отключения фонтана было хорошо известно – пол-одиннадцатого, – это могло означать только одно: смерть Гуча наступила до этого времени. Выпитое им количество виски могло послужить причиной сердечного приступа, а может, пьяно шатаясь, он споткнулся и ударился головой о край каменного выступа. Таким образом, смерть могла наступить между 9.30 и 10.00 часами. Доктор не стал настаивать на том, что, по его предположению, смерть наступила приблизительно на час позже, согласился с высказанной версией, и было вынесено окончательное решение – смерть в результате несчастного случая.

Только человек, который на протяжении долгих лет являлся беспомощной жертвой шантажа, мог понять и разделить чувства, испытываемые мистером Спилером. Никакого раскаяния и угрызений совести – лишь огромное облегчение. Совершить убийство Гуча стоило хотя бы ради того, чтобы никогда в жизни больше не чувствовать раздражения, вызываемого его присутствием, не слышать его бесконечных пьяных угроз и платить, платить… Сидя на скамейке и наслаждаясь открывшимся перед ним зрелищем, мистер Спилер уже неоднократно говорил себе: нет, происшедшее не было убийством. Сегодня в полдень он нанесет визит миссис Дигби и сделает ей предложение, больше не испытывая страха перед будущим. От запаха сирени кружилась голова.

– Извините меня, сэр, – произнес Мастерс.

Мистер Спилер, оторвав задумчивый взгляд от серебристых струй, бьющих из фонтана, вопросительно посмотрел на стоявшего рядом слугу, во всем облике которого читалось почтение.

– Вы не будете возражать, сэр, если я буду теперь спать в доме?

– Да? – удивился мистер Спилер. – Чем же вызвано такое желание?

– Понимаете, я очень чутко сплю, сэр. Это у меня еще с войны, и скрип, издаваемый флюгером, вызывает у меня тревогу.

– Разве флюгер скрипит?

– Да, сэр. В ту ночь, когда с мистером Гучем произошел несчастный случай, в четверть двенадцатого ветер изменил свое направление. Не успел я заснуть, как начался этот ужасный скрип.

Мистер Спилер почувствовал, как под ложечкой у него противно заныло. Удивительно, но в этот момент глаза Мастерса смотрели на него так же пристально, как обычно это делал Гуч. Раньше он не замечал этого сходства.

– И знаете, сэр, довольно странно; с изменением направления ветра, как это и произошло в 11.15, тело мистера Гуча должно было попасть под брызги фонтана. Но до 11.15 брызги летели в другую сторону. Мало того, ведь я фонтан в 10.30 выключил, верно? Значит, тело мистера Гуча было принесено на место к 11.15 и фонтан вновь был включен.

– Очень странно, – задумчиво произнес мистер Спилер. По другую сторону зарослей сирени он слышал веселые голоса Бетти и Рональда Праудфута, прогуливавшихся между цветочных бордюров. Казалось, что общество друг друга доставляет им радость. Да и весь дом после смерти Гуча как-то ожил.

– Действительно, сэр, очень странно. Я еще хочу добавить, что, услышав замечания инспектора, я принял меры предосторожности, высушив ваши брюки, которые обнаружил в шкафу для одежды.

– О да, – только и нашелся что сказать мистер Спилер.

– Я, конечно, ничего не стал говорить полиции по поводу изменения направления ветра, сэр. А сейчас, когда следствие закончено, никому и в голову не придет обратить внимание на эти странности, если, конечно, не указать на них специально. Думаю, сэр, что, принимая все это во внимание, я могу рассчитывать на постоянное пребывание в вашем доме за… давайте для начала увеличим мое жалованье вдвое. – И слуга вновь пристально поглядел на хозяина.

С губ мистера Спилера уже готово было сорваться проклятие, но у него неожиданно пропал голос, и он лишь согласно кивнул.

– Я вам признателен, сэр, – сказал Мастерс и тихо удалился.

Мистер Спилер посмотрел на фонтан: струи били высоко вверх и под дуновением ветра изгибались и двигались, словно живые.

– Изобретательно, – машинально проговорил он, – и практически никаких затрат. Даже воду использует одну и ту же.