Текст книги "Смертельный яд (Сильный яд)"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Бум? – переспросил он, когда Уимзи представился и объяснил причину своего интереса к мисс Вейн. – Бум, конечно, есть. На самом деле это отвратительно, но ничего не поделаешь. При любых обстоятельствах должны делать все возможное для наших клиентов. Книги мисс Вейн у нас в стране всегда продавались хорошо – тиражом около трех-четырех тысяч экземпляров, но, естественно, это дело сильно подхлестнуло покупателей. Последнюю книгу переиздали уже трижды, а новая, еще неопубликованная, уже имеет заказов на семитысячный тираж.

– То есть с финансовой точки зрения все к лучшему?

– Да, но лично я не уверен, что такие ажиотажные распродажи идут на благо репутации автора. Это как ракета – взлетела и упала. Когда мисс Вейн освободят…

– Я рад, что вы сказали «когда».

– А я и не рассматриваю никаких других вариантов. Так вот, когда это произойдет, интерес публики очень быстро сойдет на нет. Я, конечно же, подписываю сейчас самые выгодные контракты, которые дадут возможность издать следующие три-четыре книги, но единственное, что от меня зависит, это авансы. Реальные гонорары будут зависеть от реальной продажи, а тут я предвижу падение спроса. Однако пока все идет хорошо с серией в периодике, а это существенно с точки зрения быстрых поступлений.

– Короче, в целом как бизнесмен вы не слишком рады происшедшему?

– Нет. Не стану говорить, что лично меня все это очень опечалило, и я абсолютно уверен, что где-то допущена ошибка.

– Я думаю то же самое, – поддержал его Уимзи.

– Основываясь на том, что я знаю о вашей светлости, я полагаю, ваша помощь – огромная удача для мисс Вейн.

– Благодарю вас. Эта книга о мышьяке – вы не дадите мне взглянуть на нее?

– Конечно, если она сможет вам помочь. – Он позвонил в колокольчик. – Мисс Уорбертон, принесите мне гранки «Смерти в пузырьке». Труфут требует, чтобы книга вышла как можно скорее. Когда мисс Вейн арестовали, она была еще не закончена. С редким мужеством и энергией мисс Вейн сделала последние доработки и сама внесла правку в корректуру. Естественно, все пришлось передавать через тюремные власти. Однако нам нечего было скрывать. Конечно, ей все известно о мышьяке. Здесь полный текст, мисс Уорбертон? Прошу. Что-нибудь еще?

– Разве что еще один вопрос. Что вы думаете о Гримсби и Коуле?

– Никогда прежде не имел с ними дела, – ответил мистер Чэллонер. – Надеюсь, вы не собираетесь заключать с ними никаких контрактов, лорд Питер?

– Пока не знаю…

– Тогда читайте внимательно условия договора. А лучше всего приносите его нам…

– Обещаю, что если когда-нибудь надумаю у них издаваться, то буду вести дела только через вас, – пообещал лорд Питер.

ГЛАВА 7

На следующее утро лорд Питер чуть ли не ворвался в тюрьму Холлоуэй. Харриет Вейн встретила его печальной улыбкой.

– Это снова вы?

– Конечно. Разве вы меня не ждали? А я-то думал, что произвел на вас впечатление. Кстати, я придумал прекрасный сюжет для нового детектива.

– Правда?

– Первоклассный. Знаете, есть такие люди, которые любят повторять: «Я бы сделал это сам, если бы у меня было время». Наверное, для того чтобы написать книгу, надо всего лишь сесть. Однако сначала я должен покончить с делами. Постойте-ка… – и он сверился со своей записной книжкой. – Ах да! Вы знали, что у Филиппа Бойза было завещание?

– Да, он написал его, когда мы жили вместе.

– В чью пользу оно было сделано?

– В мою. Впрочем, бедняга мало что мог завещать. Скорее ему был нужен литературный душеприказчик.

– Так, значит, вы теперь распоряжаетесь его правами?

– О господи! Никогда не задумывалась над этим. Я считала само собой разумеющимся, что он перепишет его после нашего разрыва. Наверное, он так и сделал, иначе мне было бы об этом известно.

Она устремила на него чистосердечный взгляд, и Уимзи стало неловко.

– Значит, вы не знали о том, что он переписал завещание перед смертью?

– На самом деле я ни разу не задумывалась над этим. Если бы задумалась, наверное, догадалась бы. А в чем дело?

– Ни в чем, – ответил Уимзи. – Просто я рад, что этот вопрос не всплыл на…

– На процессе. Можете не деликатничать. Вы хотите сказать, что, если бы я знала, что осталась его наследницей, у меня был бы повод желать его смерти. Но вы же понимаете, что это наследство – сущая ерунда. Я зарабатывала в четыре раза больше.

– Конечно. Все дело в этом сюжете, который я придумал. Теперь я вижу, что он довольно глуп.

– Расскажите.

– Понимаете… – Уимзи откашлялся и с подчеркнутой небрежностью изложил свою идею: – Ну, это история о девушке, впрочем, годится и мужчина, но мы остановимся на девушке, которая пишет романы, детективы. У нее есть друг, тоже писатель. Ни он, ни она не создают бестселлеров, просто обычные литераторы.

– Да? Это бывает.

– И вот этот друг пишет завещание и оставляет свои гонорары девушке.

– Понимаю.

– А девушка, уже пресытившаяся отношениями с ним, задумывает аферу, в результате которой их книги могут стать бестселлерами.

– Серьезно?

– Да. Она избавляется от него тем же самым способом, который она описала в своем последнем триллере.

– Трогательный штрих, – с мрачным видом кивнула Мисс Вейн.

– Да. Конечно же, его книги тут же становятся бестселлерами. А она снимает весь навар.

– Очень оригинально. Совершенно новый мотив для убийства, я уже много лет его ищу. Но не кажется ли вам, что такая афера несколько опасна? Ведь вашу девицу могут заподозрить в убийстве.

– Тогда ее книги тоже станут бестселлерами.

– И правда! А если ей не удастся остаться в живых, чтобы насладиться плодами своей деятельности?

– Вот в чем загвоздка, – откликнулся Уимзи.

– Ведь афера удастся лишь наполовину, если девицу не арестуют и не будут судить.

– Вы правы, – согласился Уимзи. – Может, вы, как специалист, придумаете какой-нибудь выход?

– Ну например, она может представить неопровержимое алиби. Или, если она очень плохая, может спихнуть вину на кого-нибудь другого. Или убедить окружающих, что ее приятель покончил жизнь самоубийством.

– Слишком расплывчато, – заметил Уимзи. – Как она это сделает?

– Заранее не могу сказать. Я все обдумаю и сообщу вам. А вот, кстати!

– Да?

– Она одержима манией, нет-нет, не убийства. Это скучно и нечестно по отношению к читателям. Она хочет кого-то облагодетельствовать, скажем – отца, мать, сестру, возлюбленного, в общем, кто очень нуждается в деньгах. Она пишет завещание в его пользу и дает себя повесить, зная, что этот человек унаследует состояние. Как вам, а?

– Гениально! – захваченный сюжетом вскричал Уимзи. – Только постойте. Как же она получит деньги приятеля? Завещание теряет силу, если совершено преступление.

– О черт! Правда. Значит, она сможет оставить в наследство только свои деньги. Она может оформить их по дарственной. Да, смотрите! Если она оформит ее сразу после убийства и включит в нее всю свою собственность, тогда туда попадет и то, что она унаследовала от приятеля. Все перейдет непосредственно в руки любимого существа. Не думаю, что закон сможет воспрепятствовать этому.

Она смотрела на него сияющими глазами.

– Да, ваше положение небезопасно, – заметил Уимзи – Вы слишком умны. Хороший сюжет, а?

– Отличный! Напишем книгу?

– Конечно, давайте!

– Только, боюсь, нам вряд ли представится возможность.

– Не надо так говорить. Конечно, мы ее напишем. Черт побери, а иначе зачем я здесь? Даже если я смирюсь с мыслью о том, что потеряю вас, я ни за что не упущу возможность написать бестселлер.

– Пока вы сделали одно – нашли убедительный мотив для убийства. Не знаю, насколько это нам поможет.

– Я доказал обратное, что это не было мотивом, – возразил Уимзи.

– Каким образом?

– Если бы это был мотив, вы не стали бы мне о нем рассказывать. Вы бы осторожно сменили тему. Не говоря уже о том, что…

– Да?

– Я виделся с мистером Коулом и знаю, кто получит большую часть доходов Филиппа Бойза. И почему-то мне кажется, что он – не любимое существо.

– Да? А почему? – осведомилась мисс Вейн. – Разве вы не знаете, что я души не чаю в его подбородках?

– Если вам нравятся подбородки, – промолвил Уимзи, – я постараюсь отрастить несколько, хотя, признаюсь, это будет нелегко. Как бы там ни было, продолжайте улыбаться, вам это очень идет.

«Ну что ж, все очень хорошо, – думал он про себя, когда за ним закрывались ворота. – Остроумная легкая болтовня поддерживает дух клиента, хотя не слишком продвигает нас вперед. А как насчет этого Эркхарта? На суде он выглядел нормально, но кто знает. Надо бы к нему заскочить и повидать его».

И он отправился на Вобурн-сквер, где его ждало разочарование. Мистера Эркхарта вызвали к больной родственнице. Дверь открыла не Ханна Вестлок, а пожилая женщина, которую он счел кухаркой. Он бы с удовольствием задал ей несколько вопросов, но понял, что хозяин вряд ли отнесется к нему хорошо, если узнает, что он допрашивал слуг за его спиной. Поэтому он ограничился тем, что поинтересовался, когда вернется мистер Эркхарт.

– Не могу точно сказать, сэр. Все будет зависеть от того, как себя чувствует больная дама. Если ей станет лучше, он сразу вернется, у него сейчас много дел. Если она умрет, он задержится, чтобы уладить дела с имуществом.

– Понимаю, – кивнул Уимзи. – Жаль, мне надо срочно поговорить с ним. А не могли бы вы мне дать ее адрес?

– Не уверена, сэр, что мистеру Эркхарту это понравится. Если вы к нему по делу, сэр, вам могут дать сведения на Бедфорд-стрит в его офисе.

– Большое спасибо, – сказал Уимзи, записывая номер дома. – Я загляну туда. Возможно, они смогут сами все решить без него.

– Да, сэр. Что мне передать?

Уимзи вручил свою визитную карточку, приписав наверху «По делу мисс Вейн», и добавил:

– Но ведь не исключена возможность того, что он скоро вернется?

– О да, сэр. В прошлый раз он отсутствовал всего дня два, и я не сомневаюсь, что это Провидение, как раз в это время здесь умирал бедный мистер Бойз.

– Да, действительно, – ответил Уимзи, довольный тем, что интересующая его тема всплыла сама по себе. – Наверное, для всех вас это был страшный удар.

– До сих пор не могу об этом спокойно вспоминать, – ответила кухарка. – Когда в доме умирает джентльмен, да еще выясняется, что он отравлен, а я готовила ему обед, тут есть от чего расстроиться.

– Однако дело было не в обеде, – мягко заметил Уимзи.

– Разумеется, сэр, мы доказали это самым тщательным образом. Я бы хотела посмотреть, чтобы у меня на кухне что-нибудь произошло! Но людям только дай повод поболтать. И все же не было ни одного блюда, которое не попробовали бы хозяин, я или Ханна. Не стоит и говорить, как я этому рада.

– Не сомневаюсь. – Уимзи уже сочинял следующий вопрос, когда громкий колокольчик прервал их.

– Это мясник, – сообщила кухарка. – Прошу прощения, сэр. Горничная больна гриппом, так что я одна сегодня. Я передам мистеру Эркхарту, что вы заходили.

Она закрыла дверь, а Уимзи отправился на Бедфорд-стрит, где его встретил пожилой клерк, без труда сообщивший ему адрес мистера Эркхарта.

– Вот он, милорд. Уехал по делам к миссис Рейберн. Поместье Эпплфорд, близ города Уиндл, графство Уэстморленд. Не думаю, что он будет долго отсутствовать. А пока не мог бы я чем-то вам помочь?

– Нет, благодарю. Я бы хотел с ним увидеться лично. Дело касается прискорбной кончины его кузена мистера Филиппа Бойза.

– Что вы говорите, милорд! Ужасная история. Мистер Эркхарт страшно расстроен тем, что это произошло в его доме. Мистер Бойз был прекрасным молодым человеком. Они были чрезвычайно дружны с мистером Эркхартом, и тот принял его смерть очень близко к сердцу. Вы присутствовали на процессе, милорд?

– Да. Что вы думаете о вердикте?

Клерк поджал губы.

– Не хочу скрывать, я удивлен. На мой взгляд, там все ясно. Но на присяжных нельзя полагаться, особенно теперь, когда в их состав входят женщины. Нынче в их ложе можно увидеть много представительниц пресного пола, – продолжил клерк с хитрой улыбкой, – но очень немногие из них смыслят что-нибудь в юриспруденции.

– Как это справедливо! – откликнулся Уимзи. – Впрочем, если бы не они, судебных процессов стало бы намного меньше, так что все к лучшему.

– Ха-ха! Очень остроумно, милорд. Ну что ж, нам только остается принимать все как есть, но, на мой взгляд, а я человек старомодный, дамы выглядели гораздо привлекательнее, когда они вдохновляли мужчин и украшали их жизнь, а не занимались мужским делом. Вот, например, наша секретарша – я не хочу сказать, что она плохо работала, но ей взбрело в голову выйти замуж и бросить меня как раз в тот момент, когда уехал мистер Эркхарт. Если женится молодой человек, это дисциплинирует его и заставляет еще лучше трудиться, а с женщинами все наоборот. От ее брака одни неудобства, найти постоянного работника в адвокатскую контору не так-то просто. Ведь часть дел строго конфиденциальна.

Уимзи посочувствовал старшему клерку и учтиво попрощался с ним. Выйдя из офиса, он незамедлительно отыскал телефонную будку и тут же позвонил мисс Климпсон.

– Это лорд Питер Уимзи. Алло, мисс Климпсон! Как дела? Все прекрасно? Очень хорошо! Слушайте. Адвокатской конторе мистера Нормана Эркхарта на Бедфорд-стрит требуется секретарша. У вас есть кто-нибудь? Хорошо! Да, пошлите сразу – я очень хочу, чтобы туда кто-нибудь устроился. О нет, никаких специальных расспросов, просто собирать все сплетни относительно дела Вейн… Да, выберите с самым положительным видом, никакой пудры и чтобы юбка была на четыре дюйма ниже колена… Спросить старшего клерка, у него секретарша выходит замуж, и он переживает приступ женоненавистничества. Хорошо! Присылайте, я ее проинструктируй. Да благословит вас Бог!

ГЛАВА 8

– Бантер!

– Да, милорд?

Уимзи побарабанил пальцами по только что полученному письму.

– Ощущаешь ли ты небывалый подъем и редкую бодрость? Озаряет ли тебя своими лучами радуга, если забыть о зиме? Испытываешь ли ты жажду завоевывать и покорять? Не хочешь ли ты стать Дон-Жуаном?

Бантер осуждающе откашлялся, едва удержав поднос с завтраком.

– У тебя положительный, впечатляющий вид, – продолжал Уимзи, – дерзкий блуждающий взгляд, когда ты не приделе, острый язык, и я не сомневаюсь, Бантер, что у тебя есть обаяние. Чего еще надо кухарке или горничной?

– Всегда рад сделать все возможное, чтобы услужить вашей светлости, – ответил Бантер.

– Знаю-знаю, – кивнул лорд Питер. – Уже давно я говорю себе: «Уимзи, это не может продолжаться. Рано или поздно этот достойный человек сбросит с себя ярмо зависимости и обоснуется в каком-нибудь пабе», но ничего не происходит. День за днем он приносит мне кофе, готовит ванну, подает бритву, раскладывает галстуки и носки, кормит яичницей с ветчиной с царственного блюда. Ну ладно. На этот раз я потребую от тебя гораздо более рискованную вещь, рискованную для нас обоих, Бантер, потому что, если ты окажешься беспомощным мучеником брачных уз, кто же станет приносить мне кофе, готовить ванну, подавать бритву и совершать все остальные священные обряды? И все же…

– Кто она, милорд?

– Их двое, Бантер. Горничную ты видел. Ее зовут Ханна Вестлок. Ей около тридцати, и, по-моему, она недурна собой. Вторая – кухарка, я не могу прошептать по слогам ее нежное имя, так как не знаю его, но, несомненно, она какая-нибудь Гертруда, Сесилия, Магдалина, Маргарита или Розалия – чудная женщина, Бантер, в зрелом возрасте, который ничуть ее не портит.

– Конечно, милорд. Позволю себе заметить, что зрелые годы и царственная осанка зачастую более достойны нежных знаков внимания, чем безрассудная юная красота.

– Воистину так. Предположим, Бантер, что тебе поручено передать учтивое письмо некоему мистеру Норману Эркхарту, проживающему на Вобурн-сквер. Смог бы ты за короткое время, имеющееся в твоем распоряжении, втереться в доверие прислуги?

– Если вам угодно, милорд, я вотрусь.

– Благородная душа! Естественно, все издержки оплачивает администрация.

– Я очень признателен вашей светлости. Когда ваша светлость желает, чтобы я приступил к делу?

– Как только напишу записку мистеру Эркхарту. Я позвоню в колокольчик.

– Очень хорошо, милорд.

И Уимзи направился к письменному столу. Через несколько мгновений он поднял голову и произнес довольно брюзгливо:

– Бантер, мне что-то кажется, что у меня стоят над душой. Мне это не нравится. Меня это выводит из себя. Умоляю, не стой над моей душой. Тебе так не нравится перспектива или ты хочешь, чтобы я купил тебе новую шляпу? Что тебя тревожит?

– Прошу прощения, ваша светлость. Я просто со всем почтением хотел осведомиться у вашей светлости…

– О господи, Бантер, да оставь ты эти церемонии. Терпеть их не могу. Руби с плеча! В чем дело?

– Я хотел узнать, милорд, не планируете ли вы каких-либо перемен в своей жизни?

Уимзи положил ручку и изумленно уставился на дворецкого.

– Перемен, Бантер? Когда я только что с таким красноречием выразил свою неизменную привязанность к заведенной рутине, состоящей из кофе, ванны, бритвы, носков, яичницы с ветчиной и старых знакомых лиц? Надеюсь, ты ни о чем не хочешь поставить меня в известность?

– Нет, милорд. Мне бы очень не хотелось покидать вашу светлость. Однако я подумал, что, если ваша светлость намерены подыскать себе партию…

– Галстуков? Я так и знал, что все это связано с галантерейными проблемами! Конечно, Бантер, если ты считаешь это необходимым. Ты имеешь в виду какой-то конкретный рисунок?

– Ваша светлость не поняли меня. Я имел в виду брачные узы, милорд. Когда джентльмен начинает преобразовывать свой домашний уклад на семейный лад, дама иногда тоже высказывает свое мнение относительно выбора прислуги, и в этом случае…

– Бантер! – изумленно вскричал Уимзи, – могу я узнать, откуда ты это взял?

– Я позволил себе сделать определенные выводы.

– Вот к чему приводит увлечение расследованиями. Неужто я вскормил ищейку на своей груди? Может, ты только преуспел, что уже знаешь ее имя?

– Знаю, милорд.

Повисла напряженная пауза.

– Ну? – приглушенным голосом осведомился Уимзи. – И что же ты о ней думаешь, Бантер? Очень привлекательная дама, милорд.

– Ты так думаешь? Обстоятельства, конечно, несколько необычны.

– Да, милорд. Позволю себе дерзость назвать их романтическими.

– С таким же успехом ты можешь позволить себе дерзость назвать их ужасными, Бантер.

– Да, милорд, – сочувственно ответил Бантер.

– Надеюсь, ты не собираешься бежать с корабля, Бантер?

– Ни при каких обстоятельствах, милорд.

– Тогда хватит меня пугать. Нервы у меня уже не те, что прежде. Вот записка. Отнеси ее и сделай все, что в твоих силах.

– Очень хорошо, милорд.

– И еще, Бантер.

– Милорд?

– Вероятно, мое нынешнее состояние написано у меня на лице. Я бы не хотел, чтобы это стало всем известно. Если ты увидишь, что я веду себя не так, дай мне знак.

– Конечно, милорд.

Бантер тихо вышел, а Уимзи обеспокоенно приблизился к зеркалу.

– Ничего не вижу, – сообщил он сам себе. – Никаких лилий на щеках, трепещущих от росы, вызывающей лихорадку. Но, по-видимому, Бантера обмануть невозможно. Ну и ладно. Прежде всего дело. Как насчет этого Воэна?

Когда Уимзи занимался расследованиями в богемных кругах, он всегда прибегал к помощи мисс Марджори Фелпс. Она зарабатывала на жизнь тем, что изготавливала фарфоровые статуэтки, поэтому ее обычно можно было застать или в ее собственной студии, или в чьей-нибудь другой. Звонок, сделанный в десять утра, должен был захватить ее врасплох на кухне за взбиванием яиц для омлета. В период расследования дела клуба «Беллона» между ней и лордом Питером установились отношения, из-за которых ему слегка неловко обращаться к ней по делу мисс Вейн, но Уимзи настолько не хватало времени на выбор средств, что он не мог позволить себе джентльменскую щепетильность. Он набрал номер и с облегчением услышал «Алло!».

– Алло, Марджори! Это Питер Уимзи. Как дела?

– Спасибо, прекрасно. Рада снова слышать твой мелодичный голос. Чем могу помочь лорду Детективу?

– Ты знаешь Воэна, который замешан в убийстве Филиппа Бойза?

– Ой, Питер! Ты занимаешься этим делом? Как здорово! И на чьей ты стороне?

– На стороне защиты.

– Ура! Ура!!!

– Что за восторженные вопли?

– Это ведь так трудно и интересно, правда?

– Боюсь, что да. Кстати, ты знакома с мисс Вейн?

– И да, и нет. Я видела ее в компании Бойза – Воэна.

– Она тебе понравилась?

– Так себе.

– А он? Я имею в виду – Бойз.

– Оставил меня безучастной.

– Почему?

– Он не мог нравиться. Люди в него или влюблялись, или нет. Он не был кумиром и рубахой-парнем.

– А Воэн?

– Прихлебатель.

– Да?

– Сторожевой пес. Ничто не должно мешать моему гениальному другу. В этом духе.

– Да?

– Перестань повторять одно и то же. Ты хочешь познакомиться с Воэном?

– Если это не сложно.

– Заезжай вечером на такси, и мы поищем его. Наверняка найдем где-нибудь. А также его противников, И они тебе нужны, – сторонников Харриет Вейн.

– Девушек, которые давали показания?

– Да. Думаю, Эйлунид Прайс тебе понравится. К любым штанам она относится с сарказмом, но при этом настоящий друг.

– Хорошо, Марджори, я приеду. Ты со мной пообедаешь?

– Я бы с радостью, Питер, но, боюсь, не смогу. У меня масса дел.

– Ладно. Тогда я буду около девяти.

Как и было намечено, в девять вечера Уимзи и Марджори Фелпс сидели в такси, намереваясь приступить к объезду студий.

– Я провела телефонное расследование, – заметила Марджори, – думаю, мы найдем его у Кропоткиных. Они сторонники Бойза, большевики, любители музыки, и у них отвратительные напитки, но чай с лимоном хорош. Такси подождет нас?

– Да. Судя по твоему рассказу, нам может потребоваться срочное отступление.

– Хорошо быть богатым. Это здесь, во дворе направо, за конюшнями Петровича. Лучше я пойду первой.

Они поднялись по узкой загроможденной разным хламом лестнице, с верхней площадки которой доносились звуки рояля, скрипки и звон кухонной утвари.

Марджори громко постучала в дверь и распахнула ее не дожидаясь ответа. Тяжелая волна спертого воздуха, дыма и грохота ударила Уимзи в лицо.

Крохотное помещение, тускло освещенное одной-единственной лампочкой под стеклянным колпаком, было до отказа забито людьми; ноги в шелковых чулках, оголенные руки и бледные лица мерцали, как светлячки в полутьме. Посередине плавали клубы табачного дыма. Зловонная, раскаленная докрасна плита, в которой пылал антрацит, расположенная в одном углу, и гудящая газовая печь в другом усугубляли сходство с преисподней. На плите кипел огромный котел, на столе стоял массивный самовар, у печи смутно видневшаяся фигура переворачивала сосиски, жарившиеся на сковородке, а еще кто-то вделывал рыбу, в которой тонкое обоняние Уимзи распознало копченую селедку. Лохматый рыжеволосый юноша сидел за пианино, стоявшем у входной двери, и наигрывал что-то в чешском духе в сопровождении скрипки, на которой играло какое-то расхлябанное существо неопределенного пола. Никто не обратил внимания на пришедших. Марджори, переступая через ноги сидящих на полу, пробралась к худой женщине в красном платье и, склонившись, что-то зашептала ей на ухо. Женщина кивнула и поманила Уимзи. Тот приблизился, извиняясь налево и направо, и лаконично был представлен хозяйке: «Это Питер, это Нина Кропоткина».

– Очень рада, – перекрывая шум, прокричала мадам Кропоткина. – Садитесь рядом. Ваня принесет вам что-нибудь выпить. Правда, здорово? Станислав такой гений, это его новое произведение «Метро на Пикадилли». Нет, правда, великолепно? Он пять дней ездил на эскалаторе, чтобы собрать всевозможные звуки.

– Колоссально! – провопил Уимзи.

– Вы тоже так думаете? Значит, вы в состоянии это оценить? Конечно, написано для большого оркестра, на пианино это не звучит. Нужны духовые, ударники – бр-р-р. Но и так можно ухватить общую суть, форму. А, он заканчивает. Превосходно! Великолепно!

Невыносимый грохот стих. Исполнитель утер с лица пот и огляделся. Вид у него был изнуренный. Скрипач уложил скрипку и встал, что дало возможность по ногам определить его пол как женский. Комната заполнилась голосами. Мадам Кропоткина перескочила через сидящих гостей и схватила покрывшегося испариной Станислава за щеки. Сковородка, плюясь жиром, взлетела с плиты, раздался крик «Ваня!», и перед Уимзи возникло мертвенно-бледное лицо.

– Что вы будете пить? – осведомился его обладатель низким, утробным голосом. И тут же над плечом Уимзи угрожающе заколыхалась селедка.

– Спасибо, – ответил Уимзи, – я только что пообедал… Только что пообедал, – прокричал он еще раз, повысив голос, – сыт по горло!

К нему на помощь пришла Марджори, решительно повторившая отказ еще более пронзительным голосом.

– Ваня, убери этот кошмар. Меня тошнит от него. И дай нам чаю, чаю, чаю!

– Чаю, – откликнулся полутруп, – они хотят чаю! А что вы думаете о музыкальной поэме Станислава? Сильно и современно, да? Душа, восстающая в толпе, бунт в самом центре механистичного мира. Буржуазии будет о чем подумать.

– Все это чушь! – прокричал кто-то в ухо Уимзи, когда полутруп отвернулся. – Буржуазная музыка. Ничего особенного. Вы бы слышали «Экстаз, вызываемый буквой Z» Вриловича. Чистая вибрация, без всяких там старомодных мелодий. Станислав очень много о себе думает, но все это старо как мир. За всеми его диссонансами слышится переход в консонанс. Гармония в камуфляже. Чушь. Они все без ума от него, потому что он рыжий и худой.

Сам собеседник Уимзи явно не имел этих грехов, так как был лысым и круглым, как бильярдный шар.

– Ну что можно сделать со старомодными инструментами наших оркестров? – примирительно заметил Уимзи. – Диатоническая гамма. Тринадцать несчастных буржуазных полутонов. Чтобы выразить бесконечную сложность современных чувств, нужна октава хотя бы из тридцати двух.

– А при чем тут октава? – воскликнул толстяк. – Пока мы не отбросим октаву со всеми ее сентиментальным ассоциациями, нам не избавиться от оков условностей.

– Как отважно! – восхитился Уимзи. – Я бы отказался и от нот. В конце концов, кошкам не требуются ноты, чтобы исполнять свои мощные концерты по ночам. Жеребцы не задумываются об октавах и интервалах, когда ржут. И лишь человек, скованный мертвящими условностями… а, привет, Марджори, в чем дело?

– Пойди поговори с Райлендом Воэном, – сказала Марджори. – Я сказала ему, что ты поклонник Филиппа Бойза. Ты читал хоть одну его книгу?

– Кое-что читал, но, кажется, мне надо прийти в себя.

– Через час тебе станет еще хуже. Лучше иди сейчас, – и она потащила его к газовой печи, где на полу на подушке сидел очень высокий мужчина, поедавший вилкой черную икру прямо из банки. Поздоровался он с несколько мрачным видом.

– Отвратительное место, – сообщил он. – И плита слишком горячая. Выпейте что-нибудь. Что здесь еще делать? Я пришел только потому, что сюда заходил Филипп. Привычка, знаете ли. Терпеть не могу этот дом, но пойти больше некуда.

– Вы, конечно, хорошо его знали, – ответил Уимзи, усаживаясь на пустой бумажный пакет и сожалея о том, что на нем нет купального костюма.

– Я был его единственным настоящим другом, – горестно поведал Райленд Воэн. – Все остальные только доили его, воровали мысли. Мартышки! Попугаи! Вся эта свора.

– Я читал его книги, и они мне очень нравятся, – с некоторой долей искренности сообщил Уимзи. – Но мне он показался несчастным человеком.

– Его никто не понимал, – подтвердил Воэн. – Считали, что у него тяжелый характер – а у кого был бы легкий после стольких лет борьбы? Они сосали из него кровь, а эти воры-издатели отнимали у него все до последней монеты. А потом еще эта стерва отравила его. Господи, что за жизнь!

– Да, но что ее подвигло на это, если, конечно, это она?

– Конечно, она. И все из-за черной злобы и ревности. Потому что она способна только на халтуру. У Харриет Вейн тот же задвиг, что и у всех этих чертовых женщин они считают, что на что-то способны. Они ненавидят мужчин и ненавидят их работу. Мало ей было заботиться о таком гении, как Фил? Он ведь советовался с ней – с ней! Боже милостивый!

– И он пользовался ее советами?

– Пользовался ли он? Да она ему в них отказывала. Заявляла, что не хочет судить о чужой работе. Чужой! Какова наглость! Конечно, она ничего не понимала, но неужели сама не могла осознать всю разницу между ним и собой? Вообще-то напрасно Филипп с ней связался. Гениям все должны служить, а не спорить с ними. В свое время я его предупреждал, но он просто потерял голову. А потом еще решил на ней жениться!

– С чего бы это? – поинтересовался Уимзи.

– Наверное, последствия церковного воспитания. Горестное было зрелище. К тому же, я думаю, этот Эркхарт на него повлиял. Скользкий адвокатишка – вы его знаете?

– Нет.

– Вцепился в Филиппа наверняка по поручению семейства. Я видел, как он влияет на Фила, еще задолго до неприятностей. Может, и хорошо, что он умер. Отвратительно было бы наблюдать за тем, как он превращается в среднего обывателя.

– И когда его кузен начал так сильно влиять на него?

– Около двух лет назад; может, немного больше. Стал приглашать его на обеды, то се. Как только я его увидел, я сразу понял, что он погубит Филиппа и физически, И духовно. Филиппу нужна была свобода действий, а когда рядом существовала эта женщина, кузен да еще папаша где-то на заднем плане… Но что теперь размахивать руками! Остались книги, а это лучшая его часть. По крайней мере, он доверил мне свои права. Харриет Вейн хотя бы на это не удалось наложить свою лапу.

– Не сомневаюсь, что в ваших руках они в полной безопасности, – промолвил Уимзи.

– И все же стоит представить себе, что он еще мог бы сделать, – пробормотал Воэн, устремляя на лорда Питера печальный взгляд налившихся кровью глаз. – Застрелиться хочется, правда?

Уимзи выразил горячее согласие.

– Кстати, – добавил он, – вы ведь провели с ним последний день, до того как он отправился на обед к кузену. Вы не думаете, что у него могло быть при себе что-то вроде яда? Не хочу показаться циничным, но он ведь не был счастлив, и ужасно думать, что он…

– Нет, – перебил его Воэн, – нет. Готов поклясться, что у него ничего не было. Он бы сказал мне, он мне очень доверял в последние дни и делился со мной абсолютно всем. Его глубоко оскорбила эта проклятая женщина, но он бы не ушел, не сказав мне и не попрощавшись со мной. К тому же он никогда бы не выбрал такой путь. Да и с чего бы? Я мог ему дать…

Он оборвал себя, кинул взгляд на Уимзи, но, увидев на его лице сочувственное внимание, продолжил:

– Помню, мы с ним говорили о наркотиках – о гиосцине, там, веронале… И он сказал: «Если я когда-нибудь захочу уйти, ты, Райленд, покажешь мне путь». И я бы это сделал, если бы он действительно захотел. Но мышьяк! Филипп, который так любил красоту! Неужели вы думаете, он выбрал бы мышьяк, средство провинциального отравителя? Это абсолютно невозможно.

– Да уж, не самая приятная штука, – согласился Уимзи.