Текст книги "Смертельный яд (Сильный яд)"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Пожалуйста, не надо ничего менять, – ответила мисс Вейн.

– Правда? – чуть покраснев, переспросил Уимзи. – Надеюсь, это не означает, что моя кандидатура неприемлема ни при каких условиях? Я буду каждый раз приходить в новом обличье, чтобы дать вам возможность получить исчерпывающее представление о себе. Бантер, мой Дворецкий, проследит за этим. Он обладает прекрасным вкусом в выборе галстуков, носков и всякого такого. Ну, похоже, мне пора. Надеюсь… э-э… вы обдумаете мое предложение, если у вас выдастся свободная минутка? Торопиться некуда. Только не смущайтесь, если поймете, что ни за что на свете не хотите замуж. Я не стану вас шантажировать. То есть в любом случае я расследую ваше дело просто из интереса.

– Очень любезно с вашей стороны…

– Ну что вы. Это мое хобби. Не делать предложения, а разумеется расследовать преступления. Ну, держитесь. Я зайду еще, если позволите.

– Я передам своему дворецкому, чтобы он впускал вас в любое время, – мрачно ответила обвиняемая. – Вы всегда застанете меня дома.

Уимзи летел по грязной улице, не чуя под собой ног.

– Кажется, получилось… конечно, она раздражена… не удивительно, после этой скотины… но, кажется, я не вызвал у нее отвращения… отвращение ведь не скроешь… какая у нее шелковистая кожа… ей надо носить темно-красные платья… цвета фаната… и старинные кольца… можно будет снять дом… бедняжка, я сделаю все возможное, чтобы вытащить ее… у нее прекрасное чувство юмора… и голова на плечах… с ней не будет скучно… просыпаясь, можно будет знать, что впереди целый день для всяких интересных занятий… а потом можно будет ждать ночи, которая тоже обещает радость… а пока она работает, я буду уходить и где-нибудь болтаться, чтобы мы не надоели друг другу… интересно, Бантер не ошибся насчет этого костюма?., по-моему, немножко темноват, хотя скроен хорошо…

Он остановился перед витриной и окинул себя критическим взглядом. Огромное цветное объявление привлекло его внимание: «Специальная большая распродажа. Всего один месяц».

– О господи! – мгновенно протрезвев, прошептал он. – Всего месяц – четыре недели – тридцать один день. Совсем немного времени. А я даже не знаю, с чего начать.

ГЛАВА 5

– Итак, зачем люди убивают друг друга? – задал вопрос Уимзи.

Он сидел в кабинете мисс Кэтрин Климпсон. Учреждение это считалось машинописным бюро, и в нем действительно сидели три опытные машинистки, которые время от времени очень квалифицированно выполняли заказы литераторов и ученых мужей. Судя по виду офиса, дело казалось большим и процветающим, заказчикам даже нередко отказывали из-за того, что персонал слишком перегружен работой. Однако другие этажи были отведены для совсем другой деятельности. Все служащие здесь были женщины, в основном пожилые, но встречались среди них и молодые, и привлекательные. Если бы кто-нибудь заглянул в их личные дела, хранившиеся в стальном сейфе, то стало бы ясно, что все они относились к Разряду тех, которых жестоко называют «никчемными». Здесь были старые девы с крохотным доходом, а то и вовсе без оного, бездетные вдовы, жены, брошенные своими странствующими мужьями, которые до встречи с мисс Климпсон не имели никаких развлечений, кроме бриджа сплетен. Здесь были разочарованные учительницы, безработные актрисы, отважные предпринимательницы, потерпевшие крах, и даже несколько юных особ из высшего света, которым наскучили коктейли и ночные клубы. Большую часть времени эти женщины отвечали на объявления. Богатым джентльменам с серьезными намерениями, желающим познакомиться с обеспеченными дамами, бойким старикам, нуждающимся в экономках для уединенных загородных домов, предпринимателям с финансовыми проектами, ищущим деньги, литераторам, изнемогающим без помощниц, режиссерам, разыскивающим таланты для провинциальных антреприз, благодетелям, готовым поделиться с каждым своими способами зарабатывания денег. Все они могли рассчитывать на помощь персонала мисс Климпсон. Было ли то случайностью, что зачастую эти джентльмены вскоре оказывались перед судом по обвинению в вымогательстве, мошенничестве или сводничестве, сказать с уверенностью не мог никто, однако факт оставался фактом, а мисс Климпсон гордилась тем, что ее личный телефон напрямую связан со Скотленд-Ярдом и мало кто из ее сотрудниц страдал от собственной беззащитности. Кроме того, после тщательного расследования обнаружилось бы, что арендная плата и жалованье дамам поступают с расчетного счета лорда Питера Уимзи. Его светлость скрывал это и лишь порой, в частных беседах с инспектором Паркером или ближайшими друзьями, называл это учреждение своим «котятником».

Прежде чем ответить, мисс Климпсон налила чай. Ее тонкие запястья, прикрытые кружевами, были украшены многочисленными браслетами, которые агрессивно позвякивали при каждом движении.

– Не знаю, – наконец откликнулась она, явно приняв вопрос за относящийся к области психологии, – это так опасно и так отвратительно, что даже невозможно себе представить, как человек может настолько обнаглеть И ведь часто убийцы ничего не выигрывают.

– Именно это я и имел в виду, – сказал Уимзи. – Что они хотят выиграть? Конечно же, некоторые делают это ради удовольствия, скажем – та немка – как ее звали? которой нравилось смотреть, как умирают люди.

– Какие странные пристрастия! – откликнулась мисс Климпсон. – Вам, кажется, без сахара? Вы знаете, дорогой лорд Питер, в мой печальный долг входило присутствовать при множестве смертей, и хотя многие из них были воистину по-христиански прекрасны, я бы не стала утверждать, что это зрелище доставляет удовольствие. Но у разных людей разные представления об удовольствии, лично мне никогда не нравился Джордж Роуби, хотя Чарли Чаплин всегда меня смешит. Что же касается последних минут жизни, они сопровождаются такими неприятными вещами, что, на мой взгляд, не могут доставить удовольствия никому, даже извращенцам.

– Полностью с вами согласен, – ответил Уимзи. – Однако удовольствие может доставлять сама мысль о том, что ты властен над жизнью и смертью другого.

– Это посягательство на прерогативу Создателя, – заметила мисс Климпсон.

– Но приятно ведь считать себя сродни божеству. Так сказать, выше всех, сильнее всех. Теоретически такое понять можно. Однако с практической точки зрения эта теория чертовски… прошу прощения, мисс Климпсон, это слово у меня вырвалось нечаянно, я хотел сказать абсолютно непригодна, ее может использовать любой. Если я ставлю своей целью найти маньяка-убийцу, с таким же успехом я могу сам перерезать себе горло.

– Не говорите так, – взмолилась мисс Климпсон, – Даже в шутку. Вы должны жить хотя бы ради того, что вы делаете здесь, несмотря на самые горькие личные переживания. Я не раз видела, как такие шутки очень плохо оканчивались самым неожиданным образом. Когда-то я знавала одного молодого человека – это было очень давно, лорд Питер, когда вы еще лежали в колыбели, но молодые люди и тогда вели себя необузданно, что бы там ни говорили о восьмидесятых, – так вот, он однажды сказал бедной милой маме: «Миссис Климпсон, если мне не удастся как следует набить свой ягдташ, я пущу себе пулю в лоб» (он очень любил охотиться). И отправился прочь со своим ружьем, а когда перебирался через изгородь, курок зацепился за ветку, ружье выстрелило и разнесло ему голову. Я была еще девочкой, но на меня это произвело ужасное впечатление, потому что он был очень красивым молодым человеком, с такими усами, которыми все любовались, хотя сегодня они бы вызвали только улыбку. Эти усы сгорели, а в голове образовалась страшная дыра – я знаю об этом с чужих слов, потому что мне, конечно, смотреть на него не позволили.

– Бедняга, – откликнулся лорд Питер. – Однако давайте на время позабудем о тех, кто сам лишает себя жизни, случайно или ради забавы. С какой еще целью люди могут совершать убийства?

– Из-за страсти, – чуть поколебавшись, предложила мисс Климпсон. – Ибо столь неконтролируемое чувство я бы не стала называть любовью.

– Именно так считает обвинение, – заметил Уимзи. – Но я не согласен с ним.

– Конечно. Однако разве нельзя допустить, что существовала еще какая-то несчастная, влюбленная в этого мистера Бойза и желавшая ему отомстить?

– Можно. Или ревнивый мужчина. Но здесь будут сложности со временем. Чтобы дать человеку яд, нужно иметь благовидный предлог. Нельзя его просто поймать на улице и сказать: «Послушай, выпей-ка это».

– У нас есть десять лишних минут, – проницательно заметила мисс Климпсон. – Разве он не мог за это время зайти в какое-нибудь кафе и встретить там врага?

– А вот это вполне возможно. – Уимзи сделал у себя в блокноте заметку и с сомнением покачал головой. – Но это было бы чудом. Если только они не договорились о встрече. Как бы там ни было, этим стоит заняться. В любом случае совершенно очевидно, что дом мистера Эркхарта и квартира мисс Вейн – не единственные места, где Бойз мог пить и есть в этот вечер между семью и десятью минутами одиннадцатого. Очень хорошо. Значит, под заголовком «Страсть» у нас имеются следующие подозреваемые: 1) мисс Вейн (гипотетически вычеркнута), 2) ревнивые любовницы, 3) такие же соперники. Встреча в общественном месте (навести справки). Теперь переходим к следующему мотиву – деньги. Это прекрасный мотив, чтобы убить того, кто их имеет, однако в случае Бойза он мало убедителен. И все же предположим – деньги. Здесь я могу предложить три подрубрики: 1) ограбление (очень маловероятно), 2) страховка, 3) наследство.

– Как поразительно ясно вы мыслите, – промолвила мисс Климпсон.

– Когда я умру, вы увидите, что на моем сердце выгравировано «результативность». Не знаю, сколько денег имел при себе Бойз, но не думаю, чтобы их было много. Возможно, Эркхарт или Воэн могли бы сказать точнее; впрочем, все это несущественно, вряд ли кто-нибудь станет использовать мышьяк, чтобы совершить ограбление. Во-первых, требуется относительно длительное время, а во-вторых, жертва не достигает желаемой беспомощности. Трудно представить себе человека, который мог бы выиграть от такого глупого преступления, разве что водитель такси сначала отравил Бойза, а потом ограбил его.

Мисс Климпсон согласилась и намазала маслом следующую булочку.

– Далее – страховка. Теперь мы вступаем в область вероятного. Был ли Бойз застрахован? Похоже, никто не удосужился это выяснить. Скорее всего, нет. Литературные снобы очень редко задумываются о будущем, их не тревожат такие пустяки, как страховые взносы. Однако кто Знает. Кто мог стать получателем страховки? Его отец, возможно, кузен, другие родственники или дети, если таковые имеются, мисс Вейн, если он оформил полис, когда жил с ней. И еще – не мог ли кто-нибудь ссудить ему деньги под эту страховку? Здесь возникает масса возможностей. Я уже начинаю чувствовать себя лучше, мисс Климпсон, увереннее и бодрее во всех отношениях. Или мне удалось что-то нащупать, или это благотворное влияние вашего чая. Какой у вас чудный, толстенький заварочный чайник. Там еще что-нибудь осталось?

– Конечно же, – с готовностью откликнулась мисс Климпсон. – Мой милый папа всегда хвалил меня за то, что я могу выжать максимум заварки из любого чайника. А секрет всего лишь в том, чтобы постоянно его доливать и не оставлять пустым.

– Наследство, – продолжил лорд Питер. – Мог ли он что-нибудь оставить в наследство? Думаю, не много. Надо бы повидать его издателя. А может, он сам незадолго до смерти что-то получил? Наверно, это известно его отцу и кузену. Его отец священник – «отчаянное ремесло», как утверждает один бандит в последней книге Дина Фаррара. Вид у него довольно потрепанный. Так что не думаю, что у этого семейства много денег. И все же кто знает. Бойзу могли оставить наследство за красивые глаза или из восхищения его книгами. Если так, кому его мог передать в наследство Бойз? И кстати, было ли у него составлено завещание? Но защита наверняка уже об этом подумала. Я снова впадаю в уныние.

– Могу предложить вам сэндвич, – отозвалась мисс Климпсон.

– Лучше предложите какой-нибудь контраргумент, – возразил Уимзи. – Ничто так не помогает, когда чувствуешь слабость своей позиции, как сказал однажды белый король. Денежный мотив на этом более или менее исчерпан. Остается шантаж.

Мисс Климпсон, познакомившаяся в «котятнике» этим явлением, горестно вздохнула.

– Что он собой представлял, этот Бойз? – спросил сам себя Уимзи. – Мне о нем ничего не известно. Может, он был отъявленным вымогателем. Он мог знать самые непристойные вещи о своих друзьях. А что? Или написать разоблачающую книгу, и ему любой ценой было заткнуть рот. А, кроме того, черт побери, у него кузен адвокат. Предположим, тот присваивал себе собственность доверителей или еще что-нибудь, и Бойз угрожал ему разоблачением. Он жил у Эркхарта и имел все возможности это разнюхать. Эркхарт подсыпает ему в суп мышьяк, и все готово. Только он сам ел тот же суп. Это не годится. Боюсь, показания Ханны Вестлок подрубают эту версию под корень. Вернемся к таинственному незнакомцу в пабе.

Он помолчал и добавил:

– Конечно, у нас еще есть версия самоубийства, к которой лично я склоняюсь больше всего. Глупо совершать самоубийство с помощью мышьяка, но такие случаи были. Например, герцог де Прален, если, конечно, это самоубийство. Только куда он дел пузырек?

– Пузырек?

– Ну, мышьяк ведь должен в чем-то находиться. Он мог быть в пакете, если это порошок. Никто не искал пакетиков или пузырьков?

– А где их, собственно, искать? – спросила мисс Климпсон.

– Вот в чем загвоздка. Если при нем их не было, они могут быть где угодно в районе Даути-стрит, а найти пузырек или бумажный пакетик через полгода после того, как их выбросили, задача не из простых. Ненавижу самоубийства, их так трудно доказывать. Ну, слабые духом мало на что могут рассчитывать. Значит, так, мисс Климпсон. У нас есть месяц, чтобы решить эту загадку. Осенняя судебная сессия заканчивается 21-го; сегодня 15-е. До этого времени они не могут рассмотреть дело. Зимняя судебная сессия начинается 12 января. Скорей всего они назначат процесс в первых же числах, если нам не удастся Доставить веские основания для отсрочки. У нас есть четыре недели на то, чтобы раздобыть новые доказательства невиновности. Сможете ли вы бросить на это все силы своего персонала? Я еще не знаю, что именно мне надо, но наверняка что-то потребуется.

– Конечно, лорд Питер. Для меня огромное удовольствие сделать что-нибудь для вас, я бы помогла, даже если бы все это учреждение вам не принадлежало. Только дайте знать в любой час дня или ночи, и я сделаю все от меня зависящее.

Уимзи поблагодарил ее, задал несколько вопросов относительно работы бюро и ушел. На улице он сел в такси и через несколько минут был в Скотленд-Ярде.

Старший инспектор Паркер, как всегда, был рад лорду Питеру, однако на его простом, хотя и приятном лине отразилось легкое беспокойство.

– В чем дело, Питер? Опять по поводу Харриет Вейн.

– Да. Ты сел в лужу, старик, правда, сел.

– Ну, не знаю. Нам все представляется довольно ясным.

– Чарльз, никогда не доверяй ясным делам, откровенным взглядам и сведениям из первых рук. Только отъявленные лжецы осмеливаются быть агрессивно ясными. Даже луч света не всегда прям, по крайней мере, так утверждают. Ради бога, дружище, сделай все возможное, чтобы прояснить это дело до следующего заседания. А если не сделаешь, я никогда тебе этого не прощу. Черт побери, неужели ты хочешь, чтобы повесили невинного человека, да еще женщину?

– Возьми папиросу, – предложил Паркер. – У тебя какой-то дикий взгляд. Что ты с собой делаешь? Я очень сожалею, если мы поймали за уши не того зайца, но, в конце концов, защита должна была указать, где мы ошиблись, а я не могу сказать, чтобы она была очень убедительна.

– Да, черт бы их побрал. Бигги старался как мог, но этот дурак Крофтс не предоставил ему никаких материалов. Чтоб у него глаза повылезли! Эта скотина считает, что девушка виновна. Надеюсь, его поджарят в аду на сковородке и подадут с кайенским перцем на раскаленном блюде!

ГЛАВА 6

На следующий день погода была ясной и солнечной, и Уимзи, сворачивая к Туидлинг Парва, ощутил даже легкий подъем духа. Машина, прозванная «миссис Мердль» за то, что она, как и та прославленная дама, не желала «становиться в ряд», весело урчала всеми двенадцатью цилиндрами. Слегка подмораживало, и все это способствовало хорошему настроению.

Уимзи достиг места назначения около десяти утра, и его тут же проводили в дом священника – большое, плохо выстроенное здание из тех, что высасывают из владельцев весь доход при их жизни, а после смерти вынуждают наследников оплачивать долги.

Преподобный Артур Бойз оказался дома и охотно согласился познакомиться с лордом Питером Уимзи.

Пастор был высоким стареющим мужчиной с глубокими морщинами, во взгляде голубых глаз читалось легкое изумление, словно его обескураживала сложность того, что происходит вокруг. На нем был старый черный сюртук, свисавший свободными складками с сутулых узких плеч. Он протянул Уимзи худую руку и предложил ему сесть.

Лорд Питер почувствовал некоторую неловкость. Судя по всему, его имя не вызвало никаких ассоциаций у кроткого и мягкосердечного пастора. Поэтому он решил не упоминать о своем хобби, а выдать себя за друга обвиняемой, что в какой-то мере соответствовало истине. Это могло быть ранящим, но, по крайней мере, понятным. Он начал с легкой неуверенностью в голосе:

– Я очень сожалею, что беспокою вас, тем более что все это так печально, но дело связано со смертью вашего сына и судебным процессом. Пожалуйста, не сочтите меня докучливым занудой, я действительно глубоко заинтересованное лицо, лично заинтересованное. Видите ли, я знаком с мисс Вейн, более того, мне она небезразлична, и я не могу избавиться от мысли, что где-то допущена ошибка, и я бы хотел ее по возможности исправить.

– О да, да! – закивал мистер Бойз.

Он тщательно протер пенсне и криво водрузил его на нос. Затем он пристально вгляделся в лицо Уимзи и, судя по всему, то, что он увидел, не вызвало у него неприязни, так как он продолжил:

– Бедная запутавшаяся девушка! Заверяю вас, я не испытываю никаких мстительных чувств, то есть я буду счастлив узнать, что она невиновна в этом ужасном происшествии. И даже если бы она оказалась виновна, лорд Питер, я бы совершенно не хотел, чтобы она понесла наказание. Как бы там ни было, мы не можем вернуть мертвых к жизни, и я бы предпочел оставить отмщение тому, кому надлежит его совершать. Конечно, что может быть ужаснее, чем лишить жизни невинного человека. Я буду мучиться до конца своих дней, если доказательства ее вины оставят хотя бы малейший повод для сомнений. Должен признаться, когда я увидел мисс Вейн на процессе, у меня зародилось их очень много. А вдруг обвинители ошиблись?

– Благодарю вас, – промолвил Уимзи, – вы очень добры. Это упрощает мою задачу. Вы сказали, «когда увидели на процессе». А раньше вы с ней не встречались?

– Нет. Я, конечно, знал, что мой несчастный сын поддерживает незаконные отношения с молодой женщиной, но никак не мог познакомиться с ней, да и сама она, кажется, вполне резонно не хотела встречаться с родственниками Филиппа. Вы, лорд Питер, моложе меня и принадлежите к поколению моего сына, так что вы, возможно, поймете – хотя, мне кажется, он не был плохим и порочным юношей – между нами не было полного доверия, какое должно существовать между отцом и сыном. Несомненно, моей вины здесь больше. Если бы только его мать была жива…

– Преподобный сэр, – пробормотал Уимзи, – я вас прекрасно понимаю. Это часто случается. Более того, случается сплошь да рядом. Послевоенное поколение, знаете ли. Многие слегка сошли с рельсов, хотя в этих людях и нет ничего плохого. Просто не могут быть откровенны со старшим поколением. Обычно со временем это проходит. Тут некого винить. Увлечения молодости, и всякое такое.

– Я не мог одобрять идеи, столь противоречившие религии и морали, – грустно заметил мистер Бойз. – Возможно, я выражал свое мнение слишком категорично. Возможно, если бы я проявлял больше понимания…

– Нет, – перебил его Уимзи, – человек должен сам это изжить. Кроме того, когда люди занимаются литературой и вращаются в определенных кругах, они склонны заявлять о себе довольно громко.

– Возможно, возможно. И все же я виню себя. Впрочем, вам это ничем не может помочь. Простите меня. Если в дело действительно вкралась какая-то ошибка, а присяжные это почувствовали, мы должны сделать все возможное, чтобы исправить ее. Чем я могу быть вам полезен?

– Ну, прежде всего, – начал Уимзи, – очень неприятный вопрос. Говорил ли ваш сын когда-нибудь, что устал от жизни? Прошу прощения.

– Ничего, ничего. Мне уже задавали этот вопрос порция и адвокаты. Могу честно признаться, ничего подобного не было. Ни единого намека. – Даже после того, как он расстался с мисс Вейн? Даже тогда. Более того, он скорее испытывал гнев, отчаяние. Должен сказать, я был очень удивлен, когда узнал, что она отказалась выйти за него замуж. Я до сих пор этого не понимаю. Ее отказ сильно потряс его. Он с таким энтузиазмом писал мне о свадьбе. Вы, наверное, помните это письмо? – и он принялся рыться в захламленном ящике. – Оно у меня здесь, если захотите взглянуть.

– Вы можете просто прочесть мне этот абзац, – предложил Уимзи.

– Конечно-конечно. Позвольте. Да. «Ты обрадуешься, папа, так как в полном соответствии с твоими взглядами на мораль я наконец решил узаконить отношения, как говорят добропорядочные люди». Ему иногда была свойственна небрежность в речи и письме, но это ничуть не отражалось на его добром сердце. Да. «Моя девушка – предобрейшее существо, и я решил сделать все по закону. Она заслуживает этого, и, надеюсь, что, когда все будет оформлено должным образом, ты распахнешь для нее свои отеческие объятия. Я не приглашаю тебя сочетать нас браком, так как гражданский брак скорее соответствует моему образу мыслей, да и она, хоть и воспитана, как и я, в религиозном духе, вряд ли станет настаивать на пышной церемонии. Я сообщу тебе о дате, чтобы ты мог приехать и благословить нас, хотя бы как отец, если не как пастор». Вы видите, лорд Питер, он действительно хотел все сделать правильно, и я был очень тронут его желанием видеть меня.

– Да-да, – откликнулся лорд Питер, а про себя подумал: «С каким удовольствием я бы надрал ему уши, если бы он был жив».

– А потом пришло другое письмо, в котором сообщалось, что свадьба расстроилась. Вот оно. «Дорогой папа, увы, кажется, твои поздравления придется с благодарностью вернуть обратно. Свадьба расстроилась, а невеста сбежала. Вдаваться в подробности нет смысла. Одно лишь могу сказать, Харриет выставила на посмешище и себя, и меня». Затем я узнал о его плохом самочувствии, но вам все это уже известно.

– Он не высказывал своего мнения о причинах болезни?

– Нет, мы без всяких сомнений решили, что это рецидив его старого гастрита. Он никогда не был очень здоровым мальчиком. Из Гарлеха он писал уже более жизнерадостные письма, сообщая, что ему лучше, и он планирует поехать на Барбадос.

– Действительно?

– Да. Я тоже считал, что это пойдет ему на пользу и отвлечет от других вещей. Однако он говорил об этом лишь как о туманном намерении, относительно которого еще ничего не решено.

– Писал ли он что-нибудь еще о мисс Вейн?

– Он больше ни разу не упоминал ее имени до дня своей смерти.

– Так, а что вы думаете о его предсмертных словах?

– Не знаю, что и думать. Тогда у нас не существовало ни малейшего подозрения, что он отравлен, и я решил, что эти слова относятся к их ссоре.

– Понимаю. Теперь предположим, мистер Бойз, что это не самоубийство…

– Я действительно не думаю, что он мог его совершить.

– Тогда нет ли кого-либо еще, кто бы мог быть заинтересован в его смерти?

– Кого вы имеете в виду?

– Ну, например, не было ли других женщин?

– Я никогда о них ничего не слышал. Думаю, я бы знал об этом. Такие вещи он не умел хранить в тайне, лорд Питер. Он был удивительно откровенен и искренен.

«Ну как же не похвастаться своими победами, – заметил про себя Уимзи. – Черт бы его побрал!»

– Есть и другие вероятности, – только и сказал он вслух. – Например, было ли у него завещание?

– Было. Хотя бедняжка мало что мог оставить. Свои книги, столь изобретательно написанные – у него была прекрасная голова, лорд Питер, – но они приносили ему не слишком большой доход. Я помогал ему деньгами, и ему удавалось жить на них, а также на то, что он зарабатывал статьями в периодике.

– Однако он кому-то оставил свои права?

– Да. Он хотел оставить их мне, но я был вынужден заявить ему, что не могу принять такое наследство. Видите ли, я не разделял его взглядов, и наживаться на них мне казалось нечестным. Поэтому он оставил все права своему другу мистеру Воэну.

– А не могу я узнать, когда было составлено это завещание?

– Оно относится к тому времени, когда он находился в Уэльсе. Кажется, до этого у него было другое, в котором он все оставлял мисс Вейн.

– Серьезно? – воскликнул Уимзи. – Думаю, ей было известно об этом. – В его голове возникло несколько исключающих одна другую возможностей, и он добавил: – Но в любом случае речь не шла о крупной сумме?

– О нет. Ему удавалось заработать своими книгами максимум фунтов пятьдесят в год. Хотя говорят, что теперь его новая книга будет расходиться лучше, – с грустной улыбкой добавил он.

– Возможно, – согласился Уимзи. – Стоит попасть на страницы газет, и читающая публика уже не задумывается, с чем это связано. И все же… Нуда ладно. Значит, У него не было состояния?

– Абсолютно ничего. У нашей семьи никогда не было денег, лорд Питер, как и в семье моей жены. Мы – самые церковные мыши, – он слабо улыбнулся своей шутке, – кроме Креморны Гарденз.

– Кроме кого, прошу прощение?

– Тетки моей жены, пресловутой Креморны Гарденз, знаменитости шестидесятых годов.

– О господи, актрисы?

– Да. Конечно, ее имя нами никогда не упоминалось. Никто не пытался выяснить, где она взяла деньги. Вероятно, она их получила не более нечестным способом, чем зарабатывали деньги многие другие, но в то время мы были так щепетильны. Более пятидесяти лет мы не видели ее и ничего о ней не слышали. Наверное, она совсем уже впала в детство на старости лет.

– Я и представить себе не мог, что она до сих пор жива!

– Думаю, жива, хотя ей должно уже быть за девяносто. Конечно, Филипп никогда ничего не получал от нее.

– Это исключает убийство из корыстных побуждений. Кстати, а жизнь вашего сына была застрахована?

– Об этом я ничего не слышал. Среди его бумаг мы не нашли полиса, и, насколько я знаю, заявлений на получение страховки ни от кого не поступало.

– Он не оставил долгов?

– Так, ерунду – счета лавочникам. От силы фунтов пятьдесят.

– Большое спасибо, – вставая, промолвил Уимзи, – это во многом проясняет дело.

– Боюсь, наш разговор не слишком далеко вас продвинул.

– В любом случае я теперь знаю, где мне искать, – ответил Уимзи, – а это экономит время. Спасибо, что приняли меня.

– Ну что вы. Можете задавать любые вопросы. Буду несказанно рад, если эту несчастную женщину оправдают.

Уимзи еще раз поблагодарил пастора и вышел. Он уже отъехал на милю, когда его настигла запоздалая мысль. Развернув «миссис Мердль», он вернулся к церкви, с трудом запихал пачку банкнот в отверстие ящика с надписью «На нужды церкви» и снова направился в город.

Когда он продвигался по извилистым улочкам Сити, вдруг посетила новая идея, и, вместо того чтобы вериться на Пикадилли, где он жил, Уимзи свернул на юг от Стрэнда, где располагалось издательство «Гримсби и Коул», которое публиковало труды Филиппа Бойза. После небольшого ожидания он был приглашен в кабинет мистера Коула.

Мистер Коул оказался жизнерадостным толстячком, который страшно обрадовался тому, что знаменитый лорд Питер заинтересовался делом не менее знаменитого мистера Бойза. Уимзи сделал вид, что он, как коллекционер первых изданий, хотел бы приобрести экземпляры всех книг Филиппа Бойза. Мистер Коул выразил сожаление, что ничем не может помочь, а потом под влиянием дорогой сигары разоткровенничался.

– Не хочу показаться циничным, дорогой лорд Питер, – промолвил он, откидываясь на спинку кресла, от чего три его подбородка сложились в шесть или семь складок, – но, между нами говоря, мистеру Бойзу очень повезло, что его убили таким образом. На лучшее он и рассчитывать не мог. Через неделю после того, как стали известны результаты экспертизы, мы распродали все. Еще до начала процесса новые два тиража его последней книги разошлись по цене семь с половиной шиллингов за экземпляр, а библиотеки требуют более ранние произведения, так что мы сейчас запускаем дополнительные тиражи. К несчастью, мы не сохранили наборов, так что наборщики теперь вынуждены работать круглосуточно. Сейчас брошюруют трехшиллинговое издание, а далее планируется издание по шиллингу за экземпляр. Решительно в Лондоне вам ни за какие коврижки не удастся раздобыть первое издание. У меня есть только наши пять экземпляров, но мы уже планируем сделать еще специальное мемориальное издание с портретами, на бумаге ручной работы, с ограниченным количеством пронумерованных экземпляров по гинее за штуку. Это, конечно, не одно и то же, но…

Уимзи попросил вставить его имя в список желающих и добавил:

– Печально, что автор уже ничего не выиграет от этого!

– Чрезвычайно печально, – согласился мистер Коул, сжимая свои толстые щеки руками, так что они образовали две продольные складки от носа до рта. – И еще печальнее, что он уже ничего не напишет. Он был очень талантливым молодым человеком, лорд Питер. Мы всегда с мистером Гримсби будем гордиться тем, что смогли распознать его талант еще до того, как возникли какие-либо намеки на финансовую выгоду. Это заслуженный успех. Когда произведения талантливы, мы не печемся о материальной выгоде.

– Да, иногда стоит пренебречь ею, – откликнулся Уимзи. – Как там сказано? «Много добрых дел сотворившие да получат за них многое воздаяние». Краткая молитва перед евангельским чтением на двадцать пятое воскресенье после Троицы.

– Именно так, – без энтузиазма ответил мистер Коул не то потому, что был плохо знаком с англиканским молитвенником, не то потому, что уловил насмешку в голосе собеседника. – Я получил огромное удовольствие от беседы с вами. Жаль, что ничем не могу вам помочь с первыми изданиями.

Уимзи заверил его, что он не в обиде, и, сердечно попрощавшись, сбежал по лестнице.

Следующий визит он нанес мистеру Чэллонеру, литературному агенту Харриет Вейн. Чэллонер был резким, с армейскими замашками человечком с темными спутанными волосами.