Текст книги "Говори мне о любви"
Автор книги: Дороти Иден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)
Спустя некоторое время пришли все: Адам Коуп – главный продавец, который работал с папой лет десять и был чрезвычайно надежным, серьезным и рассудительным человеком, затем трое – мистер Кротор из отдела «Полотно и дамаск», мистер Мартлайк из «Одежды для джентльменов», мистер Лонг из отдела «Обувь», а потом мисс Симпсон из «Галантереи», мистер Сили – главный бухгалтер магазина и несколько других, лица и имена которых были знакомы Беатрис.
Дорогая мисс Браун, которая работала у папы со времени, когда магазин был еще одноэтажным и походил на деревенскую лавку, где продавалось все, от нижних юбок до средств от кашля, была так рада видеть Беатрис, что не удержалась и сказала вслух:
– Благодарю небеса, благодарю небеса! Очевидно, мистер Федерстон не обманулся в ее чувствах.
– Пожалуйста, все садитесь, – спокойно сказала Беатрис. Она строго контролировала себя, чтобы не нервничать. – Я хочу попросить вас всех принять участие в разговоре о будущем. Полагаю, вы удивились, увидев меня здесь. Пока что я только женщина, и довольно молодая. Но я Боннингтон, и мой папа сказал мне, что я должна замещать его, пока он не выздоровеет. И вот, сказал мне мой знающий папа, каким он хочет видеть магазин в отдаленном будущем…
Раздался сдержанный гул одобрения.
– Конечно, надо изучить состояние значительной части дела. Я хочу посмотреть расчетные документы отделов, книги учета и снабжения, а также неоплаченные счета. Прошу это сделать к завтрашнему утру.
– Миссис Овертон, – начал было мистер Федерстон.
– Думаю, – вежливо перебила его Беатрис, – что, находясь в магазине, я буду рада, если вы станете называть меня мисс Беатрис, как было всегда. Да, что вы хотели сказать, мистер Федерстон?
– Только то, что для человека, который так неопытен, как вы…
– О, меня нельзя назвать неопытной, мистер Федерстон! Я давно накопила опыт. У меня всегда были способности к расчетам. Мой учитель сказал, что это не очень женская черта. Но оставим это. Я слышала, как мой отец каждый раз рассказывал о бизнесе, после того как оценивал товар. Я была достаточно взрослой, чтобы стать опытной, и это произошло задолго до сегодняшнего дня.
Итак, я знаю расчетные документы и изучила их с разных сторон – и со стороны покупателя, и со стороны продавца.
Самое трудное – понять покупателя, и единственный, кто хорошо их знает, это женщина, гораздо лучше, чем мужчина.
Беатрис послала мистеру Федерстону дружескую улыбку. Она испытывала очень приятное чувство собственной силы.
– В связи с этим у меня есть несколько идей. Например, мне хотелось бы сделать площадку около главного входа более привлекательной. И я думаю, что следует отвести значительную часть помещений, чтобы улучшить наши витрины, где выставлена одежда. Сейчас они действительно несколько старомодны, и я собираюсь сказать об этом папе. Почему у нас нет специальной выставки к дням рождения королевской семьи, например? Надо выставить большое количество патриотических цветов – красного, белого и голубого – и плакатов, таких, например, как «Каждый инфант – король для их матери».
Мисс Браун захлопала в ладоши.
– Блестяще, мисс Беатрис!
– Тогда вы, мисс Браун, должны следить за счастливыми событиями в королевской семье. Блестящая возможность, например, королевская свадьба. Несколько недель тому назад мы могли разрекламировать свадьбу и выйти на лучший рынок мужского и дамского платья. Но я отклонилась от темы. Пока мой отец болен, я буду приходить сюда часто, как только смогу, возможно, каждое утро. Это крайне необходимо, и я прошу вас всех поддерживать меня. Я уверена, что вы все – мои друзья.
Сразу послышался гул одобрения.
– Это все, что я хотела вам сказать на данный момент. Вы можете идти на свои рабочие места. А вы, мистер Федерстон… я буду очень обязана, если вы останетесь. Я задержу вас всего на несколько минут.
Все разбрелись, а мисс Браун, переполненная чувствами, пожала руку Беатрис, и Беатрис повторила, что для мисс Браун она всегда останется «немножко маленькой Беатрис» и ребенком. Но одно было ясно: мисс Браун всегда будет предана их семье.
С мистером Федерстоном был другой разговор.
– Боюсь, мне придется попросить вас уйти с работы, – сказала Беатрис, когда они остались одни. Голос ее не дрогнул, она не видела выражения отвращения на своем лице к тому, что ей пришлось сказать. – Это приказ моего отца; чтобы выполнить его, я и пришла сюда сегодня утром. Я не собираюсь говорить вам ничего, потому что это займет мое и ваше время. Соберите свои вещи и уходите. Мистер Сили будет извещен, чтобы заплатить вам недельное жалованье. С вами поступают благородно при таких чрезвычайных обстоятельствах. Я надеюсь, что никогда ноги вашей не будет в магазине «Боннингтон». Если вы сюда придете, то мой отец будет вынужден выдворить вас и пошлет иск против вас, перечислив товары, которые пропали.
Она встала, не желая видеть, как этот обходительный мужчина, которому доверяли, превратился в отвратительного и униженного человека.
Папа был бы доволен, подумала Беатрис. Она убедилась, что женщина может быть не такой эмоциональной, когда берет власть в свои руки. Она может действовать безжалостно, если это необходимо. Ее взгляд на вещи был таким же непреклонным, как у ее отца.
– Вы сделали большую глупость, перечеркнув ваши возможности в нашем магазине, – сказала она. – Мой отец щедрый предприниматель по отношению к честным людям. Но у нас нет времени говорить о том, что вы потеряли. Только я советую вам, будьте честным на вашей новой работе.
– Конечно, я получу рекомендацию? – спросил мистер Федерстон, недовольно хныкая.
– Вы не слышали меня, мистер Федерстон? Я говорила о честности. Может ли мой отец искренне написать рекомендацию кому-либо, кто поступает так, как вы?
Федерстон повернулся и без единого слова вышел. Это было уже слишком. Теперь Беатрис могла дать волю своим чувствам. Она взвешивала выгоды и невыгоды обладания властью. Можно было возвысить и унизить человека, произнеся несколько слов. Это опасное качество. Она должна пользоваться им осторожно.
Беатрис была рада, что разыскала мисс Браун в маленькой каморке за стендом в отделе дамских шляп, детских Капоров и кружевных чепчиков – целый цветник на слегка позолоченных полках.
– Я думаю, что вы будете довольны, мисс Браун, узнав, что мистер Федерстон уже ушел от нас.
– О! Благодарю небеса! Это отвратительный человек! Мы все так тревожились. Благодаря вам, мисс Беатрис, мы избавились от него!
– Оказалось, что я вполне способна делать такие поступки, как этот. С сегодняшнего дня я постоянно буду приходить по утрам в магазин, пока папе не станет лучше. Правда, посвятить этому весь день невозможно, думаю, мой муж будет недоволен. Я всегда поступаю, как ему больше нравится.
– Дорогая мисс Беатрис! Вы с мужем! – мисс Браун разрешила себе на момент усомниться в их романтических отношениях, прежде чем стала говорить о более практических делах. – Он всегда будет возражать против ваших посещений магазина. Ведь вы новобрачные.
Беатрис сказала торжественно:
– Благодарение Богу, нет. Уильям и я – вполне современная молодая пара. – Она посмотрела на серебряные часики, висевшие у нее на шее. – Если я уйду сейчас, то у меня хватит времени посетить папу, прежде чем поехать домой. Я должна узнать его мнение и покончить с делами, на это утро достаточно. О, нет, я не думаю, что мой муж будет запрещать мои утренние занятия. Он не такой здоровый, и я настаиваю, чтобы утром он вставал попозже. Кроме того, он собирается писать книгу об искусстве, это займет у него массу времени, и надолго. Ведь он очень знающий человек в области живописи и скульптуры. Так что он будет счастлив заняться своим делом, пока я здесь.
Думаю, многие замужние женщины могли бы начать заниматься каким-нибудь интересным делом.
– Господи, как вы изменились, мисс Беатрис.
– Как я изменилась?
– Вы стали жизнерадостной.
– Это потому, что я счастлива.
– Благослови вас Господь, моя дорогая. Надеюсь, это останется на долгое время.
– Я хочу, чтобы навсегда, и добьюсь этого.
И она подумала, что еще хочет сделать магазин «Боннингтон» лучшим в Лондоне. И она добьется, чтобы Уильям влюбился в нее…
– Мы должны взять на службу больше женщин, папа, – сказала она, сидя рядом с ним.
– Чепуха! Я никогда, не доверял им. Их нервная система так неустойчива. У них приступы болтливости.
– Они лучше понимают, что такое женский пол, а ведь главные наши покупатели – женщины. Я думаю, это логично.
– Я не согласен, – громыхнул папа. Он сидел на постели и выглядел решительным, готовясь к бою.
Пока Беатрис с детским щебетанием рассказывала об эпизоде, как она выталкивала менеджера, папа на минутку оживился.
– Ты хорошо сделала, Беа. А теперь можешь ехать домой, к мужу.
Папа наблюдал за ней озабоченно, а затем с облегчением вздохнул, когда она сказала, что сейчас поедет домой, а завтра утром вернется в магазин. Он-то хорошо знал, как важно присутствие хозяина для морального состояния персонала, а также для покупателей.
Кроме того, что у Беатрис были идеи, она хотела осуществить их на практике. Фасад магазина «Боннингтон» был тускло-коричневого цвета. Продавцов, особенно женщин, можно уговорить потратиться, если в магазине среди них будет правильный настрой. Для начала она предложила устроить выставку оранжерейных цветов около главного входа, чтобы создать впечатление роскоши. И кое-что надо сделать, чтобы стиль витрин был не так банален, особенно там, где выставлена одежда. Беатрис хотелось найти молодого человека, который помог бы осуществить ее замыслы – выставить на витринах рисунки на историческую тему. Недостаточно было иметь индийскую комнату, всегда полную женщин, уезжающих в Калькутту или в Дели, чтобы соединиться со своими мужьями или найти себе мужа. Были и другие страны, о которых постоянно писали в газетах. Почему бы, например, не изобразить историю алмазов в Южной Африке, или зулусский фарфор, или сцену королевской свадьбы? Так же было бы трогательно изобразить старую королеву с ее многочисленными внуками. И это будет звездный час Боннингтона, если они получат королевское одобрение.
– Боже мой, – сказал папа едва слышно, – ты хочешь превратить площадь в музей.
– Но вы не поняли, папа! Надо идти в ногу со временем. Или предвосхищать его. К примеру, если королева Виктория доживет до своего золотого юбилея царствования, его будут праздновать, и мы должны подготовиться за месяц до этого. Нашими покупательницами станут все светские леди, – они приобретут веера из страусовых перьев и императорский пурпур именно в магазине «Боннингтон».
– На это потребуется несколько лет. Может быть, ты планируешь еще что-нибудь, Беа? Украшать площадь… Это свыше моего понимания. Ты собираешься действовать через мою голову?
Беатрис стиснула его руку.
– Я подожду, папа. Когда-нибудь я соберусь это сделать.
– Я верю и тоже начал кое-что делать. У меня есть право так говорить, насколько я могу судить. Но если твой проект понравится публике сейчас, то кто может дать гарантию, что через десять лет она тоже будет в восторге?
– Я говорю вам, папа, женщины лучше умеют продавать женские предметы туалета. И дешевле тоже.
– Но в конце концов так же часто они приобретают мужей и, как и ты, думают о них. Все они скроены по одной мерке, ну, может быть, одна короче на ярд, а другая на ширину ленточки.
– Но вернемся к моей идее. Почему вы не хотите женщин-продавцов?
– Они будут соблазнять мужской персонал.
– Не соблазняет же их мисс Браун.
Папа захохотал.
– Они недостаточно стары для Браун. Может, только какой-нибудь ничтожный процент из тех, кто попал в беду, польстится на нее. Значит, я полагаю, ты хочешь устроить мне женский монастырь?
– Нет, я постараюсь найти соответствующий дом для молодых девушек, чтобы они жили там. И спали в общей спальне. Они будут экономками и кухарками. Мы можем взять симпатичных честных деревенских девушек в Лондон и как следует вышколить их; посмотрим, как они будут выглядеть потом.
– Боже мой! Почему я не посоветовался с тобой давным-давно!
– Я всегда хотела этого, папа.
– А что скажет мистер Овертон, когда новобрачная будет пропадать на работе? Могу себе представить, что скажет старая леди Овертон! Но тебе, кажется, это безразлично? Я полагаю, медовый месяц, черт побери, решает все. Ты была замужем всего пять минут. Тогда не ошиблась ли ты, и, может быть, все это ни к чему?
– Нет, папа. Ничего подобного. – Беатрис слегка улыбнулась. – Уильям – человек, который лучше понимает мир. Но он слаб физически, и я слишком энергична для него. Он как-то сказал, что я прыгаю, как резиновый мячик. На самом деле будет очень хорошо, если я буду отсутствовать часть дня. Там прекрасные слуги, в Овертон Хаузе, и вы знаете, что я не тот человек, который может сидеть без дела. Кроме того, Уильям понимает, как важно для вас быть спокойным, пока вы не выберетесь из болезни.
– Ну, я сомневаюсь, что ради меня он положит голову на плаху. Я полагаю, у него одна или две мысли, как бы не уплыл его годовой доход.
– Папа!
– Ну, ладно, ладно. Я не критикую его, а только констатирую факт, который вы оба знаете. Не начинай, Беа, вертеть своим мужем так часто. Это не дело, если он добродушный парень.
– Папа, но я не верчу им!
– Пока ты подвергаешь сомнению любовь. В твоей голове всегда было много тайных мыслей. Нет ли их сейчас?
– Когда речь идет о том, что я хочу частично владеть магазином, то да. Если хотите знать, в жизни у меня было три страстных желания, и сейчас все они исполнились. Это муж, прекрасный дом и магазин. Не правда ли, это невероятно? А ведь я даже не хорошенькая!
Ее внезапное ощущение счастья вырвалось наружу. Она закружилась, как упругий мячик, оттого что заставила Уильяма призадуматься, и со смехом бросилась в объятия к отцу.
И тут она с грустью заметила, что правая рука папы все еще не может подняться, чтобы обнять ее.
Это напомнило ей, что не все так прекрасно и нет полной надежды…
– Поторапливайся, у тебя еще не все гладко, – проворчал отец. – Давай вернемся к бизнесу, если уж ты назначила себя управляющим на время моей болезни. Завтра тебе принесут партию простыней из льна и Дамаска. Мы сейчас в затруднительном положении, и я хочу проверить заказы. Этот народ в Дублине чуть задерживается с поставкой. Мы можем отправиться в фирму «Бун» в Лимерик. И дай мне знать, выслали они партию французской парчи или нет. Я представляю, что цена будет слишком высокой для наших покупателей.
– Значит, мы должны заполучить более богатых покупателей.
– Благодарствую, все-то ты знаешь, не правда ли?
– Нет. Но я научусь. Придет время, и мой второй сын, став достаточно взрослым, получит хорошее наследство. Боюсь, что первому сыну придется идти в армию по стопам старого генерала. Папа, вы понимаете или нет? А после этого у меня будет дочка, для себя.
Папа громко расхохотался.
– Боже, Беа, оба твоих воображаемых мальчика могут быть девочками! Все дорогостоящее оборудование «Боннингтона», которого ты ждешь, обанкротит нас. А сейчас лучше отправляйся к своей любви. Я немного устал и, пожалуй, приму снотворное.
Он смотрел на дочь умиротворенно, зная, что Беатрис даст ему нужное лекарство. До этого, сегодня утром, точно так же смотрел на нее Уильям – спокойно и доверительно.
Удивительно быть женщиной и то выполнять разные желания мужчин, то чувствовать в себе скрытую силу…
– Это что, образец твоей деятельности на будущее, дорогая? – спросил Уильям во время ленча.
– Пока папа болен – да! – твердо ответила Беатрис.
Она предпочитала не дискутировать на эту тему в присутствии матери, миссис Овертон, которая всегда выглядела изумленной и шокированной, словно получила неразрешимую задачку на уроке.
Уильям послал ей дружескую улыбку.
Было очень трудно отличить, действительно она дружеская или ведет к ссоре с ним, потому что он по большей части улыбался. Конечно, это делало жизнь цивилизованной, но вместе с тем глубже скрывало его тайные мысли, и Беатрис хотелось научиться понимать смысл его улыбок. Она была жадна до знаний и уже могла судить о его чувствах по внешнему виду, по голосу, по его юмору, по обхождению. Она знала его по физической близости, с тех пор как проходили одна за другой прекрасные ночи. Разве этого было недостаточно сейчас, в полдень? Нет, ей непременно надо удовлетворить свою любознательность.
– И как ты думаешь, сколько времени продлится болезнь твоего отца, дорогая?
– Возможно, два или три месяца. Доктор сказал, что разные пациенты выздоравливают по-разному. Но поскольку папе становится лучше, это не должно быть очень долго.
– Три месяца! – воскликнула миссис Овертон, не в силах дольше оставаться спокойной. – Беатрис, это просто невозможно! У вас есть муж, и надо вести дом.
– Я дала повару все необходимые распоряжения, прежде чем уехать сегодня утром.
– Рыба превосходная, – сказал Уильям, – на что вы жалуетесь, мама?
– Ты очень хорошо знаешь, Уильям, что это не то, что я имею в виду! – бросила колкую реплику миссис Овертон, не разделяя мирного отношения своего сына к деятельности Беатрис. Она была нервная, выражалась изысканно и ко многому относилась неодобрительно. Миссис Овертон смотрела на Беатрис с пренебрежением, свысока, как на вещь, подсунутую ей в придачу к покупке, в данном случае покупке магазина «Боннингтон» вместе с какой-то продавщицей.
– Вам следует уяснить себе, моя дорогая… поскольку вы жена моего сына, то должны иметь определенное положение в обществе и поддерживать его, вы должны встречаться с людьми нашего круга, это общепринято. Как вы можете появиться в гостях, если сегодня в магазине кто-нибудь из нашего общества купил у вас дюжину ярдов тесьмы? Я не представляю. Такая ситуация очень даже возможна и будет ужасно затруднительной.
– Спокойно, мама, – сказал Уильям. Его карие глаза смеялись. Казалось, он был доволен собой.
– Я хочу быть спокойной, но Беатрис молодая и наивная, и необходимо было рассказать ей об этом. Я не могу остаться равнодушной, если ваше супружество станет несчастным, мой дорогой мальчик. Твоя жена ходит на работу, стоит за торговым прилавком! Это может кончиться скандалом. Это полнейший абсурд. Для меня неожиданность, что вы можете быть такой неженственной, Беатрис. А когда приемы?! Нет никакой надежды, что нас пригласят в королевскую гостиную, и однажды от нас отделаются.
– Я не хочу посещать дворец, – возразила Беатрис. – Это затруднительно. Я хочу, чтобы посещали нас, и сказала папе, что звездный час наступит, когда самый незначительный член королевской семьи будет покупать у нас. Надеюсь, что это случится.
Она посмотрела на миссис Овертон, которая прикладывала к губам столовую салфетку (лучший дамаск из «Боннингтона»), и осуществила свое озорное желание: Беатрис внезапно захихикала.
– Вы думаете, что это абсурдно? – спросила она свекровь. – Как ты считаешь, Уильям?
Беатрис вздохнула с облегчением, что он не посмотрел на нее так же сердито, как сегодня рано утром. Сейчас, казалось, он не почувствовал ничего, кроме того, что веселился.
– Я думаю, ты поймешь, дорогая Беа, ведь моя мать беспокоится, что я так просто смотрю на это лишь из-за того, чтобы поддержать мою жену. Это была невидимая сторона нашего брака. Конечно, каждый знает, что она существует. Но если мы счастливы в тех отношениях, то какое нам дело, кто как об этом думает. Вы должны понимать это, мама.
– Это все совершенно неподобающе! – воскликнула тоном несчастного человека миссис Овертон.
Беатрис смотрела на Уильяма с тревогой.
– Ты сказал правду, что ты счастлив? – спросила она.
– О, в высшей степени! За исключением того, что я потеряю тебя, когда ты будешь в магазине, – добавил он вежливо. – И по этому поводу, не будьте эксцентричны, мама. Думаю, я не эгоист и не требовательный муж.
Он был уникальный муж, и нежно-любящий быстрый взгляд Беатрис сказал ему об этом. Так что миссис Овертон совершенно не было необходимости возмущаться.
На дворе был 1881 год, а женщины, жившие уединенно в своих убежищах, родились в то время, когда королева Виктория только взошла на престол, и они взяли с нее пример – укреплять семью так же, как она укрепляла нацию.
Некоторые из них становились знаменитыми писательницами, исследовательницами, учительницами и даже врачами.
Беатрис удивилась бы, если бы ее свекровь не знала таких фактов. Но они никогда не становились владелицами магазинов. «Торговками!» – как сказала бы миссис Овертон. В этом было что-то неприличное, как скверная болезнь.
– Мама, не принимайте это всерьез, – произнес Уильям задабривающим тоном. – Беа пока займется магазином, не так ли?
– Как ты узнал?
– Потому что я заметил твою привязанность к папе и страстное увлечение всем, что происходит в отделах или в «Эмпориуме», да ты произносишь иногда такие фантастические названия, которыми любишь называть их. Вы знаете, мама, Беа даже оставила меня больного в Париже, чтобы заглянуть в «Бон Марше». Нет, не посмотреть картины в Лувре. А в магазин! – И он одарил ее ехидной улыбкой. – Никогда не думай, дорогая, что я намереваюсь быть моделью мужа терпимого и понимающего. Я не обладаю долготерпением, в пределах разумного, конечно.
– Что ты имеешь в виду, говоря это?
– Если я хочу тебя, то желаю, чтобы ты была здесь.
– О, разумеется!
– Тогда решено. Я скажу Диксону, чтобы он готовил экипаж круглый год каждое утро. В какое время ты хочешь?
– О-ок-оло половины десятого, я думаю, но…
– Никаких «но», дорогая. Я сказал, и это твердо. И второе, о чем я думаю. Уверен, что двухместная коляска будет более пригодной, чем брать в город каждый день экипаж. Мы можем договориться и получать его иногда. К тому же для коляски нужна одна лошадь, это будет гораздо экономней.
Странная экономия, скажет папа вредным голосом.
Новая коляска и другая лошадь, ничуть не лучше экипажа и двух коренных, подобранных под пару серых, которые у них уже были. Почему Уильям, такой деликатный, решается на вымогательство?
Нет, конечно, это не вымогательство. Просто он хочет быть практичным, и его предложение вызвано добрыми чувствами. Беатрис должна сделать так, чтобы папа понял это, когда она попросит его подписать чек.
