Текст книги "Кушла и ее книги"

Автор книги: Дороти Батлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Несомненно, развитие Кушлы шло стабильно со времени ее последнего тестирования в два года и девять месяцев. Ее речь заметно обогатилась как в смысловом отношении содержания, так и в отношении синтаксической структуры. Кушлу интересовали письменные заглавные буквы, она могла теперь «читать вслух» большое число книг, согласовывая текст с картинками. Она правильно употребляла слова из книг, которые ей читали, в новом контексте и демонстрировала способность делать выводы из прочитанного материала («Я не слышу запаха этого костра, только нашего огня», – сказала, указывая на камин, когда ей встретился костер в книге «Запахи, которые мне нравятся» (Smells I Like).

В эмоциональном отношении ей приходилось мириться с тем, что энергичная семимесячная сестренка забирала время и внимание родителей, а в реальности – сталкиваться, как и всем другим первенцам, с тем, что книжки могут быть порваны, а игрушки могут сменить владельца или даже сломаться в руках другого ребенка. Кушла поняла это в процессе роста.

В физическом отношении она никогда не чувствовала себя так хорошо. Родители понимали, что это неизбежно означает приближение давно запланированной операции на почках, хотя и не уменьшало их радости при виде того, как девочка развивается. Жизнь для Кушлы и для них стала другой, совершенно радостной.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
От трех лет и трех месяцев до трех лет и девяти месяцев

В марте 1975 года при очередном обследовании в Оклендской больнице детский врач, которая вела Кушлу, сообщила о своем намерении проконсультироваться с урологом по поводу операции или удаления левой почки Кушлы.

Сохранялась угроза распространения инфекции на правую почку или другие органы; только слабое здоровье Кушлы и ее нестабильное состояние не позволили провести операцию раньше.

В течение апреля были сделаны необходимые анализы, чтобы удостовериться, что Кушла действительно достаточно сильна для операции, и девочка перенесла их бодро. Ее родители старались подготовить ее к тому, что должно произойти, в результате она рассказывала, что «поедет в больницу и будет там ночевать», и говорила друзьям: «доктор собирается привести в порядок мой животик».

Запись в дневнике ее матери от 30 апреля: «…в больнице большую часть дня анализы. К. охотно сотрудничает с персоналом и очень довольна своим пребыванием здесь».

По настоянию родителей Кушлы и при содействии руководства больницы (которое теперь разделяло их взгляды по этому поводу), были сделаны приготовления, чтобы семья Кушлы могла там «поселиться». В течение десяти дней, которые Кушла провела в больнице, ее отец каждую ночь ночевал в ее палате. Ее мать с младшим ребенком (теперь восьмимесячным), остановилась у друзей, живших неподалеку от больницы, и приходила каждое утро. В первые несколько дней родители сменяли друг друга в течение дня. Когда Кушла стала чувствовать себя лучше, оказалось вполне реальным, чтобы семья – мать, отец и две их дочки – проводили день вместе. Бабушка Кушлы сменяла родителей каждый день после обеда, давая им возможность выкроить время для младшей девочки. В последние дни пребывания Кушлы в больнице погода была хорошей, и все семейство прекрасно проводило время на территории больницы – с Кушлой в кресле на колесиках и Санчей в прогулочной коляске.

Операция на почке оказалась возможной и была сделана. Как было описано ранее (см. гл. 1), при гидронефрозе почечная лоханка так увеличена, что с помощью рентгена нельзя определить состояние самой почки. При операции выяснилось, что размер почки нормальный. Было принято решение убрать излишек ткани лоханки, восстановив ее нормальное строение, и обеспечить хороший отток мочи, чтобы почка могла выполнять свою часть работы по выведению шлаков из организма.

Операция была сложнее обычной. Чтобы осмотреть селезенку и другие органы, хирург решил сделать разрез спереди, хотя в таких случаях его обычно делают сзади. Операция по восстановлению почки более тонкая, чем удаление, а при разрезе спереди выполнить ее особенно трудно.

Последовало несколько тревожных дней, пока не выяснилось, что прооперированная почка работает. В этот период Кушла была окружена бутылочками – из одной ей в руку вливали физиологический раствор, в другую капала кровь и прочая жидкость, а в третью (с которой она рассталась только за день до выписки) собирали мочу, чтобы сравнить с количеством, которое проходило через нормальную почку и нормально выходило из организма, пока это количество не сровнялось.

Кушла прекрасно держалась в эти тяжелые дни, сотрудничала, как могла, и демонстрировала необыкновенное понимание ситуации. Может быть, девочка не знала, почему нужны такие неприятные процедуры, но ясно понимала эту необходимость. Доктора и сестры в один голос отмечали ее терпение во время процедур, зачастую утомительных и болезненных; она предупреждала тех, кто навещал ее: «Осторожно с моими бутылочками!» – и просила, чтобы ей ставили термометр под мышку, а не в рот.

Кушла вышла из больницы, потеряв в весе шесть фунтов. Она была худенькой и бледной, но оперированная почка работала хорошо, и никаких осложнений не возникало.

Все три предыдущие зимы в жизни Кушлы ее приходилось срочно класть в больницу, так как ее здоровье ухудшалось до угрожающего уровня. Зима 1975-го дала новую надежду: Кушла, хотя и перенесла очередную ушную инфекцию, простуду и тонзиллит, обошлась только помощью семейного доктора, дома. Из-за судорог, связанных с высокой температурой в июне, ей прописали фенобарбитал, который всегда был под рукой на такой случай.

Через месяц после операции Кушла была в состоянии начать еженедельные уроки плавания в бассейне детского общества инвалидов и, несмотря на то, что пропустила некоторое время из-за болезни, делала заметные успехи. Ее уверенность в себе продолжала расти, а лето, проведенное в Карекаре, где пресный ручей, который каждый прилив пополнялся соленой водой, служил идеальным плавательным бассейном для маленьких, способствовал дальнейшим успехам.

В августе ей купили большой педальный трехколесный велосипед, и Кушла научилась кататься на нем, хотя все еще часто пользовалась своим прежним маленьким трехколесным велосипедом. Когда Кушла выросла и стала сильнее, новый стал ей нравиться больше, а старый сделался игрушкой.

За год Кушла стала гораздо лучше бегать и играть. Она теперь проходила большие расстояния по твердому песку пляжа, взбиралась на дюны и вообще вела деятельную жизнь, характерную для трехлетпих детей. Она все еще легко падала, и руки ее были очень слабы, но мало-помалу ей стала доступна нормальная деятельность ребенка. Игровой центр в Ваиатаруа (в который семья вступила в начале года) решил проблему с партнерством, и мальчик моложе Кушлы, живший неподалеку, играл с ней почти ежедневно.

Координация «глаз-рука» улучшалась, хотя и медленно. Ей все еще были трудны паззлы, она нуждалась в помощи при одевании (явно в большей степени, чем средний ребенок, в соответствии с тестами Гезелла). Она могла теперь рисовать красками, беря отдельную большую кисть для каждого цвета и кладя каждую кисть в отдельный стаканчик. Часто получались узнаваемые фигура или предмет, которые она описывала словесно. После длительных упражнений Кушла также научилась действовать ножницами, и к ее занятиям добавилось вырезание.

В три года и восемь месяцев Кушла выучилась прыгать (на месте), держа ноги вместе. Хотя это выглядело неуклюже, но требовало сосредоточенности и усилий, и, несомненно, приносило ей глубокое удовлетворение. Она не уставала демонстрировать свое умение, здесь можно вспомнить, как два года назад она научилась хлопать в ладоши и какое удовольствие это ей доставляло.

Общение Кушлы с книгами теперь делилось почти поровну между ее собственным «чтением вслух» и чтением взрослых. Она приобрела привычку рано утром приходить в постель к родителям со стопкой книг в руках. Кушла «читала вслух», часто около часа, прибегая к помощи кого-нибудь из них, только если книга была новая и ей требовалась помощь.

В это время отмечено, что Кушла стала больше ценить смешное. «Моя кошка любит прятаться в коробках» (My Cat Likes to Hide in Boxes), написанная новозеландкой Ив Саттон (Eve Sutton), вскоре была выучена наизусть, Кушла «представляла» ее бесчисленное множество раз с неизменной радостью. Книга состоит из рифмованных двустиший и начинается так:

 
Французская кошка
любит петь и танцевать,
а моя кошка любит прятаться в коробках…
 

и на каждом развороте добавляются новые двустишия. Все они абсурдны, и в целом получается прелестный список разнообразных глупостей. Можно было предвидеть, что «норвежская кошка застряла в дверях» войдет в повседневную речь Кушлы. Ряд сопровождающих иллюстраций ничем не примечателен, но неплох. В этой книге замечателен текст. Он обладает ритмом, рифмой, повторами и фантазией; когда верх одерживает язык, а не яркие цвета, вера в природный юмор и вкус ребенка укрепляется, «Толстый кот», старая датская сказка, пересказанная и иллюстрированная талантливо и оригинально Джеком Кентом (Jack Kent), на первый взгляд могла бы испугать маленького ребенка – это сага жертв обжорства героя: это не только «каша, и горшок, и старушка», но и впечатляющий список невинных бедняжек до самого конца книги, когда возмутительный зверь становится таким толстым (он занимает почти целую страницу), что что-то должно произойти… Изображение «священника с гнутой палкой и дамы с розовым зонтиком, и семи танцующих девочек…», бегущих домой целыми и невредимыми, превосходит только рисунок на последней странице – сам бедный маленький кот, живот которого залеплен пластырем. Добрый дровосек, ясно сознававший свой долг, позаботился о нем. Эта грубая история была представлена Кушле как шутка и воспринята ею как шутка. В довершение всего две жертвы кота именовались Скоготтентот и Сколинкеплот, и там была чудесная, постоянно повторявшаяся строчка, которую Кушла добавила к растущему списку «угроз», почерпнутых ей из книг: «А теперь я собираюсь съесть и ТЕБЯ!»

«Рыбка без воды», одна из первых Collins Beginner Books Хелен Палмер (Helen Palmer), это история последствий того, что перекормили золотую рыбку Отто. За время его неожиданного бурного роста дом почти разрушился, вызвали пожарных и полицию, но все бесполезно… катастрофа следует за катастрофой. Тем не менее, все кончается хорошо (необходимое условие для дошкольников), но в то же время в книге присутствует фарс. Слушая эти истории, Кушла заходилась смехом, дрыгая ногами в воздухе.

Совершенно другой была ее реакция на книгу Барбары Макфарлейн (Barbara Macfarlane) «Непослушная Агапанта» (Naughty Agapanthus), героиня которой встала в один ряд с Сарой и Эммой в их различно проявляемых протестах против мира, требующего порядка и повиновения. Агапанта, уютно живя в добропорядочной семье (даже ее малыш-братец «почти всегда ведет себя очень хорошо»), иногда бывает ОЧЕНЬ НЕПОСЛУШНОЙ! Она выбегает из дома, несмотря на строгий запрет, в легкой футболке, купается в рыбном садке, ужасно простужается и, когда приходит доктор, кричит в ответ на его вежливую просьбу открыть рот: «Не хочу! Не хочу!», а когда он настаивает, кусает его за палец. «Да, она прокусила доктору палец почти до кости!»

Восторг Кушлы вызывала именно эта история с пальцем – ужасная и невероятная: ведь никто не кусает докторов! В некотором роде, это назидательная история; Агананта отказывается принимать прописанную «фиолетовую таблетку… но мама засовывает ей таблетку в рот». Она решает стать хорошей. «И конечно, когда пришел доктор, она прекрасно открыла рот. „Превосходные миндалины, – сказал доктор. – Завтра можешь выйти погулять, если наденешь теплый красный джемпер“.»

Текст немногословен. Язык точен и очень мелодичен. Иллюстрации Маргарет Лиз (Margaret Lees) поистине виртуозны, они похожи на вырезки из бумаги невероятных оттенков розового, фиолетового, оранжевого и бирюзового и каким-то образом придают жизненность Агапанте и ее истории. Это неисчерпаемая книга.

Традиционные сказки (сначала «Три медведя», «Три сердитых козла» и «Маленькая красная курочка» появились теперь в новой книге «Книга сказок Джека Кента» (The Jack Kent Book of Nursery Tales). Этот прекрасный том содержит семь самых простых историй, в том числе «Пряничный человечек» (The Gingerbread Man), «Красная жокейская шапочка» (Little Red Riding Hood) «Три поросенка» и «Цыпленок» (Chicken-Licken). Это очень простые пересказы с тремя-четырьмя яркими, детальными иллюстрациями на каждой странице большого формата. Два рассказа из этого сборника, «Маленькая красная курочка» и «Три медведя», дали дополнительный опыт – встречи с уже знакомыми историями в новом варианте (опыт, уже знакомый Кушле, – к этому времени у нее было три версии «Кота и Совы»).

Оглавление книги оказалось приятным сюрпризом: название каждой сказки и номер страницы были частью сказочного домика. Кушла внимательно рассматривала этот неожиданный подарок, как рассматривала форзацы и титулы многих своих книг.

«Эльфы и башмачник» (The Elves and the Shoemaker), пересказ сказки братьев Гримм, изысканно иллюстрированный Кэтрин Брандт (Katrin Brandt), оказался на вершине успеха. Трудно поверить, что разворот, на котором нарисованы тридцать пар разного размера ботинок со шнурками (и еще один непарный) в различных тонах желтовато– и красно-коричневого, может вызвать такой восторг. У иллюстраций нет фона; люди и предметы расположены произвольно: ножницы, катушка с нитками, одежда, которую башмачник с женой сшили для эльфов – все размещено так, чтобы ребенок мог узнать и определить. А затем сам «маленький народец», выделывающий разнообразные прыжки (несомненно, одна из самых очаровательных иллюстраций, какие когда-либо были нарисованы), каждый из эльфов в одежде, которая раньше была изображена, – это важное условие для наблюдательного почти четырехлетнего ребенка.

Очень удачная книга «Сьюзен не может уснуть» Кей Бекман (Susan Cannot Sleep, Kaj Beckman) служит примером этого настойчивого требования. На трех идущих одна за другой иллюстрациях на подушке Сьюзен вышито ее имя, но на следующей оно отсутствует. «Куда же делось имя Сьюзен?» – спрашивала Кушла. Пока ее отец растерянно соображал, она сама нашла удачное объяснение: «Я знаю. Она перевернула подушку!»

Нетрудно построить теорию относительно того, что неиссякаемая привязанность Кушлы к книгам, воплощающая тему дома-и-безопасности, отражает ряд ее стрессов по поводу собственной уверенности, вызванных почти постоянно плохим здоровьем вообще и ее недавней операцией в частности. В действительности для такого предположения нет достаточных оснований, к тому же невозможно выделить какой-либо отрицательный эффект операции. Первые два дня, когда она испытывала боль, ей хотелось только лежать рядом с кем-нибудь из родителей. Затем она стала садиться, читать свои книги, говорить, играть в свои игрушки и в целом участвовать в идущей рядом с ней жизни.

Выписавшись из больницы, Кушла включилась в жизнь дома без паузы. Сравнение с жизнью Кэрол Уайт в этом возрасте обнаруживает большое сходство, во всяком случае в занятиях девочек. Обеими девочками, казалось, овладела страсть к домашнему хозяйству. Дороти Уайт сообщает об уборке, от которой «домохозяйка „понарошку“ уставала не меньше настоящей», а мать Кушлы записывает о дочери: «У нее страсть чистить и убирать. Она говорит удовлетворенно: „Теперь все аккуратно и чисто“». Обе девочки дают указания и наставляют своих родителей; в обоих случаях видны их текущие занятия:

Кэрол: Сходи принеси булочек, не заходи в сад мистера Макгрегора и не попади под машину.

Кушла: Ну пожалуйста, не уходи и занимайся домом. Я схожу в магазин, куплю свежего хлеба, печеных бобов и пирожных в бабушкином магазине.

Обе девочки в этом возрасте впервые прочли «Миллион кошек» Ванды Гэг (Millions of Cats, Wanda Gag), и обе, как и тысячи детей до них (книга впервые была опубликована в 1929), подпали под ее обаяние, смакуя и повторяя строчки «сотни кошек, тысячи кошек, миллионы и миллиарды, и триллионы кошек», заучивая их на память. Кушла сделала «сотни крапинок, тысячи крапинок…» на своих рисунках за несколько дней, а Кэрол по случаю какого-то праздника видела «сотни коров… миллионы коров».

Обе, и Кушла, и Кэрол, продолжали самозабвенно обожать «Питера-кролика», Кэрол просила читать эту книгу каждый день и задавала бесчисленные вопросы о подробностях историй Беатрикс Поттер, а Кушла привлекла внимание матери к линии электропередачи над головой: «Это похоже на ветки крыжовника». Заметив удивление матери, она засмеялась и поясынила: «Питер-кролик запутался в ветках крыжовника медными пуговицами куртки. Это была голубая куртка, совсем новая».

Дороти Уайт пишет, что к этому возрасту Кэрол по-настоящему полюбила несколько книг, с которыми была знакома раньше, но которые стали ей понятнее в свете ее теперешнего опыта.

Об одной из книг она говорит: «…С тех пор, как Кэрол смотрела ее в последний раз, к ней приходил доктор, она видела, как ее маленькую сестричку кормят из бутылочки, и наблюдала генеральную уборку перед нашим переездом». Примерно так же «Маленькая мама» (Little Mummy), «Помогаем дома» (Helping at Home) и еще одна книга, описывающая типичный день жизни двух дошкольников, «Дома» (At Home) Л. Э. Айвори (L. A. Ivory), стали еще интереснее для Кушлы теперь, когда она была в состоянии «помочь» застелить постели, дать кошке молока и работать в саду. Даже новый экземпляр «Дня Дэви», купленный для Санчи, так как старая книжка Кушлы была зачитана до дыр, был захвачен Кушлой. Хотя Кушла всегда любила эту книгу, раньше она не могла заниматься тем же, чем и Дэви.

Дороти Уайт отражает беспокойство тех, кто читает маленьким детям и размышляет о сравнительных достоинствах различных книг, когда она интересуется «…как можно оценивать сравнительную ценность „Семейства Литл“ [Лоис Ленски] и „Питера-кролика“». Она подозревает, «…что ребенок нуждается в обеих книгах, поскольку одна книга „просто“ утверждает, как „Семейство Литтл“, а другая, как „Питер-кролик“, выходит за рамки известного в данный момент». И двадцать семь лет спустя к этому утверждению нечего добавить.

«Маленький деревянный фермер» (Little Wooden Farmer) Элис Далглиш (Alice Dalgliesh) с изящными иллюстрациями Аниты Лобел (Anita Lobel) появилась у Кушлы в этот период. Эта замечательная книга, опубликованная в 1930 году, не получила заслуженного признания. Маленький деревянный фермер и его жена владеют чудесной фермой. Но у них нет животных. Они заводят дружбу с капитаном парохода, который каждый день появляется в их доме, и капитан обещает найти для них «…коричневую корову, которая дает густое прекрасное молоко, двух белых овечек в теплых шерстяных шубках, толстого розового поросенка с хвостом колечком, петуха, который будет петь по утрам, курочку, которая каждый день станет нести большое коричневое яйцо, собаку, чтобы стерегла дом, и кошку, которая будет сидеть на ступеньках или мурлыкать у огня».

Для этой превосходной маленькой книжки характерно бесконечное внимание к рисунку. Текст точно и прекрасно уложен в декоративную рамку; все животные, люди и изобилие других маленьких объектов снова возникают в орнаментальной кайме, которую ребенок может рассматривать часами. Ни одну книгу Кушла так не любила. Она обращена именно к трехлеткам, это образцовая книга.

У Кушлы была «Библиотечка в ракушке» еще до того, как ее клали в больницу. Ей никогда не надоедало складывать и вынимать четыре маленькие книжечки из их футляра, ей нравились все тексты Сендака (Sendak) особенно «Пьер», назидательная история, у героя которой общие черты с Эммой, Сарой и Агапантой. С самой известной книгой Сендака «Где дикие твари» (Where the Wild Things Are) Кушла познакомилась в это же время. Это история обычно вызывает опасения у взрослого, которому предлагают прочитать ее ребенку. Не испугается ли маленький ребенок, что чудовища «ревут ужасным голосом и щелкают ужасными зубами и вращают ужасными глазами и показывают ужасные когти»? Опыт показывает, что если взрослый читает книгу уверенно, дети не пугаются, они, наоборот, очарованы. Тайна, очевидно, в том, что Макс, который «плыл днем и ночью, целые недели и даже почти год туда, где дикие твари», всегда владеет ситуацией. Он покоряет их, глядя волшебным «взглядом во все их желтые глаза…», а когда ему в конце концов «становится грустно и хочется оказаться там, где его любят больше всех», он покидает их, несмотря на их мольбы («Мы съедим тебя, мы так тебя любим!»), и возвращается домой к своему ужину, который «еще не остыл».

Текст Сендака – чистая поэзия, от него невозможно оторваться. Эта история предлагает ребенку литературный опыт, одновременно питающий его фантазию и дающий ему визуальное наслаждение. Чудовища не похожи ни на что встречающееся в литературе; описание «дикого шума» потрясает ребенка и доставляет ему такое же удовольствие. Кушла была совершенно очарована книгой.

«Слон и плохой малыш» (The Elephant and the Bad Baby) – это неистовая история, начинающаяся с традиционной простотой: «Жил-был Слон. Однажды Слон пошел погулять и встретил плохого малыша…» Украшенная энергичными рисунками Реймонда Бриггса (Rymond Briggs) история становится все интереснее, и запоминающаяся, повторяющаяся строчка «а по дороге они безобразничали и хохотали» остается в памяти счастливого слушателя.

Множество других книг – «Бревенчатая дорога» (Corduroy), «Корова, которая упала в канал» (The Cow Who Fell in the Canal), «Скажите тетушке Роде» (Go Tell Aunt Rhody), «Ветер дул» (The Wind Blew), «Страшный тигр» (The Terrible Tiger), «Фермер Барнс и Колокольчик» (Farmer Barnes and Bluebell) и другие – тоже сыграли свою роль и остались в обиходе.

Отец Кушлы теперь берет ее и ее маленькую сестричку еженедельно в библиотеку «Те Атату», и Кушла учится брать книги из библиотеки и обращаться с ними. Как и ожидалось, случались приступы упрямства; единственная книга, которую пришлось купить Кушле, прежде чем она согласилась вернуть библиотечную, это «В кухне ночью» Сендака (In the Night Kitchen) – хотя были и опасения относительно ее любви к книге Роузов «Как Святой Франциск приручил волка» (Rose Е.G. How Saint Francis Tamed the Wolf)!

Только что описанный период свидетельствует об удивительно возросшем владении Кушлы языком. В марте, в возрасте трех лет и трех месяцев, она еще употребляла косвенный падеж местоимения «я», говоря о себе как о субъекте предложения и пользовалась простыми фразами (если не считать прямого цитирования какой-либо книги). Теперь же, спустя неполных шесть месяцев, она употребляла правильную форму местоимения «я», сложные предложения, пересказывая чью-либо речь, использовала прошедшее и будущее время и сослагательное наклонение («Клайв мог бы сфотографировать Санчу»).

Удивительно, пребывание в больнице совпало с улучшением ее речи и общего понимания. Сравните ее комментарий перед больницей (стр. 71) с этой записью ее матери, датированной 31 мая: «Когда я была в больнице в последнее утро, доктор сказал, что переехал в новую больницу. Ой, что я говорю, мам? Я сказала, что переехала в новый дом на побережье (смеется)».

В цитированной фразе Кушла рассказывает об обмене репликами между ней и доктором, в ходе которой она, конечно, упомянула «новый дом на побережье» (это, очевидно, относится к Карекаре).

Несколько месяцев спустя, принеся отцу книгу, она сообщила: «Вайви дала мне ее однажды, когда приходила, и сказала: „Вот, Кушла, эта книга была у меня, когда я была маленькой девочкой, а теперь, думаю, мне надо отдать ее тебе“, – сказала она». Речь трехлетнего ребенка очень разнообразна, она зависит от врожденных особенностей и от окружения; но нет сомнений, что речь Кушлы давала ей возможность представить мир, выразить свои мысли, рассказать о случившемся и поразмышлять о возможностях, короче говоря, общаться.

Возможно, самая оптимистичная из записей ее матери датирована 22 августа, как раз перед окончанием этого исследования:

«Мы провели день в городе. Утром плавание, затем в гости к Труди, затем к Лайзе и Стивену (ее маленькие друзья), затем к бабушке. Только одна книга за весь день. Мне почти никогда не приходится читать Кушле, когда мы проводим день в городе. Она бывает так рада увидеться со своими друзьями, что никогда не приходит ко мне и не просит почитать. Она слишком занята буйными играми».

Кушла прошла тесты по шкале Стэнфорд-Бине (формы L-M) 1 августа 1975 года в возрасте трех лет восьми месяцев. Заключение психолога приводится здесь полностью.

УМСТВЕННЫЕ СПОСОБНОСТИ

По оценке шкалы Стэнфорд-Бине (формы L-M), Кушла показала IQ выше среднего, 104–114. Она очень охотно сотрудничала, хотя и была усталой. И в отдельных случаях ей помогала мать. Она прошла все тесты, за исключением противоположных аналогий на уровне четырехлетнего ребенка, и четыре теста на уровне ребенка четырех с половиной лет – тесты, не связанные со зрительными образами, и тесты, имеющие отношение к мелкой моторике, остаются для нее сложными.

НАВЫКИ

Кушла «прочитала» две книжки-картинки в конце собеседования аккуратно и с увлечением, это были только две из многих знакомых ей книг. Все навыки, предшествующие чтению, хорошо усвоены. Время от времени отмечаются трудности с фокусированием взгляда.

ЛИЧНАЯ ПРИСПОСОБЛЕННОСТЬ И ПОВЕДЕНИЕ

Кушла веселая, уравновешенная девочка как дома со взрослыми, так и с ровесниками.

ВЫВОДЫ И РЕКОМЕНДАЦИИ

Кушла удивительно развилась за период, прошедший с последнего тестирования, но в особенности за последние двенадцать месяцев. Возможно, переезд в «сельскую» местность укрепил ее сои и здоровье в целом. Благодаря заботе родителей, ее пребывание в больнице не создало «разрыва» в развитии, не стало причиной разобщенности.

Было бы полезно проверить зрение, если это еще не запланировано, и организовать настолько большее взаимодействие с другими детьми, насколько это возможно, принимая во внимание здоровье девочки и местонахождение дома.

Рекомендуется провести тестирование Кушлы перед ее пятым днем рождения.

Едва ли необходимо добавлять что-либо к этим результатам. Они на самом деле верно описывают Кушлу.

Весьма правдоподобно, что развитие Кушлы продолжится. Тот факт, что тесты, «не связанные со зрительными образами, и тесты, имеющие отношение к мелкой моторике, остаются для нее сложными», указывает на то, что по мере того, как Кушла сама постепенно обучается справляться со своими дефектами, наступает улучшение.

Как уже отмечалось, Кушла была усталой ко времени тестирования; уехав из дому рано утром, она побывала на занятиях по плаванию и в гостях у подружки, прежде чем тестирование началось во второй половине дня. Тем не менее она была весела, непринужденна и показывала желание сотрудничать, это отражает ее сложившееся отношение к людям и ситуациям. Она обычно внимательна и общительна.

Возможно, для полноты картины следует привести краткое описание внешнего вида Кушлы. Она высокая, тоненькая, круглолицая, с привлекательными голубыми глазами. У нее золотисто-каштановые волосы и кожа оливкового цвета. Она все еще страдает кожными сыпями; ее лицо сразу же покрывается прыщами даже при легком заболевании. У нее все еще сохранилась привычка маленького ребенка иногда пускать слюни, хотя в последнее время она исчезает. Характерная поза Кушлы – ноги немного расставлены и напряжены, руки отведены назад и разведены в стороны, голова слегка наклонена вперед, чтобы лучше сфокусировать взгляд. Когда Кушла сосредоточивалась или пыталась оценить возникшую ситуацию, у нее часто появлялось напряженное выражение лица. Ему нередко сопутствовали движения головы, вся поза сильно отличала ее от других детей. Однако опыт показал, что такая «необычность» обусловлена усилиями девочки компенсировать дефекты, вызвана ее решительным намерением извлечь смысл из сцены или ситуации. Можно ожидать, что время и, если необходимо, тренировка уменьшат, а может быть, и сведут на нет эти особенности.

Когда Кушла фокусирует взгляд правильно, когда она улыбается или смеется, то ничем не отличается от нормального почти четырехлетнего ребенка, поглощенного радостью жизни и собственным в ней участием.

Другим детям обычно нравится открытое и дружеское обращение Кушлы. Неудивительно, что ее дом, полный книг, животных и игрушек, полюбили другие дети. Многие из маленьких друзей Кушлы любят ее родителей, они все чаще остаются со своими семьями ночевать в Карекаре. Можно предположить, что бесконечное терпение и любовь, присущие заботе родителей о Кушле, развили в них черты, которые другие дети инстинктивно распознают.