Текст книги "Без тебя жизни нет"

Автор книги: Дорин Оуэнс Малек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава четвертая

Дни между смертью Роуз и похоронами прошли как в тумане. Лара не могла припомнить и выделить отдельные события, все слилось в памяти, как краски на рисунке ребенка. Приходили и уходили какие-то люди, она беседовала с приходским священником и выбирала платье, в котором Роуз будет лежать в гробу. И рядом неизменно находился Кэл. Он спокойно помогал ей, шестым чувством сознавая, что надлежит сделать, и делал это, прежде чем Лара успевала обратиться к нему с просьбой. Она не уставала твердить себе: не привыкай к нему! Не полагайся на него! Все напрасно!

Наконец все осталось позади. Соседи разошлись, церковный хор исполнил все, что полагается, священник произнес прощальное слово и уехал вместе с хором. Лара осталась на ранчо одна с Кэлом. Сидя на кухне, она просматривала почту – в основном это были соболезнующие открытки, отвечать на которые у нее не поднималась рука. Дом без бабушки был отвратительно пуст. Роуз прожила здесь тридцать лет. Тиканье часов над раковиной отдавалось в ушах Лары ударами гонга.

Она опустила голову на руки и заплакала.

Прошло несколько минут, и Лара почувствовала, что она не одна. В дверях стоял Кэл.

– Заходи! – прошептала Лара, отирая слезы со щеки тыльной стороной руки.

Он неуверенно приблизился к столу, неотрывно глядя ей в глаза.

– Мне хочется поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня в эти последние дни, – сказала Лара.

Кэл кивнул.

– Я рада, что ты не держишь зла – за то, что я тебе наговорила… Но это не извиняет моей грубости… – Лара снова заплакала.

Кэл опустился на стул напротив и взял руку Лары в свою.

– Хорошо, что ты пришел. Мне надо с тобой поговорить. Сегодня утром звонил бабушкин юрист. Впечатление такое, что ранчо придется продать.

Кэл снова кивнул.

– Я бы не стала с этим торопиться, но ранчо все в долгах, а Джим Стэмпли собирается уйти – он давно мечтает купить себе маленькое хозяйство… Он ждал лишь, когда Роуз… – Лара замолчала.

Кэл сильнее сжал ее руку.

Сглотнув, она продолжала:

– Вот и получается – Джим уходит, кредиторы требуют денег, выхода у меня нет. О коневодстве у меня самое смутное представление, найти замену Джиму будет нелегко, а юрист знает агента по недвижимости, который может найти покупателей.

– Понимаю.

– Роуз хотела, чтобы я сохранила ранчо – слишком много она в него вложила, – мягко произнесла Лара. – А теперь оно перейдет к чужим людям – просто позор!

Кэл молчал.

– Ты останешься, пока я найду покупателя? – спросила Лара, пренебрегая в тяжкую минуту своей жизни гордостью.

Кэл, недолго поколебавшись, ответил:

– Безусловно.

– Спасибо.

Кэл открыл рот, желая что-то добавить, но ему помешал звонок в дверь.

– Ах, Боже мой! – воскликнула Лара, глянув на часы. – Это как раз агент по недвижимости. Я про него совсем забыла. – Она побежала в переднюю открывать парадную дверь, а когда оглянулась, Кэла в кухне уже не было. Он ушел.

На смену июлю пришел август, но стояла все такая же невыносимая жара. Множество людей приходило смотреть ранчо. Жизнь Лары заполнили агенты, коневоды и любопытствующие потенциальные покупатели, которые совали нос во все уголки дома и хозяйственных построек, делая записи в своих блокнотах. Лара объявила, что желает продать ранчо как можно быстрее и поэтому готова уступить его по весьма и весьма низкой цене. В результате агент Лары получил столько смехотворных предложений, что в конце концов Лара установила минимум и вступала в переговоры лишь с теми, кто предлагал более высокую цену. Звонков стало существенно меньше, но дело так и не двигалось.

Мучительное одиночество довело Лару до того, что она стала звонить своим друзьям в Чикаго, но телефонные разговоры не избавляли ее от тоски. Кэл продолжал добросовестно трудиться на ранчо, но ужинать не приходил. Ларе он объяснил, что, коль скоро Роуз умерла, Лара не обязана выполнять это условие и кормить его обедами. Понимая, что он просто старается избежать общения с ней, Лара не стала ему признаваться, что готова хоть каждый день жарить жирного барашка, лишь бы вечером целый час проводить с ним вместе за обеденным столом.

После смерти Роуз Лара избегала Боба Траска и лишь спустя три недели после похорон согласилась позавтракать с ним вместе в Ред-Спрингсе. Ей так или иначе надо было в город – встретиться с юристом, а отношения с Кэлом, вернее, их полное отсутствие, так ее угнетали, что она приняла приглашение шерифа. Выехав со двора, она увидела Кэла, работавшего близ дороги. Он поднял голову от цементного фундамента, на который устанавливал почтовый ящик, и поглядел вслед ее машине.

Это была их единственная встреча за последние десять дней.

Разговор с юристом затянулся, и, когда Лара пришла в условленный ресторан, Боб уже ждал ее. Она скользнула в кресло напротив него, он улыбнулся.

– Здравствуй. Рад тебя видеть… – сказал он.

– Очень приятно слышать. Я занята. Дел по горло. Расплатиться с долгами и продать ранчо – дело нешуточное. – Лара взяла со стола меню – две странички, вложенные в светлую пластмассовую обложку.

– Только поэтому ты не желала меня видеть? – спросил Боб, глядя ей в лицо. Лара оторвалась от меню и посмотрела на Боба. – После кончины Роуз я видел тебя один-единственный раз – на похоронах.

– Ну ведь я только что объяснила. К тому же у меня не было никакого настроения с кем-либо встречаться.

Официантка принесла заказ, и Боб выждал, пока та не удалилась.

– А я думал, что твое нежелание встречаться со мной связано каким-то образом с вашим работником.

Лара, вмиг прекратив теребить ремешок сумочки, насторожилась.

– С Кэлом?

– Вот именно. На похоронах ты была с ним очень ласкова.

– Он помогал мне, Боб. Ведь он тоже был привязан к Роуз. А на что ты, собственно, намекаешь?

– В городе поговаривают о тебе и Кэле Уинстоне. Вы живете вместе на отдаленном ранчо. Кроме вас, там ни души. Вот кумушки и болтают…

– Мы живем вовсе не вместе. Я живу в доме, а он – в каморке над конюшней.

– Это не важно, а важно то, что ты там все время одна с человеком, которого здесь никто не знает: он появился в городе всего несколько месяцев назад.

– Значит, ты выступаешь в роли ревнителя общественной морали?

Боб покраснел.

– Я обеспокоен, Лара. На похоронах и слепому было бы ясно, что вы… что вы… что вы подружились. Не я единственный это заметил, а поскольку этот парень ходячая тайна, мы все беспокоимся за тебя.

– Все? Кто же эти «все»?

– Священник из вашего прихода, например.

– Калвин Лич? А не ты ли первый затеял с ним разговор на эту тему?

– Мы с ним обсуждали этот вопрос, скажем так, – ответил Боб, смешавшись.

– Ну, а кто еще?

– Элен Кингстон.

– Партнерша Роуз по бриджу? – Лара рассмеялась. – Не кажется ли тебе, что ты, мягко говоря, загибаешь?

– Миссис Кингстон больше всех волнуется за тебя, – сказал он, принимаясь за гамбургер.

– Я вчера вечером говорила с Элен по телефону и в субботу еду в гости к ее сыну, на день рождения внучки. И она ни словом не обмолвилась о своей тревоге за меня, – сообщила Лара сухо.

Боб положил гамбургер обратно на тарелку.

– Ты полагаешь, что я тебе лгу?

– Я полагаю, что ты склонен преувеличивать размеры сплетен по этому поводу, потому что… – Она замялась.

– Почему? Потому что я ревную тебя к этому мистеру X?

– Я этого не сказала.

– Но подумала. И все думают точно так же. Рядом с тобой, что бы ты ни делала, куда бы ни шла, неотлучно находился этот бродяга.

До Лары наконец дошло, что Боб оказался в неловком положении. Он же раззвонил на весь город, что у него серьезные намерения по отношению к внучке Роуз, а внучка у всех на глазах наплевала на него, отдав предпочтение поденщику, неизвестно откуда появившемуся в Ред-Спрингсе.

– Мне очень жаль, Боб, если я тебя чем-то обидела, но припомни сам – я ведь никогда никаких обещаний тебе не давала. Странно только, что ты несколько недель таил обиду, а не поговорил со мной сразу.

– Мне казалось неуместным затевать подобный разговор в эти тяжелые для тебя дни.

– О, понимаю. Ты выжидал, чтобы мое горе прошло. – Лара подцепила вилкой листочек салата и ломтик помидора.

Боб пристально смотрел на нее.

– Ты, видимо, не отдаешь себе отчета, что находишься в опасности. Ты теперь наследница ранчо, и этот тип, возможно, нацелился на него.

– Умоляю тебя! Ранчо так обременено долгами, что мне грозит не богатое наследство, а скорее банкротство.

– Но тем не менее ранчо переходит в твое владение, не так ли? Чего-нибудь оно да стоит, а в умелых руках может превратиться в весьма прибыльное дельце, У Кэла Уинстона между тем нет ни гроша, единственный его капитал – рубашка на теле. Но у этого парня хватило ума воспользоваться создавшейся ситуацией и понять, что заарканить мисс Лару Дэниелс весьма выгодное дельце.

– Но ведь то же самое можно сказать и о тебе, – мягко возразила Лара, перехватывая его взгляд.

– Я этого не заслужил! – воскликнул Боб. Глаза его сузились до щелочек, побелевшие губы вытянулись в прямую линию.

– Равно как и Кэл.

– Ну что ты такое говоришь? Ты же даже не знаешь, кто он. И никто не знает. В один прекрасный день он появился здесь, точно с неба свалился, и втерся в доверие к старой одинокой женщине. Ты повторяешь глупости Роуз.

– Вот уж глупой Роуз никак не назовешь, а я взрослая женщина, – сказала Лара, кладя вилку на стол. – И я сама знаю, что мне делать. Мне очень жаль, если я нарушаю планы, которые ты строил относительно нас двоих, но никакие сплетни, если даже таковые существуют, не заставят меня изменить мое отношение к этому человеку. Спасибо за ленч, Боб. До свидания.

Лара поднялась и выбежала на улицу.

Боб остался сидеть, мрачными глазами глядя ей вслед. И тут же он твердо решил вплотную заняться биографией Кэла Уинстона. И сделать это как можно скорее, не откладывая в долгий ящик.

Лара возвращалась на ранчо взволнованная. Ей и самой было непонятно, почему она с такой горячностью ринулась защищать Кэла, который и для нее тоже оставался загадкой. Но одно дело – отвергнуть подозрения Боба Траска, а другое – убедить самое себя в том, что у Кэла Уинстона безупречное прошлое. В глубине души она понимала, что Боб прав.

Но вот ведь беда: никакие логические построения не могут повлиять на ее отношение к Кэлу, ее чувства не поддаются никаким доводам разума. Неужели она стала жертвой наваждения – удела многих неудачливых влюбленных? – думала она, сворачивая к дому. Неужели она просто ослеплена этими широкими плечами, чувственным ртом и нежными карими глазами?

Может, оно и так, но ведь это ничего не меняет. Она умирает от желания поймать хоть один взгляд Кэла, услышать от него хоть одно словечко, а он по-прежнему избегает ее.

В эту ночь к ней возвратилась привычная гостья, бессонница, с явным намерением не оставлять ее. Прежде Лара просыпалась в четыре утра, а теперь и вовсе не могла сомкнуть глаз.

Однажды в середине августа, с трудом заснув, она через час пробудилась и вылезла из постели. Надев джинсы и майку, девушка направилась в конюшню – седлать лошадь. Кому какое дело до того, что она верхом на лошади объезжает свои владения в предрассветные часы? Она здесь полновластная хозяйка, вокруг ни живой души, Кэл крепко спит в своей каморке.

Ночь выдалась на редкость тихая, на небе сияла полная луна. Завидев Лару, Голденрод навострила уши, но, когда Лара хотела приблизиться к ней с седлом в руках, шарахнулась в сторону.

Что случилось? – удивилась Лара. Неужто лошадь понимает, что сейчас неурочное время для выездов? Лара еще раз попыталась подойти поближе, но Голденрод стала отчаянно брыкаться и ржать. Напуганная Лара сделала шаг назад, но, поскользнувшись на соломе, упала. Лошадь между тем то и дело вставала на дыбы, дико ржала и с такой силой била копытами по стенкам денника, что во все стороны летели щепки. Лара притаилась в углу, стараясь не шевелиться и даже не дышать. Она не понимала, что произошло с кобылой.

Преодолев страх, Лара решила выползти из денника на четвереньках, но тут слева от себя услышала шум. В дверях стоял Кэл, одетый в одни только джинсы. Видя, что он приближается к деннику, Лара что было силы закричала: «Назад, Кэл, назад!»

Он, словно не слыша ее воплей, подбирался все ближе и вдруг одним прыжком ворвался в денник и схватил лошадь под уздцы.

– Уходи! – крикнул он Ларе, стараясь удержать лошадь. Лара, вжавшись в стенку, прокралась вдоль нее, выскочила на волю и, тяжело дыша, наблюдала, как Кэл пытается успокоить Голденрод, жестами показывая Ларе, что ей следует отойти как можно дальше.

Но вот животное успокоилось, и Лара заметила то, на что ей следовало бы обратить внимание раньше: лошадь не наступала на переднюю левую ногу. Это не укрылось от Кэла, и, к ужасу Лары, он опустился на колени, поднял ногу Голденрод и внимательно осмотрел копыто.

Самым удивительным было то, что лошадь, лишь несколько минут назад бившаяся в неистовстве, тут же успокоилась. Кэл полез в карман, достал перочинный ножик и медленно, осторожно извлек из копыта довольно большой камень. Он отпустил ее ногу, и лошадь ударила копытом о землю. Убедившись, что боли больше нет, она опустила голову и принялась лениво жевать сено.

Кэл не спеша вышел и приблизился к Ларе. Все, что она чувствовала в этот миг, отразилось на ее лице. Он протянул к ней руки – и она кинулась ему на шею.

– Какого черта ты явилась сюда в такой ранний час? – спросил он Лару, всхлипывавшую у него на плече.

– Мне не спалось. Вот и решила, что, если прокачусь, станет лучше. Я и не заметила, что она хромает.

Кэл слегка отстранил Лару от себя и посмотрел ей в глаза.

– Она просто не хотела, чтобы ты оседлала ее и села, еще больше усилив боль.

– Не думала, что ты так много знаешь о лошадях… – проговорила Лара сквозь слезы.

– Это я здесь научился. Наблюдал, как с ними обращаются другие рабочие, а иногда и сам заходил в конюшню. Мне сразу бросилось в глаза, что у Голденрод что-то с ногой.

– Не мешало бы и мне заметить. Но я так устала! – И Лара снова расплакалась.

– Ну, ну! – произнес он ласково. – Главное, что ты не пострадала, да и лошадь в порядке. Меня разбудило ее ржание, и я решил, что конюшня горит. – Проведя рукой по спине Лары, он пробормотал: – Что это ты так похудела, Лара? Ничего не ешь, что ли?

– Не могу есть одна, – прошептала Лара. – Я все время одна, Кэл. Почему?

– О, девочка моя, я не хочу, чтоб ты была одна, – сказал он растроганно, нашел губами ее рот, и Лара горячо ответила на его поцелуй. Могла ли она даже для видимости оттолкнуть Кэла, когда так желала его? Осыпая поцелуями ее лицо и шею, он поднял Лару и, бережно усадив на солому, сам опустился рядом и притянул ее к себе.

Кэл нетерпеливо приподнял ее майку и жадной рукой обхватил грудь. Лара, постанывая от раздиравшего ее желания, вцепилась руками в густые волосы Кэла. Майка все время сползала вниз, и, потеряв терпение, Кэл приподнялся и стащил ее с Лары, тут же приникнув к ней. Он опрокинул Лару на солому и опустился на нее. Лара обнаженным торсом ощутила его разгоряченную кожу.

– Люби меня, Кэл, – шепнула она ему на ухо. – Я так тебя хочу.

В тот же миг Кэл, напружинившись, внезапно поднялся и сел, отодвинувшись от Лары далеко в сторону. Руки его дрожали, плечи ходили ходуном – так тяжело он дышал. На Лару Кэл не смотрел.

Изумленная, униженная, Лара все еще лежала на своем соломенном ложе.

– Кэл?! – нежно позвала она. – Что с тобой, Кэл?

Он молчал.

Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что он к ней не вернется. Пошарив в темноте, она нашла майку, напялила ее наизнанку и попыталась встать на непослушные ноги.

– Просто не верится, что я снова попалась на твою удочку, – выпалила она прерывающимся голосом. – Второй такой дурочки, как я, не сыскать в целом свете. Это что – твоя месть?

– Нет, – произнес Кэл угрюмо, все еще не глядя на нее. – Вряд ли ты все поймешь, но поверь, это не месть.

– Поверить тебе? – Голос ее звучал уже громче. – А почему, черт побери, я должна тебе верить? Твоя единственная цель – сделать из меня полную идиотку. Неделями ты меня не замечаешь, заставляешь сохнуть от тоски, затем подаешь надежду, делаешь так, что я умираю от желания, а потом… – Она замолчала, чтобы не расплакаться, и тут он с исказившимся от муки лицом взглянул на Лару.

– У меня вовсе нет такой цели, – тихо сказал он. – Но я не могу себе позволить воспользоваться твоей добротой. У нас нет будущего… Я ничего не могу предложить тебе.

Но Лара не слышала его слов. Ее охватила ярость, которая, слава Богу, смягчала невыносимую боль, испытываемую ею. Она сняла с ноги туфлю и швырнула в Кэла, но он исхитрился поймать ее на лету.

– Почему ты все время так поступаешь со мной? – уже кричала она во весь голос. – Это нестерпимо. Я не ем, не сплю, каждый день, каждую минуту, за каждым деревом пытаюсь найти тебя! Ты сводишь меня с ума! Если ты сам никак не можешь решить, как тебе поступить, это сделаю вместо тебя я. Я требую, чтобы ты сегодня же рано утром убрался отсюда! Что ты будешь делать и куда пойдешь, меня не интересует. Можешь отправляться хоть прямо в ад, лишь бы в девять утра и духа твоего тут не было! Я не желаю больше тебя видеть, понятно тебе?

Кэл молчал, лицо его окаменело. Лара выскочила из конюшни и бросилась домой. Там, сорвав с себя одежду, она побежала под душ. Холодная вода смыла слезы с ее лица и запах мужского пота с тела. Она долго стояла под благотворными струями, затем напялила слишком просторную для нее пижаму и медленно возвратилась в кухню – выпить перед сном чего-нибудь прохладительного. У парадной двери стоял Кэл – несмотря на жару, в кожаной куртке, у его ног примостилась дорожная сумка на молнии.

Лара закрыла глаза.

– Что тебе здесь нужно? – спросила она устало.

– Мне незачем ждать до утра. Я решил, что лучше уйти немедленно.

– А-а-а, понимаю. Ты хочешь получить жалованье?

– Мне заплачено по вчерашний день, – произнес Кэл тихо. – А сегодняшний еще не наступил.

– Так чего же ты все-таки хочешь?

– Незадолго до смерти Роуз сказала, что оставит для меня что-то в верхнем ящике комода. Она, видно, понимала, что ее конец близок и… – Он замолчал.

– И?.. – переспросила Лара резко. Ей никак не хотелось снова услышать, что ее бабушка испытывала нежные чувства к человеку, который сводит Лару с ума.

– Не можешь ли ты заглянуть в этот ящик?

– Заглянуть? Зачем?

– Чтобы поискать вещь, оставленную Роуз для меня, – повторил он терпеливо, не замечая раздраженной интонации Лары.

Она с неприязненным удивлением смотрела на него.

– Мне хочется иметь ее как память о твоей бабушке, – не унимался Кэл. – У меня никогда не было настоящей семьи. Роуз стала самым близким мне человеком на земле.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – резко оборвала его Лара. – Все бабушкины вещи после ее смерти я просмотрела, одежду отдала бедным. Для тебя там ничего не было, так что сделай одолжение, пожалуйста, уходи.

– Может, ты все же окажешь мне такую любезность и глянешь в ящик еще раз? – попросил он тихо. – Для меня это очень важно. Она говорила – в верхнем ящике комода, специально для меня.

Лара громко вздохнула, но все же отправилась в бабушкину комнату. Открывая комод, она внезапно вспомнила, что видела в ящике старую растрепанную Библию Роуз в кожаном переплете.

Найдя книгу, она обнаружила на титульном листе надпись, сделанную дрожащей рукой бабушки. Она гласила: « Кэлу, который появился в моей жизни в самом ее конце и, как никто, напоминал мне моего покойного мужа. Да благословит тебя Бог».

Знакомый почерк растрогал Лару до слез, она вытерла их ладонью и вынесла Библию Кэлу.

– Вот! – мягко произнесла она. – Ты был прав!

Взяв Библию в руки, Кэл так долго смотрел на надпись, что в конце концов Лара окликнула его:

– Кэл?

Он не ответил. Прошло еще несколько секунд, и только тут Лара заметила, что у него мокрые глаза. Кэл плакал.

Гнев, который Лара испытывала в конюшне, в мгновение ока уступил место сочувствию.

– О Кэл! – нежно произнесла она, кладя руку ему на плечо.

Он обнял ее и уронил Библию на пол.

– Я не хочу уходить, – прошептал он ей на ухо. – Если бы ты только знала, как мне хочется остаться с тобой!

Глава пятая

– Оставайся! Ради Бога, Кэл, останься! Умоляю тебя!

Он покачал головой, не в силах вымолвить ни слова.

– Почему, Кэл? Прошу тебя, откройся мне!

– Я не хочу втягивать тебя в эту историю, – сказал он мрачно, сжимая ее в своих объятиях.

– Даже если я хочу быть втянутой? – Лара встала на цыпочки, дотянулась до рта Кэла и поцеловала его. Он ответил ей крепким, отчаянным поцелуем, в который вложил все свои чувства. – Ведь я, быть может, смогу тебе помочь. Пожалуйста, разреши мне прийти тебе на помощь. – Она вцепилась в воротник его рубашки, но он схватил ее руки и вытянул перед собой.

– Послушай, Лара, – еле-еле выговорил он сквозь тяжелое прерывистое дыхание. – Мне надо с тобой серьезно поговорить, но я не могу, когда ты…

– Когда я?.. – с деланной наивностью переспросила Лара.

– …ведешь себя таким образом, – закончил он, блаженно закрывая глаза, ибо Лара в этот момент целовала ямку на его шее.

Лара отступила на шаг, и он разнял руки.

– Хорошо, – согласилась она. – Я вся внимание.

Он глубоко вздохнул.

– Я не сомневаюсь в том, что ты искренне желаешь мне помочь, но поверь мне на слово, помочь мне не может никто. Поэтому я или буду вынужден уйти, или останусь с тем условием, что ты не станешь задавать мне вопросы.

Лара вгляделась в его лицо, но на нем ничего нельзя было прочесть.

– Условие трудное, – заметила она.

– Это единственно возможный путь, Лара. Только так я могу остаться, не опасаясь вконец испортить твою жизнь. У меня хватило эгоизма вступить с тобой в такие отношения… Но дальше я не сделаю ни шагу. В тот день, когда мы встретились, мне надо было стремглав бежать прочь, но у меня не хватило сил на это, а может, одолело одиночество. Сейчас тебе важнее всего понять и запомнить – если ты обо мне ничего не знаешь, тебя никак нельзя заподозрить в укрывательстве. Твое незнание – твоя защита.

– Защита?! Но от чего? – спросила Лара, потрясенная необычайно длинной и страстной для Кэла речью. Ведь на ранчо он слыл молчуном.

Он снова покачал головой и, обхватив ее лицо руками, спросил:

– Если получится так, что мы будем вместе недолго, ты ни о чем не станешь жалеть? Ты сможешь жить лишь сегодняшним днем, не задумываясь о будущем?

Лара не колебалась ни секунды:

– Да, да! Я так долго ждала, что согласна и на это.

– Тогда не задавай мне вопросов, которые вынудят меня лгать, – сказал он резко.

– Один вопрос я все же не могу не задать! – воскликнула Лара. – Ты любишь меня?

Он притянул ее к себе и, помолчав, произнес хриплым голосом:

– Я люблю тебя, Лара. С первой минуты, как только увидел. И что бы ни случилось, буду тебя любить всегда. Можешь в этом не сомневаться.

Лара блаженно закрыла глаза, прислушиваясь к волшебным звукам его голоса.

– И ты на сей раз не остановишься? – спросила она, когда он сдвинул вырез просторной пижамы и приложился губами к ее обнажившемуся плечу.

– Я не могу остановиться, – пробормотал он. – У меня больше нет сил.

С этими словами Кэл подхватил ее на руки и понес в темную спальню. Откинувшись на подушки, Лара наблюдала, как он снимал с себя куртку. Швырнув ее на пол, Кэл опустился рядом с Ларой и поцеловал ее так горячо, так жадно, словно собирался съесть. Он расстегнул пуговицы пижамы и сорвал ее. И тут же потянулся к выключателю ночника, чтобы зажечь свет, но она задержала его руку.

– Я хочу видеть тебя, – пробормотал он и, снова склонившись над ней, стал покрывать ее поцелуями.

– Я стесняюсь, – прошептала Лара. – Прошу тебя, не надо.

– Уверен, что ты вся так же красива, как твоя грудь, – возразил он, зажигая лампу. Сильными пальцами обхватив ее талию, он провел губами дорожку до пупка и долго ласкал его языком.

Прерывисто дыша, Лара запустила руки в его густую, подсвеченную бликами горевшей лампы темную шевелюру. Кэл сел на кровати, сбросил с себя остатки одежды и, вытянувшись рядом, погладил заскорузлой ладонью нежные бедра Лары.

– У тебя очень красивые ноги! – выдохнул он.

– Слишком тощие, – улыбнулась она.

– О нет! – Склонившись, он начал целовать ее колени, внезапно притянув к себе, погладил ее голую спину. – О Лара! Я так люблю тебя! Какое счастье, что могу наконец тебе это сказать, а не носить в себе как постыдную тайну.

У Лары перехватило дыхание, и вместо ответа, обхватив руками его шею, она прижала к себе Кэла, вдыхая уже знакомый запах его кожи и волос. Как она любит его! Сейчас для нее не существовало ничего, кроме этого мужчины. А он снова принялся целовать ее, но иначе, чем прежде, – страстно, требовательно; она отвечала ему тем же. Он подмял ее под себя, и впервые она ощутила на себе все его обнаженное тело. Он гладил ее грудь, заставляя соски напрягаться, потом вдруг нежно взял один из них в рот и коснулся его зубами.

Лара выгнулась ему навстречу.

– О, прошу тебя! – стонала она, раскинувшись на кровати.

– Я хочу тебя, Лара! Терпеть больше невмоготу! – прохрипел он.

Бедра ее расступились, будто приглашая его. Она обхватила Кэла ногами, но, когда он попытался войти в нее, вскрикнула и метнулась в сторону.

– О, девочка моя! – с нежным удивлением произнес Кэл. – Почему же ты меня не предупредила?

– Я стеснялась, – прошептала Лара, отворачиваясь. – И боялась, как бы ты не отвернулся от меня, не испугался… – По ее щекам покатились слезы.

Он долго молчал и заговорил сдавленным голосом:

– Знай я, что для тебя это впервые, я был бы осторожнее, не торопился.

Лара спрятала лицо у него на груди.

– Нет, нет, не говори так! Виновата я одна. Никак не могла собраться с духом и сказать тебе… А потом почему-то решила, что ты уйдешь и этого никогда не произойдет. И действительно – не произошло. Но произойдет все же?

Вместо ответа он все ласкал и ласкал ее. Но медленно, бережно, заставляя расслабиться, а затем опять доводя вожделение до накала, как бы призывая вновь идти к вершинам страсти, пока Лара полностью не растворилась в нем.

Удовлетворенная, благодарная, она задремала в кольце его рук, счастливая своей любовью.

Первая ночь с Кэлом в доме Роуз изменила жизнь Лары. Став любовниками, они тщательно скрывали свою тайну от окружающих. Днем, когда вокруг сновали рабочие, они держались врозь, но стоило вечером всем разойтись по домам, как они уже не могли оторваться друг от друга. Что ни день, они ужинали вместе в бабушкиной кухне, затем уходили в Ларину спальню, предавались любви и болтали обо всем на свете, избегая лишь запретной темы – прошлого Кэла. Ларе казалось, что он совершенно счастлив, кроме тех редких минут, когда на его лицо набегала тень, напоминая ей, что не все так хорошо, как хотелось бы. Что он такого натворил? – недоумевала она. Ограбил банк? Выдал государственную тайну? Бросил жену?

Ее не покидало ощущение, что счастье их мимолетно, что в любой миг ему может прийти конец, но ей удавалось отгонять мрачные мысли и наслаждаться счастьем.

Однажды субботним утром в конце августа, когда Кэл, как обычно, мылся около колодца, а Лара, сидя на крыльце, наблюдала за ним, он сказал:

– Давай съездим сегодня в город! В какое-нибудь приятное местечко. А то ты почти не выходишь из дому.

Лара не нашлась что ответить. Они соблюдали неписаное правило – не афишировать свои отношения в Ред-Спрингсе. Их появление в общественном месте, безусловно, создало бы почву для сплетен, чего Лара так стремилась избежать.

– Можем поехать в Мёрфисбург, – предложил Кэл, словно прочитав ее мысли. – Там есть ресторанчик, который все хвалят. «Остров», что ли…

Мёрфисбург достаточно далеко – до него больше часа езды. Может, это и безопасно…

– «Таинственный остров», – уточнила Лара. – Много лет назад я бывала там с моими родителями.

– Почему бы и нам не поехать? – соблазнял ее Кэл.

– А что ты наденешь? – усмехнулась Лара.

Кэл оглядел свои джинсы и майку, лежавшие на траве.

– Да, это, пожалуй, не годится.

– В Мёрфисбурге на главной улице есть магазин мужского платья. Можно поехать пораньше и там приодеть тебя.

– Я не допущу, чтобы ты покупала мне одежду, – мрачно ответил Кэл.

– Не смеши меня! Давай считать, что это аванс в счет твоей будущей работы. Хочешь пойти в ресторан – надо быть прилично одетым.

– Хорошо, – со вздохом согласился Кэл, натягивая майку. – Пойду позвоню, закажу столик. По пути, если выехать загодя, можно завернуть в магазин и купить пиджак спортивного покроя.

– И брюки. Никаких джинсов, – добавила Лара.

– Слушаюсь. Никаких джинсов.

Лара шутливо шлепнула проходившего мимо Кэла полотенцем, он в ответ заключил ее в объятия.

– Ммм, как хорошо от тебя пахнет, – пробормотала Лара, потершись носом о его теплое, еще влажное плечо.

Он поднял ее и отнес в спальню, где они провели весь день, поднявшись лишь для того, чтобы позавтракать. К вечеру Лара надела шелковый костюм слоновой кости и босоножки на высоких каблуках. Кэл, подгонявший Ларину машину к подъезду, возвратился в спальню и замер в дверях: Лара стояла уже одетая, с жемчужными серьгами и колье.

– Какая ты красавица! – нежно сказал он, когда она с сумочкой в руках направилась к нему. – Да любой мужчина будет от тебя без ума. И что ты нашла во мне?

– Я люблю тебя, – ответила Лара, кладя голову ему на плечо.

– Мне нельзя было оставаться здесь, – произнес Кэл задумчиво. – Но я ничего не могу с собой поделать. – Лара промолчала, и Кэл, чуть помедлив, сказал: – Ну поехали, что ли!

Этому городишке, Мёрфисбургу, было, разумеется, далеко до Нью-Йорка, но все же он в четыре раза превосходил Ред-Спрингс и мог гордиться несколькими хорошими ресторанами, кинотеатром и вполне приличным Торговым центром. В магазин «Одежда для мужчин и мальчиков» Кэл вошел молча, с недовольным видом. Продавщица средних лет, окинув его наметанным глазом, тут же принесла шесть пиджаков, которые все как один сидели на Кэле просто великолепно.

– Этот ему идет, – сказала Лара, когда Кэл примерял последний.

– Точно его размер – сорок второй, – кивнула продавщица. – К этому лицу подойдет все что угодно. Побольше бы мне таких покупателей. И где вы его отыскали?

– На бабушкином ранчо, – ответила Лара, улыбаясь.

– Не дадите ли адресок? – спросила продавщица. – У меня дочка на выданье, никто не берет, а девка хоть куда!

Лара рассмеялась и отошла к Кэлу, который критическим оком разглядывал свое отражение в зеркале.

– Берем этот, и дело с концом, – угрюмо заявил он Ларе. – Эта женщина думает, что я твой жиголо.

– Ах, не глупи! Все парочки всегда приезжают за покупками вместе. – Она внимательно осмотрела его. – Мне кажется, коричневый костюм тебе лучше.

– Пусть будет коричневый. Мне все равно. Когда ты вот так стоишь и смотришь на меня, я чувствую себя жиголо, вырядившимся в костюм Казановы.