Текст книги "Жемчужина гарема"
Автор книги: Дорин Оуэнс Малек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Глава 6
Джеймс Вулкотт беспокойно ерзал в кресле в приемной посла в американском посольстве Константинополя, крутя в руках мягкую шляпу. На нем был темно-синий двубортный фрак с жилетом и полосатые серые брюки. Высокий воротничок сочетался с галстуком, завязанным узлом «четверка», в кармане жилета была заправлена пара светло-серых перчаток.
Мимо сновали мелкие служащие с кипами бумаг, слева от него в углу стоял большой американский флаг, обшитый широкой золотой тесьмой. Джеймс пристально разглядывал портрет президента Честера А. Артура, висевший на стене, напротив, него, когда дверь в кабинет посла открылась и молодой стажер-дипломат объявил:
– Посол Дэнфорд готов вас принять.
Джеймс встал и прошел в кабинет, обставленный солидной мебелью из тикового дерева и дуба и застеленный местным кирманским ковром. Тяжелые красные шторы с золотыми кистями полускрывали решетчатые окна. На подставке у двери был установлен бюст покойного президента Линкольна. Посол Дэнфорд, выйдя из-за массивного письменного стола, протянул Джеймсу руку. Джеймс пожал ее и уселся в кресло для посетителей, на которое указал Дэнфорд, снова вернувшийся в свое кресло за столом.
– Приятно с вами встретиться, мистер Вулкотт. Насколько я понимаю, у вас здесь преуспевающее торговое дело. Я всегда бываю рад познакомиться с процветающими деловыми людьми моего отечества, работающими за границей. Ваше преуспеяние повышает уважение к нашей стране со стороны местного населений. А теперь скажите, чем мы, работники посольства, можем быть вам полезны?
Дэнфорд оказался полным мужчиной лет сорока пяти с румяным лицом и привычной любезностью опытного дипломата. Он был щеголеват: фалды его фрака были сильно скошены по последней моде, а под фрак он надел клетчатые брюки. Аккуратные усики были нафабрены.
Джеймс откашлялся:
– Ну, мистер Дэнфорд… Дело в том, что примерно шесть недель тому назад сюда из Бостона приехала моя кузина Сара – навестить меня. Какое-то время она осматривала местные храмы и другие достопримечательности, и особенно заинтересовалась гаремом в Топкапи.
– Отвратительный обычай! – отозвался Дэнфорд, хмурясь.
– Да, конечно. Но я знал о желании Сары увидеть гарем. И когда услышал, что султан ищет для своей дочери учительницу, то договорился, чтобы моя кузина отправилась в гарем в качестве преподавательницы английского языка для принцессы Роксалены.
Дэнфорд поднял брови:
– Разумно ли это было?
– Оказалось, что нет. В тот момент я не видел в этом ничего дурного, поскольку султан традиционно был снисходителен к западным веяниям, но Сара прожила в гареме всего недели три, а потом исчезла.
– Исчезла? – эхом откликнулся Дэнфорд.
– Да. Я получил известие от принцессы: она сообщила, что Сару продали в гарем паши Бурсы за некую сумму денег и семейную реликвию, которую султану давно хотелось получить.
– Паше Бурсы? – с улыбкой сказал Дэнфорд. – Ну, тогда это не проблема, мистер Вулкотт. Паша – человек вполне разумный, получил образование в Оксфорде. Я свяжусь с ним и попрошу, чтобы он вернул вашу кузину.
Джеймс нервно сглотнул:
– Я… э-з… боюсь, вы не вполне поняли ситуацию, посол Дэнфорд. Паша купил Сару для себя, чтобы она принадлежала ему лично. Для его… удовольствия.
Румяное лицо Дэнфорда покраснело еще гуще.
– О! Ну, это несколько меняет дело. По местным законам женщина является имуществом – я надеюсь, вы это знаете. Очень неприятно, но в данной ситуации мы почти ничего не можем сделать. Мы не можем навязывать свои понятия людям, принадлежащим к иной культуре. Персонал посольства является в стране всего лишь гостями.
Джеймс изумленно воззрился на посла и недоверчиво переспросил:
– Вы хотите сказать, что мы ничего не сможем сделать?!
Дэнфорд осторожно покашлял.
– Нет, это не совсем так. Дело в том, что какими бы европеизированными ни казались некоторые из этих людей, они с необыкновенной легкостью возвращаются к варварству, когда им это заблагорассудится – и султан поощряет такие отступления от цивилизованного поведения в своих подданных. Он – настоящий диктатор, и в любую минуту может всех нас отсюда вышвырнуть, если ему такое вдруг взбредет в голову. Нам надо быть крайне осторожными, если мы хотим сохранить выгодные торговые пути и не закрыть предприятия вроде вашего.
Джеймс молчал. Конечно, ему не хотелось потерять свое дело или стать причиной целой цепи банкротств среди американских дельцов, поселившихся в Константинополе.
Посол Дэнфорд рисовал реалистичную картину, но она получалась на редкость мрачной.
– Но мы можем хотя бы навести справки? – робко спросил Джеймс.
– Конечно, конечно! – энергично пообещал Дэнфорд, берясь за перо. – Сообщите мне все подробности, и я поговорю с первым послом и посмотрю, что можно будет предпринять.
Джеймс вздохнул, постарался собраться с мыслями и повторил свой рассказ.
Роксалена внимательно рассмотрела выложенные длинным рядом на полу тепидариума в Топкапи товары и пренебрежительно пожала плечами.
– Не вижу ничего особенно красивого или ценного, – сказала она озабоченной торговке, которая мгновенно разразилась заученной речью, восхваляя превосходное качество своего дамасского шелка и иерусалимских кружев. Роксалена подняла руку, приказывая ей замолчать.
– Принеси эти товары в мои покои, – приказала Роксалена «женщине с узлами», которую прозвали так потому, что она время от времени появлялась в гареме, связав свои товары в холщовые узлы. – Я желаю еще раз взглянуть на них у себя, без посторонних.
Ширза помогла торговке собрать ткани и безделушки и отнести их в апартаменты Роксалены, подальше от любопытных взглядов других женщин. Когда они оказались в комнатах султан-принцессы, Ширза закрыла дверь в коридор. Роксалена жестом велела торговке пройти в дальнюю комнату, где она спала.
– Разложи свои товары здесь, – сказала Роксалена, указывая на свою кровать.
«Женщина с узлами» повиновалась, и Роксалена быстро выбрала, себе два серебряных браслета с кристаллами и бурнус – купальный халат – из небеленого египетского хлопка, которые отдала Ширзе. Потом сделала знак своей служанке и та, поспешно отбежав к двери, встала там на страже.
– Ты в ближайшее время не собираешься во Дворец Орхидей в Бурсе? – как бы между прочим спросила Роксалена у торговки, расплачиваясь за покупки.
Та кивнула:
– Собираюсь на следующей неделе там быть.
Роксалена взглянула в сторону Ширзы, и та поощрительно кивнула.
Засунув руку в широкий рукав своего кафтана, Роксалена достала оттуда банкноту в двести курушей. Под изумленным взглядом женщины, она разорвала бумажку на две части.
– В гареме Дворца Орхидей находится европейка с длинными желтыми волосами, – сказала Роксалена. – Зовут ее Сара. Я хочу, чтобы ты ее нашла и передала ей записку. Когда вернешься ко мне с доказательством того, что видела ее, я отдам тебе вторую часть этой банкноты.
«Женщина с узлами» охотно закивала: ей надо было бы ходить со своим товаром полгода, чтобы заработать сумму, какую предлагала ей Роксалена. Торговка готова была услужить принцессе.
– Ты поняла? – спросила Роксалена.
– Да, да, госпожа.
– Очень хорошо. – Роксалена подошла к своему туалетному столику и принялась писать, выбирая самые простые турецкие слова:
Я передала твоему родственнику, где ты находишься. Он обратится в посольство и попытается тебя освободить. Не отчаивайся». А ниже добавила по-английски: «Я твой друг. Я тебе помогу».
Подписывать письмо Роксалена не стала. Просушив буквы, она сложила листок и отдала торговке.
– И скажешь Саре, что это письмо от меня. Не забудь, мне нужно доказательство, что ты ее видела, например: прядь волос, какую-нибудь личную вещь.
Роксалена прекрасно понимала, что женщина могла прибегнуть к любой хитрости, лишь бы получить обещанные деньги.
Торговка выхватила из рук принцессы письмо и первую половину банкноты в двести курушей и спрятала их себе за пазуху.
– А если ты кому-нибудь расскажешь об этом письме, я позабочусь о том, чтобы мой отец с тобой расправился. А теперь можешь идти, – высокомерно произнесла Роксалена.
«Женщина с узлами», поспешно собрав свои товары, кинулась к двери. Ширза выпустила ее в коридор, чтобы дожидавшиеся евнухи могли ее увести. Роксалена схватила Ширзу за руку.
– Как ты думаешь, у нас получится? – встревоженно спросила Роксалена.
Ширза сжала ей пальцы, стараясь успокоить свою госпожу:
– Думаю, получится, госпожа.
– Я скучаю без Сары, – сквозь слезы проговорила юная принцесса, кусая губы.
– Вы ее скоро увидите.
Роксалена кивнула, но по ее лицу было видно, что она совсем не уверена в этом.
Халид метался по залу для аудиенций, то и дело ероша волосы пальцами. Его бриджи были забрызганы грязью, рукав рубашки разорван, щека испачкана пылью. Каждый раз, когда открывалась дверь и входил слуга или гонец, он нетерпеливо поворачивался навстречу вошедшему – и разочарованно отводил взгляд.
– Где моя лошадь? – прикрикнул он на последнего несчастного грума, который, застыв на месте, ответил:
– Седлают, господин. Хан так устал после вашей первой поездки, что нам пришлось его вытереть…
– Не желаю слышать никаких оправданий! – заорал Халид. – Я здесь уже десять минут, а мне до сих пор не подали свежую лошадь! Теперь, если я не…
Он оборвал свои слова, не закончив фразы: двери снова открылись, впустив хислара, железной хваткой сжимавшего руку Сары.
Халид изумленно уставился на девушку: руки у нее были связаны, чадра сбилась, запутавшись в волосах, распухшие покрасневшие глаза говорили о том, что она плакала.
Халид кинулся к ней, заключил в объятия, шепча что-то по-турецки. Сара была так измучена и подавлена, что устало приникла к нему, бессильно уронив голову на его плечо.
– С тобой все в порядке? – прошептал он ей на ухо по-английски. – Я только что сам вернулся – искал тебя.
Он целовал ей щеки, лоб, глаза – осыпал поцелуями все ее лицо.
– Со мной все в порядке, – прошептала Сара, недоумевая, почему ей так хорошо сейчас с этим человеком, хотя именно от него она попыталась убежать.
– Убирайтесь все, – по-турецки приказал Халид присутствовавшим в комнате, добавив: – Ахмед, останься.
Хислар с совершенно бесстрастным лицом повернулся к нему и выжидал, скрестив руки на груди.
Халид стоял, прижимая Сару к себе, словно боялся, что она снова может исчезнуть, если он отпустит ее. От него исходило ощущение силы, тепла, безопасности.
– А теперь объясни мне, что произошло, – по-турецки приказал Халид хислару.
Когда Ахмед закончил свой рассказ, Халид посмотрел ей прямо в лицо и с такой силой оттолкнул девушку, что та споткнулась и чуть не упала.
– Ясно, – напряженно проговорил он. – Теперь я понимаю: оказывается все, даже моя почтенная бабушка, побоялись сообщить мне правду. Я-то считал, что тебя украли или ты заблудилась на базаре. Я три часа подряд нахлестывал коня и скакал по всем переулкам Бурсы, разыскивая тебя. И никто не пожелал мне сказать, что произошло на самом деле, что ты пыталась убежать от меня.
Сара ничего не ответила, но постаралась с достоинством выдержать гневный взгляд Халида.
– Я знал, что ты своевольная и упрямая. Но не думал, что к тому же и глупая! – добавил он, угрожающе понизив голос.
У Сары перехватило дыхание. Она еще никогда не видела Халида таким разгневанным.
– Ты хоть представляешь себе, что могло с тобой случиться в этой части города, не находись ты под моим покровительством? Если ты считаешь, что с тобой здесь плохо обращались, так это только потому, что ты никогда не сталкивалась с бедуинами. Они изнасиловали бы тебя по очереди, а потом бросили бы на дороге с перерезанным горлом на радость гиенам.
Сара молча отвела взгляд.
– Или, – добавил Халид, – они могли бы выставить тебя на продажу на аукционах Медины или Бейрута. За желтые волосы и красивое личико дадут немалые деньги. Тебе понравилось бы, если бы тебя продали в рабство?
– А я уже в рабстве! – возмущенно ответила Сара, вызывающе приподнимая связанные руки.
Он протянул руку к хислару, требуя его саблю, и одним ударом перерубил веревку, стянувшую запястья девушки. Швырнув саблю на пол, Халид схватил Сару за фераджу и притянул вплотную к себе.
– Ты понятия не имеешь, что такое рабство! – процедил он сквозь зубы. – Какая же ты рабыня, если купаешься в хаммане, ешь щербет, пьешь бузу и при этом придумываешь различные способы, чтобы помучить меня? Какое же это рабство, если ты терзаешь меня своими отказами и читаешь рассказы о путешествиях, пока я провожу ночи без сна, потому что меня дразнят видения о том, как я тебя ласкаю? Это я попал в рабство, а не ты! Объяснить тебе, что значит быть рабом?
Халид снова оттолкнул Сару от себя, но на этот раз она сумела сохранить равновесие.
– Я не могу передвигаться по своему усмотрению, – тихо ответила она. – Вот что значит находиться в рабстве.
– О, и куда бы ты отправилась? Обратно в Бурсу – и металась бы по улицам, как обезумевшая собачонка? Тебе еще повезло, что ты попала в дом янычара, преданного паше султана.
– Он, наверное, не даром вернул меня, – презрительно бросила. Сара. – Я видела, как ему заплатили. Вы покупаете своих военных так же, как женщин. И вообще – откуда они узнали, кто я такая?
– Как только ты исчезла, мои люди обошли все дома. Как ты думаешь, много ли блондинок в гаремных нарядах бегает по Бурсе без сопровождения мужчины?
– Я должна была попытаться! – упрямо сказала Сара.
– Почему? Почему ты должна была пытаться? – требовал ответа Халид, пристально вглядываясь в ее лицо.
– Потому что я не могу здесь оставаться! У меня в Бостоне осталась жизнь – друзья, родные, работа. Я приехала сюда на каникулы повидаться с кузеном, а не для того, чтобы стать постельной рабой распаленного диктатора-полукровки!
– Я так тебе отвратителен? – мягко спросил Халид.
Сара встретилась с ним взглядом и почувствовала, что все ее тело заливает жар. Халид знал ответ на свой вопрос.
– Дело не в этом, – с болью сказала она, безнадежно отворачиваясь.
Халид воздел к небу руки. Несколько секунд он стоял молча, глядя в пол и размышляя, а потом сказал по-турецки хислару:
– Приведи ко мне балтасилара.
Ахмед не сдвинулся с места.
Халид посмотрел на него, осведомившись:
– Что ты стоишь?
– Господин, ее надо выпороть, – сказал Ахмед. – Хотя бы в назидание остальным женщинам, если другой причины нет.
– Ты повредишь ее кожу, – мягко отозвался Халид.
– Может, поместить на время в темницу на хлеб и воду? – предложил Ахмед.
Халид покачал головой.
Ахмед поклонился и вышел. Через минуту он вернулся со вторым стражником, на широком поясе которого висели сотни ключей.
– Икбал будет заперта в своих покоях, пока я не отменю приказа, – сказал Халид. – Ты будешь отпирать дверь, чтобы ей вносили еду и по любым другим случаям, когда я отдам специальное распоряжение. Служанка Мемтаз пусть будет заперта с нею. Снаружи дверей все время должны дежурить два вооруженных стражника. Они могут сменяться так же, как алебардщики. У тебя есть вопросы?
Балтасилар молча поклонился.
– Можешь идти, – сказал ему Халид, а потом кивнул хислару, который, схватив сопротивляющуюся Сару за руку, поволок ее за собой.
– Что вы делаете? – крикнула Сара, оборачиваясь к Халиду. – Куда он меня тащит?
Халид молча слушал возмущенные крики девушки. Когда они наконец смолкли в отдалении, он рухнул в кресло, мрачно уставившись куда-то в пространство.
Косем неуверенно вошла в зал для аудиенций. Подняв голову и увидев ее, Халид застонал.
– Нет, – устало сказал он. – Не сейчас.
– Халид, я должна с тобой поговорить!
– Уведите ее!
Халид повелительно махнул рукой евнухам, сопровождавшим/его бабку, и те мгновенно подхватили ее под старческие худые руки.
– Халид, ну, пожалуйста! – попросила Косем. – Я займу у тебя совсем немного времени. Мне надо сказать тебе что-то важное.
Халид дал знак служителям отпустить старую женщину.
– Я на тебя страшно зол, – бесстрастно проговорил он, не глядя на нее. – Это ты захотела взять Сару на базар.
– Халид, пойми, она не стала бы пользоваться удобной минутой, чтобы сбежать, если бы ей тут было хорошо. Откажись от нее, найди другую.
Внук ничего ей не ответил.
– Она же убегает от тебя! Сколько ты сможешь держать ее под замком?
– Столько, сколько понадобится.
– И к тому времени я умру!
– Я чувствую, как ее влечет ко мне. Она напичкана европейскими понятиями о приличиях и цивилизованных манерах. Мне надо преодолеть эти преграды страстью, которая будет настолько сильной, что перед нею ничто не устоит.
– Почему ты уверен, что сможешь это сделать? – спросила Косем.
:– Уверен. Потому что со временем и моя мать научилась любить моего отца, – просто ответил Халид.
Косем смягчилась и подошла поцеловать внука в щеку.
– Ты всегда был романтиком, сын моего сына. Пусть Аллах дарует тебе счастье.
Она подобрала полы кафтана и на цыпочках вышла из зала, оставив Халида в одиночестве.
Халид долго смотрел на закрывшуюся за Косем дверь. Конечно, он вовсе не был уверен в своем успехе. Мучительные сомнения раздирали его душу. Узнает ли он когда-нибудь то полное счастье, которое пожелала ему бабка.
Если Саре и раньше было невесело во Дворце Орхидей, то теперь, после неудачного побега и трех дней заточения в стенах гарема, она впала в полное отчаяние. Лишившись возможности бывать в женской части дворца, она не видела никого, кроме Мемтаз, которая приносила ей еду и всячески старалась развлечь свою госпожу. Саре разрешено было иметь книги, но она уже успела все перечитать, а такие развлечения обитательниц гарема, как игры с фишками и разноцветными шариками, ее не интересовали.
Ее настроение совсем испортилось, когда Мемтаз сообщила, что Халид каждый вечер посылает за Фатьмой.
Узнав от Мемтаз о появлении в гареме «женщины с узлами», Сара попросила, чтобы торговке разрешили к ней прийти. Вскоре Мемтаз привела ее в покои Сары, которая кинулась к торговке, как кидаются к любимой родственнице после долгой разлуки – девушке так хотелось хоть немного развеять скуку и ощущение полной заброшенности.
– Сара? – спросила «женщина с узлами», войдя в покои икбал.
Сара изумленно уставилась на нее:
– Вы меня знаете?
Женщина еще что-то сказала, но Сара ничего не смогла понять.
– Мемтаз, что она говорит? – нетерпеливо спросила Сара.
– Она родом из Памфилии и говорит на местном диалекте. У нее имеется известие от принцессы из Топкапи, – прошептала Мемтаз, со страхом поглядывая на дверь.
Сара прижала палец к губам: сердце отчаянно забилось.
– Роксалена? – чуть слышно спросила она. Торговка радостно закивала. Сара и Мемтаз переглянулись.
– Мемтаз, пойдите посторожите у дверей, – вполголоса приказала Сара служанке.
– Госпожа, это опасно… Если мой господин…
– Идите к двери! – прошипела Сара. Мемтаз бросилась исполнять приказание.
«Женщина с узлами» извлекла из-за пазухи записку от Роксалены и протянула ее Саре.
Быстро просмотрев письмо, девушка прижала его к губам. На глаза навернулись слезы.
Господь да благословит Роксалену. Принцесса действительно ей друг.
– Позвольте отблагодарить вас за труды, сказала Сара торговке, озираясь в поисках какой-нибудь безделушки.
Но женщина подняла руку в знак протеста и посмотрела на Мемтаз.
– Что она хочет? – спросила Сара.
Мемтаз переговорила с их гостьей, а потом объяснила:
– Ей нужно что-нибудь, чтобы доказать принцессе, что она вас видела. Прядь волос, например.
Сара бросилась к туалетному столику, отстригла прядь волос, а потом сняла с мизинца золотое кольцо с печаткой, доставшееся ей от отца. Роксалена часто его рассматривала.
– Передайте это Роксалене, – сказала Сара «женщине с узлами».
Торговка кивнула, спрятав все за пазуху, и кинулась к двери, она спешила получить награду от принцессы за выполненное поручение. Мемтаз вывела ее за двери к евнухам. После продолжительного отсутствия служанка вернулась мрачная как туча.
– Что случилось? – испугалась Сара. – Наверное, кто-то остановил женщину и расспрашивал ее?
Мемтаз покачала головой:
– Я слышала разговор евнухов. Паша Халид опасно ранен во время набега бедуинов. Говорят, может умереть.
Глава 7
У Сары потемнело в глазах, ухватившись за край стола, она переспросила:
– Умереть?
Мемтаз озабоченно кивнула:
– Да, в него стреляли, пуля осталась в плече. Валиде пашана послала в Анкару за доктором, но дорога туда долгая. У паши сильное кровотечение.
Сара не знала, что и сказать. С тех пор как она попала во Дворец Орхидей, Халид стал неотъемлемой частью ее жизни, ей в голову не приходило, что с ним может что-то случиться.
– А разве у паши нет личного врача? – спросила Сара у Мемтаз после долгого молчания.
– Он уехал, госпожа. Паша отправил его лечить друга в Кукуксу, что на азиатской стороне Босфора.
– Откуда вы это знаете? – поинтересовалась Сара.
– Да все об этом говорят, госпожа. А несчастье случилось сегодня рано утром.
Сара подошла к своей постели и тяжело опустилась на нее. Мысли в голове путались. Мемтаз терпеливо дожидалась, пока ее госпожа заговорит. Наконец Сара подняла голову и спросила:
– Мемтаз, как вы думаете, могу я получить разрешение на свидание с валиде пашаной?
– Навряд ли, вы ведь под домашним арестом, госпожа. Мне пришлось долго уговаривать хислара, чтобы «женщину с узлами» пропустили к вам.
– Но обстоятельства изменились! Жизнь паши в опасности – и, может быть, я смогла бы ему помочь. Конечно, если бы Косем разрешила мне ухаживать за ним.
– Ухаживать за ним? Ах, нет, госпожа, этого никогда не допустят. Только хислар и члены семьи…
– И все-таки, Мемтаз, поговорите с хисларом, когда пойдете за ужином для меня, – прервала Сара возражения служанки. – Думаю, Косем к нему прислушается. Я бы сама поговорила с хисларом, но кто мне позволит выйти отсюда…
Мемтаз наклонила голову в знак согласия.
– Я сделаю, как вы просите, госпожа. Но не могу понять, почему вы хотите помочь паше. Мне казалось, что вы от всей души хотите отсюда выбраться. Боитесь, что с вами что-нибудь случится, если он умрет?
Сара никогда и не задумывалась над этим. Если Халид умрет, то единственная ценность, которую она будет из себя представлять, – это та сумма, за которую ее могут купить па аукционе рабов. И Сара была уверена, что хислар продаст ее, не колеблясь. Или оставит в гареме для следующего паши.
– Я не хочу об этом думать, Мемтаз. Просто узнай, можно ли мне сегодня увидеться с валиде пашаной. Пожалуйста!
Мемтаз поклонилась и ушла. Сара подошла к окну и стала смотреть на черепичную крышу Птичьего дома, моля Бога, чтобы Косем согласилась ее повидать.
Вечером Сару ввели в покои Косем. Валиде пашана казалась спокойной, но, когда она подносила к губам трубку с причудливой резьбой, ее рука дрожала.
Готовясь к встрече, Сара тщательно оделась. На ней были шальвары из серебряной ткани и пурпурный с серебром кафтан.
– Ты можешь сесть, – пригласила Косем, и Сара послушно присела на краешек дивана, обитого дамасским шелком, напротив Косем.
– Спасибо, что вы согласились выполнить мою просьбу, – искренне поблагодарила ее Сара.
– Хислар сообщил, что твоя прислужница была очень настойчива. Тебе удалось завоевать ее преданность.
– Для меня очень важно, чтобы вы разрешили мне ухаживать за Халидом.
– Почему? – Косем пристально смотрела на Сару.
– Мой отец был врачом, валиде пашана. Он умер два года тому назад, а при его жизни я всегда помогала ему принимать больных. Мне кажется, я смогла бы помочь вашему внуку.
– И все-таки я не понимаю, почему тебе хочется помочь Халиду? Мне показалось, что ты считаешь его своим мучителем. Недавно, воспользовавшись моим доверием, хотела сбежать, чтобы вырваться от него. Я не понимаю, что заставило тебя прийти ко мне.
Сара вздохнула.
– Да, вы, конечно, правы, я недовольна тем, что меня насильно держат здесь. Но Халид обращался со мной… гуманно, у меня и мысли не возникало мстить ему. Понимаю, что по его меркам он обращается со мной очень хорошо.
– По его меркам? – переспросила Косем. – Что это значит?
– Ну, в соответствии с его принципами.
Сделав несколько затяжек, Косем ответила:
– Мне кажется, ты лукавишь, Сара, вам, европейцам, свойствен самообман. Твое отношение к моему внуку очень сложное, и твои чувства глубже, чем ты можешь признаться себе. Но сейчас нам важно, чтобы Халид поправился, поэтому идем со мной.
Обе женщины вышли из покоев валиде пашаны, эскорт евнухов пристроился следом. Они быстро прошли через дворец по направлению к мабейну, мимо постов янычар и алебардщиков, которые сразу же расступались при виде Косем.
Сара впервые попала в личные комнаты Халида. Прихожая оказалась на удивление скромно обставленной. Единственными украшениями в ней были военные трофеи и семейные реликвии, а вдоль двух стен стояли книжные полки. Во внутреннем покое, где находился хислар и несколько служителей, на постели, обнаженный до пояса, без сознания лежал Халид. Воспаленная рана на его плече кровоточила, и лицо с закрытыми глазами было серым. Дыхание – учащенным. Его густые черные волосы были тусклыми и слипшимися. Лоб и верхняя губа усеяны капельками пота. На столике у кровати приготовлены тазик и кувшин, мыло и чистые полотенца, под ним стояла корзина, до краев наполненная окровавленными тряпицами.
Сара взглянула на Косем, которая пристально за нею наблюдала. Стараясь не выдать свою тревогу, Сара присела на край кровати, осторожно прикоснувшись дрожащими пальцами к коже вокруг раны Халида. Она была воспаленной.
– Начинается заражение, – тихо проговорила Сара. Она не была уверена в том, что способна самостоятельно справиться с такой серьезной раной. И в то же время понимала, что не может отдать Халида в руки знахарей, которых может вызвать хислар. Пуля находилась в плече и ее необходимо было извлечь.
– Что ты будешь делать? – спросила Косем, беспокойно глядя на Сару.
– Я должна извлечь пулю, – объяснила девушка.
– Ты?! – изумился хислар. Не владея английским, эти слова он понял.
– А что вы можете предложить? – раздраженно спросила Сара, переходя на турецкий. – Врач Халида далеко. А у меня в таких делах есть опыт.
Конечно, Сара преувеличивала, но выхода не было. Про себя она не переставала молиться, чтобы никоим образом не повредить Халиду.
– В империи сколько угодно медиков – хирургов и травников, греков и киприотов со всевозможными настоями и лекарствами. Любого из них по моему приказу могут привести сюда в считанные секунды! – возмутился Ахмед.
– Пусть это сделает Сара, – негромко заявила Косем.
Хислар кинул на девушку недовольный взгляд, но в данной ситуации слово валиде пашаны для всех было законом.
– Ты можешь уйти, – предложила Ахмеду Косем. – Займи свое место в прихожей, за дверью. И забери с собой всех остальных.
Ахмед нехотя повиновался. Отступив в сторону, он пропустил в прихожую всех остальных, а потом вышел и сам, громко хлопнув дверью.
– По-моему, не следует выводить Ахмеда из себя, – тревожно сказала Сара, вытирая Халиду пот со лба мягкой тканью, которую; взяла со столика.
– Он ревниво относится к твоему влиянию на Халида, – ответила Косем. – До твоего появления мой внук слушал только его, а теперь появилась ты.
– Что-то я не замечала, чтобы Халид меня слушался, – сухо заметила Сара.
– Ты недооцениваешь свои возможности, – возразила Косем, наблюдая за тем, как Сара осторожно намыливает плечо Халида мылом из сала и щелока, а потом тщательно смывает его водой из кувшина, стоявшего на столике рядом с постелью. Из раны начались выделения – водянистая кровь с гноем. Сара понимала, что действовать надо как можно быстрее.
– Мне понадобится острый нож и самый крепкий напиток, какой у вас найдется, чтобы в нем было как можно больше спирта.
– Ракия? – предложила Косем. Сара отрицательно покачала головой.
– Нет ли у вас рома, – с надеждой спросила она. Косем наморщила нос.
– Ром можно купить на базаре, – презрительно ответила она.
Очевидно, любимый напиток европейцев здесь ценился очень низко.
– Тогда пошлите кого-нибудь за ним, сейчас же. И, кроме того, понадобятся зеленые листья клена или дуба. Если их размять и наложить на рану в виде компресса, они помогут заживлению.
– Что это за деревья, «клен» и «дуб»? – спросила Косем. Английские названия ничего ей не говорили.
– Отправьте за ними Мемтаз, она наверняка знает. – Мемтаз была родом из деревушки на берегу Черного моря, жители которой прекрасно разбирались в лечебных свойствах растений. – И вообще мне понадобится ее помощь, чтобы извлечь пулю.
– У тебя будет все, что необходимо, – твердо пообещала Косем и встала, готовясь уйти.
Сара снова принялась вытирать Халиду лоб, одновременно другой рукой нащупывая его пульс. Он был учащенным: сердце работало усиленно, стараясь скомпенсировать потерю крови. Сара напряженно вспоминала все, чему научилась, наблюдая за работой отца, и вдруг почувствовала, что глаза ее наполнились слезами. К горлу вдруг подступили рыдания. Больной и беззащитный, Халид будил в ней всю ту нежность и томление, которые она постаралась подавить в себе после встречи с ним. Сара взяла его безвольную руку и прижала к своей, в слезах, щеке.
А если она не сумеет спасти Халида, что тогда?
Вытерев глаза, высморкавшись, Сара взяла себя в руки, и в этот момент вернулась Косем, на серебряном подносике она несла сверкающий нож.
Взяв нож и внимательно осмотрев его, Сара сказала:
– Думаю, он вполне подойдет.
Косем разъяснила:
– Это нож ремесленника, резчика по дереву. Ахмед заточил его на оселке.
Сара кивнула. Конечно, нож – это не хирургический скальпель, но сойдет.
– Как он? – обеспокоенно спросила Косем.
– Все так же.
К тому времени, как с базара принесли ром, а Мемтаз нашла листья, которые потребовала Сара, Халид начал метаться в жару и что-то в бреду бормотать. Сара, откупорив бутылку рома, влила немного крепкого напитка Халиду в рот. Он поперхнулся и повернул голову.
– Подержи его голову, Мемтаз, – скомандовала Сара. – Надо, чтобы он выпил довольно много, иначе будет чувствовать боль, и я не смогу действовать уверенно.
Мемтаз держала Халида, и Сара сумела влить в него щедрую порцию рома. Он ахнул, попытался отплевываться, но большую часть все-таки проглотил, и как только женщины опустили его голову на подушку, Халид снова впал в забытье:
– По-моему, следует разрешить Ахмеду войти: пусть удерживает Халида, когда я буду вскрывать рану, – сказала Сара Косем. – Думаю, спиртного недостаточно, чтобы он совсем потерял сознание, так что наверняка будет метаться.
Косем согласилась и жестом приказала Мемтаз позвать хислара.
– У вас сильные нервы? – спросила Сара у валиде пашаны. – Может, вам лучше уйти?
– Нет, я останусь, – твердо заявила Косем. Сара вздохнула. Спорить по этому поводу значило терять время, а жар у Халида усиливался.
