355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дорин Оуэнс Малек » Жемчужина гарема » Текст книги (страница 5)
Жемчужина гарема
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 20:32

Текст книги "Жемчужина гарема"


Автор книги: Дорин Оуэнс Малек



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5

Джеймс и Беатрис Вулкотт сидели за столом, когда их слуга, Листак, вошел в столовую и объявил:

– Гость, мадам. Мне сказать, чтобы зашли потом?

Джеймс встал из-за стола, утирая рот салфеткой.

– Нет-нет, я выйду. Ты продолжай есть, Беатрис, – наверное, это управляющий складом. Я велел ему прийти ко мне с докладом, когда он завершит учет товара. Не ожидал, что он так быстро закончит. Можешь убрать мой прибор, Листак. Кофе принеси в гостиную. И две чашки.

Слуга поклонился и вышел, а Джеймс прошел по коридору к своей гостиной. Небольшая комната, заставленная всяческими безделушками в стиле викторианской моды, была застелена его лучшим афганским ковром. На антикварных столиках были расставлены лампы.

В европейское убранство гостиной фигура Осман-бея совершенно не вписывалась. Когда Джеймс вошел, гость поднялся ему навстречу.

Джеймс моментально обратил внимание на мундир алебардщика, широкие плечи анатолийца и серьезное выражение его лица.

– Что-то случилось с Сарой? – с тревогой спросил Джеймс.

Беатрис Вулкотт доедала десерт, когда муж снова присоединился к ней в столовой. По глубоким складкам, которые пролегли у его рта, она сразу поняла, что-то случилось.

– Джеймс, в чем дело? – вскрикнула она.

С мертвенно-бледным лицом Джеймс сел напротив нее и, положив руки на стол, низко склонил голову.

– Ради всего святого, Джеймс, что случилось? – спросила Беатрис, вставая и направляясь к нему.

– Сару продали.

Казалось, Беатрис вот-вот потеряет сознание.

– Что… что? – чуть слышно переспросила она.

– Султан продал ее паше Бурсы. Сейчас моим гостем был капитан охраны Топкапи. Он сообщил, что Сара понравилась паше, и султан обменял ее на какую-то семейную реликвию и крупную сумму денег.

– О Господи! – ахнула Беатрис, тоже побледнев и сжимая руки.

– Оказывается, по турецкому закону все женщины гарема являются собственностью султана, и он может делать с ними все, что захочет.

– А ты знал об этом, когда договаривался, чтобы Сара там работала? – спросила Беатрис.

– Конечно, не знал! За кого ты меня принимаешь? – возмущенно ответил Джеймс, глядя на жену.

– О Джеймс… Ты так настаивал на том, чтобы ее туда устроить, считая, что это поможет твоему бизнесу.

– Беатрис, ну, пожалуйста! Обвинения сейчас ничему не помогут. Мне надо найти способ вернуть ее.

– Иди в посольство. Ведь нельзя же так обращаться с американской гражданкой!

Джеймс вздохнул.

– Мы живем в Турции и находимся под юрисдикцией султана. Здесь действуют местные законы. Я, конечно, буду пытаться, но не уверен, что представители Соединенных Штатов смогут что-либо предпринять.

Беатрис похлопала мужа по руке.

– А почему стражник султана пришел к тебе с этим сообщением? Уверена, что это связано для него с некоторой долей риска.

– Стражника прислала принцесса Роксалена. Она подружилась с Сарой и тревожится за нее, но мы прекрасно знаем, что принцесса не пойдет против отца.

– Что же будет с Сарой? – тихо спросила Беатрис.

Джеймс отвел глаза.

– Паша мог пожелать ее только по одной причине – и, боюсь, никто не сомневается в том, какова она.

Беатрис надолго замолчала.

– Он не убьет ее? – слабым голосом спросила она наконец.

– Вряд ли. Паша может отослать ее прочь, когда она ему надоест, но к тому времени у нее самой может появиться желание умереть.

– Джеймс, мне так жаль! – воскликнула Беатрис. Трагичность сложившейся ситуации перебила в ней привычку ворчать.

– Ты была права, Беа, я понимаю. Мне не следовало отправлять Сару в гарем.

– Не отчаивайся. Завтра ты пойдешь в посольство и узнаешь, что можно предпринять.

Джеймс мрачно кивнул, ничуть не ободренный ее словами.

– Ты поговорил с братом Сары? – прошептала Роксалена, отступая в тень при виде поваренка, который поспешно прошел мимо них, неся на голове корзину с рубиновыми плодами граната.

Осман кивнул.

– Я с ним говорил, он будет пытаться помочь ей, но не уверен, что он сможет хоть что-то сделать.

– Халид ее не отдаст. Он не будет слушать ни представителей правительства, ни кого-то еще. В достижении своих целей он очень упорен.

– А что, по-твоему, будет делать Сара? – спросил Осман.

– Думаю, попытается убежать.

Осман вздохнул.

– Навряд ли ей это удастся. Куда она направится, кто ей поможет? В Бурсе она никого не знает. У нее нет друзей.

– У нее есть друзья в Топкапи, – решительно заявила Роксалена. – Мне надо подумать, Осман. Я должна найти способ ей помочь.

– Мы должны найти способ.

Муэдзин с минарета начал выкрикивать призыв на вечернюю молитву.

– Мне надо идти, – сказал Осман. – Встретимся в полночь у купальни?

– В полночь, – подтвердила Роксалена, проскальзывая в дверь кушан.

Вода в бассейне была чиста и прозрачна, на ее поверхности плавали лепестки роз. Окруженный мраморными колоннами, он отделялся от гарема массой полупрозрачных занавесей. Зубчатый потолок над купальней был расписан золотыми арабесками, пол выложен глазурованными лазурными плитками. Сам бассейн был из розового мрамора, а на дне виднелся узор из орхидей, составленный из контрастных плиток с мозаикой из перламутра. Вокруг бассейна под кустами и деревьями стояли каменные скамьи. На них отдыхали обитательницы гарема, когда уставали плескаться и нежиться в воде. Всюду были расставлены подносы с множеством сладостей и освежающих напитков, а также притирания и мази, которыми пользовались евнухи-массажисты.

Сара погрузилась в воду, которая поначалу показалась ей горячей. Она служила предметом насмешек всех наложниц, потому что купалась в рубашке, в то время как все остальные женщины бегали нагишом и надевали шелковые халаты только тогда, когда им становилось прохладно. Некоторые из них разжигали огонь в мраморных чашах с попурри, а потом клали на угольки кусочки сандалового дерева и мирру, держа в ароматном дыму свои кафтаны, чтобы их одежда и тело стали благовонными. Иногда между женщинами случались потасовки, и тогда специально выбранные для этого крепкие евнухи хватали виновниц и выбрасывали из хаммана, чтобы те остудили свой пыл в одиночестве.

Сара провела в воде несколько минут, а потом вылезла из бассейна и надела башмаки на высокой деревянной подошве, напоминающие голландские сабо. Выйдя в соседний тепидариум, она прошла мимо плещущего водой фонтана. Там на кушетках обитательницы гарема отдыхали, пили кофе, укладывали друг другу волосы и обменивались сплетнями. Вокруг них суетились прислужницы, закутывали их в теплые плащи, обрызгивали духами волосы и кожу, подносили всяческие лакомства. Сара отмахнулась от служанок и взяла книгу: правда, она была на турецком языке, но в ней были иллюстрации, разглядывать их было куда интереснее, чем наблюдать за взрослыми женщинами, которые вели себя как дети и с которыми обращались, как с детьми.

Сару в гареме не любили. Как новая фаворитка, она получила покои икбал, которые раньше занимала Фатьма. Все были уверены, что у Сары с Халидом бурные отношения, и не растеряй она свое чувство юмора, могла бы над этими догадками обитательниц гарема посмеяться.

Уже две недели Халид не присылал за Сарой.

Это время Сара использовала на то, чтобы составить планы побега, уверяя себя, что ничуть не скучает по Халиду. А если и скучает, то только по разговорам с ним, потому что они всегда заставляют работать ее мозги, не то что беседы с Мемтаз и другими женщинами.

Саре было очень скучно.

Сегодня тепидариум был почти пуст: кроме Фатьмы и Сары, там оказалось всего лишь двое обитательниц гарема с прислужницами и евнухами. Сара внимательно смотрела на Фатьму, прекрасную уроженку Кавказа с безупречно белоснежной кожей и волнистыми волосами, спускавшимися до самой талии. Она не могла понять, почему Халид не остановил свой выбор на этой красавице.

Уж, конечно, Фатьма готова была бы выполнить все желания паши.

Сара, вздохнув, снова принялась листать свою книгу. Халид всячески желал скрыть, что они не спят друг с другом. Наверняка боялся, чтобы упорство Сары не заразило других женщин. Каждый вечер Мемтаз отводила Сару на мужскую половину и оставляла в одиночестве в музыкальной комнате рядом с покоями паши. Девушка проводила время среди арф, тамбуринов и концертного рояля, читая английские книги, заботливо приготовленные для нее, и пытаясь освоить маджонг.

Да, ей было до невозможности скучно.

Неожиданно возле нее возникла прислужница с чашей щербета густо-винного цвета и политого малиновым сиропом. Подняв глаза, Сара увидела, что Фатьма улыбается и кивает ей, жестом приглашая поесть.

Что это? Предложение мира от женщины, которая все это время не скрывала своей враждебности? Сара раздумывала, как ей поступить, а в это время из хаммана вышла Мемтаз и, подойдя к Саре, нагнулась, аккуратно ставя башмаки у кушетки.

– Не притрагивайтесь к угощению, госпожа, – тихо проговорила она, деловито расправляя Саре халат.

Сара изумленно посмотрела на свою служанку.

– Подаркам от этой женщины не следует доверять, – чуть громче добавила Мемтаз.

Сара посмотрела в сторону Фатьмы, та пристально наблюдала за ней, застыв в полной неподвижности.

Сара резко встала, сделав вид, что спотыкается, и опрокинула чашу с щербетом на пол. Хрустальная чаша с щербетом разлетелась на кусочки.

– Ах, какая я неуклюжая! Извините, – проговорила Сара, глядя на Фатьму и беспомощно пожимая плечами. – Мемтаз, передайте, пожалуйста, Фатьме, что я очень благодарна ей за внимание.

И тут же Сара быстро удалилась.

– Сегодня вечером паша Халид требует вашего присутствия в музыкальной комнате, – объявила Мемтаз.

Сара послушно встала, все равно ее ожидал скучный вечер, она будет пытаться убить время, читая «Путеводитель по Котсволду для пеших прогулок» и «Тысячу лет Британской монархии», которые, видимо, сохранились с оксфордских дней паши.

Войдя в музыкальную комнату, Сара удивилась, увидев там Халида.

Как только она его заметила, сердце у нее отчаянно забилось. Он снова был в европейском костюме – на этот раз в шелковых брюках светло-коричневого цвета и вышитой хлопковой рубашке, светлые тона которых очень шли к его темным волосам.

– По-моему, ты удивлена моим присутствием здесь? – приветствовал он Сару вопросом. – Мемтаз передала мне, что ты возражаешь против сложных приготовлений к встрече, и я дал ей разрешение отказаться от них.

– Значит, вы за мной следили.

– Конечно.

Халид стоял у огромной карты Соединенных Штатов Америки, укрепленной на мольберте.

– Уж не урок ли географии у нас будет? – поинтересовалась Сара.

– Да, мне хотелось бы побольше узнать о твоей стране, – ответил он.

– Где вы достали карту?

– Я могу достать все что угодно, користа. Естественно, за соответствующую плату.

– Включая даже людей, – саркастически заметила девушка.

Халид предупреждающе поднял руку.

– Сегодня вечером я не желаю ссориться с тобой. Хочу, чтобы ты показала те места, которые меня интересуют.

– Прекрасно, – отозвалась Сара. Она обрадовалась, это занятие интереснее, чем бесконечные рассказы про Котсволд.

– Где находится твое правительство в Вашингтоне?

Сара показала ему столицу между штатами Вирджиния и Мэриленд на реке Потомак.

– А я считал, что он – в центре страны.

Сара покачала головой.

– А где Бостон?

Подняв руку к северу, Сара показала Халиду свой родной город на берегу Атлантического океана.

– И в каком он районе?

– Не в районе, а штате. У нас это называется штатами. В Массачусетсе.

– Масса… А! Мне этого не выговорить.

– Мас-са-чу-сетс, – повторила Сара, стараясь произнести название как можно четче.

Халид повторил название штата – и на этот раз достаточно успешно.

– А твои родители? Откуда они родом?

– Мой отец был из Бостона. А мама родом из Нью Хэмпшира. Это вот здесь.

Халид всмотрелся на место на карте, куда указывал ее палец.

– Страна наша очень большая: от берега одного океана до берега другого лежит три тысячи миль. Как это вы, учась в Оксфорде, смогли остаться настолько невежественным относительно Америки?

– В Оксфорде я узнал много об Англии, а не о Соединенных Штатах. Ты разве много знала об Оттоманской империи до того, как сюда приехала?

Он был прав.

– А в чем заключалась твоя работа? – продолжал расспрашивать Халид.

– Я работала в Бостоне. Преподавала в школе.

– В школе?

– Да, в начальной школе, вела четвертый класс.

Халид вопросительно поднял брови.

– Детям было лет по десять.

– И тебе никогда не хотелось иметь собственных детей? – спросил он, его темные глаза вглядывались в лицо девушки.

– Когда-нибудь. В подходящее время.

– И с подходящим мужчиной?

– Да, – настороженно согласилась Сара.

К чему вела вся эта болтовня? Прежде Халид был склонен к прямой атаке, а не к вежливым разговорам. Может, меняет тактику в отношении Сары? Как он непонятен, непредсказуем. Сара боялась отвести от него глаза.

Вошел слуга, он принес кофе. Поднос был поставлен на резной столик из красного дерева, стоявший перед Халидом, и паша отпустил слугу, повелительно махнув рукой.

– Садись, – пригласил он Сару. И она села рядом с ним на обтянутый дамасским шелком диван.

– Могу предложить тебе кофе? – спросил Халид.

– А в него ничего не подсыпано? – уколола она его, глядя прямо в глаза.

Халид снисходительно улыбнулся.

– Позволь задать тебе один вопрос. Если бы в Топкапи, отведя тебя в сторонку, я спросил, поедешь ли ты со мной сюда, ты бы согласилась?

– Конечно, нет.

– В таком случае, что мне оставалось делать, как не подсыпать тебе в кофе дурман?

– Халид, а вам никогда не приходило в голову, что вы можете не получить того, чего желаете?

– Нет, – с наивной прямотой ответил тот, направляя темную струю кофе в полупрозрачную фарфоровую чашечку.

– И что же, у вас не оставалось иного выбора, кроме как похитить меня?

– Да.

Сара вздохнула:

– Видно, Англия не оставила в вашей душе глубокого следа.

– Наоборот, – возразил Халид, и его энергичный выговор звучал удивительно по-британски. – Моя бабка считает, что во мне слишком много от европейца. С ее точки зрения, моя настойчивость в отношениях с тобой – это странная и непонятная, европейская причуда.

Сара отвернулась, чувствуя, как у нее ослабели ноги. Его искреннее признание в своей одержимости подействовало на нее сильнее пылкого объятия.

Халид подал ей чашку с кофе.

– Может, я действительно слишком долго жил в Англии. Теперь я никогда не чувствую себя дома, – заметил он.

– По-моему, вы здесь вполне свой.

Он грустно улыбнулся:

– Ты так говоришь, потому что ты – не турчанка. По мнению турок, я слишком снисходителен. Они восхищаются сильной рукой. А женщин удивляет моя… разборчивость. В этой стране мерилом мужественности мужчины является количество женщин, с которыми он спит. И в этом отношении я оказываюсь не на высоте.

Сара чуть не поперхнулась своим кофе.

– Я не могла бы с этим согласиться, – проговорила она наконец, откашлявшись.

– Косем очень тревожится за меня, – печально заметил Халид.

«Косем не присутствовала на наших двух последних схватках», – подумала про себя Сара. А вслух сказала:

– Почему?

– Она не одобряет мой выбор.

– Извините, не поняла?

– Косем считает, что ты слишком худа, и сомневается в том, что ты сможешь родить.

Сара отставила чашку.

– Халид… – начала она.

Он остановил Сару, подняв руку:

– Я успокоил бабушку в отношении того и другого.

Сара открыла было рот, готовя колкий ответ, но тут же увидела озорные огоньки в его глазах. Неужели он ее поддразнивает?

– А теперь, – сказал Халид, наклоняясь, чтобы поставить свою чашку на стол, – давай продолжим урок.

Они проговорили еще часа два, коснувшись множества разных вещей, после чего Халид отпустил Сару. Только когда Сара возвращалась к себе, окружённая евнухами, она осознавала, что впервые во время их свидания Халид к ней не прикасался.

Через две недели Халид опять вызывал Сару к себе.

Она понимала, что Халид нарочно держит ее в неизвестности и тревожном ожидании. Жизнь ее стала похожей на жизнь гаремных женщин.

Когда возбужденная Мемтаз поспешно вошла в ее комнату, Сара поняла, что паша отдал какой-то приказ.

– Вечером вы должны пойти к моему господину, но сначала, днем, едете на прогулку на базар Кахули, – объявила Мемтаз, радостно хлопая в ладоши.

– А что, это так интересно?

– Очень-очень! И вы возьмете сладости и напитки и на обратном пути устроите…

Мемтаз замолчала, подыскивая слово.

– Пикник? – подсказала Сара.

– Да, да! Пикник!

– И кто это придумал? – подозрительно осведомилась Сара.

– Валиде пашана решила, что вам следует прогуляться.

Сара поняла, что у Косем имеются какие-то свои планы на эту экскурсию.

– А вы не едете? – спросила Сара у Мемтаз.

– На этот раз – нет. Но я там однажды бывала раньше, – думаю, когда-нибудь еще раз побываю.

– Мемтаз, – задумчиво спросила Сара, – вы ведь знали мать Халида?

– Да, госпожа. Очень хорошо.

– Какая она была?

– Как вы, – ответила Мемтаз и улыбнулась.

– Как я? – переспросила Сара. – Правда?

– О, да. Она тоже попала сюда против своего желания. Ее взяли в плен, я рассказывала вам. Но она сильно полюбила старого пашу, и прожила здесь счастливо всю свою жизнь.

– И ей никогда не хотелось вернуться домой?

– Думаю, она тосковала по родине и передала желание побывать там своему сыну. Ему тоже очень хотелось поехать в Англию и познакомиться с этой страной.

– А как выглядела мать Халида?

– О, она была гюльбейяз. Очень красивая. Как только паша ее увидел, он потерял интерес ко всем остальным. И потом у него не было другой кадин.

– Она была блондинка?

– Не такая светловолосая, как вы. У нее волосы были темнее – цвета меда. На щеках и на подбородке ямочки – как у моего господина. – Мемтаз оглядела комнату. – Где ваша фераджа?

– О чем ты?

– Ваша накидка, где она? Вы должны ею прикрыться, оставив открытыми только глаза. В карете иначе ехать нельзя.

– Мемтаз, по-моему, у меня нет фераджи. Я ни разу не была за пределами дворца.

– О, да – понимаю. Я вам ее достану. Вы должны собираться – кареты подадут к часу.

Фераджа оказалась похожей на одеяло: плотная накидка надевалась на плечи и голову и скрывала свою владелицу, оставляя только щелку для глаз. Когда обитательницы гарема собирались у ворот Радости перед хисларом Ахмедом, их вереница напоминала строй то ли мумий, то ли привидений.

Ахмед распорядился, чтобы каждую карету сопровождали два евнуха. Правил алебардщик. У карет были пологи из шелка цвета слоновой кости, усеянные золотыми кистями. Сиденья обтянуты плюшем и завалены вышитыми подушками. В каждую карету была впряжена пара подобранных по масти и росту лошадей. Карета Косем, на дверце которой был изображен герб паши Бурсы, ехала первой. Валиде пашана жестом пригласила Сару в свою карету.

Процессия карет, возглавляемая хисларом, неспешно поехала по уходящей вниз пыльной дороге, изгибы которой вели от Дворца Орхидей к расположенному в городе базару. Еще ниже сверкало море. Сара впервые увидела дорогу, по которой ее привезли сюда в ночь похищения, и теперь вытягивала шею, стараясь запомнить окружающую местность.

– Планируешь путь побега? – прервал ее мысли голос Косем. Сара стремительно повернулась к старой женщине.

– Вид у тебя испуганный, – невозмутимо добавила Косем. – Я, наверное, прочла твои мысли?

– Я всегда изумляюсь, когда слышу, как вы начинаете говорить по-английски, – спокойно ответила Сара.

– Чепуха! Ты, как всегда, строила планы.

– Если вы так думаете, то зачем пригласили меня присоединиться к этой поездке? – спросила Сара.

– Потому что хотела с тобой поговорить, а мой внук начинает испытывать подозрения, если я выражаю желание тебя видеть. Он решает, что я… как это у вас говорится?… что-то задумала.

Сара постаралась спрятать улыбку.

– А вы, может, действительно что-то задумали?

– Безусловно. Я знаю, что ты хочешь отсюда вырваться – и у меня есть план на этот счет. Причем, для его осуществления вовсе не обязательно бежать ночью из дворца и переплывать Босфор.

Сара напряглась, внимая Косем.

– Я хочу, чтобы ты вышла замуж за моего внука и подарила ему наследника. Если ты это сделаешь, я позабочусь, чтобы ты, как только захочешь, смогла бы уехать, свободно выйти из дворца и добраться до Соединенных Штатов. У меня есть собственные слуги, которых я смогу подкупить. Халид об этом ничего и знать не будет.

Сара была так потрясена, что лишилась дара речи и молчала не меньше минуты. Колеса кареты поскрипывали на немощеной дороге, а мысли в голове Сары отчаянно путались.

– Вы говорите, что, уезжая, я оставлю ребенка здесь? – наконец выговорила Сара. Ей надо было хоть как-то ответить на это безумное предложение!

– Конечно. Ребенок должен остаться здесь. Когда мой внук умрет, он займет его место.

Сара не знала, чего ей больше хочется: влепить валиде пашане оплеуху или расхохотаться. Овладев собой, она сказала:

– Валиде пашана, благодарю вас за любезное предложение, но я никогда не смогла бы оставить своего ребенка.

– Но мой внук желает только тебя! Что мне делать? Если он умрет, не оставив наследника, наша область будет ввергнута в хаос! Начнется гражданская война!

– Сколько лет Халиду? – спросила Сара.

– Тридцать, – ответила задумчиво Косем.

– Полагаю, у него еще есть время, чтобы стать отцом, – сухо заметила Сара.

– Но я не доживу до появления правнуков! Разве ты не понимаешь?

Сара вздохнула:

– Ваше высочество, я ничем не могу вам помочь. Думаю, вам следует поговорить об этом с вашими советниками – ведь это семейный вопрос.

– Я уже говорила, – мрачно ответила Косем, глядя из кареты на улицу, по которой они проезжали. – Ничего это не дало.

Кортеж приближался к центру города, звуки базара становились все более громкими. Сара снова повернулась к окну – и оказалась захлестнутой морем звуков, доносившихся с базара, морем красок и запахов.

Прилавки под полосатыми навесами стояли близко друг к другу, так что их можно было принять за один, бесконечно длинный прилавок, с проходами едва ли для одного пешехода. От количества и разнообразия товаров голова шла кругом: плетеные из прутьев корзины, цветастые одеяла и шали, шерстяные ковры и образцы пряжи, отрезы шелка и других дорогих тканей, серебро, драгоценности и украшения, травы и коренья для зелий и бальзамов, благовония, притирания и ароматные масла… А сколько еды. Связки вяленой рыбы, сладости, кебабы, поджаривавшиеся тут же на углях, орешки и овощи… Густой аромат съестного смешивался с запахами жары, пыли и человеческих тел. Базар тонул в оглушительном шуме: в криках торговцев, расхваливающих свои товары, и в многоголосье покупателей.

Завороженная, Сара не могла оторвать взгляда от этого зрелища. Ей еще никогда не приходилось видеть столько разнообразного люда, собравшегося вместе. Тут были мужчины и в восточных кафтанах, и в европейских одеждах, но с красными фесками на головах, алебардщики и евнухи в белых штанах и коротких черных с золотом жилетках, янычары – наемные солдаты султана – в темно-синих мундирах, женщины под чадрами, негры из Нубии, Абиссинии и с верховьев Нила в своих колоритных национальных одеждах, и европейцы – торговцы всех цветов кожи из всевозможных стран. И все они перемешались в толпе, напоминая разноцветные камешки на пляже.

– По распоряжению моего внука ты можешь купить на базаре все, что пожелаешь, – сказала Косем Саре. – Только укажи рукой – и евнухи это для тебя купят.

Карета Косем остановилась на вымощенной булыжником улочке на краю базару. Экипажи с обитательницами гарема выстроились сзади. Сара и Косем вышли из кареты по откидным ступенькам, опираясь на руку, которую подавал им хислар. Когда они направились к торговым рядам, Косем взяла Сару под руку, Ахмед пристроился рядом с ними, а евнухи пошли сзади.

Было ясно, что они получили подробнейшие указания от паши.

– Тебе это нравится? – спросила Косем, поднимая отрез маково-красного шелка, когда они остановились у прилавка, на котором были разложены штуки роскошных тканей, окрашенных во все цвета радуги.

– Очень мило, – ответила Сара, и Косем дала знак одному из евнухов, чтобы тот купил ткань. Сара поняла: если она будет хвалить все, что увидит, кончится тем, что ей приобретут полбазара.

– Вам что-нибудь нужно купить? – спросила она у Косем.

Косем изумленно посмотрела на нее, переспросив:

– Нужно?

Сара сразу же поняла, насколько глупо звучал ее вопрос. Покупки пашаны совершались из-за причуды, а не по необходимости.

Они повернули в переулок, где Косем наклонилась полюбоваться серебряной чашей с выгравированным по краю узором из переплетающихся виноградных лоз. Сара опустила голову и тайком осмотрела дальнюю часть переулка. Но ей видна была только пыльная дорога да каменное строение с аркой входа, напротив которого они остановились.

Косем проговорила что-то по-турецки, на что торговец ответил цветистой речью.

Косем покачала головой.

– Вы ее покупаете? – спросила Сара.

– Он просит слишком много.

– Разве вы не станете с ним торговаться? – удивилась Сара, припоминая знаменитый ритуал, сопровождающий на Ближнем Востоке все покупки. Здесь торговля превратилась почти в вид искусства.

– Конечно нет! – возмутилась Косем. – Он должен почитать за честь продать свой товар валиде пашане.

Сара отвернулась, чтобы Косем не увидела ее улыбку.

Не успели они двинуться прочь, как следом за ними кинулся торговец и Косем получила чашу по той цене, которую сама назначила.

Примерно через час, проведенный на базаре, евнухи были так увешаны покупками, что Ахмед отправил их отнести все в карету. Пока хислар давал им указания, а Косем повернулась рассмотреть привлекшие ее внимание бронзовые сережки с бирюзой, Сара поняла, что час ее настал.

Схватив два подноса с украшениями, она перевернула их, рассыпав по земле кольца, браслеты и диадемы. Владелец лавки пронзительно завопил, покупатели попятились, а Сара сорвала с соседнего прилавка два развернутых ковра и швырнула их к ногам находившихся поблизости от нее людей. Потом стремительно повернувшись, она бросилась бежать, слыша за своей спиной крики Косем и хислара, поднимающих тревогу.

Евнухи побросали покупки и помчались следом за Сарой. Хислар не отставал от них. Сара подхватила руками полы фераджи, чтобы была возможность двигаться свободнее, и стремительно завернула за угол, где налетела на мужчину, который вел ослика с грузом зеленого инжира. Повернувшись, бросилась в противоположную сторону, изумленные люди расступались перед нею. Так она бежала, пока не выбралась за пределы базара. Тут уже было просторнее, дома находились каждый на некотором расстоянии друг от друга, и между ними располагались дворики и фонтаны, окруженные цветущими садами. Сара продолжала бежать, пока у нее не закололо в боку. Остановившись, она прислонилась к оштукатуренной стене какого-то дома, судорожно ловя ртом воздух. Входная дверь дома вдруг открылась и оттуда вышла женщина с закрытым тканью лицом. Она выплеснула воду из ведра и увидела Сару, прижимавшуюся к стене. Только через несколько секунд беглянка поняла, что женщина жестами приглашает ее войти. Не веря своему счастью, Сара быстро оглянулась, проверив, нет ли поблизости ее преследователей, и прошла следом за хозяйкой дома.

В центральной комнате был расстелен ковер ручной работы, а у открытого очага стоял большой стол со стульями. Несмотря на жару, в очаге горел небольшой огонь и над ним висел котелок с чем-то весело кипящим. В углу в резной колыбельке спал младенец, а с потолка на цепи свисала масляная лампа.

Женщина открыла лицо и предложила Саре сесть. Девушка сразу же устало рухнула на стул, с благодарным вздохом освобождаясь от яшмака и фераджи. Хозяйка сняла с крюка котелок и подняла брови, словно спрашивая Сару, не хочет ли та поесть. Сара, покачала головой и жестами попросила воды. Женщина принесла кувшин и, налив в пиалу разбавленного водой вина, подала чашку Саре. Девушка одним глотком осушила половину, поморщившись от горечи напитка, который превосходно утолил жажду. Переведя дух, она допила все до конца, а потом откинулась на спинку стула и закрыла глаза.

Из комнаты в задней части дома, вышел мужчина, но женщина молча указала взглядом на Сару. Тот кивнул и быстро ушел, опустив занавеску из бус, служившую дверью между двумя комнатами.

Через несколько минут Сара открыла глаза – она чуть не заснула. Ее благодетельница сидела напротив склонившись над вышивкой, заправленной в круглые пяльцы. Сара постаралась вспомнить турецкие фразы, которые успела выучить.

– Гессекур эдерим, – вымолвила она, благодаря за гостеприимство.

Та кивнула и улыбнулась.

– Можно отсюда взять карету к причалам? – обратилась она к хозяйке на своем, примитивном турецком. Около доков жил Джеймс.

Женщина пожала плечами, показывая, что не понимает вопроса.

Сара озадаченно смотрела на нее, ведь когда Сара выражала ей благодарность, та все поняла. Может, женщина не знает турецкого? Наверное, она – армянка или черкешенка: в городе у них целые поселения, в которых говорят на родных языках.

Сара попыталась снова заговорить. На этот раз спросила, далеко ли до моря. Ей пришлось много раз менять направление, когда она спасалась от преследователей.

В ответ женщина снова пожала плечами и поставила перед девушкой пиалу, наполненную рагу из котелка.

Угощение было кстати. Сара поняла, что очень голодна: она ничего не ела с самого завтрака, который состоял из брынзы и меда, а на пробежку пришлось потратить немало сил и энергии. Она с удовольствием расправлялась с вкусным блюдом, когда наружная дверь вдруг распахнулась. И женщина, подняв голову; увидела у входа Ахмеда, хислара Халид-шаха.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю