Текст книги "Жемчужина гарема"
Автор книги: Дорин Оуэнс Малек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Дорин Малек
Жемчужина гарема
Пролог
Бурса, Оттоманская империя. Август 1885
– Вы меня изнасилуете? – спросила Сара по-английски, стараясь изо всех сил, чтобы в голосе не прозвучал страх.
Халид-шах пожирал ее пристальным взглядом темных глаз, запомнившихся ей с момента их первой встречи. Стоявшие по обе стороны от нее евнухи, черная кожа которых была умащена до блеска, крепко держали ее.
– Если бы я этого захотел, меня никто не остановил бы, – спокойно ответил Халид по-английски с британским акцентом. Он сделал небрежный знак рукой, и евнухи отпустили ее, отступив назад. По команде господина они с глубокими поклонами удалились.
Сара, оглядев пышное убранство покоев Дворца Орхидей, устремила свой взгляд в цветущий сад, который раскинулся сразу за ним: струи фонтана, мраморный бассейн для купания, клетки с пестрыми птицами…
Сара поняла, почему паша отослал слуг прочь: бежать ей было некуда.
– Зачем меня привели сюда? – решительно спросила она, пытаясь сохранять спокойствие.
– Теперь ты принадлежишь мне, – просто ответил Халид. – И я могу поступать с тобой так, как захочу.
– В моей стране люди не продаются и не покупаются! – возмущенно воскликнула девушка, забыв об осторожности.
– В твоей стране людей покупали до самого недавнего времени. Кажется, это прекратилось лет двадцать тому назад, – с улыбкой отозвался он.
– Наш бывший президент, Линкольн, отменил рабство, – ответила Сара, раздраженная его замечанием. – И вообще, я из Бостона. Мы не занимались отвратительной торговлей человеческими жизнями.
– Бостон не входит в Соединенные Штаты? – иронично поинтересовался он.
– У вас будут серьезные неприятности, когда мой кузен, узнает, что со мной сделали! – гневно сказала Сара.
Его улыбка стала шире.
– Закон – это я. Твой родственник… – Он щелкнул пальцами… – в Бурсе бессилен.
– Американское посольство… – начала было Сара.
Халид, откинув назад голову, расхохотался, демонстрируя сверкающие белизной зубы:
– Болтуны! – презрительно бросил он. – Полгода потратят только на то, чтобы решить, что им предпринять и когда. А пока ты – моя.
Сара гневно взглянула на него. Со времени их прошлой встречи Халид успел сбрить бороду, открыв золотисто-смуглую кожу лица, на котором запечатлелось аристократическое высокомерие, вполне естественное для властителя Бурсы. На щеках пролегали симметричные складочки на том месте, где при улыбке покажутся ямочки; и на подбородке тоже была ямочка. Чуть крючковатый нос располагался над красиво очерченным ртом с полной, чувственной нижней губой. Густые черные волосы вились над высоким лбом и спускались на шею и к ушам. Халид был на голову выше Сары. Расстегнутый у горла белый вышитый кафтан обнажал темные завитки волос на груди. Он был удивительно хорош собой, и это еще больше увеличивало смятение и неуверенность, которые испытывала Сара.
Протянув руку, Халид взял упавший ей на плечо золотой локон и накрутил на свой смуглый палец. Сара напряглась и отпрянула, но он потянул ее к себе медленно и настойчиво, пока девушка не сдалась, неловко шагнув к нему.
Отпустив локон, Халид проследил указательным пальцем линию ее шеи до начала грудей в глубоком вырезе блузки. Когда его палец скользнул ниже, под ткань и легонько прижал сосок, Сара судорожно вздохнула. Прислужницы гарема, готовившие ее к встрече с пашой, накрасили соски хной, и они теперь просвечивали сквозь тонкий шелк блузки. Он провел по нему пальцем, сначала легко, а потом решительнее.
Сара опустила глаза, чувствуя, как ее лицо заливает жаркая краска, но заставила себя поднять голову и вызывающе встретить взгляд молодого красавца. А потом изо всей силы дала ему пощечину.
Халид не отшатнулся, а только пристально посмотрел на нее. Отпустив сосок, он снова схватил ее за волосы и намотал их вокруг руки, притянув к себе Сару так, что она припала к его плечу, оказавшись нос к носу с ним. Поразительно – он не причинил ей боли, но и шевельнуться девушка не могла. Неподвижно застыв, она смотрела в его темные глаза с длинными ресницами.
– За такое я мог бы тебя убить, – тихо проговорил он. В его голосе слышалась угроза.
Она глубоко вздохнула и облизала пересохшие губы.
– Но тогда и ваши денежки пропали бы, донме паша, – спокойно ответила Сара.
Он отпустил ее так резко, что она пошатнулась, а когда снова выпрямилась, Халид уже хладнокровно смотрел на нее.
– Возможно, я решу, что именно на это их и стоит потратить, – заметил он.
– А разве вы не разочарованы? – саркастически осведомилась Сара. – Я не так податлива, как вы рассчитывали? Может, за такие деньги вы надеялись получить послушную подстилку? Вам следовало бы получше изучить товар, прежде чем платить. Кобылка кусается.
– Любую кобылку можно укротить, – спокойно ответил он. – Даже самые дикие и норовистые со временем понимают, что в руках господина их ждет наслаждение.
– Вы будете разочарованы, – монотонно проговорила Сара.
– Я не буду разочарован, – уверенно возразил он. – Это только начало.
– В этой сделке выиграл султан Хаммид, – уколола его Сара. – Он получил вашу семейную реликвию и деньги, а вы туфту вместо куртизанки.
– Что такое «туфта»? – спросил он.
– Подделка. Плохая вещь.
– О, но ты станешь очень хорошей.
– Так вы действительно собираетесь меня принудить.
– Принуждения не понадобится. – Взяв ее за подбородок, он повернул ее лицо к свету. – Ты сама будешь умолять меня, чтобы я овладел тобой, користа. А потом – чтобы я не останавливался.
– Никогда, – сквозь зубы процедила Сара, вырываясь. – Поверьте, напрасный труд. Лучше отпустите меня.
– Что, вернуть к султану? – насмешливо спросил он.
– Да, он позаботится, чтобы меня отпустили к кузену. Может, даже вернет вам то, что вы за меня заплатили, – с надеждой сказала она.
Халид покачал толовой:
– Дело не в цене. Султан Хаммид не понял, что я торговался только для вида, я играл. За тебя я отдал бы все, чего бы он ни попросил.
Потрясенная Сара молчала. В отчаянии девушка поняла, что этот человек давно привык получать все, что пожелает, – и сейчас он желает ее, Сару Вулкотт.
Халид вдруг хлопнул в ладоши, и мгновенно появились евнухи.
– Что происходит? – спросила Сара, испуганно оглядываясь. «Что теперь он задумал?» – мелькнуло в ее голове.
– Они отведут тебя в твои комнаты в гареме, – ответил Халид, отворачиваясь от нее. Не успела Сара что-либо сказать в ответ, как ее вывели в мощенный плитками коридор.
Халид прислушался к затихающим в отдалении шагам, а потом подошел к столу и налил себе чашку густого турецкого кофе. Его отец по этому случаю вызвал бы слугу, но Халид был другим, и в этом заключались его проблемы. Его жизнь была ненадежным мостом между Востоком и Западом, как древний Константинополь, и на обеих сторонах он чувствовал себя чужим.
Передумав пить кофе, он отодвинул чашку и потянулся к графину с ракией. Налив полрюмки прозрачной жидкости и добавив в нее воды, он осушил рюмку одним глотком, глубоко вздохнул, чувствуя, как огонь растекается по внутренностям.
Да, все плохо обернулось. Американка ненавидит его. Что ж, этого и следовало ожидать. Всем известно, как независимы эти американцы и их женщины. Он предвидел такое, когда впервые увидел ее в султанском гареме и узнал, кто она.
Халид налил еще немного обжигающего напитка и стал задумчиво покачивать рюмку. Конечно, завоевать огненную женщину непросто. Но Сара стоит того, чтобы за нее бороться, и между ними вспыхнет пламя страсти. Ему хотелось, чтобы Сара пришла к нему добровольно. В принуждении женщины нет победы – такое годится только для трусов. Истинная победа мужчины состоит в том, чтобы поначалу равнодушная противница стала полной страсти возлюбленной.
Но на это нужно время. Он должен был приобретать ее таким жестоким образом, но выбора не было. И если бы не действовал так стремительно, она, закончив свой визит в гарем султана, вернулась бы домой. И тогда он ее больше не увидел бы.
А такое даже в мыслях не хотелось допускать. Халид должен получить ее. Бабка Халида сказала, что он околдован голубыми глазами, как когда-то был околдован его отец. Возможно, так оно и есть. Его дом полон женщин, но ни одна из них не желанна – ни одна, кроме нее. Когда Халид впервые увидел Сару в Большом Зале в Топкапи, она смотрела на него с вызовом, не отводя своих глаз, не кокетничая, как все гаремные женщины. И он был покорен ею.
Конечно, и Сара к нему неравнодушна, как бы высокомерно сейчас она ни держалась. Пусть пока она не признается себе в этом. Но надо раздуть искру интереса к нему, а на это потребуется время. И прежде всего необходимо преодолеть ее возмущение тем, насколько бесцеремонно он ее заполучил.
Сара горда и своевольна, Он и сам такой. Задача будет непростая. Если надоели покорные обитательницы гарема – за эту женщину придется бороться. Но какое удовольствие его ожидает, когда она наконец уступит!
Халид допил рюмку и приложил тыльную сторону ладони к губам. Да, он хочет ощутить ее горячий и жадный поцелуй, хочет, чтобы ее руки судорожно обхватили его в порыве страсти, чтобы белое мягкое тело приняло его, как ножны принимают меч.
Халид закрыл глаза. На лбу выступили капельки пота, руки сжались в кулаки.
Он обязательно добьется своего.
Мемтаз встревоженно встретила Сару в ее покоях, предназначенных для икбал, фаворитки. Это были самые роскошные помещения гарема, которые уступали только комнатам родственниц паши.
– Что случилось? – спросила служанка.
– Ничего, – ответила Сара.
– Ничего? – изумленно переспросила Мемтаз. Рабыня-черкешенка, давно попавшая в Оттоманскую империю, помогала Саре одеться перед свиданием с Халидом и очень хотела, чтобы ее иностранка-подопечная оказалась на высоте.
– Паша осмотрел меня, как призовую телку, купленную на сельской ярмарке, а потом отправил обратно, – объяснила Сара.
– На сельской ярмарке?
– Ну, неважно где.
– Он был вами недоволен? – огорчилась Мемтаз. – Но вы так чудесно выглядите. Не понимаю, почему мой господин подумал, что сделал неудачный выбор?
– Он так не подумал, Мемтаз, – устало возразила Сара. – Сказал, что заплатил бы за меня сколько угодно. И мною был доволен, по крайней мере, тем, как я выгляжу.
Мемтаз удивленно: уставилась на Сару.
– Не смотрите так на меня. Это все ваша проклятая страна, – пробормотала Сара, падая на плюшевый диван, заваленный атласными подушками. Она равнодушно взглянула на роскошные гобелены, потом снова перевела глаза на служанку.
– Почему Халид-шах так хорошо говорит по-английски? – с любопытством спросила Сара.
– Его научила мать – и меня, – объяснила Мемтаз. – Это была голубоглазая гяурка…
– Иностранка? – спросила Сара. – Пленница?
– Да. Ее захватили пираты и продали валиде-паше, отцу Халида. Она была англичанка, как вы.
– Я американка.
Мемтаз пожала плечами, мол, какая разница?
– Старый господин ее очень любил и, пока она была жива, не брал других кадин. Он баловал ее, и когда та пожелала, чтобы их сына отправили в английскую школу перенять обычаи ее народа, старый господин согласился. Там есть университет… о, как его называют… Оксфар?
– Оксфорд? – изумилась Сара.
– Да-да. Молодой господин учился там, пока не умер его отец, а потом вернулся сюда получить свое наследство.
«Боже правый, – подумала Сара, – этот варвар, купивший ее, словно штуку ткани, получил образование в Оксфорде?»
– Мемтаз, что со мной будет? – печально спросила она служанку.
Мемтаз только покачала головой.
– Кто может знать? Если бы султан вас подарил паше, то мой господин должен был на вас жениться – таков обычай. Но раз он вас купил… Скорее всего, вы займете место в гареме паши, как его одалиска.
– А это что такое? – быстро спросила Сара, хотя она слышала это слово в серале султана.
– Рабыня.
– Как вы? – уточнила Сара. Почему-то ей казалось, что это не так.
– Нет, я – гедикли, выполняю домашнюю работу. А вы будете хазеки…
Мемтаз замялась.
– Объясни мне, пожалуйста.
– Ну, это женщина для развлечения господина.
– Вы хотите сказать – наложница, – мрачно проговорила Сара. И произнеся это слово вслух, почувствовала себя еще хуже.
Мемтаз не стала возражать. Сара закрыла глаза.
– Не надо так печалиться, госпожа, – успокаивала ее Мемтаз. – На самом деле вам очень повезло. Вы будете жить в роскоши, целыми днями купаться в хаммане, умащать себя благовониями и одеваться в великолепные наряды, курить наргиле и есть щербеты и сладости.
– Я не хочу купаться в хаммане и курить гашиш, Мемтаз. Я хочу быть свободной.
– И паша Халид молод, – продолжала Мемтаз, словно не слыша Сару. – Он самый красивый мужчина в Бурсе, а может, и во всей империи. Все обитательницы гарема вздыхают по его прикосновениям и мечтают, чтобы их выбрали для ночи любви. Вы могли бы попасть к старому, уродливому толстяку, от которого воняет чесноком. А кроме того, мой господин очень богат. Он унаследовал от отца этот дворец и все владения, гарем и земли от Золотого Рога до Босфора и бедуинских холмов…
Сара подняла руку, прерывая поток восхвалений.
– Мемтаз, я понимаю, что вы хотите меня утешить, спасибо, но мне хочется остаться одной.
Служанка поклонилась.
– И еще, Мемтаз…
Та обернулась.
– Что значит «користа»?
Мемтаз улыбнулась:
– О, это очень лестное любовное слово… Понимаете?
– Комплимент?
– Да. Если мужчина так называет женщину, значит, она – предмет его страстного желания, его самая сильная… страсть.
Сара отвернулась.
Мемтаз бесшумно вышла в прихожую. Сара остановилась у зарешеченного окна своей спальни, глядя на каменные стены Каретного дома, отделявшие гарем паши от внешнего мира.
Неужели отсюда нельзя убежать? Нужно что-то придумать.
Сара горько вздохнула. Что же делать? От дома ее отделяют тысячи миль, за помощью обратиться не к кому. Даже если принцесса Роксалена знает, что случилось с Сарой, она не сможет ничего предпринять против воли своего отца, султана. Джеймс – единственный, кто мог бы ей помочь, но кузен совершенно недостижим для нее.
От ужаса у Сары перехватило горло. Ее продали – продали, Господи! – человеку, который вызывает в ней самые противоречивые чувства. От одной мысли о новой встрече с ним ей становилось не по себе.
Глава 1
Константинополь, столица Оттоманской империи. Июль 1885
– Так тебе хотелось бы узнать гаремную жизнь? – с улыбкой проговорил Джеймс Вулкотт, отпивая глоток прохладительного напитка.
– Конечно, – ответила Сара. – Как и любому человеку.
С двоюродным братом Джеймсом у нее была не только общая фамилия, но и страсть к путешествиям по всему свету. Их обоих вырастил в Массачусетсе отец Джеймса.
– Право, Джеймс, не стоит тратить каникулы Сары на обсуждение аморальных обычаев этих развратных иностранцев! – чопорно проговорила Беатрис, вставая, чтобы поставить свою рюмку рядом с серебряным кувшинчиком. Вынув из рукава синего шелкового платья кружевной платочек, она промокнула им губы. Ее верхняя юбка, расходившаяся впереди так, что видна была гофрированная полосатая вставка, шелестела при каждом движении. Снова присев, она поправила упавшие на лоб пряди шиньона.
– Боюсь, что иностранцы здесь – мы, моя милая. А аморальность – это вопрос взглядов на жизнь, – ответил ее муж, демонстративно подмигивая Саре.
Они сидели на веранде второго этажа дома Вулкоттов в европейской части города с видом на мост Галата, в надежде, что от воды повеет прохладой. Под ними шумел базар, скрипели колеса повозок, стучали копытами лошади, а издалека доносились приглушенные крики уличных торговцев у причалов.
Беатрис взяла складной веер с инкрустированной слоновой костью ручкой, лежавший на подлокотнике плетеного кресла, и принялась энергично обмахиваться.
– Льда не осталось? – спросила она у мужа.
– Нет, потерпи до следующей поставки в конце недели, – ответил он и пояснил Саре: – Его доставляют со снежников горы Олимп, но дорога длинная и трудная, так что лед – большая редкость и стоит дорого.
– Но он хоть немного помогает переносить эту жару. Никак не могу привыкнуть к здешнему климату, милочка, – пожаловалась Саре Беатрис. Ее веснушчатое лицо раскраснелось. – Уверена, что тебе тоже нелегко переносить жару.
– Право, после двадцати морозных зим Новой Англии здешний климат мне кажется благодатным и нравится, – отозвалась Сара. – Пока я ехала из Парижа на Восточном экспрессе, успела привыкнуть к жаре.
– По-моему, Сара уже влюбилась в Восток, Беа. И не сбивай нас с главной темы разговора, – заметил Джеймс. – Мы обсуждали гарем султана Хаммида.
– Я не обсуждала, – мрачно ответила Беатрис, обмахиваясь веером.
– А что, он не единственный? – спросила Сара.
– О да. Каждый правитель области, принц или паша, имеет гарем, но у султана Абдулы Хаммида он самый большой. Его называют Большим Сералем, и, говорят, женщины в нем прекраснее всех в мире. Агенты Хаммида постоянно толкутся на египетских работорговых рынках и часто бывают у пиратов-берберов, чтобы купить для своего господина самых лакомых дам.
Беатрис не нравился возникший разговор, она была раздражена тем, какой интерес проявила Сара к гаремам.
– А где расположен сераль? – спросила Сара.
– В самой глубине дворца Хаммида, Топкапи, построенного на перешейке между Мраморным морем и бухтой «Золотой Рог».
– Какие дивные названия! – воскликнула Сара.
– Турецкий язык необычайно выразителен, – заметил Джеймс.
– Я предпочитаю английский, – заметила Беатрис.
– Да, дорогая. Я это знаю. Но, к сожалению, не могу торговать импортными коврами, не выезжая из Бостона, – резко бросил Джеймс, возвращая на стол свой запотевший бокал. – Ты могла бы постараться отнестись к нашему пребыванию здесь не как к мучительному испытанию.
– Но здесь так жарко, – пробормотала Беатрис. Она поправила платье, поморщившись, когда китовый ус корсета защемил ей тело.
– Значит, султан – главный правитель Оттоманской империи? – продолжала интересоваться Сара.
Джеймс кивнул.
– Он – падишах, или «король-паша», а все младшие паши хоть и правят собственными областями, но считаются его подданными. Падишах правит железной рукой – он абсолютный монарх. Идти ему наперекор – значит, идти на смерть.
– Люди, живущие здесь, не имеют никаких прав, не то что у нас на Западе, – вставила Беатрис. – Как это страшно.
– Но как султан может спать с таким количеством женщин в гареме? – спросила Сара, широко раскрыв свои голубые глаза.
Джеймс расхохотался.
– Вот что тебя больше всего интересует! Все очень просто. Он спит каждый раз с одной. У султана есть возлюбленные и кадин – жены, обычно их у него четыре. Эти женщины могут принадлежать ему в любой момент. Их жизнь состоит главным образом из ожидания. Они всегда должны быть готовы ублажать и развлекать султана.
– Отвратительный обычай, – пробормотала Беатрис.
– И они никогда не покидают гарем? – спросила Сара.
– Не покидают, если их не подарят другому паше, не отдадут замуж или не продадут, – ответил Джеймс, приглаживая свои аккуратные светлые волосы, такие же золотистые, как у Сары.
– И здешние люди безоговорочно принимают такую систему насилия? – недоверчиво спросила Сара.
– Да нет, время от времени вспыхивают восстания, но никому пока еще не удалось объединить разбросанные по империи племена на борьбу с султаном. Кроме того, бедуины постоянно воюют со всеми.
– Бедуины?
– Да, кочующие по пустыне арабы, смертельные враги турок. Они постоянно устраивают набеги на окраинные области, караваны и тому подобное… Это свободолюбивый народ, которому не нравится, что ими пытаются управлять. Себя они не считают чьими бы то ни было подданными.
– Как это все… – Сара замолчала, пытаясь подыскать подходящее слово.
– Нецивилизованно? – подсказала Беатрис, качая головой, так что серьги – марказитовые бусины на серебряных проволочках – заплясали в такт ее движениям.
– …так непохоже на четвертый класс школы Саутпорта, который я веду, – беспомощно договорила Сара.
– Ты хотела бы попасть во дворец и увидеть сераль? – вдруг спросил Джеймс у Сары. Беатрис недоверчиво уставилась на него:
– Ты же говорил мне, что в гарем никогда не пускают посетителей!
– Это действительно так, но султан Хаммид ищет для своей дочери, принцессы Роксалены, учительницу-европейку. Роксалена, старшая дочь Хаммида, очень балованная, как рассказывают, но умная девушка. Ее страшно интересует жизнь за пределами империи. С рождения Роксалена была помолвлена с другом отца, калифом из Дамаска, но несколько лет тому назад его убили во время какого-то восстания. Потом шли разговоры, что принцесса выйдет за пашу Бурсы – Халида Шаха, которого я никогда не видел. Говорят, что он примечательный молодой человек – этакий восточный эквивалент блестящего кавалера. Но почему-то этого не произошло. Роксалене уже шестнадцать. По местным понятиям почти старая дева. Подозреваю, что султан потакает ей, чтобы добиться ее согласия выйти замуж за того, кого он сам ей выберет. Но людям свойственно баловать своих детей, и, видимо, султан не исключение.
– Похоже, ты хорошо разбираешься в местных обычаях, – восхищенно заметила Сара.
– Приходится. Успех моего дела зависит от способности приспособляться к обстоятельствам, а для этого я должен знать, что происходит вокруг.
– Джеймс, неужели ты серьезно предлагаешь Саре пойти в гарем султана учить эту девицу! – ужаснулась Беатрис.
– А почему бы и нет? Сара – опытная учительница, да и мне окажет этим огромную услугу. Я занимаюсь здесь торговлей благодаря снисходительному отношению Хаммида, так что мне не повредит, если я найду учительницу для его дочери. Он будет у меня в долгу, а Сара удовлетворит свое любопытство. У тебя ведь занятия начнутся не раньше середины сентября, правда, Сара?
– Но как я смогу разговаривать с моей ученицей? – спросила Сара. – Я же не говорю по-турецки. Знаю всего лишь несколько слов и фраз.
– Султан-принцесса немного знает английский. Когда она была маленькая, во дворце работали миссионеры, но потом ее отец изгнал их за распространение нежелательных идей. Либо с возрастом он стал более терпимым, либо ему хочется поскорее выдать дочь замуж. В общем, тебе надо будет помочь ей освоить язык.
– Джеймс, я этого не допущу! – резко сказала Беатрис. – Сара приехала в такую даль повидаться с нами, а не чахнуть с горсткой язычников в приукрашенном борделе.
– Сара, что скажешь? – спросил Джеймс.
– Я подумаю.
– Узнав тайны гарема, ты сможешь написать книгу, когда вернешься домой.
– Тайны гарема?
– Ну да. Почему женщины согласны оставаться там и ожидать, чтобы их избрали. – Джеймс заговорщически понизил голос. – Судя по историям, которые я слышал, секрет заключается в том, что турки прекрасно владеют наукой доставлять женщине сексуальное наслаждение.
– Джеймс, побойся Бога! – возмущенно вскрикнула Беатрис, покраснев уже не от жары.
Джеймс расхохотался.
– Находясь во дворце, ты должна будешь соблюдать их обычаи, носить восточный костюм и закутываться в чадру в присутствии тех мужчин, которые не являются евнухами гарема… Вот так, Сара.
– А что евнухи… – начала Сара.
– С меня хватит, – решительно оборвала их Беа, вставая. – Я пойду присмотрю за приготовлением обеда.
Джеймс и Сара проводили ее взглядами.
– По-моему, ей здесь плохо живется, кузен Джеймс, – негромко заметила Сара.
Джеймс вздохнул:
– Знаю. Я собираюсь в ближайшие лет пять заработать как можно больше денег, чтобы потом вернуться домой и вложить их в какое-нибудь дело. Надеюсь, Беатрис потерпит еще немного. – Он взглянул на Сару. – Она жалуется на то, что здесь у нее нет знакомых женщин, с которыми могла бы общаться. Вот почему твои письма всегда поднимали ей настроение. А твой приезд… Но ты уже провела здесь несколько недель и увидела много достопримечательностей. Была на крытом базаре, в Византийских церквах и древнеримских развалинах. А если попадешь в гарем, то получишь такие впечатления, каких обычно лишены туристы. Ну, что скажешь? С хисларом я могу поговорить в любой момент.
– А кто такой хислар?
– Это главный черный евнух, который служит связным между гаремом и внешним миром. Он первый советник султана, во дворце обладает большим влиянием.
– И почему, такой человек соглашается стать евнухом? – спросила Сара.
– Евнухи – это, как правило, пленники, захваченные на войне или при нападении на караваны, – объяснил ей Джеймс. – Или мальчики, похищенные торговыми кораблями. И всегда иностранцы: белые – с Кавказа, из Армении и Грузии, черные – из Абиссинии, Нубии и Судана. Они не распоряжаются своей жизнью.
Потрясенная, Сара замолчала.
– Обычай с точки зрения европейца, конечно, дикий, – добавил Джеймс. – Но он широко распространен по всему Востоку до самого Китая.
– А зачем такое делают? – спросила Сара.
– Чтобы обитательницы гарема были в безопасности, слуги-мужчины не могут с ними совокупиться.
– Все в их жизни подчинено интересам султана. Абсолютно все.
Сара вздрогнула.
– Не знаю… Ты описал мне очень жестокий мир. Не уверена, что мне следует с ним знакомиться.
– Ну, посмотрим, что в тебе возьмет верх: любопытство или страх. – Джеймс уселся поудобнее, сложив руки на животе и рассматривая Сару с легкой улыбкой. – Думаю, что все-таки победит любопытство.
В дверях появилась Беатрис:
– Идите в дом. В сумерках больше москитов – нас съедят заживо.
Сара с Джеймсом послушно встали, повинуясь приглашению Беатрис.
Спустя неделю Сара с Джеймсом выглядывали из окон кареты, кашляя от облака пыли, поднятого колесами на крутом склоне дороги, ведущей к дворцу султана – Топкапи. Огромный и сверкающий белизной дворец, с многочисленными пристройками и уходящими к небу минаретами, сверкал в лучах солнца. Внизу поблескивала гладь моря. Дорога оказалась очень оживленной: по ней шли люди, работавшие в Топкапи, в том числе и евнухи в широких рубахах и черных жилетках, расшитых золотом, и хлопковых шароварах с красными кушаками. Сара, поправила соломенную шляпку, разгладила воротничок коричневого летнего платья, потом наклонилась смахнуть пыль с юбки – только для того, чтобы чем-то занять себя и умерить волнение.
– Перестань возиться, ты прекрасно выглядишь, – успокоил ее Джеймс.
Подняв глаза, Сара увидела перед собой массивные ворота, по обеим сторонам которых стояли стражники с угрожающе сверкавшими на солнце алебардами. У закрытых ворот возвышался громадный чернокожий человек в роскошном полосатом шелковом кафтане, перевязанном в талии золотым парчовым кушаком, и с низко надвинутой на лоб повязкой из того же материала. Он стоял, скрестив руки на груди, уверенно расставив ноги в черных сапогах.
– Вот и хислар, – сказал Джеймс. – Полагаю, он дожидается тебя.
Сара посмотрела на ворота, на стражников, и ей вдруг показалось, что она войдет сейчас в какой-то запретный город. Девушка встревожено взглянула на Джеймса.
– Ты вовсе не обязана идти, – пояснил Джеймс, правильно истолковав выражение ее лица. – Я просто скажу хислару, что ты передумала и мы вернемся домой.
Сара расправила плечи и села прямее: она сама приняла решение работать в гареме, и если в последнюю минуту передумает, то поставит Джеймса в неловкое положение перед султаном.
– Нет, Джеймс, все будет нормально. Мне бы хотелось, чтобы ты проводил меня до ворот.
Они вышли из кареты и направились к входу во дворец. Сара все время чувствовала на себе взгляд хислара, внимательный, заинтересованный, и от этого испытывала еще большую неловкость.
– Ты не объяснил ему, по какому поводу я приехала в гарем? – резко спросила Сара.
– Успокойся, – отозвался Джеймс. – Если бы ты предназначалась для услаждения султана, он тебя раздел бы и осмотрел, как это делает врач, проверяя, подойдешь ли ты. Давай я еще раз напомню ему, что тебя должны вернуть в мой дом в городе, как только ты об этом попросишь.
Сара кивнула.
Джеймс, запинаясь, поговорил с хисларом по-турецки, а потом повернулся к Саре и поцеловал ее в щеку.
– До свидания, милочка, – сказал он. – Развлекайся. Надеюсь увидеть тебя через несколько недель.
– До свидания, Джеймс, – откликнулась Сара, сжимая в руке ковровый саквояж со своими пожитками.
Хислар протянул руку, и после секундного колебания Сара отдала ему свою сумку. В ту же секунду ворота за ними закрылись, и карета Джеймса, развернувшись, начала спускаться вниз по дороге. Посмотрев вслед уезжающему Джеймсу, Сара прошла следом за хисларом в двери Каретного дома.
За воротами оказался другой мир. Всюду сновали люди – казалось, у каждого имелось какое-то срочное дело. Сара и хислар миновали несколько постов охраны, затем помещения, где жили стражники и евнухи, и подошли к широкому мощенному камнем двору. Здесь тоже суетились слуги, подметали двор, носили воду, выполняя свои обязанности с рабским послушанием и поспешностью. Мимо промаршировал отряд стражников в ярко-синих мундирах с золотыми пуговицами и в красных фесках, напоминавших цветочные горшки.
Сара с любопытством глазела по сторонам. От внутреннего двора во все направления расходилось множество коридоров. Позже Сара узнала, что один из них вел к главным воротам, другой – к школе для юных принцев, третий – в больницу, четвертый – к кухням, и так далее. Сара почувствовала себя совершенно потерянной в этом странном мире, к тому же была страшно смущена тем, что оказалась в центре внимания, притягивая взгляды и слыша негромкие комментарии. Вскоре перед ними возникла причудливая арка, выложенная ярко-синей керамической плиткой, под которой находились украшенные причудливой чеканкой и усеянные разноцветными камнями бронзовые двери с позолоченными ручками. По обе стороны от двери стояли большие клетки с многоцветными громкоголосыми, попугаями. Вспугнув их, два стражника шагнули вперед и по знаку хислара открыли двери.
Это и был гарем. Открывшееся перед Сарой зрелище совершенно поразило ее. Она никогда не видела такого скопления очаровательных молодых женщин в роскошных струящихся полупрозрачных одеждах. Женщины полулежали на подушках, сидели на бортике мраморного бассейна, занимавшего середину еще одного внутреннего дворика, стояли, прислонившись к окружавшим дворик колоннам и на балконах второго этажа, куда выходили их апартаменты… Одни были обнажены до пояса, и у них между грудей свисали тяжелые золотые цепи. Другие были одеты в традиционный костюм турчанок – облегающие длинные платья, застегнутые впереди на множество пуговиц, третьи – в шальварах, подхваченных под коленом, и маленьких жилетках. С непокрытыми головами, с причудливо переплетенными косами и в головных уборах. На большинстве обитательниц гарема было множество роскошных драгоценностей. Квартет музыкантов с завязанными глазами в углу дворика играл на струнных инструментах, и звуки музыки гармонировали с тихим плеском фонтана. По дворику бегали кошки, собаки и даже обезьянка. Низкие столики, стоявшие на восточных коврах, были завалены фруктами и лакомствами. Сара увидела, как обезьянка, стащив с одного столика яблоко, тут же умчалась куда-то, чтобы съесть его.
