Текст книги "До тьмы (ЛП)"

Автор книги: Дори Лавелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Если это твоя любовь… ― я показываю на свою саднящую щеку. ― ...то я предпочитаю жить без нее.

Я опускаюсь на диван и кладу ладони на колени.

Теперь он выглядит злым, выражение его лица предвещает грозу. Он ударил меня. Что, если он потеряет контроль и сделает так снова? Что, если он не выносит, когда его отвергают?

Он пересекает комнату, подходит ко мне снова и садится рядом со мной на диван. Тоже кладет ладони на колени и устремляет взгляд прямо.

– Верь мне, когда я говорю, что я не такой. То, что произошло... такого больше не повторится.

Он снова встает и идет к двери. В этот раз открывает ее. Бросив на меня последний взгляд, он уходит из моей квартиры и закрывает за собой дверь.

В одиночестве я опускаю голову на руки и позволяю слезам свободно течь, пока вокруг меня рушится мир. Разбитые куски моего сердца, острые и заостренные, причиняют адскую боль.

Я плачу, как минимум, час, затем стаскиваю себя с дивана и подхожу к окну.

О, боже мой. Его машина все еще снаружи. Очевидно, что ему сложно уехать. Но к тому, что у нас почти было, возврата нет. В реальной жизни сказок не бывает, они живут лишь на страницах книг. Любовь не должна причинять страдания. Я покончила с ним.

Глава 18

Дженна

― Все кончено, ― признаюсь я Хизер по телефону. ― Я порвала с Уинстоном.

– Что? Почему? Я надеюсь, ты сделала это не из-за того, что я сказала.

Я делаю вдох через забитый нос.

– Нет. Мы были слишком разными. Хотели разного.

– Ты уверена, что хочешь именно этого? ― осторожно спрашивает Хизер.

Я хочу рассказать ей, что сделал Уинстон, разделить свою боль с человеком, которому доверяю, но не могу заставить себя сделать это. Я не знаю, что меня останавливает. Может быть стыд.

– Да, думаю, это то, чего я хочу. ― Прикусываю губу. ― По правде говоря, между нами что-то было не так еще с момента помолвки.

– Ты хорошо все обдумала? ― добавляет Хизер. ― Просто это так внезапно, вот и все.

– Мне не нужно это обдумывать. Глубоко внутри, я каким-то образом знала, что то, что между нами, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вернувшись в Нью-Йорк, я поняла, что ничего не получится.

Хизер долго молчит. На заднем фоне играет приглушенная музыка.

– Как он это воспринял? ― спрашивает она с мягкостью в тоне.

Я встаю с дивана и подхожу к окну в гостиной. Машины Уинстона там больше нет.

– Он не хотел меня отпускать, но я приняла решение.

– Мне так жаль, милая. Я знаю, как сильно он тебе нравился.

– Или, может быть, я обманывала себя, думая, что он мне нравится. Может быть, меня закружил его мир роскоши и романтики, и я не могла думать ясно.

– Нет ничего плохого в романтике, ― произносит Хизер. ― С правильным мужчиной романтика прекрасна.

– Знаю. Наверное, он не был моим единственным.

– Ладно, сладкая, ― голос Хизер тихий и успокаивающий. ― Если ты довольна своим решением. Я тебя поддерживаю.

– Думаешь, мне стоит прямо сейчас позвонить маме с папой... рассказать им?

Мне их жаль, особенно отца, который так радовался новому бизнесу. Теперь, когда Уинстона больше нет в моей жизни, думаю, что уговор отменяется. Но иначе было нельзя.

– Ты кажешься очень расстроенной. Почему бы тебе не подождать до утра? Сначала переспи с этим.

– Может быть, ты права. Не думаю, что прямо сейчас у меня есть силы разбираться с их разочарованием. ― Я потираю свои уставшие глаза. ― Может быть, я приеду домой через пару дней. На какое-то время мне нужно покинуть Нью-Йорк.

– Хорошая мысль. Если тебе что-нибудь понадобится, я тут.

После завершения разговора я выхожу из спальни, чтобы принять долгий горячий душ, желая, чтобы вода смыла боль, но она остается. Я стою под горячими струями, а по моим щекам текут слезы. Я расстроена, что наши отношения подошли к концу, но больнее всего от того, как все закончилось, что привело меня к такому решению.

Я тянусь к своему гелю для душа с ароматом кокоса, который я купила в супермаркете на Мальдивах. В тот момент, когда я выдавливаю гель на губку, запах сразу же напоминает мне о времени, что мы провели с Уинстоном вместе.

Я закрываю бутылочку и беру другую, которая не приносит с собой горьких воспоминаний. А затем скребу себя до покрасневшей и оцарапанной кожи.

Выхожу из стоячего душа и встаю перед зеркалом, от моей теплой кожи исходит пар. Пар тут же уносит прохладный воздух, дующий из окна, оставляет мурашки.

– Ты поступила правильно, ― мягко говорю я себе. ― Ты выбрала себя. Ты заслуживаешь лучшего.

Подходя к двери ванной, все еще обнаженная, я еще больше уверяюсь в своем решении. Но когда я пересекаю порог, дыхание застревает у меня в горле, и я застываю.

Уинстон сидит на моей постели, извиняется взглядом.

По моей спине пробегает холодок.

– Что... что ты здесь делаешь?

Я быстро подхожу к комоду у стены и хватаю чистое полотенце. Больше я не чувствую себя уютно рядом с ним обнаженной.

Я знаю, как он вошел. Когда мы вернулись с Мадьдив, он попросил запасной ключ. Я колебалась, но посчитала, что раз он мой жених, какой от этого вред?

Не успеваю подойти к комоду, он настигает меня и хватает за руки. Я пытаюсь с ним бороться, но он толкает меня к стене рядом с зеркалом, ведущим в скрытую гардеробную.

– Я не могу отпустить тебя, Дженна. ― Его речь смазана из-за алкоголя. ― Мы принадлежим друг другу.

– Отпусти меня, ― произношу я сквозь сжатые зубы, когда его пальцы впиваются в мою плоть. ― Все кончено.

– Нет, не может быть кончено. Мы будем вместе всегда.

Я не успеваю его оттолкнуть, он подхватывает меня на руки и бросает на постель, прижимает меня своим телом, не давая уйти.

В моем горле застревает рыдание, когда он просовывает между нами руку, чтобы расстегнуть ширинку.

– Я так сильно хочу тебя, детка.

– Слезь с меня! ― кричу я. ― Какого черта ты творишь?

– Я беру то, что принадлежит мне. Ты моя. ― Он с силой целует меня в губы.

– Позволь мне показать тебе, как сильно я люблю тебя.

Своим весом он сильнее вдавливает меня в матрас, я не могу освободиться. Меня охватывает страх, когда он раздвигает мне ноги и тотчас же входит в меня.

– Никто не сможет дать тебе этого.

Он толкается глубже, и с моих губ срываются вздохи.

Мое тело отзывается на него, как и обычно. У меня уходит вся сила воли на то, чтобы не отвечать на его движения. Но мне все равно, чего хочет мое тело. Мое сердце желает другого. Я продолжаю бороться, толкаю его изо всех сил, царапаю его ногтями. Но он сильнее. С его губ срываются проклятия, когда он хватает меня за запястья и заводит мне руки за голову, его губы снова находят мои.

– Только я могу дать тебе это, ― его слова приглушены поцелуем, но я все еще четко их слышу. ― Еще не кончено.

Он повторяет эти слова, толкаясь во мне, подчеркивая каждое слово толчком.

– Я больше тебя не хочу, ― рыдаю.― Ты не... Я больше тебя не люблю.

Мои слова поражают его настолько, что на мгновение он останавливается, лишь на одно сердцебиение, а затем продолжает вламываться в меня, повторяя эти слова.

– Еще не кончено.

Его лицо искажено гневом, на лбу вздулись вены. Я вижу перед собой незнакомца.

Я плюю ему в лицо, продолжаю кричать, чтобы он остановился. Меня не удивляет, когда он снова бьет меня. Я знаю, что он сделает это снова.

Так что я перестаю сопротивляться и жду, когда он закончит. Позволяю ему взять то, что он хочет, после он может проваливать из моей квартиры и из жизни.

К моему ужасу, в тот момент, как я перестаю бороться, его руки перемещаются к моей шее, а пальцы сжимаются вокруг моего горла. Сейчас его глаза закрыты, но я с силой вытаращиваю свои, когда он сжимает мое горло.

Меня охватывает паника, я пытаюсь разжать его пальцы, потому что мне очень больно. Он не позволяет мне этого сделать, мне сложно дышать. Чем больше я борюсь, тем сильнее становится хватка.

Он все еще толкается во мне и повторяет, что все еще не кончено. Он повторяет эти слова, как мантру.

В моей голове так громко кричит тревога, что я больше не слышу его слова.

«Отпусти меня», ― произношу я про себя. Я не в состоянии произнести их вслух.

Мне не хватает воздуха, и силы покидают меня. Теперь я в состоянии лишь легко похлопывать его по рукам.

Его глаза все еще закрыты, так, что он не может видеть боль на моем лице. Я хочу, чтобы он посмотрел на меня, увидел то, что он делает. Он не хочет меня убивать. Я не хочу в это верить. Он скоро остановится. Я снова смогу дышать.

Его глаза остаются закрытыми. Его руки продолжают душить меня, сердце готово вот-вот взорваться у меня в груди, тело начинает дрожать.

– Я люблю тебя, Дженна. Все не кончено, ― продолжает повторять он.

Я почти не слышу его из-за шума крови в ушах. Мое зрение начинает затуманиваться. Свет в глазах тускнеет, и я закрываю глаза до того, как они закроются сами. Все кончено.

Глава 19

Уинстон

Я распахиваю глаза. В моих венах грохочет кровь, и я все еще повторяю слова, которые я хотел, чтобы она услышала. Затуманенным зрением я вижу ее прекрасное лицо, хоть жизнь уже покидает ее тело. Я хочу остановиться, но во мне есть что-то, что-то темное, не желающее меня отпускать.

Я усиливаю хватку, и по мне проносится приятный прилив адреналина. Мысль, что она умрет, не полюбив никого другого, кроме меня, дарует мне ощущение власти, которое я не испытывал никогда прежде, даже в зале совещаний.

Но приятные ощущения длятся только до того момента, пока я не выхожу из ее тела и не отпускаю ее шею. Внезапно реальность того, что я совершил, накатывает на меня, как приливная волна. Мои внутренности сковывает внезапный страх, пока я смотрю на безжизненную нее, лежащую подо мной, как тряпичная кукла. Минуту назад я слышал ее голос, а теперь заставил ее замолчать навеки. Я не чувствую у нее пульса.

Святое дерьмо. Я убил ее. Я убийца.

Я бью себя кулаками по вискам, так сильно, что это приносит боль. Что я натворил?

– Мне ж-жаль.― Слезы душат меня. ― Мне так жаль.

Я подношу свое лицо к ее. Прижимаюсь к ее бледным губам, а мои слезы смешиваются с последними слезами, которые она пролила перед уходом из этого мира.

Я умоляю ее вернуться, чтобы иметь возможность все исправить, но уже слишком поздно. Я убил любовь всей своей жизни, и возврата назад нет.

Дверной звонок где-то в здании возвращает меня в реальность.

Со слезами на щеках я перехожу к действию и одеваюсь. Мне нужно убираться отсюда.

Я пересекаю комнату, направляясь к двери, затем резко останавливаюсь и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на то, что я натворил. Куда я пойду? В комнате столько улик, что хватит, чтобы посадить меня на долгий срок, возможно, пожизненно. Со мной покончено.

Я заставляю себя успокоиться, думать ясно. Тяжело думать с засевшим в голове страхом. Я до ужаса напуган тьмой внутри себя. Я монстр, и даже не знал этого. Все это время я думал, что это мой брат зло.

Что, бл*ть, я теперь буду делать? К кому мне обратиться?

На ночном столике звенит ее телефон, от моего лица отливает вся кровь. Я быстро его хватаю. Если он будет продолжать звонить, кто-нибудь может услышать. Моя рука сжимается вокруг телефона, с которого Дженна звонила мне.

Мое сердце сжимают холодные пальцы ужаса, когда на экране высвечивается имя ее сестры.

Я отношу звенящий телефон в гостиную, где, испытывая головокружение, падаю на диван. Меня заставляет застыть тревожная мысль. Что, если Дженна поговорила со своей сестрой? Что, если Хизер знает, что мы расстались? Если она узнает, что ее сестра мертва, то у нее могут возникнуть подозрения.

Я жду, когда телефон перестанет звонить, и отключаю его.

Все еще неуверенный, что же делать, я встаю посреди комнаты. Смотрю на свои руки. Как они могли это сделать? Как они могли причинить ей боль? Я не хотел этого делать. Я не хотел.

В тишине я слышу голос своего брата. Мы с тобой похожи, ты и я.

Я хочу прогнать эту мысль из головы, но что, если Трэвис единственный, к кому прямо сейчас я могу обратиться? Что, если у меня нет выбора, кроме как впустить его обратно в свою жизнь?

Я не знаю, сможет ли или захочет ли он мне помогать, но мне нужно с кем-то поговорить. В такие времена от тебя отворачиваются даже члены семьи.

Трэвис берет трубку с восьмого гудка.

– Чего тебе, бл*ть?

– Ты мне нужен. ― Я с усилием сглатываю. ― Мне нужна твоя помощь, Трэвис.

На другом конце линии короткое молчание.

– И когда это я стал тебе нужен? У тебя всегда все было разложено по полочкам. Ты мистер идеальность, живущий идеальной жизнью.

– Нет. ― Трясу головой. ― Я не идеален.

Я долго колеблюсь, гадая, хорошая ли это идея. Мой язык решает за меня.

– Я совершил нечто ужасное.

– Нечто ужасное?

– Я так и сказал, мужик. Да... Я...

– А вот это впервые, ― он усмехается. ― Ты никогда не переходил границы.

– Послушай, Трэвис, прости за то, что случилось между нами. Прямо сейчас мне нужна твоя помощь. Я не знаю, к кому еще обратиться.

– Так что ты натворил?

Я слышу, как он зевает.

Я бросаю взгляд на входную дверь, словно ожидаю, что ее выбьют.

– Не могу сказать по телефону.

Трэвис стонет.

– Где ты?

Я называю ему адрес квартиры Дженны и вешаю трубку. Он приезжает двадцатью минутами спустя. Это самые долгие двадцать минут в моей жизни. Я даже испытывал соблазн сбежать. Но я не смогу выйти сухим из воды после убийства.

Как только он входит, его внимание привлекает открытая бутылка шампанского на кофейном столике. Он берет ее и пьет прямо из бутылки.

– Так зачем ты притащил меня сюда? ― Он вытирает губы тыльной стороной ладони. ― Что случилось? Ты выглядишь дерьмово.

Я сжимаю и разжимаю кулаки, глядя на дверь, ведущую в спальню.

– Случилось нечто ужасное. Я совершил нечто... ужасное.

Трэвис откидывается на спину на диване, скрещивает руки с самодовольным выражением лица.

– Никогда бы не подумал, что увижу этот день. Расскажи подробнее. Должно быть, это действительно нечто ужасное, раз ты так выглядишь.

Я не веду Трэвис тотчас же в спальню, потому что мне нужно подготовить его к тому, что он увидит.

– Я ударил ее. Дал ей пощечину.

Я не хочу даже верить в слова, что срываются с моих губ.

– Святое дерьмо. Ты ударил женщину? ― Он громко смеется. ― Похоже, что мы все-таки похожи.

– Я не такой...

Я прикусываю язык, прежде чем скажу нечто, что настроит его против меня. Сейчас я в его милости.

– Тебе понравились ощущения? ― спрашивает он. ― Невероятное ощущение полной власти?

Я игнорирую вопрос.

– Она хотела уйти от меня, ― произношу я до того, как утрачу смелость. ― Я любил ее. Я не хотел ее терять.

– Она бросила тебя?

Трэвису скучно.

– Нет. ― Я закрываю лицо руками и издаю стон. ― Я убил ее.

Трэвис вскакивает с дивана и бросается ко мне. Он подходит так близко, что я чувствую его дыхание, пахнущее шампанским.

– Ты только что сказал, что убил ее?

– Я не... я этого не планировал. Так вышло.

– Конечно же, просто так вышло. ― Он массирует подбородок. ― Где ее труп?

Его слова поражают меня, как удар молнии. Теперь Дженна всего лишь труп.

Я не говорю ему, просто прошу идти за мной в спальню. Увидев ее, он устремляется к кровати. Собирается прикоснуться к ней, но останавливает себя. Он поворачивается ко мне с дикими глазами, но в то же время в них горят искры восторга.

– Ты задушил ее.

– Я не хотел. ― Зарываюсь пальцами в свои вспотевшие волосы. ― Я любил ее... слишком сильно.

– Она хотела тебя бросить, так?

Я киваю и отворачиваюсь, чтобы не видеть тело Дженны.

Трэвис кивает и выводит меня из спальни в гостиную.

– Тебе нужна помощь.

– Ты пойдешь к копам? Ты настучишь на меня?

В данный момент я готов принять любое наказание, хоть и напуган до чертиков.

Он усаживает меня на диван и говорит мне ни к чему не прикасаться.

– Мы братья. Конечно же, я не сдам тебя.

– Спасибо.

Мои плечи опускаются от облегчения. Никогда бы не подумал, что буду за что-либо благодарить Трэвиса.

– Я не знаю, что делать. Я не хочу идти в тюрьму.

– Эй, перестань сходить с ума. ― Он кладет крепкую ладонь на мое плечо. ― Я могу тебе помочь. Я точно знаю, что делать.

– Знаешь?

Я все еще боюсь доверять ему. Одно я знаю наверняка, любая его помощь будет стоить мне кучу денег.

– Ты кое-что обо мне не знаешь.

Он засовывает руки в карманы и подходит к окну.

– Это не первое мое родео, братец.

Трэвис медленно поворачивается.

– На моих руках тоже была кровь, много крови.

Мое нутро покрывается льдом, когда он садится рядом со мной, я понимаю, что отодвигаюсь, словно он сам дьявол.

– Что... что ты имеешь в виду?

– Как раз то, о чем ты подумал. ― Он делает паузу. ― Я совершал это три раза. Каждый раз ощущения были сильнее предыдущих.

У меня пересыхает во рту, а руки сжимаются в кулаки.

– Как...

– Сейчас это неважно. Самое главное, что я убивал людей, и мне это сходило с рук. Ты можешь позволить мне помочь тебе или сдаться властям. Тебе решать.

Он прав. Вопросы могут подождать, хоть я и в шоке от сказанного им. Я делаю глубокий вдох.

– Как ты мне поможешь?

– Я? Нет, мужик. Это больше, чем ты или я. Нам нужна помощь со стороны.

– Нет. ― Я трясу головой, в моей голове лихорадочно проносятся мысли. ― Мы не можем рассказать кому-то. Я не могу никому доверять.

Перед глазами мелькает изображение моего лица в утренних газетах. Есть много недостатков в том, чтобы быть хорошо узнаваемым.

Трэвис возвращается в спальню. Я иду за ним на шатких ногах.

– Я знаю людей, которым можно доверять. Они уже помогали мне.

Он снова подходит к кровати.

Мне не приятно, что он видит обнаженное тело Дженны, так что я беру простынь и прикрываю не только ее тело, но и ее лицо.

– Кому ты хочешь рассказать?

– Моим близким братьям.

– Братьям?

Он садится на край кровати. Ему все равно, что Дженна от него всего в нескольких дюймах.

– Наверное, пора тебе узнать, что у меня за бизнес. ― Он наклоняет голову набок. ― Это эксклюзивный клуб для таких мужчин, как мы.

Он задирает рукав своей футболки. На его предплечье выбита татуировка со словом «Полночь».

– Что это, бл*ть? ― Я качаю головой. ― Что ты имеешь в виду, говоря «мужчин, как мы».

– Мы называем себя Братьями, клубом «Полночь». Мы ― группа хороших мужчин, делающих плохие вещи. Мужчин, ведомых похотью и жаждой крови.

– Это не я.

Я с усилием сглатываю.

– Можешь отрицать, сколько хочешь, Уинстон, но глубоко внутри мы с тобой оба знаем, что это лишь вопрос времени, когда проявится твоя темная сторона. Между нами есть сильная связь. Только так вышло, что она оказалась тьмой.

Он надувает щеки и выпускает воздух.

– У тебя есть выбор, позволить ли мне попросить друзей помочь тебе или отправиться в тюрьму. Некоторые из членов Братства являются шефами полиции, судьями, адвокатами, мэрами и влиятельными людьми, которые могут прикрыть твою задницу. Они все знают, что значит быть на твоем месте.

– Они убийцы? ― Я начинаю жалеть, что попросил Трэвиса о помощи. ― Не знаю, Трэвис. Я не знаю, хочу ли...

– Что ж, ― он встает с кровати, ― тогда вперед, езжай в ближайший полицейский участок. Покажи им свои окровавленные руки.

– Ладно. ― Я с отчаяньем цепляюсь за его руку. ― Как ты планируешь все скрыть?

– Есть много вариантов. Можем изобразить суицид. Может, она не смогла пережить расставание, ― Он пожимает плечами. ― Или она может просто исчезнуть без следа.

– Это не я с ней порвал. Она со мной.

Я все еще слышу ее слова, говорящие мне, что все кончено. Они снова причиняют боль.

– Но она мертва. Твое слово противее. Так ты хочешь, чтобы я помог тебе или нет? Или ты лучше отправишься в тюрьму за убийство?

Через некоторое время, я киваю, надеясь, что не вляпался в еще большее дерьмо.

Глава 20

Уинстон

Как только я решил довериться Трэвису, он совершил звонок. Пятнадцатью или двадцатью минутами спустя, они приехали на черном «мерседесе» с затонированными стеклами и припарковались в паре кварталов от дома Дженны.

Мне никогда не было так страшно, как тогда, когда я садился на заднее сидение машины. Пока я сидел там и ждал их вердикта, мое сознание почти отключалось.

В машине всего двое мужчин в костюмах. Тот, что со шрамом на боковой стороне лица, рассматривает нас с весельем с пассажирского сидения.

– Я и не знал, что вас двое.

Его лицо расплывается в усмешке, обнажающей неестественно белые зубы.

– Как и я, ― отвечает Трэвис, ― узнал три года назад. Мы...

– Твоя история братской любви меня не интересует. Есть неотложные дела. ― Он сводит брови вместе. ― Ты сказал, что он нуждается в нашей помощи? Ты же знаешь, что это значит?

Трэвис ерзает на сидении.

– Да.

Я наклоняюсь к Трэвису.

– Не думаю, что смогу пойти на это. Может быть, мне стоит сдаться.

– Мы помогаем только членам, ― тихо произносит мужчина на водительском сидении. ― Он не член.

– Он никому о нас не расскажет, ― быстро отвечает Трэвис. ― Он хочет присоединиться к клубу.

Трэвис смотрит в окно.

– Сегодня ночью он совершил убийство. И он готов заплатить нам много денег в обмен на защиту.

У меня сжимается желудок, пока они спорят. Двое мужчин, очевидно, обозлены на Трэвиса.

В конце концов, Лицо со шрамом поднимает руку.

– Давайте дадим незнакомцу шанс высказаться,. ― Он прищуривает глаза, глядя на меня. ― То, что он говорит, правда?

Я киваю.

– Мне нужна ваша помощь. Я никому о вас не расскажу.

– Да, не расскажешь, ― Лицо со шрамом усмехается. ― Одно слово, и ты труп.

Я колеблюсь.

– Хорошо.

– Если мы согласимся принять тебя в клуб, ты будешь платить ежемесячный взнос, а в обмен члены клуба будут держать в секрете твои грязные тайны. ― Он щелкает суставами на пальцах. ― Но от тебя требуется следовать правилам.

Он поднимает палец.

– Правило номер один: каждому члену дозволяется только одно убийство в год. Правило номер два: о каждом убийстве следует сообщать, потому что оно сказывается на всех нас.

От моего лица отливает кровь, когда я смотрю на Трэвиса, который смотрит строго вперед. Он не говорил мне, что убийства, совершаемые членами клуба, не случайности. Эти люди профессиональные убийцы, получающие от этого наслаждение.

– Я больше не планирую никого убивать.

Мои руки сжимаются в кулаки. Во что я, бл*ть, вляпался?

– Никогда не говори никогда, ― бормочет Трэвис рядом со мной.

Я бросаю на него ледяной взгляд.

– Что, если я откажусь присоединяться к клубу?

– Ты умрешь, ― отвечает водитель. ― Ты станешь для нас угрозой.

Гребаный ад. И этого Трэвис мне не говорил. Глядя на него, я чувствую, что готов вот-вот взорваться.

– Ты позволишь им убить меня?

В этот раз он поворачивается ко мне лицом.

– Я верен Братьям. Они мне такие же братья, как и ты.

– Мне не говорили, что я должен присоединиться насильно.

– Не насильно, ― говорит он, смотря в окно. ― У тебя все еще есть выбор: стать одним из нас или присоединиться к своей девушке в загробной жизни.

– У нас нет времени на это дерьмо, ― резко произносит Лицо со шрамом. ― Нам нужно сокрыть убийство.

Он встречается со мной взглядом.

– Ты в деле или хочешь умереть?

Я сжимаю кулаки, бросаю взгляд на Трэвиса, потом снова на них. Они говорят, что у меня есть выбор, но у меня его нет, я в отчаянии.

– Я... я в деле.

Нах*й их. Я никогда не стану частью их клуба убийц. После того, как они помогут мне сегодня ночью, я добьюсь изменения условий. Если мне придется заплатить им кучу денег, чтобы они меня отпустили, я заплачу.

– Хорошо.

Лицо со шрамом открывает дверь со своей стороны.

– Приступим к работе. ― Прежде чем выйти, он поворачивается к водителю. ― Оставайся здесь. Ты наша тень. Позвони всем членам, организуй сегодня вечером видеоконференцию. Всем членам, включая интернационалов, они все должны присутствовать.

Он выходит из машины и захлопывает дверь. Мы с Трэвисом тоже выходим.

По дороге к квартире Дженны мы не разговариваем. Чем ближе мы подходим, тем сложнее мне дышать. Когда мы добираемся до входа, в моем уме всплывает вид ее трупа, и я, спотыкаясь подхожу к обочине, меня рвет.

– Проклятие, ― ворчит Лицо со шрамом, когда я заканчиваю, он кладет руку мне между лопаток и заставляет идти дальше. ― Еще одно дерьмо, которое нам придется убирать.

Когда мы, наконец, подходим к двери Дженны, у меня начинает кружиться голова, а глаза наполняются слезами.

– Не переживай. ―Трэвис выхватывает у меня из руки ключ и открывает дверь. ― Первый раз всегда самый тяжелый. Потом станет легче.

– Где тело? ― спрашивает Лицо со шрамом.

– В спальне. Оно в спальне.

Я показываю на дверь, ведущую в спальню. Я не в состоянии снова войти туда, увидеть ее безжизненное тело. Так что я остаюсь в гостиной, пока Трэвис показывает Лицу со шрамом дорогу.

– Это шутка? ― раздается в спальне голос Лица со шрамом. ― В какую бл*дскую игру вы играете?

Несколько секунд спустя, он врывается в гостиную с искаженным гневом лицом.

– Ты сказал, что тело там. Где, бл*ть, оно?

– Я... ее там нет?

Меня простреливает выброс адреналина. Он заставляет меня, спотыкаясь, идти в спальню, Трэвис стоит у постели, прижимая ладонь ко лбу.

Дженны нет там, где мы ее оставили.

– Она жива, ― тихо произношу я.

Я не убийца. На легких ногах я несусь к входной двери, пока Трэвис и Лицо со шрамом обыскивают комнату.

– Она не умерла, ― кричу я, когда замечаю, что второй ключ отсутствует там, где Дженна хранит его у двери. Он был там, когда мы покидали квартиру. ― Ключ... он исчез. Она ушла.

Я бросаюсь обратно в комнату, чтобы убедиться, что это правда.

Лицо со шрамом врывается в спальню из ванной.

– Ты еб*ный идиот. Ты не проверял пульс?

– Проверял, но...

Я делаю рваные вдохи.

– Я его не нашел. Я был в шоке.

Я пожимаю плечами. На смену былому страху приходит уверенность.

– Для меня это отличные новости, джентльмены. Раз она все еще жива, наверное, я больше не нуждаюсь в ваших услугах.

Лицо со шрамом бьет себя по лбу и взрывается смехом. Но быстро возвращает самообладание и встает передо мной.

– Брат, боюсь, что не все так просто.

Глава 21

Дженна

Никогда не считала себя везучей, но тот факт, что я сижу на полу в своем скрытом гардеробе ― чистое везение. Если бы он сжал мое горло чуть сильнее. Если бы ему удалось найти пульс, я была бы мертва. Я все еще потрясена, что мне удалось заставить его поверить, что он убил меня. У меня нет сомнений, что если бы он понял, что я играю с ним, то прикончил бы меня.

Я обхватываю свои ноги руками, прижимаю их к груди. Кошмар еще не закончился. Я могу быть живой сейчас, но одна ошибка, и они поймут, что я здесь.

Я стараюсь дышать, как можно тише, хоть мои легкие требуют кислорода, которого чуть раньше лишил меня Уинстон. Еще я не могу заплакать. Я могу лишь позволить слезам тихо скользить по моим щекам и не обращать на них внимания.

Они возвращаются до того, как я успеваю покинуть квартиру, попросить соседей о помощи. И они не одни. По голосам я насчитала трех человек: Уинстон, его брат и мужчина с глубоким хриплым голосом и немецким акцентом.

Пока они говорят, что надо найти меня и убить, пот течет у меня по спине и попадает в глаза. Они правы, что беспокоятся, что я убегу. Я слышала каждое сказанное ими слово, все ужасающие откровения, которые Трэвис сообщил Уинстону. Даже когда они говорили в гостиной, я слышала каждое слово.

Я никогда не была так рада тому, что живу в крошечной квартирке с тонкими стенами. Меня шокировало признание Трэвиса, что он убил троих людей. Я была опустошена открытием, что из себя на самом деле представляет Уинстон ― монстр, которого я не хочу больше видеть.

– Ты обсуждал здесь наши дела? ― спрашивает немец, отвечают ему тихим бормотанием. Я не могу понять кто, Трэвис или Уинстон.

– Ты совершил большую ошибку, Трэвис, ― ревет мужчина. ― Девушка была жива. Она слышала каждое слово.

От злых шагов пол дрожит. Догадываюсь, что мужчина настолько зол, что меряет шагами комнату. Когда он проходит мимо зеркала, у меня замирает сердце. Что, если он услышит стук моего сердца или заподозрит, что за зеркалом что-то есть?

Звуки становятся громче, ящики открывают и захлопывают. Они действительно думают, что я могла спрятаться в ящике? Это показывает, насколько отчаянно они хотят найти меня. Они хранят между собой секрет, который может надолго отправить их в тюрьму. И я знаю этот секрет. Если мне повезет покинуть квартиру, у меня не будет выбора, кроме как пойти к копам и рассказать им все.

– Где, бл*ть, она? ― кричит незнакомец. ― Как вы могли такое допустить?

Мой слух улавливает еще бормотание. Мужчина, должно быть, очень опасен, раз как Трэвис, так и Уинстон в ужасе перед ним. Даже отсюда я ощущаю их страх.

Слышится пара проклятий, что-то падает на пол, а затем наступает тишина.

– Ты облажался, Трэвис, по-крупному. Я надеюсь, ты понимаешь, что у твоих поступков будут последствия.

Сейчас голос мужчины понижен, но все еще несет в себе опасность.

– Я ее найду, ― отвечает Трэвис. ― Мы с Уинстоном... ее найдем.

– Еще как, бл*ть, найдешь, сучонок. И всадишь ей пулю в голову. Она должна умереть. Она в курсе про наши дела.

Голос незнакомца охрип от ярости.

– Как и твой братец. Кто, бл*ть, кого-то душит и не заканчивает работу?

– Мне жаль, ― произносит Уинстон, и я падаю духом. ― Я думал...

– Ты ошибался. ― Скрипят пружины. Кто-то сел на кровать. ― Твой брат-близнец создал этот чертов беспорядок, и он его уберет.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Я сделаю что угодно, ― быстро говорит Трэвис.

– Это я и хотел услышать, ― мужчина умолкает. ― Теперь, когда мы знаем, что твой брат не убивал эту женщину, это меняет все.

– О чем ты? ― медленно спрашивает Трэвис.

– Ты давно уже в этом бизнесе. Я думал, ты знаешь, что это значит. Но раз уж твой брат не знает, позволь я объясню.

Снова повисает молчание, но я слышу рваное дыхание и шорох ног.

– Раз он больше не подходит на то, чтобы стать одним из нас, он должен умереть.

Слушая слова мужчины, я начинаю дрожать. Я зажмуриваю глаза и заставляю себя не открывать их, или же я никогда не выйду из этой квартиры живой.

Он хочет убить Уинстона. Учитывая то, что он пытался сделать со мной, я желаю ему смерти, но только мысленно, потому что, в отличие от него, я не убийца даже в своей голове. Но я хочу, чтобы его посадили за попытку убийства.

– Нет. Я никому ничего не скажу, ― умоляет Уинстон. Он никогда не был таким слабым и жалким. ― Пожалуйста... вы не можете.

Мужчина смеется.

– Не переживай, не стану я тебя убивать. Твой брат тебя убьет.

Моя дрожащая рука перемещается к все еще саднящему горлу, когда до меня доходит смысл его слов. Когда Трэвис рассказал Уинстону о клубе «Полночь», я думала, он шутит. Но он не шутил. Меня ужасало слышать все те вещи, что он рассказывал, и меня вдруг осеняет, что он участник опасного клуба мужчин садистов, но я не предполагала, что они настолько хладнокровны, и, что я в огромной опасности.

Я прикусываю губу и сжимаю руки вокруг ног, чтобы они не тряслись. Больше всего на свете я хочу вырваться из этого гардероба и бежать за свою жизнь, но уверена, что немец даже не вздрогнет, когда застрелит меня в затылок.