Текст книги "Иоанна — женщина на папском престоле"

Автор книги: Донна Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

– А теперь проверим теорию Одо.

В течение двух недель они вдвоем не смыкали глаз, полные решимости не пропустить родов. Но ничего не происходило. Волчица сидела в клетке, явно не собираясь рожать. Они уже сомневались в том, что она беременна, когда вдруг начались роды.

Это произошло во время дежурства Джоанны. Волчица беспокойно заворочалась в клетке, выбирая удобное положение, застонала и стала тяжело дышать. Джоанна побежала за Джеральдом. Он был вместе с Ричилд. Налетев на них как ураган, Джоанна спохватилась и вежливо обратилась к ним:

– Извольте поспешить! Началось!

Джеральд мгновенно поднялся. Ричилд недовольно нахмурилась и хотела возразить, но времени не оставалось. Джоанна убежала по крытой галерее, ведущей к центральному двору. Джеральд, взяв лампу, последовал за ней. Никто из них не заметил, с каким выражением лица Ричилд смотрела им в след.

Когда они приблизились к клетке, у волчицы начались схватки. Джоанна и Джеральд увидели, как показалась маленькая лапка, затем вторая и, наконец, правильная головка. Волчица сделала последнее усилие, и крошечное темное тельце выскользнуло на солому, выстилавшую клетку, и замерло.

Джоанна и Джеральд вгляделись в темноту клетки. Волчонок лежал неподвижно в околоплодной оболочке, поэтому нельзя было понять, где у него голова, а где хвост. Мать слизнула с него оболочку и съела ее.

Джеральд поднял лампу над клеткой, чтобы лучше все разглядеть. Казалось, щенок не дышит.

У матери начались новые схватки. Время шло, но щенок не подавал признаков жизни.

Джоанна испуганно взглянула на Джеральда. Неужели это правда? Неужели он не оживет, пока мать не вылижет его? Неужели Одо был прав?

Если так, то они убили его, потому что увезли далеко от отца, который дал ему жизнь.

Волчица снова застонала, и второй маленький щенок выскользнул наружу и оказался рядом с первым. От толчка первый зашевелился и недовольно запищал.

– Смотри! – От радости они толкнули друг друга и весело рассмеялись, довольные результатом своего эксперимента.

Щенки поползли к материнским соскам еще до того, как она родила третьего.

Джеральд и Джоанна с интересом наблюдали за новым семейством. В темноте они пожали друг другу руки.

Никогда прежде не испытывала она такой близости ни к кому на свете.

– Вас не было на утренней молитве. – Ричилд гневно смотрела, как они выходят из галереи. – Сегодня канун праздника святого Норберта, неужели вы забыли? Хозяин поместья подает плохой пример, если не приходит на церковную службу.

– У меня есть другие дела, – холодно ответил Джеральд.

Ричилд хотела что-то сказать, но Джоанна перебила ее.

– Мы смотрели, как рожала белая волчица! Щенки родились живыми, а не мертвыми, как все говорили, – торжественно объявила она. – Лукреций прав! – Ричилд уставилась на нее, как на сумасшедшую. – В природе все можно объяснить, – продолжила Джоанна. – Разве не понятно? Волчата родились живыми, совершенно естественным способом так, как сказал Лукреций!

– Что за безбожные речи! Детка, у тебя жар?

Джеральд быстро встал между ними.

– Джоанна, иди спать, – сказал он. – Уже поздно. – Взяв Ричилд под руку, он решительно увел ее в дом.

Джоанна стояла, прислушиваясь к голосу Ричилд, эхом раздававшийся в ночи.

– Вот что получается, когда девочка знает больше, чем отмерено ей природой. Джеральд, ты должен положить конец ее ненормальным занятиям.

Джоанна направилась в спальню.

После того, как белая волчица выкормила волчат, ее пришлось убить. Она была слишком опасна. Однажды волчица утащила и съела ребенка, и оставлять в живых волка-людоеда было нельзя. Щенок, рожденный последним, прожил всего несколько дней и умер. Но двое других выросли здоровыми, подвижными и очень игривыми, на радость Джоанны и Джеральда. У одного шерсть была серо-бурого цвета, типичная для волков франкских лесов. Джеральд подарил его Фулгентиусу, и тот с особым удовольствием показывал его Одо. У другого волчонка, первенца, шерсть, как у матери, была белоснежной, а глаза красные. Этого они оставили себе. Джеральд и Джоанна назвали его Лук, в честь Лукреция, и любовь к резвому и веселому зверю еще сильнее сблизила их.

Глава 10

Приближалась ярмарка в Сэн-Дэни. Это всех очень радовало. В течение многих лет в государстве не было ярмарки, которая имела бы такое огромное значение. Но кое-кто из старожилов, например мельник Бурхард, помнили времена, когда проходило по две-три ярмарки в год. Так говорили, хотя поверить в это было трудно. Конечно, все это происходило в прославленные времена Карла Великого, когда были хорошие дороги и мосты, не было разбойников, шарлатанов, и, люди с севера не устраивали стремительных и жестоких набегов на королевство. Теперь путешествия были слишком опасны, и ярмарки стали невыгодны. Купцы не осмеливались перевозить дорогие товары по дорогам, кишащим разбойниками, и никому не хотелось рисковать жизнью во время путешествий.

Но, несмотря ни на что, ярмарка должна была состояться. И, хотя бы половина из того, о чем сообщил гонец, должно было оказаться правдой. Купцы из Византии привезут экзотические пряности, шелка и парчу; венецианские купцы – одежду, украшенную павлиньими перьями и тесненной кожей; работорговцы из Фризии – славян и саксонцев; ломбардийцы на кораблях с ярко оранжевыми парусами, украшенными знаками зодиака, доставят мешки соли. Кроме того, ярмарка обещала всевозможные развлечения: канатоходцев и акробатов, рассказчиков, жонглеров, дрессированных собак и медведей.

Путь до Сэн-Дени был не близкий, приблизительно сто пятьдесят миль от Дорштадта, две недели езды по ухабистым дорогам и переправы через широкие реки. Но это никого не пугало. Всем, кто умел держаться на лошади, муле, или на пони, хотелось там побывать.

Большой, как приличествовало графу, обоз Джеральда, отправлялся в сопровождении пятнадцати хорошо вооруженных дружинников и нескольких слуг. Джоанна тоже собиралась в поездку. Пригласили и Джона; Джоанна не сомневалась, что по инициативе Джеральда. Ричилд дала точные распоряжения. Она позаботилась о том, чтобы в пути семья не нуждалась ни в чем. В течение нескольких дней в центральном дворе поместья стояли повозки, и их загружали всевозможным скарбом.

В день отбытия Вилларис кипел. Конюхи суетились, навьючивая лошадей; главный повар и его помощники хлопотали над огромной печью, из высокой трубы которой вырывались огромные клубы дыма. Кузнец ковал подковы, гвозди и снаряжение для повозок. Все вокруг звенело и гремело: служанки перекликались высокими голосами; им отвечали низкие голоса конюхов; коровы мычали, пока их наспех доили; один перегруженный осел громко кричал. От беготни пыль во дворе стояла столбом.

Джоанна не покидала двора, наблюдая за последними приготовлениями и наслаждаясь всеобщим возбуждением. Лук вертелся у ног Джоанны, насторожив уши и выжидающе глядя на нее. Он тоже отправлялся в путь. Джеральд, видя, как полугодовалый волчонок привязался к Джоанне, решил, что разлучать их нельзя. Джоанна смеялась и гладила Лука по мягкой белой шерсти. Волчонок лизнул ее в щеку и уселся рядом, широко раскрыв пасть.

– Чем стоять, разинув рот, помогла бы лучше пекарю. – Ричилд подтолкнула Джоанну к кухне, где пекарь размахивал перемазанными в муке руками, торопя челядь. Всю ночь он не смыкал глаз, выпекая булочки и пироги для путешествия.

К полудню обоз был готов. Капеллан прочитал молитву, и лошади, запряженные в многочисленные повозки, медленно тронулись в путь. Джоанна ехала в первой повозке вместе с Ричилд, Гилзой и Дуодой, а также с тремя девушками-служанками. Повозку трясло на ухабах, и сидеть на деревянных скамьях женщинам было неудобно. Лук бежал рядом с повозкой. Впереди, вместе с дружинниками, на чалой кобыле ехал Джон.

«Я сижу в седле не хуже, чем он», – думала Джоанна, Джеральд долго обучал ее верховой езде, и она стала отличной наездницей.

Словно почувствовав пристальный взгляд сестры, Джон посмотрел на нее и понимающе улыбнулся, но его улыбка показалась ей злобной. Потом он пришпорил кобылу и догнал Джеральда. Они заговорили; Джеральд откинул голову и расхохотался.

В Джоанне закипела ревность. Интересно, чем брат так рассмешил Джеральда? Между ними нет ничего общего. Джеральд образованный и умный человек, Джон тупой недоучка. Но вот он едет рядом с Джеральдом, разговаривает с ним, смеется, тогда как она тащится позади в ужасной телеге.

И все это потому, что она девушка. Не в первый раз Джоанна проклинала судьбу за то, что родилась женщиной.

– Неприлично так пялиться, Джоанна. – Темные глаза Ричилд неодобрительно посмотрели на нее.

Джоанна оторвала взгляд от Джеральда.

– Простите, миледи.

– Держи руки сложенными на коленях, а глаза опусти, как подобает скромной женщине, – поучала ее Ричилд. Джоанна последовала ее совету. – Хорошие манеры, – продолжила Ричилд, – куда важнее для леди, чем умение читать… Получив достойное воспитание, ты понимала бы это. – Она холодно посмотрела на Джоанну и вернулась к своему вышиванию.

Джоанна краем глаза следила за ней. Несомненно, Ричилд была прекрасна: бледна, стройна, с покатыми плечами, белокожая, с высоким лбом, обрамленным красивыми черными волосами. Из-за густых длинных ресниц ее карие глаза, казались почти черными. Джоанна вдруг остро позавидовала Ричилд, имевшей все, чего была лишена она сама.

– Ты должна помочь нам решить, – Гилза улыбнулась Джоанне, – какое платье мне надеть на свадебное торжество. – Она радостно засмеялась.

Гилзе исполнилось пятнадцать, и она была обручена с графом Хуго, аристократом из Нойстрана. Джеральд и Ричилд очень радовались этому взаимовыгодному союзу. До свадьбы оставалось около полугода.

– О, Гилза, у тебя так много прекрасных платьев! – Джоанну на самом деле поразил гардероб Гилзы. Имея такое количество платьев, их можно менять каждый день в течение двух недель. В Ингельхайме у девушки обычно было лишь одно платье из толстой грубой шерсти, и она старательно берегла его, поскольку оно должно было служить ей многие годы. – Уверена, граф Хуго будет восхищаться тобой, какое бы ты ни надела.

Гилза снова засмеялась. Добрая, но немного простоватая девушка всегда начинала нервно смеяться, когда упоминали имя ее жениха.

– Нет, нет, – возразила она, – ты так просто не отвертишься. Послушай. Мама думает, что мне следует надеть голубое, но я хочу желтое. Ну, скажи, как лучше.

Джоанна вздохнула. Она любила Гилзу, несмотря на ее болтливость и недалекий ум. Они спали в одной постели с тех пор, как Джеральд впервые привел усталую и напуганную Джоанну в их дом из дворца епископа. Гилза приняла Джоанну, была к ней добра, и Джоанна никогда не забывала об этом. Но Джоанне не очень хотелось беседовать с Гилзой, чьи интересы ограничивались нарядами, угощениями и мужчинами. Последние несколько недель она только и говорила о свадьбе, и всем это уже надоело.

Джоанна улыбнулась.

– Думаю, тебе лучше надеть голубое, оно очень подходит к твоим глазам.

– Голубое? Неужели? – Гилза помрачнела. – Но у желтого такие красивые кружева спереди!

– Ну, тогда желтое.

– Но все же голубое действительно подходит к моим глазам. Возможно, оно будет лучше. А как по твоему?

– Если ты промолвишь еще хоть слово о свадьбе, то я завою, – вставила девятилетняя Дуода, завидуя тому, что Гилзе в последние несколько недель уделяли столько внимания. – Кому какое дело, какого цвета на тебе платье!

– Дуода, такие слова недостойны леди. – Ричилд подняла глаза от вышивания.

– Прости! – Дуода взглянула на Гилзу. Но как только мать перестала на них смотреть, она показала сестре язык.

– Что касается тебя, Джоанна, – сказала Ричилд, – то не тебе давать советы. Гилза наденет то, что выберу я.

Джоанна покраснела и промолчала.

– Граф Хуго такой красавец, – заговорила Берта, одна из служанок. Краснощекая девушка не старше шестнадцати, она заменила месяц назад умершую от тифа служанку. – Он так великолепно смотрится на своем боевом коне в горностаевой мантии и перчатках. – Гилза удовлетворенно засмеялась. Ободренная Берта продолжила. – Судя по тому, как он смотрит на вас, госпожа, не важно, какое платье вы наденете. В брачную ночь он быстренько снимет его с вас!

Она расхохоталась, довольная своей шуткой. Гилза хмыкнула, остальные в повозке сидели тихо, глядя на Ричилд.

Ричилд отложила рукоделие, ее лицо вспыхнуло от гнева.

– Что ты сказала? – спросила она угрожающе спокойным тоном.

– Ох… ничего, миледи, – ответила Берта.

– О, мама, я уверена, она не имела в виду… – Беспомощно попыталась заступиться за Берту Гилза.

– Грубость и непристойность! Не допущу этого в моем присутствии!

– Простите, миледи, – произнесла пристыженная Берта, но продолжала слегка улыбаться, не веря, что Ричилд всерьез рассердилась.

– Вон! – Ричилд указала Берте на открытый задник повозки.

– Но, миледи! – взмолилась Берта, наконец-то поняв свою ошибку. – Я не хотела…

– Вон! – Ричилд была настроена решительно. – В наказание за твое бесстыдство, будешь идти пешком до конца.

Идти пешком до Сэн-Дэни было тяжелым наказанием. Берта жалобно взглянула на свои ноги, обутые в грубые пеньковые сандалии. Джоанне стало жаль ее. Шутка была, конечно, глупая и грубая, но девушка так молода, неопытна и, было очевидно, что она никого не хотела обидеть.

– И будешь читать вслух «Отче Наш» всю дорогу.

– Да, миледи, – покорилась Берта. Она вылезла из повозки, пристроилась сбоку и через минуту начала читать молитву. – Pater Noster qui es in caelis… – Она читала странно, нараспев, делая акценты не в тех местах. Джоанна не сомневалась: она не понимала того, что произносила.

Ричилд продолжила вышивать. Когда она склонилась над рукоделием, прокалывая иглой плотную ткань, ее черные волосы заблестели на солнце.

«Какая она несчастная, – подумала Джоанна. – Да, она замужем за Джеральдом, но это брак по расчету. Нередко такие браки оказывались счастливыми, но им не повезло. Они спали в разных постелях, и, если верить слугам, не были близки уже много лет».

– Хочешь поехать верхом? – улыбнулся Джеральд, глядя на Джоанну со своего гнедого. В правой руке он держал поводья Боды, резвой гнедой кобылы, особенно полюбившейся Джоанне.

Девушка покраснела, взволнованная своими мыслями. Она так задумалась, что не заметила, как Джеральд отъехал, взял из резервной группы лошадей Боду и подвел ее к повозке.

– Верхом и вместе с мужчинами? – Ричилд нахмурилась. – Я этого не позволю! Это недостойно!

– Ерунда! – ответил Джеральд. – В этом нет ничего плохого, и девочке хочется покататься, верно, Джоанна?

– Я… я… – смутилась она, не желая раздражать Ричилд.

Джеральд поднял бровь.

– Конечно, тебе лучше остаться в повозке…

– Нет! – спохватилась Джоанна. – Пожалуйста. Мне очень хотелось бы проехать верхом на Боде. – Она встала и протянула руки. Джеральд засмеялся, обхватил ее за талию и усадил в седло перед собой. Затем, держа лошадей рядом, он пересадил Джоанну на Боду.

Она поудобнее устроилась в седле. Гилза и Дуода смотрели на них с удивлением, а Ричилд – с негодованием Джеральд, казалось, не замечал этого. Джоанна пустила Боду легким галопом и быстро поскакала в первые ряды. Плавный, ритмичный бег лошади радовал. Разве сравнишь это с тряской в повозке? Лук бежал рядом, высоко подняв хвост.

Она догнала Джона, не скрывавшего к ней своего презрения. Джоанна засмеялась от счастья. В конце концов, дорога до Сэн-Дени была не так уж скучна.

Они без труда пересекли приток Рейна. Мост в этом месте был прочный и широкий, один из тех, что построили во времена Карла Великого. Но на берегу Мааса, до которого они добрались на восьмой день, возникли проблемы: мост давно пришел в негодность, во многих местах провалился и сгнил настолько, что проехать по нему было невозможно. Кто-то попытался соорудить переправу, связав вместе несколько лодок. Перейти по такой переправе можно было, лишь перешагивая из одной лодки в другую. Но это не годилось для большого числа людей, лошадей и груженых повозок. Джеральд с несколькими всадниками отправился по берегу в поисках брода. Спустя час они вернулись и сообщили, что в двух милях есть брод.

Обоз двинулся дальше, повозки сильно трясло и раскачивало на вязком берегу реки. Женщины крепко вцепились в борта повозки, чтобы не вывалиться из нее. Берта шла рядом, беззвучно шевеля губами и читая бесконечную молитву. Пеньковые сандалии натерли ей ноги до крови, и она хромала, пальцы опухли, подошвы кровоточили. Джоанна заметила, что девушка искоса поглядывала на Ричилд и ее дочерей, с удовольствием видя их мучения в повозке.

Наконец они добрались до брода. Первыми в воду въехали на лошадях Джеральд и несколько дружинников, чтобы проверить глубину и дно реки. В середине реки вода доходила выше стремян, но ближе к противоположному берегу уровень воды понизился.

Джеральд вернулся, подав знак, чтобы остальные следовали за ним. Без колебаний Джоанна направила лошадь в воду, Лук уверенно поплыл рядом, не отставая от них. Через минуту Джон и остальные последовали за ними.

От холодной воды Мааса у Джоанны перехватило дыхание. Ее платье насквозь промокло. Позади в воду медленно въехали повозки, запряженные мулами. Берта, стараясь не отставать, погрузилась в воду по самые плечи.

Оглянувшись, Джоанна увидела, что Берта, находившаяся от нее футах в пяти, исчезла под водой. Джоанна остановилась, не зная, что делать, и вдруг повернула лошадь в сторону расходящихся по поверхности воды кругов.

– Назад! – Джеральд схватил ее лошадь под уздцы. Отломив большую ветвь от склоненной над рекой березы, он слез с коня и медленно направился в сторону берега, пробуя дно. На расстоянии вытянутой руки от того места, где исчезла Берта, Джеральд чуть не упал, потому что ветка ушла под воду.

– Яма! – Он отогнал коня и нырнул.

Все встревожились. Мужчины ходили по реке, выкрикивая распоряжения и ударяя по воде палками.

Джеральд был под водой. Они могли ударить его, поранить, но почему-то не понимали этого.

– Прекратите! – закричала Джоанна, но на нее никто не обратил внимания. Она подъехала к Эгберту, командиру дружинников Джеральда, и схватила его за руку. – Прекратите! – Эгберт отстранил Джоанну, но она пристально смотрела на него. – Прикажите им остановиться, это опасно. – Он подал знак спутникам, они окружили подводную яму и замерли в напряженном ожидании.

Прошла минута. Первая повозка благополучно выкатилась на берег. Джоанна не заметила этого, потому что взор ее был прикован к тому месту, где нырнул Джеральд.

От волнения у нее вспотели ладони, и поводья стали скользить в руках. Гнедая, почуяв неладное, заржала, Лук откинул голову и завыл.

«Deus Misereatur, – взмолилась она. – Боже Милостивый, собой пожертвую, но только спаси его».

Прошло минуты две.

Слишком долго, ему пора всплыть, чтобы вздохнуть.

Джоанна спрыгнула с седла в холодную воду. Плавать она не умела, но, не думая об этом, направилась в сторону стремнины. Лук вертелся перед ней, пытаясь остановить, но она оттолкнула его. В голове у нее была только одна мысль – добраться до Джеральда, вытащить его, спасти.

До места оставалось совсем немного, когда Джеральд вынырнул.

– Джеральд! – радостный крик Джоанны перекрыл шум мужских голосов. Джеральд повернулся к ней и кивнул. Потом, глубоко вдохнув, нырнул снова.

– Смотрите! – Погонщик мула первой повозки указал вниз по течению.

Вдали у берега всплыло и исчезло что-то голубое. У Берты было голубое платье.

Дружинники направились в ту сторону, где, зацепившись за коряги у берега, плавало на спине с раскинутыми руками и ногами тело Берты. На ее лице застыло выражение страха.

– Тащите ее, – приказал дружинникам Джеральд. – Отвезем ее в церковь в Прюме, чтобы достойно похоронить.

Джоанна дрожала, не в силах оторвать глаз от несчастной Берты, которая напомнила ей о Мэтью.

Внезапно она почувствовала на своем плече руку Джеральда. Он отвел ее в сторону. Закрыв глаза, она прильнула к нему. Дружинники спешились и полезли в воду. Джоанна услышала плеск воды и треск сучьев, когда они выносили на берег тело Берты.

– Ты бросилась спасать меня, да? – прошептал Джеральд. Казалось, он только что понял это.

– Да, – кивнула она, не отрывая головы от его плеча.

– А плавать умеешь?

– Нет, – призналась Джоанна и ощутила, как руки Джеральда сжали ее плечи.

Люди Джеральда медленно понесли тело Берты к повозкам. Рядом шел капеллан, склонив голову в заупокойной молитве. Ричилд не молилась, но, высоко подняв голову, пристально глядела на Джоанну и Джеральда.

Джоанна высвободилась из объятий Джеральда.

– Что такое? – Он смотрел на нее заботливо и с любовью.

Ричилд не сводила с них глаз.

– Н-ничего.

Он проследил за ее взглядом.

– Ах! – Джеральд ласково убрал с ее лба золотой локон. – Присоединимся к остальным?

Они вместе направились к повозкам. Потом Джеральд подошел к капеллану, желая обсудить, что делать с телом погибшей девушки.

– Джоанна, остаток пути ты поедешь в повозке. С нами тебе будет спокойнее, – сказала Ричилд.

Возражать было бесполезно, и Джоанна залезла в повозку.

Мужчины осторожно уложили Берту в одну из свободных телег, сдвинув в сторону лежавшие на ней тюки. Пожилая служанка разрыдалась над телом девушки.

Все молчали, застыв ожидании. Через некоторое время к женщине подошел капеллан. Она подняла голову, взглянув на Ричилд глазами, полными горя и боли.

– Ты! – взвыла она. – Госпожа, это ты убила ее! Моя Берта была доброй девушкой, она хорошо служила бы тебе! Ее смерть на твоей совести! На твоей совести!

Двое слуг Ричилд грубо схватили женщину и потащили прочь, но она продолжала выкрикивать проклятья.

Капеллан подошел к Ричилд, нервно ломая руки.

– Это мать Берты. Она обезумела от горя. Конечно, гибель девушки была чистой случайностью. Трагической случайностью.

– Не случайностью, Вала, – сухо произнесла Ричилд. – Это проведение Божье.

Вала согласился.

– Конечно, конечно. – Капеллан Ричилд⁶ Вала занимал положение не лучшее, чем простой крестьянин. Ричилд могла даже выпороть его, если он не угодит ей, и выгнать, обрекая на голод. – Божье провидение, леди, Божье провидение, совершенно верно.

– Иди и поговори с женщиной, от сильного горя может пострадать ее душа.

– Ах, леди! – Он воздел к небу белые руки. – Какая забота о ближнем! Какое милосердие!

Ричилд нетерпеливо прогнала его, и он удалился с видом человека, избежавшего виселицы.

Джеральд отдал команду отправляться в путь, и процессия двинулась вдоль берега в сторону дороги на Сэн-Дени. В конце обоза рыдания несчастной матери постепенно сменились монотонным душераздирающим воем. Дуода заливалась слезами, и даже неунывающая Гилза печально притихла. Но Ричилд выглядела совершенно спокойной. Джоанна внимательно наблюдала за ней. Неужели можно так искусно скрывать свои эмоции, или она действительно так холодна? Неужели смерть девушки не тронула ее сердца?

Почувствовав взгляд, Ричилд посмотрела на Джоанну, и та быстро отвела глаза.

Божье провидение?

Нет, миледи.

Ваш приказ.

* * *

Первый день ярмарки был в полном разгаре. Через огромные железные ворота, ведущие к большому полю перед аббатством Сэн-Дэни, нескончаемым потоком шел народ – крестьяне в потрепанных штанах и рубахах из грубой ткани, вельможи в шелковых одеждах с золотыми поясами, их жены в элегантных накидках, отороченных мехом, и в головных уборах, вышитых жемчугом; ломбардийцы и аквитанцы в экзотических пышных панталонах и щегольских ботинках. Никогда еще не видела Джоанна такого огромного скопления людей.

На поле вытянулись торговые ряды с выставленными товарами. Здесь торговали платьями и накидками из пурпурного шелка, алого сафьяна, украшенными павлиньими перьями, тесненной кожей, редкими деликатесами, миндалем, изюмом и всевозможными пряностями, жемчугом, драгоценными камнями, серебром и золотом. Но постоянно прибывали все новые товары, на лошадях, на повозках, даже на спинах носильщиков, согнувшихся до земли под их тяжестью. В эту ночь многим из них не удастся заснуть от усталости и боли в теле, но лишь так купцы могли избежать непомерных налогов на товары, доставляемые на повозках и вьючных животных.

Въехав в ворота, Джеральд сказал Джоанне и Джону:

– Протяните руки. – На ладонь каждого из них он положил по серебряному динарию. – Тратить советую с умом.

Джоанна уставилась на блестящую монету. Прежде она видела динарии один или два раза, но издалека, потому что в Ингельхайме бытовал натуральный обмен. Даже доход отца состоял из десятины, которую крестьяне его прихода платили провиантом и товаром.

Целый динарий! Это казалось огромным состоянием.

Они направились вдоль узких, людных проходов между торговыми рядами. Все расхваливали свой товар, азартно торговались, там же выступали танцоры, акробаты, жонглеры, дрессировщики медведей и обезьян. Повсюду слышался шум, споры, люди жестикулировали, ударяли по рукам, заключая сделки, со всех сторон звучала разноязычная речь.

В такой толпе было легко потеряться. Джоанна взяла Джона за руку, и, к ее удивлению, он не сопротивлялся, но держался поближе к Джеральду. Лук, как всегда неразлучный с Джоанной, не отставал ни на шаг. Их маленькая группа вскоре отделилась от Ричилд и тех, кто шел гораздо медленнее. В середине первого ряда они остановились и подождали, пока спутники догонят их. Слева какая-то женщина пронзительно кричала на купцов, отмерявших ей кусок полотна, разложенного на деревянном прилавке.

– Погоди-ка! – возмущалась женщина. – Ты, тупица! Ты же растягиваешь его! – И действительно, казалось, что мужчины готовы были разорвать полотно пополам, так сильно они натянули его, отмеряя нужный кусок.

Раздался взрыв смеха и крики из толпы, собравшейся вокруг небольшой открытой площадки.

– Пошли. – Джон потянул Джоанну за руку. Она поспешила за ним, хотя и не желала расставаться с Джеральдом. Но он понял, чего хотелось Джону, и добродушно отпустил их.

Когда они подошли ближе, снова послышались крики. Посередине площадки человек упал на колени, схватившись за плечо, словно от боли. Но он быстро вскочил на ноги, и Джоанна увидела, что в другой руке он держал большую березовую дубину. Перед ним стоял другой мужчина с такой же дубиной. Они ходили по кругу и угрожающе размахивали ими. Вдруг раздался пронзительный поросячий визг, и окровавленная свинья пробежала между ними, забавно перебирая своими толстыми задними ногами. Мужчины развернулись в сторону свиньи, но она была в ярости. Тот, который только что упал, вскрикнул, потому что сильно досталось его задней части. Толпа разразилась хохотом.

Джон смеялся вместе со всеми, с любопытством наблюдая за происходящим. Он потянул за рукав невысокого рябого крестьянина и возбужденно спросил:

– Что происходит?

– Да вот, парень, гоняются за свиньей, сам видишь, – усмехнулся мужчина. – Кто прикончит ее, тому она и достанется.

«Удивительно, – подумала Джоанна, глядя, как мужчины сражались за приз». Они размахивали дубинами, но удары их были неудачными. Они либо рассекали воздух, либо колотили друг друга вместо свиньи. Смотревший на нее мужчина показался Джоанне странным. Приглядевшись, она заметила у него на глазах бельма. У другого глаза казались нормальными, но взгляд его был неподвижно устремлен вдаль.

Слепые.

Еще один удар попал в цель, и мужчина с бельмами пошатнулся, схватившись за голову. Джон подпрыгнул, хлопая в ладоши. Смеясь, он кричал вместе со всеми. Глаза его странно блестели.

Джоанна отвернулась.

– Эй! Молодая госпожа! – кто-то позвал ее. Через проход торговец махал Джоанне рукой. Она оставила Джона развлекаться и подошла к прилавку с церковными принадлежностями. Здесь были деревянные крестики и медальоны всевозможных форм, а также реликвии нескольких местных святых: пучок волос Святого Уиллиброрда, ноготь Святого Ромарика, два зуба Святого Уальдертруда и лоскуток одежды непорочной мученицы Святой Женевьевы.

Торговец достал из кожаной сумки флакончик.

– Знаете, что здесь? – Он говорил так тихо, что в общем шуме его едва было слышно. Джоанна покачала головой. – Несколько капель молока Святой Девы Марии.

Джоанна удивилась. Такая святыня! Здесь? Это должно храниться в каком-нибудь монастыре или в храме.

– Всего один динарий, – сказал продавец.

Один динарий! Она нащупала монету в кармане. Мужчина протянул ей флакончик. Взяв его, Джоанна ощутила прохладную поверхность. На миг ей представилось выражение лица Одо, когда она появится с таким подарком для кафедрального храма.

Мужчина улыбался, протянув руку и шевеля пальцами, в ожидании монеты.

Джоанна колебалась. Почему он продает такую великую святыню за такие маленькие деньги? Какой-нибудь крупный монастырь или храм отдал бы за это целое состояние, чтобы святыне поклонялись паломники.

Она сняла колпачок и заглянула внутрь флакончика, наполовину заполненного белой жидкостью. Джоанна погрузила в жидкость палец. Затем подняла глаза, заглянула за прилавок, рассмеялась, и выпила содержимое.

– Да ты ненормальная! – воскликнул торговец, и его лицо исказилось.

– Как вкусно! – Джоанна закрыла флакон и вернула его торговцу. – Отличная у вас коза.

– Что, да ты… как ты… – от возмущения мужчина едва находил слова. Казалось, он готов наброситься на нее с кулаками. Но раздалось тихое рычание. Лук, смирно сидевший рядом с Джоанной, выступил вперед и, оскалившись, показал свои клыки.

– Это еще что? – испуганно уставился на Луку торговец.

– Это волк, – раздался голос сзади.

Рядом стоял Джеральд. Он бесшумно подошел, пока она переговаривалась с торговцем, и стоял совсем близко. Он был совершенно спокоен, но в глазах затаилась угроза. Торговец отвернулся, что-то тихо пробормотав. Джеральд взял Джоанну за плечи и увел, позвав за собой Лука. Тот рыкнул на торговца еще раз и побежал за ними.

Они шли молча, Джоанна старалась поспевать за быстро шагавшим Джеральдом.

«Он сердится», – подумала она, и веселое настроение сразу исчезло.

Но самое ужасное, что она понимала правду. С этим купцом она повела себя необдуманно. Разве не обещала она проявить осторожность? Почему ей вечно хочется задавать вопросы и бросать всем вызов? Ну разве трудно запомнить, что некоторые идеи очень опасны.

«Может быть, я действительно ненормальная?»

Джоанна услышала тихий смех Джеральда.

– Какое же было лицо у этого типа, когда ты выпила из флакона! Никогда не забуду! – Он нежно обнял ее. – Ах, Джоанна, ты моя жемчужина! Но скажи, пожалуйста, как ты догадалась, что это не молоко Девы Марии?

Джоанна с облегчением улыбнулась.

– Я с самого начала ему не поверила, потому что настоящая святыня не была бы такой свежей и не стоила бы так мало. И зачем торговцу держать за прилавком козу, да так, чтобы ее никто не видел?