Текст книги "Тени"

Автор книги: Дональд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 16

Гостиница «Фламинго» находилась на первом этаже высокого нового здания на широком бульваре с пальмами посередине. Даже за все то время, что я провел в Калифорнии в во Флориде, не упоминая уже обширный Юго-Запад, я никогда не мог привыкнуть к мысли, что пальмовые деревья растут и в Соединенных Штатах Америки. Они всегда выглядели для меня очень экзотично и нереально и я ожидал всегда услышать звук тамтамов по ночам и рычащих в кустах львов. Напротив через улицу располагалась автостоянка. Я поставил «Рено» на свободное место и вышел из автомобиля, чтобы помочь своей невесте выйти из машины.

Некоторая принужденность чувствовалась в нас. Дело уже не предполагало разыгрывания пьесы, но реальность наши манеры так же не прибрели. Наши манеры были искусственны и я полагаю мы оба знали, что нам очень сильно придется напрягаться пока не закончится работа, мы оба понимали, что нам придется напрягаться и после, и поэтому напряженность присутствовала в полной мере.

Она надела другое, удобное и красивое, и в разумных пределах дорогое платье, которое могло бы слегка поднять подписку на журнал мод "Вог", но ничего бы большего ей не прибавило. Платье было из шерсти, глубокого темно-коричневого цвета. Я осмотрел ее, но не заметил ненужных выпуклостей.

– Где револьвер? – спросил я.

Она рассмеялась и указала на свой бок где свободно свисала ткань.

– Игрушка закреплена у пояса юбки, – произнесла она. – Я молю бога, как бы она ни выпала на пол со стуком в самый неподходящий момент. – Она скорчила гримасу. – Ты наверно выдашь мне информацию, что пивная самое подходящее место, чтобы спрятаться всякому чьи размеры чуть поменьше, чем у джерсийской коровы, а я порвала совершенно новый чулок, пытаясь в нем спрятать эту игрушку.

– Хорошо. Мы еще не опаздываем, но нам надо уже отправляться.... Проклятье!

– В чем дело?

Мы вышли из дома. Я обычным образом начал проверять припаркованную машину. Но внезапно остановился, увидев низкую, скоростную, с большими колесами и с открытым верхом, машину. Я узнал ее. Я в ней приехал в Новый Орлеан и убыл из него. "Вы узнаете его, когда увидите его, – загадочно сказал мне человек по телефону."

– В чем дело, Поль? – спросила Оливия.

– Ничего, – сказал я. – Ничего, я бы только хотел, чтобы они оставили детей играть в свои игры, а грязную работу отдали бы взрослым. Идем.

В пять двадцать было еще светло, но во "Фламинго" стояла облачная, безлунная полночь. Нам пришлось замереть на мгновение, чтобы наши глаза привыкли к потемкам.

– Ах, нет, – произнесла внезапно Оливия. Ее пальцы сжали мою руку.

– Какая еще проблема? – спросил я.

– Это блондинка. Она в баре.

Я не стал чесать в затылке. – Значит, блондинка в баре. Ты думаешь, я стану охотиться за ней?

– Медсестра у Грольда. Его секретарь. Ты ее знаешь. Я тебе уже говорила о ней. Та, что смеялась надо мной.

– Но ты говорила, что его офис как раз за углом. Может она просто забежала по дороге домой. Может ей нужна разрядка после целого дня разговоров по телефону, когда она сообщала тоскующим леди, что Гарольд отсутствует.

Оливия еще крепче ухватилась за руку. – Я не хочу находиться с ней в одном помещении, Поль. Или я страшно заболею, или кинусь на нее.

– Только мужчины кидаются на женщин, – сказал я, – в переносном смысле слова. Не смешите меня, доктор. Неужели кто-то может так ненавидеть другого, что откажется от ужина.

Через мгновение она рассмеялась, – о, дорогой. И преувеличить немного нельзя?

– Нет, при исполнении обязанностей нельзя. Твое о ней мнение?

– Должно быть забежала по дороге домой, как ты сказал. Она даже не переоделась.

– Прозрачный белый нейлон – ее униформа?

– С просвечивающим нижним розовым бельем. Не стоит упоминать где нижнего белья нет. Рядом с нею красивый парень – будто телевизионный демонстратор моделей, красиво загорелый, с вьющимися черными волосами и яркими белыми зубами. Одетый в гражданскую одежду, спортивный пиджак и брюки, но он носит их, как форменную одежду, я думаю, он моряк, с базы, возможно авиатор, в увольнении. У летающих моряков несколько иная выправка, чем у плавающих моряков. Живя в Пенсаколе их быстро научишься различать. Гарольд позеленеет от ревности, если узнает, что его маленькая королева из офиса гуляет с молодым человеком.

Я случайно повернул к ним взгляд. Это был Брейсуейт. Я же требовал большей информации о Муни. Посадите кого-нибудь покопать о нем грязи, – просил я. – Поищите в его прошлом, в его доме, в его офисе.... Как этот морской летчик проделал работу по сближению с секретарем Муни – непонятно, но похоже, что они встретились не случайно.

Она молода и очень красива. Со слабостью Муни к волокитству, он едва ли выбрал бы себе ведьму с которой мог бы делить свои рабочие часы. Я вспомнил, что мне говорили, что отбор у него был значительно суровый.

Электрооборудование врача видимо требовало чтобы его медсестра надевала шапочку на самый верх ее бледных волос и это придавало ее голове невообразимые размеры. Повидимому ей много приходилось тратить на прическу времени, чтобы работать почти без выходных. На мой вкус она была полновата, все у нее выдавалось вперед, особенно спереди, но талия ее была мала и руки казались очень пропорциональными, когда просвечивали сквозь полупрозрачные рукава ее медицинского костюма. Белые чулки и грубые, на низком каблуке, белые туфли не могли скрыть тот факт, что ее круглые икры и приятные лодыжки выдержали бы всякую критику.

– У тебя цепкий взгляд, доктор, – сказал я, да, он из морской авиации.

– Ты не туда смотришь, – сухо произнесла Оливия, – поскольку ты знаешь его, я полагаю он тот, с кем тебе предстоит встреча.

– Может быть. Он уже проделал одну работу. Теперь посмотрим, как он справится со второй. – Я рассеянно глянул на часы. – Давай займем место. Не хочешь же ты стоять, когда природа зовет меня вот уже сто сорок три секунды. Я усадил ее за боковой стол. Она начала стягивать перчатки, глядя на молодую парочку в баре.

– Я не понимаю.... Он пытается выведать у нее информацию о Гарольде, для тебя, я полагаю. Да, он разыскал нужного человека. У нее должно быть имеется множество самой захватывающей информации о нем.

– Давай надеяться, что это именно так, – сказал я, – но подошло время уйти. Я встал и сказал ей самым безоблачным супружеским тоном, – закажи мне один бурбон и воды, дорогая, если сможешь поймать официанта. Я скоро вернусь.

Я не смотрел на бар когда выходил, но я знал, что Брейсуейт все еще вел разговор с блондинкой в белом медицинском костюме. Или он забыл, или он не был моим связным, или наши часы шли неверно, или же время ему было назначено на минуту или на две позже моего. Я вошел в кабинку, выложенную керамической плиткой и помочился самым прозаическим образом. Когда я вышел, чтобы помыть руки, он уже стоял тут и тоже мыл руки. В вестибюле ты находились одни.

– Говори кратко, – сказал я.

– Группа для допроса уже в городе. У меня записан их адрес и телефон....

– Никогда ничего не записывай. Дай сюда.

Он вырвал листок из маленькой записной книжки и передал его мне. Я запомнил информацию и бросил бумажку в унитаз.

– Что ты знаешь о деле?

– Я думаю много, сэр. Вы уже выявили "нашего" человека?

– Да, выявил. Приказ – взять немедленно. Ты видел леди со мной? Ты вероятно помнишь ее по авианосцу – доктор Мариасси.

– Да, сэр.

– Если я буду занят, и дела пойдут туго, я перекладываю на тебя ответственность за нее. Поскольку ты участвуешь в деле – ее нам нельзя потерять. Ты должен сохранить ее живой и здоровой. Если сможешь остановить пули или нож своей собственной головой, или сердцем, используй это, смотря по тому, что у тебя крепче. Уяснил ситуацию?

– Да, сэр.

– Ты вооружен?

– Да, сэр.

– Ты умеешь стрелять?

– Да, сэр.

Это могло означать, что не такой уж он хороший стрелок, – думал я грустно, – глядя на него; и если он стреляет метко, то только по бумажным мишеням. Моряки не очень-то увлекаются маленьким калибром – можно представить, как моряки стреляют – у них имеются всякие способы для меткой стрельбы. Не всякий человек, который знает как стрелять, сможет ответить на этот вопрос не имея опыта. Это были самые лучшие выводы, которые я мог сделать на этот момент.

– Но где я могу тебя найти, если ты мне понадобишься сегодня вечером? – Спросил я. Не на авианосце же, я полагаю, ты живешь?

– Нет, сэр. Я временно проживаю в гостинице на местной базе.

– Твой телефон?

– В моей комнате нет телефона, но если вы позвоните мне на базу...

– Черт, мне не хочется связываться со всем этим, – сказал я нетерпеливо. И я не могу послать леди в гостиницу для холостяков-офицеров, – нахмурился я. – А как эта медсестра? Она живет одна?

– Я думаю, одна.

– Как далеко зашли с ней твои отношения? Может ли она пригласить тебя к себе, если ты с ней договоришься? Поскольку уж ты не можешь пригласить ее к себе.

Он слегка покраснел. – Да, сэр... Конечно, сэр. Она хорошо ко мне относится. Я собирался посоветоваться с вами об этом. Я уже не ребенок, но я не знаю как далеко... Я хочу сказать, что они не сказали мне, могу ли я так поступить...

– Я хочу чтобы ты провел ночь с ней, по-крайней мере я буду знать, где тебя разыскать в случае необходимости. Это так же даст тебе возможность исполнять свою первоначальную миссию, которая заключается, по моему мнению, в сборе информации о ее хозяине. Что еще ты сделаешь или не сделаешь целиком и полностью зависит от тебя. Это будет продолжаться так долго, насколько долго ты сможешь дружить с нею не вызывая подозрений.

Он колебался. – Да, сэр, – сказал он неохотно.

– Возражения есть?

– Значит, этому нет никакой альтернативы? И все это делается так убийственно хладнокровно.

Я вспомнил об наших отношениях с Оливией два часа назад. Я полагаю, что они дали мне теплые и сентиментальные чувства познания, что вокруг тебя есть люди, для которых секс имеет символическое значение и я решил показать, что это истощает мое терпение.

– Иисус! – воскликнул я, – моряк и так совестливо относится к женщинам? А я считал, что у вас имеются девушки в каждом порту.

Он весь подтянулся. – У меня много девушек, сэр! Дело не в этом. Просто она кажется мне еще таким ребенком....

Проклятое дело, в него проникло столько красивых девчонок.

– Ты думаешь, что она красивая девчонка, но ты не думаешь, что она пойдет в постель с тобой? – Спросил я. – Да, я подал тебе намек. Если уж ты не сможешь лечь в постель с молодой леди под фальшивым предлогом, тогда притворись пьяным и проведи всю ночь на полу. Если она действительно красивая девчонка, и если даже нет, она вероятно затащит тебя на кушетку и не позволит спать на полу. Она может даже утром сварить тебе кофе. Согласен?

– Да, сэр. Прошу извинения, я не предполагал...

– Есть ли у нее какое-нибудь интересное сообщение относительно доктора Муни?

– Не много. Я еще и не пытался ее как следует расспрашивать. Я ведь только недавно... вошел с ней в контакт, а точнее – за ленчем. По ее словам, доктор любил таскаться за женщинами и водит ее за нос. Свою предыдущую девушку он покинул, Дотти говорит, потому что она начисто износила свою пару обуви – вот такой он человек. Муни рассказывает Дотти о своих любовных делах с другими женщинами и намекает, что она может разделить его блаженство, если захочет. До сих пор, говорит она, она этого не хотела, но удержаться очень трудно. Она подумывает перейти на другую работу, но он хорошо ей платит.

– Это соответствует полученной информации очень точно, – сказал я. – Моя секретная информация доносит, что она не так уж невинна, в купе с Муни, и если ты заставишь ее разговориться то многое узнаешь. Но мой информатор судил явно предвзято.

Брейсуейт покачал головой, – я думаю, Дотти говорит правду. Она... да, она кажется мне отличной девчонкой. И мне отвратительно даже подумать, что я могу ее впутать во что-нибудь.... Он замолчал.

Я посмотрел на него и подумал, по какой-то ассоциации, о хорошей девчонке, которую я впутал в это дело, рыдающей в подушку. Я спросил: – как тебя зовут, мистер Брейсуейт?

– Почему это... что за вопрос. Джек, сэр.

– Итак, Джек, – сказал я, – наступит день и тебе придется стрелять из ваших больших морских пушек, или сбрасывать огромные бомбы и многим людям придется погибнуть. А ведь они ни в чем не повинны, как и все остальные люди. Может они все вообще ни в чем не будут виновны. И ты знаешь, это будет гораздо хуже, Джек.

Он сказал окоченело, – да, сэр.

– Как тебе удалось прорваться в это дело?

– Я совсем и не прорывался, – возразил он, – я добровольно, сэр, как вы сказали мне, я так и поступил. Я набрал номер, который вы мне дали. Вашингтонский номер. Они почти немедленно мне перезвонили. Мне пришлось пройти специальную тренировку, вам об этом было известно больше чем мне, но меня скоро высвободили поскольку у них не нашлось никого более подходящего здесь. Кроме того, я уже был задействован в этом деле. Я знаю вас на внешность.

– Да-а, – сказал я. В армии мы подразделяли дураков на три подгруппы: просто дураки, проклятые дураки и добровольцы. – Холодно глядя на него в упор, я заметил, как сжались его мускулы на челюстях, но он сдержал себя. Он оказался дисциплинированным парнем. Он ничего мне не возразил. Он был очень хороший парень, но я не позволил себе, чтобы он узнал мои мысли. Он лучше работал, когда находился в напряжении. Я продолжал, – фамилия медсестры – Даден, не так ли? Где она живет?

Он снова вынул записную книжку. Я вырвал страницу и поступил с ней предыдущим способом, запомнив записанное.

– Если бы она увидела это, – сказал я, – она бы подумала, как странно, что у тебя имеется ее адрес раньше, чем она назвала его тебе.

– Да, сэр.

– Я не слишком жестко с тобой поступил, Джек?

– Нет, сэр.

– Я не рассчитывал летать на самолете без тренировки, но именно это и предстоит тебе сделать. И ошибка в этом деле может оказаться фатальной для очень многих людей.

– Да, сэр.

– Великолепно, – сказал я, – позволь мне выйти на минуту раньше тебя.

Я поправил галстук перед зеркалом и вышел. Когда я выходил из-за угла, входя в зал, я увидел Дотти Даден стоящую перед столиком Оливии и о чем-то серьезно говорившую с ней; лицо Оливии было очень бледным и выражало враждебность. Девчонка по-видимому пыталась продать ей что-то, но та очевидно отказалась покупать.

– Пожалуйста, произнесла Дотти когда я к ним подошел. – Я хотела бы понять вас, доктор Мариасси. Я знаю, что вы думаете, что я ужасная, но я не порицаю вас, к тому же он мой босс. Мне приходится выслушивать его рассказы и смеяться вместе с ним. Мне надо, чтобы он только не сердился на меня.

– Да. Я уверена, что вы в этом очень хорошо ему подражаете. – сказала Оливия. – Я уверена, что в насмешках вы очень хорошо его поддерживаете.

Медсестра сказала огорченно: – если вам так нравится ревновать меня, то, конечно, пожалуйста продолжайте. У вас большая компания. Половина женщин в этом городе с удовольствием бы выцарапала мне глаза, но самое смешное при этом то, что я не позволила бы себе дотронуться до этого негодяя и в резиновых перчатках. Честное слово. – Она глубоко вздохнула, – но вы не верите мне. И никто мне не верит, а это очень жаль. Я только хотела извиниться. – Очень жаль, – повторила она.

Она резко повернулась и чуть не наскочила на меня. Я вынужден был подхватить ее, чтобы она не упала. Она посмотрела на меня испуганно очень молодым и мягким взглядом в слабо освещенном зале с ее смешной, деловой прической, странно контрастирующей с ее простым белым халатом.

– О, прошу прощения, – произнесла она, высвобождаясь.

Брейсуейт, к этому времени уже вернулся. Она быстро подошла к нему и ответила на его загадочный вопрос полуулыбкой и кивком головы. Я сел за стол. Оливия угрюмо разглядывала свои очки.

Я выпил свой, никем не тронутый стаканчик и сказал, – ты была очень груба с этой девочкой, тебе это не кажется, моя дорогая?

– Девочкой? – вспыхнула она, – они все девочки для тебя, не так ли, милый Поль? Но если она такой невинный ребенок, как уверяет, стала ли она бы рисоваться здесь со своим личиком? А? Если оно и в самом деле ее, и в особенности если нет.

– Личиком, хм, личиком – повторил я, – мне надо это запомнить. Когда я был мальчишкой, мы называли их мордашкой. Да, именно мордашки. Личико – это звучит так изысканно.

Оливия обратила на меня свой угрюмый взгляд. Потом неожиданно резко рассмеялась. Брейсуейт ушел, забрав милую маленькую медсестру и свою нежную незапятнанную совесть. Я тоже имел ее когда-то, нежной и незапятнанной – эту совесть – я имею в виду, но мне удалось, а может и пришлось, ее потерять где-то. Может это и к лучшему. В наших делах совесть ничего вам не принесет, кроме одних неприятностей и несчастий.

Глава 17

– Вот мост, – сказала Оливия, – мы поедем на этот остров?

Я посмотрел на длинный мост впереди, потом в зеркало заднего вида. Шоссе было пустым, если учитывать только предметы, интересующие нас.

– Нет причины выходить здесь и набирать в обувь песок, если никому это не интересно, – сказал я, и отогнал машину туда, откуда мы могли видеть воду. – Возможно Кроче до сих пор преследует нас, но мне совсем не хочется ощущать зуд между лопаток. Я думаю, что теперь, когда он заметил тебя снова в Пенсаколе, он позволит тебе немного развлечься, думая, что всегда сможет настичь тебя в доме или на военной базе.

Она слегка вздрогнула, – когда он захочет меня? – Прошептала она, – когда он получит приказ убить меня? – Будто живешь совсем в ином мире зная, что повсюду тебя ожидают такие страшные люди.

– Да, – сказал я, – мы, профессионалы сталкиваемся с такими людьми лицом к лицу. Вот почему некоторые девушки даже не хотят с нами разговаривать.

Она быстро произнесла, – я не думаю... я не знаю...

– Я знаю о чем ты думаешь.

– Поль, ты не такой как Кроче, ты не можешь быть таким....

– Брось, доктор. Откуда ты можешь знать? Ты никогда не говорила с Кроче, исключая тот момент в гостиничном номере, когда он сжимал револьвер и говорил с тобой. Ты никогда не была в кровати с ним. Черт, а ведь он может быть приятным парнем в кровати. Откуда тебе знать?

Она сказала окоченело, – как все это смешно, и ты смешон, когда сравниваешь себя с таким дерьмом, как он.

– Единственный смешной человек, в данной ситуации, – это ты, доктор. Ты пытаешься провести моральное сравнение между человеком, которого тебе случилось ненавидеть и человеком, который тебе нравится – если мне будет разрешено польстить самому себе – каждый из которых вовлечен в одинаковую по типу работу.

Она помолчала немного, потом улыбнулась и сказала, – ладно, пусть будет по твоему. Я замужем за чудовищем без единой положительной черточки.

– Именно это я и пытаюсь сказать тебе. Я посмотрел на воду, на низкую черную массу земли в конце моста. – Расскажи мне подробно. Что это там такое? Я видел это с самолета.

Она явно предпочитала удержать разговор в личном плане, но тем не менее она начала рассказывать, – это узкая граница острова – прямо полоска песка, простирающаяся вдоль побережья на милю или чуть больше. На запад, справа от моста, он простирается на несколько миль. Это старый, кирпичный, времен Гражданской войны, форт. В этой стороне, те пустынные бетонные структуры предназначались для береговой артиллерии – я полагаю относительно моложе только пушки, которые теперь убраны. Тот конец острова – государственный парк. Восточная сторона – налево от моста – небольшая береговая община. Все остальное – дорога и песочные дюны, простирающиеся на тридцать с чем-то миль. Другой мост – вон там – ведет обратно, на большую землю. В восточную сторону остров простирается может и дальше, но я там никогда не была.

– Ты все подробно описала, доктор, – очень точно и просто.

– Ничего странного в этом нет, – сказала она, – это часть моей работы – показывать вещи точно и понятно. После паузы она сказала – если на этом все, я бы хотела вернуться домой.

– Согласен.

Я включил зажигание и медленно поехал обратно, через город. Квартал, в котором она жила выглядел чистым и фальшивым как в кино, снятым перед тем как съемочный коллектив его убедительно проветрил и запылил. Я припарковался у дверей дома.

– Поль, – обратилась она ко мне, когда я уже собирался уходить.

– Что?

– Развод. Как быть с этим. Я совсем не практична, но мне бы хотелось знать, как все это будет устроено.

– Юридический департамент позаботится об этом. – Я не ожидал, что она затронет этот вопрос, хотя, вообще-то, не было причины не затрагивать его. Все устроится быстро, – сказал я. – Они обнаружат, что мы совершенно несовместимы или что-то в этом роде. Согласна?

– Не сердись, я просто хотела узнать.

– А кто сердится?

– Так прозвучали твои слова. – Она колебалась. – Чтобы ты успокоился, я могу сказать тебе, что совсем не чувствую несовместимости. – Она быстро посмотрела на меня и отвернулась. – На самом деле если.... Будет неожиданностью то, что я скажу, но я очень устала делать вид, что я скромна и сдержанна. Если ты попытаешься сделать что-нибудь без юридического департамента, я охотно соглашусь.

Я посмотрел на нее, захлопнул дверь автомашины, которую только что открыл. И что-то хотел сказать ей, но она быстро и решительно закачала головой.

– Не говори ничего и не смотри на меня так, пожалуйста. Мои слова не означают разрушения нашей любви, Поль. Все это я тебе говорю лишь потому, что ты мне кажешься разумным и цивилизованным человеком, несмотря на твою страшную работу. Может быть ты хотел бы иметь секретную базу – домашний очаг – место для отдыха между заданиями, под другим именем, например под именем Коркоран. Что же касается меня, то да, мое первое любовное приключение не оказалось удачным и у меня будет достаточно времени заниматься тем, что меня интересует больше всего. Да, я... скажем так, что я не хотела бы иметь тебя в доме время от времени. Мое предложение могло бы хорошо устроить нас обоих. – Она снова покачала головой, когда я попытался ее прервать. – Нет, я не хочу ничего слышать теперь. Я только хочу уточнить нашу ситуацию. Во всяком случае, мне кажется, что звонит телефон.

Я только снова хотел высказать ей свое мнение, как то же услышал телефонный звонок, через открытое окно. Я глубоко вздохнул и последовал за ней по тропинке к двери дома и ждал, пока она не найдет ключ, для того чтобы нам войти внутрь. Она быстро подошла к телефону. Я увидел, как побледнело ее лицо, когда она подняла трубку. Она посмотрела на меня, зажав трубку рукой.

– Это мужчина. Я... мне кажется я узнала этот голос. Но он требует мистера Хелм, мистера Мэттьюса Хелм. Это тебя?

Я вздохнул. Было очень приятно разыгрывать семейный очаг, но стоит пройти немного времени и снова встречаешься с реальностью этого жестокого мира.

– Да, это меня. – Сказал я и взял у нее трубку. – Коркоран слушает. Если вам угодно, Хелм.

– Добрый вечер, Эрик. – Голос Кроче произнес мне в ухо.

Я знал, что это его голос, хотя я его никогда не слышал. Странное было ощущение. Я почувствовал будто знаком с ним долгие, долгие годы.

– Хм, значит вам известно мое кодовое имя, – сказал я. – Ну что ж, поздравляю.

– Я Кроче, – произнес он. – Карл Кроче. Ты должен знать. Та девчонка сказала тебе.

– Да, сказала.

– Она здесь, рядом со мной. Мисс Антуанетта Вайль.

В доме внезапно подуло холодом, может по причине открытого окна. Иисус Христос однажды уже подвел эту девочку и хочет потерять ее теперь уже навсегда.

– Кроче, поступи так как я тебе скажу: привяжи камень ей на шею и сбрось ее с ближайшего причала в воду. Согласен? – Я увидел как широко раскрылись в ужасе глаза Оливии.

– Хорошо, Эрик. – Кроче мягко рассмеялся мне в ухо. Отличная идея. Это первая реакция. Я склонен думать, что мисс Вайль не значит ничего для тебя, да?

– Черт возьми, я никогда раньше того вечера ее не встречал. Что она должна для меня значить?

– Если ты хочешь принести ее в жертву, то нечего больше и говорить об этом. Но если это не так.... Тебе знаком остров "Санта Роза"? Знаком? Ты смотрел на него через пролив?

Зуд между лопатками прошел. Я сказал, – мужчина стоял на мосту и разговаривал со сваей женой. Великое дело. К чему мне такая маленькая жертва? Я повторяю тебе, девчонка ничего не значит для меня. Я нуждался в собеседнике, вот и подобрал ее в баре. Это все. Я слишком долго занимался своей работой, чтобы подвергать себя ненужной опасности из-за невинного статиста, Кроче. Она вся твоя. Если ты голоден, засунь ей в рот яблоко и поджарь ее как гусыню.

Он снова усмехнулся. – Ах, как это прекрасно иметь дело с человеком, который знает, как надо разыграть сцену! Ты радуешь меня, Эрик. Что же тебе сказать? Место здесь вполне подходящее, чтобы покончить здесь со всем, как думаешь? Очень спокойное место, уединенное. Поверни направо, сразу после моста, и ты окажешься у ворот дома. Через дорогу будет висеть цепь, государственный парк на ночь закрывается. Оставь свою автомашину у маленького домика и пройди немного по дороге. Можешь проползти по песку или сквозь кусты пролезть. Я буду ждать. Я не выражаю желания, чтобы ты явился не вооруженным. Если хочешь, возьми оружие. Если хочешь, конечно.

– Я сказал уже тебе, что не нуждаюсь в этой девчонке. Она вся твоя. Ты что думаешь, я кровожадный хищник или что-то в этом роде? Режь ее на куски и используй как приманку.

Кроче одобрительно рассмеялся. – Я до сих пор правильно играл в игру. А что, мужчину тоже разрезать? – спросил он.

– Какого мужчину?

– В машине вместе с мисс Вайль был еще мужчина. Я приглядывал за вашим домом, когда они подъехали вдвоем. Мужчина мне ни к чему, но что я мог поделать, как не взять его вместе с ней? Зовут его Муни. У него крупный рот. Я уже однажды стрелял в него сегодня, мог бы убить. У твоей девчонки тоже большой рот, но я хочу чтобы ты повидал их еще раз. У меня очень нежное сердце. Не хочешь ли ты услышать ее голос?

Я ничего не сказал. Я услышал возню на другом конце провода, затем Антуанетта Вайль задыхаясь заговорила мне в ухо: – мистер Коркоран, не приходите сюда, он убьет вас! Не слушайте...

Ее прервали. Кроче вновь заговорил: – это верно, "мистер Коркоран". Если ты придешь, я убью тебя. Или ты убьешь меня. Почему бы не попытаться?