Текст книги "Разгром в Сент-Луисе"

Автор книги: Дон Пендлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 22

– Какого черта ты здесь делаешь? – завопил командир подразделения при виде лейтенанта Постума. – Ты выглядишь так, будто вернулся с того света. Нечего тебе здесь ошиваться, отправляйся домой.

– Да я и направлялся домой, только заскочил кое-что забрать. Э-э, командир, вы не будете возражать, если я возьму отпуск сразу же после того, как истечет больничный? Я обещал Дженис и детям круиз по Карибскому морю еще три года назад.

Командир недоверчиво посмотрел на него. Постум, с тех пор как поступил на службу, никогда не брал отпуска, довольствуясь денежной компенсацией.

– Я серьезно, командир. Что вы так на меня смотрите? – настаивал лейтенант. – Что-то не так?

– Да нет, ничего, – командир махнул рукой, отпуская подчиненного. – Все в порядке. Будет тебе отпуск. А сейчас дуй домой и лечись.

Постум так и собирался сделать. Но тут забибикал сигнал срочной связи и голос старшего по радиоперехвату заставил Тома забыть о своем намерении.

– Командир! Снова кодированный радиообмен. Та же банда, только сейчас к ним еще и баба присоединилась.

– Показания пеленгатора?! – рявкнул командир.

– Пока ничего. Слишком короткие передачи, а источники сигналов разбросаны по большой площади.

Командир помчался в отдел прослушивания.

Постум понимающе ухмыльнулся и пошел туда же, но не так быстро. И скорость его передвижения диктовалась не только раненой ногой.

Он вошел в радиоцентр, когда из динамика послышался женский голос – звонкий и деловой.

– Десять вышли и продолжают выкатываться.

В ответ прозвучал знакомый голос:

– Жди полного счета. Следи за расколами.

В диалог вплелся еще один мягкий голос:

– Картинка?

– До Конг Хая еще далеко, – Постум узнал голос Политика.

И снова Болан:

– Конг Хай неполный и бежит на восток. Десять с присыпкой.

Женщина с другого канала сообщила:

– Есть раскол. Есть раскол.

– Счет!

– Восток пять, север десять. Пакуйте бирки.

– Отмена севера. Восточная тропа.

– Что, черт бы их побрал, они несут?! – заскрежетал зубами командир.

– Будь я проклят, если знаю, – пробормотал Постум, хотя потихоньку уже начал догадываться, где собака зарыта.

– Ну хотя бы сектор установить можете? – стонал командир, бессильно меряя шагами помещение радиоцентра.

– Не получается. Сигналы очень слабы, источники разбросаны далеко друг от друга.

Постум вздохнул, подтащил к себе кресло и уселся. Командир подошел к окну и уставился в темнеющее небо.

Из динамика опять послышался мягкий голос:

– Нет картинки.

– Конг хилый, – отозвался голос Болана.

– Конг хилый, – подтвердил Политик.

Командир в бешенстве пнул ногой стену.

Постум ухмыльнулся и закурил – впервые за несколько лет, потом откинулся на спинку кресла и расслабился.

Все происходящее казалось забавной игрой. Но лейтенант знал, что это далеко не так.

На циферблате настенных электронных часов выскакивали зеленые цифры. Командир метался из угла в угол и бросал злые взгляды на горы хитроумной, но бесполезной сейчас аппаратуры. Постум курил.

Напряженную тишину нарушил женский голос. На этот раз сигнал был очень сильный и отчетливый:

– Побережье Ривьеры с самым лучшим видом. Конец фильма.

Ей ответил Болан:

– Хорошая работа! Отчаливай. Соединяйся с «Полярной звездой».

«Полярная звезда»... каково? – подумал Постум. – Милое имя для штабного фургона. И символическое".

Он живо представил себе доброе лицо Гаджета, сосредоточенно склонившегося над командным пультом, как бы сошедшим со страниц комиксов про Флэша Гордона, когда из динамика донесся голос самого Гаджета:

– Крутой Конг с востока. У меня приобретение.

– Слабый Конг с севера, – отрапортовал Политик.

– Следите – за оберткой, – скомандовал Болан. – Прорехи в ней недопустимы.

– Мы взяли пеленг, – заявил техник. – По предварительным данным источник радиосигналов находится в секторе-4.

– Снова там? – недоверчиво воскликнул командир.

– Это предварительные данные. Надо немного подождать. Мы засечем следующую передачу.

Следующим был голос Политика:

– Конг с севера.

– Следи за северным расколом до слабого! – предупредил Болан.

– Понял, раскол есть. Все Конги с севера слабые. Под завязку с повтором.

– Перестройка, перестройка! Полярная звезда на востоке. Наземная звезда на юге. Красная звезда на западе. Доложить о Конгах!

Гаджет доложил:

– Крутой Конг с востока. Центростремительно.

– Хилый Конг с юга, но шевелится, – это Политик.

Решительно прозвучал голос Болана:

– Хилый Конг с запада и подымается. Сблизиться. Охватить!

Командир все так же раздраженно вопрошал:

– Что за распроклятые Конги, Том? Хилые, крутые... Что это за бред такой?!

Постум молча покачал головой. Ясное дело – это эхо Вьетнама, но только специалисты могли истолковать его. Время для забав прошло. Началась мрачная игра.

– Мы взяли пеленг! – закричал техник. Зазвучал сигнал тревоги. В коридоре раздался топот множества ног.

Том Постум вздохнул и прошел в свой кабинет забрать кое-какие мелочи перед предстоящим долгим отпуском.

Черт побери! Он готов был дать сто против одного за то, что его коллеги, как всегда, подоспеют только к шапочному разбору.

* * *

Они приближались неотвратимо и целеустремленно, и это было хорошо. Именно на такую тактику и сделал ставку Болан. Он правильно оценил Джерри Чилья. Одно только слово, влетевшее в начальственное ухо в нужной обстановке, и вот – пожалуйста! – каша заварилась. Чилья правильно понял намек. Больше не надо рыскать по всему городу, отыскивая крысиные норы людей Джиамба, не надо ломать голову и совершать крупномасштабные операции с ничтожным результатом.

Чилья жаждал крови и уже предвкушал, как она прольется и покатятся головы.

Пять экипажей были разбиты на две мобильные группы с усиленной огневой мощью. Они мчались по рокаде, чтобы отрезать возможный отход противника по реке.

Еще пять наступали с суши, пересекая дельту, тогда как третья пятерка огибала холм – обе пятерки охватывали базу Джиамба, как клещами.

Намечалась самая крутая разборка за последнее время. И более удобного расклада для игры под названием Конг Хай трудно было пожелать. Болан патрулировал подходы с суши на своем маленьком красном «корвете». Поддерживая связь с помощниками, он проследил движение машин противника вплоть до предстоящего театра военных действий, затем укрыл автомобильчик и подобрался к заранее выбранной позиции, с которой открывался превосходный обзор неизбежного грандиозного финала.

Бланканалес залег за насыпью в сотне метров от центра.

Шварц в боевом фургоне курсировал по флангам, передавая информацию остальным и готовясь появиться на сцене, чтобы поставить финальную точку.

А «лагерь» готов был к приему жертв.

Старый пароход подготовили к спектаклю со всей тщательностью и в максимально сжатые сроки. Конечно, времени на устройство мизансцены было отпущено крайне мало. На открытых палубах в стратегически важных точках висели керосиновые лампы, другие слабо горели за иллюминаторами кают на двух основных закрытых палубах. Иллюминаторы салона были задрапированы черными шторами, а в самом салоне ламп вкрутили побольше и горели они поярче.

Шварц рукой профессионала добавил последние реалистические штрихи: по каютам он расставил кассетники, на которых постоянно прокручивались замкнутые в кольцо ленты с записью подслушанных в свое время разговоров людей Джиамба.

Из салона доносилась тихая музыка и приглушенный гул множества голосов.

Да, декорации были подготовлены на славу... в стиле Конг Хая.

Напряжение возрастало с каждой секундой, и все больше и больше псов скапливалось вокруг последней стоянки «Юбилея». Две большие ударные группы залегли где-то во мраке, двигатели их машин работали на холостом ходу и были едва слышны даже для тренированного уха Болана. Машины были укрыты где-то сзади, а боевики подходили со всех сторон и занимали позиции, удобные для последнего броска.

Болан из своего укрытия заметил трех человек, которые, согнувшись, бесшумно бежали по бетонированному склону насыпи к корме старого парохода, другая тройка устремилась к носовой части. Вот они исчезли в тени «Юбилея», а после снова стали видны – карабкались на верхнюю палубу.

Где-то у реки автомобильный двигатель слегка прибавил обороты – и что происходит там, Болан тоже знал.

Его большой палец коснулся кнопки на черной коробочке, пока он наблюдал, как все новые и новые фигуры бесшумно карабкаются вверх по бортам старого парохода. Маку хотелось, чтобы их там оказалось как можно больше. Имелся, конечно, момент риска, если те, которые забрались первыми, заглянут внутрь кают и сообразят, что к чему, а затем подымут тревогу. Тогда придется начать Конг Хай преждевременно.

Однако на бетонном склоне появлялись все новые и новые крадущиеся фигуры, и конца им, казалось, не было.

Ребятки жаждали крови. Им уже давно было невтерпеж.

И Болану не терпелось, но он спокойно продолжал разыгрывать свою бесшумную партию, наблюдая, как на борт подымаются командиры групп, как боевики занимают ключевые посты на всех палубах старого парохода, должно быть, внутренне насмехаясь над старым, глупым Джиамба, не удосужившимся даже выставить наружную охрану. И все они в нетерпении рыли землю копытами, ожидая приказа сделать последний бросок и ворваться внутрь...

Терпение Болана было вознаграждено, когда он заметил движение на верхней палубе, неподалеку от рулевой рубки, и увидел неуклюже двигающуюся фигуру, опирающуюся на трость.

Ну как же, дело серьезное – растяжение связок!..

Вот он, этот миг. Ясно, что «председатель» взойдет на борт последним. Оставшиеся на берегу там и должны будут оставаться. Но план Конг Хай учитывал и этот фактор.

Болан с сожалением нажал на кнопку дистанционного взрывателя – сожаление относилось, разумеется, не к актерам на сцене, а к самой сцене, к последнему мигу существования романтического прошлого. Нажатием кнопки Болан заставил престарелого джентльмена совершить свой последний блистательный подвиг.

Старый пароход взорвался не одномоментно – серия взрывов волной поднималась с нижней палубы к верхней, и не успевала опасть одна группа огненных столбов, как ее вытесняла новая. Град горящих обломков бомбардировал реку и берег далеко от эпицентра взрыва.

Кувыркающиеся человеческие фигурки разлетались по сторонам, разбивались о бетонный откос и падали в жидкую грязь дока. Вопли ужаса и боли тонули в грохоте взрывов и все же были явно различимы.

Старый блистательный джентльмен встретил свою кончину с молчаливым достоинством – его палубы обрушивались с величественной неспешностью, его рассыпающийся корпус без жалоб и стонов погружался в воды «старой леди», дым от пылающих надстроек уносился ветром, а рассыпающиеся снопы искр отдавали последний салют навсегда ушедшей романтике былых времен.

А внизу, на бетонном берегу, стойкий ветеран Конг Хая прибавил к лебединой песне речного ветерана аккомпанирующее стаккато своего пистолета-пулемета, сокрушая с его помощью несбыточные надежды уцелевших псов Чилья на успешное бегство.

Пылающий автомобиль пересек поле зрения Болана, тогда как другой, ревя мотором, с нарастающей скоростью устремился в никуда.

В никуда, поскольку именно по этому адресу его послала огненная стрела, перечеркнувшая дымные истерзанные небеса с единственной целью – пресечь всякое несанкционированное движение. Вот только что здесь был автомобиль и пытался на полной скорости вписаться в поворот, а в следующий миг его не стало...

Перепуганные люди бестолково метались по берегу, кричали, убегали прочь. Их осталось немного и Болан позволил им уйти. Для достижения максимального эффекта требовались вот такие насмерть перепуганные свидетели. Психологический эффект прекрасно дополнял урон, нанесенный живой силе противника.

Высокий человек в черном двинулся по бетонной набережной к своим партнерам. По пути он сорвал с пояса черную коробочку, плюнул на нее и швырнул на пылающую и медленно уходящую под воду могилу сент-луисской корпорации.

– Счастливого пути, свихнувшиеся ублюдки, – пробормотал он. – Убирайтесь из моего мира!

«Идея» приказала долго жить.

Эпилог

Группа «Эйбл» плюс один находилась в боевом фургоне, который неторопливо катил вдоль набережной в тактически выигрышном направлении отхода, начавшегося задолго до того, как угрюмые молодые люди из полицейского специального подразделения появились на месте происшествия.

– Последний инструктаж? – спросил Шварц, по-совиному поворачивая голову, чтобы посмотреть на остальных.

Вот-вот должны были прозвучать слова прощания.

– Больше ничего, – ответил Болан. Он устало откинулся на спинку кресла и делал кое-какие заметки в записной книжке с черным кожаным переплетом. – Ах да... Возьмите свою долю из средств «стоунхенджского банка». Четверть мне на военные расходы, остальное ваше.

– Это слишком много, – возразил Политик. – Не забывай: нам платят гонорары.

– Твой клиент не сможет в достаточной степени оплатить тебе эту работенку, – настаивал Болан. – Возьмите деньги. Они на меня давят, просто к земле пригибают своей тяжестью.

Он поднял пристальный взгляд и уставился на своего упорствующего собеседника.

– Я тоже никогда не смогу заплатить вам так, как вы того заслуживаете, – добавил он серьезно.

– Не вводи меня в краску, сержант.

Болан все так же смотрел на него.

– С клиентом уже поговорил?

– Ага, – кисло улыбнулся Бланканалес. – Он вне себя от радости. А его леди еще больше рада тому, что муженек решил уйти из большой политики.

– Вот вам превосходный образчик алогичности, – уныло прокомментировал Шварц.

– Ой, да заткнись ты, ради Бога, – мягко сказал Политик, ухмыльнувшись Болану.

– Куда ты сейчас направляешься, Мак? – спросила Тони и щеки ее слегка раскраснелись.

– Домой, – ответил он спокойно.

– О-о! Я и забыла, что у тебя есть дом.

– Я тоже. Но мне напомнили о нем. Тони... я очень рад был с тобой встретиться снова. Наши встречи всегда такие короткие... Но мы ведь еще увидимся. Верно?

– У меня есть предчувствие, что так оно и будет, – ответила она со вздохом.

Они расстались у Арочных Ворот. Прощание было быстрым, нарочито грубоватым, а затем трое из немногих любимых Маком людей растворились в ночи.

Он доехал до мотеля, припарковал фургон на открытой площадке, принял душ, переоделся и присоединился к другому, лучшему миру. Имеет же человек право малость отдохнуть от ада?

На Лео Таррина он наткнулся в вестибюле. Коротышка мерял шагами ковер и яростно жевал сигарный бычок. Он облегченно вздохнул, завидев Болана, и поспешил ему навстречу.

– У меня билет на 9.30, – возбужденно сказал он. – Джонни в номере, смотрит телевизор. Я не был уверен, что ты сразу же сюда вернешься.

– Ты имеешь в виду – вернусь ли я вообще? – поправил его Болан.

– Ладно, ладно. В общем, я немного волновался, – ответил Таррин с кислой улыбкой.

– А к чему эта спешка с отлетом, Лео? Я ведь сказал, что объявлюсь в течение суток.

– Кое-что изменилось, оттого и спешка. Мой босс собирает в Нью-Йорке экстренное совещание, к тому же моя территория осталась без присмотра. Кажется, боссы в Нью-Йорке получили какие-то крайне тревожные известия примерно полчаса назад. Говорят, что Малыш Арти замочил Джерри Чилья со всем его легионом. Думаю, для нью-йоркских старцев это потрясающая новость.

Болан молча смотрел на Лео.

– Ну, что ты на это скажешь?

– Да так, ничего особенного... – безразлично ответил Болан. – Ты лучше поспеши, если хочешь успеть на свой самолет.

– Не желаешь ничего говорить? Хочешь, чтобы у меня в самолете крыша поехала от всяких домыслов?

– Это правда, Лео, – сказал Болан. – Чилья пытался взять штурмом один старый пароход, именуемый «Юбилей», с целью пополнить свою коллекцию скальпов. Думаю, ты никогда не слышал о «Юбилее»? Я тоже. Как бы там ни было, Чилья не поимел чужих скальпов, наоборот, он потерял свой.

– И что дальше?

– Обо всем остальном ты сам прочтешь в газетах. Нет у меня времени рассказывать страшные истории. Мне надо помочь пацану превратиться в мужчину.

Он подмигнул своему лучшему другу, развернулся на каблуках и отправился на встречу, назначенную в раю.