Текст книги "Ад на Гавайях"

Автор книги: Дон Пендлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 10

Полет на дельтаплане может оказаться непростым делом даже для мастера. Болан не относил себя к профессионалам, но его нельзя было назвать и новичком. Ему доводилось летать на этих больших змеях еще до войны, но всегда вдоль побережья, где направление ветра было предсказуемым, а восходящие потоки – устойчивыми.

Однажды ему удалось пролететь пятнадцать миль над Восточной Калифорнией, а в другой раз он камнем пошел вниз и чуть не врезался в скалы: в самый последний момент он сумел удержаться в воздухе и дотянуть до воды.

Но теперь рассчитывать на спасительную воду не приходилось. В нескольких тысячах футов под его ногами раскинулась долина. Болана отделяли от цели крутые склоны и густые чащи, узкие каменистые ущелья и все другие опасности, которые только могут подстерегать планериста. Хуже того, направление ветра постоянно менялось. Болан вполне мог натолкнуться на мощные нисходящие потоки с подветренной стороны горы, попасть в «воздушную яму» или вихрь.

Разумеется, опасность исходила не только от природных стихий. Болан понимал, что не может полностью контролировать обстановку на земле. После того, как он выстроил мизансцену и дал сигнал к началу спектакля, ему оставалось лишь надеяться, что дальше все пойдет по его сценарию. Поднявшись в воздух, он всецело оказывался во власти переменчивых ветров.

Несмотря ни на что, Болан считал свой план реальным. Тоби, само собой, с ним не соглашалась. Она с горечью заявила, что умывает руки, однако чуть позже, как, впрочем, и ожидал Болан, приняла горячее участие в разработке операции и внесла несколько толковых предложений.

У Болана были веские причины уважать эту смелую девушку. Он считался с независимыми суждениями Тоби и признавал, что в храбрости она не уступит любому мужчине. Что касается ее сварливости и дерзкого язычка, Болан понимал, что таким способом она просто выпускает пар.

Лайонс раздобыл дельтаплан без особого труда. Этот вид спорта получал все большее распространение на Гавайях, и в районе Гонолулу было несколько дельтапланерных клубов. Лайонс даже прихватил буклет, где указывались лучшие на острове Оаху места для планеризма с точным определением характера местности и направления ветров. К сожалению, наветренные склоны гор Коолау по вполне понятным причинам не пользовались популярностью среди дельтапланеристов.

Сам дельтаплан был не из тех аппаратов, которые внушают доверие с первого взгляда. Болан вспомнил, как он в первый раз долго не решался доверить свою жизнь этой хлипкой конструкции. Легкий алюминиевый каркас, обтянутый куском нейлона, трапеция и подвесные ремни – больше ничего. Лайонс довольно метко назвал эту штуку «воздушным змеем». Чтобы взлететь, нужно было просто ухватиться за перекладину и спрыгнуть с обрыва. Для этого первого шага требовалась немалая смелость, а остальное уже зависело от воздушных потоков, физической подготовки и понимания принципов полета.

Полет на дельтаплане сулил незабываемые ощущения. При благоприятных условиях можно было парить в воздухе часами, как альбатрос, – продолжительность полета определялась только желанием и искусством пилота.

И вот Болан стоял на одной из вершин Коолау. Дельтаплан был готов к полету, дул ровный сильный ветер. Палач приготовился к тяжелому бою: неизменную «беретту» под мышкой дополнял внушительный «отомаг» 44-го калибра на бедре. На ремне и портупее висели гранаты, дымовые шашки и зажигательные снаряды. Голову Болана украшали защитные очки и ларингофон с наушниками, подключенный к портативной коротковолновой рации.

Он в последний раз оценил ветровую обстановку, посмотрел на хронометр и нажал кнопку микрофона:

– Проверка связи.

Лайонс немедленно отозвался со своей позиции на дне долины:

– Полный порядок.

– Понял. Готов к взлету.

Луна висела низко над океаном, и на горизонте уже алели первые проблески зари. Долина Калихи была еще окутана ночной тьмой, но очень скоро на смену придут яркие краски рассвета. Болан мысленно совершал свой полет. Время играло ключевую роль, а значит, успех операции зависел от его умения проложить верный курс.

Он бросил последний взгляд на океан и поднял дельтаплан над головой. Ветер, словно живое существо, принялся пыхтя натягивать нейлон, и неожиданный порыв чуть не оторвал Болана от земли.

Момент настал. Болан разбежался и прыгнул навстречу ветру, своему капризному брату.

В первые секунды казалось, что брат не обратил на него никакого внимания. Человек и змей падали по отвесной прямой метров восемь, потом дельтаплан вдруг вошел в плавный вираж и, подхваченный воздушным потоком, взмыл высоко над вершиной.

Подъем оказался еще более резким, чем падение. В считанные секунды Болан взлетел на сотню метров и продолжал подниматься выше. Казалось, весь остров открылся его глазам – наверное, таким и видит его орел.

Болан подтянул ремни и включил микрофон.

– Порядок, я в воздухе, – сообщил он наземным подразделениям.

– Где вы? – В голосе Лайонса слышалось облегчение.

– Иду по курсу. Начинайте движение по моему сигналу... оставайтесь на связи... Вперед!

– Понял. Выступаю.

Болан сделал все, что мог. Остальное от него не зависело. Вероятно, Тоби была все-таки права. Вероятно, это был идиотский план.

Он уже один раз проник на эту территорию с земли и, безусловно, мог сделать это еще раз. Но теперь они, наверняка, усилили оборону. И потом, просто проникнуть туда на этот раз было недостаточно.

Болан твердо решил вытащить оттуда Смайли, пусть даже насильно: как и у Тоби, у Смайли на все была собственная точка зрения. Но только это и позволяло девушкам выполнять свою тяжелую работу.

А еще Болан собирался хорошенько проучить Чуна и навсегда избавить его от самоуверенности. Палач нанесет такой удар, что китаец пустится отсюда наутек – до самого Царского Огня.

Да, у Болана есть шансы, но все зависит от его брата ветра. Ему даже показалось, что он услышал свистящий шепот брата: «Держись!»

– Само собой, – ответил Болан. – Как же иначе?

Глава 11

Смайли Даблин пришлось пережить тяжелую ночь после тайного посещения Болана. Генерал был вне себя от ярости, он учинил жестокий разнос службе безопасности и лично проверил основные посты. Затем хлынул поток встревоженных визитеров и прошла целая серия секретных совещаний.

Первым явился Лу Топачетти в сопровождении отряда «горилл» с каменными лицами, за ним – Пенса и Родани с пестрой компанией из «Пещеры Оаху». Примерно через час прибыли Пит Доминик и Марти Флора, представители нью-йоркской мафии; они прилетели вертолетом, очевидно, издалека. Эти путешествовали налегке и захватили с собой только личных телохранителей.

К счастью, положение Смайли не осложнилось. Более того, как и предполагал Болан, она оказалась в ореоле славы. Генерал даже позволил ей выступить в роли хозяйки и прислуживать гостям во время совещания. Смайли, разумеется, не посвящали в секреты, но терпели ее периодическое присутствие в комнате. А некоторые из гостей вообще с трудом отрывали от нее взгляды, не в силах сразу сосредоточиться на обсуждении.

Хотя Смайли и не удавалось услышать наиболее важное, сама атмосфера в этой комнате была красноречивой; о многом можно было догадаться по составу собравшихся, по многозначительным взглядам, которыми они обменивались, порой даже по непроизвольному жесту или по еле заметной улыбке.

Смайли Даблин хорошо знала свое дело и не чуралась тяжелой работы. Ее сведения, добытые напряженным трудом, чаще всего оказывались надежными.

Совещание подошло к концу около четырех утра, когда Доминик и Флора поспешно вернулись в свой вертолет. Но группы возбужденных мужчин продолжали сновать по дому и саду еще примерно до пяти, пока Пенса и Родани не убыли вместе со своими людьми. После этого остались только Лу Топачетти и его головорезы. Лу беседовал с Чуном за закрытыми дверями, а «гориллы» дожидались его в саду.

В начале гавайской эпопеи Смайли была «девочкой Топачетти». После того, как однажды она попалась на глаза Чуну и тот проявил к ней интерес, Лу «Мошенник» широким жестом преподнес ее генералу. С тех пор Топачетти даже не смотрел в ее сторону. Для обычной женщины в обычной ситуации такое обращение было бы крайне унизительным. Но Смайли Даблин, сведущая в законах джунглей, приняла это как достойную награду работящей девушке, которая знала путь к сердцу мужчины и к его честолюбивым замыслам.

– Когда-нибудь этот китаец станет очень большим человеком. Постарайся ему угодить, – советовал Лу. – Это не повредит ни тебе, ни мне – если ты понимаешь, о чем я говорю.

Смайли прекрасно понимала, что имел в виду Лу. К тому же она знала, как «угодить».

Смайли Даблин была шлюхой по долгу службы и добросовестно выполняла свою работу. Она не испытывала нравственных терзаний и не чувствовала себя «запачканной» подобными сексуальными отношениями. Более того, ей не нужно было для этого никаких оправданий, и она вовсе не считала, что жертвует собой. Секс был не более чем инструментом, орудием труда, причем весьма эффективным. Вряд ли разведчик-мужчина смог бы сблизиться с генералом Чуном так быстро; скорее всего это не удалось бы ему никогда.

Генерал был, похоже, без ума от своей американской подружки. Он относился к ней с нежностью и уважением, и у них случались минуты подлинной близости. Впрочем, Смайли была профессионалкой. Она никогда не забывала, кто она, где и зачем находится: такова была ее работа, а Чун был враг. Все остальное – чепуха. Она многое узнала о генерале и прекрасно понимала, что рядом с ней чрезвычайно опасный человек, чья деятельность несет прямую угрозу ее стране.

Внезапное появление Мака Болана предвещало резкие и скорые перемены. Смайли видела его в деле в Лас-Вегасе, и могла судить о его возможностях не по рассказам. Кроме того, обитая в последнее время в сумрачном мире мафии, она хорошо уяснила, что значит имя Палача для его врагов. И все же ей до сих пор казалось невероятным, что одного лишь вида этого человека, который действовал в одиночку, без малейшей поддержки со стороны властей, было достаточно, чтобы посеять ужас среди людей отнюдь не робкого десятка.

Их паническая реакция на появление одного-единственного человека, каким бы опасным он ни был, казалась необъяснимой. Но Смайли сталкивалась с этим явлением снова и снова. Стоило Палачу приблизиться, и вся стая принималась дружно скулить и пятиться.

В течение последней ночи девушка тайно всматривалась в этих людей, пытаясь понять секрет воздействия Палача. Разумеется, любой, даже самый отважный человек испытывает страх. Но потрясающий эффект Болана нельзя было объяснить обычным страхом: какая-то неодолимая сила придавливала этих профессиональных головорезов и обращала грозную волчью стаю в жалкую кучку побитых псов. Это было просто уму непостижимо.

Ночной налет потряс генерала. В одну минуту из властного самодовольного деспота он превратился в затравленного, неуверенного в себе человечка, который ищет утешения и поддержки у тех, кем он призван повелевать.

Смайли знала, что это эффект Болана. Она пыталась разобраться в нем, но так и не поняла до конца. Не понимали этого и враги. Они просто сбились в кучу и пытались успокоить друг друга грозными речами.

В конце концов это сработало. Под утро генерал выглядел обессиленным и издерганным, но снова крепко стоял на ногах. «Гориллы» Топачетти все еще несли вахту в саду: значит, сам Лу «Мошенник» оставался здесь. За несколько минут до рассвета Чун появился в дверях комнаты совещаний вместе со своим неизменным телохранителем; они шли под руку и устало смеялись над какой-то шуткой. Смайли расслышана, как перед этим Топачетти сказал: «Для него будет лучше не соваться к Царскому Огню». Но девушке за их смехом почудился глубоко запрятанный страх.

К генералу, казалось, вернулась прежняя уверенность. Он отправил Смайли на кухню заказать завтрак на троих и подать его в сад.

– Мне кажется, тебе лучше набросить халат, дорогая, – заметил Чун. – Цветок лотоса может озябнуть от утренней росы.

В этих словах таился упрек. Смайли любила рано утром разгуливать по саду практически в чем мать родила, что не нравилось консервативному генералу. Впрочем, он никогда не делал из этого проблемы, ограничиваясь мягкими замечаниями вроде того, что «нехорошо показываться так перед людьми». Этим утром на Смайли было больше одежды, чем обычно, но все равно прозрачная пижама выразительно облегала самые интересные места.

На сей раз Смайли уступила:

– Спасибо, вы правы. Встретимся за завтраком.

Она поднялась к себе в комнату, надела легкое кимоно и покрутилась перед зеркалом. Довольная собой, девушка отправилась завтракать с генералом и его гостем. Что ни говори, эффект Смайли Даблин тоже был вполне реальным.

Когда она вышла в сад, двое охранников с пистолетами зажигали китайские фонари. Один из них улыбнулся ей и отправился выключать прожекторы. Повсюду расхаживали вооруженные люди. Чун и Топачетти молча прогуливались по саду, глядя себе под ноги. Небо слегка посветлело, предвещая скорый рассвет.

Смайли подошла к столику и принялась разливать кофе из серебряного кофейника. Чун заметил ее присутствие и уже было направился к ней, взяв под руку Топачетти, когда из-за угла дома выбежал капитан У, начальник охраны.

– Там у ворот какая-то американская леди, – доложил он генералу. – Она говорит, что у нее сломалась машина, и просит разрешения воспользоваться нашим телефоном, чтобы вызвать механика.

Смайли уже привыкла к тому, что гонконгские коммандос изъясняются неестественно вежливыми английскими фразами, словно взятыми из учебника. Генерал запрещал пользоваться китайским языком в своем присутствии. Она слышала, как однажды он наставлял одного из своих людей: «Новые привычки приобретаются постоянной практикой».

Генерал осуждающе посмотрел на шефа охраны:

– Это не настолько серьезный вопрос, капитан, чтобы вы не могли решить его самостоятельно.

– Но машина этой леди стоит на подъезде к нашим воротам, генерал, – оправдывался У. – Мне кажется, было бы безопаснее предоставить ей нашего механика.

– Оставляю это на ваше усмотрение, капитан, – бросил Чун и пошел дальше по садовой дорожке.

Капитан развернулся и мигом скрылся за углом дома.

Чун не успел сделать и нескольких шагов, как откуда-то донесся встревоженный голос:

– Леди! Леди! Ваша машина покатилась!

Вслед за этим другой голос выкрикнул по-китайски какую-то команду. Чун и Топачетти обернулись в ту сторону, откуда доносились голоса. В эту минуту послышалась пулеметная очередь, потом к ней добавилась еще одна. На стену дома упали первые яркие лучи солнца, и тут все звуки потонули в оглушительном грохоте.

Генерал и его гость бросились на землю, а остальные побежали в сторону взрыва.

В считанные доли секунды мирный пейзаж превратился в арену боевых действий. Смайли Даблин не пришлось ломать голову над тем, как это могло случиться: она знала ответ. Чтобы не пропустить самое интересное, девушка не мешкая бросилась в сад, уклоняясь от бегущих со всех сторон людей.

Чун приподнялся на одно колено и стоял как вкопанный. Рядом с ним был Топачетти; он размахивал пистолетом и что-то кричал снующим рядом людям.

Но Смайли смотрела совсем в другую сторону. Нечто необычное привлекло ее внимание: ей показалось, будто в небе мелькнула тень. Быстро и бесшумно скользнув над садом, на землю опускался странный предмет.

У девушки мелькнула мысль о какой-то огромной птице, но уже скоро всякие сомнения отпали, и Смайли оставалось только поражаться безрассудству человека, который атаковал вооруженный лагерь с большого воздушного змея.

Кто-то, заметив дельтаплан, мигом поднял тревогу; Чун и Топачетти обернулись навстречу зловещей тени, которая теперь скользила над самой поверхностью лотосового пруда. Топачетти открыл было стрельбу, но воздушный аппарат изрыгнул струйку пламени, и охранник рухнул навзничь. Генерал уже почти достиг дома, когда его нагнала крылатая тень.

Серия мощных взрывов сотрясала все вокруг. Люди отчаянно кричали и беспомощно метались, точно обезумевшие муравьи.

Смайли с удивлением обнаружила, что сама тоже бежит в сторону дома. Она прислонилась к стене и попыталась собраться с мыслями.

Словно по чьей-то злой воле, в долине вдруг разверзлась преисподняя. Языки пламени быстро подбирались к крыше дома. Отовсюду валил густой едкий дым. В коротких перерывах между взрывами слышались беспорядочные выстрелы.

Эффект Болана. Нет, не страшный сон – хуже: реальность, которую невозможно вообразить даже в самом жутком кошмаре.

Мимо пронеслась высокая фигура в черном, и знакомый голос холодно приказал:

– Не двигайся, Смайли!

Девушка послушно замерла, подчиняясь неумолимому воздействию эффекта Болана. То было гораздо сильнее обычного страха – это было осознание наступившего судного дня, и каждая живая душа невольно трепетала перед неизбежностью его.

Глава 12

Владения Чуна располагались в узком ущелье, прорезавшем западный склон горы. С юга и востока усадьбу окружали крутые склоны, с севера и запада выстроились ряды холмов. Само здание представляло собой прямоугольник, вытянутый с севера на юг; главный вход был с северной стороны.

С востока и запада к дому примыкал сад, в западной части которого были устроены лотосовый пруд, фонтаны и бассейны. Единственные ворота находились в северо-западной части садовой стены; извилистая дорожка вела от ворот к автостоянке на северной оконечности сада.

План Болана предусматривал разведывательный пролет с севера на юг на относительно большой высоте, а затем спуск, детали которого должны были определяться погодными условиями и ходом наземных боевых действий.

Все прошло в точности, как было задумано. Паря на высоте около семидесяти метров, Болан провел разведку; он без труда обнаружил машину Тоби, стоявшую на склоне в пятнадцати метрах от ворот.

Только что погасли прожекторы в западной части сада, и земля уже окрашивалась первыми рассветными лучами; за спиной у Болана темнел склон горы, обеспечивая ему частичную маскировку. Палач опустился на двадцать метров и, выйдя из плавного виража, пролетел прямо над домом. Он увидел, как Тоби медленно бредет по холму к своей машине, и в ту же минуту раздался слабый писк кварцевого хронометра: пошел последний отсчет.

Пока все соответствовало плану. Болан сделал разворот и нажал кнопку микрофона – это была последняя проверка перед решающим боем.

– Доложите обстановку, – потребовал Палач.

– Приступаем к операции, – тут же отозвался Лайонс.

– Начинаю бомбардировку, – в свою очередь, сообщил Болан и принялся осторожно сбавлять высоту.

Справа от него Тоби Ранджер бежала в укрытие, а Лайонс выпрыгнул из машины и рванулся к кустам. Автомобиль медленно покатился в сторону ворот. До Болана донеслись чьи-то голоса, и тишину прорезана пулеметная очередь. Оставалось надеяться, что оборона окажется все-таки недостаточно подготовленной.

Снижаясь над усадьбой, Болан разбрасывал осколочные гранаты, зажигательные снаряды и дымовые шашки; взрыватели замедленного действия были заранее установлены по определенной схеме.

Начиненный взрывчаткой автомобиль Тоби врезался в садовую стену, и даже Болан почувствовал в воздухе мощную ударную волну. Яркий столб пламени заставил всех защитников броситься к воротам, тем самым облегчая Болану приземление.

«Скакнув» вниз еще на двадцать метров, он промчался над южной стеной и тотчас взял на изготовку свой «отомаг».

Повсюду суетились вооруженные охранники, откуда-то доносились звуки стрельбы. К этому времени начали срабатывать детонаторы, и Болан спускался, без преувеличения, в кромешный ад. Словно подарок судьбы, перед ним мелькнул короткий «ежик» китайского генерала. Но, едва Болан налег на перекладину, корректируя курс, кто-то заметил его и, предупредив Чуна, открыл стрельбу.

Лицо стрелявшего показалось Болану знакомым, но «отомаг» 44-го калибра одним своим веским словом прервал воспоминания, и человек с пистолетом упал как подкошенный. Чун – по всей видимости, безоружный – отчаянно пытался уклониться от столкновения с крылатым противником, но Болан прижал его к земле, ловко освободился от ремней дельтаплана и на всякий случай приложился прикладом к стриженой голове.

Чун безвольно рухнул на землю, а Болан занялся двумя азиатами, которые бежали к нему со стороны дома. На какую-то долю секунды его отвлекла мелькнувшая рядом фигурка Смайли Даблин. Охранники успели на бегу сделать по выстрелу, однако промахнулись, и Болан разом пресек даже самую возможность их второй попытки.

Смайли прижалась к земле возле стены. Болан выкрикнул ей короткую команду и побежал дальше, забрасывая дом зажигательными снарядами. На обратном пути он подхватил девушку и провел ее сквозь едкий дым к тому месту, где оставил генерала Чуна.

– Ч-что ты собираешься делать? – прошептала Смайли, когда Болан рывком поставил генерала на ноги.

Чун был в сознании, но его бледное лицо ничего не выражало.

– Пора сматываться! – рявкнул Болан. – Быстро-быстро! – Он подтолкнул Чуна в спину и добавил: – Вас это тоже касается, генерал.

Смысл его слов с трудом дошел до Чуна. Тот неловко выпрямился и пробормотал:

– Как вам будет угодно.

Они беспрепятственно миновали дом и вышли на стоянку. Здесь стрельбы уже не было – лишь догорала какая-то машина. Болан выбрал автомобиль с откидным верхом, ключи лежали возле приборного щитка.

– Отлично, – сказал Палач и втолкнул Смайли на место водителя. – Опусти крышу и приготовься к торжественному отъезду.

Девушка выглядела почти такой же ошарашенной, как и Чун. Она завела двигатель и включила механизм, который складывал и поднимал крышу. Тем временем Болан давал последние указания своему заложнику:

– Если будешь себя хорошо вести, останешься в живых.

У генерала не было желания спорить.

Он послушно забрался на заднее сиденье и неподвижно замер там, словно готовый хоть сейчас принимать парад – правда, на сей раз музыки и цветов не предвиделось.

Болан занял место рядом с генералом и приставил пистолет к виску пленника. После чего приказал Смайли:

– Поехали, только потихоньку. Нажми-ка на сигнал.

Медленно, с ревущим клаксоном, они двигались по дороге к разбитым воротам; генерал сидел безучастный, точно изваяние; по сторонам слышалась отрывистая китайская речь. Пока Смайли объезжала остатки взорванной машины у ворот, Болан видел, как среди облаков дыма мелькают возбужденные лица. Но никто не решался побить козырь, который был у него на руках.

Поднявшись на холм, где всего несколько минут назад стоял автомобиль Тоби Ранджер, Болан оглянулся и с удовлетворением осмотрел дело своих рук. Над пеленой дыма тут и там взметались языки пламени, вдоль всей дороги, ведущей к полуразрушенному дому, валялись трупы.

Болан приказал остановить машину и вытолкал из нее пленника.

– Ладно, приятель, на этот раз тебе повезло. Если у тебя есть мозги, ты сейчас рванешь домой, за океан, и притворишься, будто никогда не слышан ни о каком Царском Огне.

При этих словах глаза генерала сузились, но он лишь спросил:

– Что будет с девушкой? Ее вы тоже отпустите?

– Не здесь, – сухо ответил Болан. – Позаботься о том, чтобы не было погони. Мне это ни к чему.

Чун беспомощно посмотрел на свою даму и побрел вниз по холму.

– Вперед, Смайли, – негромко скомандовал Болан.

– Мне его почти жалко, – пробормотала она, трогаясь с места.

– Мне иногда бывает жалко гремучих змей, – заметил Болан. – Притормози за поворотом. Нужно взять на борт пополнение.

Когда машина остановилась, из густых зарослей показались Тоби Ранджер и Карл Лайонс с висящими на шеях автоматами. Друзья забрались в салон, и тут Смайли разрыдалась.

– Я сяду за руль, – сказала Тоби и пересела на место Смайли.

– Сработало, как часы, – устало заметил Лайонс. – Я в жизни не видел такой дьявольской точности.

– Неплохо получилось, – согласился Болан.

– Думаете, он клюнет?

– Да, раньше или позже. Одно могу сказать наверняка: здесь его больше ничто не держит.

Доехав до пересечения с главной дорогой, они снова остановились. Лайонс похлопал Болана по плечу и вышел.

– Мы будем начеку, – сказал он на прощание.

– Связь – через каждые пять минут, – уточнил Болан. – Передайте это Андерсу.

– Договорились.

Лайонс перебежал через дорогу и стал подниматься по склону. Болан и его дамы продолжили путь в сторону Гонолулу. В Калихи их задание не кончалось; напротив, это было только начало. Палач и СОГ-3 шли по следу, который должен был привести их к Царскому Огню.