Текст книги "Раскол племен"

Автор книги: Дон Колдсмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9

Большой Совет должен был состояться не в дни Танца Солнца, а перед началом празднества. Когда удлинились тени, был зажжен костер, а рядом подготовлен запас топлива, чтобы поддерживать огонь.

Конечно, костер нужен был не для того, чтобы греться. Вечер был тихим и теплым, и свежий ветерок, дующий из прерии, еще не прибавил прохлады вечерним теням. Но во время Совета костер необходим. Таинство церемонии зажжения огня было частью всего ритуала. И уж, конечно, такое важное событие, как Большой Совет, не могло обойтись без этого торжественного обряда.

Кое-кто приходил пораньше, чтобы занять удобные места. Кланы по традиции располагались в строго определенном порядке, в точности повторяющем размещение их лагерей вокруг площадки для Танца. Порядок этот никогда не обсуждался, он просто соблюдался. Происхождение этого обычая терялось в глубокой древности. Так было всегда.

Вожди всех кланов должны были сидеть ближе других к ритуальному костру. Сразу за ними располагались их помощники и лучшие воины каждой группы. Во втором ряду иногда можно было увидеть женщин; считалось вполне обычным, когда женщина выступала на Совете. Это очень удивляло Снимающего Голову в ту пору, когда он знакомился с жизнью народа своей жены. На его родине ничего похожего не было.

Еще дальше от костра располагались молодые воины. Те, у кого не было этого статуса, или же кого мало интересовал Совет, рассаживались вокруг. И уже совсем в стороне лениво слонялись или играли, бегая меж типи, дети. Время от времени кому-нибудь из взрослых приходилось вставать и напоминать им, чтобы они в знак уважения к Большому Совету вели себя потише.

Вожди должны были прибыть последними, но простые воины уже собирались. По мере того как заполнялся круг, Койот понял, что позади места вождя клана Лошади маловато народа. Он с тревогой оглядел толпу и быстро сообразил, что не видно сторонников молодого Барсука.

Беспокойство Койота возросло. Что могут затевать Кровавые? Он не спеша вышел из круга, потом повернулся и поспешил к типи Снимающего Голову. Высокий Тростник как раз заканчивала заплетать волосы мужа.

– Входи, отец, – пригласила она, на миг отрываясь от своего занятия. – Мы уже почти готовы.

Она взяла блестящие испанские удила и с благоговением надела ремешок, на котором они висели, на шею мужа. Когда-то эта сверкающая штука находилась во рту серой кобылы молодого вождя – первой лошади, увиденной племенем. Теперь удила считались самым сильным амулетом, носителем магии, дающим Снимающему Голову власть над лошадьми. Удила теперь использовали только в качестве талисмана, молодой вождь носил их на шее, да и то в особых случаях. Койот молчал, глядя, как отблески огня отражаются на покачивающемся серебре. Хоть Койот сам и играл одну из главных ролей в событиях, связанных с этим могущественнейшим из амулетов, он тоже испытывал благоговение перед ним. Магия амулета лошади была даже сильнее, чем он сначала думал. Ее сильнейшее влияние совершенно изменило жизнь племени. Это, наверное, проявление самой великой магии с тех времен, как появились Первый Мужчина и Первая Женщина.

Койот оторвался от своих раздумий и понял, что его зять что-то говорит ему.

– Дядя, – спрашивал меж тем Снимающий Голову, – Совет уже должен вот-вот начаться?

– Важно, – учила своего мужа Высокий Тростник, – появиться точно в положенное время. Не слишком рано, чтобы не опередить других вождей, но одновременно с ними. Кроме этого, прийти надо до выхода верховного вождя. Прийти позже – значит проявить неуважение.

Эта сложная проблема решалась на самом деле просто – по окончании приготовлений Снимающему Голову следовало выйти и подождать у типи, пока он не увидит, что вожди других кланов приближаются к костру.

Койот откинул шкуру, закрывающую вход, и Снимающий Голову шагнул наружу, чуть помедлив, чтобы глаза привыкли к темноте. Высокий Тростник стояла рядом, с гордостью держа его за руку. Койот нерешительно прокашлялся.

– Кое-что не в порядке, – тихо сказал он. – Кровавые не пришли на Совет.

– Где они? – Молодой вождь мгновенно подобрался.

Рука его жены едва заметно напряглась.

– Я не знаю, Снимающий Голову. Знаю только, что их места пусты.

Высокий Тростник тревожно сказала:

– Конечно, они не станут позорить клан Лошади, не явившись на Большой Совет!

Высокий Олень появился из тьмы и сделал нетерпеливый жест – пора идти. Охваченные тревогой, они двинулись вперед. По пути к ним присоединился шаман.

Снимающий Голову обратился к нему:

– Кровавые не пришли на Совет, Дядя.

– Айээ, они плохо кончат. – Белый Бизон в отчаянии воздел руки.

Они увидели, как Черный Бобер, вождь Горного клана, пробирается среди своих воинов. Снимающий Голову ускорил шаг и оказался у своего места как раз в тот момент, когда Серый Медведь из клана Красных Камней вошел в освещенный круг. Вожди кивнули, приветствуя друг друга, и Снимающий Голову уселся на приготовленные для него шкуры. По сторонам и чуть позади разместились Койот и Белый Бизон. Высокий Тростник скромно села сзади, но достаточно близко, чтобы Снимающий Голову ощущал ее присутствие. Было очевидно, что ряды воинов клана Лошади сильно поредели.

Снимающий Голову слышал, что по кругу идут шепотки. Он был уверен, что все говорят о его клане и о том, что их воины не пришли.

«Черт бы побрал этих молодых идиотов, – тоскливо размышлял вождь. – Как могли они так опозорить свой клан и свои семьи? Все племя видит, что они не уважают вождя и Совет».

Снимающий Голову был взбешен, но старался казаться спокойным и невозмутимым. Позади послышался ропот, и люди начали вытягивать шеи, стараясь рассмотреть, в чем дело. В конце концов вождь тоже обернулся взглянуть на причину этого волнения.

Явились Кровавые. Впереди шествовал Барсук, напыщенный и самодовольный, при полном вооружении. Он надел свой ритуальный головной убор, словно собрался танцевать боевой танец, а не участвовать в Совете. Позади шагали его приятели. Все были одеты, как и их вожак, для боевого танца, и на лбу у каждого была широкая алая полоса.

Молодые люди не делали каких-то особых движений, они просто торжественно прошествовали сквозь изумленную толпу и уселись.

И вовремя. Из-за типи к северному сегменту круга величаво выходил старый вождь Много Шкур со своими приближенными. Снимающий Голову вздохнул с облегчением. По крайней мере, Кровавые не совершили непростительной ошибки – не явились позже верховного вождя.

Много Шкур вошел в круг и сел, сделав знак несшему трубку. Богато украшенная церемониальная трубка, дождавшаяся своего часа, была набита и подана верховному вождю. Хранитель трубки достал головешку из костра, и старый вождь торжественно поджег табак в чашечке. Много Шкур хорошо умел скрывать свои мысли. Наблюдая из темноты за этими горячими головами, он уже начал сомневаться, что они вообще придут. К счастью, он немного помедлил с появлением и позволил клану Лошади сохранить лицо.

И все же тяжелые сомнения остались – что будет дальше? Почему эти юнцы нарядились для ритуального танца и к чему эта проклятая красная раскраска на лицах?

Внешне верховный вождь оставался совершенно спокойным, он последовательно выпустил дым на четыре стороны света, в землю и небо и передал трубку Черному Бобру. Тот повторил ритуал, и трубка пошла дальше по кругу. Когда, обойдя всех, она вернулась к верховному вождю, он, продолжая церемонию, выбил из чашечки остатки табака и передал трубку хранителю. Потом Много Шкур прочистил горло и открыл Большой Совет:

– Слушайте меня, вожди! Люди собрались на Танец Солнца. Пусть каждый вождь скажет о своем клане.

Черный Бобер медленно встал и обратился к Совету:

– Я – Черный Бобер, вождь Горного клана. Мы хорошо перезимовали, и охота была удачной. Мы не встречали врага.

Выступления вождя Горного клана всегда коротки и по делу, отметил Снимающий Голову.

Поднялся Серый Медведь, произнес обычную речь и сообщил, что они видели кочующий отряд Крушителей Черепов.

– С ними были их семьи, а с нами – наши, – продолжал он, – и мы не стали сражаться.

Это не вызвало интереса. Подобные встречи были обычными. Дальше была очередь клана Лошади. Снимающий Голову встал.

– Я – Снимающий Голову, вождь клана Лошади, – представился он. – Мы перезимовали хорошо, но весной дичи было немного.

Позади раздались недовольные голоса. «Похоже, – подумал вождь, – наш план был не такой уж тайной, как мы думали»

– Некоторые из наших людей имели стычки с Крушителями Черепов. Мы потеряли одного молодого воина.

Он сел на свое место.

«Будь я проклят, – думал Снимающий Голову, прислушиваясь к поднимающемуся за его спиной ропоту, – если доставлю юнцам удовольствие рассказами об убийствах».

Шум позади него продолжался, и головы снова стали поворачиваться в их сторону. Снимающий Голову тоже обернулся. Барсук как раз вскочил на ноги.

– О вождь! – он почти кричал. – Это не все! Мы победили врага! Мы...

– Тихо! – Мало кому из присутствующих доводилось слышать прежде, чтобы Много Шкур повышал голос на Совете. – Сядь! Когда ты станешь вождем, получишь право говорить на Совете. А до этого времени ты будешь молчать!

Грозный вид и суровый взгляд верховного вождя не располагали к спорам. Он овладел ситуацией благодаря силе духа. Барсук запнулся, сконфузился и покорно сел на место.

Снимающий Голову даже немного посочувствовал юнцу, но не мог не восхищаться тем, как верховный вождь вышел из положения. Уважение к старому вождю укрепилось.

Лицо Много Шкур уже приняло свое обычное выражение, строгое, но спокойное и доброжелательное. Он выжидательно повернулся к Восточному клану. Их вождь быстро вскочил на ноги:

– Я – Маленькие Уши – вождь Восточного клана.

Маленькие Уши продолжал говорить, но окончание Совета прошло уже спокойно. Кровавые сидели тихо, подавленные силой верховного вождя. Совет завершился, и люди начали расходиться по своим жилищам.

Глава 10

Кровавые были рассержены отношением Большого Совета. Люди продолжали не обращать на них внимания, и молодые бунтари в ответ вели себя еще активнее, настырнее и несноснее.

Барсук заявился под навес Танца Солнца в первый же день, раскрашенный, как всегда, и в сопровождении своих приятелей. На мгновение показалось, что хранитель Танца запретит им участвовать в нем. Но участие в Танце Солнца было делом очень личным. Каждый танцевал так, как подсказывала его душа. Были даже такие, кто танцевал задом наперед или украшал себя разными странными амулетами, видимо выполняя некие тайные обеты.

В конце концов хранитель решил, что нет ничего странного в разрисованных лицах Кровавых. Им разрешили войти и принять участие в Танце.

С каждым днем Барсук становился все более раздражительным. Но ответом на его вызывающую воинственность стала лишь добродушная терпимость Народа. Так было заведено. Если человек не наносит вреда обществу, пусть делает что хочет.

Так что все время, пока длился Танец Солнца, Кровавые были недовольны и расстроены, поскольку не могли добиться от людей хоть какой-нибудь реакции. Они демонстративно расхаживали по лагерю, вели себя шумно и нагло, стараясь спровоцировать конфликт, но их полностью игнорировали.

Наверное, именно поэтому наутро после завершающей ночи Танца Барсук прямо нарывался на неприятности. К типи Белого Бизона он явился уже раздраженным.

– Дядя! – позвал он. В его голосе не было и намека на почтительность. – Мы хотим получить предсказания насчет охоты.

Старый шаман устал. Дни Танца Солнца были непростым испытанием даже для более молодых. Сонный, он выкарабкался из одеял, но до этого Барсуку пришлось позвать его еще раз и похлопать по кожаной стенке жилища. Шаман откинул шкуру, закрывавшую вход, и Барсук, пригнувшись, вошел.

– Мы хотим отправиться на охоту, – заявил он. – Сделай прорицание!

Эта фраза куда больше походила на приказ, чем на просьбу.

– Сын мой, клан отправляется в путь. Сегодня не время начинать охоту.

Жестокий, безжалостный взгляд Барсука обжег шамана. Впервые за много лет Белому Бизону стало страшно. И испугал его, печально подумал он, воин его собственного племени.

Белый Бизон неохотно отвернулся и принялся готовиться к танцу. Ворона приготовила барабан, а шаман натянул бизонью шкуру. Для этого обряда пользовались не священной белой, а обычной. Барабан начал глухо отбивать ритм, и шаман закружился в танце, притопывая и шаркая. Он ударял ногой о землю, будто огромный бык – копытом, и поводил головой и плечами, подражая бизону.

Танец Белого Бизона был в самом разгаре, когда посетитель грубо прервал его.

– Хватит, старик! – велел Барсук. – Бросай камни!

Ворона, потрясенная наглостью юнца, прекратила бить в барабан и застыла с раскрытым ртом. Никогда никто не осмеливался прерывать ритуальный танец.

Шаман медленно выпрямился и сурово взглянул на Барсука:

– Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Бросай камни! – Это был уже приказ, и старик подчинился, сам не понимая почему.

Шаман повернулся, достал сложенную шкуру и расстелил перед собой. Гладкая поверхность была разрисована геометрическими узорами, тускло светившимися в полумраке типи. Белый Бизон взял мешочек, богато расшитый перьями. Шаман вытряхнул его содержимое в свою морщинистую ладонь. Драматическим жестом он кинул пригоршню маленьких предметов на поверхность расстеленной кожи. Они рассыпались и запрыгали по ней, а когда остановились, Белый Бизон присел на корточки, чтобы прочесть предсказание. Раскрашенные сливовые косточки, маленькие кусочки кости и дерева, ярко разрисованная галька образовали на поверхности кожи узор. Белый Бизон разглядывал его, бормоча себе под нос и время от времени касаясь камешков искривленным пальцем.

Наконец он поднял глаза и посмотрел на Барсука:

– Сын мой, это плохое пророчество. Я не до конца понял его, но здесь опасность и смерть!

– Ты врешь, старик! Бросай снова!

Белый Бизон покачал головой:

– Я могу делать это только один раз. Потом волшебство уходит. – Тут шамана словно осенило: – Но я могу бросить черные камни.

Черные камни использовались редко, только в особых случаях. Всего их было пять, и они переходили по наследству от одного шамана к другому. Никому, кроме самого шамана, никогда не дозволялось даже рассматривать их вблизи, и для этого были основания.

Пророчества черных камней были абсолютно предсказуемы. Пять сливовых косточек с одной стороны были окрашены в черный цвет, подобно тому, как красят красным обычные игральные косточки. Но кроме цвета было еще одно едва уловимое отличие. Эти сливовые косточки были отобраны и раскрашены каким-то ловким шаманом давным-давно. Белый Бизон однажды тщательно осмотрел их и открыл секрет.

Каждая из этих тщательно отобранных косточек с одной стороны была чуть более плоской, чем с другой, – неправильность развития, совершенно незаметная в тускло освещенном типи. К тому же внимание наблюдателя должно быть направлено на цвет – не на форму. Ляжет ли большая часть косточек кверху черной стороной или же некрашеной желтой? Шаман всегда знал, что черных будет больше. Он мог использовать черные камни, чтобы усилить любое свое пророчество или совет – по желанию. Шаманы пользовались ими редко и очень осторожно, но Белый Бизон чувствовал, что теперь – самое время.

Разбросанные по коже предметы были собраны и возвращены в мешочек. Ворона торжественно разгладила кожу перед началом нового ритуала. Белый Бизон отвернулся, порылся в своем имуществе и вытащил еще один мешочек, крошечный, красиво раскрашенный и расшитый перьями. Шаман обращался с. ним бережно и почтительно. Он должен быть очень осторожен, ибо Барсук умен и наблюдателен.

Не спеша, торжественно Белый Бизон развязал мешочек и вытряхнул из него пять маленьких сливовых косточек. Затем он достал специальный сосуд, сделанный из кончика бизоньего рога, и бережно сложил косточки в него. Отполированный черный рог заблестел, когда шаман поднял его и начал петь слова заклинания. Наконец Белый Бизон простер руку над гадальной кожей и высыпал косточки на ее поверхность.

Барсук зачарованно смотрел, как они прыгают и скользят и наконец замирают. Четыре из пяти лежали черными сторонами кверху, одна показывала желтую некрашеную сторону.

– Айээ, дело плохо, как я и сказал, – нараспев промолвил довольный шаман.

– Это обман! – Барсук почти закричал. Он прыгнул вперед и сгреб рассыпанные по коже косточки.

Белый Бизон, бесконечно изумленный, мог только безмолвно следить за неожиданным поворотом дела. Молодой воин тряс косточки в ладонях. Как он мог так быстро понять их секрет?

Барсук высыпал косточки обратно на кожу и, замерев, ждал, когда они остановятся. На этот раз все пять легли черными сторонами вверх. Лицо Барсука начало наливаться гневом. И в этот миг Белому Бизону открылось истинное положение вещей. Барсук не разгадал секрета косточек. Он просто разозлился, что их волшебство обернулось против него.

Взмахнув рукой, наглец смел косточки с гадальной кожи. Они разлетелись и запрыгали по типи, одна едва не упала в очаг. В полной тишине другая косточка с мягким щелчком ударилась о туго натянутый кожаный чехол типи рядом с Вороной. Та автоматически поймала отскочившую косточку и уставилась на нее.

– Это обман! Мы все равно пойдем! – Барсук вскочил и выбежал из типи.

Глава 11

Ворона и Белый Бизон несколько мгновений в ошеломленном молчании смотрели друг на друга. Потом старуха, неодобрительно цокая языком, принялась собирать рассыпанные черные сливовые косточки. Одна куда-то затерялась, но в конце концов Ворона нашла ее в золе возле очага.

Белый Бизон внимательно осмотрел косточки и вместе с чашей из бизоньего рога убрал обратно в мешочек. Шаман очень обеспокоился. Было ясно, что Кровавые собираются отправиться на охоту, не обращая внимания на прорицание. Складывалась крайне затруднительная ситуация. Клан Лошади собирался отправиться в путь. Теперь они должны или ждать возвращения Кровавых, или, если необходимо, уходить без них. И то, и другое было плохо. Юнцы снова создавали проблемы для клана и собственных семей.

Белый Бизон поспешил к типи вождя, торопясь сообщить ему о случившемся. Снимающий Голову стоял у входа и смотрел, как Барсук скачет по лагерю, созывая своих сторонников на охоту.

– Прорицание было плохим, Снимающий Голову. Но они все равно уезжают.

К вождю и шаману присоединился Койот, и втроем они смотрели, как растет волнение среди молодых воинов и увеличивается группа верховых охотников.

Койот заговорил:

– Мы выходим завтра, даже если они не вернутся?

Снимающий Голову не отвечал. Он задавал себе тот же вопрос. К тому же в душе его вспыхнули прежние опасения при виде гарцующих и кричащих Кровавых. Не похоже это было на подготовку к охотничьей вылазке. Им надлежало быть спокойными и сосредоточенными. А вместо этого они словно распаляют друг друга. Это будет не охотничья вылазка. Это будет военный поход!

Ряды охотников все увеличивались, и даже отсюда было видно, что к Кровавым примкнули молодые воины из других кланов Народа. Айээ, теперь уже казалось, что всадников больше, чем у человека пальцев на руках и ногах!

Пеший воин появился среди типи и направился к верховым. Снимающий Голову узнал Верного Глаза, а в следующий миг – и предмет его внимания. Разъяренный мужчина подошел к всаднику, который оказался его непослушным сыном, и заспорил с ним.

Вождь и его советники были слишком далеко, чтобы расслышать слова, но все было ясно и так. Верный Глаз запрещал сыну ехать с Кровавыми, а юноша настаивал на своем праве решать самому. Разговор явно зашел в тупик, когда подъехал высокомерный Барсук и вмешался в спор. Верный Глаз гневно обернулся к молодому воину, и голоса спорящих сделались громче.

Снимающий Голову понял опасность и рванулся вперед. Спорящие находились в доброй сотне шагов от него, и не успел вождь пробежать и половины пути, случилось неизбежное. Верный Глаз яростно вскрикнул и замахнулся на лошадь Барсука. Животное шарахнулось, и оружие, которым взмахнул в воздухе молодой воин, не достигло цели. Верный Глаз ухватился за повод, заставляя лошадь повернуть голову, и тут Барсук ударил во второй раз.

Старший воин уклонился от удара, перехватил запястье нападавшего и встряхнул, заставляя того разжать пальцы и выпустить оружие. Верный Глаз был некрупным мужчиной, но, казалось, силы его удесятерились, когда он подпрыгнул и стащил Барсука с лошади. Юноша тяжело рухнул наземь, но сразу же вскочил и сцепился с врагом. Вместе они упали и, обмениваясь ударами, покатились по земле, прямо под ноги перепуганной лошади.

Снимающий Голову, задыхаясь, добежал до толпы, собравшейся поглазеть на драку. На миг спины заслонили от него катающихся по земле мужчин, и вождь протиснулся вперед, отпихнув в сторону лошадь.

Барсук как раз поднимался, тяжело дыша.

– Он мог убить меня! – Голос юноши звучал почти умоляюще.

Снимающий Голову увидел неподвижное тело, лежащее лицом в пыли. Вождь опустился на колени и бережно перевернул Верного Глаза на спину. Кровь струйкой потекла из глубокой раны в животе. Глаза, которые видели так хорошо и снискали воину уважение племени, невидяще уставились на солнце.

По увеличивающейся толпе побежал гневный ропот. Взгляд Барсука перебегал с одного лица на другое, в отчаянии ища поддержки, но встречая лишь гнев.

– У меня не было другого выхода! Он напал на меня!

– У Верного Глаза не было оружия, – тихо заметила женщина, и возмущенный ропот усилился.

Койот, отдуваясь, подбежал, присел на корточки рядом со Снимающим Голову и торопливо заговорил:

– Снимающий Голову, это дело должен решать Большой Совет. Я послал за верховным вождем.

Люди были совершенно ошеломлены случившимся. Запрет на убийство одного члена племени другим был самым суровым из всех табу. И хотя жестокость и смерть были обычным делом, этот закон соблюдался неукоснительно. Убивать представителя Народа нельзя.

Барсук все еще беспомощно озирался, ища и не находя поддержки, когда прибыл верховный вождь в сопровождении двух старейшин Северного клана. Толпа расступилась, освобождая проход. Острые глаза старого вождя Много Шкур с одного взгляда оценили ситуацию. Жена Верного Глаза сидела возле него, тихо всхлипывая. Его сын, причина всего случившегося, стоял, словно оглушенный.

– Мальчик, – жестко обратился к нему верховный вождь. – Твоя вина велика. Теперь ты должен стать опорой своей матери.

Много Шкур повернулся к злополучному Барсуку. Молодой воин попытался что-то сказать, но осекся и замолчал под уничтожающим взглядом верховного вождя.

– Ты пойдешь в свое типи и останешься там до тех пор, пока с наступлением темноты не соберется Большой Совет. С тобою пойдут мужчины.

Много Шкур отвернулся и более мягким тоном обратился к Снимающему Голову:

– Твои воины приведут его на Совет?

Снимающий Голову кивнул. Он совершенно пал духом: человек из его клана, клана Лошади, совершил такой позорный поступок!

Верховный вождь повернулся, и толпа вновь расступилась перед ним. Люди начали расходиться, теперь они собирались маленькими группками и возбужденно обменивались мнениями.

– Снимающий Голову, у нас очень много дел. – Койот тронул вождя за локоть, возвращая к действительности.

Подошел Белый Бизон и начал объяснять, что теперь следует делать.

Плач и причитания Песни Скорби доносились из типи Верного Глаза, пока шаман наскоро наставлял своего молодого вождя:

– Очень плохо, Снимающий Голову, что все это случилось в дни Танца Солнца. Это может принести нам несчастья на весь год. Мы должны быстро убрать отсюда мертвое тело, чтобы злой поступок не осквернил место священного Танца.

Снимающий Голову кивнул. Согласно обряду погребения, тело должно быть водружено на специальный помост высоко на деревьях, но вдалеке от навеса Танца Солнца.

После того как труп был завернут в одеяла и унесен вниз по берегу реки, на расстояние почти полудня ходьбы, Белый Бизон подверг место, где случилась трагедия, очистительному ритуалу. Большая часть клана Лошади сопровождала семью убитого к погребальному помосту. Верный Глаз был уважаемым воином.

К тому времени, как они выполнили все подобающие ритуалы и вернулись к месту Танца Солнца, наступила ночь. Солнечный Мальчик и его факел спали за краем земли. Пора было собираться на Большой Совет.