Текст книги "Путь конкистадора"

Автор книги: Дон Колдсмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 23

Гарсия открыл глаза и осторожно перевел взгляд на удобно устроившуюся на его обнаженном плече голову. Длинные ресницы бросали тень на смуглые щеки, женщина улыбнулась, чуть повернувшись во сне. Ее шелковистые волосы рассыпались по его шее и плечам. Высокий Тростник под шкурой придвинулась ближе, коснувшись теплым коленом его бедра. Гарсия лежал неподвижно, не желая беспокоить ее. Но не мог не ощутить приятного возбуждения.

Они переехали в собственное типи неделю назад. Прошедшие дни были даже лучше, чем ожидал Гарсия. Высокий Тростник оказалась настолько чувственной, что он не мог вообразить себе такого даже в самых смелых мечтах. Призывный взгляд ее больших темных глаз в свете костра производил такое действие на испанца, что он начинал чувствовать себя самым сильным мужчиной в мире.

Гарсия улыбнулся, глядя, как солнечный луч пробивается через отверстие для дыма вверху шатра. Испанец с трудом верил, что каких-то несколько недель назад считал себя пленником обстоятельств. Такая жизнь – плен? Он счастливо вздохнул, размышляя, что думает Народ. Он с Высоким Тростником почти не выходят из шатра. Он уверен, что Лошадники отпускают разные шуточки по поводу отсутствия Снимающего Голову на ежедневных занятиях. Что ж, пусть смеются. Они наверняка завидуют ему.

Гарсия с удивлением думал о вождях. Например, у Кривых Ребер – шесть жен. Как такое возможно? Кривые Ребра просто не в силах удовлетворить столько жен, разве нет? Гарсия был уверен, что ни одна из этих жен не похожа на Высокий Тростник. Новоиспеченного мужа едва хватало на то, чтоб исполнять ее желания, а ведь он всегда считал себя мастером по этой части.

Гарсия осознал, что большие темные глаза раскрылись и смотрят на него. Этот полный восхищения взгляд снова придал ему сил.

– Ты счастлив, муж мой? – прошептала она.

Он кивнул, улыбаясь, чуть обнял ее:

– А ты?

– Конечно! Ни у одной женщины нет более храброго, сильного воина. А такого мужа! – Она якобы встревоженно подняла брови и оглядела изображения на шкурах. – Вот что я подумала. Может быть, нам добавить еще одну картину, прославляющую твои подвиги в постели?

Гарсия на миг испугался. Неужели они и это рисуют? Потом понял, что она смеется над ним. Снимающий Голову шутливо хлопнул ее по ягодицам и притянул к себе.

Однако не все их общие радости ограничивались постелью. В теплые дни Месяца Падающих Листьев они ходили гулять вдвоем. Высокий Тростник оказалась чувствительной и в высшей степени женственной. Но в то же время она походила на счастливого ребенка, которого волнует каждый прекрасный вид или звук.

И еще она была непредсказуема.

Однажды они гуляли, и она вдруг сказала:

– Бежим до вершины холма, я тебя обгоню!

Она подхватила подол кожаного платья и помчалась, сверкая своими длинными ногами. Сбитый с толку молодой человек очнулся от изумления и побежал за ней. Он поразился, насколько быстро бегает девушка. Даже он, находясь в лучшей форме, выбился из сил к тому моменту, когда они замедлили бег и вместе повалились в мягкую траву на вершине холма.

Любовники с восторгом глядели на диких гусей, чьи идеально ровные косяки тянулись на юг. Они радовались красоте первых осенних листьев, становившихся багровыми и золотыми. Они видели щенка койота, совершенно одураченного проделками двух опытных кроликов. Длинноухие бегали от него большими кругами, сменяя друг друга через каждый круг, чтобы передохнуть. Молодой койот в итоге сдался, уставший и голодный, и отправился на поиски более сговорчивой добычи. Гарсия и Высокий Тростник хохотали, как дети, когда щенок, уходя, озадаченно оглядывался через плечо.

Девушка показала испанцу много интересного, пока дни Месяца Падающих Листьев укорачивались. Она любила наблюдать за маленькими рыбками в тихих озерах или реке, за птицами в травянистых лугах. Однажды они провели много времени, просто валяясь на солнышке и наблюдая, как краснохвостый ястреб чертит ровные круги в подернутом дымкой вечернем небе.

Гарсия начал понимать: ему показали много того, что Народ считал важным. Прерию сам он рассматривал как пространство, которое необходимо пересечь, чтобы попасть в другое место. Но благодаря своей жене он начал чувствовать, как относится к прерии Народ. Подобно соплеменникам своей жены, он больше не смотрел на прерию как на безжизненную равнину. Дышащая, пульсирующая всеми ритмами бытия, вечная прерия стала частью его жизни. «Как же я мог не понять истинного значения Танца Солнца?!» – недоумевал испанец.

Этот обряд символизировал идею, слишком огромную, чтобы выразить ее словами.

Молодые стояли, глядя, как Солнечный Мальчик несет свой факел к горизонту. Ослепительное полотно в алых, золотых и оранжевых тонах сменили полосы багрового и дымно-синего цвета, что означало наступление сумерек. Гарсия чувствовал, что никогда еще он не был так близок к Создателю. Но испанец сомневался, что падре сумел бы его понять, и это немного смущало молодого человека. Молодожены развернулись, обнимая друг друга за талию, и побрели обратно в селение.

Со своим новым мировосприятием Гарсия стал замечать и другие традиции Народа. Он случайно увидел, как Белый Бизон, после одной особенно удачной охоты, совершает простой ритуал. Старик взял только что очищенный череп бизона. На широкой лобной кости он нарисовал круглый красно-желтый орнамент, который часто использовался Народом. Череп был водружен на вершине холма. Белый Бизон отошел назад и обратился к черепу, словно беседуя с другом.

– Нам жаль, что мы убили тебя, брат мой, – сказал он, – но мы благодарны тебе за пищу, кров и одежду. Да пребудет твой род вечно, пока растет трава и дует ветер.

Развернувшись, шаман заковылял обратно к своему типи, оставив расписанный череп на попечение всех ветров. Это было, понял Гарсия, еще одним проявлением чувства родства Народа со всем живущим.

Постепенно молодые любовники стали проводить меньше времени вместе. Гарсия вернулся к своим лошадям, Высокий Тростник занялась многочисленными обязанностями супруги: шитьем, приготовлением пищи и обустройством жилища своего мужа. Но оба продолжали ценить мгновения, которые проводили вместе. Каждый раз, направляясь к своему жилищу, Гарсия чувствовал нетерпение и сожалел, когда приходилось расставаться с женой.

Иногда он давал волю своему воображению. «Как было бы здорово, – думал он, – познакомить жену с родней и друзьями». Гарсия представлял жену в платье из белого атласа, сшитом по последней моде, которое подчеркнуло бы красоту девушки. Вот она входит в большую гостиную, опираясь на его руку, и все головы поворачиваются. У всех перехватывает дыхание при виде прекрасной иностранки, жены Хуана Гарсии.

Но он знал, что это невозможно. Девушка никогда не привыкнет к цивилизации, и он не может винить ее за это. Без привычного окружения она будет словно рыба без воды. Она дика и свободна духом, очень похожа на прерию, свой дом. Гарсия догадывался, что стать частью ее мира – большая честь. Но теперь он понял, что, вступив в союз с этой женщиной, полностью лишил себя возможности вернуться к прежней жизни.

«И это, – соглашался он, прижимаясь к ее теплому телу, – справедливый обмен».

Глава 24

Эта зима явилась столь же суровой и холодной, сколь мягкой и теплой была предыдущая. Солнечный Мальчик и Создатель Холода вели ежедневные битвы, за которыми с нетерпением наблюдал Народ.

– Обычно, – рассказывал Койот, – факел Солнечного Мальчика стареет и на время ломается каждую зиму.

В эту зиму казалось, что он сломался навсегда. Даже в те дни, когда появлялось солнце, не становилось теплее. Бледные водянисто-желтые лучи, не успевая сколько-нибудь согреть скованную льдом поверхность земли, исчезали за горизонтом.

Солнечный Мальчик забрался слишком далеко на юг, говорил Койот, и едва пробегает половину пути по небу. Когда Солнечный Мальчик так низко, он с трудом может противостоять натиску Создателя Холода.

– Никогда раньше, – твердили старики, – у Создателя Холода не было такой сильной магии. Никогда еще снег не выпадал так часто и так обильно.

Настало время, когда в Месяц Долгих Ночей Создатель Холода одерживал победу больше дней подряд, чем бывает пальцев на руках и ногах. Солнечного Мальчика не было видно все это время. А затем пришел Месяц Снегов и Месяц Голода.

Именно в это время одна пожилая женщина вышла в метель и пропала. Она просто пошла за хворостом в заросли у реки и не смогла вернуться. Ее тело нашли только в Месяц Пробуждения, когда снега начали таять. Она лежала, уютно свернувшись калачиком, под кустом, всего в нескольких сотнях шагов от собственного жилища; маленькая вязанка дров виднелась рядом с ее телом.

– Создатель Холода – лжец, – пояснил Койот. – Он говорит своим жертвам, что все хорошо, что им будет тепло и уютно, если только они прилягут отдохнуть ненадолго.

Было много попыток объяснить суровость зимы.

– Это потому, – твердили вечные нытики, – что лагерь не разбили на прежнем месте.

Клан Кривых Ребер редко забирался так далеко на запад, и кто-то верил, что Создатель Холода недоволен вторжением на его горные территории. Другие боялись, что Солнечный Мальчик рассердился и захотел наказать или даже покинуть Народ. Может быть, по каким-то непонятным причинам Танец Солнца на сей раз не подействовал.

Белый Бизон изо всех сил старался исправить положение магическими песнями и танцами. Его барабан был слышен рано утром и поздно вечером. Он не выходил из типи, совершая магические обряды, чтобы отвести беду. Иногда казалось, что обряд, совершенный накануне, подействовал, факел Солнечного Мальчика становился немного ярче. И Гарсия снова задумывался, не оттого ли это, что Белый Бизон прекрасно улавливает признаки, предвещающие перемену погоды? Он ничего не говорил, но предполагал, что Койот тоже не исключает такой возможности.

«Это не имеет значения, – решил он. – Белый Бизон уважаемый человек, отлично знающий свое дело».

Надо сказать, что было несколько скептиков и ворчунов, которые шептались и о другой возможной причине их бед.

– Народ никогда не видел такой зимы, – толковали они между собой, – пока не появились оленьи собаки и новые способы охоты.

Серая Цапля пришел в ярость, услышав один из таких разговоров.

– Вы никогда, – раздраженно кричал он на сплетников, – не зимовали с набитыми брюхами и не спали под столькими теплыми шкурами до появления Снимающего Голову и оленьих собак!

На это нечего было возразить. Народ, хотя подавленный и грустный, на самом деле был защищен от нападок Создателя Холода. Люди нагребали снег кучами вокруг типи, набивали пространство между стенами и сугробом сухой травой, чтобы было теплее, и садились поближе к костру. Когда надоедало сушеное мясо и пеммикан, свежее мясо давали собаки. Месяц Голода вовсе не был голодным.

Дорожки, протоптанные в снегу множеством ног, вели от типи к типи. Друзья собирались то в одном, то в другом жилище на долгие вечерние посиделки. Традиционное курение сопровождалось играми.

«Представители племени – прирожденные азартные игроки», – отметил Гарсия. Он видел, что маленькие дети часто играли с палочками, когда погода позволяла выбираться на улицу. Эта игра была вариантом угадайки, «в какой руке», в которую он сам играл в детстве. Младшие дети Койота были в восторге, когда во время первой зимы обнаружили, что Гарсия знает эту игру, и он иногда играл с ними.

Еще он заметил, что некоторые люди заключают пари. Встречались такие увлеченные игроки, которые, увидев на дереве двух птиц, начинали спорить, какая улетит первой. «Они не слишком отличаются от некоторых известных мне бездельников», – думал Гарсия. Он знал одного молодого человека, который жил в постоянной бедности из-за своего увлечения играми. Но это его нисколько не беспокоило.

– Однажды, – уверял он Гарсию, – я выиграю кучу денег.

Сам Гарсия не был моралистом. Однако он догадывался, что, если бы молодой игрок проводил время, которое он тратил на игру, упражняясь с оружием, ему не требовалось бы большого выигрыша. Гарсия немного сочувствовал его молодой жене, которая изо всех сил боролась с нищетой.

Игры же на удачу были очень полезны: они отвлекали от тягот тоскливых зимних месяцев. Друзья коротали вечера за сливовыми косточками, забывая, что снаружи завывает Создатель Холода.

Одна сторона каждой косточки была выкрашена в красный цвет, брали нечетное количество косточек, трясли в горсти и выбрасывали на расстеленную шкуру, держа пари, сколько выпадет красных и сколько желтых.

Но лучшими в эту зиму были долгие ночи, когда никто не курил, никто не гремел сливовыми косточками, никто не приходил в гости. Гарсия выходил на улицу облегчиться перед сном и на миг останавливался посмотреть на лагерь. Приглушенное красно-желтое свечение пробивалось сквозь кожаные стены типи и отражалось на снегу. Очень красиво, думал он, но быстро уходил с пронизывающего ветра в уютное тепло жилища.

Они с женой проводили долгие часы, смеясь и болтая ни о чем, – казалось, у них никогда не было недостатка в темах для беседы. И конечно же, они проводили длинные ночи, тесно прижавшись друг к другу, чтобы не замерзнуть.

Пришло время, и, разумеется, победил Солнечный Мальчик.

– Он всегда побеждает в конце концов, – заявил Койот, хотя и признавал, что в этот год даже он усомнился.

Но снег растаял, и в Месяц Пробуждения по ночам снова стали слышны крики гусей, летящих обратно на север. Народ вышел из типи и стал возвращаться к обычной жизни.

К изумлению Гарсии, он обнаружил перемены в характере жены. Настроение многих переменилось. Они из раздраженных и сварливых стали счастливыми и веселыми людьми, как только теплые южные ветры прогнали Создателя Холода обратно в горы.

С Высоким Тростником все было наоборот. Она сделалась капризной и плаксивой, стала неохотно и небрежно готовить и убирать жилище. Она часто плакала, а когда муж пытался утешить ее, впадала в гнев. Высокий Тростник много времени проводила в постели, но явно пренебрегая обществом Гарсии. Там, где раньше он находил теплые мягкие изгибы и призывные объятия, теперь встречались сплошные коленки и локти.

Иногда она одумывалась и любила его почти неистово. А в следующий раз, когда он пытался подойти к ней, встречал резкий отпор. В один особенно неудачный момент его попытки приласкать ее вызвали обвинения и слезы. Гарсия отступил, обиженный, рассерженный и смущенный. Неужели это – то самое чувственное создание, которое делило с ним ложе в Месяц Долгих Ночей? Он пошел к своему тестю просить совета.

– Койот, я хочу поговорить с тобой, – начал расстроенный молодой человек. – Это касается Высокого Тростника.

Койот сосредоточенно прикончил кусок мяса, который жевал, выбросил кости собакам и вытер жирные ладони о ноговицы.

– Пойдем прогуляемся, – предложил он.

Гарсия излил на него все свое огорчение и разочарование, пока они бродили за лагерем. Койот серьезно кивал.

– Я сделал ее несчастной? Или это какая-то традиция Народа, которой мне не понять?

Койот помотал головой:

– Думаю, что нет, Снимающий Голову. Так всегда бывает, когда женщина ждет ребенка.

– Ребенка?

Это объяснение даже не приходило ему в голову. Его планы не простирались настолько далеко, чтобы представить в жилище детей. Гарсия все еще мыслил категориями медового месяца.

– Ну да, – продолжал Койот. – А как же иначе? Вы оба почти не вылезали из типи с самого Месяца Падающих Листьев.

Глава 25

С пониманием сути проблемы немедленно пришло и решение. Гарсия принялся так печься о благополучии своей супруги, что ей даже делалось неловко. Его заботы действительно помогали женщине в ее состоянии, но она уже почти пережила первые неприятные недели беременности. Высокому Тростнику все еще требовались дополнительные часы сна, но ее подавленное состояние прошло, она снова походила на себя прежнюю. Когда к ней вернулись веселье и дружелюбие, Гарсия почувствовал большое облегчение. Чем внимательнее он был к жене, тем ближе они становились друг другу.

В самом начале Месяца Зеленеющей Травы племя подожгло сухую траву прерии. Несколько ночей в небе отражались оранжевые языки пламени и клубились тучи дыма. Почерневшая прерия дымилась, и несколько дней у всех в носу свербило от запаха гари. Вскоре, после теплого весеннего дождя, рядом с обугленной стерней начали появляться зеленые ростки. Через неделю цепи холмов покрылись изумрудной зеленью.

– Она, – обещал Койот, – привлечет огромные стада бизонов.

Гарсия отправился на одинокую прогулку по холмам, чтобы взглянуть на результаты поджога и поискать стада. Среди обгоревшей прошлогодней травы он обнаружил тысячи крошечных белых цветочков. Он помнил, что в цивилизованном мире женщины ценят, когда им в подарок преподносят цветы, и, поддавшись порыву, нарвал букет белоснежных цветов с заостренными головками.

– Какие красивые, Снимающий Голову, – восторженно произнесла Высокий Тростник, пряча нос в небольшом букете. – Мы называем их – собачий клык. Они всегда прорастают после пожара.

Он учился понимать ее чувствительную натуру и ее восприятие прекрасного. Их отношения стали еще лучше, чем раньше. «Какое счастье, что все наладилось», – с облегчением думал он.

Стада пришли, охота была хорошая, Гарсия успел забыть, насколько приятно на вкус свежее бизонье мясо. Молодежь из Лошадников бравировала своими способностями добывать мясо. Забили множество бизонов.

Было и еще кое-что любопытное. Гарсия заметил, что женщины, свежующие тушу, во время работы изредка отрезают небольшие кусочки печени и кладут в рот. Он не помнил, чтобы видел такое раньше. Печень было нелегко сохранить, и ее съедали сразу же, но приготовленную. Поедание сырых, еще теплых кусочков озадачивало. Он спросил об этом у Высокого Тростника.

– Не знаю, Снимающий Голову, – ответила она с набитым этим лакомством ртом. Ее руки были в крови, она улыбнулась мужу, продолжая работать. – Просто хочется после суровой зимы. Так было всегда. Вот! Попробуй!

Она отрезала кусочек и протянула ему. Он с опаской попробовал. «Неплохо», – удивился испанец. На самом деле, если не обращать внимания на то, как неприятно печенка скользила во рту, вкус был восхитительным. Столь же восхитительным, как свежие овощи после утомительной мясной диеты, на которой провел всю зиму. Он смотрел, как Высокий Тростник с аппетитом доедает следующий кусочек.

– Должно быть, в печенке содержится что-то, необходимое ребенку, – рассудил он, наблюдая, как точно так же поступают другие женщины.

До отъезда племя успело добыть почти столько же мяса, сколько до появления лошадей запасали за год. Все с нетерпением ждали ежегодного праздника Танца Солнца. Как будет замечательно прибыть во всей славе людей, принадлежащих к клану Лошади.

Лошади продолжали размножаться, на Большой Совет придет много жеребят и годовалых животных. Несколько животных сменили владельцев через подарки, обмен, а одно было проиграно. «Неважно», – с гордостью думал Кривые Ребра. Они будут самым зажиточным кланом на Совете. Всю свою жизнь, пока он был простым человеком, а затем вождем, он принадлежал к самому маленькому клану Народа. Теперь, всего за несколько сезонов, они стали одним из самых крупных. И уж точно – самых богатых. Кривые Ребра с каждым годом испытывал все большую гордость, глядя, как в его клане появляются новые типи.

А этот год был лучшим. Вождь уже грезил наяву о том, как прибудет на праздник во всем великолепии. Не исключено, что это и стало главной причиной раннего отъезда.

Женщины, как обычно, протестовали. Они не могут собраться за три дня. Мясо последних бизонов еще не приготовлено. Но, все еще протестуя, они начали готовиться к переходу.

Большая Нога была в числе самых громкоголосых спорщиц.

– Просто глупо, – ругалась она, – думать, что весь жир недавно убитых бизонов можно перетопить за такое короткое время. Мужчинам, особенно вождям, не понять, в чем тут дело. Если теперь жить стало лучше, это еще не причина переводить еду. Хорошей едой Народ никогда не разбрасывался, даже во времена благоденствия. Лично я ни за что не оставлю пищу гнить в прерии. Я не собираюсь, – продолжала Большая Нога, – оставлять лагерь, пока не завершу работу.

Мужчины благоразумно воздерживались от возражений.

Тем не менее в назначенное утро типи Койота было сложено вместе с остальными. Высокий Олень и младшие дети помогали укладывать вещи, несколько лошадей были приспособлены под перевозку шкур от обоих жилищ, Койота и Снимающего Голову.

К полудню последнее типи было сложено и племя тронулось в путь. Койот и его зять сознательно избегали той части отряда, где ехало их семейство. Лучше не попадаться на язык Большой Ноге без особой нужды. Пусть перекипит, а к вечеру, может быть, остынет настолько, что с ней снова можно будет иметь дело.

Полдня прошло в приятном путешествии, и, когда племя остановилось на ночь, мужчины отправились на поиски своего семейства. Высокий Олень с детьми готовились к ночлегу, огонь уже горел.

– Где ваша мать? – спросил Койот.

На него посмотрели с опаской.

– Она осталась, чтобы закончить стряпню, – извиняющимся тоном ответил Высокий Олень. – Сказала, что они догонят. Высокий Тростник осталась с ней.

Гарсия не знал, смеяться ли ему, злиться или опасаться за их жизни. Он даже не предполагал, что Большая Нога зайдет так далеко в своем упрямстве. И Койот не предполагал. А Высокий Тростник осталась с ней. Гарсия не знал, почему она осталась: из упрямства или потому, что беспокоилась за мать.

В любом случае создалось опасное положение. Наступала ночь, а женщин все еще не было. После короткого обсуждения было решено, что Гарсия с Высоким Оленем поедут обратно и помогут доставить их дурацкую стряпню.