Текст книги "Свет в твоём окне"

Автор книги: Долли Нейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

10

– Джойс, я надеюсь, тебе можно доверять? – вдруг спросил Брюс.

Не ожидавшая этого вопроса, Джойс несколько побледнела, проклиная в душе свою роль и необходимость продолжать этот постыдный обман.

Было раннее утро. Солнце стояло пока еще очень низко, и его лучи освещали верхушки деревьев парка. Стол для завтрака был накрыт на нижней террасе. Риганы – отец и дочь – пока еще не спустились.

Некоронованный король безопасных бритв и его очаровательная наследница уже в течение двух дней были почетными гостями в замке сэра Мелвина.

Все это время Джойс, которую гостям представили как члена семьи, также пребывала в замке. По сути, никто и не спрашивал на это ее согласия. Просто внезапно она обнаружила свои собранные чемоданы в выделенной для нее комнате для гостей. Кто-то позаботился уложить в них все ее вещи и доставить их в замок.

Когда Джойс попыталась протестовать против такого произвола и даже повысила голос, Брюс немного наклонился к ней и, проведя указательным пальцем по красивому изгибу ее губ, тихо прошептал:

– Мне нужна твоя помощь. Давай договоримся – ты будешь следить за отцом, а я уж возьму на себя дочку.

– Но это же просто неприлично! Это пошло, – возмутилась Джойс.

Но обвиненный в неприличном поведении молодой человек только разразился смехом. Меж тем Джойс вдруг увидела, что сильные руки Брюса вот-вот сомкнутся вокруг ее талии. Предчувствие этого было настолько ощутимым и возбуждающим, что у Джойс даже перехватило дыхание.

Однако ничего не произошло. Брюс Мелвин лишь иронично улыбнулся, глядя на Джойс сверху вниз, а затем пожелал ей спокойной ночи и скрылся в сумраке длинного коридора.

Этот разговор состоялся после того банкета, на котором Дорис Риган демонстрировала все свои стати и свою привлекательность, в то время как ее отец оглушал окружающих неимоверно громким басом.

И вот сегодня, по истечении двух дней, прошедших в относительно спокойной обстановке, в умиротворенной тишине и приятных беседах, Брюс неожиданно испугал Джойс, спросив ее о том, насколько ей можно доверять.

Прежде чем ответить, она слегка откашлялась.

– Ну конечно же, Брюс, ты вполне можешь положиться на меня. Я ни за что на свете не подведу тебя и не предам твои интересы. Мне казалось, ты это уже понял.

– Дело в том, видишь ли…

Судя по всему, молодой человек все еще несколько колебался.

Журналистская привычка подтолкнула Джойс прийти на помощь собеседнику:

– Понимаю, если ты хочешь сообщить мне нечто относительно твоего изобретения…

Брюс резко повернулся к ней. В его глазах уже не было и следов улыбки.

Джойс отметила про себя, что за прошедшие дни он будто помолодел. Она не могла не отметить и видневшиеся из-под коротких рукавов рубашки его рельефные, налитые, почти что борцовские бицепсы. Под тканью рубашки угадывалась мощная грудь человека, не пренебрегающего спортом. Его загоревшие на солнце руки были покрыты темными волосами. Точнее говоря, не темными, а иссиня-черными. Эти волосы, казалось, даже светились. Скользнув взглядом по его руке, Джойс снова удивилась тому, насколько большими были кисти его рук и насколько длинными пальцы.

– И что это такое! Стоит мне лишь открыть рот, как все сразу же сводят услышанное от меня к моему изобретению! – посетовал Брюс.

– А как же иначе? Ведь ты же поинтересовался, можно ли доверять мне… – промямлила Джойс.

– Ага. Следовательно, следуя твоей логике, если я доверяю женщине, то это означает, что мне следует взять ее за руку, отвести в лабораторию и вручить подробнейшее описание моего исследования, включая его результаты и выводы.

Джойс заметно оживилась.

– Так эти исследования все-таки проводились? – спросила она, стараясь не особенно демонстрировать охватившее ее возбуждение.

– А тебя, крошка, все это очень интересует, не так ли?

– Ну не так чтобы очень…

Повернувшись, Брюс оперся одной рукой на край стола, уже сервированного к завтраку, а вторую руку положил на спинку кресла, в котором сидела Джойс. Она почти физически ощущала силу, излучаемую им, и чувствовала себя беспомощной рядом с этим сгустком энергии. Брюс же продолжал молча разглядывать ее с выражением легкой насмешки на лице.

Его черные глаза были устремлены на нее и, не отпуская, гипнотизировали. В них читалось восхищение. Они как бы ласкали ее. Джойс видела совсем рядом его чувственные губы. Они были так близко от ее губ, что ей внезапно захотелось, чтобы он поцеловал ее, но она тут же заставила себя забыть об этом. Да, это соседство было явно опасным для нее.

Боясь уже саму себя, Джойс начала бледнеть. Она на всякий случай крепко сжала губы и зажмурилась.

Заметив ее состояние, Брюс спросил:

– Что случилось? Ты себя неважно чувствуешь?

– Нет-нет. Ничего страшного… Так о чем мы говорили? – открывая глаза, спросила Джойс.

– О доверии, которое ты внушаешь мне, а также о моем изобретении.

– Ах да, конечно.

– Насколько я могу понять, тебя лично мое изобретение мало интересует. Ни ты, ни твоя мама не бреетесь, – пошутил Брюс. – Ты не имеешь отношения к производству бритвенных принадлежностей, и мое изобретение никак не может подорвать твой бизнес. И то обстоятельство, что ты появляешься в наших краях как раз в это время, скорее всего, не имеет ничего общего со сделанным мною открытием. Я прав?

– А ты как полагаешь? – ушла от прямого ответа Джойс.

– Я полагаю, что до сих пор мне еще ни разу не приходилось быть в обществе одновременно двух столь интересных и не похожих одна на другую женщин. И каждая из них хороша по-своему. Трудно даже поверить – две красавицы под одной крышей!

– Ну знаешь ли, Брюс, ты изряд…

– Все, достаточно! Баста, Джойс! Должен заметить, что Дорис не столь неприступна, как ты.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Видишь ли, мне не очень нравится разыгрывать из себя ухаживающего важного павлина. К тому же как-то не по мне говорить одной женщине о слабостях другой, даже если речь идет всего лишь о чрезмерном любопытстве… Но вот если я могу доверять тебе, если ты не станешь рассматривать услышанное как стремление стимулировать интерес к моей особе или как уверенность в том, будто Дорис от меня без ума, тогда я готов поделиться с тобой кое-чем. Так вот, вчера ночью…

– Как это вчера ночью? – живо перебила его Джойс.

– Ну да, вчера ночью, – внимательно поглядев на нее, повторил Брюс Мелвин, не понимая, почему она переспрашивает.

– Но ведь мы же ушли с нею вдвоем сразу после ужина, – напомнила Джойс.

– Абсолютно верно. Вы удалились с нею, оставив нас с сэром Патриком вдвоем. Так оно и было. Сэр Патрик не дал мне уйти, задержав своими разговорами о бизнесе. По всей видимости, ему некому излить душу, вот он и отыгрывался на мне. Как ты понимаешь, его разговоры абсолютно не интересовали меня. Мысли мои были заняты предстоящим свиданием.

– Ты говоришь о свидании? – переспросила Джойс.

– Ну да. Я намеревался показать Дорис наше озеро. Дело в том, что в одной из бесед я упомянул лечебные свойства некоторых из растущих тут растений, и к тому же, не задумываясь особенно, упомянул слово «лаборатория». Ты понимаешь, растущие вокруг озера лекарственные растения и в довершение ко всему – лаборатория?

– Но ведь из этого не следует, что за всеми этими разговорами скрывается что-то конкретное… Ведь так?

– Вне всякого сомнения, если ты имеешь в виду договоренность о свидании… Короче говоря, мы с Дорис встретились в одиннадцать в вестибюле.

– О господи! А я-то как сурок спала уже в это время в своей комнате!

Брюс широко улыбнулся. Его крупные зубы влажно блестели, когда он в очередной раз наклонился к Джойс и прошептал, озорно глядя ей в глаза:

– Ты действительно спала, и спала как ангел, моя дорогая!

От негодования Джойс всплеснула руками и прокричала срывающимся голосом:

– Не смей приближаться ко мне! Слышишь! Ты… Ты же настоящий вампир! Ты просто бандит! А я уверена, что не существует никакой проклятой лаборатории и никаких твоих распрекрасных изобретений…

– Ну как ты можешь быть уверенной в этом?

– Уж не хочешь ли ты сказать мне, что отвел Дорис в свою лабораторию? – внезапно успокоилась Джойс.

– Нет. Конечно же, нет. Будучи с нею, я только рассказывал ей о том, что есть интересного в окрестностях озера. Все, что она услышала о лекарственных растениях и о лаборатории, я выболтал не намеренно. Это случайно вырвалось у меня.

– Ложь! И о том и о другом ты упомянул специально. И не уверяй меня в обратном.

– Ну хорошо. Именно поэтому я и спросил, можно ли довериться тебе. Мне бы не хотелось, чтобы кое о чем услыхала Дорис. Вчерашняя наша экскурсия не состоялась из-за собак. Конечно, их появление было совсем неуместно, но я пообещал Дорис, что в следующий раз позабочусь о том, чтобы собаки были надежно заперты.

– А тебе было известно, что псы были на свободе? Ты не распорядился запереть их?

– Нет, такого распоряжения я не давал. Я знал, что они появятся в самый неподходящий момент.

Покраснев от негодования до корней волос, Джойс пристально глядела в глаза своего собеседника, даже не пытаясь скрыть свою ярость.

– Мне кажется, вся твоя жизнь только и состоит из этих неподходящих моментов, – почти прокричала она.

– Вспомни, пожалуйста, что для того чтобы такие моменты наступили, необходимы как минимум двое. Так что не стоит винить в них лишь одну сторону. Готов поспорить, до того как появились собаки, у Дорис не было никаких оснований чувствовать себя принуждаемой к чему-либо или просто обиженной. Она явно не жалела, что встретилась со мною. Я мог бы поклясться, что Дорис абсолютно забыла о своем женихе.

– Еще бы! Ведь она думала о твоем изобретении!

– Ну что ж, возможно. Не буду спорить. Но я осмелюсь думать, что были мгновения, когда мысли о моем изобретении отходили на второй план…

– Самодовольный соблазнитель!

11

В темном вестибюле недалеко от нее прозвучал негромкий шепот:

– Это ты, Джойс?

– Я. Но тут ничего не видно.

– Будь осторожна, не споткнись. Держись крепче за перила. А теперь дай мне другую руку.

Джойс подчинялась всему абсолютно механически, бездумно. Она чувствовала себя несколько подавленной, и ей не всегда удавалось вовремя понять и выполнить быструю череду распоряжений, даваемых Брюсом. Не всегда она понимала и его беглые пояснения.

Все произошло после ужина, когда Дорис по установившемуся в последнее время порядку занималась сервировкой кофе. Как-то само собой получилось, что вечерами этим приходилось заниматься именно ей.

Брюс сидел на подлокотнике кресла, в котором расположилась Джойс, и, запустив в ее прическу пальцы, осторожно поглаживал ей шею, путая при этом волосы.

– Что ты делаешь! – возмутилась она.

– Будь внимательна и не пей кофе! – прошептал, склоняясь к ее уху, Брюс.

Джойс замерла в удивлении. Она чувствовала себя почти что загипнотизированной и уже не возмущалась тем, что Брюс продолжал играть ее волосами. Напрягшись, Джойс внимательно вслушивалась в то, что говорил ей хозяин замка:

– Притворись, что тебе очень нравится напиток… Попозже объяви, что тебе немыслимо хочется спать, и что ты отправляешься к себе, дабы лечь в постель. Но не вздумай действительно заснуть. Через полчаса ты должна ожидать меня внизу в вестибюле.

Тревожный взгляд зеленых женских глаз утонул в черных зрачках глаз мужских, смотревших на нее с известной долей насмешки. Происходящее явно доставляло ему большое удовольствие.

А ведь он уже командует мною, мысленно отметила Джойс, но вслух ничего не сказала. Она подумала также, что Брюс Мелвин, по всей видимости, имеет обыкновение подтрунивать вообще над всеми женщинами, что не мешает некоторым или даже большинству из них безумно влюбляться в этого взбалмошного человека.

А не влюбилась ли она в него?

Не определяла ли именно любовь, а не присущий ей профессиональный интерес, то безусловное повиновение, которое в последнее время она стала отмечать в себе? Чем же еще можно было объяснить то внимание, с которым она воспринимала каждое сказанное Брюсом слово?..

– Обопрись о мое плечо, – посоветовал Брюс.

– Что, собственно, произошло? Что все это значит? К чему это?

– Ш-ш! Тихо… Подожди. Давай-ка я поведу тебя.

Они пересекли вестибюль и стали спускаться по одной из многочисленных лестниц. Тут пахло влагой. Джойс несколько раз споткнулась в темноте.

– О-о! – простонала она.

– Будь осторожна!

Не успела Джойс отреагировать на последнее предупреждение, как ее уже задержали руки Брюса. Это были сильные и горячие руки, осторожно сжимающие ее талию в кромешной темноте.

Джойс почувствовала, как у нее закружилась голова. Было очень приятно и томительно-волнующе.

– Отпусти меня! Что ты себе позволяешь?!

– Не глупи. Ты же можешь оступиться и упасть. И успокойся, пожалуйста. Тише! Я тебе все объясню несколько позже. Да успокойся же ты!

– Я хочу, чтобы ты зажег свет. Слышишь, зажги немедленно!

Протянув руку в сторону, Джойс обнаружила вокруг себя пустоту. Ее вдруг охватил ужас. Но прежде чем она успела издать с трудом подавляемый крик, раздался щелчок зажигалки, и Джойс увидела, что перед нею, освещая слабым желтоватым светом лицо Брюса, колеблется крошечный язычок пламени. В этом свете все выглядело каким-то призрачным.

Джойс обратила внимание на то, что Брюс пристально смотрит на нее. Его лицо показалось ей странно бледным.

– Что случилось? – спросил он тихим голосом.

– Но я не понимаю…

– И что ты собираешься понимать, если я еще ничего не объяснял тебе? Нам нужно выйти из дома. Этот подвал сообщается с небольшим коридором, который заканчивается недалеко от западной стены парка. Единственное, что от тебя сейчас требуется, это просто следовать за мной. Ты меня понимаешь?

– Но…

– Следуй за мной или можешь остаться. Ты знаешь, мне это уже начинает надоедать.

Слабый язычок пламени внезапно погас, и Джойс вновь оказалась окруженной со всех сторон этой влажной и, как ей казалось, прямо-таки вязкой темнотой.

– Эй, Брюс! – испуганно вскрикнула она.

– Я тут. Не бойся!

Джойс почувствовала на своих плечах прикосновение его ладоней. Она не стала сопротивляться, когда Брюс притянул ее к себе и прижал к своей сильной груди, в которой – она явственно слышала это в царившей тишине – бешено стучало его сердце. Девушка замерла.

– Брюс…

– Что, дорогая?

– Куда мы идем?

– Скоро ты все поймешь… Мы идем на встречу с несколькими бандитами.

– То есть как это? – не поняла Джойс.

Теперь они шли рядом, и рука Брюса покоилась на ее плече.

– Подожди немного, мне нужно открыть дверь. Сейчас я отпущу тебя. Не пугайся, слышишь?

– Хорошо.

Теперь уже Джойс сама прижалась к нему. Она держалась обеими руками за тонкую ткань рубашки, под которой ощущалось тепло его кожи и приятная упругость сильных мышц. Джойс подумала, что она была бы не против простоять так довольно долго.

Скрипнули петли двери. Еще до того как в темноту коридора попал неяркий свет ясной ночи, Джойс ощутила на своем лице свежее дуновение насыщенного ароматами ночного воздуха. Эта свежесть вернула ее к реальности.

– Тут внизу будут две ступеньки, – предупредил Брюс, – будь внимательна, ставь ноги осторожно.

– Ты не мог бы объяснить мне, почему тебе вдруг понадобилось выходить из собственного дома тайком, как вору? Что все это значит?

– Мне бы не хотелось, чтобы они увидели нас.

– Они – кто?

– Они скорее всего уверены, что в эти часы мы спим как сурки, спим крепко и беззаботно. Но никак нельзя исключить, что кому-нибудь из них вдруг вздумается выглянуть в окно.

Джойс вдруг даже подпрыгнула от внезапно озарившей ее догадки. Ее глаза широко распахнулись. Нетрудно было заметить, что она сильно напугана.

– Неужели ты хочешь сказать, что они собрались одурманить нас снотворным? – шепотом спросила она.

Брюс ласково улыбнулся ей. Наверное, так глядят на маленькую девочку, подумала Джойс.

И вновь, как это было несколько минут назад, рука Брюса опустилась на ее плечи и легко притянула Джойс к груди. В этом жесте были ласка и нежность, которые Брюс испытывал к той, кого считал своим долгом защищать от любой возможной опасности.

В этом движении молодого человека было столько нежности и добра, что Джойс даже и не делала попыток как-то воспрепятствовать ему.

Она чувствовала переполнявшее ее волнение.

– Ты совсем как ребенок, – прошептал ей на ухо Брюс. – Большой рыжеволосый ребенок. Ты из тех детей, общаясь с которыми трудно решить, зацеловать ли их до смерти или наказать розгами.

– Не вздумай позволить себе ничего подобного, – также шепотом ответила Джойс.

Тонкий изящный носик вздернулся к покрытому звездами небу, твердые груди соблазнительно проступили под тканью кофты, а уголки губ совсем некстати вдруг начали подрагивать в сдерживаемой улыбке.

Все так же нежно и с улыбкой глядя на нее, Брюс Мелвин ограничился лишь тем, что заметил:

– И все-таки, Джойс, будь осторожна. Тут, у стены, всегда водились мыши.

– О нет!

И в следующее мгновение, дрожа всем телом, забыв полностью о желании продемонстрировать свою волю и решительность, Джойс уже была готова повиснуть на шее Брюса. Лишь в последний момент она успела заметить, что тот явно забавляется, пугая ее.

– Теперь видишь, что я действительно могу зацеловать тебя, и ты даже не будешь сопротивляться? – с иронией глядя на испуганную Джойс, спросил он.

– Ой, Брюс, да ты просто…

Она не закончила фразы, поскольку сообразила, что едва ли следует делать это до того, как уберет свои руки, которые успели обвить шею Брюса.

Однако вместо того чтобы ослабить свои объятия, Брюс лишь крепче сжал тонкую девичью талию. В результате, упираясь ему в грудь, Джойс прогнулась назад, в то время как он медленно и неуклонно наклонялся к ней. Она видела, как менялось выражение его лица, которое становилось все более напряженным, постепенно бледнея.

– Ты все еще полагаешь, детка, что я не смогу поцеловать тебя? – прошептал он.

– Для этого…

Но Джойс не успела ничего более добавить. У нее не оставалось для этого возможности, поскольку Брюс внезапно резко отпустил ее. Джойс от неожиданности даже забыла, что именно собиралась сказать. Наверное, она бы просто упала, если бы Брюс вовремя не схватил ее за запястье.

Глядя в глаза Джойс, он как-то неохотно пробормотал, явно делая над собой усилие:

– Нет, я привел тебя сюда не для этого. И скажу тебе откровенно – мне еще никогда в жизни не было необходимости разыгрывать из себя шута ради того, чтобы поцеловать женщину. Клянусь тебе, я никогда не делал ничего подобного ради женщины, как бы хороша и привлекательна она ни была… Даже если она и имела лицо шаловливого рыжеволосого ангелочка. А теперь пошли, довольно ломать комедию.

Брюс повернулся к Джойс спиной и начал быстро удаляться, делая просто-таки огромные шаги. Теперь Джойс, чтобы не отставать, приходилось почти бежать за ним.

– Но куда мы идем?

– К озеру.

– К озеру? – удивленно переспросила она.

– Если хочешь, оставайся. Ты спокойно можешь вернуться и продолжить прерванный сон. Я не имею ничего против того, чтобы ты оставила меня одного. Честно говоря, у меня нет никаких особых причин желать, чтобы меня кто-либо сопровождал.

– О господи! Ну неужели так уж трудно бросить это ворчание? Неужели ты не можешь объяснить мне все, чтобы я поняла, что же здесь происходит? Неужели ты не видишь, что я ничего не понимаю? То мне кажется, что ты сошел с ума, то я уверена, что схожу с ума я, то убеждаюсь, что с ума сходим и ты и я…

Продолжая идти все в том же темпе, Брюс наконец-то снизошел до объяснений:

– Великий господин, сэр Патрик Риган, предложил Сэму большую кучу денег за то, чтобы этой ночью он забыл выпустить в парк собак. Сэм, естественно, принял предложенные фунты стерлингов, сердечнейшим образом поблагодарил своего нового благодетеля, после чего явился и рассказал обо всем мне. Так что теперь следует принимать определенные меры.

– Я так и думала, что твой Сэм способен на подобные вещи. Он с первого взгляда показался мне похожим на настоящего пирата.

– Он произвел бы на тебя лучшее впечатление, если бы отказался от предложенных ему фунтов?

– Ну не знаю, я не задумывалась над этим. Хотя и в этом случае он едва ли показался бы мне более благородным.

– Сэм, как мы договорились, действительно не выпустит этой ночью собак в парк. Так что те фунты, которые ему вручили, по большому счету им честно заработаны. Вряд ли по этому поводу к нему могут быть какие-нибудь претензии.

12

Джойс почувствовала, что у нее кружится голова и усеянное мириадами звезд небо начинает вращаться вокруг невидимой оси. Ей показалось, будто гигантские деревья, как призраки, затеяли вокруг нее дикий танец, а идущий рядом мужчина пытается каким-то пока еще не совсем ясным ей способом повлиять на ее душевное состояние.

Джойс испытывала страх. Но ей меньше всего хотелось бы, чтобы ее спутник обратил на это внимание.

Джойс боялась этой ночи. Ее пугали только начинавшие пробуждаться чувства. Она со страхом вспоминала о той лжи, благодаря которой оказалась тут, и о необузданном темпераменте Брюса Мелвина, который, судя по всему, привык видеть в каждой оказавшейся вблизи женщине не более чем объект для очередного любовного приключения.

– Ты слышишь меня, Джойс? – внезапно вернул ее к действительности голос молодого человека.

– А? Что? Да-да, конечно.

– Мог бы поклясться, что в мыслях ты была где-то очень далеко.

– Нет-нет, все в порядке. Просто я немного задумалась. Я размышляла о том, что ты рассказывал мне о Сэме, о собаках… и о тех фунтах, которые Риган заплатил Сэму.

– Интересно, что это они тебя так занимают?

– Не знаю. Но в любом случае могу сознаться, что твои собаки представляются мне существами милыми и симпатичными.

– Давай на время оставим собак… Ты лучше мне скажи, что думаешь по поводу снотворного, которое Дорис незаметно положила в наши чашечки с кофе? Как тебе это понравилось?

На сей раз Джойс не смогла сдержать легкой дрожи. Чтобы скрыть свое состояние, она подняла дрожащую руку и провела ею по лбу, убирая с него пышную прядь, которая постоянно спадала вниз и задевала ресницы.

– Ты знаешь, Брюс, в это просто трудно поверить. Это звучит так необычно. Тебе это не пригрезилось? Это не плод твоих фантазий?

– Значит, говоришь, не верится? Ну хорошо. Наверное, мне следовало бы позволить тебе выпить твою чашечку… Не исключается, что в эти часы ты бы не просто спала, а спала бы вечным сном.

– Брюс!

Ощутив, что по спине пробежал холодок, Джойс приблизилась к вышагивавшему рядом хозяину замка и взяла его за руку. Брюс не имел ничего против этой близости. Он обнял ее за плечи и крепко прижал к себе.

– Послушай, Джойс. Честно говоря, я тоже пока еще ни в чем не уверен. Да и откуда у меня может быть в этой ситуации уверенность? В любом случае следует иметь в виду, что единственным человеком, у кого была возможность подложить нам в кофе эту гадость, была Дорис. Я могу себе представить, что эта женщина может пойти на что угодно, чтобы реализовать задуманное. Она лжет так убедительно, как едва ли кому удавалось это прежде на всем белом свете. И если это потребуется для осуществления ее планов, она способна лгать и плести интриги, пока не добьется желаемого… Кошмарно, правда?

– Ну…

– Вот ты, детка, способна так беззастенчиво лгать, способна плести интриги, устраивать заговоры?

Теплое звучание, какой-то необычно ласковый тон, каким Брюс обращался к ней, а также его преисполненный нежности взгляд радовали, но одновременно и пугали Джойс.

Идущий радом и прижимающий ее к себе, Брюс слегка наклонился, чтобы ближе увидеть ее глаза. В эту светлую лунную ночь темные глаза молодого человека казались еще более черными, в то время как зубы воспринимались еще более светлыми и блестящими, чем днем. В ночном парке ощущение его мужественности было томительным и немного страшным.

Ах, эта звездная и лунная ночь! Она чудесным образом усиливала все контрасты. Так, Джойс просто физически ощущала теперь еще более возросшую слабость и с внутренним трепетом думала о силе своего спутника.

Меж тем Брюс ожидал ее ответа. Он повторил:

– Скажи, могла бы ты пойти на такое? Могла бы лгать только ради того, чтобы добиться своего?

– Ну, я…

Что она могла сказать? Наверное, лучше всего в этой ситуации было промолчать. Так она и сделала. И из затруднительного положения ее неожиданно вывел сам Брюс, тесно прижав к себе, бегло поцеловав в висок и решительно произнеся:

– Нет, детка, ты на такое не способна. Ты не смогла бы лгать никогда. Твои глаза моментально выдали бы тебя. Даже если бы твои губки и попытались сказать неправду, твои зеленые глаза в любом случае опровергли бы ее. Твои глаза говорят только правду. Они не могут лгать…

Джойс опустила голову и принялась внимательно разглядывать кончики своих туфель.

Ей казалось, что она еще ощущает на своем виске приятное тепло больших и влажных губ Брюса Мелвина. А тот продолжал говорить:

– Да, Дорис умеет лгать. При этом лгут практически безукоризненно как ее очаровательные черные глаза, так и милые красные губы. Эта девушка способна, весело посмеиваясь, незаметно опустить нам в чашки изрядные дозы наркотика, способного отключить нас надолго. Все это она проделает, не опуская глаз, поддерживая беседу и зная наверняка, что в результате мы проваляемся в своих постелях как бревна, по крайней мере, до середины следующего дня. Уверен, ты бы никогда не пошла ни на что подобное.

– О нет, никогда, – подтвердила Джойс.

Пока Брюс Мелвин говорил о Дорис, Джойс невольно подумала о своей не очень благовидной роли во всей этой истории и попыталась по возможности оправдать Дорис.

– Но Брюс… – начала она.

– Что?

– Почему ты так уверен во всем этом?

– Да ни в чем я не уверен. Не исключается, что это просто мои домыслы. Может быть, те обстоятельства, в которых я сейчас оказался, заставляют меня думать подобным образом. Но в любом случае меня радует, что ты не пила кофе. Мне приятно, что сейчас мы тут с тобой вдвоем, что мы идем вот так по этой дороге, ведущей к озеру.

– Так мы действительно идем к озеру?

– Ну да.

Тут Джойс вспомнила кое о чем. И эти воспоминания причинили ей боль. Эта боль отозвалась в какой-то точке ее тела, которую она ни за что не смогла бы локализовать. И боль эта непроизвольно вырвалась в громком возгласе:

– Мы идем туда, где ты был с Дорис?

Брюс Мелвин от неожиданности остановился. Его рука, до того покоившаяся на талии Джойс, соскользнула вниз. Молодой человек не сразу нашелся что ответить.

Но в следующий миг рука вернулась на место и крепко прижала Джойс к сильному мужскому торсу. От неожиданности она вскрикнула.

– Что ты делаешь?

– Тихо! – прошептал Брюс.

– Брюс…

– Ты можешь тише?

– Да что случилось? – не могла понять Джойс.

– Кажется, я услышал что-то вроде треска сучка под чьей-то ногой.

Джойс напряглась, вслушиваясь в тишину парка.

– Так что это был за треск? – переспросила она, приближаясь к Брюсу.

В этот момент она четко осознавала, что крепкая мужская рука на ее талии способна успокоить ее и разогнать страхи.

– Не знаю, – проговорил Брюс. В его голосе звучала насмешка, а в глазах стоял смех.

Видя, что молодой человек наблюдает за ее реакцией, Джойс внезапно поняла, что он просто забавляется. На сей раз она не смогла сдержаться:

– Да ты просто монстр! Немедленно отпусти меня! Я тебе говорю, убери свою руку!

– Ну что ты, детка, что ты!

– Я тебе не Дорис Риган!

Джойс напряглась и начала бить его кулачками по груди. В этот момент она испытывала к нему почти что ненависть. Она не глядя наносила удары, задыхаясь от своего бессилия. Потом пустила в ход свои довольные острые ногти, вонзая их в ткань рубашки и инстинктивно понимая, что для широкой груди Брюса удары ее кулачков не более неприятны, чем удары крыльев бабочки.

Брюс Мелвин только крепче сжал ее талию. Внезапная ярость, охватившая Джойс, лишь веселила его. Нет, он не смеялся, но в его глазах плясали чертики.

– Послушай, Джойс, успокойся… Я никогда не смог бы спутать тебя с Дорис Риган… Ты же у нас очаровательная детка, милая детка… Ну успокойся.

– Брюс…

Наконец Джойс немного успокоилась. Ее кулаки, которые все еще продолжали бить Мелвина в грудь, наносили теперь столь слабые удары, что они скорее напоминали ласковое поглаживание. Злость девушки постепенно улетучивалась.

– Так что, Джойс?

Нанеся последний символический удар, Джойс посмотрела ему в глаза. Они были совсем рядом, совсем близко.

Джойс вдруг забыла о своем желании причинить боль Брюсу. Забыла она и о том, ради чего оказалась в этом парке и в этом замке. Она забыла вообще обо всем, кроме этого мужчины, который держал ее сейчас в своих объятиях. Она жила в эти мгновения лишь своими чувствами. Она ощущала тепло его сильного тела и теперь уже не хотела более отстраняться от него. Более того, у нее возникало сильное желание прижаться к нему как можно теснее и ни о чем не думать.

Подняв глаза, она заметила, что Брюс смотрит на нее, и на его губах играет улыбка, ласковая и немного ироничная.

– Брюс, я…

– Ты – просто сказка. А я умираю от желания поцеловать тебя.

– Нет. Не нужно.

– Ты не хочешь, чтобы я поцеловал тебя?

– Брюс.

– Осторожно, змея!

– О-о!

В следующее мгновение Джойс, как маленькая девочка, уже была на руках у Брюса Мелвина и покорно позволяла чувственным губам молодого человека слиться в поцелуе с ее трепетными устами.

Этот долгий, томительный и сладкий поцелуй заставил Джойс потерять голову. Она чувствовала себя чуть ли не опьяневшей.

– Тебе не понравился мой поцелуй, детка? – склонившись над нею, спросил Брюс.

– О Брюс! Ты просто обманщик!

– А ты – моя радость.