Текст книги "Законник"

Автор книги: Дмитрий Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Руки связать, – отчеканил Фобос и полез в первый попавшийся шатёр.

Внутри сидела какая-то женщина и испуганно прижимала к груди младенца. По внешнему виду она не была похожа на жительницу Фронтира.

– Откуда ты? – спросил он на этельвельдском.

– Не понимаю, – всхлипнула та на лигийском. Фобос перешёл на этот язык, благо, знал его с детства, так как вырос на границе с Лигией.

– Что вы здесь делаете? – строго спросил он, – мы взяли контракт на вашу поимку.

– Отпустите нас, – плача говорила женщина. Ребёнок принялся кричать на весь шатёр. Фобос поморщился.

– Успокой его, – сказал он, указывая на ребёнка. Глаза женщины расширились в ужасе.

До Фобоса дошло, что он указывал стволом «Насмешника». Законник поспешно убрал пистоль в портупею.

– Всё в порядке, – сказал он, – собирай вещи.

Снаружи доносились звуки борьбы. Видать, не все конокрады решили подчиниться приказу. Фобос откинул полог шатра и вышел. Йеспер с ожесточением колотил какого-то старика, лежавшего на земле.

– Твою мать! – вскрикнул Фобос и бросился к фронтмену.

Он рывком поднял ханготца и схватил его за плечи, – что ты творишь?

– Ублюдок пырнул Киддла, – процедил Йеспер, исподлобья глядя на Фобоса.

В следующую секунду он ловко оттолкнул командира, выхватил пистоль и выстрелил. Но не в Фобоса. Законник поднялся, отряхиваясь, и увидел набухающее кровавое пятно на груди старика. В руке у него покоился кривой нож.

– Спасибо, – тихо пробормотал Фобос.

Он приказал выстроить арестованных перед ним, после чего кашлянул и в очередной раз соблюл формальность.

– Именем Мортара и законом славного города Оштерауса, что стоит на вольных землях Фронтира, вы обвиняетесь в конокрадстве. Наказанием явится длань Мортара, несущая справедливое возмездие. Да будет так.

Законники захватили четверых мужчин и трёх женщин, причём, одной было от силы двадцать лет. Они связали конокрадам руки и, взяв верёвки за обратный конец, повели их за собой.

Лошади в количестве около десятка голов паслись неподалёку. Сначала Фобос думал взять их с собой, но потом решил, что в контракте про это не было сказано ни слова.

– Заедем в Гольват, – сказал он, – доложимся местным, что тут остались лошади.

– От-отличная идея, – хмуро кивнул Одноногий.

Стрелок был недоволен тем, что ему не довелось пострелять. Хотелось показать новичкам, кто тут самый меткий стрелок.

Йеспер ехал позади, дёргая верёвку и насвистывая какую-то мелодию. Киддл двигался чуть в стороне на своём кауром коне и молчал.

Ребёнок был только у одной женщины. Она спешно положила его в корзинку и, плача, отдала Фобосу. Тот бережно приторочил его к седлу Бонки и старался ехать как можно медленнее и аккуратнее. Детям нельзя расплачиваться за грехи своих родителей.

Некоторые мысли не давали ему покоя. Лигийцы – здесь? Почему?

Молчат, как рыбы. Ничего не говорят в своё оправдание. Не говорят даже, зачем они пришли на Фронтир и куда собирались пойти дальше.

Фобос подъехал к Йесперу.

– Думаешь, эти тоже собирались в Бетвуд? – спросил он.

– Я – могила, командир, – ответил ханготец, – ты сам запретил говорить на эту тему.

Фобос хотел что-то ответить, но лишь махнул рукой.

Солнце клонилось к закату, окрасив небо в нежный малиновый цвет. Но Фобосу было плевать на окружающую красоту. Предстояло найти место для ночлега.

Одноногий поведал о заброшенной тюрьме неподалёку, расположенной рядом с давно покинутой деревней.

– А ещё рядом должно быть старое кладбище аборигенов, чтоб совсем кровь в жилах застыла, – усмехнулся Фобос.

За несколько часов они нашли тюрьму, о которой говорил Одноногий. То было приземистое каменное строение, стоявшее на отшибе посёлка. В сумерках дома действительно выглядели пугающе, печально смотря на путников чёрными провалами окон. Фобос тут же вспомнил статую безглазого Рейда в храме Мортара. Отряд пересёк единственную улицу, вдоль которой ютились заброшенные дома, после чего свернули у ветряной мельницы и увидели старый, поросший кустарником, холм. Он больше походил на зернохранилище, но в сущности являлся старой, возможно, этельвельдских времён тюрьмой.

Законники выломали покосившуюся дверь.

– Больше похоже на погреб, – с сомнением сказал Йеспер.

Однако внутри обнаружились две небольших камеры друг напротив друга, да ещё и с чугунной решёткой, запиравшейся снаружи. Несколько тяжёлых амбарных замков были бережно оставлены предыдущими хозяевами прямо с ключами и висели на стене возле поста тюремного охранника. Фобос приказал развязать людей и запустил их вовнутрь.

– Надо их покормить, Фоб, – сказал Одноногий, разводя костёр.

– Самим бы сначала поесть, – буркнул Йеспер, извлекая запасы из сумок.

В тюрьме оказался большой котёл. Йеспер и Киддл сполоснули его в ручье и, порезав овощи, сварили жидкую похлёбку, в которой плавало несколько картофелин и морковок.

Также в тюремных запасах имелись и несколько гнутых жестяных мисок. Одноногий разливал получившуюся баланду и просовывал под решётку. При себе у пойманных имелись скромные запасы хлеба и мяса. Фобос не стал наглеть, а посему отдал всю еду заключённым, довольствуясь тем, что законники прихватили с собой.

Они молча ели солонину и запивали элем, разбавленным водой. Фобос искоса следил за Йеспером. Что-то его настораживало в поведении этого человека. Тот, впрочем, беззаботно уплетал ужин и о чём-то перешёптывался с Киддлом. Парень немного повеселел.

– Одноногий, – вдруг обратился Йеспер к стрелку, который мгновенно покраснел, – может, расскажешь, как потерял свою ногу?

– Это н-не самая ин… интересная история, – заикаясь, отмахнулся Одноногий.

Но Йеспер был настойчив. Фобос решил не вмешиваться.

Одноногий, вздохнув, поведал о том, как на него напал дикий медведь. Но это было так давно, что всех подробностей он и не помнит.

– Серьёзно? – спросил Йеспер, выковыривая мясо из зубов, – и как ты живым выбрался?

– Хорнет вытащил, – ответил стрелок.

– Хорнет? Я слышал это имя. Он у вас, вроде, за главного?

– За главного у нас Д-драйтер. Хорнет раньше был на месте Фоб… Фоб…

– На моём, – закончил за него Фобос.

Йеспер уставился на законника, слегка ухмыляясь и вопросительно изогнув бровь.

– А, командир, так ты у нас из тех, кто метит всё выше и выше?

Фобосу захотелось врезать этому наглому ханготцу. Но он лишь ответил:

– Да.

– Чем выше взлетаешь, тем больнее падать, – пожал плечами Йеспер и залпом допил своё пиво.

Фобос распорядился караулить конокрадов по очереди. Сначала он с Йеспером, потом Одноногий с Киддлом.

Во-первых, ему хотелось последить за ханготцем, во-вторых, он надеялся, что Киддл и Одноногий смогут хоть немного пообтереться. Фобос весь вечер следил за юношей, но тот не произнёс ни слова.

Впрочем, опасения не подтвердились. Йеспер бдительно следил за пойманными лигийцами, а когда те попросили пить, даже сходил к ручью и набрал воды. Возможно, Фобосу просто показалось, что он не тот, за кого выдаёт себя.

Но половина ночи уже прошла, и Одноногий, зевая, поднялся, чтобы сменить караул, и уже пристёгивал протез к ноге. Фобос лёг на ещё не остывшую землю, подложил походную сумку под голову и тут же провалился в сон.

***

Одноногий тряс его за плечо.

– Фобос, п-проснись! – кричал стрелок.

Фобос с трудом разлепил глаза. Голова трещала. Одноногий был возбуждён. В правой руке он сжимал «Бесси».

– Что случилось? – законник с трудом поднялся на ноги, мотая головой из стороны в сторону, чтобы прогнать остатки сна.

– Киддл, этот сучонок, – уже не заикаясь тараторил Одноногий, – ублюдок мелкий…

Он схватил Фобоса за руку и потащил к тюрьме. Изнутри доносились разъярённые проклятия лигийцев и надрывный женский плач. Корзинка с ребёнком стояла вне решётки. Женщина, его мать, рыдая, протягивала свои покрытые коркой грязи руки к младенцу. Какой-то мужчина пытался оттащить её назад.

Киддл сидел чуть в стороне, с тупым выражением лица и смотрел на Фобоса стеклянными рыбьими глазами. В руке его был окровавленный нож.

«О, нет», – испуганно подумал Фобос, стараясь не смотреть на окровавленную корзинку.

Он знал, что он там увидит.

«Нет-нет-нет».

И он не хотел это видеть.

В голове зашумело. Глаза застлала какая-то красная мгла. Всё смазалось. А голова заболела так, будто его огрели тяжёлой дубиной по затылку.

Последнее, что он запомнил, так это то, как за волосы выволакивал Киддла наружу. Тот совсем не сопротивлялся, будто впал в какое-то оцепенение.

Фобос рычал и бил его рукоятью «Насмешника» по лицу, рассекая лоб в кровь. Киддл что-то бормотал себе под нос.

Кто-то вцепился в обе руки законника, но Фобос оттолкнул его и взвёл курок «Насмешника». Красная пелена перед глазами превратилась в непроглядную темноту, чернее воронова крыла. А затем грянул выстрел.

Очнулся Фобос через несколько минут. Он действительно потерял сознание. Такого раньше не было. Йеспер стоял над остывающим трупом Киддла с аккуратной дыркой в груди. Одноногий приводил Фобоса в чувство, поливая его голову ледяной родниковой водой.

– Какого чёрта? – спросил Фобос, ни к кому не обращаясь.

– Это у тебя надо с-спросить, – хмуро заметил Одноногий, осторожно протягивая ему «Насмешника».

Фобос спрятал пистоль в портупею и посмотрел на Йеспера. Тот отвернулся.

– Меня опять… будто бы накрыло с головой, – тихо сказал Фобос, обратившись к Одноногому, – как тогда, с Танго.

Йеспер услышал всё это.

– А, так ты у нас ещё и с головой не дружишь? – разъярённо зашипел ханготец, резко двинув в сторону Фобоса.

Тот не шелохнулся. Одноногий встрял между ними.

– Уймитесь! – рявкнул стрелок, густо покраснев от неожиданной громкости своего голоса. Стая ворон, закаркав, поднялась с крыши тюрьмы, – это, чёрт тебя дери, твой командир. Не ты будешь с ним разбираться, а Драйтер.

Ханготец что-то пробубнил себе под нос. По движению губ Фобос прочёл «это ненадолго».

Как выяснилось, Киддл зарезал младенца.

– Но зачем? – ничего не понимая, спросил Фобос.

– Я сам не понимаю, – ответил Одноногий, – он открыл решётку, потому что младенец вопил, взял корзинку и стал качать на руках. Тот, вроде, успокоился. Я вышел на улицу, чтобы отлить. И только я расстегнул штаны, как это случилось.

– Это всё наглая ложь, – хмуро сказал Йеспер.

– Ты хочешь сказать, что мой человек – лжец? – стальным взглядом Фобос посмотрел на ханготца, но тот не отвёл глаз.

– Да, так. Калека лжёт. Девка сама прирезала ребёнка, чтобы того не забрали в приют.

– К-какой в этом смысл? – влез в разговор Одноногий. Он со злостью смотрел на Йеспера.

– Это же лигийцы. Семейные узы для них важнее прочего. Они бежали на запад не от хорошей жизни. Теперь их вернут обратно в Лигию. Мамашу на плаху, а ребёнка – в сиротский дом, где он будет пухнуть с голода, а потом до самой смерти батрачить на какого-нибудь помещика.

Некий смысл в его словах всё же был. Фобос попытался допросить пойманных конокрадов, но те наотрез отказались говорить, в один голос повторяя, что ребёнка убил Киддл.

Фобос распахнул решётку и приказал Одноногому и Йесперу вновь связать руки пленников.

– Смотрите, – сказал Фобос, взбираясь в седло Бонки и указывая в сторону мёртвого Киддла, – на Фронтире закон вершится очень быстро. Скоро вы убедитесь в этом ещё раз.

Конокрады зашептали себе под нос какие-то молитвы и испуганно глазели на Фобоса, который в этот момент смотрелся особенно зловеще на фоне предрассветных сумерек. В шёпоте Фобос уловил словосочетание «десница Мортара».

Пока они ехали в Оштераус, он несколько раз задумывался о том, что же делать с Йеспером.

Ханготец оскорбил Одноногого. Стрелку-то это безразлично, он относился к любым нападкам стоически, но командирский авторитет Фобоса может пострадать. Нужно бы спросить совета у Хорнета. Тот с лёгкостью справлялся с подобными дилеммами. Да, можно было бы выложить Драйтеру всё как есть и настоять на переводе Йеспера в другую роту. К Корво Тредицу или Бенджи Гарднеру, которые не вылезают из патрулей. Но сильнее всего Фобосу хотелось самому выбить дерьмо из этого наглого ханготца.

Отряд въехал в город и передал пойманных конокрадов Хуттлзу Скарду, ещё одному ротному командиру. В тот день Хуттлз распоряжался городской тюрьмой.

– А лошади? – недоумённо спросил Скард, заполняя бумаги.

– О лошадях не было ни слова, – встрял Йеспер. Фобос вспомнил, что собирался заехать в Гольват и отчитал самого себя за забывчивость.

– Я не с тобой говорю, ханготец, – звонко бросил Хуттлз. Йеспер пожал плечами и вышел из тюрьмы, – так что, Фобос? Где лошади?

– Какие, к чёрту, лошади? – спросил законник, – нам было не до этого. Кого, как ты думаешь, посадят в тюрьму в Бирдене – конокрадов или табун лошадей?

– Не-не-не, – замотал головой Скард и удобнее уселся в стуле, – тут другое. Лошади нам самим нужны. Уст застрелил двоих лошадок ночью.

– Зачем?

– Болезнь. Легли и не вставали.

Законник задумался.

– Запиши, что лошадей при них не было. Что табун ускакал, а в контракте про него не было ни слова. Признаюсь, я сглупил.

Скард немного посомневался. Фобос клятвенно пообещал в ближайшее время отправить кого-нибудь на поиски лошадей. Хуттлз сдался.

Рассвет уже сиял над бирденскими горами. Фобос помнил, что день Драйтера начинается очень рано, и, наверное, старик уже не спит. Нужно было доложиться о выполненном контракте.

Драйтер в это время сидел во внутреннем дворике казарм и курил папиросу.

– А где мелкий? – удивлённо спросил он, поздоровавшись с законниками.

Фобос хотел рассказать, как всё произошло на самом деле, но в разговор вновь влез Йеспер.

– У сучьей девки был нож, командир, – хрипло сказал ханготец, – она прирезала своего ребёнка, а когда Киддл принялся их разнимать, то и его она пырнула ножом в горло. Фобос пытался спасти парня, но ничего не вышло. Обязательно напиши это в бумагах, командир, чтобы эту суку вздёрнули.

У законника отвисла челюсть. Одноногий подозрительно покосился на Йеспера. Тот почувствовал взгляд, но ни единый мускул не дёрнулся на его загоревшем обветренном лице.

Драйтер покачал головой, пристально посмотрел в глаза Йесперу, но, кажется поверил на слово.

– По крайней мере, ты смог влиться в коллектив. Это похвально, – затем он обратился ко всем законникам, – за денежным вознаграждением явитесь после полудня. Свободны.

Когда они вышли из казарм, Фобос захотел серьёзно поговорить с Йеспером, но тот лишь похлопал командира по плечу.

– Ты – мне, я – тебе, – ухмыльнувшись, сказал ханготец и быстро пошёл в сторону расположения, желая поспать хотя бы пару часов. Фобос и Одноногий молча стояли и глядели ему в след.

– С-странный тип, – заикнувшись, сказал Одноногий, почесав культю.

Фобос ничего ему не ответил, а лишь медленно пошёл в сторону своего дома, чувствуя, как начинает раскалываться голова.

ГЛАВА 6.

Тянулись унылые, однообразные дни, но никого в Оштераусе не покидало предчувствие чего-то плохого, будто грозовые тучи медленно стягивались над Фронтиром. Конокрадов, пойманных не так давно, конвоировали в Лигию в большом фургоне. Проходя мимо этих людей накануне этапирования, Фобос отвернулся, чтобы не встретиться взглядами с кем-то из них.

Законник замечал растущую неприязнь к ханготским беженцам, видел посеревшие от тревоги лица оштераусцев. Несколько ферм к северу от Оштерауса, кормивших город, разорилось. Сразу двое лавочников оставили город и ушли в неизвестном направлении со всеми своими пожитками.

А тут ещё и преступники, которые периодически нападали на окрестные деревушки, грабя местных жителей. Фобос разрывался между своими обязанностями командира роты, вынужденного тренировать бойцов, и исполнителя верховной власти, карающей длани закона. Да и ханготцы, приписанные к его роте, все приказы исполняли нехотя. И тут, как ни странно, на помощь пришёл Йеспер.

– Я всё улажу, командир, – хриплым голосом сказал он, когда на полосе препятствий двое ханготских стрелков отказались преодолевать высокую стену.

Без лишних слов и лишних движений он просто сломал одному стрелку нос, а второму вывернул руку так, что кости едва не треснули пополам.

«Ловкий сукин сын», – подумал Фобос, глядя на это, и нехотя улыбнулся.

Сверля Йеспера взглядом, полным ненависти, ханготцы закончили тренировку, показав не самые плохие результаты. Теперь ненависть к заместителю командира, коим в одночасье стал Йеспер, будет творить чудеса.

Естественно, никакой речи о том, чтобы законники узнали друг друга лучше и быть не могло. Фобос по-прежнему не доверял Йесперу и часто подолгу пристально изучал странного ханготца, когда тот орал, надрывая голос, на своих земляков. Пару раз он пытался проследить за Йеспером, но тот не делал ничего предосудительного – пил в «Удаче фронтмена», которая осталась единственным трактиром в Оштераусе, тренировал новичков до седьмого пота и патрулировал окрестности на своем мерине. Вскоре выяснилось, что у него была дочь. Йеспер зачем-то притащил её на стрельбище.

Девочке было лет семь или восемь. В своём сером платьице, сшитом из холстины, и с потрёпанным плюшевым медвежонком в руках, дочь Йеспера смотрелась на редкость неуместно среди суровых запыленных фронтменов.

– Это Клара, – скромно сказал Йеспер, положив руку на плечо девочке, – моя дочь.

– Приятно познакомиться, Клара, – сказал Фобос, присев на одно колено и протянув девочке руку.

Та посмотрела на отца своими большими синими глазами. Йеспер кивнул. И девочка положила свою крошечную ручонку в сухую мозолистую ладонь Фобоса.

– Эй, Одноногий! – крикнул он стрелку, который объяснял новобранцам устройство своего ружья, – двигай сюда.

Одноногий подошёл.

– Это Клара, – сказал Фобос, кивнув на девочку.

– П-привет, Клара, – сказал стрелок, заливаясь румянцем, – у тебя красивое платье.

– Папа сшил, – с гордостью сказал Клара.

Йеспер покраснел и забормотал что-то себе под нос, стремительно уводя Клару со стрельбища. Фобос ухмыльнулся. Надо же, какой многогранный человек этот Йеспер.

– Йесп, обожди! – крикнул он ханготцу, – Одноногий, есть у тебя шоколад?

Одноногий всегда покупал шоколад в лавке, но никогда не грыз его, как другие фронтмены, а брал с собой в поход и заваривал на костре сладко-горький напиток. Вот и в этот раз, когда лавочник, торговавший экзотическими товарами и пряностями, ушёл из Оштерауса, Одноногий скупил все запасы шоколада.

– А то, – хмыкнул Одноногий и достал плитку, размером со спичечный коробок, замотанную в коричневую бумагу.

Фобос протянул подарок девочке. Та с любопытством вертела крошечную плитку в руках.

– Скажи «спасибо», детка, – подсказал Йеспер и взъерошил ей волосы на голове.

– Спасибо.

После этого отец и дочь повернулись и пошли в сторону своего скромного жилища на окраине Оштерауса.

– Ну, чего застыли? – рявкнул Фобос, увидев, что новобранцы всё это время стояли и с интересом пялились на эту маленькую сцену, – если кто-то не научится разбирать и собирать ружьё меньше, чем за минуту, мы будем продолжать заниматься этим всю ночь.

И Фобос вернулся к своим привычным обязанностям.

***

На следующий день неожиданно объявился Орвис Танго. Некоторое время он стоял чуть в стороне от тренировочного манежа, будто бы не решаясь войти. Фобос заметил старого знакомого, но виду не подал. Впрочем, по распухшему лицу Орвиса нельзя было сказать, будто его мучают какие-то угрызения совести. Он постоял несколько минут, после чего закурил и звонким голосом крикнул:

– Фобос, мать твою!

Командиру поневоле пришлось обернуться.

Йеспер, стоявший чуть в стороне, вытащил пистоль и взвёл курок.

– Эй, Фоб, скажи своему верзиле, чтоб спрятал пушку! – усмехнувшись, сказал Танго.

Наверное, так и следовало сделать Фобосу. Но рот его раскрылся сам по себе и издал лишь:

– Нет.

Обстановка накалилась. Одноногого в тот день не было, иначе Танго было бы легко обратить всё в очередной анекдот. Но он чувствовал, что предан анафеме.

– Да какого чёрта, Фоб? – обиженным голосом спросил он.

– Ты хочешь поговорить об этом? – сузив глаза, задал вопрос Фобос.

Он скрестил руки на груди. Солдаты замедлили темп пробежки и то и дело озирались, наворачивая круги по манежу. Они надеялись увидеть кровопролитие.

– Да, мать твою, хочу! – крикнул Танго, взмахнув руками.

Лишь хладнокровие уберегло Йеспера от того, чтобы выстрелить в Танго. И чудо.

На Фобоса вновь навалилась страшная усталость. Слегка потемнело в глазах. И законник выложил всё, что он думает о недоумке Орвисе, который не умеет держать язык за зубами.

Припомнил каждое место его службы – Бирден, Раксвальд, Рейсвид, крошечную деревню на перевале Дерсвелла. Припомнил каждый случай, за который Танго с позором выгоняли – от шулерства и пьянства, до хищения казны и промискуитета. Припомнил и такое, отчего Танго опустил голову и густо покраснел.

– Из-за тебя, отрыжка убогая, аборигены сварили в смоле Юргенса и Крида, – тыкая пальцем в грудь Танго, рычал Фобос.

То было давно, в дни осады Рубежа. Танго заступал в наряд, и должен был сидеть в специальной будке, обустроенной на стенах города, и принимать сигналы с дальнего пикета, в котором как раз и не ходились Юргенс и Крид. Но вместо этого Орвис напился в стельку и уснул в свинарнике. Фронтмены сначала забросали пустую будку сигналами, сделанными при помощи зажигалок, волшебного стекла и зеркала, а затем попытались укрыться. Но аборигены нашли их и обрекли на ужасную смерть.

Воспоминания об осаде Рубежа вновь сдавили душу законника ледяной хваткой. У него перехватило дыхание. К счастью, ненависть к Орвису заставила кровь в жилах закипеть, и наваждение отступило. Прошлое – в прошлом.

Танго ничего не ответил. Остекленевшим взглядом он посмотрел на Фобоса. Затем смерил взглядом невозмутимого Йеспера. После чего просто развернулся и молча пошёл прочь.

Фобос тяжело дышал и глядел Орвису вслед. Наверняка, отправится к Драйтеру. Скорее всего, не будет жаловаться, а просто захочет получить свои деньги за службу и уйти.

– Куда это он? – спросил Йеспер, убирая пистоль.

– Пошёл срывать нашивку, – ответил Фобос, имея в виду то, что каждый фронтмен при увольнении срезает нарукавную нашивку, на которой указана принадлежность к определенному подразделению.

– Но ведь у него нет нашивки.

– Вот именно.

Танго находился в Оштераусе на птичьих правах, долгов имел больше, чем звёзд в ясном ночном небе над Бирденом, а в каждом городе Фронтира у него имелось столько недоброжелателей, что, уйдя из города, ему впору было бы лезть головой в петлю. Фобосу было крайне интересно, как разрешится эта ситуация, но следовало вернуться к делам.

– Хотя бы обошлось без лишней крови, не так ли, Йеспер? – усмехнулся законник.

– Да ладно тебе, командир. Признаю, мы сначала не поладили, – пожал плечами ханготец, помогая очередному новобранцу забраться на лошадь, – но теперь-то я вижу, что ты – толковый мужик. И ещё…

Йеспер смутился и опустил взгляд. На земле лежал дотлевающий окурок папиросы фирмы «Гайзер и сыновья», которые так любил Танго. Фабричный штамп поблескивал на солнце.

– Что такое?

– Мне очень неловко просить тебя об этом, Фобос, – неожиданно замялся Йеспер, – но времена сейчас трудные. Ты сам видел, в каких обносках ходит Клара. Матери у неё нет, одежду я шью сам из того, что найду… Да, к чёрту ходить вокруг да около, командир. Займи мне денег, хоть самую малость.

Йеспер действительно находился в бедственном положении. Жил он в страшной дыре, а дома практически не появлялся, так как всё время посвящал тренировкам бойцов, в том числе и из других рот. Клару кое-как удалось пристроить в школу при церкви Мортара, где её худо-бедно могли научить грамоте.

Фобос взглянул ещё раз в сузившиеся глаза Йеспера и его обветренное, морщинистое лицо, смуглое от загара. Вспомнил, что тот несколько раз отказывался от совместных попоек. Чёрт, какой же он болван! Фобос и правда думал, что ханготец что-то от него скрывает и всё время сторонится. А у него просто не было денег, чтобы пить в складчину.

– Я посмотрю, что можно сделать, – кивнул Фобос. Ему стало искренне жаль этого человека, а уж в особенности – его дочурку. Уж она точно не заслужила подобной нищенской жизни.

Через несколько часов он уже собрал несколько золотых монет с Одноногого и командиров других отделений и взводов – Корво, Хуттлза и Бенджи, а затем отправился к Драйтеру. Доля самого Фобоса была крупнее прочих, как будто он пытался загладить свою вину за то, что позволил себе усомниться в личных качествах Йеспера.

– Твой друг заходил, – сообщил Драйтер, когда Фобос вошёл в кабинет командира, – попросил отправить его в северный патруль, чтоб его, цитирую, «не замочили». Пойдёт ночью перед рассветом. Никогда не видел Танго таким перепуганным. Что происходит?

«Северным патрулем» называли наряд на самых дальних рубежах оштераусских земель. Солдаты уходили в патруль на несколько дней и по Бетвудскому тракту доезжали до плато неподалёку от форпоста Рогена, с которого отчётливо, как на картинке, была видна каменная громада Рубежа.

Фобос лишь рассмеялся. И рассказал о случившемся в трактире. О том, как на него что-то нашло и он отмутузил Танго протезом. Драйтер и сам улыбнулся в свои седые усы, услышав эту историю, но тут же опомнился и придал себе грозный вид.

– А парни молчали, – добавил Фобос, – я удивлён, что ты узнал об этом от меня.

– А я, сучья ты морда, удивлён, что ты попытался от меня это скрыть! – рявкнул Драйтер, вставая из-за стола. Да уж, несмотря на почтенный возраст, старик до сих пор мог напугать кого-нибудь. Кого-нибудь кроме Фобоса.

Тот стоял, не двигаясь. Командир продолжал:

– У нас каждый человек на счету, Фобос! Каждый! Караван с провизией задерживается, люди боятся, что умрут с голода! Каждый день идиот-священник толкует им о злых предзнаменованиях Мортара! Знаешь, что останется от Оштерауса, если ещё и законники устроят грызню?!

С этими словами он взял яблоко со стола и раздавил его в ладони.

– Вот что!

Драйтер замолчал и уселся на свой стул, закинув ноги на стол. Фобос принял вид пристыженного школяра.

– Надеюсь, ты примешь благоразумное решение, Фобос, – сказал командир.

Законник коротко бросил «есть», козырнул и, развернувшись, собрался уходить. Но в дверях опомнился и вспомнил про свою просьбу.

Драйтер дал ему несколько монет, покачав головой.

– Ну ты и пройдоха, – сказал командир, – умеешь, всё-таки, располагать к себе людей. С Танго бы так. Лучше уж со своими примириться, чем с ханготцами дружбу водить.

Йеспер был у себя в квартире. Хотя квартирой назвать это было трудно – так, полторы комнаты под самой крышей, с покосившимися стенами и гнилым полом. Воняло неимоверно. Мебель будто бы собрана по разным помойкам. Йеспер виновато разводил руками, стыдясь своего жилища.

– Всё времени нет починить… – бормотал ханготец.

– Привет, Клара, – Фобос заметил девочку, которая изучала приходской букварь с яркими картинками. Помнится, не одно поколение фронтменов училось по нему читать и писать. Клара радостно помахала ему рукой. Законник вытащил из кармана два свёртка, один – чуть больше, второй совсем небольшой.

– Мы с парнями скинулись, – тихо сказал Фобос, – возвращать ничего не надо. Это подарок при вступлении на должность моего заместителя. Хватит, чтобы немного обустроить конуру.

– Фобос, правда, не стоило… – покраснев, сказал Йеспер и почесал голову.

Но законник положил маленький свёрток тому в карман, а большой поставил на тумбу у входа.

– Это Кларе, – сказал он и подмигнул девочке.

Та всё слышала, но изо всех сил старалась смотреть в букварь. Хотя в мыслях она уже подбегала к свёртку и рвала бумагу, чтобы удовлетворить свой интерес и посмотреть, что же там внутри.

Йеспер совсем растерялся и стоял в дверях, даже не предложив гостю чего-нибудь выпить. Фобос, понимая, что и так задержался, лишь коротко кивнул и пошёл прочь.

Что-то странное довлело над ним. Ощущение, которого он никогда не испытывал ранее.

Внезапно, Фобос почувствовал себя одиноким и напуганным. Законник быстро шёл по улице, потупив взгляд. Казалось, что из каждого дома за ним следят. Его била дрожь.

«Что происходит?» – подумал он, до смерти напугавшись.

Фобос завернул в какой-то тёмный переулок и рухнул на грязную землю. В голове шумело. Перед глазами начали проноситься отдалённые события из прошлого. Законник знал, что так происходит перед смертью. Но он не собирался умирать. Или его час настал?..

Привалившись к деревянной стене амбара, он обхватил голову руками. У души нет материального воплощения, но сейчас законник чувствовал, как она разрывается на части.

– Чёрт, чёрт, чёрт, – бормотал Фобос, пытаясь взять себя в руки.

Лица, оставшиеся в прошлом, с осуждением воззрились на Фобоса, когда он закрыл глаза. Темнота окрасилась в цвет крови. Голова неимоверно кружилась.

Хотелось истошно завопить и выдавить себе глаза. Голову пронзила чудовищная боль, будто кто-то сверлил ему висок. Законник застонал и съёжился.

Приступ длился недолго, хотя Фобосу показалось, что прошла целая вечность. Когда всё прошло, он осторожно поднялся на ноги, не понимая, что это было. Такого ещё не случалось. Он слышал о подобном… Неужели у него едет крыша? Неужели он сошёл с ума?

– Всё в порядке, – тихо прошептал он самому себе, дрожавшей рукой вытаскивая папиросу.

Всё в порядке.

Законник пытался убедить самого себя. Он не мог объяснить случившееся. Откуда эти припадки? Он никогда не сталкивался с подобным. Взяв себя в руки, он с трудом обрёл подобие внутреннего равновесия.

Он устал. Да, вот и весь ответ. Слишком много всего произошло за последние дни. Даже тёртый калач Хорнет не выдержал и слегка тронулся умом.

Что это, колдовская порча над Оштераусом или временное помешательство?

Законник почувствовал облегчение, какого не ощущал никогда в жизни. Демоны вновь спрятались в глубины сознания. Фобос нетвёрдым шагом пошёл в сторону своего дома.

Внезапно, его пронзило знание, едва не заставившее его осесть на землю.

Фобос понял, что такие приступы будут происходить и впредь.

ДНИ ОСАДЫ РУБЕЖА.

Мы с моим дружком Эрвиндом Гезом надрались вдрызг, едва заслышав о том, что старина Берд решил отправить весь наш батальон в Рубеж.

– А сам-то едет? – недоверчиво хмыкнул я.

– А сам-то не едет, – ухмыльнулся Эрвинд, приканчивая бутылку вина.

Мы умудрились напиться настолько сильно, что даже не удосужились явиться на вечернюю поверку. Гервиц и Берд орали весь вечер, пока мы на батальонной конюшне пялили на двоих какую-то местную шлюху (имени её я так и не запомнил).

А проснулся я от ледяной воды, лившейся мне в лицо. Когда я разлепил глаза, то понял, что оказался в весьма постыдном положении.

– Доброе, сука, утро, – передо мной возникло недовольное лицо моего командира, Тендера Свиба. Свиб ударил меня в нос.

Я пробормотал что-то нечленораздельное. Оказывается, что я уже был на городской площади. Потерев разбитый нос, я посмотрел по сторонам.