Текст книги "Бешеный прапорщик. Части 1-19 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

Соавторы: Игорь Черепнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 112 страниц) [доступный отрывок для чтения: 40 страниц]

– Значит так, господа разведчики, получено первое боевое задание. Завтра группа идет за «языком». Переходить на ту сторону будем вот здесь. Линия фронта начерчена красным карандашом. – С этими словами положил на стол кроки, сделанные с карты в штабе. Все подвинулись ближе и стали рассматривать рисунок.

– Командир, вот этот кружок – деревня, а вот чуть ближе маленький – это что? – Михалыч сразу стал разбираться в деталях. – И сколько верст до них?

– Маленьким кружком обозначен хутор верстах в полутора от деревни. От окопов до деревни около десяти верст, значит до хутора…

– До хутора восемь верст с гаком, – Митяй «блеснул» высшей математикой, – часа за три добежим.

– Это тебе не утром на зарядку бегать, как бы эти восемь верст ползти не пришлось. – Гриня решил притормозить «бегуна».

– Командир, а это что за клякса зеленая и кривулина рядом? – Андрейка задал «правильный» вопрос.

– Молодец, казак. Не то, что некоторые. Клякса – это лесок, где мы и будем прятаться. А кривулина – это дорога, откуда «языка» и надо будет брать. Она-то идет рядышком с фронтом, германцы туда-сюда и шастают.

– Значит надо на краю лесочка наблюдение выставлять. – Реабилитировался Гриня.

– Согласен. А какой вопрос еще задать надо было? Михалыч, молчи! – притормозил я Митяева. – Пусть «молодые» головенки поломают.

Двух минут головенкам хватило добраться до истины:

– Как мы на ту сторону перебираться будем?

– Ну, наконец-то! Туда и обратно тропку нам местная пехота покажет. Их «охотники» разведали. Так что сегодня готовим оружие, снаряжение, собираемся и отсыпаемся, а завтра с утра выходим. Вопросы есть? Нет? Тогда вперед! Михалыч, проследи, чтобы все сделали, а я с Гриней в штаб отскочу. Нам, спасибо капитану Бойко, обещали каких-то трофейных гранат подкинуть. И доложусь о готовности…

… Линию фронта мы проскочили легко. Помогли «местные» разведчики, проводили по своей «тропе», сказали, что будут ждать, и если что – прикроют. Да и их ротный командир обещал в случае чего свой пулемет подогнать. Задание для нас Ломов выбрал достаточно простое: сидеть в засаде на дороге, брать «языка», желательно офицера, или какого-нибудь вестового. Одного только не учел – дорога была оживленная. Мы по очереди наблюдали, и подходящего случая так и не нашли. Немцы шарились туда и обратно толпами, и выдернуть одиночку было нереально. Мои «орлы» загрустили, да и мне было как-то не по себе. Первый блин – и как в пословице… Промаявшись до вечера, мы посовещались и приняли решение остаться еще на сутки. А по темноте сходить на хутор, разжиться харчами…

И там нам повезло! Мы уже подобрались к хутору, собирались зайти, но в последний момент Митяй, сидевший в охранении, свистнул по-птичьи «тревогу», и мы замерли. Со стороны дороги к хутору кто-то приближался, во всяком случае, слышен был разговор двух человек. И, что характерно, велся этот разговор на немецком, который я уже сносно понимал и даже мог немного разговаривать благодаря «подарку» Дениса Первого. Один из «гансов» убеждал другого, что у хозяина хутора просто не может не быть спиртного, и что этот хозяин запросто поделится напитком с бравыми артиллеристами кайзера… Мимо нас протопали два немца, причем оба были, наверное, фельдфебелями, или унтер-офицерами. Потому, что в сгущающихся сумерках я заметил у них на ремнях кобуры. Кожаные. Длинные. Под «Люгер Ланге», он же «Артиллерийская модель». С деревянным прикладом. Мечта идиота!!! Только за эти пистолеты немцев нужно было брать! Тогда в группе у двоих уже будет короткоствол. Да еще какой!..

Пока я пускал слюни от жадности, бравые артиллеристы уже распоряжались на хуторе, как на своей батарее… Батарея… Артиллерийская… Немецкая… Четырехорудийная… Интересные мысли в голову лезут! Подползаю к Михалычу и делюсь мыслями. Михалычу они понравились и мы начали действовать. Немцы сами помогли, разделившись. Один с помощью кулаков пытался узнать у хуторянина где тот прячет самогонку. Другой тем временем зашел в дом, откуда тут же раздался женский крик, впрочем сразу оборвавшийся. Немец вышел, вытаскивая на крыльцо хозяйку. На одной руке были намотаны волосы женщины, другой он прижимал к ее горлу армейский тесак. Подталкивая свою жертву, он спустился к своему другу и они уже вдвоем стали громко «кошмарить» хозяина хутора… Поэтому и не слышали, да и не видели, как мы подобрались к ним вплотную. Роли были распределены заранее. Михалыч брал первого, я работал с любителем женщин, Митяй страховал нас, а Гриня с Андрейкой «держали» дорогу…

Ну, начинаем работать! Встаю ровненько за спиной своего «ганса», хлопаю его по правому плечу. Он на автопилоте начинает поворачиваться, рука с ножом расслабляется. Что мне и надо. Вписываюсь в его движение, захват руки, большие пальцы на кисти противника, поворот ее против часовой стрелки и от себя… Дикий вопль, обрываемый пинком в поддых… А не надо так орать, всех ежиков в лесу распугаешь… Одновременно со мной Михалыч тоже поднимается и очень так красиво бьет с ноги немцу между пальцами… Между большим пальцем правой ноги и большим пальцем левой… Сзади… Немец в этот момент как раз наклонился над хуторянином и полученный удар перекинул его через крестьянина. Шевельнуться ему уже не дали. Быстро связав пленных, положили их на землю. Сейчас очухаются и будем разговаривать…Через пару минут оба уже были в состоянии общаться.

– Итак, «храбрые» германские воины, воюете вы только с мирными жителями, как я погляжу. Объясняю кратко, чтобы было понятней: вас двое, а нам нужен только один «язык». Кто быстрее и больше расскажет, тот пойдет в плен. Другого прикопаем где-нибудь неподалеку. На раздумье – 30 секунд.

Да им и пяти хватило. Обоим. Потому, что оба очень хотят жить. Поэтому и просят доблестных «руссише зольдатен» забрать их в плен…

О, вот и интересное появилось. Служат оба на батарее, которая в соседней деревне на ночлег остановилась, до нее километра два. Пушки – на околице, охраняются двумя часовыми. И все солдаты по домам спят. Вместе с командиром … Ух, какая интересная мысль! Ну-ка, давай мы ее обдумаем.

– Михалыч, тут километрах в трех германская батарея стоит, откуда эти красавцы нарисовались. Пушки – на околице, часовых – двое. Мысль понятна?

– Ну дык, конечно! Не с пустыми руками вернемся!

– Мы и так с «языком» вернемся. Хочется офицера прихватить, да побезобразничать малость. Этих двоих оставляем здесь, и с ними – Андрейку. Сами вчетвером… Хотя, стоп! Есть идея получше. Берем этого говорливого, он нас и проведет, – обер-фельдфебель, как-никак. А там уже работаем по обстоятельствам. Ты гранаты брал?

– Только один «шарик» германский.

– Самое то. Организуй бечевку метров на пять…

Обращаюсь к «своему» немцу:

– Ты нас сейчас проведешь в деревню, покажешь дом, где спит офицер, потом ведешь на батарею. Если все правильно сделаешь, – отпущу.

Выбор между «майне фрау унд киндер» и присягой кайзеру был сделан незамедлительно. Немец только опасливо глянул на своего «напарника».

– Не бойся, он уйдет в плен, или умрет по дороге. В любом случае ты его вряд ли теперь увидишь. Теперь слушай сюда…

Я вздернул его на ноги, примотал к гранате бечевочную петлю, другой кусок бечевки привязал к запальному колечку. Показал все это немцу, от чего он затрясся мелкой дрожью, и повесил ему сзади на шею.

– Если все будешь делать правильно, все будут живы. Но одно неправильное слово, или движение, – я дергаю за бечевку… и все. Никаких «фрау унд киндер». Понял?..

Теперь поговорим с хуторянином:

– Тебя как звать-величать?

– Михасем кличуць… ваше благородие.

– Вот что, Михась. Утром германцы могут заявиться, искать этих двоих. Ты ничего не видел, не слышал и не знаешь. Никто к тебе не приходил. Если до правды докопаются, тебе же хуже будет. Расстреляют как сообщника. Понятно?

– Як жа, зразумею!

– В деревне много жителей осталось?

– Та не, тры сямьи тольки. Уцякли усе…

… Все получилось как нельзя лучше. В деревню мы вошли спокойно, встреченный патруль любезно поделился с нами оружием. Действительно, зачем карабины мертвецам?

Дошли до «офицерского» дома, и тут Судьба подбросила нам подарок. Пока мы с Михалычем думали как заходить и брать обер-лейтенанта, он сам вышел нам навстречу… В подштанниках и кителе … В том смысле, что он в сортир так намылился. Туда и пошел, а на обратном пути об мой кулак споткнулся и упал. А Митяев его и спеленал, как младенца. Соски, правда, не нашлось, но мы ее кляпом заменили. Сдали «младенца» с рук на руки Грине и пошли на батарею. Оба часовых на батарее при виде своего фельдфебеля сначала ничего не поняли… а потом было уже поздно…

Пока немец трясущимися руками (хотя гранату ему уже сняли) снимал замки у пушек, а Михалыч ему подсвечивал трофейным фонариком, я стоял и думал что делать со снарядами… Ничего не придумал, решил положиться на удачу. Открыл один передок, достал снаряд, на его место петлей привязал гранату, бечевку от запала протянул до крышки, закрепил. Дай Бог, сработает…

И мы ушли… Фельдфебеля оставили в бессознательном состоянии неподалеку, а обер-лейтенант пошел с нами. Поначалу упирался, но после короткого сеанса иглоукалывания (ножом по ягодицам), развил приличную скорость. Замки пришлось утопить. В том самом сортире, по которому ночью затосковал немец. Прицелы я нес отдельно – вещь хрупкая, тонкая… Подобрали на хуторе Андрейку с пленным, попрощались с хозяевами и ломанулись домой… И дошли благополучно. Под утро, когда нас уже перестали ждать и чуть не пристрелили свои же. Хорошо, что немцы матом не ругаются… Нас по этому мату и узнали после первых же выстрелов. И даже на радостях выделили две обозные телеги, так что в самый разгар дня мы вьезжали во двор штаба…

Хохот стоял знатный. Ржали не только казаки, но и их лошади… Представьте, вылезают из обозных двуколок пять полусонных, но очень довольных физиономий. Казаки на телегах – ха-ха три раза! Потом хохот немного поутих, когда я Валерию Антоновичу фельдфебеля из соломы откопал…А вот когда обер-лейтенант появился, я думал от хохота забор рухнет. Китель и подштанники – картина маслом!

– Вот, Валерий Антонович, Вы просили «языка» – получайте. Офицер – артиллерист.

– А почему он в таком виде?

– Господин капитан, что было, то и взяли, – когда я объяснил Бойко в двух словах как все было, он тоже начал смеяться, – А вот прицелы от пушек…

– Какие прицелы?.. Какие пушки?..

– Германские, калибра 77 мм, наверное. Темно было, не разглядели, – пробормотал нарочито виноватым голосом, – Артиллерист с вверенным ему имуществом никак расставаться не хотел. Пришлось поспособствовать. Правда, замки тяжелые оказались, пришлось утопить.

– Так Вы что, немецкую батарею разоружили?!

– Мы там еще гранату на зарядный ящик привесили. Но сработала, или нет – не знаю. Уходить надо было. Да, вот для поручика Ломова медальоны артиллеристов. В дополнение к тому, что обер-лейтенант расскажет.

– Ну, господин прапорщик, пишите рапорт… А свои слова я помню… И Ваши тоже… И все сделаю…

Ну, вот мы и дома, на базе. Теперь займемся бухгалтерией, будем дебет сводить с кредитом. Что мы имеем в остатке? Имеем: карабины «маузер» в комплекте – 4 штуки, пистолеты «люгер артиллерийский» – 2 штуки, тесаки – 2 штуки, немного патронов. Мелочевку типа фляг, «сбруй», подсумков, фонариков даже не считаю. Хотя один фонарик мне очень понравился. С защитной шторкой и откидной панелькой под блокнот. Как специально для наблюдателя сделан.

И все это богатство стоило нам 1 гранаты и немного понервничать и не поспать. А если серьезно, то группа теперь может неплохо поработать и вблизи, и издалека. Вот бы еще пулеметик какой найти…

Все, теперь отсыпаться. Спать! И чтобы обязательно приснилась… А не скажу!.. Это – личное…

Сидим в окопе, смотрим в бинокль по очереди, запоминаем подробности и радуемся погоде. Радуемся – потому, что небо облаками затянуто и солнышка не видно. А раз солнышка не видно, то и бликов от оптики тоже никто не увидит. А мы зато все увидим, что нам нужно, и зарисуем, и запишем, и запомним. А увидеть надо самую малость – немецкое пулеметное гнездо, где около большой железяки сидят, как минимум, два дятла в форме цвета «фельдграу» и периодически стуком этого агрегата нарушают гармонию Вселенной и спокойствие в окопах пехотного батальона, который пригласил нас на философский диспут на тему: «Можем ли мы этих дятлов успокоить, или же все это пустое»…

Примерно такие вот мысли крутились у меня в голове, пока я оглядывал немецкую линию обороны, протянувшуюся в метрах двухстах от опушки леса до глубокого оврага, пересекавшего и наши и немецкие окопы. Где-то на этой линии стоял немецкий пулемет, которым мастерски управлял какой-то Зигфрид, с артистизмом, надо сказать, управлял. То, что даже в затишье ходить по окопам надо было пригнувшись, пехота поняла довольно быстро. Но тевтонский гений на этом успокаиваться не желал, и всячески пакостил своим оппонентам. Последняя его выходка заключалась в том, что он подловил бойцов, тащивших в окопы бидоны со щами во время обеда. Сначала превратил бидоны в подобие решета, потом еще полчаса не давал носильщикам головы поднять. Малейшее шевеление, – и туда летит очередь. Специально перед лицом землю буравил, а когда попытались его ответным ружейным огнем прижать, двоих наповал уложил и троих ранил. И, что характерно, стрелял с разных точек. Пехота решила разобраться с пулеметчиками, но команду охотников закидали гранатами, когда они пытались пройти по оврагу. Тогда полковой командир вышел на штаб с ходатайством направить разведку для ликвидации пулемета. Вот Валерий Антонович и послал нашу группу, чтобы посмотрели что к чему. На этот раз пошли вчетвером. Огорченного Гриню с вывихом голеностопа оставили «на хозяйстве».

Часа два мы все вместе осматривали немецкие окопы, нашли три места, где удобно было бы сделать пулеметную позицию. Потом Михалыч отправил «казачат» обедать и спать, а мы стали искать пути подхода к немецким окопам и обговаривать свои действия. Сошлись на том, что сначала проверим проход через овраг, пошлем пару человек тихонько поползать, если будет тропинка, идем на ту сторону, проходим по окопу до пулемета, выводим его из строя и уходим.

Когда стемнело, двое самых мелких, Андрей и Митяй, ужами ввинтились между кустами, которыми зарос весь овраг и растаяли в темноте и тишине. Прошло минут десять, прежде чем они беззвучно вывалились чуть в сторонке.

– Колючка там, поперек оврага натянута, рядов пять, не меньше. На проволоке, кажись, банки консервные кое-где висят, – зашептал Митяй.

– Да, я там тихонько рукой пошарил, наткнулся на одну, – это уже Андрейка добавил, – овраг весь колючкой запутан, без ножниц не пройдем.

– Надо с другого бока, справа меж кустиков проползать.

– Германцы не дурнее нас с тобой, Митька, если ты там дорожку наметил, то и они ее наверняка без внимания не оставили. Значит, возвращаемся и готовимся к следующей ночи…

Весь следующий день я просидел в окопе, наблюдая за фронтовой жизнью и окопным бытом и своих и германцев. И если у нас все было понятно и доходчиво, то, глядя на противоположную сторону, у меня появились кое-какие вопросы, с которыми я не преминул поделиться с Митяевым.

– Михалыч, смотри, вон там, слева у березы кустики сидят, такие маленькие. Как думаешь, почему они так удобно для немца сидят? Слева кустик, справа кустик, а между ними аккуратненькая такая амбразурка получается. Если они щиток снимут с пулемета, их там никак не заметить. Утром туда немец протопал, потом обратно через полчаса. Дальше никуда не ходил, или после кустиков пригнувшись по окопу шел. Но там овраг через метров 20 начинается. А справа хождение как обычно, по всему окопу каски бегают. До самого леса. Где может пулемет стоять?

– Либо слева, возле березы, либо справа у кромки леса – фланг защищают на случай, если мы лесом пробираться будем. Либо вон тама, где куча бревен от блиндажа осталась, разнесло его, видать, прямым попаданием.

– Попали артиллеристы хорошо, только бревнышки легли как-то плоховато, домиком. Пулемет спрятать можно очень хорошо. И бревнышком прикрыть, а стрелять надо будет, то и оттолкнуть его легко можно.

– Одно непонятно, командир, как они его так быстро по окопу таскают? Железка-то здоровая, да неуклюжая, по тесному окопу тащить неудобно, а пехота гутарит, что он то тут, то там, зараза.

– Не знаю, Михалыч, может у них в расчете силачи цирковые служат…

Разгадка быстрого перемещения пулемета раскрылась в эту же ночь. Перед выходом мы с Михалычем обговорили еще раз все варианты, после чего одна пара поползла по дну оврага, вторая аккуратно и абсолютно бесшумно пошла по его краю. Добравшись до нужных кустиков, мы залегли и стали ждать. Мы – это потому, что я пошел в паре с Митяем и залег в засаду, а внизу Михалыч с Андреем должны были накинуть бечевку с крючком на колючку, отползти и немножко пошуметь. Что они и сделали через пару минут. Из оврага еле слышно донеслось бряцанье, потом еще раз. Кусты тихонько раздвинулись, и буквально трех метрах от нас из них показался немец, державший что-то в руках. Сделав пару шагов, он вытянул шею и начал вглядываться вниз. Рядом с ним абсолютно бесшумно возник второй. Теперь гансы в четыре глаза всматривались вглубь оврага и поэтому не видели, что творится у них за спиной. Митька дотронулся до моей руки, обращая на себя внимание, показал пальцем на себя и на дальнего немца, отполз на два метра в сторону, подобрался. Поймал мой взгляд и вскочил. Я, опоздав на долю секунды, рванулся к первому немцу. Он только начал поворачиваться ко мне, как раз для того, чтобы я с ходу пробил ему с левой ноги «пенальти» в солнечное сплетение. В жизни ни разу в футбол не играл, а вот пришлось. Левая рука – захват за шею, разворот против часовой, прижимаем голову к себе, резкий рывок, хруст позвонков. Тело оседает на землю. Митяй не стал издеваться над противником и с одного удара в висок отправил его в беспамятство. Тихонько обшарив тушки, мы стали богаче на шесть гранат-«толкушек» и два Маузеровских карабина. Казачонок по-птичьи чирикнул, подзывая остальных. Вот тут мне до казаков, как первоклашке до аттестата. Учиться и учиться. Ответный «чирик» – и все в сборе. Двигаемся дальше. Доползли до окопа, опять разбились по парам. Михалыч – на тыльной стороне, мы – по передку ползем. Вот и наши таинственные кустики возле березки. Тихо, спокойно, безлюдно. Насколько видим и понимаем, – оборудованная позиция для пулемета. Только без него, – значит, правда, таскают его по окопу. Так, пошли дальше…и стоим, точнее, лежим и молчим… Нюхаем…

Когда в несбывшемся будущем я носил курсантские погоны, наши преподы, дабы показать серьезность момента, вдалбливали нам в головы, что Уставы написаны кровью… Как сейчас помню: «Часовому запрещается: есть, пить, курить, отправлять естественные надобности и т. д.». Немцы, точнее немец этого еще не знал, или не придавал значения, но табачным дымом из окопа явственно тянуло. Нарушение Устава вредно для Вашего здоровья, может привести к летальному исходу. Уже привело. Часовой присел на корточки, прислонился к стенке окопа и заснул. Вечным сном. Дальше ползем медленно и «на цыпочках». Вот и разбитый блиндаж. Как его интересно разбило… Пулеметное гнездо, оборудованное тремя амбразурами, замаскированными обломками бревен и досок, а внутри… Внутри стоит, выражаясь «современным» языком, ружье-пулемет «Мадсен». И как же он сюда попал? А рядом кемарит его несчастливый обладатель.

Смазанное движение в сумерках, еле слышный вздох-хрип … и все. Выпрямляюсь в окопе, оглядываю это чудо-юдо, действительно «Мадсен», похожий на древний мушкет, только с магазином, торчащим вверх. Поворачиваюсь к Михалычу, спрашиваю одними губами: «Берем?» Тот утвердительно кивает, помогает вытянуть пулемет из окопа, тяжелый, черт, килограмм 10 будет. За ним следуют четыре магазина с патронами, сумка с какими-то железяками. Все взяли, ничего не забыли? Нет, забыли. Забыли немца посмотреть, бумажки какие забрать, если найдем. Оп-па, а что это у нас такое красивое на ремне висит в длинной кожаной кобуре? А это у нас пистолет такой красивый висит, люгер. И опять «Артиллерийская модель». Теперь их у меня уже три будет! Это мы оч-чень удачно зашли «в гости». Обшариваю немца на предмет медальона, тесака, патронов и вылезаю из окопа. Все в сборе, поползли домой. Стоп. А привет передать? Что-то меня на приколы потянуло. Берем нетолстое бревнышко от блиндажа, две длинные щепки, благо есть из чего выбрать – этого добра море, отрываем у Михалыча кусочек бечевки, стягиваем щепки крестом, втыкаем наподобие сошек в землю, сверху кладем бревнышко. Теперь последний штрих. В кармане нахожу огрызок «химического» карандаша, слюнявим, пишем почти наощупь на бревнышке: MASCHINENGEWEHR. NUR FUR DEUTSCHEN. (Пулемет. Только для немцев). Эксклюзив, типа, пользуйтесь, камрады. Теперь все, уходим домой.

Доползли нормально, без происшествий. В землянке, которую нам выделили, несмотря на поздний час нас дожидался ротный, которому мы и продемонстрировали нашу «высокотехнологичную» добычу. Все сгрудились возле нар, где в свете керосиновой лампы поблескивал необычный пулемет.

– Ну, теперь понятно, как они пулемет перетаскивали. Это – не станковый, на плечо взвалил, и вперед. А второй номер патроны тащит. – Михалыч был явно доволен «уловом».

– Вот если бы можно было его нести и стрелять во время атаки, – я взял пулемет и показал как, – представьте, что бы творилось у противника на бруствере в это время.

– А ничего бы не творилось, сидели бы германцы на донышке и ждали, когда мы им на голову спрыгнем, – кровожадно отозвался штабс-капитан, – Господин прапорщик, а давайте утром опробуем сей механизм.

– Извините, но я думаю, надо побыстрее доставить эту игрушку в штаб, чтоб ее там спецам показали и их авторитетное мнение выслушали.

– И кому это авторитетное мнение нужно? – обиделся ротный.

– Ну, хорошо, отстреливаем два диска, чтобы посмотреть, как он ведет себя во время стрельбы, и мы уходим…

Поспать нам дали немного, чуть более часа, до рассвета. Пока не пришли менять часового и не увидели наше художество. Я был разбужен беспорядочными, частыми винтовочными выстрелами, и полез из землянки наружу. Германцы, оценив наше «произведение», устроили громкие и продолжительные «бурные аплодисменты, местами переходящие в овации». Ротный был уже тут как тут.

– Повылезали, гады, лупят в белый свет, как в копеечку! Давайте опробуем трофей!

Тем временем Михалыч и оба моих разведчика уже тащили пулемет по окопу, выискивая хорошую позицию для стрельбы. Устроившись в одной из бойниц, урядник стал готовить пулемет к бою.

– Урядник, справишься?

– А то как же, Вашбродь!

– Добро, я дальше прогуляюсь! Вадим Викторович, – это уже штабс-капитану, – поторопитесь, а то мои все патроны сожгут!

С этими словами я нырнул снова в землянку. Схватил трофейный люгер, подсумок и вылез наружу. Штабс-капитан уже приложился к пулемету и короткими очередями пытался «успокоить» немцев. Солдаты уже занимали позиции, но мне все же удалось пробраться к сосновому пню, торчащему перед окопом. Отличная защита и маскировка. Раскатал лохматку, улегся, приклад присоединил, патроны в магазин, кто тут у нас на прицеле? Дальность – 200 метров? Отлично! Заряжаем, смотрим в прицел, видим какого-то ганса, который больше ругается, чем стреляет. Целимся ему в грудь, вздохнуть, на выдохе нажать. Хорошо попал, аж откинуло болезного. Ну еще бы 9 милиметров и длина ствола – 200. Следующий – хмырь с биноклем, что-то кричит, рукой машет. Выстрел, … уже никто никуда не машет. Следующий… Следующий… …Следующий остался жить потому, что сквозь грохот боя донесся свист приближающегося снаряда. Примерно посередине между окопами вспух взрыв.

– Михалыч, собирай манатки, уходим!

И мы повезли трофей в штаб, к капитану Бойко. Показать. Но отдать – только через мой труп!

Часть 2

Валерия Антоновича в штабе ждать пришлось недолго. Узнав о нашем появлении, он в течение пяти минут закончил свои дела и пригласил в «кабинет». Михалыч поставил пулемет на пол и был отпущен покурить и пообщаться с земляками, дежурившими в этот день при штабе.

– Ну-с, докладывайте, Денис Анатольевич.

– Ваше приказание выполнено, господин капитан. С пулеметом разобрались, с пулеметчиком – тоже. Стрелять он больше не будет.

– Кто? Пулемет, или пулеметчик? – Улыбается довольный Бойко, стаскивая дерюжку, которая прятала «машинку» от лишних глаз. – Ого!.. Это что же за механизм хитрый? Хотя… Нам такой показывали в Офицерской стрелковой школе. «Мадсен», кажется, датского производства…

– Да, под патрон 7,62*54. Скорее всего был захвачен германцами в качестве трофея, отправлен на Западный фронт. Вы, кажется, как-то говорили, что немцы все трофейные пулеметы туда отправляли…

– Продолжайте, прапорщик. Я вижу, У Вас есть мысли на этот счет.

– Их две: главная и основная.

Капитанские брови удивленно взлетели. – Это, пардон, как?

– Главная – это присутствие на нашем участке подразделения противника, прибывшего с Западного фронта. Вопрос: когда и зачем они передислоцированы? И что это – простая замена, или усиление немцев у нас за счет ослабления в Европе? По моему скромному мнению, было бы правильным связаться с другими разведотделами и обменяться информацией по этому вопросу.

Жетон пулеметчика тоже может дать какие-то сведения.

– Да-с, в логике Вам не откажешь. Я учту Ваше мнение… А основная мысль?

– Валерий Антонович, я в рапорте буду указывать, что в ходе боя пулемет получил повреждения, исключающие его восстановление. И прошу поддержать меня в этом.

– Хотите оставить трофей себе, Денис Анатольевич? Понимаю, ручной пулемет в группе – это неубиенный козырь. Хорошо, я согласен. Только помните, трофеи нравятся не только Вам.

Вот эта последняя фраза вкупе с подмигиванием что должна означать? Что непосредственный начальник тоже не отказался бы от чего-нибудь трофейного? Добро, сделаем. И на будущее надо «обменный фонд» создавать для всяких презентов тыловикам и прочим нужным господам. Ну это не горит.

– Я еще хотел попросить Вас, Валерий Антонович, о помощи в поисках нужных добровольцев. Мне нужны саперы, или в крайнем случае артиллеристы. Короче говоря, люди, разбирающиеся в минно-взрывном деле. И чтобы они могли выдерживать наши нагрузки…

– Хотите увеличить группу, Денис Анатольевич?

– Завтра хочу устроить экзамен своим. По действиям в качестве командира группы. Если выдержат, можно будет комплектовать еще четыре.

– А почему только четыре? Вас же пятеро.

– Один из казаков на командира еще не тянет, зато к данному агрегату, – я показал на «Мадсен», – воспылал прямо таки неземной страстью. Будет универсальный пулеметчик для всех групп.

– Хорошо, экзаменуйте своих казаков, а я попробую подыскать Вам пополнение…

На следующий день я устроил «молодым» выпускной экзамен на тему «Рейд в тылу врага», то есть собрались по-боевому, с полной выкладкой – карабин, две сотни патронов, сухпай на сутки, фляги, лопатки, лохматки вскатку на вещмешок, «Оборотни» на пояс. Я хорошо помнил по будущей жизни как выглядел «Оборотень-2» и сподобился в кустарных условиях повторить его форму. Правда без всяких наворотов типа стропореза, обжимки для детонаторов, раскладывающейся рукояти и т. д. Получился хороший такой нож с лезвием типа «ятаган», или на американский манер – «спир пойнт». Моим ребятам он очень понравился, они просто скопировали его и отдали заказ в слесарные мастерские местного депо. Железнодорожники постарались, и ножи удались на славу. Сбалансированные, хорошо лежащие в руке…

Маршрут был проложен до линии фронта и обратно – километров 25–30 в один конец, преимущественно по лесам и болотцам вдоль дорог. Задача простая: довести «языка», то бишь меня любимого, до вышестоящего командования. И пройти маршрут должны были незамеченными. А еще должны были понаблюдать за какой-нибудь дорогой – кто и куда по ней едет. В составе группы у меня по-прежнему трое «казачат», и старший урядник Митяев, ими командующий. Ему экзамен устраивать не стал, – и так все видно. А вот «молодым» пообещал, что если сдадут экзамен, будут набирать свои группы. Туда командиром группы идет Митяй, обратно – Гриня. С Андреем сложнее, хорошо, что он сам это понимает. Пока он – наш штатный пулеметчик, с «льюисом» прямо сроднился. После наших «подвигов» я, вроде бы, заслужил доверие у казаков и недостатка в добровольцах не было, еще десяток человек тренировались «на базе»…

Мы уже дошли до наших окопов, немножко пошутили с нестроевой ротой какого-то пехотного полка – подперли толстым дрыном ворота в сарай, где они храпели в полном составе, включая дневального, и стали возвращаться обратно к себе, когда вдруг со стороны дороги раздались выстрелы. Идущий впереди дозорный упал на колено и вскинул вверх руку, согнутую в локте – «Всем – Стоп». Группа моментально присела, бойцы уже ощупывали свои сектора стволами карабинов. Гриня бесшумно подвинулся ко мне:

– Командир, надо посмотреть что там. Я Митяя пошлю.

Я согласно кивнул, казачок плавно перетек на три метра вперед, беззвучно хлопнул по сапогу казака, который был дозорным, что-то ему шепнул. Митька ухом ввинтился в траву и исчез. Гриня занял его сектор и стал осматриваться. Я устроился рядом с ним. Минуты через три появился Митька, его лицо было встревоженным.

– На дороге санитарный обоз, четыре телеги. Пятеро германцев-кавалеристов, застрелили ездовых, один стоит с конями, остальные возле передней телеги.

Ну и что это все значит? Откуда здесь гансы и что им нужно? Место выбрано ими с умом, кругом лес, достаточно хорошо гасит звук, на дороге никого, четыре телеги – легкая добыча. Но почему санитары? Надо посмотреть…

– Одеваем лохматушки, идем к обозу. Михалыч, ты – справа, Гриня – слева, Митяй со мной, Андрей – прикрываешь тыл. Двинулись.

Через минуту мы были возле дороги. Посередине колеи стояли телеги с ранеными, у последней один из немцев, видимо коновод, держал двух лошадей, остальные были привязаны к бортику.

Так, руки заняты, винтовка за спиной, пока не опасен. Дальше, двое стоят у второй телеги, в руках – тесаки, винтовки тоже за спиной. У первой телеги какой-то ганс держит сзади за локти медсестру, а перед ней стоит офицерик и что-то ей говорит. Охранения нет, ничего не боятся, все смотрят на офицера и ухмыляются.

Подозвав своих, даю ЦеУ:

– Михалыч, твой – коновод, потом контролируешь правый фланг и тыл. Гриня – контроль слева и страхуешь меня, Митяй, Андрей – валите «гансов» с тесаками, дальше – по обстоятельствам. Живым нужен только офицер. Начинаем по свистку, расползлись быстренько.