Текст книги "Библионекрум (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Манасыпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 18: здесь и сейчас

Сраный Лабиринт оказался... еще тем сраным лабиринтом. Три-четыре метра до потолка, в глубине угадывались все семь-восемь. Поросшие плющом и проводами стены, камни, остатки паромобилей, нескольких боевых управляемых големов и даже видневшийся с горба, ставшего точкой осмотра, локомотив. Типа «Чарли Чу-чу», виденный не так и давно. В старые-добрые несколько минут, когда не приходилось защищаться и убивать. Чудные, ласковые, великолепные мгновения.

Влажно. Пахнет сыростью, затхло поднимается с чавкающей земли запах грибов. Плохо… Просто так не пройдешь. Ноулз услышит за десяток метров. А здесь, навскидку, расстояние не такое уж и большое. От силы футбольное поле нормального размера. Не школьное, то есть, и не для пляжных изысков игры в ногомяч босиком. Слово-то какое потешное, «ногомяч»… Откуда известно? Наверное… Наверное память все же возвращается.

Семь зарядов «краша». Одна опытная наемница. Единственный путь к свободе. Хватит думать. Надо просто жить и выживать.

Лабиринт жил своей жизнью. Трещал, скрипел, вздыхал, играл на банджо и читал псалмы. Сумасшедшее место сумасшедших игроков.

Так-так… Часы, огромные Биг-Бен, высившиеся друг напротив друга, гулко стучали механизмами. Стрелки адски щелкали, прежде чем двинуться. Гудели пружины молоточков, натягиваясь и готовясь отбивать мелодию в конце часа.

Дрень-дрень-дрень… тоскливо и зло тренькало банджо в руках музыкального автоматона, мерзко усмехающегося белоснежной улыбкой на баклажанном лице. Красно-синяя клетка рубахи, сумасшедше-отсутствующий взгляд мертвых глаз.

Шрррх... шрррххх... Огромные сколопендры снуют по стенам, цепляясь за крошащиеся камни, ржавые части огромных машин с «плавниками» и сахарно-отблескивающие кости, перемешанные хаотично и крепко, склеенные вместе ало-бурым клеем вываренного спинного мозга и сбитые гвоздями отполированных позвонков.

Псссчшшшш... Широко и влажно распахиваются колюче-слизистые пасти полуживых мухоловок, нависающих над лабиринтом на толстых колючих шеях-стеблях. Падают и закипают на огрызках стен и останках карет, увитых вьюнками и острыми листьями вокруг рубиновых сочных бутонов роз.

Ахаха... Падает сверху смех братства наемников, тешащихся неожиданно свалившимся развлечением-схваткой насмерть. Люди не меняются. Люди любят кровь и выпущенные кишки, обожают потеки раздробленного мозга на кроваво-красном кирпиче и хриплые бульканья, вылетающие из раздробленных ребер и сизых пленок-пузырей разодранных легких.

Хрррссст... Взрываясь брызгами металла, крошкой костей, шрапнелью кирпича, вязкими комьями земли, вылезает где-то посреди Лабиринта огромная колонна, усеянная вязью и рунами, увековечившими имена всех, напоивших собой электронную топь чертовой ловушки для бедолаг.

Трубит четырехрукий голем-человекослон Ганеши, машет хоботом, злобно смотрит вокруг и видит меня с противницей. Щелкают взведенные курки револьверов с сандаловыми рукоятками, украшенные серебром и именами павших хозяев-Стрелков, не добравшихся до Башни. На месте стоять нельзя. Выпущенный в сторону заряд разлетается живым пламенем заточенного в патроне ифрита, яростно пожирающего в агонии все и вся. Плавится и горит даже металл невесть как попавшего сюда бродяги-рыцаря, держащего в руке отрубленную голову Дьябло.

Что они вкололи перед тем, как выпустить сюда? Невозможно же такое, как бы не болели мозги разработчиков.

Воет еще один ифрит, и еще... По одному на каждого из участников смертельной дуэли посреди умершего английского парка Лабиринта.

Пригнуться, пропустить над собой ревущую жаром и ненавистью рыже-черную комету с жирным черным шлейфом, стелящимся за ней. У Ганеши четыре ствола и хватит зарядов, подстегивающих и заставляющих двигаться. Ноулз, хренова зеленомордая сволочь, никаких моральных трат. Это просто борьба за выживание. А уж придешь ли ты в себя, вынырнув из вирт-капсулы или сдохнешь здесь... это все равно.

Погнали!

Земля жирно хватает подошвы и чавкает, не желая выпускать. Прыжками вверх, пригибаясь и всматриваясь, вслушиваясь, внюхиваясь. Ноулз пахла резким потом и корицей, перемешанной с жимолостью. Чертовски странный выбор, но невозможно не узнать даже издалека.

У наемницы на ногах мягкие сапоги-чулки, с плотной гибкой подошвой. Она-то сможет почти скользить, не выдавая себя ни звуком. Будем охотиться по нюху. Растешь, братишка, прокачиваешься. Сколько очков влетело перед началом этой фантасмагории? То-то, внимания не обратил. Да ты просто Рэмбо, мать твою, натурально – Джон Чакноррисович Рэмбо.

Ганеши поворачивался на своей колонне. Гомонила толпа наверху, любуясь нами через мутные стекла, делая ставки и желая увидеть что-то эдакое. Ублюдки, крошить вам зубы, игроки... Поиграл бы с вами там, в реале.

Сколопендры играли в салки по стенам, перебираясь на горбатые стены Лабиринта. Шелестели чернильно-блестящими сегментами гибких тел, пропадая и устремляясь то ли ко мне, то ли к Ноулз. Мухоловки плевались каплями ядокислоты и тянулись от стен, вырастая в длину, шевеля мохнатыми стеблями как уродливо мутировавшие анаконды. Вьюнки с розами тихо стелились все ближе и ближе, явно желая охватить ногу, стиснуть, заставить притормозить.

Оставалось только скакать по паромобилям и мохнатым перемычкам причудливо изломанных коридоров, перепрыгивая со скрипящей и плюющейся рыжей пылью крыши на зеленовато стреляющий пыльцой гребень. И втягивать, втягивать глубже сырость и затхлость, ища нотку сладкой свежести. Ноулз. Эх, красотка, зря ты вцепилась в неизвестного тебе дурня, пролезшего в район Каппа.

Ее "краш" грохнул совершенно не там, где казалось. И никакого запаха, кроме рези пороха и моей собственной сетевой плоти, вспоротой касательным, не чуялось.

Здоровье: 80%

Чертова зеленомордая сука!

Она промелькнула в просвете, шарахнувшись от ответного выстрела. Заряд разнес алебастровую статую сатира, дерущего раком деревянную нимфу и вспорол мох изумрудной перегородки. Черт, моя прелестница измазалась в каком-то дерьме, став серо-бурой и воняющей тиной. Или это такой подарок ее района, природный камуфляж, оказавшийся как нельзя кстати?

Банджо изменило звук. Ганеши притоптывал ножищами по камню колонны, пуская трещины и задавая затягивающий ритм. Звенели на появившемся сквозняке перья на крыльях лат парня с башкой Дьябло. Гудело сверху низкими басами, превращаясь в "Шлюх Вавилона" Tiamat. Старая мелодия растекалась отравленным медом, наполняя все вокруг обманчивыми ненужными звуками и заставляя впадать в странно-рваный ритм.

"Краш" выпалил еще раз, разнеся в труху решетку паромобиля, украшенную улыбчато-зубастыми мордами Дагона и его детей. Ноулз отпрыгнула, понимая, что попала на прицел. Но мой палец успел раньше.

Руку почти рвануло назад отдачей, но попал, попал!

Ноулз вскрикнула, получив стально-жадный поцелуй в плечо. О-о-о, милая, в обычной жизни тебе оторвало бы нахер руку, и ты сдохла за пяток-другой секунд тупо от болевого шока и кровопотери. А тут, надо же, Фортуна лишь скинула тебе двадцать процентов с жизни.

Радуйся, милаха, у тебя куча шансов.

Ганеши ради веселья засадил в каждого из нас по заряду-ифриту. Мой почти мазнул по макушке, все неистраченную злобу подарив медной статуе Санта-Клауса, рубящего ослика и волхвов на рождественский рулет. Статуя загудела, оплывая свечой. Ноулз же заорала подстреленным зайцем "эйДокчтозадела!!!" и всхлипнув в конце. О да, солнышко, у тебя все меньше единичек здоровья. Это хорошо, это нормально...

Стоять! Куда ты побежала?!

А-а-а... Ее зацепило не только ифритом. Ей досталось от мухоловки. Вся серо-бурая каша, покрывавшая с ног до головы, сползала, шипя потеками крови. Зеленая, как могла, бежала в сторону. Насмешка... Сторона алела надписью выхода. Сколько же у нее осталось, что та решила попробовать удрать и положиться на милость хозяев?! Зря...

Автоматон сыграл первые риффы Enter Sandman.

"Краш" рявкнул три раза подряд. Спина, спина, голова. Только так ты точно добьешь врага... Когда увидишь, как разлетается ее... или его, фиолетово, черепушка. Вот такая вот не особо сладкая и какая-то ни шиша не благородная победа. Только, да-да, и я не Ланселот Озерный. И Библик ни фига не олимпийский турнир.

Получено: тридцать золотых

Получено: 25 очков опыта

Получено: недоступно

Все, дамы и господа... выигрыш за мной. Выпускайте. Мне пора делать свои дела. Точно вам говорю.

А?! Что за хрень?!

Раньше – 10

«Мотылек» ударил разрядом. Зеленой рогатой молнией, прошедшей почти по мне. Но почти не считается.

Прыжок в сторону, финт тесаком, ни шиша не предназначенным для фехтования. Только деваться некуда. Зеленая молния бьет со второй руки, шипит змеей, желающей жрать. Или тупо убить. Разряд бьет в полированное лезвие, выжигает черную канавку-след. Хренова электролитическая гравировка.

Повреждение оружия: 10% Ресурс оружия: 75%

Блестит малахит разгорающейся призмы на предплечье гада. Трещит воздух, собираясь рядом с оружием врага стаей бирюзово-яшмовых светляков. Финт, тесак через плечо назад, закрывая спину, вольт на ноге, оттолкнуться от кирпича стены, прыгая в сторону и прогибаясь кошкой.

Разряд жалит рыжую кладку, явно не умеющую отвечать. "Мотылек" задирает голову, таращась единственным оком за мной, пролетающим над его головой. Поднимает вторую руку, уже гудящую и светящуюся вновь зарядившейся батареей. Шиш те с маслом, падла, на... получи, фашист, гранату!

Визжит и щелкает подвижная часть объектива, растущего из рожи "мотылька". Одна линза торопливо меняет товарку, поспевая за молниеносно сменяющим друг друга хромированным кольцам, вращающимся со звуком дрели. "Мотылек" тянется, тянется, тянется за черно-белыми ромбами живой молнии, летящей над его головой. И последним видит блеск стали чудовищного тесака, с хрустом входящим прямо в маску странного охранника Железяки.

Искры брызжут фейерверком. Закипает, вылетая вверх, густая белая паста, рвущаяся из рассеченной резины, плоти, костей, металла и чего там еще напихали существа, так жаждавшего укотрупить Ловкача, забредшего внутрь.

Приземлиться, выдохнуть, развернуться. В одну сторону, в другую, никого не увидеть, замереть, превратившись в слух...

Так... так... так... капает вода.

Шшших... шшших... механизмы гудят отовсюду, но приглушенно и далеко.

Пффф... рвется где-то пар, перебродивший в котле.

Странное место, мать его.

Никого. Так, собраться. Заняться вражиной. И мародерством. Больше ничего не остается. Итак, что тут?

Информаци…

Вам доступны…

Да к черту вас, сам разберусь, не маленький уже.

Удача, удача, мать твою ветреную девку!

Никелированная застежка и темная кожа поверх легкого прочного металла корпуса. Универсальная аптечка, вот что это. Два шприца с голубоватой жидкостью, закрепленные так, что не разбить. Несколько красных пилюль, тут же подсвеченных другом-курсором как стимуляторы. И... Желтая да сладкая, как грех и дорогая, как путь к свободе, таблетка регенерации. Ты моя прелесть...

Здоровье: 100%.

Ну, теперь можно и повоевать. Еще бы заняться клинком... Тесачина штука серьезная, но износ начался, так не остановить.

Это что? Хм...

Дааанг!!!

Скотина, а... Здравствуй, мой сладкий сахар. Монетку желаешь, да, паскуда?! Да я тебе!!!

СРОЧНАЯ ИНФОРМАЦИЯ!!!

Ну... на, жри...

Обезьяна хрупала голдой как Лолиты-переростки из соседней школы чупа-чупсами. Так же довольно и жадно, не забывая краснеть-блестеть мокрыми язычищем. Только если старшеклассницы хотя бы старались сделать это прям секс-секс, то тут смотрелось отвратно. Мерзко. Б-у-э-э-э просто.

– Где инфа?

Обезьяна рыгнула. Совершенно не удивив разлетевшимся в стороны крохам-золотинкам.

– Нанеси пасту на лезвие, придурь. И не благодари, меня заставили.

Заставили ее, ага. Или его? Видимо интерес в моем взгляде неожиданно обрел странный и узнаваемый оттенок. Мохнато-крылатая шелупонь шарахнулась в сторону и смачно брызнула тягучими каплями, рассыпавшись о стену. Вали-вали, тварь такая...

Пасту на клинок. Нанесем и... Ктулху милостивый, пошли ты Железяке легкую смерть, когда придет его время.

Ресурс оружия: 92%

Роскошно. Так... Подозрительно долго никто не появляется. Либо коридор никуда особо не ведет и потому охраняется неважно, либо скоро появится патруль. Надо валить. Только как быть с часовыми и секретами дальше? Хм, а что это на моем так рано почившем не-дружбане под защитным жилетом и перчатками? Не пригодится ли мне чего?. М-м-м... это просто сказка. И читерство, не иначе.

Так... разберемся в этом сокровище, свалившемся прямо на меня. Что тут у нас?

…..

Первое – удобный темный комбинезон. Сразу видно – сядет как вторая кожа.

Дальше... Отщелкиваем с правой рученьки поганца его молнеплюйку. Заряд на... на три плевка.

И… в защитном железе красуется серебряная плетенка с зелеными веселыми камушками. Чей-то?

Изумрудная паутина

Здоровье: +15% Ловкость: +10%Интеллект: – 5%

Нормально. Куда тут вставлять в собственный нагрудник? А вот же, прям как под эту паутинку выемка.

Статы поменялись. Хорошо, устраивает. Пора двигать дальше, время-то не ждет.

08:05:21

Переодеваемся, превращаясь в что-то странное. Или кого-то странного. Ну, это Фабрика, мало ли тут уродов. Типа не совсем стандартных и не очень похожих на таких же, как убиенный. Форма, чужой нагрудник, маску бы одеть, но...

Но маска не подходит. Толстые шланги уходили куда-то внутрь черепа бедолаги-мотылька. Ай-ай, прямо, надо срочно что-то придумать. И...

Доводилось заматывать лицо остатками чужого капюшона, изгвазданного только что выпущенными мозгами? Не? И не стоит, приятного мало. Игра, блин... Липко, мерзко и пованивает. Но деваться-то некуда. Так, намотал на морду ткань, присобачил окуляры, погрузившись в такую привычную дымку нужного оттенка. Куда дальше?

Компас наруча бирюзово мерцал, настойчиво отправляя прямо по тоннелю. Ну, чего уж, пойдем, дружок, погуляем. Время-то есть. Да и торопиться не хочется.

Кто такая Доротея? Глав-босс. ИИ, сидящий в Цитадели. И мне нужна ее голова. Как добыть – представления не имею, если честно. Это чересчур даже для садистских условий мира Грин-Гласс. Но надо пробовать, иначе фига выберешься.

Доротею не видел ни один известный игрок. Никто до нее не добирался. Было тупо ненужно. Она и Цитадель, окруженная Крылатыми, нависала над Грин-Гласс мечом, карающим и беспощадным. И удары наносила редко, но так, что потом не оправиться. Как вдруг неожиданно пропал весь лиловый сектор, а Ведьма, повелевающая там и конкурирующая с Железякой, отбросила кони. Тотальный геноцид и выжженная пустошь. Вместо глубокого оттенка аметиста, красиво переливающегося перед глазами с Холмов – угольно-черная пустота.

Сейчас там огрызок вотчины Фокусника, пока Госпожа Доротея не решит, что пора сократить и эту рабочую единицу.

Тоннель стелился впереди, не обращая внимания на мысли. А ноги несли все дальше и дальше. Пока не вышло упереться прямо в весьма солидную стальную дверь. И из-за нее-то как раз и доносились уханье и шипение механизмов, создающих Фабрику.

Штурвал заскрипел, отворачивая замок. Дверь мягко просела на толстых петлях, запуская внутрь логова стальных зверей с живой плотью и безумием в головах. Даже немного интересно, не доводилось бывать и...

И лучше бы и не довелось.

Лаборатория? Наверное, что да. Интересно, кого же тут ваяет безумный био-инженер, прячущийся за сталью, хромом и каучуком... Кого производит на свет Железяка?!

В толстенных стеклянных колбах, стоящих почти под потолок, висели на ремнях мускулистые тела, соединяемые с механизмами. Вдох-выдох, спящие глаза шевелятся за веками, вдох-выдох, пар, идущий через клапаны механизма, подающего им кислород, свистит, выбрасывая излишки. В дальнем углу, у огромного котла, закидывая в топку что-то горючее, обильно загоняя через форсунки топливо, идущее под давлением, тут же сгорающее с ревом, суетятся несколько мелких поганцев. Еще сколько-то, в белых халатах и кожаных комбинезонах, обслуживают прозрачные колыбели.

Уходим в тень... вдоль стеночки, тихо-тихо, чтобы не заметили.

Шипение, свист воздуха, треск приборов контроля, запах чего-то едкого, формальдегида, свернувшейся застарелой крови... б-р-р-р...

Так, мне вон туда, где виднеется проем, ведущий в огромный ангар, шкворчащий паром и кипящим машинным маслом. Вивисекторы явно увлечены, пройдем незаметно. И...

– Стоять!

Из-за спины. Покосимся через плечо. Кто у нас... тут...

IRL: здесь и сейчас – 4

– Понятно. – Шварц хмыкнул. – Был, значит, братец, да сплыл.

Петр дернул щекой, зло косясь на начальника.

– Не кипятись. – Шварц уставился на него. – Необходимые следственные мероприятия что показали?

– Ничего. Два звонка, один вечером, на следующий день после того, как в последний раз его видели, второй уже утром. Номер на какого-то бомжа зареген, а тот числится в пропавших, числился. Всплыл подснежником весной и все. Дома все чисто, пыль только и все. Куда ушел, чего делал, никто ничего не знает.

– А вход в Библик, значит все же был?

– Типа был.

– Ясно.

Шварц почесал подбородок, покрытый седеющей щетиной.

– И чего думал делать?

Петр пожал плечами.

– Не знаю. Осмотреться и вникнуть для начала.

– Твердо настроился найти и спасти братца, если тот жив?

– Да.

– Веришь в такой исход?

– Да.

– Почему?

Петр крутил в руках карандаш и не мог начать. Витюша, неожиданно взявший сигарету у шефа, закурил.

– Вот дебилушка-то, а? Не жалко, не курил же…

– Хрен с ним, брошу еще раз. Эй, стажёр, давай вещай. Только особо не завирайся, говори по сути, экстрактно.

– А?

– Хрен на… Все рассказывай, чего надумать успел. Даже самую дичь.

– Это верно. – Шварц кивнул. – Даже дичь. Типа той, что игроков делают рабами и заставляют впахивать в Сети, вытаскивая всякую ненастоящую хрень за большие бабки. Сталкеры, мать его, интернет-Зоны.

– Чего?!

На Шварца, одинаково ошалело, смотрели оба подчиненных.

– Через плечо! – Шварц ухмыльнулся. – Думаете, я в игры не рубился, что ли? Да вы еще в яйцах у папок не болтались, когда я Монолит окучивал и кровососов на болту вертел.

– Олд-скул, хули. – пожал плечами Витюша. – Я в шоке, шеф.

– С половиной магазина, да на харде, юные падаваны, это вам не в тапки гадить. В общем, Пётр, суть твоей мысли понятна даже по твоей реакции на слова о рабах в играх.

– Какой реакции?

– Физиогномика, Пётр, это очень важная наука. – поделился Витюша. – Человек может ни слова не сказать, а соврать или подтвердить чужие мысли. Одним движением губ или бровей, взглядом или потиранием носа. Прав шеф?

– Да.

– Хорошо, – кивнул Шварц, – версия принимается.

– Принимается?

– Да. Мир вокруг меняется только внешне, люди остаются самими собой. А бесплатная рабочая сила она и есть бесплатная, что урановую шахту титановым ломом долбать, что из сетевки арты таскать. Ну, предположим, ты прав. И остается нам тогда только тихонько, без шума и пыли, начать разработку сраного Библика и его хозяев.

– А вам оно зачем? – поинтересовался Петр. – Я же не…

– А это как раз насчет того, само в руки идет. Был я тут недавно в нашем офисе компании Ди энд Ко. И как раз по поводу этого самого, мать его, сетевого города грехов.

– Хорошее определение. – стажер невесело улыбнулся.

– А то, мил друг, олд-скул. И какого там только дерьма из настоящей жизни не прячется круглосуточно…

– Как-то не особо довелось, так… подрабатывал.

Стажер Пётр ухмыльнулся.

Шварц и Витюша, переглянувшись, осклабились. Именно осклабились, скотски и задорно. Историй-то у них у каждого хватало, знай, сумей-наблюдай вокруг и запоминай. Люди-то всегда остаются людьми, с хорошим и плохим. И если хорошее частенько прячется, мол стыдно быть сейчас совестливым и все такое, то плохое-то наоборот. Так и прет вперед, грудью отталкивая что-то доброе. Ритм жизни, типа, сейчас такой и моральные ценности.

Савва любил бухать. Даже не так: он жил с водкой вместо крови, не иначе. Савва обожал носить дорогие костюмы с галстуками и хвалиться двумя этажами квартиры, настоящей деревянной мебелью и аудюхой в спортивном исполнении. Трезвым его мы видели ровно один раз. В его первый приезд и представление в должности куратора филиала.

Ему только-только исполнилось тридцать, а выглядел минимум на тридцатку с половиной и еще года два сверху. Как он продержался полтора дня, сдавшись в последний и прямо с утра, заперевшись к нам, продажникам и сурово заявив:

– Коньяк есть?

Коньяка не случилось и диагноз случился лаконичным:

– Херовые вы манагеры, если коньяка нету для директора.

Лучшая женщина офиса, компании, страны, да что там, всего мира, когда выше только небо, только Аллах, то есть наша главбух скромно улыбнулась и, потупив чуток горящий жаждой управлять взгляд, сказала в пол:

– Водочка есть.

Водочка лежала и у меня, башкирская сталковская, на меду, ждавшая своего часа и Катину дядю, отдавшему нам на проживание квартиру за просто так. Тратить ее на человека, рубанувшего мне всю премию из-за директора филиала, хренова ДАртаньяна, зассавшего что-то доказывать, не желалось.

– Учитесь, юноши! – бодро каркнул Савва и потопал в бухгалтерию. Удивлять лучшую женщину планету и почти настоящую королеву умением выжрать ноль-семь за пятнадцать с половиной минут.

Видно, мать его, с голодухи по спиртному. А я остался разбираться с ДАртаньяном.

В результате мы с ним отправились в бухгалтерию, где Савва конкретно плыл от выпитого и море было по колено. Ну или что-то у него болталось почти по самое оно. Хмыкнув, он показал крутость, взял и позвонил коммерческому компании. На выставку, епта, в Мск. Тот, по громкой связи, хрюкнул и спросил: в уме ли наш куратор, лишая сотрудника всей премии из-за несогласованной директором сотрудника бумажке по просрочке в платежах контрагента?

– Ты с головой-то дружишь? – поинтересовался коммерческий, а громкая связь на нашем офисном чего-то не спешила выключаться. – Выписывай премию за заслуги. Какого…. Бл… он что… не работал… а?! Ты …. И …. Совсем пиз…?!

Главбух похоронно молчала, ее зам старательно копировала ее же. Савва косился на меня и закипал. Но сдержался.

Расплата наступила через три месяца. В Уфе. Савва, неожиданно, решил посетить столицу Башкирии и проверить нашу командировку. И прилетел ночью, под телефонные вопли ДАртаньяна, решившего, что я решил его подставить, пьяный в хламину и желающий веселья в четыре утра. Замысел не удался и Савва учинил дебош на моральном уровне, звякнув нашему директору и уточняя – какого, мать его, хрена, сотрудники его не живут в гостинице «Башкортостан» и ему, самому куратору, придется спать тут же?! А потом…

Вечером мы вытаскивали его с директором одной уфимской торговой сети из багажника одиннадцатой, куда тот желал нас, цыган, медведя и так прокатиться по Проспекту.

Банкет в «Морошке» заплатил из представительских и долго писал объяснительные о том, как же всего три человека могли выпить три литра водки за раз? Объяснить, что половину закатил в себя Савва, из оставшейся половины забрал пятьдесят процентов с собой в гостиницу он же все равно не вышло.

Приехав летом и захотев на Волгу, он потребовал на остров и там, бегая голышом да размахивая болтом, все рвался найти баб.

В последний раз он даже не смог выползти из машины и Шамиль отвез его в гостиницу. А потом уволили коммерческого компании, его тестя, и Савва получил пинок под жопу чуть позже. Вот только сменил его Писюлек Лапшичкин, как говаривал Макс, и неизвестно, что было хуже.