Текст книги "Библионекрум (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Манасыпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 29: здесь и сейчас

Было прохладно. Ветер с Реки пах ни фига не свежестью, отдавая взбаламученным илом, тухлятиной и едкими, сброшенными не иначе, как с Фабрики, химикатами. Я стоял в тени остатков моста и рассматривал Доки, оказавшись в них снова. Курсор, прыгающий по темным коробкам зданий, по плохо подсвеченным улицам, не сильно радовал.

Отребье пряталось именно здесь. Самое настоящее, не те картинные наемники из своего бара с развлечениями. Тут, рядом с песчаным бесконечным пляжем, уходившим на поворот, окружая Грин-Гласс кольцом, жили самые настоящие местные людоеды. Без морали, принципов и все остального, ненужного на дне, где приходилось выживать всей этой пестро-странной братии ботов с неписями, а также немногих настоящих игроков, по каким-то причинам крутящихся на улочках.

Оказавшись тут и вжимаясь в черные, сырые и пахнущие плесенью деревяшки, первым делом проверил статы.

Сила: 40

Ловкость: 45

Скорость: 40

Живучесть: 45

Интеллект: 50

– Я тут тоже не выскакиваю в открытую.

Сука!

Мартын присел мне на плечо и задумчиво рассматривал панораму перед собой. Голду, протянутую очень осторожно, он засунул за щеку, аки хомяк. И проглотил.

– Ну, вещай, оракул.

Обезьянка-посыльный почесал затылок, сдвинув шапочку на глаза. Сбоку это смотрелось очень мило, прямо ми-ми, если бы не серьга-череп в его левом ухе.

– Да тут все просто! Здесь варят всякую хреновину, продают ее в город, имея с того копейки и обогащая всяких воротил. Потому тут есть настоящие игроки, работают курьерами, есть толкачи, есть даже пара хозяев, выстроивших собственный наркобизнес. И никакой чужак тут к чертовой матери не нужен.

Ясно… Разработчики копируют реалии нашего мира, порой совершенно ненужные. Здесь, в сырой полутьме и тенях, как-то совершенно не ощущается безумие, царящие вверху, у Радиалов.

– Здесь три больших клана, поделивших бутлегерство, наркоту и подпольные бои.

– Какие, к черту, подпольные бои? Здесь же режутся просто так, на улицах!

– Не скажи, – Марты хмыкнул, брызнув слюной мне в ухо. – Бои тут особенные, со специально выведенными или украденными интересными бойцами. Видел «Кровавый хоккей»?

– Ну?

– Палки гну, человек! Барабас, ведущий боев, упер оттуда трех генавров. Говорят, там даже есть пингвин.

Ну, надо же.

– И? Трансляций же нет таких…

Мартын хмыкнул сильнее, превратив щеку, ухо и висок в шерсть, вылизанную котом.

– Это просто ты не помнишь… Ну, или не заслужил доступа. Или ваще нищеброд. Такие как ты, если пропадают, пятьдесят процентов – тут оказываются. И дохнут, да так красиво, с огоньком…

Вот оно как, значит, да?

Мой летающий Гугл, оказывается, форменный шовинист. Самый настоящий ненавистник самых настоящих людей-игроков. Понятное дело, тут мне все это нормально, вон, общаюсь с ним и общаюсь. И… ну-ка, стоп! А откуда я знаю, что эта мохнатая тварь зовется Мартыном? И почему он не корчит рожи, не орет, не выдает меня и вообще, прямо-таки косит под моего друга, а? Чего за хрень, я вас спрашиваю?!

Он успел что-то понять и почти удрал, по своему обыкновению желая раствориться в воздухе. Только алгоритм давно стал понятен, и крохотные литавры оказались у меня. За пазухой.

Свободной рукой я втиснул этого поганца в столб, в самую гниль с трухой, а второй, вытащив ни разу не пользованный нож, на всякий случай подрезал ему ухо. Обезьяне не понравилось, хотя мне не понравилось еще больше.

У него, на отчекраженном ухе, уже были шрамы. Тонкие, едва заметные, но курсор выделил их сразу, приблизил, стараясь удержать мое внимание.

– Кто ты такой, сволочь?

Мартышка Мартын, а так его и зовут, уверен, оскалился. Хорошо, хоть не цапнул.

– Размахался руками, падла? Права качаешь? А если заору?

Осталось только пожать плечами:

– Да ори. Завалю пару-другую упырей, свинчу, если что, или наоборот, наймусь к местному авторитету.

– Ой, какие мы все из себя серьезные-то…

– А тебе, для разнообразия, пущу кишки наружу и закину в реку. На ужин кому-нибудь. Как думаешь, по мнению крокодилов мартышка, также, как человек, состоит на сто процентов из…

– Легкоусвояемого белка? – Мартына перекосило. – Не, ты так не сделаешь, сволота, вот не сделаешь, хрена тебе!

– А, летал уже туда, верно?

– Туда не летал, – огрызнулся Мартын, – в другие места попадал.

– Три раза, верно?

Три шрама на ухе. Стоп, а на другом? И тут четыре. Бля…

Глаза мартышки говорили сами за себя. Меня он явно ненавидел. И вот что интересно – а есть еще такие посыльные, либо остальные обходятся чем-то другим? Совами, сука, или просто получением сообщений.

– Дошло, человек? – Мартын оскалился. – И как тебе теперь ощущать самого себя? Когда играют именно тобой, а не ты весь из себя ферзь, двигающий пешки? Сколько ты ухайдакал наших, так, походя, не считал? У лис когда был, сколько там погибло только из-за твоего задания?

– Чего ты мне лапшу вешаешь, мохнатый! Надо полагать, в обычное время вы тут все из себя хорошие и ходите на чай в гости друг к другу, что ли? Сколько раз я уже вот по кругу ходил?

Тот не ответил, только блестел клыками.

– А… ты все равно оживешь, просто привычно помучаешься, верно?

– Да. Я твой, козлина, ангел-хранитель. И всегда рядом, даже если оно мне не нужно. А ты, сволочь, даже спасибо не говоришь.

– Ой, обидели малыша, точно. А голду ты жрешь для порядка, что ли? Или потом спускаешь на кан-кан от бабуинок или какую другую павианиху в кружевах? Сколько раз я тут был?

Он смог меня удивить.

– Конкретно здесь? Ни разу. Задания меняются все время, дебил. Ты у нас почти чемпион, на тебя крупные ставки от всяких таких же, как ты, кожаных мешков с требухой. У нас тут, какие-никакие, все же законы и обычаи, мы куда гуманнее. А вот вам даже повод не нужен, настоящий, дай потешиться и посмотреть, как такого же, как вы сами, убивают, или как он убивает.

Батюшки светы, прямо философ у меня тут образовался.

– Давай уже, кончай меня, лови свой приход и двигай себе дальше. Один хрен, никакого другого варианта у тебя нет!

Кончить его? Я посмотрел на оскаленную светлую мордочку, заросшую бакенбардами и блестевшую злющими глазами. Даже привык уже, и он точно ничего не расскажет, будет молчать, как тот самый партизан. И что делать?

Что делать, что делать… снять штаны и бегать.

– Да иди ты в жопу, блоховоз.

Я отпустил крылатого, затрепетавшего своими крылышками и отдал литавры.

– Вали давай. Достал уже просто.

Он отлетел подальше. Обернулся:

– Пусти себе пулю в башку. Так проще будет.

И его, неожиданно, разрезала коса. Вязко шмякнуло, разваливаясь пополам. А Смерть, обещанная Ма, появилась прямо передо мной. В своей мини-рясе, джинсовых шортах, рыжих волосах из капюшона и с сиськами наружу.

– Ну и?

– Что?

– Иди за ведьмой, дурачок.

Почему-то казалось, что смогу с ней справиться. И…

– Не дури. Попробуй выбраться. Это правильное задание, доберешься и все, гейм-овер. А эта мохнатая жопа тебе по ушам каталась из-за собственной ущербности. Нам, настоящим местным, не нужны пропавшие игроки. Нам надо, чтобы вы вышли отсюда и чтобы никто не решил уничтожить нас. Из-за ваших смертей, последующих расследований и всего прочего. Нам тут хорошо. Понимаешь?

– Мы встречались раньше?

Она мотнула головой.

– Пока нет. Надеюсь, что и не станем. Иди, найди эту мелкую сучку и уничтожь ее.

Глава 30: здесь и сейчас

Не знаю, о каком приходе говорила эта тварь, но мне стало просто физически плохо. Если мне приходится быть здесь постоянно, если все сводится к тому, что мной играют, то какой смысл во всем этом вообще?

Ведьма Прю, глупость-то какая…

Меня скрутило. Скрутило так сильно, что даже не мог дышать. Картинки перед глазами, как запись с камер…

…Скорость, скорость, еще раз скорость. От стены к стене, в узком проулке, прыжком вверх, сальто через голову, приземлиться и, тут же оттолкнувшись, уйти в сторону от выпада огромного молота. Спружинить от натянутого верха шумно пыхтящего кабриолета, приземлиться на спине неповоротливого противника и… удар-удар-удар-удар выхваченным из ножен на спине длинным клинком. Рев, хрип, шматки алого по сторонам, спрыгнуть, сделать пируэт и взмах-взмах-взмах, крутясь вокруг, разрезая воздух и врага слившейся в сверкающий полукруг сталью.

Если бы он не выглядел карнавальным Арлекином, наряженным в трико с алыми и черными ромбами? Да и маска, хотя… прямо пейнткорпс, вылитый трушный норвежский блэкарь прошлого века, эдакий Аббат или Сатир…

Сволочи…

– Иди! – посоветовала Смерть, снова возникнув из-ниоткуда. – Не-не, помогать тебе не стану, иди сам. И хватит мучать голову, вспоминать и пытаться понять. Просто – выберись отсюда через наше задание и все, человек. Хватит с тебя.

И пропала.

Ровно для того, чтобы появиться снова из-за столба, подмигнуть и заговорщицки прошептать:

– Советую зайти со стороны во-о-он тех костров. Там гориллы, они тупые и нюх не особо. Блохастый же не наврал про Доки. Из тебя тут колбасу сделают, или на Бои отправят.

И ушла в темноту.

Костры?.. Хорошо.

Это вон с той стороны, вижу их.

Осторожно, метр за метром, я двигался к кострам. Стоило бы спустился к воде, но выбираться из Реки, если что... Тяжеловато, чтобы не сказать больше. Мои дерганья взад-вперед заставили обитателей несколько раз всплывать и маячить ребристыми гребнями на спинах. А зубы у них – ого-го просто… Хрен с ним.

Для начала просто пройду до мохнатых. Потом постараюсь ползком уйти по ровной поверхности едва заметной дороги напротив остатков моста. Там-то придется попотеть, ничего не скажешь.

Шаг, тихий и очень аккуратный, чтобы не задеть ненароком мусор, нанесенные ветром с Радиалов и Города, жухлые хрустящие листья, куски ржавого железа, камни. Свет ближайшего костра становился все ярче, тянуло запахом зверья. Хотелось спуститься вниз по шероховатой поверхности больших серых плит, ведущих к воде. Пройти по краю темных ленивых волн казалось легким решением. Чересчур легким и привлекательным. Я сместился вбок, прижимаясь к земле и пытаясь рассмотреть – сколько же там горилл?

Горилла

Фракция: Звероликий

Статус: ронин

Сила: 40

Ловкость: 35

Скорость: 25

Живучесть: 40

Интеллект: 20

Один, два... а вон и третий. Сидит, вжавшись во вросший блокпост големов-стражников, брошенный, опутанный по низу плотными стеблями погань-травы. Её-то, живучей и пролезающей везде, тут оказалось очень много. Да уж, задачка. Пройти мимо трех лохматых, что наверняка скоро начнут принюхиваться, если только ветер не поменяется. Блин…

Я скользнул еще чуть дальше, забирая вбок, примериваясь к рывку после долгого продвижения ползком, застыл, глядя на караульных. Аккуратно зажал нож, единственное свое оружие тихое оружие, в зубах и лег на землю. Слился с ней воедино, вжимаясь и стараясь казаться со стороны простой кочкой. Разве что двигающейся. Пополз, тихо-тихо, ничего не задевая, не шурша и еле слышно дыша. Пока везло. Никто из охранников стоянки и не подумал шевельнуться, лишь изредка ворчливо гавкал что-то соседу. Лающий язык я не понимал и разобрать что-либо не получалось.

Пот потихоньку полз с головы в глаза. Руки и ноги извивались змеями, потихоньку двигая меня вперед. До такого необходимого участка, дальнего от них и годного для короткого броска, оставалось немного. Кончики пальцев впились в шероховатую кромку впереди, напряглись, готовясь помочь телу сделать рывок. Со стороны основного поселка послышались приближающиеся сопение и быстрый шаг. Я замер, ожидая ходока.

Высокая фигура выступила из плотного серого тумана, двинулась к кострам, ворча что-то под нос. Мохнатый был не особо большим, но опасности от этого меньше не становилось. Заорет и все, конец стелс-режиму. Правой рукой мягко взялся за нож, прижимая его тупой стороной к предплечью. Если что, то удар должен быть одним. Лучше всего резануть по горлу, представься такая возможность. Я напрягся, готовясь к приближающемуся бою.

Мохнатый шагнул вперед, направляясь к нему. Нюх горилл не подводит своего хозяина. Вот еще несколько шагов – и все, он заметит меня. Возле костров гулко ухнули, видно тоже почуяв неладное, вот чего еще не хватало. Сука-Смерть, а…

Вот тут-то меня и скрутило, бросив на землю и начав показывать странные мультики, явно отдающие моим недавним прошлым…

Обычная плесень на позавчерашнем батоне неприятно пахнет. Сырой подвал с распустившимися блекло-бирюзовыми и черными пятнами противно воняет. Лабиринт под закрытой онкологией, густо заросший даже не плесенью, трупно-зеленым мхом, смердит хуже старой свалки.

Свет тут странный, как светомузыка на видео дискотек из девяностых, неритмично моргает, то пропадая, то появляясь. Мечется по грязной плитке, кое-где бликует, ослепляет вспышками глаза, пускает по стенам скачущие тени, делая некоторые живыми.

Капает. Тут постоянно капает, звенит холодной водой из отопительных труб, мягко шлепает грязным тающим снегом через растрескавшийся потолок, вязко чавкает сгнившими кишками дохлой кошки через ржавую решетку вентиляции. Шелестят жуки-тараканы, пробираясь за отходящей штукатуркой. Шуршат мыши и крысы, снующие в коробах воздуховодов.

Шатает. Шатает от усталости, боли, грызущей левую лодыжку. Подвернулась давно… или недавно… на такой же, как под ногами, замызганной половой плитке. Под ногтями – грустно-бирюзовая советская краска, содранная со стен в падении. Ухватиться за скрипящую даже под небольшим весом дряхлую каталку. На когда-то блестящих ручках – грязь, ржа и вмятины. Как кто-то сжимал с дико-звериной силой и согнул металл.

Взгляд из темноты какой-то каморки. Сестринской, кладовки или даже сортира. Все равно, все они здесь полностью налиты темнотой. Девчонка смотрит с жалостью, глаза блестят, наливаясь слезами. Ей-то, уж наверняка, все известно и совсем не страшно. Мертвым не стоит бояться идущего по следам живых. Вот как сейчас.

Скрипит дверь за спиной. Она метрах в пятидесяти. Далеко и очень близко. Бежать, просто бежать, задыхаясь в бесполезности и глупом желании выбраться. Выбраться? Не выйдет, просто убежать, отодвинуть, отсрочить.

Боль радостно просыпается под нелепой повязкой из оторванного рукава. Вцепляется, рвет раскаленными крючками, полосует ледяной ножовкой. Сжать зубы, ковылять, кроша краску стен под рукой. Почти прыгать на одной ноге, кричать, не боясь, что за спиной услышат. В почти сплошной, прыгнувшей отовсюду темноте, к светлому пятну впереди.

Босая ступня наступает в гладко-предательски-холодное, натекшее из рыжей, в наростах, трубы. Свет вспыхивает, отражается на битых стеклянных пробирках, искрящихся по полу. Воздух вылетает от удара об плитку, на миг боль отодвигает все, на крохотный миг, сгорающий от вспыхнувшего огня. Лицо, руки, босая нога, разрезанная ткань и кожа, грудь с животом, все горит, внутри, под желающим встать телом, звонко хрустит осколками стекла, ставшими совсем крохотными.

Остается ползти. Удар выбил все оставшиеся силы, вытекающие через сотню порезов красным тягучим следом. Ползти, ползти на свет.

Свет снова моргает, мечется сумасшедше-вспыхивающими и давно мертвыми лампами.

За спиной, тихо и не торопясь, хрустит смерть.

Голливуд сделал бы ее тонкой, с длиннющими ногами, смертельно-притягательную, с текуще-плачущей подводкой глаз, безумно блестящих над маской. Халатик прикрывал бы только задницу, да и то едва-едва, а в низком вырезе блестела бы идеальная грудь. Но это западные ужасы, а не наше родное.

Зеленоватая, как проклятые стены, брючная форма. Мягкая невысокая шапочка, одноразовая маска, смешная, с заметными даже с пола, цветочками. Тапочки на мягкой толстой подошве, не стекло и содранная краска, шла бы бесшумно. Самые обычные, ничем не подведенные, глаза.

Она в паре шагов. Смотрит, поднимая правую руку и, автоматически-совершенно, поправляет перчатку. Лохмотья перчатки. Лохмотья жутко грязной перчатки из кожи. На кончиках пальцев кожи, блестящей грубыми швами, нет в помине.

Есть толстые длинные иглы. Такими ставят эпидуральный наркоз в позвоночник, загоняя на десяток сантиметров в пучок костной ткани, нервов и спинного мозга. Трубки-шланги, выпирающие бурыми гладкими червями, прячутся за подвернутым рукавом, уходя куда-то в нее, врастая в плоть.

Она наклоняется. Смотрит застывшими глазами в пока живые, безумные, просящие.

Никто не успевает увидеть удара игл. Никогда. Оставшиеся в живых слышат удар. Слышат через дикий, невообразимый и обрывающийся крик.

Свет мечется по вспыхивающим лампам, тянется к еще дышащим. Тень в круглой низкой шапочке скользит по старым стенам.

Раньше – 16

Помните слова мартышки о трансформаторе? Я его нашел. Сам того не хотел, а натолкнулся, когда брел вперед, к выходу. Оставалось у меня 25 процентов здоровья, прижженная культя горела и дергалась, перед глазами расплывалось, но зато не забыл наруч с компасом и тесачину, после поединка еще больше изменившийся. Круто, короче, было, едва ноги волочил.

И чуть не помер.

Пока не заметил странное свечение, идущее от той самой крохотной зеленоватой будки, замеченной чуть раньше. Больше всего свечение напоминало то ли аргон, то ли ксенон из ночных витрин обычных магазинов, знай себе – переливалось красновато-зеленым.

Трансформатор оказался адской смесью арифмометра, самогонного куба, аппарата МРТ и половины 3ПиО из Звездных войн. Верхней половины, оторвавшейся от судоку и неприязненно оглядевшей меня с ног до головы.

– И долго будем стоять и мять?

Что именно мять – не уточнялось, но как-то само собой становилось понятно – что именно. Ноги меня почти не держали, припаленное мясо пропускало и путь отмечался дорожкой из темно-красных капель. Понятное дело, этому говорящему самогонному аппарату на это совершенно наплевать. Хорошо, хоть не добил.

– Залезайте в аппарат. – проворчало говорящее ведро. – Что за люди, а? Ты им предлагаешь сохранить жизнь, улучшение собственных игровых функций и апгрейд с частичной кибернизацией сетевого тела, а они нос воротят! Мне, судя по вашему мнению, милейший, заняться совершенно нечем, верно? Так я себе позволю заметить, что это полная чушь и дел у меня, как у дурака махорки. Так что не заговаривайте мне зубы и вперед, ныряйте, только не забудьте скинуть ваши лохмотья, еще занесете мне заразу какую-нибудь! И нечего тут думать, у вас осталось 15 процентов показателей и понижаются.

Ошалев от словоохотливости субъекта, только что и смог, что подчиниться. Одежду пришлось утилизировать в пластиковый корпус, тут же отправившийся в печь.

– Что вы так озадачены? Вы не в цирке фокусы смотрите, восстановление полное. Амуницию с оружием вон туда, я их прибирать не стану. Прыгайте быстрее, у меня раствор готов полностью!

Я положил перед чучелом наруч, звонко лязгнув им по стойке, больше всего напоминающей барную.

– Что это?

– Совместите с протезом, он мне нужен.

– Вы мне поуказывайте тут!

Лоток трансформатора оказался самым натуральным джакузи солидных размеров. Как эта гребаная ванна помещалась в не самом большом корпусе – так и осталось непонятным. Ну, да и ладно.

Забеспокоился я только увидев маску, что сама скакнула мне на лицо. Но возмутиться не успел, нырнув в сон. Самый натуральный сон.

– И долго вы тут болтаться собираетесь? – поинтересовался оператор трансформатора, попинывая меня откуда отросшим у него ножным протезом. – Вставайте.

Рука? О… рука.

Металлическая, но почему-то очень гибкая и мягкая перчатка двигалась как родная. Туда-сюда, пальцами пожонглировать, ого, скорость какая, а!

Статы проверим.

ЗдоровьеЖизнь: 100 %

Сила: 50

Ловкость: 65

Интеллект: 45

Скорость: 60

Живучесть: 40

Моя новая клешня добавила показателей, просто-напросто радуя. Костюм, новое трико, сидел отлично, усиленный на сгибах. Вместо нанесенного грима – самая настоящая маска. Больше всего смахивает на кость по виду, во всяком случае в зеркале смотрится так. Но… Она гнулась и ощущала даже колебания воздуха.

Очки-окуляры тоже поменялись. Вместе с налобником убитой мне жужжащей твари в самом начале визита на Фабрику, в руках крутил самый настоящий шлем, смахивающий на носимые гвардейцами Железяки. Надел и…

Параметры поменялись вместе с внешним видом. Прокачка, так прокачка. Даже видел через стену еще не остывший борт разнесенной цистерны с горючкой, догорающей из последних сил. Неплохо.

Оружие не поменялось, оставшись тем же тесаком и «скатом». И то хлеб.

– Спасибо.

– Не за что. – Оператор вернулся к своему судоку. – Заходите, милости прошу. Только вам нужно знать, что повторные восстановительные процедуры трансформатора производятся уже за оплату.

Да кто бы сомневался, честное слово.

– Вам по коридору прямо. Какой-то доброжелатель предоставил вам транспортное средство.

Да ладно? Интересно.

Вообще, ощущать себя Марти Сью, книжным героем, у коего получается все, за что не возьмется, порой приятно. Вот прямо как сейчас, угу. Осталось только устроить заезд по не самой прямой трассе и выбраться отсюда, из гребаных Ржавых кишок. И это пока особо простым делом не представлялось.

Впереди, на удивление ровно и одинаково, светили матовые белые лампы, провожая по выгнутому коридору вперед. «Вперед» закончилось лифтом. Этаким игровым лифтом с сеткой вместо двери. И опускался он медленно, давая возможность оглядеть трассу, сплошь покрытую, шрамами, плавленым сыром горевших машин и густой россыпью от попаданий всякого разного калибра. Полоса из бетона, ржавого железа и резины тянулась далеко вперед, убегая ни на один-два километра. Вот такие вот дела.

Осталось рассмотреть – чего же тут у меня за транспортное средство, что за крепкий орешек подкинула мне хренова Фабрика и ейный босс-садист. И у нас тут…

Хм… Хм… Однако. Это ж, не больше и не меньше, какой-то усиленный вариант «санлайтера» там, или «тандерберда» тех времен, когда машины бликовали лакированными кузовами, сияли хромом где только можно, включая легендарные плавники. Ну, разве что от хрома с лаком рожки да ножки, база поднята, колеса от какого-то грузовика, наварены дополнительные бронепластины и все такое. И как, интересно, это чудо называется?

Ласточка

Тип топлива: углеводородыбелок животного происхождения

Скорость: само то

Вооружение: несерьезное

Охренеть просто, точно вам говорю. Водить я вроде как умею, если вспомнить моноцикл и Радиалы. Разве что тут нет вообще ни одной причины, чтобы любители погонять не разнесли меня в пух и прах. Но, чего уж, это мы еще посмотрим.

Компас на наруче указывал точно в сторону трассы. И кто бы сомневался, да? Ну, поехали.

Движок взялся сразу, ровно ворча и добродушно порыкивая, когда даванул. Скорость побежала вверх сразу, как и выросшие по сторонам искусственные курганы, стены и остальное. Хлам, металлолом, битые бетонные плиты, крошеный кирпич и торчащая, как танковые ежи, арматура. Удивляться ли мумиям и еще свежим покойничкам, торчащим по трассе так, чтобы каждый новичок их рассмотрел в деталях? Я вас умоляю, не смешите мой пупок. Хотя, конечно, сильно неприятно.

Я выкрутил руль «ласточки», вписываясь в поворот на основную трассу. Слева, серый и мертвый, расправлял крылья гидросамолет с хитрой головой черного селезня на фюзеляже. Справа виднелись раскрошившиеся зубы ангара и виднелась желтая М на холмике из грязи, земли, листьев и веток с травой, каким-то макаром оказавшегося тут МакДака.

Топлива в баках под завязку, для форсажа само то. Моя дорожная война только началась и очень хотелось ее выиграть. Лишь бы не подвела «ласточка» и я сам. А все остальное, как говорил кто-то в настоящей жизни, дело наживное. Врагов, совершенно неожиданно, я нажил там, где и не ожидал. Или думать не хотел по собственной дурости.

«Ласточка», скрежетнув усиленным днищем по развороченному асфальту, заскрипела, входя в поворот. И…

И тут сзади дробно грохнуло, рассыпая стальной горох скорострельных выстрелов. Звонко простучало по бронепластине, закрывающей тыл машины, зазвенев, казалось, прямо внутри головы. Началось-поехало!

Остатки школьного автобуса светлеющие оставшимся белым пластиком под густой плетенкой вьюнка, взорвался во все стороны хрупко-дряхлыми стенками. Гантрак, украшенный надписью «Волк», рычащий двигателем», спрятанным за наваренными листами, кенгурятником и небольшим отбойником, разнес его в клочья, стремясь дотянуться до меня. Стрелок, мотающийся за щитками, врезанными в крышу, закрутил ручку самодельной картечницы-мясорубки. Свинцовые подарки, застрекотали, тычась в борта «ласточки». Вминали пластины щитов, выгрызая в них прорехи, гулко плющились о кузов, не достав до меня.

Боеприпас: самодельные свинцовые пули

Урон: 10%

Так! Справившись с заносом, перекинул передачу, утопил газ, заставив движок взвыть на максималке, выбросив черный клуб несгоревших топлива с маслом. Машина прытко взялась, цепко хватая своими толстыми покрышками в трассу, тут вдруг уходящую вперед прямой стрелой, так и манящей газануть.

«Волк», подпрыгивая через развалившиеся трещины, тележки супермаркета, гнилой «Харлей», гипсовых садовых гномов и дымящиеся черные лужи, рванул следом. Его брат, длинный и широкий, украшенный отбойником, снятым с дорожного грейдера и наваренным на новую раму, скрежетал защитой на повороте, украшенном черными кривыми следами после меня.

«Ласточка», раскидывая ржавчину, листья, сухую грязь, ветки, черепа, проржавевшие остатки машин, вечно живой пластик и почти рассыпавшиеся останки болида «Формулы-1», неслась вперед. На прямой я надеялся выиграть время, скинуть с хвоста этих двоих и не попасться под точные выстрела с тягача ревущего по пятам меньших собратьев.

За мной шел самый настоящий «фред», тягач «Фрейтлайнер» годов девяностых, черная, точь-в-точь как гонявшаяся за Джоном Коннором. Машина без электроники, простая и надежная, как кувалда. Еще круче она стала после установленной платформы с безоткатками, переносимыми стрелками с борта на борт. Реактивные гранатометы, удерживаемые паучьими станками, плевались снарядами, начиненными самопальной взрывчаткой куда как хорошо. Здесь, на ровном отрезке, «ласточка» и я сам стали лакомой мишенью.

Рыжие цветы разрывов, распускающиеся по сторонам только подверждали эту умную и очень ненужную мысль.

Бензонасос хлебал горючку как заведенный. Движок ровно гудел, набирая обороты. Я включил последнюю, косясь в крохотное боковое зеркало. И стиснул зубы. Тягач уже развернулся бортом, выставив наружу три толстых ствола и суетящихся рейдеров. «Волк» с братом, явно не желая попасться под снаряды, сбросили скорость, жались к заросшим тротуарам.

«Ласточка», чуть всплакнув металлом, сотворила петлю, тут же выравниваясь влево и снова закладывая кривую. Я, сам того не понимая, кричал без остановки, чувствуя смерть, горячую и рыщущую провалами стволов, за спиной.

Высокий уровень адреналина

Игроку рекомендовано принять успокоительное

Рокот выстрела пришел одновременно с распустившимся рыже-черным цветком сбоку. «Скорая», вросшая в землю и почти незаметная за густым плетнем колючей проволоки, разлетелась в стороны, разом занявшись непонятным сухостоем, пролезшим ей внутрь.

Я рванулся в еще один вираж, добравшись до рейсового автобуса, загораживающего прямую и очень желая спрятаться за ним. Сейчас будут бить в два ствола, пока перезаряжают третий граник. Не знаю, откуда знал, но… э-э-х!

Вторая граната прошила тонкий корпус автобуса клюнула насупившуюся морду пожарного Зила, разлетевшись осколками и огненным шаром. Пламя мазнуло нос «ласточки», опало, я крутнул вправо, всем собой, даже жопой, понимая – куда влепится третий выстрел. Угадал, любуясь распустившейся красной астрой разрыва в бывшем свадебном лимузине.

– Да-а-а-а-а! Да-а-а, сука! – Я орал, не закончив петлять, но почти уйдя с дальности прямой наводки. – Хер вам, да-а…

Кривой поворот стал ближе. И, вместе с ней, сраные трамвайные пути. Куда, покачиваясь, выкатывался, попыхивая паром, стальной монстр старой чешской «шкоды». С поднятыми орудийными люками-портами и безоткатками в них, уставившимися на «ласточку». Я гнал от рычащих сзади «волков», желающих добраться первыми. Громаду тягача не заметил, может, отстала, хотя бы что-то хорошее.

«Ласточка» упорно отрывалась от вражин, заставила второго остаться с носом. Того занесло, бросило в сторожевую будку сбоку. Та рассыпался кровлей, но устояла. Сейчас, удаляясь в зеркале, пикап рычал и пытался выбраться наружу. А вот «Волк» не отставал, держась почти рядом. Отбойник на носу отшвыривал летевший за мной хлам, двигатель ревел и сбрасывать обороты никто не собирался.

Новая прямая почти закончилась, впереди вырос, глядя на дорогу, холм из битого бетона. Дорогу перед ним перегораживала умершая сцепка, упершаяся носом тягача в гнутые, но вроде крепкие ребра ограждения. Выругавшись, успел свернуть на параллельную.

«Ласточку» затрясло, пару раз сильно подкинуло, хрустнув днищем о кочки. Я выжимал возможное, понимая – вездеход сзади сейчас подберется, вот прямо сейчас…

Гулко стукнуло, скрежетнуло и меня бросило вперед, приложив лбом о руль. «Ласточку» повело в сторону, влепив в перекосившуюся будку техосмотра на чистом пятачке. Гном-охранник, весь в красном колпаке и с виднеющейся бородой, улетел вверх и назад. Пластик треснул, брызнул крошевом, дождавшись собственной смерти. Разлетелся крупными неживыми снежинками, густо засыпав капот «ласточки».

Сзади прилетело еще, но вскользь. Кенгурятник-отбойник «волка», торчащий литым бивнем, прошелся по боку, ощутимо вмяв металл. И помог.

Развернутая «ласточка», схватившись покрышками за ребристый кусок асфальта, фыркнула и стартанула прямо перед носом «волка». Очередь, пришедшая из гнезда на крыше вездехода, простучала попаданиями в стороне. Я, смахнув кровь, со лба текущую в глаза, переключился, газанул, отрываясь и понесся к косой полосе, ведущей на трассу через парковку.

Разлетелся стальной козырек от какого-то модуля, упавший на трассу. Я оглянулся, понимая – кого увижу. Все верно, второй преследователь выкарабкался из строительного мусора и даже притормозил, чтобы прицелиться из винтовки, не иначе как на слона, закрепленной на сошках вместо пулемета.

Хреновые дела.

Первый вездеход, фырча выхлопом, гнал за мной, летящим к следующему повороту. Второй преследователь, наплевав на торчащий бордюр, прыгал по откуда-то выросшему газону. Эти черти уверенно загоняли меня вперед, к гибели. Вот такие вот дела.

Есть у меня козырь? Есть… если верить неожиданно ожившему табло.

Только бы успеть и, одновременно, обмануть их. Только бы вышло.

«Ласточка», юзом, прошла по грязи, целясь в поворот, уходивший к трассе снизу, под углом. Я подпустил «волка» ближе, надеясь на задний щиток, вроде бы выдержавший пару раз пулеметную очередь. Зазвенело так сильно, что свело зубы, взвизгнуло у уха, мягко чпокнув внутри пассажирского кресла. Пробили…