Текст книги "Гипнос и Танатос (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Яфаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

  О доме и семье я себе запрещал мечтать. Они оставались основной целью, пусть пока и далёкой. Мне становилось страшно и невыносимо прикасаться к этой закрытой части души. И я боялся потерять её раньше сознания, при полном разрушении от облучения. Или стучать в закрытую дверь, или забыть о существовании выхода – достаточно для отчаяния. Страх оставался бесполезным, но безотрывно шёл рядом, всё ближе и ближе. Я терпел, старательно отслеживая вдохи и выдохи. Пока окончательно не провалился в стазис.

  Мне не верилось, что я уже прилетел домой. Только в мифах оставались там такие места. Желаемое не могло быть действительным. Скорее, это были воспоминания с одной из планет. И хорошо, что мне не привиделось посещение управляемой планеты, контролируемой грибами. Неприятное путешествие оставило свой след. Тогда я пролежал в костюме на карантине и обработке больше недели, чтобы исключить заражение корабля гигантской разумной грибницей. Ту мёртвую тишину среди управляемых мелких животных, насекомых с наростами-антеннами и деревьев, скрытых под грибами паразитами и симбионтами-водорослями, я уже вспоминал в снах. Но то были кошмары, из которых меня выводила сеть липким от пота с бешенным стуком сердца в висках.

  Здесь же я купался в море звуков и запахов. Радостный, почти не обращал внимание на другие звёзды над головой или небольшие особенности мира. На полную открытий картину не хватало времени и зоны охвата. Но наполненность зеленью, гомоном, множеством оттенков жизни, заставила меня по-настоящему поверить в прежние времена родной планеты. Какое-то время я вспоминал и сравнивал проекции и воссозданные участки с неприятной тяжестью в груди. Я, мои близкие и все последние поколения словно рассматривали себя в мельчайших осколках зеркала. Удерживали их острые грани из последних сил, всё больше травмируя пальцы. А здесь жизнь не знала катастроф экономики, локальных волн и последствий массовой культуры, потребления и смерти в выбросах. И я пришёл воровать эту мудрость, ради денег и собственного спасения. Ради того, что потеряли люди, разменяв на мелочь или уничтожив ради войн.

  Внутри меня хранился код в состоянии покоя, без считывания и обработки. Чтобы обезопасить и продублировать те две копии, хранившиеся на корабле. Теперь по костюму с ног до колен ползали насекомые. Крылатые, хвостатые непривычные и похожие на обычных, из виденных мною на Земле и станциях, под стеклом и на булавках. Невиданные птицы пели и порхали в кронах. Костюм собирал данные об отступивших хищниках и шныряющих неподалёку небольших зверьках. Они во всю наблюдали за поведением незнакомца с безопасного расстояния, не зная о датчиках костюма и полным контролем сети над окружением. Или часть генетического кода всё-таки считалась подсознательно, генерируя собранное богатство во сне. Или все воплощения, которые я не мог вспомнить, цепляло подсознание на периферии зрения, краем глаза. Чтобы спустя пару лет напомнить мне о чудесах. Воспоминаний и красот, в которых я был и одинок, и окружён. Я не стал искать ответ на данный вопрос, стараясь расслабиться, отпустить себя с вечного напряжения хотя бы во сне.

  Мой костюм в очередной раз ожил, cбросив волнами жил и слоёв особенно рьяных членистоногих. Частицы на поверхности пустились собирать пробы и энергию, окрасив себя в оттенки зелёного. Мерные переливы смешали меня с листвой, шептавшей от порывов ветра. Сознание принялось растворяться, рассыпалось в темноте.

  За секунды мысли ушли, воспоминания перестали откликаться. Мгла пустоты поглощала сознание, унося разум на глубину воронки. Темнота всё раскручивала отголоски паники, разбрасывая события от меня далёкими и холодными звёздами. Сердце забилось слишком часто. Голосовые уведомления смешивались в невнятные шорохи, аварийное освещение путалось в тенях. Рядом со мной, надёжно зафиксированном в костюме, спокойно летал мишка. Я очнулся, поглощённый сумерками корабля, апатией и головной болью. Скованный паникой и перезапуском основных систем. Требовалась пара минут, но я не мог взять себя в руки и на секунду, борясь с беспомощностью. А игрушка спокойно летала рядом. Я пока не мог вспомнить: сына или дочери? Мы разведены? Если я здесь, то что с моей семьёй? Если их нет, то что осталось от меня?

  Нога болит от удара багажа той милой дамы при посадке? Или меня сжали те раковины, при неудачном погружении? Ох, причудливые медузы, небольшие млекопитающие и разные рыбёшки тогда так и мельтешили вокруг. И ещё были млекопитающие большие и разумные. Что дремали вроде наших китов. Я плавал среди спящих столбов, висящих под водой громадин. С тоской выбираясь на берег небольшого островка, на котором оставался корабль. Стоял и слушал прибой. Ощущал, как волны смывают лишнее.

  Теперь волны смывали меня. Мысли путались. Я вспоминал, что наверняка не вернусь назад. Хотя давно на корабле, а не в океане того спутника. Здесь намного опаснее. Сознание и его физические копии ждут критические повреждения. Возможна полная потеря личности. Возможны непроизвольные считывания переносимых кодов. Возможно полное забвение или критическая деформация. Масса проблем начинала наваливаться.

  Букет неприятностей преподносил веер вероятностей по данным сети: от прилёта овоща в моём теле без каких-либо остатков меня до выхода из стазиса монстром, с поломанным сознанием. Спор грибов или мутаций последней твари вполне достаточно, чтобы устроить массовое поражение. В крови и в багаже вокруг, внутри корабля, диковинной заразы ещё больше. А дома остались родные. Страховка утешала, но не уберегла бы их от меня или меня сегодняшнего от разрушения. А что, собственно, оставалось?

  Перебор памяти напоминал сбор личности при резком пробуждении. Вот только я больше не просыпался, точнее, не собирался вновь. Тело подёрнулось: меня стошнило в собственный костюм. Никогда не причислял смирение к собственным умениям и навыкам. Но неприятное перемалывало волю. Я побился в вяло реагирующие элементы умных лат. Еле остановился, с перекошенным лицом и отвращением первого вдоха. И получил невыносимую вонь в комплекте с медленным запуском основных систем по обработке костюма. Хорошо, если очистка и реабилитация пройдут быстро и мне удастся поспать в стационаре. Остатки полёта и так обещали быть впечатляющими.

  Свет заморгал и сеть корабля перезапустилась.

   – И жили они долго и счастливо.

  Никогда такому не быть. Мамин голос отзвучал, а я ещё не заснул и не успел представить. Представить его, голос. Мысли путаются, но я почти уверен, что всё не то и всё не так. Надо мной не потолок залы, с побелкой и трещинкой почти параллельной шву между плитами. Над головой свод корабля, пусть и привиделся мне дом. Вспомнился, поэтому мама не гладит мне ножки или живот по часовой стрелке. А осознаю я путаницу, потому что чувствую до сих пор прошедшее во мне – сказки. Прошедшее по мне сносит остатки сознания, пока сны цепляются за ядро души.

  Параллельно услышанным словам историй я ощущал, как дышу под толщей воды, а по бокам мелькают медузы и редкие пузырьки. Спустя минуты я уже слышу шелест листвы и больше не дышу жабрами. Мои чувства охватывают целый лес. Мною больше опутаны корни и меньше заняты стволы. Я знаю много и разлетаюсь в сезон дождей, под шум одного живого моря над водами и пустынями. И около недостижимой пустоши, в низкой траве, собирая стрекочущих букашек и распугивая хвостатых птиц, я несусь, перебирая четырьмя лапами. Мне встречаются переплетения деревьев, похожие на мой домашний фикус, который причудливо сращивала мама. Но под лапами с твёрдыми наростами совсем иная земля. И хвост раскачивается в такт биению нечеловеческого сердца.

  Я думал, что контроль потерян, что на безопасное возвращение меня нет толком никаких шансов. И сомневался, теряя мысли. Сознание не обрывалось окончательно, поддерживаемое сетью. Но нейронное полотно рвало, словно паутину на ветру. Я отлично понимал, что последнюю опору нужно выбивать. Запечатывать в контейнер чёрного ящика и засыпать самому, на самую большую глубину. Разбудить из такого может только орбитальная станция или экипаж крупного судна. Если доберётся до моего корабля, плывущего в одиночестве с потёртым боком. Иначе проходить через портал было опасно. Случайное пробуждение при перемещении обещало мучительную гибель сознания.

  Когда я искал выход, паническая атака прорвалась в сознание. Я сидел перед экраном, обхватив голову руками. Размышлял над запуском глубокого сна и над консервацией остатков сети. Какое-то время я всё-таки надеялся на обычную посадку, но разброс возможных результатов по моделям сети и последние сны не давали мне покоя. Что откидывало самый простой выбор? Опасность спустить вниз в себе ящик Пандоры с неконтролируемой заразой казалась неоправданно высокой. Я мог убить множество людей и навредить семье. Честно, волновался я только за родных и близких. Нужно было искать иной выход.

  Можно было отправить корабль по касательной. Сбросить на орбите нейросеть и полететь на Солнце, не приходя в себя. Сжечь всю опасность – эффективное средство, но и жестокий билет в один конец. Допустить мысль, что меня нет – и дрожь по телу от страха. Я умел искать выход, я умел быть собой и идти до конца, но не мог смириться. Не мог лечь спать с билетом в один конец, без шанса проснуться.

  План хотелось сменить на что-то безопасное, оставляющее надежду. Пусть и безумное, если иных вариантов не оставалось. По моделям выходило, что была возможность кружить на орбите планеты, среди мусора и автономных спутников. Даже не запросив расчёт вероятности обнаружения меня среди масс обломков и прочего космического мусора, я рассматривал авантюру. В ней нечего было предсказывать, но за мной оставался выбор. Тяжёлый, если понимать, что руки никогда не поднимут ребёнка и уже не обнимут жену. Невыносимый выбор, с шансом уснуть и никогда больше не проснуться. Не отличаясь белоснежностью во сне, среди мусора, я бы не ждал особого спасения. Но шанс очнуться всё-таки оставался. Как и шанс убить кого-то ещё, открывшего корабль не с человеком, но с монстром.

  Экран вывел изображение портала, предупреждая о переходе. Огромное техногенное кольцо ещё не наполнилось ничем, не превратилось в нору. Безжизненный остов в пустоте не успел стать полноценной населённой станцией, потому что только начал свою работу десять лет назад. На освоение перспективных направлений требовалось время: на проработку, на проверки и на подготовку первых переселенцев. Одиночку можно не беречь, но колонисты обязаны оставаться в безопасности. Иначе не найти следующих добровольцев, желающих перейти на ту сторону космоса в поисках светлого будущего. Я силился припомнить чувство перехода, но не мог. Не знал, как перемещался раньше и как нырял в глубину. Но с каждым вдохом и выдохом понимал, что в распадающемся сознании через работающее кольцо проходить небезопасно.

  Пока корабль плыл к порталу я занимал себя сомнениями. Что, если все воспоминания – сны? Что, если я уже ниже дна? Если и сейчас сплю? В висках застучало ещё сильнее. Руки задрожали, потянулись к рюкзаку и вытянули из кармашка монету. Осмотрел гурт, лица девушек и знакомые черты. После сбоя в хранилище я не мог ни подсмотреть в сети, ни вспомнить толком свою семью. Но монету и мишку никто у меня не отнял. Потому я загадал решение, подкинул кусочек металла со звоном и проследил глазами полёт до апогея. За секунду какую-то лёгкость обрело всё тело, в противовес мыслям. И я не сразу понял, почему монета продолжила крутиться, зависнув в одной точке. Только оттолкнулся, неожиданно полетев в невесомости, и протянул руку.

  Гравитация включилась, когда я уже схватил жребий. Приземлиться пришлось на колени и руки, ожидая серьёзный удар. Но гулкий звук небольшому ушибу не соответствовал. Я сразу ощупал ногу, после чего стали ясны причины: пластины нарастали, довольно хаотично, но часто. Особенно на руках и ногах. Они и закрыли моё тело от ударов. После неудачного приземления и обнаружения неприятной мутации заныла голова и зачесались ноги. Времени не оставалось. Связанности в сознании не доставало, но я запустил алгоритм полного сна, и перехода с последующим выходом на орбиту. С этого момента рассчитывая оставаться в одиночку в сумерках до самого конца.

  Я еле добрался от погасшего экрана до кровати, приготовленной к стазису. Никакого яркого финала. Совсем мало надежды. Я чувствовал, как рвутся мысли. Больше нет поддержки. И нет нормальных снов. В мгновение пропала гравитация. Впереди тьма и полёт в пустоту. Может полную, может нет. Может изменения спасут меня, может затрут. Заместят, если сознание не сможет удержаться. В последний момент я сжал в руке плюшевого медведя. Чтобы поверить всем сердцем. Шагнул в пропасть. Ноги подёрнулись. Словно я оступился. Закрыл глаза в полной мгле и вспомнил. Дочь и жену.