Текст книги "Украина: политика упущенных возможностей"

Автор книги: Дмитрий Табачник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

От Церкви без церкви к Украине без Украины

По мнению владыки Агафангела, политика националистического режима по разрушению канонического православия – это попытка создать «Церковь без церкви». В более же широком аспекте курс Ющенко-Тимошенко – это построение Украины без Украины.

Очевидно, что навязываемое сверху тоталитарное государственное устройство с националистической идеологией абсолютно неприемлемо для большей части жителей страны. Не менее очевидно, что невозможно десяткам миллионов навязать искусственный монолингвизм и лишить возможности использовать русский язык во всех сферах жизни.

Невозможно сделать историческими героями всей Украины палачей из УПА и СС «Галичина», как и невозможно убедить большинство украинцев, что членство в агрессивном военном блоке может лучше защитить национальную безопасность, чем мирный нейтральный статус.

Понимают это и майданные поводыри. Поэтому им нужна другая Украина и другой народ. Нужна Украина без Украины – народ с выкорчеванной исторической памятью, лишенный традиций и с разорванной цепочкой духовной преемственности поколений. Значит, необходимо провести его массовое зомбирование, как в практике культа Вуду – лишить души и памяти, сделать нерассуждающим и послушным приказам верховных жрецов.

С этой целью режимом ведется тотальная обработка через СМИ, систему образования, неустанно трудятся спецслужбы. Но прошедшее после путча 2004 г. время показало, что ожидавшийся эффект отсутствует.

Составляющие национального менталитета базируются на едином фундаменте православной традиции, и только уничтожение фундамента сделает возможным разрушение возведенных на нем зданий.

Понявшие эту аксиому наследники Петлюры и Эриха Коха все более концентрируют удары по религии большинства, сочетая навязывание «национальной церкви» с внедрением тоталитарных сект. Учитывая, что американские хозяева проявляют недовольство малорезультативной деятельностью назначенных гауляйтеров, кампания нарушения прав верующих становится все более агрессивной.

Долг всех ответственных перед будущим Украины политических сил поставить преграду нарушению прав человека, составной частью чего является нарушение прав верующих. Поставить преграду преступной политике, проводимой потерявшим представление о реальности компрадорским националистическим режимом.

Уничтожение канонического православия будет означать национальную катастрофу – вместо независимого государства реинкарнируется сброшенный в адскую бездну советскими воинами-освободителями «Рейхскомиссариат Украина», единственным отличием которого от коховского будет только служба новой сверхдержаве, претендующей на всемирную гегемонию – как некогда поверженный нашими дедами гитлеровский рейх.

Фюрер Украины?

Проведенное Виктором Ющенко «празднование» Дня Победы 9 мая в Киеве и Украине дало повод очередной раз задуматься над тем, кто является героем для главы нашего государства, кого он навязывает, цинично издеваясь над убеленными сединами ветеранами, в качестве примера для подражания новым поколениям граждан Украины.

Действия президента и его идеологической обслуги убеждают меня в том, что «национальный проект» Виктора Андреевича не является по своему содержанию ни патриотическим, ни государственническим. Его трудно назвать даже националистическим, если иметь в виду прогрессивный буржуазный национализм XIX века, структурировавший современные европейские национальные государства, а не многочисленные пещерные разновидности национализма.

Этот проект не является по сути и антисоветским. Ритуально критикуя коммунизм и Советскую власть, Ющенко не отказывается ни от своего личного коммунистического прошлого, ни от своей успешной советской карьеры, ни от территориальных приобретений Украинского государства, советской властью обеспеченных.

Внимательно всмотревшись в смысловой историко-героический ряд, выстраиваемый Ющенко, можно определить этот проект как, в первую очередь, антирусский, во вторую – как антиевропейский и ксенофобский, а в третью – как антиукраинский, если под Украиной понимать всю страну, а не ее отдельные, но близкие сердцу президента регионы или группы населения.

Судите сами. С трипольских времен от «великих укров» Виктору Андреевичу не осталось ничего, кроме черепков, как-то не сподобились «отцы мировой цивилизации» изобрести письменность и записать (на чистом украинском языке, разумеется) имена своих героев. Зато уже в средние века определяются президентские герои и антигерои. При этом «герои» (действительно или только в горячечном воображении сервильных президентских «историков») всегда являются русофобами.

Так, из двух великих Мономашичей-современников: Данилы Галицкого и Александра Невского – первый считается в современной Украине второстепенным героем, а второй едва не извергом. Это при том, что у обоих были практически одни и те же противники, но проводивший более гибкую политику Невский сумел сохранить полусуверенное (ограниченное лишь выплатой дани Орде) государство на северо-востоке Русской земли, а внешняя политика князя Данилы была менее успешной, и его домен оказался разорванным на куски, а затем инкорпорированым в состав Литовского Великого княжества, а позднее Королевства Польского в составе Речи Посполитой.

Но о Даниле говорят мало – он герой «вспомогательный», поскольку не успел повоевать с Москвой, которая в тот момент еще не поднялась даже до уровня удельного центра. Скорее всего, его место в современной украинской истории было бы еще более скромным, если бы не факт его политической конкуренции с Александром Ярославичем Невским, чьи прямые потомки правили государством Российским до Василия Шуйского включительно (с коротким перерывом на Бориса Годунова и Лжедмитрия I).

Куда больше внимания уделяется гетманам XVII–XVIII веков. И здесь неудачливый предатель, растранжиривший наследие Богдана, Выговский (казненный своими же хозяевами-поляками) оказывается героем только потому, что при нем крымские татары (при незначительном участии части украинских казаков) поймали в засаду передовой конный отряд князя Пожарского. Поскольку это было единственное сражение, которое с натяжкой можно трактовать как победу украинцев над русскими, этой не имевшей даже тактического значения битве приписывается значение, равное Бородину, Вердену или Саратоге. Зато опиравшийся на московскую помощь Богдан Хмельницкий, реально создавший первое полусуверенное Украинское государство, равно как и действительно боровшийся за независимость Украины, но колебавшийся между русскими, поляками и турками (в зависимости от ситуации) Дорошенко, не в чести.

Клевреты Ющенко поют осанну инициатору закрепощения украинского крестьянства, организатору постоянного присутствия российских гарнизонов в украинских городах, кавалеру единственного на тот момент российского ордена Андрея Первозванного (жаловавшегося только высшим сановникам государства Российского и ближайшим соратникам царя Петра), гетману Ивану Мазепе только потому, что именно Мазепа предал своего повелителя и покровителя, предал свой народ, совершил клятвопреступление и в обмен на обещание создать для него личное княжество в размере полутора воеводств перешел на сторону Карла XII. Украинские казаки и мещане, которые вместе с крохотным российским гарнизоном героически защищали от двадцатикратно превосходившей их лучшей в Европе шведской армии город Полтаву, по европейским меркам и крепостью-то не являвшийся, для Виктора Андреевича не герои.

Из многих противоречивых личностей, подвизавшихся у руля Украинского государства в послереволюционные годы, в качестве героя выбраны не претендовавшие на интеллектуализм и либеральные взгляды Владимир Винниченко и Михаил Грушевский (о них упоминают вскользь и памятников им не ставят), не твердый государственник и потомок гетманов прошлого генерал Павел Скоропадский, а лидер полубандитской вольницы, весьма прозрачно величавшей себя «гайдамаками», Симон Петлюра. Тоже не удивительно, поскольку именно Петлюра согласился заключить позорный Варшавский договор, отдававший Польше половину Украины и делавший вассальным государством вторую половину – только бы польские дивизии помогли ему воевать с большевиками (читай – с русскими).

Именно от Петлюры выпуклой становится вторая, скрытая до поры линия ющенковского «национального проекта» – антиевропейская. Ведь украинский президент пытается героизировать политика, чей убийца был оправдан в Париже французским судом присяжных. Тогда не было юридически сформулировано понятие преступления против человечности. Поэтому Петлюру не судили во Франции за учиненные его войсками погромы, этнические чистки, массовые убийства гражданского населения. Однако европейская общественность уже тогда четко определила свое отношение к только зарождавшемуся течению украинского национализма, признанным руководителем которого в тот момент был Петлюра и апологетом которого сегодня является Ющенко. Присяжные, выслушав свидетелей защиты, рассказавших о злодеяниях петлюровцев в украинских городах и селах, полностью оправдали его убийцу, приняв решение не юридическое, но политическое – исходя из высших принципов общечеловеческой морали и справедливости, а не узких процессуальных норм уголовного права.

Вернемся однако ко Дню Победы. Именно в трактовке событий Великой Отечественной войны, которая для Виктора Ющенко является Второй мировой, наиболее четко, рельефно выступает не только русофобская, но и антиевропейская сущность пещерно-националистического проекта, продвигаемого действующим президентом.

Попытки примирить ветеранов Советской Армии с коллаборантами из ОУН-УПА, представить батальон «Нахтигаль» в качестве едва не гуманитарной организации, его командира – гауптмана гитлеровской армии, в дальнейшем гауптштурмфюрера СС Романа Шухевича – как рефлексирующего интеллигента и философа-государственника, добровольцев дивизии СС «Галичина» – как равноправных комбатантов, не только осуждаются большей (и лучшей) частью украинского общества, но и квалифицируются законодательством большинства европейских государств как уголовное преступление: пропаганда фашизма и оправдание его преступлений.

Мне уже доводилось писать, что патриот своей страны, победитель и герой в Первой мировой войне маршал Франции Анри Петэн закончил жизнь в тюрьме, получив в качестве милости и в знак признания своих бывших заслуг замену смертной казни пожизненным заключением. Между тем, его вина заключалась лишь в том, что, возглавив правительство в момент, когда французская армия была разгромлена, а государство на две трети оккупировано, он подписал перемирие с Германией (на что имел полное право) и затем пытался сохранить французскую государственность в рамках режима Виши. Его поведение было вполне объяснимо и разумно – война была проиграна, и не было никакой гарантии, что еще через два—три месяца вермахт не добьет Британию. По единодушному мнению военных историков, в том числе британских, высадка германских войск на Британских островах летом—осенью 1940 года однозначно вела эту страну к военному поражению.

Найдите сегодня француза, возводящего Петэна в герои или возвеличивающего «подвиг» эсесовцев легиона «Валлония». А ведь если на стороне Советской Армии воевала лишь одна эскадрилья «Нормандия-Неман», то только военнопленных французов, носивших форму частей СС, было захвачено на советско-германском фронте около 25 тысяч – две полноценные дивизии. Однако они не лезут нагло в победители 9 мая каждого года, и ни один французский политик не смеет объявить их равными французам, сражавшимся в армии или в отрядах Сопротивления. И примирять их силой тоже никому не приходит в голову: первые – коллаборанты, вторые – герои всей Франции.

Точно так же нет норвежца, публично гордящегося полковником Квислингом. А Квислинг тоже считал себя патриотом своей страны и был уверен, что, поскольку захват Норвегии одной из воюющих сторон неизбежен из-за ее стратегического положения (британцы готовились к соответствующей операции), то более предпочтительной является германская оккупация. По состоянию на 1940 год ошибочность его точки зрения не была столь уж очевидна, и норвежцев в частях СС воевало куда больше, чем украинцев, они даже рейхсканцелярию и бункер Гитлера защищали до последней минуты боев в Берлине. Тем не менее ни один норвежский политик, думающий о своем будущем, не посмеет героизировать этих искренне заблуждавшихся коллаборационистов, независимо от того, какая «великая идея» вела их в бой. Даже неприятие советского коммунизма как идеологии и желание принять участие в «крестовом походе» против него не является оправданием измены родине.

Но это – нормы поведения политиков в современной Европе.

Ющенко же пытается оправдать не просто изменников-коллаборантов, надевших мундир чужой армии и присягнувших на верность чужому государству и лично Адольфу Гитлеру, но садистов-убийц мирных жителей. Чтобы не дать Виктору Андреевичу и его идеологической камарилье приклеить мне ярлык «понівеченого комуністичною пропагандою», приведу слова заведомо симпатизировавшего Шухевичу и его нахтигалевцам министра иностранных дел марионеточного правительства созданного Гитлером «Государства Словакия», посетившего Львов сразу после взятия города в 1941 году немцами, как раз когда там хозяйничали «гуманисты» «философа» Шухевича. Вот как он описывает «работу» «Нахтигаля»: «Город стонал в агонии, кровоточил в муках, содрогался в грозных нероновских сценах и геродотовских убийствах невинных детей. Выделенные группы самых отъявленных убийц, как бешенные собаки, врывались в дома, с наслаждением выбивали двери квартир и как сумасшедшие, вспотевшие и запыхавшиеся, вытаскивали свои жертвы за волосы и многократно убивали их прямо на месте. Кто попал им в руки – тот лишался жизни. Взятых в плен политруков Красной Армии расстреливали, коммунистов и евреев вешали. Не было улицы, на которой не лежали бы трупы. На главной улице не было фонаря, на котором не висел бы повешенный. Трамваи были переполнены перепуганными людьми, которых везли на зрелище убийств. Город был отдан на растерзание подонкам, бился в страшных судорогах. Только в их штабе на улице Лацкего было убито более пятисот евреев. На площади Стрельцов днем расстреляли тридцать заложников. На балконе оперного театра повесили двадцать мучеников… Одичавшие убийцы, возбужденные выстрелами салютов, криками умирающих, гипнотизируемые кровавыми оргиями, как будто сошли с ума: местному фотографу носили проявлять фотопленки, на которых было запечатлено позирование возле убитых, застреленных, повешенных и замученных. Ничего подобного история не видела и не знала со времен Чингисхана. Мир словно перевернулся вверх ногами. Колесо истории человечества вернулось к своему началу… По списку, составленному в Краковском филиале абвера, группы украинских националистов врывались в квартиры 36 ученых с мировым именем: педагогов, ректоров, геологов, хирургов, между ними профессора математики, бывшего председателя польского правительства Казимира Бартеля, писателя и академика Тадеуша Бой-Желенского. Их привели в свой штаб, где зверски мучили, а ночью вывезли за город в Вулецкий парк, заставили выкопать себе общую могилу, а затем их расстреляли» [1]1
  Годьмаш П., Годьмаш С. Подкарпатская Русь и Украина. – Ужгород, 2003. – С.158–159


[Закрыть].

Такая вот зарисовка с натуры, сделанная союзником господина Шухевича.

А чтобы Виктор Андреевич не сомневался в том, что и сообщения о зверствах его любимой УПА в провинциях не «фальшивки НКВД», приведем еще одну цитату из того же автора, но уже о действиях оуновских бандитов в галицийской провинции: «Особенно запомнился мне один из самых отъявленных громил по кличке «Хрин», по имени Степан Стебельский. Родился возле Самбора… При нападении люди его группировки появлялись в польской или советской униформе. Этот вандал хвастался тем, что раненных добивал как собак, полумертвым вспарывал животы и вешал их внутренности на ветках деревьев, отрывал им половые органы, заживо вырезал сердца и сжигал их».

Еще раз подчеркну: это – не документы НКВД, которым Виктор Андреевич «верит» только в одном случае – когда они прикрывают клеймо сомнительного прошлого его отца. Это зарисовки с натуры, сделанные таким же коллаборантом, как и сам Шухевич, только более цивилизованным.

И вот с такими «героями» Ющенко хочет вступать в ЕС. С ними он призывает примириться ветеранов Великой Отечественной, спасших мир от сотен тысяч «эксцессов», подобных львовскому погрому, их он предлагает в качестве примера подрастающему поколению.

Это хуже чем преступление, это государственный кретинизм, провоцирующий гражданскую войну в ее наиболее жестоком этническом варианте. Ведь если новое поколение украинцев согласится с Ющенко в том, что методы Шухевича могут быть оправданы, это еще не значит, что они согласятся и с остальными его идеями. Виктор Андреевич рискует тем, что, если он не успеет сбежать из страны, кто-нибудь решит применить опыт Шухевича или Хрина к нему самому или его окружению. Ведь если идеи националистов настолько «святы», что позволяют предавать Родину, садистски убивать невинных детей или взрослых представителей «не той» национальности, если можно было вырезать польскую интеллигенцию во Львове, чтобы некому было возглавить сопротивление фашистам и их оуновским лакеям, то почему в иных условиях борцы за иные идеи не могут той же мерой измерить Ющенко, Тарасюка, Кириленко или Драча, Павлычко, Жулинского? Только потому, что они украинцы, и значит: «Тю, куме, а нас за що?»

Не случайно Ющенко и ющенковцы ищут предков едва не в доисторические времена. Их пещерный национализм, осложненный комплексом национальной неполноценности, создает им виртуальных врагов и в Москве, и в Париже, и в Берлине, и в Риме. Одни не хотят снабжать «халявным» газом; другие не желают «на халяву» принимать в НАТО и за свой счет обеспечивать безопасность поклонников фашистской идеологии, предвкушающих, как они будут из-за чужой спины лаять на сильного соседа; третьи не уберегли Петлюру; четвертые еще в чем-то провинились перед украинскими националистами, даже не зная об этом. Медленно, но уверенно националисты превращают виртуальных (выдуманных) врагов, порой даже не представлявших о существовании Украины, в реальных неприятелей, которым просто надоедает слушать скулеж, стоны и постоянные претензии. В лучшем случае их прекращают приглашать в приличное общество, в худшем – не пускают даже на порог.

В таких условиях остается только замкнуться в своей националистической (не путать с национальной) ограниченности, строить пустые «Мистецькі арсенали», объявлять их Луврами, собирать псевдотрипольские «раритеты», заходиться в экстазе от «древних укров» и обсуждать со столь же малообразованными недорослями истоки украинской цивилизации, «подарившей» человечеству плуг, колесо, огонь, Иисуса Христа и Богородицу.

Гитлер, кстати, тоже любил порассуждать о «земле и крови», о древности и о всемирной цивилизаторской миссии германской нации. Правда, от украинского вождя фюрер германский отличался тем, что вместо сбора горшков строил автобаны, поднял из руин промышленность, ликвидировал безработицу, заставив богатых поделиться с бедными на деле, а не на словах. Наверное, поэтому у Гитлера в прихлебателях состояло практически все сегодняшнее НАТО, а Ющенко сам никак не может набиться в натовские прихлебатели.

Националисты, диктаторы, вожди или фюреры тоже ведь бывают разного масштаба – бывают мирового, а бывают местечкового, наши – и вовсе хуторянские.

Галицкий шлях от Великой Победы

Никаких противоречий с гитлеровцами у националистов никогда не было, просто советской разведке удалось провести удачную оперативную комбинацию

У каждого народа есть святыни, на которых основывается все его существование. Лишенный их, он уходит из истории, растворяется во тьме веков или становится легкой добычей захватчиков. Уничтожение исторической памяти является одновременно ударом по дню сегодняшнему и дню грядущему. Недаром теоретическая физика рассматривает время как единое, неразрывное, одновременно существующее целое.

Для нас такая святыня, сердцевина исторической памяти – память о Великой Победе, не позволяющая (несмотря на задействование всей мощи госаппарата) превратить страну в заповедник националистического тоталитаризма. А именно этого упорно добивается господин Ющенко, может, и хотевший стать лидером нации, но превращающийся в лидера местных наци.

Вполне логично, что главный удар направляется на Киев не только как на столицу, но на город-герой, центр исторического украинско-русского единства, православный Иерусалим Восточной Европы. Без завоевания его невозможно окончательно завоевать Украину, сделать ее протекторатом нового заокеанского Рейха. Как ранее Гитлер, ломая все планы блицкрига, перебрасывал на киевское направление танковые дивизии, так и ныне главный удар режима направляется на Киев. Поэтому развязанная в столице война против нашей памяти – это дело не мелких пористских подхалимов, пытающихся выслужиться перед Банковой, а часть глобального плана уничтожения Украины.

Кампания проходит одновременно в двух направлениях: во-первых, стирание памяти о героях обороны Киева, всех, сопротивлявшихся врагу в оккупации, солдат-освободителей; во-вторых – обеление националистических пособников оккупантов. Ведь дело не только в том, что идейные предшественники «оранжевых» находились в услужении у гитлеровцев и, следуя идеологической преемствености, ющенко-тимошенковцам следует принять и ответственность за неисчислимые преступления против собственного народа. Вся майданная политика – это калька оккупационной не только по содержанию, но и по форме. Только слабость режима пока не дает поклонникам «Нахтигаля» и этнических чисток вновь во всю силу показать, что «наша власть должна быть страшной».

Советская политкорректность, не менее жесткая и бессмысленная, чем американская, не позволила историкам рассказать всю правду об оккупации. А состоит она в том, что немцы, оставившие в глубоком тылу незначительные силы, фактически выполняли роль надзирателей, а непосредственными исполнителями всех злодеяний были националисты, возводимые ныне на пьедестал национальных героев.

Из почти миллионного довоенного Киева в живых после освобождения осталось 183 тысячи человек, каждый третий киевлянин во время оккупации был убит. А с учетом умерших от голода и на рабских работах в Германии, то погиб практически каждый второй. Подавляющее большинство жертв приходится на долю националистических коллаборационистов, не только рьяно выполнявших приказы гитлеровских хозяев, но и проявлявших незаурядную энергию и инициативу.

Это было тогда ясно всем киевлянам, относившимся к коллаборационистам (в подавляющем большинстве своем приехавших в обозах вермахта из Галичины) с ненавистью и презрением. Даже бывший петлюровский министр, известный маниакальными попытками раскола православия, Иван Огиенко (он же – митрополит УАПЦ Илларион), был вынужден констатировать: «Люди злые, враждебно смотрят на нас, как когда-то, очевидно, смотрели киевляне на татар-завоевателей. Никакого уважения к нам. Всех приезжающих украинцев, то есть нас, называют фашистами, сообщниками Гитлера, хотя это, в известной мере, правда… Немцы действительно поручают нам, честно говоря, самые мерзкие дела».

Эти «мерзкие дела» начались немедленно после вступления немецкой 6-й армии в Киев, командующий которой генерал-фельдмаршал фон Рейхенау долгие годы покровительствовал оуновским террористам. Еще в 1934 г. он, в преддверии их использования в будущей войне с Польшей и СССР, добился целевого финансирования ОУН из фондов РСХА и включения ее берлинской центральной организации в состав гестапо на правах отдела.

Будучи автором приказа «О поведении войск на Востоке», запрещавшем соблюдение любых норм международного права на оккупированной территории, фельдмаршал как профессиональный военный все-таки понимал: непосредственное участие в массовых экзекуциях и расстрелах разлагает войска. Исходя из этого, в карательных акциях были задейстованы националисты, так же верно служившие Гитлеру, как их предки Карлу ХII, а потомки – Джорджу Бушу.

Первые расстрелы в Бабьем Яру начались еще до 29 сентября, и их первыми жертвами стали плененные офицеры и политработники Юго-Западного фронта, которых фон Рейхенау, разьяренный неожиданно большими потерями под Киевом, приказал ликвидировать как носителей антигерманской идеологии. Расстрелы осуществлял состоявший из националистов-ОУНовцев Буковинский курень под командованием Петра Войновского. А ющенковский режим считает этих убийц, позднее составивших элиту командных кадров УПА, гордостью нации.

Начавшееся спустя несколько дней уничтожение еврейского населения проводилось одетыми в униформу СС буковинцами, которым был в помощь придан сформированный из таких же «идейно надежных» кадров Киевский курень под началом Петра Захвалынского, ставшего вскоре комендантом киевской полиции. Показательно, что участие в экзекуции над мирным населением было добровольным, от участия в ней отказался даже командир одной из прибывших в Киев немецких эйнзатц-групп.

И позднее, когда Бабий Яр все годы оккупации оставался основным местом казней, расстрелы в нем производили шуцманы-националисты. За образцовую работу Буковинский и Киевский курени были преобразованы в 115-й и 118-й шуцманшафтбатальоны СС, которые и осуществляли казни. 118-й шуцманшафтбатальон особенно прославился впоследствии, когда спалил вместе со всеми жителями белорусскую Хатынь, ставшую трагическим символом нацистских преступлений во Второй мировой.

Так как работы было очень много, то из националистов были сформированы и 45-й, 308-й, 23-й шуцманшафтбатальоны СС и зондеркоманда 4а. Особенно руководством киевского КдС (объединенного органа гестапо и СД) ценился 23-й батальон, несший охрану Сырецкого концлагеря, в котором содержались военнопленные, партизаны и подпольщики. Изощренные пытки и убийства, практиковавшиеся там «борцами за независимую Украину», удивляли даже ко всему привыкших гестаповцев.

В дальнейшем оккупационный репрессивный аппарат в Киеве в основном состоял из националистов, руководящие кадры которых прибыли с «походными группами» ОУН. После Захвалынского полицию Киева возглавлял клинический садист Анатолий Кабайда – один из наиболее влиятельных националистических вождей, позднее воевавший в дивизии СС «Галичина». Основные отделы гестапо, СД, КдС, полиции, по уничтожению подполья, евреев, идеологически чуждых элементов возглавляли коллаборационисты. Такая же ситуация была и в районных отделах полиции, в которых немцев вообще не было. Все карательные акции, расстрелы, угон молодежи на каторжные работы в Германию осуществлялись украинской полицией, «безупречная работа» которой специально отмечалась в докладной начальника СД Киева.

Националисты из киевской полиции и в дальнейшем демонстрировали верность Третьему рейху. Те из них, кто не был направлен в УПА и СС «Галичину», работали в охране самых страшных концлагерей, агентами-провокаторами среди военнопленных и остарбайтеров. Некоторые из подчиненных Захвалынского и Кабайды были пленены во время уличных боев в Берлине, где ожесточенно дрались, зная, что на прощение рассчитывать не придется, квислинговские эсэсовские формирования всей Европы.

Немцы отмечали такую преданность не только хорошим кофе, но и высшими наградами ведомства Гимлера, по количеству которых киевская полиция лидировала на оккупированной территории. К сожалению, тогда тоже находились люди, готовые, предав всю свою прежнюю жизнь, былые убеждения, пламенные слова и ближайших товарищей, служить оккупантам и националистам – в обмен на рейхсмарки и обещание высоких должностей после уничтожения большевизма.

Особенно ценным приобретением для СД стал один из видных представителей высшей партноменклатуры КП(б)У, секретарь Ленинского райкома партии Романченко. Оставленный для работы в подполье, он, уверовав в победу оккупантов, добровольно перешел на сторону врага, выдал десятки коммунистов и комсомольцев. Сопровождаемый агентами полиции бывший партфункционер ходил по городу, и каждый, кому он «сердечно» пожимал руку, немедленно арестовывался.

В значительной мере успеху работы оккупационных органов террора способстовало и то, что киевское партийное подполье не сумело достичь максимальной эффективности в сопротивлении оккупантам из-за личных амбиций руководителей. Оставленные Хрущевым кадровые партаппаратчики Хохлов и Ивкин, претендуя на единоличное руководство, занялись выяснением отношений. Дошло до того, что некоторые подпольщики обвиняли Хохлова в отравлении Ивкина.

В массовом порядке набирались националисты и в киевское отделение абвера, называвшееся абвергруппой «Орион». Агентура «Ориона» забрасывалась в тыл Красной армии для проведения диверсий, и коллаборационисты заслуженно считались наиболее надежными выпускниками абверовских курсов. Националисты настолько рвались к работе в репрессивных органах, что для них не хватало вакансий. Чтобы трудоустроить массу «свiдомих», «европейски ориентированных» энтузиастов, при СД был создан специальный орган – «Аргус», названный именем персонажа греческой мифологии, имевшего глаза по всему телу. Десятки агентов «Аргуса» ежедневно присутствовали во всех людных местах и при малейшем подозрении арестовывали киевлян.

Но участие националистов в реализации фашистской оккупационной политики по уничтожению киевлян не ограничивалось занятием должностей в репрессивных органах. Германским командованием и гебитскомиссариатом им была доверена вся полнота власти в оккупированном городе, для чего была создана городская управа, полностью укомплектованная националистическими кадрами. Очевидцы описывают колоритную картину деятельности новых хозяев города, сидевших в вышиванках и вызывавших полицию при звуках русской речи.

Киевские бургомистры – Оглоблин, Багазий, Форостовский – были видными националистическими деятелями, считавшими главной своей задачей (как и их майданные последователи) насильственную украинизацию, уничтожение русского языка и культуры, канонического православия. Это была основная тема выпускавшихся коллаборационистских изданий – «Украiнського слова» и «Нового украiнського слова».

Вся задействованная «оранжевым» режимом идеология нагнетания в обществе атмосферы русофобии и антироссийской истерии позаимствована у геббельсовских пропагандистов. Статьи из «УС» и «НУС», посвященные рассказам об исконной агрессивности Москвы, многовековом угнетении русскими свободолюбивых украинцев, рассказы о героическом Мазепе – все это хоть сейчас можно перепечатывать в придворных изданиях хоружевского двора.