Текст книги "Украина: политика упущенных возможностей"

Автор книги: Дмитрий Табачник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Дмитрий Табачник
Украина: политика упущенных возможностей

«Утиный суп» по-украински

Все украинские выборы, начиная с 1994 года, убедительно свидетельствуют о политическом расколе страны. Восток и запад голосуют по-разному, за диаметрально противоположных политиков и несовместимые идеи. Пока у власти находились толерантные представители юго-востока во главе с Леонидом Кучмой, раскол этот, обозначаясь во время выборов, не носил все же критического характера.

Дискуссии о «выборе пути» смолкали на следующий день после объявления результатов голосования, а сами выборы не воспринимались населением как «последний и решительный» бой «добра со злом», где идеалом моральности и ответственности признавались лишь собственные политические лидеры (даже неоднократно публично лгавшие), а абсолютным злом – лидеры оппонирующей политической силы. Именно благодаря этому сегодня на политической арене Украины нет ни одной серьезной политической партии, которая бы ставила под сомнение суверенитет и территориальную целостность страны. Мы по-разному видим будущее Украины, но никто из нас не сомневается (и никогда не сомневался), что это будущее именно Украины. Пока не сомневается.

Дело в том, что взгляды сегодняшних политиков сформировались в те самые первые 12 лет независимости, когда раскалывающие общество вопросы не становились объектом целенаправленной государственной политики и пропаганды. Никто не объявлял гитлеровского офицера Шухевича «героем Украины», но и никто и никогда не лазил на Говерлу ломать символы украинской государственности. Общая, объединявшая общество идея заключалась в том, что независимое украинское государство обязано в первую очередь заботиться о достойной жизни своих граждан, об удовлетворении их материальных и духовных запросов на основе самых высоких стандартов. Стандартов, пригодных для наиболее цивилизованных стран Европы, – что, собственно, и материализовалось в отсутствии дискуссий о верности именно европейского выбора. Однако сегодня, в результате трех лет постоянной борьбы «оранжевых» с Партией регионов, избиратель предельно радикализирован. На последних выборах на западе Украины уже призывали не допустить к власти не «бандитов», а просто «донецких». «Миссионеры», только вчера спустившиеся «з полонын», толпами едут в Донецк и Луганск, Крым и Одессу «обучать» местное население «украинству» как новой «руководящей и направляющей» общественной силе. Политики высшего ранга без тени сомнения утверждают, что, если мы все переоденемся в «вышиванки», полюбим УПА и признаем коварного средневекового интригана Мазепу национальным героем, все реки в стране немедленно потекут медом и молоком. В ответ на востоке, к несчастью, уже приобретает популярность лозунг возвращения границы по Збручу, денонсации пакта Молотова—Риббентропа и «восстановления исторической справедливости» путем возвращения западных областей Польше.

Этими своими действиями и восток, и запад признают раскол Украины в качестве свершившегося в сознании людей факта и демонстрируют нежелание и неготовность жить в одной Украине с «не такими» украинцами и уж тем более передавать в «не такие» руки государственную власть. Опасного пика эти настроения достигли в 2004 году. Тогда элиты, испуганные результатом собственной пропаганды, остановились на краю пропасти. Радикальные настроения избирателей не были легитимизированы политиками, и страна сохранила формальное единство. Однако настроения масс никуда не делись, наоборот, однажды запущенный механизм противостояния набирает обороты. Даже последние выборы показали, что в обоих лагерях слабеет умеренное крыло и набирают силу радикалы.

Под давлением данного тренда будет происходит дальнейшая радикализация украинского политикума, грозящая перерасти в необратимую радикализацию всего общества. Уже на следующих выборах «НУНС» рискует прекратить существование в качестве серьезной политической силы, поскольку его переигрывают радикалы-популисты из БЮТ. А Партия регионов, потерявшая на этих выборах около 200 тыс. голосов, на следующих рискует недосчитаться уже миллионов, а со временем повторить путь «НУНС», если не прислушается к требованиям своих избирателей и не радикализирует позицию. На ее место придут или коммунисты, или возрожденные объединенные эсдеки, или кто-то третий. Например, набирающий силу в Одессе блок «Родина» или украинофобствующие радикалы из Крыма.

Однако мы уже отметили, что путь дальнейшей радикализации ведет в никуда – к расколу страны с гражданской войной или без оной. Альтернативой безумному нагнетанию низменных страстей, поиску «не таких» и раздуванию фобий избирателей запада и востока может и должна стать работа ответственных партий с электоратом. Мы должны понять, что если не лезть друг к другу со своим уставом, можно спокойно жить в одном государстве, не разделяя ценностей друг друга. В конце концов, жителю Донецка абсолютно все равно, какие памятники ставят во Львове и в честь кого называют улицы, точно так же и львовянину не должно быть никакого дела, на каком языке говорят в Донецке и кому ставят памятники в Одессе.

Но для того чтобы объединить электорат, мы должны вынести за скобки общественной дискуссии разъединяющие нас проблемы и предложить избирателям программу развития украинской государственности, которая бы не просто устроила запад и восток одновременно, но была бы привлекательнее «бютовского» популизма. Мы должны понять: где мы находимся, куда идем и каково наше место в мире?

Украина в своих проблемах не уникальна. Известный американский историк и политолог Самюэль Хантингтон в своей работе «Столкновение цивилизаций» констатировал, что Америка, до сих пор веками успешно ассимилировавшая эмигрантов, которые если не в первом, то уже во втором поколении воспринимали ценности «американского кредо», в конце XX века утратила эту свою способность. Огромная масса латиноамериканских испаноязычных иммигрантов, компактно расселяющихся на бывших мексиканских территориях юго-запада США, не только сохраняют свой язык и образ жизни, но и навязывают его проживающим в регионе англоязычным американцам. В городах юго-запада США можно получить работу не зная английского, но практически невозможно – не зная испанского.

Казалось бы, США способны административными мерами оградить англо-протестантскую культуру от посягательств испано-католической. Но не тут-то было. Американское кредо заключается не только и не столько в английском пресвитерианстве, сколько в приверженности ценностям демократического общества и либеральной экономики. Но и латинизация США имеет экономическую подоплеку. Бизнес в либеральной экономической модели гибко реагирует на запросы целевых групп, и если существует многомиллионная армия испаноязычных потребителей, то бизнес заговорит по-испански и примет католические ценности.

Неоконсерваторы в США, выступая с националистических позиций, требуют административных запретов на иммигрантскую культурно-языковую и политическую экспансию и государственной поддержки англо-протестантской культуры. Их требования полностью идентичны требованиям (только изложены культурнее и демократичнее) украинских националистов «положить конец антиукраинству» и всеми силами (особенно бюджетным финансированием) поддерживать «державну мову», а то она, мол, вымирает. Оставшиеся жить в средневековье, мыслящие его категориями, националисты не замечают логического противоречия в своих собственных построениях. Ведь кому нужна «мова», если она «вымирает»? И может ли государство, считающее себя демократическим, навязывать большинству населения интересы меньшинства, пусть даже и «свідомого»? «Мова» должна быть не «державна», а народная. В конце концов мы отказались от коммунистической идеологии, звавшей нас в «светлое будущее», не потому, что пропагандируемые ею идеи и ценности нам не подходили («моральный кодекс строителя коммунизма» буквально с десяти заповедей списан), а в силу монополизации права на истину компартией. Не для того же мы разрушили великую державу, спасаясь от партийного единомыслия, чтобы через 15 лет вернуться к такому же единомыслию, но уже на основе совершенно пещерной идеологии или парадигм средневековой инквизиции.

Для многих обитателей мира хай-тек трудно понять мотивы ультранационалистов. Их раздутый патриотизм кажется забавным. Вспоминается страна Свободия из фильма братьев Маркс «Утиный суп», где высмеивается понятие национального превосходства в войне двух вымышленных наций.

Элвин Тоффлер в книге «война и антивойна» пишет о том, что «…глобализация бизнеса и финансов, которой требует развивающаяся экономика стран Третьей волны, проделывает дырку в раздутом пузыре национального «суверенитета», который так дорог националистам».

И еще одна цитата из этой же работы: «Бразилии приходится иметь дело с организованным сепаратистским движением в Рио-Гранде-до-Сул, изобильном регионе Юга, где грамотность достигает 89 % и в каждых четырех из пяти домов есть телефон.

Юг производит 76 % ВНП, и традиционно его задавливают в парламенте Север и Северо-Восток, экономический вклад которых составляет лишь 18 %. …Ходит шутка, что Бразилия была бы богатой, если бы кончалась сразу к северу от Рио, но южане над этой шуткой уже не смеются».

Ничего не напоминает? Похоже, жителям юго-востока Украины эта бразильская шутка тоже не кажется остроумной…

Очевидно, стране, претендующей на звание современного цивилизованного государства, стыдно ходить в клоунах и развлекать западных интеллектуалов «раздутым патриотизмом» и этнографическими мотивами в политической моде. Стыдно и небезопасно, поскольку в основе любого сепаратизма лежат экономические интересы. когда Элвин Тоффлер говорит о распаде СССР, он отмечает, что Союз разваливали политические элиты экономически более развитых Украины и Прибалтики, мечтавшие пристегнуть экономики своих стран к франко-германскому локомотиву в ЕС, в то время как элиты преимущественно аграрных среднеазиатских республик желали бы и дальше сохранить СССР, ища в подчинении Москве «защиты и дармовщины». Не стоит ли задуматься и нам?

Лишь четко уяснив, что национализм – идеология вчерашнего дня (идеология индустриализации, как пишет Тоффлер), что он не может обеспечить потребностей информационного общества и постиндустриального государства, что в условиях открытых рынков и стремительно глобализирующегося на основе новых технологий информационного пространства любые национальные ограниченности обречены. Сложно поставить барьер на пути спутникового телевидения. Совершенно невозможно запретить интернет или хотя бы контролировать его растущую в геометрической прогрессии армию пользователей. Коммерческие СМИ вынуждены следовать за интересами потребителей или умирать, проигрывая в конкуренции.

Самое же опасное в национализме – что он вызывает ответную адекватную реакцию. Национализм не может существовать без врага. Для того чтобы мы объединились и осознали себя как «мы», всегда нужны «они» – «не такие», «зомбированные», «не свідомі», пьющие по утрам кровь христианских младенцев. Но сталкиваясь с «мы» образца Шухевича и Тягныбока, «они» тоже испытывают тягу к объединению, начинают осознавать «нас» «не такими», «неправильными» и т. д. Поскольку же «мы», составляя меньшинство населения, монополизировали тем не менее право на украинство, «они» начинают осознавать себя не просто «не такими», но «не украинцами». Неслучайно навязчивая пропаганда шароварного украинизма при Президенте Ющенко привела к сокращению числа носителей украинского языка и приверженцев вступления не только в НАТО, но даже в ЕС. И то, и другое, и третье постепенно ассоциируется у избирателей не столько с политической программой, сколько с политической меткой: если ты хочешь в НАТО, ЕС и говоришь по-украински, то ты за Ющенко. Теперь начал срабатывать обратный принцип: «Если ты против «оранжевых», то ты не говоришь по-украински, не поддерживаешь вступление в НАТО и ЕС».

Очевидно, общество находится на грани, перейдя которую мы через несколько лет оставим позади точку возврата и свалимся в югославский сценарий. Поэтому первое, что должно нас объединить, – ограничение националистической риторики, раскалывающей страну независимо от воли самих националистов и обслуживающей идеологию вчерашнего дня.

Второе – это, безусловно, выбор будущего для страны. Тот факт, что на последних выборах резко улучшил свои позиции лишь БЮТ – работавший по «сетевому принципу», вравший одно на западе, другое – на востоке (подобную гибкость Тоффлер, кстати, считает признаком политики третьей волны) – не только заставит другие партии озаботиться пересмотром своей избирательной стратегии, но и свидетельствует о том, что общество уже созрело для преобразований, что технологии третьей волны им уже востребованы (в том числе и в политике). Об этом же свидетельствует и тотальное поражение националистов, которые, собравшись в мегаблоке, при тотальном задействовании админресурса и беспардонной поддержке Президента, выборы фактически провалили. Общество отказывается от идеологии вчерашнего дня, оно определило свое будущее не как «садок вишневий коло хати», а как мир высоких технологий.

Третье – наше прошлое. Здесь, безусловно, единства достичь труднее всего, поскольку каждый пишет свою историю. Поэтому, очевидно, надо оставить на суд будущим поколениям вопросы, раскалывающие общество сегодня. Через сто лет историки смогут куда более беспристрастно судить о роли и месте УПА в Великой Отечественной войне, о факте создания в рамках СССР суверенного украинского государства, ставшего членом – основателем ООН благодаря Сталину, о количестве жертв и социальных и политических причинах голодомора и о других чувствительных сегодня вопросах.

Но ведь никто не ставит под сомнение историю Киевской Руси, как никто не сомневается в том, что именно в этот период уходит корнями украинская государственность (равно как и великорусская, и белорусская), нет расхождений между историками разных лагерей и в трактовании периодов «хмельнитчины» и «руины». В конце концов, никто не оспаривает того факта, что во Второй мировой войне Украина воевала на стороне антигитлеровской коалиции, почему, кстати, порвавшие с нацизмом немцы назвали ошибкой награждение коллаборанта и гитлеровского офицера Шухевича.

Опираясь на осознание общности исторических корней и исторической судьбы, имея общую цель в виде ускоренного вхождения украинской экономики в мир хай-тек и резкого повышения на этой основе уровня жизни населения, вынеся за скобки общественной дискуссии сегодняшние разногласия, мы вполне можем сплотить общество и подготовить его к интенсивной конкуренции в мире завтрашнего дня.

Я рад отметить, что постепенно необходимость объединения на основе неразделяющих ценностей начинают понимать и в лагере наших оппонентов. По крайней мере, именно так я трактую недавнее заявление Президента Виктора Ющенко, который впервые за свою каденцию признал, что с вопросом о вступлении в НАТО спешить не надо, что эту проблему должен решить народ Украины на референдуме, который целесообразно провести лет через десять, не раньше. Это важнейший шаг в правильном направлении, шаг к сближению двух Украин, обузданию радикалов. И мы все, все общество, должны откликнуться готовностью пройти свою часть пути – пути создания единого гражданского общества.

Еще Георг Вильгельм Фридрих Гегель называл основополагающими принципами функционирования гражданского общества, помимо личной свободы и частной собственности, свободно формируемое общественное мнение, а также справедливые и строго соблюдаемые законы. Если Украина и дальше будет скатываться в пропасть политического противостояния, то государство станет узкоэлитарным, поскольку ему придется обслуживать интересы части общества. Ни о каком становлении истинного гражданского общества при таком подходе говорить не приходится, поскольку после каждых выборов будет сохраняться угроза передела власти и собственности, проведения репрессий. Мне кажется, особенно важно акцентировать внимание и политической элиты, принимающей решение, и аналитиков-консультантов, формирующих ее мнение и стратегемы, на проблеме достижения согласия в стране именно теперь, когда запускается большой политический проект «Рада-2007». Если он начнется с конфронтации и противостояния, то мы можем оказаться на пороге реализации опасного сценария.

Аннигиляция национал-патриотизма

Здорово ли общество, которое избирает в лидеры комплексующих политиков?

Украинская политика последних лет полна взаимных обвинений в предательстве и упреков в адрес политических оппонентов и географических соседей. В том, что фракции хилой «оранжевой» коалиции 11 декабря 2007 года не проголосовали за премьерство Тимошенко, оказалась виновата Партия регионов. Партия, не сумевшая помешать Ющенко стать Президентом и распустить парламент, в котором она имела убедительное большинство, вдруг смогла «загипнотизировать» систему «Рада». Чем не коллектив из 175 кио и копперфилдов? А еще национал-патриоты и сервильные историки любимого Президентом Виктором Ющенко «трипольско-голодоморского» разлива пытаются вбивать в головы школьникам людоедские истины о том, что украинский народ живет хуже, чем хотел бы, потому что перед ним виноваты Екатерина II, Ленин, Сталин и Российская Федерация, отказывающаяся субсидировать украинских пенсионеров за счет российских.

Когда же нас окончательно не примут в ЕС и в НАТО, политики и «ученые» из лагеря профессиональных патриотов будут столь же горячо обвинять в этом США и Евросоюз. В том, что с 2002 года страну разрывает перманентный политический кризис, виновны некие «антиукраинские силы», отказывающиеся признавать, что 140 тысяч лет назад (до появления даже неандертальцев, не говоря уже о человеке современного вида) существовало «украинское государство» и «древние укры» готовились «нести культуру» по всему миру.

Многие украинские политики явно тяжело больны комплексом неполноценности. Вместо того чтобы признать и проанализировать собственные ошибки, дабы не повторять их в будущем, они склонны даже в природной катастрофе, вроде шторма, приведшего к гибели кораблей и загрязнению мазутом Керченского пролива, видеть происки коварного врага.

Но здорово ли все общество, которое постоянно избирает в лидеры комплексующих политиков? Ведь, как правило, демократические выборы приводят к тому, что на высшую должность выдвигается наиболее серый, усредненный представитель данной группы избирателей.

С моей точки зрения, достаточно симптоматичной была реакция украинской общественности на присвоение Виктором Ющенко звания Героя Украины Роману Шухевичу. Уйдем от темы участия Шухевича в Холокосте. Ющенко может искренне верить, что тот оказывал евреям гуманитарную помощь, а украинские националисты и вовсе считают, что Холокост – не их проблема. Рассмотрим ситуацию с точки зрения интересов создающегося современного украинского государства.

Виктор Андреевич и его придворные «историки» не отрицают очевидного – Шухевич командовал батальоном «Нахтигаль» – подразделением армии фашистской Германии. То есть он воевал на стороне агрессора, напавшего на украинское государство (кроме тоталитарной республики – УССР, другого тогда у украинского народа не было). Пусть даже его воинская часть, как утверждает Ющенко, будучи разведывательно-диверсионным батальоном Абвера, «всего лишь» охраняла мосты, дороги и склады.

Чему учит нынешних украинцев прецедент Шухевича? Если на вашу страну напали, то самый верный способ стать «героем Украины» – пойти служить в армию агрессора и охранять его склады и тыловые коммуникации от соотечественников, не смирившихся с порабощением. В качестве примера подрастающему поколению предлагается коллаборационист, который, по мнению многих ученых, запятнал себя кровью мирного населения.

Пожалуй, трудно представить себе норвежцев, ставящих памятник полковнику Квислингу. Маршал Пэтен – национальный герой времен Первой мировой войны, умер в тюрьме только за то, что подписал с Германией соглашение о перемирии. Правительство же Виши, возглавляемое Пэтеном, являлось законным правительством республики, армия была разгромлена, возможности сопротивления исчерпаны, союзники-англичане бежали на свой остров и с дрожью ждали вторжения. Пэтен не позволил втянуть Францию в войну на стороне фашистской Германии. Он только возглавлял правительство своей оккупированной родины. Тем не менее он был приговорен французским судом к смертной казни, замененной впоследствии пожизненной одиночкой в самой суровой тюрьме Франции, а тысячи чиновников его правительства и лиц, сотрудничавших с ним, включая руководителей местного самоуправления, были казнены.

Для Украины же прославление предателей становится национальной традицией. Задолго до Шухевича пели и продолжают петь осанну гетману Мазепе. Проблема не только в том, что гетман изменил крестному целованию четвертому по счету из династии Романовых, предав тем самым царя Петра. Мазепа предал и свой народ, выторговав у Карла XII и Станислава Лещинского собственное княжество в пределах Витебского воеводства Речи Посполитой и обязавшись за это вернуть украинский народ под полную власть польской короны. Он предал Богдана Хмельницкого, украинский народ, кровью завоевавший независимость в Великой Освободительной войне XVII века – в первую очередь, и уже потом русского царя. Опять же, можно спорить о том, под властью какого монарха – православного или католического – украинцам лучше жилось. Но совершенно очевидно, что когда Мазепа совершал предательство, его меньше всего волновала независимость Украины.

Роман Шухевич, что бы о нем ни писали сейчас, надевая мундир Вермахта, так же, как и те украинцы, которые надели мундиры СС, принес присягу на верность лично Адольфу Гитлеру и обязался исполнять все его приказы. Эта присяга не позволила немецкому генералитету и офицерскому корпусу организованно выступить против нацистов, когда стала понятна человеконенавистническая суть их политики, которая привела высших руководителей Вермахта (генерал-фельдмаршала Кейтеля и генерал-полковника Йодля) вначале на скамью подсудимых, а затем и на виселицу в Нюрнберге. А биография и дела Шухевича свидетельствуют о том, что он служил гитлеровскому Рейху не за страх, а за совесть.

Украинские националисты, руководствуясь своими политическими вкусами, считают, что служить Гитлеру против Сталина – подвиг, извиняющий отдельные «мелкие накладки» вроде Бабьего Яра, но в нашей стране живут десятки миллионов людей, имеющих абсолютно противоположные симпатии и взгляды. Шухевич не считал Советскую Украину своей страной. А все ли граждане Украины считают своей Украину Ющенко – Украину Шухевича и Мазепы? Насколько боеспособной окажется украинская армия, если ее личный состав будет с детства воспитан в убеждении, что несогласие с политикой действующего законного правительства своей страны оправдывает предательство и переход на службу к агрессору? Знают ли националисты, чьи войска перейдут границу Украины в будущем и как к ним отнесется население приграничных регионов? А вдруг как к освободителям? А если примеру Шухевича захотят последовать миллионы?

Повторю, дело не в Викторе Ющенко – полномочия позволяют ему вручать государственные награды всем, кому он посчитает нужным. Другое дело, что теперь порядочный человек вряд ли захочет быть «героем Украины». Я бы лично не захотел. Да дело и не в украинских национал-патриотах, партии которых в последние годы стремительно маргинализировались, практически утратили поддержку избирателей и могут еще проводить своих представителей в Верховную Раду, только цепляясь за остатки президентского рейтинга (многие уже пытаются устроиться на службу к Юлии Тимошенко). Проблема в том, что промолчал народ.

Смешно спрашивать, почему Партия регионов не возмутилась и не осудила демарш с награждением Шухевича? А что, избиратели Партии регионов вышли на улицы, писали гневные письма протеста, объявляли политические забастовки, отказывали Президенту в доверии, начинали кампанию гражданского неповиновения? Избиратели молчали. Им было все равно. Точно так же все равно было и избирателям «НУНС» и БЮТ, большинство из которых (хочется надеяться) явно не являются ни сторонниками нацистов и коллаборационистов, ни почитателями фашистов и изменников родины. Они тоже промолчали – не одернули своего лидера.

Молчаливое согласие на любую подлость политиков, желание пересидеть и переждать, укрыться за спиной соседа привело к гибели почти созданную украинскую державу Богдана Хмельницкого. Страна, выводившая в поле стотысячные армии (для Европы того времени и 30 тысяч было много), обращалась за защитой то к русским и туркам, то к татарам и полякам… И в результате была поделена между «защитниками». Бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке.

Затем таким же образом погибло государство Центральной Рады, гетмана и Директории. Два миллиона украинцев, сведенных в украинизированные части российской армии, отказались защищать родину и разошлись по домам, предоставив право сражаться за Украину немцам, Антанте, полякам и большевикам. Результат – тот же. На большей части территории Украины большевики создали УССР, меньшая отошла к Польше.

В 1991 году украинцы на втором референдуме голосовали за самостоятельность, мечтая о том, как начнут продавать «москалям» сало «по мировым ценам». До сих пор обижаются на то, что, как выяснилось, мировые цены на нефть и газ постоянно растут, а сало никому не надо – у всех своего девать некуда.

Желание мелко подгадить соседу, предать, выгадать что-то, обманув ближнего, согласие потерять глаз, чтобы сосед вовсе ослеп – характерная особенность формирующейся украинской нации. Отсутствие или забвение героев толкает ее на героизацию подонков, отсутствие истории, уходящей в глубь веков, рождает спрос на национальную «родословную», восходящую к трилобитам.

Швейцарцы в XV веке не комплексовали из-за того, что до них не было швейцарцев. Они даже не знали, что являются швейцарцами. Они стремились к независимости от Габсбургов и от Бургундского герцогского дома, поскольку это диктовали им экономические интересы. Захватившие Италию остготы не пытались вести свою историю от римлян – они гордились тем, что смогли осилить и покорить империю. Американцы времен Декларации независимости объявили себя отдельной от англичан новой нацией. Они также по экономическим и политическим причинам никогда не скрывали этого и не искали предков среди неандертальцев.

Эти народы не комплексовали от своей молодости и «неисторичности», поскольку у них были реальные достижения: они могли показать потомкам завоеванную или, наоборот, защищенную от завоевания землю. Вопрос о нации не возникал – народ сплачивался в невзгодах и совместной борьбе. И если бы украинцам не навязывали маргинальные идеи, они, уверен, могли бы превзойти и швейцарцев, и американцев, ибо гордость за то, что твоя нация и страна – самые молодые на континенте, что они могут обогатиться многовековым опытом (в том числе и печальным, и трагическим) «старых» наций, что они способны родить здоровую национальную идею, построенную не на стонах и неполноценности, а на желании конкурировать и побеждать.

Украинцы вечно получают независимость как дар судьбы, как Божий промысел. Она падает на них нежданная-негаданная и, в общем-то, как оказывается через некоторое время, ненужная, но расстаться с ней тоже жалко – может, когда-нибудь пригодится. Не зная, что делать с этим Божьим даром, понимая, что он не заслужен, формирующаяся нация и ее лидеры начинают придумывать себе внешних и внутренних врагов, с которыми они когда-то во тьме веков начинали и сейчас продолжают бороться. Рано или поздно они убеждают и обучают неплохо к ним относившихся соседей в том, что те враги, мечтавшие всю жизнь о покорении «свободолюбивого народа». Когда же соседи приходят покорять, то выясняется, что «свободолюбие» испаряется и интервентов встречают с хлебом-солью уставшие от «руины» «посполитые», наивно мечтающие о том, что паны чужие будут к ним добрее собственных.

И так повторяется из века в век. И из века в век, получив на короткое время независимость и право самим выбирать власть, украинцы пытаются выбрать вождями худших (наверное, чтобы остальным было не так обидно). Затем, быстро устав от риторики вождей – наиболее ярких «носителей» комплекса неполноценности как национальной идеи, садятся на завалинку и начинают петь грустную и вечную песню о том, как «закотилось над Украйной ясне сонечко»…