Текст книги "Звезда"

Автор книги: Дмитрий Щербинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Вера тогда вся мертвенно побледнела, и разрыдалась. Вилтору стало ее ужасно жалко, он хотел сказать что-то утешительное, лишь бы она больше так не мучилась, но не находил никаких слов – просто сидел с опущенными глазами, и молчал. Наконец, Вера прошептала:

– А как же Санти? (так звали сына) Ведь он будет очень несчастен без отца...

– Да, да и именно потому я не уйду, и... постараюсь полюбить тебя. Ведь ты действительно прекрасная, удивительная женщина, Вера...

В этом разговоре отражалась суть их отношений не только в тот период времени, но и во все последующие годы. Прошло девять лет их супружеской жизни, а той истинной, зажигающей сердца любви так и не было найдено, и единственное, что удерживало их от развода, был сын. И, хотя они даже не говорили на эту тему, но интуитивно именно потому, что боялись повесить на себя еще большую обозу, они не заводили больше ни одного ребенка. О любви за все это время не было сказано ни одного слова, даже старались не размышлять на эту тему – размышления непременно вели к боли, раздражению. Несколько раз вспыхивали довольно крупные ссоры... Вилтор по прежнему грезил об Кэролайн, ну а Вероника как-то поняла, что полюбила не собственно его душу, но то, что он такой талантливый – именно его умные речи полюбила, но с одними умными речами как известно счастлив не будешь, и вот она переключила всю свою любовь на подрастающего Санти. Да – надо сказать, что с ними еще жила мать Веры – довольно добродушная, но невыносимо для Вилтора говорливая, преклонных лет женщина.

И вот в один вечер они слушали рекламу туристических компаний. Ведь у Санти в школе-университете начинались летние каникулы, и он мечтал посетить какой-нибудь заповедный уголок космоса. Вот началась реклама курортов в центральной части галактики: сияющий под голубым гигантом ласковый океан, живые, ласкающие ветры, а ночью – небо все сияющее от звезд, небо такое яркое, что почти не отлично от дневного. Даже и записанное, это изображение поражало своей красотою, и у маленького Санти так и загорелись глаза. Увидев это, Вилтор добродушно улыбнулся, и проговорил:

– Вижу, вижу – и за хорошую учебу поедешь именно на этот курорт, а он действительно один из лучших...

Он решил, что сделал благодеяние, и настроение его еще улучшилось – он приготовился выслушивать благодарности. Однако, вместо благодарности Санти, едва сдерживая слезы, проговорил:

– И что же – опять только с мамой, да?.. Опять ты очень занят?..

– Да, да – конечно, очень занят! – гневно сверкнула на Вилтора Вера. Папочке мы просто надоели, ему хочется отдохнуть от нас – избавится послать на курорт. На хороший курорт, конечно – и большие деньги не жалко заплатить, лишь бы только не видеть мою приевшуюся физиономию. Ну да, да уважим нашего благодетеля, окажем ему такое удовольствие. Может, он нас сразу и на другой курорт сошлет, чтобы все три месяца мы ему глаза не мозолили...

Санти почувствовал раздражение в голосе матери – почувствовал и тут же вспыхнувшее раздражение отца. Он был очень чувственным мальчиком, и, хотя, дабы показаться взрослым, сначала еще пытался сдержать слезы – потом не выдержал, и, громко рыдая, бросился, уткнулся в колени бабушки, которая сидела поблизости, и пыталась остановить разрастающуюся семейную ссору. Но нет – ссору уже было не остановить – слишком многое накипело. В тот вечер они наговорили друг другу много разных гадостей, и, конечно, как всегда от этого бывает, испытали сильную боль, даже и в глазах их потемнело.

На следующее утро, когда Вера была в ванной, а Санти еще не проснулся Вилтор принял по объемному телевидению одно сообщение. Это сообщение намеренно, чтобы не вызывать ненужного ажиотажа, было передано в числе последних, но диктор, как ни мастерски он владел с собою, при этом не мог сдержаться, и весь просиял. Он рассказал о том, что Кэролайн недолгое время решила побыть в одиночестве, просто полетать на своем корабле по галактике, нигде не останавливаясь. В то же мгновенье Вилтор уже твердо решил, что он должен делать – глаза его впервые за несколько лет вспыхнули сильным чувством любви, он вскочил, стремительно заходил по кухне. В это время открылась дверь ванной, вышла по прежнему обворожительная, обернутая в полотенце Вера – Вилтор даже не заметил ее, а на настоятельный вопрос – Как же завтрак? – буркнул что-то про спешные дела на работе.

Через минуту он уже связался со своим другом на галактическом телевидении и дрожащим голосом спрашивал:

– Откуда сообщение о Кэролайн?..

– Ты сам знаешь – с той планеты...

– Нет – кем передано!

И вот тут, конечно в качестве большого секрета, Вилтор узнал то, что почему-то ожидал узнать с самого начала. Друг сообщил ему, что все это передал муж Кэролайн Петер – голос у этого "счастливца" был такой будто перед ним открылся на целую вечность ад. Его расспросили, и оказалось, что долгое время уже Кэролайн была несчастна их семейной жизнью, и даже семеро детей не приносили ей счастья, хотя она и старалась быть примерной матерью. Все дело в том, что она все больше смотрела на звездное небо и мечтала мечтала о какой-то иной, возвышенной жизни. Ей хотелось сиять – нет – не так как прежде, все воспоминания о прошлом были для нее самыми тяжкими кошмарами – она, как сама выражалась: "Хотела любви" – и на все встревоженные расспросы Петера неизменно начинала рыдать...

– Да, да – как я ее понимаю! – не сдержался, выкрикнул объемному изображению своего друга Вилтор. – Она же к любви – к любви истинной стремилась... Она потому и дом покинула – быть может, даже самой себе в этом боялась сознаться, ведь она же мать – дети ее ждут, но ведь чувствовала, что именно в этих просторах ждет ее вторая половина...

Тут Вилтор осекся, так как очень уж велико было его волнение, и не давало выговорить ни слова, наконец, он кое-как совладел с собою, и прервал расспросы своего друга, которые конечно не понимал, и вовсе не слышал:

– Каков ее маршрут?!

– Да что ты – откуда же я знаю...

– Но ты ведь сам сказал, что она просто хочет полетать в космосу, значит не будет совершать прыжков. Разгонится на тысячу или две световых и так полетит от дома и...

– Да что тебе в голову взбрело? Выслеживать ее вздумал?!

– А-а! Понял!..

– Даже и не думай! Не только потому, что это просто не хорошо, но и потому, что бессмысленно. Она уже оставила дом и может быть в любой части галактики. Подумай: размер ее кораблика тридцать метров или около того, никаких радиосигналов она подавать не думает. Подумай – какой у тебя шанс наткнуться на Нее на расстояния десятки тысяч световых лет?.. Хотя... Я конечно понимаю тебя... – тут голос друга стал мечтательным, страстным даже. – Очень, очень хорошо тебя понимаю! Даже и сердце сжимается – вот сейчас на небо смотрю, и понимаю – где-то среди миллионов звезд Она... Но ты подумай она же стремится ко всему прекрасному и наверняка с самого начала совершила прыжок к какой-нибудь красивой системе – там и начала свое путешествие... Да ты мне только объясни – что задумал то?.. Неужто искать все-таки будешь?..

Но Вилтор уже ничего не отвечал – он в страстном порыве оборвал связь, и в этом же страстном порыве ворвался назад в свою квартиру. Он отсутствовал не более пяти минут, однако, так как дело было о Кэролайн, то ему самому казалось, что прошло значительно, значительно больше времени – он боялся, что не Веры ни Санти уже не будет, однако Санти только проснулся заспанный, столкнулся со своим отцом в коридоре.

– Что, неужели забыл что-то? – иронично заметила Вера, которая сидела уже на кухне. Вид у нее был очень печальный, завтрак она поглощала через силу, затем только, чтобы создать перед кем-то видимость благополучия.

– О, нет – на этот раз я ничего не забыл! – восторженным голосом воскликнул Вилтор. Супруга взглянула на него с изумлением, Санти же замер в уже открывшихся дверях ванной. – Мы летим! Летим сейчас же! В самые красивые места галактики! Все вместе! Будем летать хоть все каникулы!..

Все это он выдохнул столь восторженно, таким значимым, любящим голосом, что, казалось, какое-то счастливое волшебство ворвалось в их жилище, преобразило все – и все засияло, стало прелестным, светлым. Вот, кажется, еще несколько мгновений, и вспыхнет чувство, о котором совсем, казалось бы, здесь позабыли – чувство любви. Санти шагнул к папе, робко ему улыбнулся; Вера вскочил со своего места, сделала шаг навстречу супругу. Однако сияющие слезами глаза Вилтора совсем их не видели. Он даже и не знал, зачем позвал их с собою – ведь мог бы сослать на этот курорт в центре галактике, ну а потом и метаться в поисках сколько угодно. Но он, в сильном и чистом своем чувстве просто не мог думать о каких-то хитростях; он воспринимал так, что, уж ежели есть у него жена и сын, то это его ноша, даже кара за предательство истинной любви, и никуда от нее не деться.

А дальше начались сборы. Собирались совсем недолго – минут двадцать, так как все необходимое мог представить их корабль. Не требовалось никуда ехать – Вилтор как человек богатый мог позволить держать корабль прямо в своем доме. Просто открылась дверь рядом с ванной, они шагнули в капитанскую, белоснежную каюту, расселись в удобных, мягчайших креслах, и когда, спустя несколько мгновений вспыхнул обзорный экран, они уже пролетали возле Луны. Траектория движения, по приказу Вилтора была свободной – предстояло еще выбрать маршрут. С каждым мгновеньем он все более волновался – вот почувствовал, как на лбу выступила испарина, капли пота покатились. Он в растерянности оглянулся, и только тут заметил, что помимо жены и сына с ними полетела еще и теща. Эта пожилая женщина делала сейчас то, что больше всего любила делать – говорила. Говорила без умолку, и как смутно дошло из отдельных, блеклых фраз до Вилтора – говорила об Кэролайн, о том, что Звезда отправилась в путешествие среди звезд. Вера, как и всякая женщина – очень проницательная, сразу поняла, что двигало таким неожиданным порывом Вилтора, и не смотря на то, что была уверена, что – это любовь к божеству, к Звезде, не могла сдержать ревности, и начала выговаривать что-то про то, что Вилтор окончательно ушел в высшие материи, в душевные порывы, а о семье совсем не думает, и проч., и проч., что обычно при начале подобных скандалов. Но на этот раз Вилтор был настроен слишком возвышенно, чтобы падать до каких-либо грубых выражений. Он даже толком не понимал, что такое говорит ему жена. Зато он, стремительно прохаживаясь по каюте, время от времени бросал взгляды на смотровой экран, видел кажущийся недвижимым космос, и не понимал, как это жена его и теща могут говорить что-то не про Кэролайн, тогда как она, Кэролайн, находится в этом пространстве, и несомненно видит их! Даже и сомнения быть не могло, что что-нибудь в этой бесконечности может ускользнуть от ее мудрого ока – ведь она же божество.

Вера, видя его восторженность, отрешенность ревновала все больше наконец, вскочила и наговорила ему много разных нехороших вещей. Санти вновь отбежал к своей, пытающейся помирить супругов, бабушке, уткнулся в колени, заплакал. Вилтор стремительно надвинулся на Веру, даже и не замечая, оттолкнул ее плечом – еще несколько раз прошелся (почти пробежал) через каюту, остановился, повернувшись лицом к стене, когда же резко обернулся к смотровому экрану, то по щекам его катились слезы, губы подрагивали, и лик его был такой одухотворенный, что, казалось, вот сейчас оставит он это тело, и более быстрый чем любой корабль устремится на поиски Ее. Так, несколько мгновений стоял он без всякого движенья, только губы его шевелились кажется, проносились там обрывки стихотворных фраз. Вот бросился он к жене, вот схватив ее за руки, с пылом проговорил:

– Что же ты?.. Как можешь ты быть такой эгоистичной...

– Что? Я то – эгоистичной?! – вспылила было Вера, но Вилтор не дал ей закончить – он с тем же пылом, страстным голосом продолжал. – Как же ты можешь говорить все это мелочное, пустое, перед Ее ликом, пред ликом Звезды, Вечности. Или что – совсем уже позабыла, как в юности мы верили?.. Помнишь, помнишь – ведь ты же каждый день сияла от нее, ты же рыдала как и все, когда Она ушла. Ну, так и зачем же теперь все это мелочное, пустое?..

Вера была в растерянности; она еще пыталась говорить, приводить всякие обычные в таких случаях доводы, однако – никакой уверенности в ее голосе не было, голос дрожал, и, наконец она повернулась к экрану, долго смотрела на кажущееся недвижимым полотно звезд, а, когда повернулась обратно к Вилтору, то и по ее щекам катились слезы, взгляд был мечтательным, тихо-тихо она проговорила:

– Да, ты, конечно прав... Прости – я и не понимаю, как могла упрекать... Как же я могла забыть!.. Ее невозможно не любить! Ее надо искать, к Ней надо стремится – Она – это самое прекрасное, что есть в этой жизни... Но Вилтор, если ты думаешь, что сможешь найти ее...

– Знаю, знаю! – с пылом, со страстью перебил он Веру. – Слышал уже! Конечно, если подсчитывать научно, то шанс, что мы с нею встретимся равен нулю. Можно миллионы лет носится по галактике, и никогда не встретится. Но, ведь, помимо этих сухих, математических законов, есть еще и судьба, некий высший рок, который всеми нами управляет, благодаря которому и встречаются предназначенные друг для друга половинки целого... Да... И вот я чувствую, что суждено нам встретится... Вот даже и не знаю, как объяснить это – просто внутри все так и пылает! Так и пылает! Вот кажется в любое мгновенье умереть могу! Люблю!..

И вновь почувствовала Вера ревность – поняла, что не простое чувство поклонения богине влекло Вилтора, она опустила глаза, сжала кулачки, не находила, что тут можно сказать. Вилтор уже позабыл про ее существование, все тем же прерывистым, срывающимся голосом потребовал чтобы была показана карта галактики с выделением наиболее живописных районов. Появилось объемное, медленно вращающееся изображение сияющей чечевицы протяжность которой на самом деле составляла несколько десятков тысяч световых лет, а количество звезд превышало четыреста миллиардов. Далеко не все было исследовано даже с помощью автоматических зондов, которые совершали гиперпрыжки от звезды к звезде, и собирали поверхностную, порой недостоверную информацию – даже таким образом было исследовано менее тысячной части этого многообразия. Мозг корабля выделил радужными пятнышками наиболее привлекательные районы, а попутно сообщил, что они вылетели за пределы солнечной системы.

Вилтор так и впивался взглядом во вращающееся изображение, размышлял вслух – громким голосом:

– Полетела ли в центр? Нет – хотя и там, в курортных районах возможность встретится с кем-либо почти невероятна, Она захочет большего уединения. Пусть Она ищет вторую половинку – она не верит, что сможет найти ее там, среди толп. Я же чувствую – Она боятся хоть каких-то скоплений людей. Она сердцем верит, что в тех просторах, где на многие десятки световых лет ни человека – там и встретит Единственного, такого же одинокого как Она...

Наконец, его взгляд остановился на одном непримечательном молочном пятнышке на окраине галактики противоположной Солнцу. Так и прожгло его сердце – выкрикнул он: "Там она!" – и ткнул в это пятнышко пальцем. Компьютер тут же сообщил:

– Наличие красивых мест предположительно. Окрестности в радиусе четырехсот световых лет не исследованы. Посещение не рекомендуется возможна опасность – активность межветвенных газовых потоков.

– Туда, туда, туда!.. – все время, пока корабль своим монотонным голосом сообщал это, выкрикивал Вилтор, и не понимал он, что это может быть за причина, что можно хоть на мгновенье откладывать.

Но тут его неожиданно резко дернула за рукав Вера, и воскликнула:

– Нет, нет – мы не должны туда лететь! Смерть там наша!..

– Да что ты за глупости говоришь! Да как ты можешь, в такую то минуту! Сомневаешься? Сомневаешься?!.. Да мы же совсем скоро Ее увидим! Господи! Вечность! Прекрасно то как!.. Корабль – ну что же ты медлишь – немедленно прыжок!

Вновь монотонный голос стал повторять что-то про безопасность, однако Вилтор прервал его каким-то рокочущим, звериным воплем – он требовал, чтобы прыжок был совершен немедленно – он был уверен, что, промедли они еще хоть минуту, и будет уже поздно. Вера вновь взмолилась, стала указывать на какие-то иные, ничего не значащие места в галактике, наконец – пала перед Вилтором на колени (подобного еще никогда не было!), и, протягивая к нему дрожащие руки, стала молить, чтобы остановился, чтобы хотя бы о жизни Санти подумал. Однако Вилтор был непреклонен, Вилтор и слушать ничего не хотел он еще раз пророкотал свое распоряжение – обзорный экран потемнел, и тут же прояснился – уже за пятьдесят тысяч световых лет от дома.

Да – небо здесь действительно было удивительное. Несмотря на то, что это были окраины, звезд было значительно больше чем в окрестностях Солнечной системы. Представлялось, что они в центре исполинской, полой колонны мириады звезд ее составляющие выглядели прекрасно, но первое чувство, когда Вилтор взглянул на них, было чувство тревоги. Даже и ему, охваченному своим любовным порывом, не могла не прийти такая мысль, что что-то высшее, вещает им о большой опасности. То же почувствовала и Вера, и Санти, и теща, и все они уговаривали его поскорее вернуться. Быть может, Вилтор и прислушался бы еще к голосу неведомого, но эти привычные, семейные голоса дали ему только раздражения, и собственный страх показался ему уже мелочным, необоснованным. Он приказал дать полную панораму, и стены корабля стали невидимыми казалось, что они повисли в бесконечной пустоте – зрелище сколь прекрасное, столь и жуткое. Поблизости, оказывается, находилась система из трех звезд. Один – голубой гигант, раз в сто превышающий солнце, от него вытягивалась ярчайшая белая струя газа, и уходила, казалось, в пустоту – это несомненно была черная дыра, вокруг этого так и не изученного, чудовищного по мощи объекта виделось прекрасное, легкая гало – температура которого, однако, была не менее десяти миллионов градусов; наконец – третьим компонентом этой системы была темно-бордовая звезда – судя по показаниям корабля не меньшая, чем солнце, но уже умирающая. Неподалеку (относительно, конечно), медленно (тоже относительно) проплывала глыба один вид которой уже мог внушит тревогу. Казалось, что глыбу эту намеренно терзали, подвергали неимоверным мученьям, от которых он непременно должна была бы разлететься в прах, однако, каким-то злым волшебством все еще корежила взор своим жутким видом. Это было не с чем не сравнимое нагроможденье острых углов, каких-то причудливо, судорожно скрюченных трещин – казалось, что все это сжали с неимоверной силой, потом изожгли до самых недр – и это, уже мертвое, все равно летело, устрашало своим кошмарным подобием жизни.

– Скорее! Летим отсюда! Мне страшно! – выкрикнула Вера.

– Мне страшно! – плачущим голосом прокричал Санти.

Вот Вилтор взглянул на них – их контуры на фоне голубого гиганта, на фоне вытягиваемой из него струи раскаленных газов показались такими хрупкими, и он тоже почувствовал тогда тревогу, и уже собирался отдавать команду о возвращении, как увидел движение. Точнее даже не увидел, а скорее почувствовал – настолько слабой была эта крапинка, что только потому, что он очень хотел ее увидеть, и велика была его боль – вернуться, оставить надежду – только потому и смог увидеть ее на какое-то мгновенье. Этого мгновенья было достаточно – он тут же ясно осознал, что эта крапинка стремительно двигалась по прямой, как могут только двигаться рукотворные корабли. Не оставалось никакого сомнения, кто был на этом корабле. Сердце с устрашающей силой забилось в груди, кровь обожгла тела – Вилтору казалось, что он сейчас разорвется в клочья, не сможет сдержать этого огромного чувства, вот пророкотал:

– Я нашел ЕЕ! Слышите все – я нашел ЕЕ!!! – ему казалось, что его голос раскатывается по всему космосу, он засмеялся, а потом, недоумевая, почему это корабль еще стоит на месте пророкотал. – Вперед, за нею!

– Позвольте уточнить, за кем?

– За нею! За нею! За Звездой!

– Все звезды пребывают в движении. Позвольте уточнить, к скорости какой именно звезды требуется прировнять мое движение.

– Эх ты, за Кэролайн!.. Чувств в тебе нету!.. Ну, за кораблем – за земным кораблем! Скорее же!..

– Простите, но ни одним из моих датчиков не было зафиксировано...

– Бред! – нетерпеливо прервал его Вилтор. – Я же явственно видел! Вон там!.. Ни на что ты не годная, слепая железка!.. Двигайся по направлению к красной звезде – я точно видел, что... Немедленно – скорость максимальная! Скорее же – ведь мы не можем упустить...

– Летим отсюда! – с ужасом воскликнула Вера.

– Папа, папа – быть может – это новая цивилизация?! Вот было бы здорово! – захваченный новой идеей воскликнул Санти.

– Моими приборами не было зафиксировано никакого искусственного передвижения, в радиусе ста тысяч миль. Продолжаю движение, по выбранной капитаном траектории. Внимание – опасность – наличие большого количества объектов допланетарного характера, в основном это глыбы – ими заполнено все пространство – сложность маневров – вынужденное снижение скорости – велика возможность столкновения с небольшим объектом диаметром меньше метра – ими заполнено здесь все пространство – датчики с трудом справляются с фиксацией всех – вынужденное снижение скорости до тысячи миль в секунду...

– Устаревшая груда железок! (корабль был одним из новейших). Я приказываю...

Тут вновь взмолилась Вера, да и Санти вновь заплакал, теща же восклицала что-то в ужасе не переставая – и вновь появились в Вилторе разумные чувства, и уже собирался он повелеть кораблю поворачивать, как вновь увидел, а точнее – почувствовал эту крошечную точечку. Только на мгновенье мелькнула она на фоне бордовой звезды, и тут же исчезла.

– Ну, теперь то видел?! – громко вскричал Вилтор. – Не мог же не видеть! скорее – за нею...

– Простите, капитан, но по прежнему незамечено никакого искусственного движения. Продолжить ли полет в выбранном направлении?..

– Да, да – продолжай, и быстрее. Черт с этими опасностями – какие тут могут быть опасности, когда нас ведет рок! Тысячи световых лет, ничтожный шанс встречи – все это ничего не значит! Так же, как и эта безопасность твоя! Лети же! Лети скорее! Я требую!..

И вновь отчаянно протестовала жена, но теперь Вилтор не обращал на нее никакого внимания. Он пронзительно вглядывался вперед, к медленно нарастающей, зловещей бордовой звезде, а в голове одно за другим поднимались воспоминания юности – хотя бы то воспоминание, когда он писал ей стихи теперь он жалел, что не писал стихи все это время, ведь он уверен был в скорой встречи – и тогда бы он передал, или прочел самые лучшие. Вокруг мелькали уродливые глыбы, подобные той, которой увидели они первую, а корабль сообщал:

– В системе обнаружено только одно крупное тело сравнимое с Луной. Тело состоит из слипшихся плит, подобных тем, которые нас окружают. Процесс планетообразования не был завершен из-за близости системы голубой гигант черная дыра – с неравномерными периодами здесь проходят выбросы из этой системы. Природа их не установлена, но именно из-за них глыбы принимают такую причудливую форму. Наличие большого количества излучений в различных диапозонах делают...

Однако, мозг так и не успел досказать то, что хотел, потому что все потонуло в громогласном, торжествующем вопле Вилтора:

– ВОТ ОНА!!! ТЕПЕРЬ ТО ВСЕ ВИДИТЕ?!!! ВОТ, ВОТ ЖЕ ОНА!!!!!

И, действительно, теперь уже отчетливо он видел космический корабль. Не какой-то там инопланетный – нет – самый обычный людской корабль предназначенный для небольшого количества пассажиров. Белеющий, словно лебедь из старых фильмов, стремительно летел он перед ними, отдергивался в стороны, когда на пути попадались глыбы. При этом Вилтор почувствовал еще и сильную боль в голове – будто шило раскаленное вклинивалось в затылок – не обратил он внимание на эту боль, слишком был поглощен. Кричал исступленно:

– Ну, что же вы молчите?! Что?! Теперь то все видите?! Вот Она! Скоро уже!..

– Вилтор! Милый, муж – спаси! Давай повернем! – голос Веры дрожал – она была в ужасе. – Ничего мы не видим... Здесь излучения какие-то... Страшно здесь!.. Жутко!.. Спаси!..

– Да вы слепые!..

– По прежнему не зафиксировано никакого искусственного движения. отрапортовал корабль, и тут же. – Внимание – стремительно надвигается сильное магнитное поле...

И тут Вилтор увидел – с одной стороны небес стремительно меркли звезды, непроницаемая, без единого проблеска надежды чернота разливалась там. Что-то невидимое, огромное стремительно надвигалось.

– Капитан, ищу пространство необходимое для гиперпрыжка, слишком высока плотность...

– За ней! За Звездою!

Так, не в силах сдержать стона от сильной рези в голове, пророкотал Вилтор, и вот сам, забывши, что у него есть тело, что он не дух, способный в одно мгновенье преодолевать сколь угодно большие расстояния, метнулся через невидимую каюту, к тому белеющему кораблю, который летел быстрее их, удался. Он врезался в стену, упал – в то же время осталось позади крупное скопление глыб и неожиданно открылась та самая планета лунных размеров о которой говорил корабль. Хорошо было видно, что она была насильственно слеплена из уродливых, кривых, похожих на клыки глыб – они дыбились делая ее больше всего похожей на вздувшегося и распрострашенного морского ежа, которого окружала блекло-розоватая дымка. Именно к этой планете и несся корабль Кэролайн – Вилтор ревел, чтобы увеличить скорость преследования, мозг отвечал, что необходим прыжок, Вера рыдала, теща кричала, Санти стонал, схватившись за голову – в общем, гвалт стоял совершенно невыносимый. Однако, гвалт этот продолжался совсем недолго – затем Вилтор, который все время пристально вглядывался увидел некое стремительное движение тьмы, на мгновенье все померкло, затем стала видна каюта в которой все они на самом деле находились, что-то затрещало, завыла тревога, а потом – нахлынула тьма, и Вилтор уже ничего не помнил.

* * *

Когда-то, еще в самую раннюю пору юности Вилтор был буквально влюблен в старинную романтическую литературу – писатели прошлых веков предполагали, что астронавты будущего будут попадать в катастрофы так же как матросы при морских штормах. Герой выживал, а вот разбитый корабль уже не мог отвезти его домой, вообще не мог каким-либо образом соединить с цивилизацией. И этот несчастный (или наоборот – счастливый) оставался один на один с неизведанным миром, попадал во всякие необычайные приключения, иногда встречал какую-нибудь прекрасную туземку, влюблялся в нее. Обычно такие истории заканчивались счастливо, а Вилтор зачитывался, представлял себя на месте того или иного героя... Теперь, придя в себя, он прежде всего понял, что попал именно в такую ситуацию.

Прежде всего он увидел смятый, искореженный, еще горящий корабль – он был метра в ста от него, и Вилтор непременно бы погиб, если бы не успела сработать капсула – именно в ней он и стоял. От удара капсула пробила каменистый грунт, и он по колени погрузился в него. За покрывшимся мелкой паутинкой трещин открывался чуждый вид: неподалеку плато рассекала исполинская пропасть, из глубин ее подымалось бордовое свечение, с другой же стороны высился не менее исполинский склон, вершину которого скрывала темно-серая муть. Поверхность беспрерывно сотрясалась, иногда с иной стороны ущелья проносились некие расплывчатые тени в глубинах которых перекатывались бордовые блики, однако, из-за дальности и их стремительности Вилтор так не смог разглядеть, что это такое. Кое-где на небе сияли звезды, но большая его часть была погружена в непроницаемую черноту. Вилтор тут же вспомнил о мраке, который и послужил причиной падения, и, поморщившись, спросил:

– Что – это невидимое вещество приближается к планете...

Что-то щелкнуло, и механический голос через шипения поведал: "Выброс из черной дыры. Состав неизвестен. Большая интенсивность излучений – многие не поддаются классификации. Полная поглощаемость света – плотность неизвестна скорость неравномерна. Возможность столкновения с планетой через пять-шесть часов... Неточные сведения: температура на поверхности – до пяти тысяч градусов, предположительно, наружный непроницаемый слой служит оболочкой для внутренних, нагретых до сотен миллионов..."

Однако, Вилтор уже не слышал, что говорила ему капсула – он увидел другую капсулу, которая шагах в тридцати от него ушла в грунт более чем на половину – стекло все было разодрано, все залито кровью.

– Чья это капсула?!! Чья?!! – вскричал Вилтор.

– Вашей тещи. – спокойно констатировала капсула.

– Она, ведь, еще жива?!

– Жизненные процессы прекратились мгновенно...

Вилтор попытался вызвать в себе горечь, однако, тут почувствовал, что никакой горечи нет, в какое-то мгновенье в глубине своего сознания даже отметил, что – это даже хорошо, что тещи теперь нет, что никогда больше не будет она надоедать ему своим ворчанием. Конечно, в то же мгновенье он очень устыдился этаких своих мыслей – отбросил их с отвращением, и даже проговорил несколько каких-то горестных, неискренних фраз, потребовал, чтобы капсула определила состав атмосферы. Удивительно, почти невозможно, но атмосфера оказалась пригодной для дыхания, разве что воздух был через чур жарким, но не превышающим все ж допустимых пределов. Прозвучали какие-то предупреждения, и вот капсула распахнулась – Вилтор выбрался на поверхность, почувствовал сильную слабость в ногах, едва не повалился, и вот, проклиная эту слабость, выкладывая все силы, почти бегом устремился к разбившемуся кораблю. Несмотря на то, что видно было, что эта груда уже никогда не полетит, он, все-таки, смутно еще на что-то надеялся, и только когда подбежал к борту, когда увидел, насколько же там все искорежено, и когда спросил у мозга относительно жены и сына и получил в ответ только треск пламени – то смирился, понял, что всякая надежда на починку тщетна. В какое-то мгновенье он осознал, что хочет, чтобы и Веры и Санти больше не было, но тут же он ужаснулся собственным мыслям, назвал даже подлецом обернулся и увидел их капсулы. Просто удивительно, как это он не заметил их прежде! Он подбежал к одной из капсул, взглянул за стеклянную поверхность там стояла Вера, бледная как смерть, смотрела на него испуганными глазами. Он помог ей выбраться, и уже вместе они открыли капсулу с Санти. Мальчик был еще более бледен чем его мама, и, как выбрался, так подбежал к ней, обхватил и крепко-накрепко прижался, вздрагивая всем телом, беспрерывно рыдая, спрашивая, когда же придет помощь, когда вызволят их из этого места.