Текст книги "Звезда"

Автор книги: Дмитрий Щербинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Вилтор знал, что перед гиперпрыжком данные о нем поступили в галактическую навигационную службу, что никаких больше сигналов из-за сильных радиационных полей они принять не могли, и встревожатся, начнут поиски не ранее чем через три дня – он вспомнил, что через несколько часов заполоняющая небо чернота должна была обрушится на эту планету.

– А где мать моя? Мать мою не видел?.. – нервным голосом несколько раз спрашивала Вера.

Вилтор пробормотал что-то про то, что он ничего не знает, так как попросту страшно ему было говорить правду – он то знал, как тяжело переносит Вера всякие лишение, и от одного представления, что будет, когда она узнает правду, озноб охватывал его. Но Вера сама заметила ту капсулу, осторожно отстранила Санти, пошла к ней сначала медленно, потом побежала, и, вдруг, резко остановилась – увидела, что там. Жуткий ее, воистину звериный стон потряс воздух, и бесформенные тени, которые метались на другой стороне пропасти изменили свое движенье – стали складываться между собою, расти. Вилтор сделал было к своей супруге несколько шагов, но тут новая волна заунывных, адских стонов потрясла воздух, и он понял, что не выдержит еще и этой боли, стал отступать. Вот Санти – с покрасневшими от слез глазами медленно идет, дрожит – Вилтор ступил было к нему, хотел утешить, унести подальше, однако сын шарахнулся в сторону как от какого-то чудища – даже вскрикнул, и вот с распростертыми объятиями бросился к матери, которая так и стояла, стеная у окровавленной капсулы.

Вилтор даже оглядываться на них не спел – знал, что это принесет ему большие страдания; покачиваясь, прошел он к капсуле сына, шепотом, почему-то боясь, что его кто-то услышит и помешает, спросил:

– Что же Кэролайн?!..

Тут новая, резкая вспышка боли пробуравила его голову, он едва не повалился, но, все-таки, удержался на ногах, ухватился руками за эту капсулу, и дрожащим голосом, уткнувшись в жаркую железную поверхность, спрашивал:

– Ну, что – это, наверно, какое-нибудь космическое излучение, да?! Повлияло на мой мозг?.. Что – верно, верно?!.. Ничего не было – да?!.. Просто очень хотел, чтобы было и вот – галлюцинация! Как все просто, да, да?!..

Ему очень страшно было услышать ответ – он знал, что, если ответ будет положительным, то он не выдержит, быть может, сойдет с ума. Тогда, ведь, перед ним открывалась пучина ада – одиночество, отчаянье, безысходность. Вот он представил, как останется с этой нелюбимой, воющей от боли жены, и сам завыл, заскрежетал зубами – капсула начала что-то отвечать, но он не выдержал, зажал уши, повалился, и пролежал так на поверхности неведомо сколько времени. Потом поднялся и повторил свой вопрос. Ответ был таков:

– Местное пространство заполнено различными излучениями, однако – так и не выяснено, каким образом они влияют на мозг. Действительно, при полете в космосе никакого искусственного объекта зафиксировано не было, но при приближении к поверхности удалось что-то засечь. Это продолжалось лишь несколько мгновений, природа его не была выяснена, но, возможно, что – это корабль...

– Где он упал?! – тут же встрепенулся, и схватился за капсулу, встряхнул ее словно живого собеседника за плечи Вилтор. – Где этот корабль?! Что ж ты раньше ничего не говорил?!..

– Перед столкновением все ресурсы были направлены на сохранение вашей жизни. Извините, но я не могу указать место. Скорее всего, это поблизости, в радиусе десяти, пятнадцати миль, но, повторяю, только предположительно, что – это был корабль, возможно же, что и сложное органическое соединение, местная форма жизни. Впрочем – и это только предположение – в воздухе пролетают соединения всевозможных частиц, невозможно определить, какие из них движутся от природных факторов, какие по собственной воле.

Нет – Вилтор сразу отбросил всякие сомнения. Он пристально стал оглядываться, и вот обнаружил, что на другой стороне пропасти тени собрались в медленно извивающуюся толстенную колонну, которая сливалась в верхней своей части с укрывающей утес черно-серой дымкой – колонна вытягивала призрачные щупальца и постепенно приближалась. Увидел он и Веру – она, вся мертвенно бледная, покачиваясь, шла к нему, кричала что-то, но из-за постоянного рокота подрагивающей поверхности слов было не разобрать – да и не хотел он ничего слышать. Вот подбежал Санти, и крикнул:

– Бабушка жива – только ранена очень. Помоги маме ее вытащить! Скорее! Скорее!..

На Вилтора эти слова повлияли раздражающе, он ничего не ответил, но подрагивая от напряжения, продолжал оглядываться, пытаясь определить направление в котором надо бежать к Ней, к Звезде. Когда же перед ним остановилась наконец Вера и, с трудом подбирая слова, стала молить, чтобы он не мешкал, чтобы скорее бежал помогать ее матери, Вилтор выпалил:

– Неужели ты не понимаешь, что через несколько часов нас не станет?! Здесь будет несколько тысяч или миллионов градусов – это не важно! Так скажи, к чему же пытаться мать вытащить, когда единственный выход – это найти Кэролайн! Она здесь! Это уже точно! Это вы, неверующие, усомнились – а она здесь, здесь! Я ни на мгновенье не усомнился!.. Только бы успеть найти Ее, и она уж спасет! В этом то не сомневаетесь?!..

Выкрикивал он все эти слова машинально, продолжая при этом оглядываться. Наконец, приметил, что с одной стороны поднимается едва приметное оранжевое сияние – он даже и позабыл, что, когда он впервые увидел эту планету, она вся была окружена подобным светом. Теперь это сияние показалось ему искусственным, и он, конечно же, уверился, что – это корабль Кэролайн сиял. Он даже не стал ничего объяснять Вере – все казалось ему настолько естественным – он из всех сил бросился бежать в ту сторону. Она вцепилась ему в рукав, пыталась удержать, быстро говорила:

– Эта планета нас с ума сводит! Нам не избежать смерти, так хоть смерть вместе примем. Мы, все-таки, семья – вот и будем стоять, обнявшись. Так лучше, чем с воплями разбегаться.

Вилтор попросту оттолкнул ее, и продолжил свой бег. Он бежал не останавливаясь, чувствовал, что весь взмок от пота, в боку была сильная резь, еще более сильная резь вклинивалась в голову, и весь подбородок его уже был залит кровью из носа. Он, верно, не выдержал бы всего этого – но ведь уверен был, что впереди ждет его Кэролайн. Сияние все усиливалось, и, наконец, он вбежал в оранжевый туман – мчался в нем неведомо сколько времени, мчался из всех сил, даже и не задумываясь, что может во что-нибудь врезаться, и вообще – сколь ничтожен шанс найти этот корабль, если он вообще есть. Закончилось это тем, чем и должно было закончится – он врезался в какой-то выступ, от удара потерял сознание, а когда очнулся, то обнаружил, что оранжевый туман ушел в сторону, а этот выступ был последним перед ровной площадкой за которой начиналось матовое озеро.

И Вилтор как-то сразу понял, что – это разъедающая все кислота. Чтобы еще уверится в этом, он вытащил из кармана им же изобретенный пакет с комплексом питания на несколько недель и зашвырнул его подальше от берега. Видно было как в мгновенье пакет сжался в черную точку да и вовсе исчез...

* * *

И вот теперь Вилтор стоял в одном шаге от матовой поверхности, и страшно терзался в душе. С одной стороны ему еще хотелось жить, бороться, надеяться, что он увидит Кэролайн, с другой стороны, когда он только увидел эту гладкую матовую поверхность, пришла осознанность, что все это самообман, и никакой Кэролайн здесь нет. Он даже приговаривал: "Надо же мне было врезаться в этот выступ в тумане. Вот пробежал бы еще немного, и упал бы в эту кислоту. Ничего бы и не понял, и испугаться бы не успел – сразу бы все оборвалось, и никаких терзаний!.. Раз так думаешь, значит – действительно хочешь смерти! Ну, что же ты – собери ноги для прыжка, только оттолкнись посильнее – все, что от тебя требуется – это оттолкнуться посильнее. Дело одного мгновенья".

И, пытаясь найти силы для этого решительного действия, он взглянул на небо, на котором не осталось ни одной звездочки – все оно, непроницаемо черное, в любое мгновенье грозилось обрушится, поглотить его в эту черноту. И вновь представилось исполинское чудище, в утробе которого ад, и там безвыходно обречена метаться его душа. Ведь он даже не знал, сколько осталось времени до столкновения – но он точно знал, что вся эта масса движется очень стремительно, что, когда начнется ее падение, он не успеет прыгнуть в спасительную кислоту. И вот отчетливо – до рези отчетливо промелькнула картина, как он совершает этот прыжок, как тело его обращается в ничто – вновь ужас – ужас перед смертью, перед забвением. Вспомнилась Кэролайн, вспомнился ее райский голос, и так захотелось жить, надеяться, что все-таки будет встреча. И он отступил на шаг, намеривался уж бежать прочь, продолжать поиски и тут...

Тут с одной стороны небосклон заполнился жуткой, мерцающей вспышкой цвета запекшей крови – это сияние разлилось по куполу атмосферы на многие мили вверх, и вот в этом куполе прорезалась, неожиданно встала до земли колонна непроницаемого мрака, поверхность всколыхнулась, колонна оборвалась, а там далеко-далеко, в месте столкновения, медленно стало подниматься облако раскаленных газов. И вся эта картина представлялась такой жуткой, что Вилтор почувствовал себя жалкой песчинкой, и уже уверился, что сейчас вот бросится в кислотное озеро. У него даже страх был, что и метнувшись прямо сейчас, он уже не успеет, что через мгновенье произойдет планетарная катастрофа. Вот он сделал несколько судорожных, стремительных шагов – он уже готов был прыгнуть, и в это время, все это расходившиеся над матовой поверхностью дымчатые стены, разошлись окончательно. Произошло это словно в чудесной сказке – разом, по волшебству, открылась прекраснейшая картина, открылось спасение его. Теперь прекрасно было видно, что метрах в двухстах от берега выступал из кислоты каменный островок, а на нем... на нем, словно лебедь белогрудый возвышался, прекраснейшим храмом стоял корабль Кэролайн. Видение было настолько необычным, настолько прекрасным, что Вилтор тут же, в одном стремительном порыве, пал на колени, и, вытягивая к этому кораблю дрожащие руки, стал молить, чтобы снизошла она, чтобы спасла. Вот вновь в голове прорезалось раскаленное шило – в иное время Вилтор застонал бы от боли, теперь же он попросту не заметил этого. Вот он заметил, что упал на колени, почти соприкасаясь с кислотою, и одним сильным рывком отпрянул назад – при этом все продолжал вытягивать к кораблю руки. Он вглядывался в эту белоснежную поверхность, с тревогой искал – нет ли каких повреждений корабль выглядел так, будто только что был создан. И тогда новая боль полыхнула в его сердце: ведь в любое мгновенье мог взмыть этот корабль, исчезнуть в этих черных небесах. Да и что, право, ему было делать здесь, среди этого мрака?.. И так ему ясно представилось, как останется он один, уже без всякой надежды, перед тем надвигающимся космическим ужасом, что сначала завыл он зверем раненным, а потом, все разрастаясь, вырвался из него вопль: "КЭРОЛАЙН!!!" – на этом вопле он сорвал себе голос, захрипел, но тут же, стремительно набрав себе в легкие жаркого воздуха, вновь завопил, надрываясь это имя. Эхо загудело над озером, заметалось среди окружающих его каменных выступов, в отдалении отозвалось грохотом, а Вилтор уже вновь набрал в легкие воздуха, вновь завопил. Ему нечего было терять – либо Она услышит, придет – либо... ад.

И вот Вилтор увидел, как от борта корабля словно белое перо отделилось, стремительно полетело к берегу, к нему. Он всю жизнь ждал этой встречи, а произошло все настолько стремительно, неожиданно, что он и опомнится не успел. Перо оказалась капсулой для перелета на небольшие расстояния, оно опустилось в двух шагах от него и тут же вышла из него, встала пред ним, по прежнему на коленях молящих Кэролайн, Звезда.

Вилтор слова не мог вымолвить, не мог пошевелится. Теперь какие-либо житейские волнения, воспоминания, любые чувство – ничто ничего не значило. Была только Кэролайн, был только свет, который могут видеть разве что блаженные после смерти – свет льющийся из очей ее. И что там какой-то космический поток из черной дыры? Пусть изжигает, пусть не станет тела – он уже чувствовал себя умершим, и бесконечно счастливым, он свято верил, что никакая сила не сможет разлучить его со Звездою.

А Кэролайн быстро шагнула к нему, подхватила за руки, и поставила на ноги, заговорила быстро, встревоженным голосом – и все равно это был святой голос, голос, от которого душа блаженством наполнялась:

– Вот действительно невероятно... Никак не могу поверить – здесь Человек!.. Как вы кричали – я сначала подумала, что – это голос какой-то стихии. Я ведь в корабле от этого тумана кислотного укрылась. Теперь то он, кажется рассеялся, но, все равно – частицы его рассеяны в воздухе. В голове жжет, но и это не самое страшное – вы, ведь, знаете, что с неба надвигается... Расскажите, у вас есть корабль?.. Тогда скорее – к нему, надо улетать отсюда. Скорее – бежим...

Смысл этих слов не сразу дошел до Вилтора, а когда дошел, он еще некоторое время не хотел верить. Как – неужели же может быть, что корабль Звезды поврежден, что она не унесет его отсюда. Она повторила свой вопрос, и тогда он понял, тут же смирился – сам, не осознавая того, крепче сжал ее легкие ладони: "Что ж – пусть поглотит меня та чернота. Вместе с нею, вместе с нею – это раем станет".

Однако, Кэролайн не могла смирится так, как она – она еще раз и более настоятельно потребовала ответа, наконец, даже смогла освободить свои руки от его, и посильнее встряхнуть Вилтора за плечи.

– Ты спрашиваешь про корабль... – пробормотал, неотрывно глядя в ее очи Вилтор. – Корабль разбился вдребезги. Все переломано. Ну, ничего-ничего теперь счастье, навсегда...

– Мое падение было более успешным – вышел из строя только один из блоков в двигатели. Блок не большой, но очень важный, починке не подлежит – можно только на новый заменить. Пусть твой корабль разбился, но, кто знает – быть может, именно этот блок и пощадила судьба. Залезай в капсулу, показывай дорогу.

Вилтор забрался в капсулу вместе с Кэролайн и их тела оказались прижатыми друг к другу. При этом Вилтор не испытывал какого-то стеснения, чувствия, что он поступает как-то кощунственно по отношению к божеству, не было и какой-то новой стадии блаженства. С того мгновенья, как он увидел Ее пред собою, именно на него смотрящую, именно ему говорящую – он витал в таких высоких сферах, что все это казалось мелочным. Несколько раз он забывался, переставал указывать дорогу, и тогда Кэролайн вновь и вновь приходилось его встряхивать. И Вилтор увидел свой корабль, только когда подлетел к нему вплотную – уже не вырывались из него языки пламени, он высился уродливой грудой искореженных железок. Вот выбрались они из капсулы, и тогда только увидел Вилтор, что совсем поблизости медленно, с тяжелым, устрашающим грохотом вращается темная, вздымающаяся вверх колонна. Были видны составляющие ее вуали; такие же вуали, но более рассеянные двигались и в воздухе, касались кожи, оставляли жжение, и не понять было – холода, или жара.

– Скорее, выбирайся – разберись, что здесь к чему. – молвила Кэролайн.

Повинуясь, от днища капсулы отделился маленький ремонтный робот, и полетел к груде железа – скрылся в ней, и тут же из проемов между погнутыми листами стали вырывать ярко-белесые отсветы сварки – некоторые вуали, как бы интересуясь, стали вытягиваться туда. Ну а Кэролайн пока оглядывалась. Вот заметила она одну капсулу, другую... И тут только Вилтор, впервые с того времени, как увидел ее, вспомнил, что есть у него и жена, и ребенок, и стыдно ему за это стало. Он понимал, что – это очень плохое чувство, что надо ему с любовью о них думать, но ничего не мог поделать – даже все усиливалось это чувство, заполоняло его, боль причиняло: "Лучше бы их совсем не было – вихрь бы этот их поглотил, тогда бы я остался наедине с Кэролайн, и ничто бы не могло нашему счастью помешать... Да что же это! Да как могу, рядом с ней, со Святою, со Звездой моей подобные вот мысли иметь!.. Да как после этого достоин общаться, рядом находится..." – однако, тут же поднимался новый, страстный порыв, болью его охватывал, глаза слепил – он жаждал остаться наедине с Кэролайн навсегда, и всяко, что могло ему помешать, он почитал чем-то враждебным. В одно и то же время он хотел, чтобы жена его и сын уже были поглощены черным вихрем, и испытывал ни с чем несравнимое презрение к самому себе. И вот Кэролайн задала вопрос, которого он так опасался:

– Чьи это капсула?

– Да это, да понимаешь ли... – Вилтору хотел что-нибудь придумать, как-нибудь оправдаться, и, вдруг, он упал перед нею на колени, поймал ее руку, и, истово ее целуя, зашептал. – Ты понимаешь, я... я предал... я любовь свою предал! Простишь ли ты меня?! Я же поженился! Понимаешь – и сын у меня!.. Но ты знай-знай, я их никогда по настоящему не любил – в глубине то я всегда тебе верен оставался...

И, как раз в это время появилась и Вера и Санти. Они вышли из какой-то неприметной лощинке, которая была настолько близка, что, несмотря на беспрерывный грохот, они непременно должны были слышать каждое слово. Они оба смертно бледные, перепачканные в крови – шли медленно, накрепко, с отчаяньем ухватившись друг за друга – каждый находил в другом последнее спасение от надвигающегося безумия. Они остановились в шаге от онемевшего, глядящего на них как на адских призраков Вилтора, смотрели на него потемневшими от слез, отчаянными глазами – Кэролайн же и вовсе не замечали.

– Ну, что?! Что?!.. – несколько раз воскликнул наконец Вилтор, и тут же извиняющимся, молящим тоном обратился к Кэролайн. – Вот... это и есть моя жена и сын.

– Вилтор... – прошептала, едва не падая в обморок Вера. – Моя мама умерла. Ей помощь была нужна. Ты не помог. Ты убежал.

– Ну что же. Что же... Что же я мог поделать?! Нет – ей уже нельзя было помочь, зато я нашел Кэролайн.

– Моя мама умерла. – все тем же мертвенным голосом прошептала Кэролайн.

– Все мы рано или поздно умрем. – без всякого выражения, лишь бы только побыстрее отделаться, пробурчал Вилтор.

Он вновь повернулся к Кэролайн, ожидая, что вот сейчас она его подхватит, унесет куда-то далеко-далеко, от этих нудных бесполезных разговоров. Вновь адское раскаленное шило пронзило голову, кровь хлынула по уже запекшейся из носа, и одновременно – он почувствовал, что поступает, думает сейчас как последний подлец, и Кэролайн одним плавным движением обошла их, склонилась над Санти, и, глядя в его измученные глаза, запела голосом, который давно уже не звучал – тем самым, божественным голосом, который заставил когда-то работников на Сириусе позабыть обо всем, и бросится по железным коридорам к ней, маленькой. Она пела:

– Бежит весенняя вода,

И солнце ласково блестит;

И шепчет небо: "Любовь всегда,

Здесь в облаках летит!"

И пела эти простые строки с таким чувством, с такой душевной мощью, что, казалось, действительно вмещала в себя и небо бесконечное, и любовь вселенскую, и дарила все эти чувства. Это было прекрасное волшебство, никогда еще эта мрачная планета не видела, не слышала подобного. И маленький Санти, еще за мгновенье до этого погруженный в бездну страха, вдруг, не в силах своей радости громко, сильно рассмеялся. Темный вихрь, который все передвигался и передвигался неподалеку от них, замер, а вуали его осторожно придвинулись к Кэролайн, заскользили по ее коже – она же, казалось и не замечала этих прекосновений. Немного пришла в себя, успокоилась и Вера – по крайней мере теперь она могла ясно осознавать, что происходит. С благодарностью, с нежностью взглянула на Звезду, затем на Вилтора – но словно и не видела его, словно воздуху говорила:

– Мы должны взять ее тело с собою. Помоги хоть в этом...

– А разве... разве же нашли тот, необходимый для полетов блок?..

Так воскликнул Вилтор – он то, как увидел груду железа, которая осталась от их корабля, почти уверился, что от необходимого блока ничего не осталось. И тут вновь резь в голове! Такая резь, что и восторг от присутствия Кэролайн не помог ему удержатся на ногах, с пронзительным стоном он рухнул, а через несколько мгновений уже удивлялся, почему это он еще жив, почему это мозг не разорвался от такой чудовищной перегрузки. Ему помогла подняться Кэролайн, шепнула, почти пропела нежные слова, и сделала то, что никакие лекарства не смогли бы сделать – Вилтору стало значительно легче. Вот он увидел, как одна из покореженных конструкций его корабля отодвигается и из нее, словно ангел спаситель вылетает ремонтный робот, осторожно неся целым и невредимым тот самый блок, который был необходим.

– Надо же, как нам повезло. – молвила Кэролайн. – Наверное, единственный блок, который остался целым в твоем корабле. Теперь скорее – летим.

– Но мы должны взять маму. – прошептала Вера.

– Да, конечно. – участливо заметила Кэролайн. – У вас ведь осталась хоть одна целая капсула – на ней и перевезем. С ней будет Вилтор.

Вилтор уже предвидел, что прозвучат такие слова – но думал, что скажет их Вера, приготовился отчаянно возражать, но раз сказала Кэролайн, ему не оставалось ничего, как подчинится. Времени тоже не оставалось – по сути, вообще все слова и приготовления могли оказаться тщетными, ведь в любое мгновенье небо могло обрушится черной, изжигающей стеною. Этот зловещий, цвета запекшейся крови купол трепетал, поднимались отсветы дальних пожарищ, каменистое плато постоянно и все сильнее вздрагивало. Вилтор раз взглянул на этот кровавый купол небес и уж смотрел как зачарованный, все не мог оторваться, все ожидал, что сейчас вот он рухнет. Страшно было отвернуться, казалось – только опустит он глаза, и тут же обрушится, погребет эта тьма. И вот действительна прорезалась очередная колонна мрака. Правда – очень-очень далекой она была, но вот стала расширятся, встала там многомильным жутким колосом, и уже не исчезала – что-то произошло с поверхностью: теперь она тряслась мелкой, но очень частой дрожью, стремительно разбегались трещины. Вихрь, который замер было при пении Кэролайн, теперь вращался много-много быстрее прежнего, невозможно уже было уследить за движением вуалей, от него бил сильный, жаркий ветер, и движение это стремительно ускорялось.

– Ну, что же ты стоишь? – встрепенула его Кэролайн.

Конечно, для Вилтора, такого чувственного человека дальнейшее было кошмаром – ему пришлось запихнуть окровавленное тело тещи в свою капсулу, а затем забраться туда самому, чтобы довезти до кислотного озера. Да – это было кошмарно, чувствовать ее уже холодное, окровавленное тело, чувствовать ее подбородок на своем лице... Но самый ужас он пережил уже когда открылась эта матовая поверхность – тогда он услышал ее стон, думая, что она жива, резко повернул, и... он сразу понял, что Вера не могла ошибиться, что теща его уже несколько часов как мертва – но глаза были открыты, в них чернота, едва заметная судорога сводила посиневшие губы, ну а голос ее звучал у Вилтора в голове:

– Мы уже все по человеческим понятиям мертвы... Мы очень несчастны... Мы навсегда здесь... Навсегда... Здесь мрак... Все переработано – все наши частицы... Остались только прежние порывы... Обрывки воспоминаний... Нет ни Кэролайн ни корабля – ты видишь то, что хочешь видеть или чего боишься... Но это скоро пройдет... Будет темно – тебя будет нести... тебя будет нести в бездну из которой нет выхода... Оно уже близко... Над нами... Не уйти... Мы мертвые среди своих иллюзией...

– Не надо! Не надо!!! – истеричным воплем прервал этот завораживающий поток слов Вилтор. От ужаса он совсем позабыл про управление, от резко же рывка капсула рванулась вниз и врезалась в матовую поверхность всего-то метрах в десяти от островка на котором высился белый корабль Кэролайн. Обшивка и так поврежденная при первом падении затрещала от столкновения с каменистым дном. Вилтор ожидал, что в любое мгновенье раскаленные иглы кислоты пронзят его тела, однако, вместо этого пламень разорвался в голове, превратил ее на несколько мгновений в ад. Тут же ударила резкая вонь горящей проводки, что-то затрещало, зашипело – откуда-то от уровня груди стали подыматься густые клубы ядовито-желтого дыма.

– Не может так все оборваться! Не сейчас! Нет! КЭРОЛАЙН!!!

А Кэролайн уже выбралась на берег, и отдала соответствующие указание корабельному мозгу. Вот в белом борту открылся люк, и две плавно изгибающихся железных руки стремительно вытянулись к капсуле Вилтора, легко выдернули из кислоты, и уложили под самым бортом, тут же ударили потоки очищающий жидкости, и вовремя – кислота уже почти добралась до Вилтора. Люк заклинило, и пришлось воспользоваться электронной резкой – хотя это заняло лишь несколько мгновений, и этих мгновений было жалко. Хотелось только одного – поскорее ворваться в этот корабль и лететь, лететь прочь из этого жуткого места!

Как только Вилтор получил возможность двигаться, так он и вырвался, бросился к распахнутому люку, взбежал по белоснежной лестнице в такую же белоснежную капитанскую каюту – уверенный, что Кэролайн рядом с ним, чтобы внести ясность в терзающий его вопрос, прежде всего задал вопрос:

– Как долго?! Когда обрушится?!

На одном из экранов изобразилась поверхность, побежали от нее локационные лучи, и тут же мелодичный женский голос сообщил:

– Приближение массы крайне не однородно. Движение переменными скачками никакой последовательности – частичное опадание на планету уже началось. Время столкновения колеблется от двух до пяти минут – столкновение со случайным выбросов возможно в любое мгновенье...

Тут корабль Кэролайн сильно встрепенулся – Вилтор метнул быстрый взгляд на обзорный экран: очередной столб мрака обрушился совсем неподалеку – как раз там, где был корабль Вилтора. Эта исполинская колонна занимала половину небосклона, пульсировала словно жила (а уж Вилтор то знал, что в этой жили мчится кровь разогретая до нескольких миллионов градусов) – чувствовалось молниеносное, неуловимое для глаз движение, и удивительным было только то, что планета эта еще до сих пор раскололась. Забыв, что командир не он, Вилтор крикнул:

– Немедленно закрыть все люки! Взлет на полной скорости! Огибаем планету – вылет в космос с другой стороны...

Конечно, корабль не послушался его голоса. Рядом уже стояла запыхавшаяся Кэролайн – она в ужасе глядела на колонну мрака, и приговаривала:

– Что же ты жену свою и сына бросил? Помоги... Я не могу... В капсуле застряло тело... Мужская сила нужна...

Вилтор хотел было возразить, что мертвому телу уже все равно, и не стоит ради него рисковать живыми, но так и не смог ничего возразить, так как перед ним стояла Кэролайн. И он опрометью слетел вниз по лестнице – там оказалось, что Вера уже высвободила тещи, тащила ее окровавленную к трапу. Когда Вилтор подбежал, чтобы помочь она метнула на него такой гневный, презрительный взгляд, что Вилтор сразу понял – если они и спасутся, то ни о какой дальнейшей совместной жизни не может быть и речи. И он очень обрадовался этому факту – билась в нем какая-то надежда, что именно он истинная вторая половинка Кэролайн. Ведь вся та краткая история Звезды изложенная в начале этой повести была известна и ему, и он знал эту историю, когда она почувствовала вторую половинку промелькнувшей в толпе. Как и миллиарды иных поклонников тешил себя надеждой, что – это именно он. Он уже хотел вбежать обратно в корабль, как по переговорному устройству раздался голос Звезды она обращалась к нему:

– Посмотри еще возле берега – там где-то я потеряла упаковку со своими художественными полотнами.

Вилтор рванулся к берегу, и вскоре увидел полупрозрачную упаковку из прочного, синеватого пластика. Видно было первое полотно: вид спокойных лесных далей, мягко плывущие над ними, обогретые солнцем облака. Какое это было прелестное полотно – никогда еще прежде ему не доводилось видеть такого – только Звезда могла создать такое. Вокруг этот страшный, разрушающийся мир, а тут – каждая травинка, каждая веточка, цветочек, птичка, какой-то жучок, и ручеек, и озерцо – все как живое, успокаивающее. Нет никаких судорожных рывков – гармония вековая, все тепло, благоуханно – так ласково, приветливо – Вилтору казалось, что он уже чувствует ароматы, вот и кроны вздохнули, вот рыбка плеснулась златистыми брызгами в ручейке...

Нарастал грохот, поверхность судорожно подпрыгивала – нет – уже невозможно было оставаться погруженным в созерцание, вот Вилтор и очнулся, поднял упаковку, уж собрался бежать обратно к кораблю, как взгляд его остановился на некоем темно-бирюзовом кристалле, который лежал под упаковкой и лишь немного выпирал из грунта. Нет – не возможная научная ценность этого кристалла, в глубинах которого заметно было некое движенье, и тем более не какая-то денежная ценность привлекли пристальное внимание Вилтора. Он просто почувствовал, что этот кристалл очень-очень многое значит, от него же он почувствовал ужас – сильная дрожь охватила тело, он не мог оторвать взгляда от кристалла, склонялся все ниже и ниже, и вот, наконец, вцепился в его поверхность – она оказалась обжигающе холодной, и первым сильным порывом было отбросить его в сторону, кислоту – он смог остановится, и вскрикнул от ужаса, что едва не совершил. Откуда-то пришло понимание, что, если бы он отбросил кристалл, то произошла бы непоправимая катастрофа. А сзади раздался встревоженный голос Кэролайн:

– Что же ты медлишь – скорее – в корабль!

Вилтор резко вздернул голову, и обнаружил, что та стена тьмы, которая обрушилась с неба, все разрастается, что уже совсем близко, пульсирует, вот сейчас нахлынет, поглотит его. Казалось бы – что могло его удержать, чтобы он не бросился сразу к Кэролайн?.. Однако, он вновь стал вглядываться в кристалл, в то призрачное движение, которое происходило в его глубинах. Там был мрак, сродни тому, который несся в колонне, и он знал, что, если разбить бирюзовую оболочку, то мрак вырвется – разрастется на какие-то огромные просторы. И еще он чувствовал даже и видел нечто, что исходило из его глубин – это были какие-то блеклые волны, они уходили в его плоть, и он чувствовал, как от них движется, перестраивается мозг, как перестраиваются и иные внутренние органы. Он знал, что мгновенно должен был умереть от таких перестановок, но теперь только иногда и не так сильно, как прежде вспыхивала боль в голове. И ему было жутко: он чувствовал себя игрушкой во власти чего-то непостижимого, могучего. Он застонал, когда вспомнил, как ожила теща, как сказала, что все они мертвы, что все уже во мраке, и нет никакой Кэролайн, но только иллюзии. Вспомнились все, что было на этой планете – и все представлялось подстроенным, по желанию его мозга выходящем. Вдруг он развернул голову, и не своим, хрипящим, надорванным голосом заорал: