Текст книги "Корсары Балтики"

Автор книги: Дмитрий Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– И что же вы, люди, – усмехнулась старуха беззубым ртом, – так ненавидите себя?

«Интересно, – подумал Роже, – а ты себя к кому причисляешь, старая карга?»

– Это просьба фрау Гретхен, настоятельная просьба.

– А помнит ли моя молодая знакомая, – прошамкала старуха, сверля удивительно ясными глазами рыцаря, – какова может быть плата за подобную услугу?

– Помнит, – уверенно сказал Грейс, но от Роже не ускользнуло, как он передернулся всем телом, словно под рубахой у него появились злые земляные блохи.

– И обязательно даст тебе, старая Брунгильда, все, что нужно.

– Отчего же не принесли вы с собой мою плату? – спросила она.

– Торопились, – сказал шпион коротко. – Отнять жизнь потребовалось именно сегодня, а доселе мы почитали этого человека своим другом.

– Обычная история, – вздохнула старуха. – Сколько себя помню – одно и то же. И все же порядок должен быть соблюден. Я не оказываю услуг просто так, за кусочек сыра.

Тут она стала шумно и весьма противно принюхиваться.

– Кстати о сыре, – воскликнул, словно обрадовался чему-то Грейс, развернул узелок и протянул обитательнице мельницы белоснежный ломоть.

Старая Брунгильда резко и удивительно далеко вытянула сморщенную руку, схватила сыр и принялась не есть, а скорее пожирать его, чавкая и постанывая от удовольствия.

«Что я здесь делаю, – подумал Роже. – Это же сумасшедшая, умалишенная дура, живущая на болоте с парой волков и колченогой выпью! Пока мы кормим сыром это чудо лесное, наглец де Сото уплывает все дальше и дальше, весело хохоча и скаля свои белые зубы!..»

– Никуда не уйдет ваш красавчик, – прошамкала набитым ртом старуха, весело глядя Роже прямо в глаза, отчего рыцаря вновь пробрала дрожь. – Дайте почавкать несчастной старушке, лакомство ей перепадает из людских рук редко, слишком редко для этого смутного времени.

В ее словах, как понял Роже, скрывался какой-то скрытый и темный смысл, понятный одному лишь шпиону.

Старуха громко и мощно рыгнула, стерла с подбородка крошки и слюни, ухмыльнулась рыцарю и поманила Грейса костлявым пальцем:

– Считай, касатик, что подкупил старую Брунги-льду. На время, милый, на очень краткое время приобрел в ее лице заинтересованного слушателя. Ну? Где он, ваш недруг? На коне ли, пешком ли бежит, на пучине морской качается, или вместе с рекой в ладье струится?

– Он на море, Брунгильда, – сказал шпион. – На большом корабле. Плывет в сторону Руси.

– Украл чего? – ворчливо поинтересовалась старуха, вороша принесенное шпионом. – Может, девку отбил у этого молчаливого кавалера? И не мудрено – уж больно норовистый кавалер, спесь аж из ушей льется.

Роже было вспыхнул, но потом вновь безразлично уставился на стену, решив перетерпеть эту муку, а после задать Грейсу трепку.

– Кое-что он украл, – поддакнул шпион. – Но вряд ли удастся вернуть покражу.

– Нет ничего нового под луной, – прошамкала ведьма. – Как и нет ничего невозможного под луной. Достаточно увеличить обычную оплату… э-э… втрое, и я…

– Да что ты! – замахал на нее руками шпион, – Это же немыслимо, сама знаешь. И без того твои методы…

– Остаются самыми действенными, – ухмыльнулась старуха. – Что бы ни вычитывали в пергаментах алхимиков все эти Гретхен и прочие «фрау».

– Ты права, – закончил дискуссию Грейс, – лучше Брунгильды никто не может идти по следу. Но то, что ты требуешь – невозможно.

– Вырождается народец в здешних краях, – вздохнула старуха. – А были времена…

– Не стоит, – скривился Грейс, – вспоминать давно утекшую воду.

– Вода не может никуда утечь, балда, – рассмеялась старуха, словно ее насмешили изрядной шуткой или веселой басней. – Если бы хоть капля от века сотворенной влаги исчезла без следа – Брунгильда не смогла бы оказывать вам все эти мелкие услуги за кусочек сыра и жалкую плату.

– А ты, правда, можешь вернуть мои пушки? – вмешался Роже. – Они очень нужны мне и Ливонии. Оплата должна быть увеличена в три раза? Да хоть в десять – я не нищий ландскнехт, а комтур ливонский.

– Эка невидаль – комтур, – фыркнула старуха, но при этом очень внимательно смотрела на рыцаря, ожидая продолжения. – Видала я и Великих магистров, и иных… иерархов…

– Рыцарь Роже, – внезапно твердым и решительным голосом, так не вязавшимся с его натурой, вмешался шпион. – Вы сами не знаете, о чем просите, не ведаете, какова оплата. Опомнитесь, дайте мне закончить дела с Брунгильдой.

– Замолчи, раб, – Роже был полон решимости схватиться даже за самую безумную возможность вернуть пушки.

– Спесь, спесь и гонор, – прокаркала старуха, забавляясь происходящим. – Бывало, что мои товарки по ремеслу ловили таких напыщенных кавалеров на слове. Хвала Марие Тевтонской – я не из таких. Метода себя не оправдывает – хлопотно, да и Рок накликать можно.

– Оставь свои туманные речи, – разгневался рыцарь, – и скажи – можешь вернуть пушки, или нет, и что тебе надо – золото, серебро, земля?.. Я могу нагнать сюда сервов да кнехтов, и они осушат болото!..

– Забавная мысль, – размечталась старуха. – Начать все заново… Но нет, мне не нужно ни золото, ни работники, которые всюду нахаркают и все вытопчут, распугают лесных обитателей и вырубят деревья.

Она подумала немного, водя пальцами над предметами, принадлежащими де Сото.

– Я не умею переносить пушки по воздуху, как и никто в целом свете. Но могла бы попытаться заставить вашего недруга или слабого духом из его свиты вернуть украденное. Но это обошлось бы вам даже не в тройную, а в пятерную…

– Довольно, Брунгильда, – зло оборвал ее Грейс. – Говори, берешься ли извести его на обычных условиях.

– Попытаться можно, – проворчала старуха. – Следы какие-то неверные, выветренные…

Она капнула себе в рот из фляжки, скривилась и буркнула:

– Водка подслащенная, какая глупость. Как я соберу отсюда частички слюны, если она такая крепкая? Ты бы лучше мне вместо сыра такую вот полную флягу приволок…

– Приволоку, – недовольно вздохнул Грейс. – Ты дело говори, старая.

– Словом, – сказала старуха после долгого раздумья, – или вы обождете и принесете мне более ясные следы, или понадеетесь на Рок. А он, надо сказать, витает над вашим вором.

К вещам, вихляя из стороны в сторону, подошел пес, понюхал и, громко чихнув, вернулся на исходную позицию.

– Вот и я говорю, – обращаясь к волкоподобной собаке, повторила Брунгильда, – витают над ним Крылья Ночи. Непростой человечек, интересный, с ним бы повозиться…

– Некогда нам возиться, старая, – Грейс наклонился и заглянул в глаза старухе. – Используй то, что есть, другого не будет. Он не должен доплыть до московитов – важные сведения везет. А за плату свою не беспокойся – через дня три привезу.

– Не обмани, милый, – зловеще усмехнулась старуха, ногой подгребая к себе принесенные вещи. – Для себя я и бесплатно постараться могу.

– Не пугай зря. Когда Гретхен или я тебя обманывали? – спросил шпион.

– Пока что вы живы, – заметила старуха. – Значит – не обманывали.

– И сейчас не обманем.

– Тогда, милые, давайте с моего болота, – вдруг вскочила старуха. – И нечего тебе, кавалер, глазом на меня зыркать! Всякие тут были людишки, по всякому зыркали. Хочешь – зайдем за мельницу, покажу тебе останки тех, кто дозыркался?

– Сварливая дурная старуха, – плюнул в пол Роже и вышел вон.

Грейс, мрачно глядя на Брунгильду, растер плевок сапогом и погрозил кулаком:

– Этот человек нужен Фемгерихту, Брунгильда. Ты не в том возрасте, чтобы озорничать.

Старуха скорчила такую физиономию, какая случается у восьмилетней девицы, когда у нее отбирают медовый пряник, и тут же раскатисто захохотала.

– Ступай уж, чернильная душа, да присмотри мне гостинец.

Обратная дорога показалась Роже короткой, как будто к мельнице лес не хотел их пускать, заставляя вилять тропинки и смыкаться деревья, а сейчас сам гнал прочь. Иной раз, оборачиваясь, он видел желтые глаза в чаще и несущиеся в зарослях серые гибкие тени.

– Не стоит так крутить головой, – проворчал Грейс, когда они почти выбрались из зачарованного леса. – Шею можно натрудить.

– Это псы с мельницы нас провожали? – спросил все-таки Роже.

– Какие-то псы, не обязательно с мельницы, – в тон ему ответил шпион. – Лес большой, тянется на много дней конного пути. Волков и одичавших собак там хватает… как и всего остального…

– А эта Брунгильда…

– Рыцарь, – устало заметил Грейс, – я ничего не стану говорить о ней. Не потому что хочу скрыть от тебя что-то. Просто понять ее сущность не может никто.

– А толк с нее будет?

– Считай – испанцу конец. Почти наверняка. Лично я не слышал, чтобы старая ведьма оплошала в подобного рода делах. А вот нам придется выполнить уговор с ней, а сие…

Он сделал неопределенное движение рукой в воздухе, которое могло означать все, что угодно.

– Не верю я в эту в Брунгильду, – признался Роже. – Но если это может ускорить кончину испанца – моя казна к твоим услугам.

– Зачем ей на болоте деньги? – спросил Грейс вяло. – Лес ее кормит. Тут другое… Погреба и сундуки не понадобятся, а вот власть твоя над краем здешним…

– Хватит! – пуская коня вскачь, крикнул рыцарь. – Хватит тайн на сегодня! Я хочу надышаться ветром!

И он помчался по полю, распевая какую-то разудалую рыцарскую песню.

Нагнал его Грейс уже при въезде в замок.

– Ты обещал заплатить Брунгильде за работу, – сказал он.

– Ты что же, – нахмурился Роже, – сомневаешься в моем слове? Обещал – значит, сделаю все, чтобы оплатить.

Грейс помялся, и рыцарь спросил мрачно:

– Только скажи, что я должен сам отвезти на болото десять кругов сыра и скормить с ладони этой дочери вервольфа и мха – сразу же получишь в зубы латной перчаткой.

– Сыр возить ни к чему, – ответил Грейс. – Но присутствовать при том, как я беру оплату, придется.

– Когда?

– Завтра вечером, – сказал Грейс. – Встретимся прямо здесь. И не бери с собой никого, даже оруженосца, как и сегодня.

Глава 17. ЦЕНА БОЛОТНОЙ УСЛУГИ

Прошу заметить, – мрачно сказал Роже, кутаясь в подбитый мехом плащ. – Еще немного, и владения моей комтурии кончатся. За распадком начинается вотчина рыцаря Гуго фон Оппенгейма.

– Это весьма, весьма удачно, – пробормотал Чернильный Грейс. Он словно не замечал мелкого секущего дождика, настигнувшего путешественников буквально в часе езды от замка и преследующего всю дорогу.

– Что же удачного в том обстоятельстве, – не понял рыцарь, – что я не хозяин для здешних сервов?

– Рыцарь Гуго входит в число твоих сердечных друзей? – вопросом на вопрос ответил шпион.

– Вообще-то нас с ним связывают лишь узы Ливонского Ордена, – осторожно ответил Роже.

– И это также весьма удачное обстоятельство, – потер лапки Грейс. – Спешиваемся.

– Да ты просто какой-то фанатичный любитель пеших прогулок в неподходящих для этого местах, – проворчал рыцарь, и тут же едва не грохнулся в лужу.

– Не следует так шуметь, – прошипел Грейс. – Наша миссия требует тишины.

«Когда все закончится, – думал рыцарь, прокрадываясь вслед за шпионом сквозь чахлую рощицу, – я вышибу ему зубы и велю травить собаками. Гретхен станет возмущаться, но мне уже все равно. Сморчок допек меня окончательно, словно натертая нога в дальнем походе».

Деревня, к которой приближались нарвский соглядатай и благородный рыцарь ордена ливонского, стояла на отшибе. Наезженная тележная колея даже не пыталась вильнуть в эту сторону, к околице тянулись лишь едва заметные тропки.

За жалким подобием забора тявкнула собака, и Грейс скривился, словно наступил на коровью лепешку.

– Не люблю этих остронюхих тварей, – признался он, роясь в кошеле.

– Нам нужно внутрь? – спросил рыцарь, – Так, может, я отстегну рог и протрублю? У меня как-то шутки ради получилось повторить охотничий сигнал рыцаря Гуго, что весьма нелегко, ибо он фальшивит в каждом переливе. Староста примчится сюда, словно ошпаренный.

– Этого бы как раз не хотелось, – ворчал Грейс, осматривая забор.

Наконец он нашел слабину, слегка поднажал и выдернул жердину, потом другую.

Лай раздался прямо перед ними, истошный и какой-то жалкий.

Грейс метнул сквозь образовавшуюся в изгороди Щель кусок вяленого мяса и удовлетворенно сложил РУки на животе.

– Кажется, одним сторожем меньше, – заметил он, раскачивая новую жердь.

Небо прочертила ветвистая молния, в которой щуплый шпион представился рыцарю демоном-разрушителем, подкрадывающимся к жилью первобытных людей того ветхого века, когда предки еще не умели прогнать ему подобных постом и молитвой.

– Я пролезу внутрь, – сказал шпион, – возьму искомое и побегу к калитке. Наверняка изнутри ее распахнуть легче, чем снаружи.

– Не предлагаешь же ты мне лезть в эту собачью дыру? – возмутился рыцарь.

– Ни в коей мере. – Грейс протер грязными руками лицо, стирая капли дождя и оставляя темные полосы. – Но мне может потребоваться помощь при ретираде. Крестьяне не любят расставаться с добром, и бывают весьма злыми.

– Великолепно, – хохотнул Роже достаточно громко, заставив шпиона испуганно присесть. – Рыцарь прикрывает бегство вора. До чего я дожил, клянусь потрохами святых покровителей ордена ливонского!

– Мы пообещали Брунгильде, – напомнил Грейс. – Вспомни испанца и его слащавую улыбочку. Скоро этот рот исказит неземная мука, уверяю тебя, рыцарь.

– Ступай, червь, – с омерзением сказал Роже, – пока я не передумал. Буду ждать тебя возле калитки.

– Пожалуй, – окинул внимательным взглядом шпион фигуру кавалера, – запахни плащ на груди.

При свете молнии кто-нибудь может разглядеть твой приметный камзол.

– Надеюсь, – заметил рыцарь, – что ты воруешь не козу и не молочного поросенка? Представляю, что скажет магистр, если сервы пожалуются ему на кражу свиньи, совершенную комтуром.

– Магистр должен остаться в полном неведении, – серьезно сказал Грейс и, кряхтя, стал протискиваться в лаз.

Рыцарь, глупо ухмыляясь, снял с пояса меч, ремешком закрепил ножны на клинке, чтобы не слетели, и двинулся к калитке.

Вода уже не просто капала или лилась, а низвергалась с небес ручьями, потоками и целыми водопадами. Новый удар молнии осветил опушку рощи. Послышался треск одинокого вяза, в которого попал разряд небесного Перуна.

– Отличная ночь для светопреставления, – заметил рыцарь. – Не прокрасться ли мне следом, и не стянуть ли чего? Будет память об этой чудесной ночи…

Он и не подозревал, что память о происходящих событиях не покинет его никогда, даже на смертном одре.

В деревне послышался какой-то неясный шум, грохот и лай еще одной растревоженной собаки.

– Началось, – азартно вскрикнул Роже, натягивая на левую руку латную перчатку.

Не веря, что в творящемся вокруг мокром хаосе неуклюжий шпион сможет найти засов калитки, рыцарь ударом ноги опрокинул все ветхое сооружение и присел, силясь разглядеть, что же творится внутри двора.

При свете молнии стало видно, что к нему бежит, причем невероятно резво, Чернильный Грейс, прижимая что-то весьма ценное к груди, а следом несутся неясные тени.

Роже едва сдержался, чтобы не проорать боевой клич ордена – «Гот мит унс!», с нами бог. Азарт предстоящей схватки опьянил его и закружил в своих объятиях.

– Держи вервольфа! – крикнула одна из теней, несущихся за шпионом.

– Получай, – крикнул Роже, нанося удар латной перчаткой, сжатой в кулак, в центр сгустка тьмы, тянущегося к Грейсу.

– Их двое, – захлебываясь кровью, взвыл покалеченный, и тут же был погребен под ногами остальных бегущих.

– Тащите факелы!

– Смерть вурдалакам!

Воодушевляя себя этими криками толпа – а это была именно толпа, кинулась на Роже.

Шпион, воспользовавшись падением самого шустрого из преследователей, прижался к забору и засеменил, словно гном, в сторону рощи.

Первой на рыцаря прыгнула собака, совершив страшную ошибку, последнюю в своей жизни.

Она вцепилась клыками в пластинчатую перчатку, в то время как Роже взмахнул рукой и обрушил беспомощное собачье тело на подставленное колено.

Вяло скуля, пес с переломанным позвонком попытался отползти в сторону, но оказался затоптан рванувшимися в проем калитки селянами.

Ярко полыхнула молния, на миг ослепив Роже, и он прозевал удар палкой. Точнее сказать, в руках серва были вилы. Воспользуйся он ими более сноровисто и ткни в живот рыцаря – схватка окончилась бы, толком не начавшись. Но крестьянин, поднятый с полатей истошными криками и лаем, не был закаленным воякой со стальными нервами. Увидев при свете молнии фигуру мужчины, явно не принадлежащего к его деревне, он сделал то, что подсказал ему инстинкт – ударил наотмашь.

Черенок, рассекая лоб кавалера, с треском переломился. Слегка оглушенный, но все же не сбитый с ног рыцарь отступил, поднимая меч.

Следующий участник погони за Грейсом оказался более сообразительным и попытался проделать в рыцаре дыру с помощью охотничьей рогатины.

На этот раз кавалер оказался начеку. Отпарировав выпад, он пнул наугад ногой, угодив точно в пах ретивому селянину. Вой потряс ночную деревню, охваченную кутерьмой.

На плечах Роже повис дюжий серв, кинувшийся за околицу с голыми руками, но рыцарь легко стряхнул его и ударил мечом по шее следующего. Сила рыцарского удара оказалась велика, хотя сталь и была защищена ножнами, и серв умер на месте.

В следующий миг на рыцаря кинулось сразу несколько человек. Грабли, разрывая штаны из плотного сукна, подсекли ноги, на голову обрушилась какая-то доска, в грудь грянул пудовый кулак. Погребенный под телами орущих и колотящих друг друга крестьян, Роже умудрился сначала встать на четвереньки, а потом и подняться на ноги.

– Разорву всех, скоты! – прокричал он и принялся наносить во все стороны беспорядочные удары.

Физическая мощь, накопленная за годы тренировок в тяжелом ливонском доспехе, дала о себе знать. Он сокрушал ребра и сворачивал скулы, сбивал с ног и отшвыривал пинками нападающих, словно герой германских саг, воскресший в эту страшную ночь прямо на околице безвестной деревушки.

При свете очередной молнии он увидел свой меч, который неудачно упал меж двух камней и был переломлен чьей-то ногой. Осознание потери придало рыцарю новые силы. В приступе бешенства он вырвал из забора жердь и погнал перед собой оставшихся на ногах сервов, рыча и извергая богохульства.

Опомнился он у порога дома, внутри которого забаррикадировались сервы. Тяжело дыша, он отбросил оглоблю и поплелся к околице.

Навстречу полз мужчина, стеная на все лады и проклиная оборотней. Роже в последнем приступе ярости опустил ему на макушку свой бронированный кулак и двинулся дальше.

Переломленный меч оставался в плену обшитых толстой кожей ножен. Волоча его по земле Роже направился к роще. Совершенно внезапно дождь прекратился, только с ветвей продолжали стекать хилые ручейки, пополняя грязевые лужи, полные опавшей хвои.

Коней он нашел по ржанию бестолковой кобылы Грейса.

– Ну что, – прохрипел рыцарь разбитым в кровь ртом. – Трофей не посеял, ворюга?

– Я так волновался…

– Не ври… трогай… если я начну валиться из седла, прихвати ремнями…

Это последнее напутствие Роже буквально прошептал, проваливаясь в черное небытие.

Очнулся он на краю болота. Как он доехал и спешился, рыцарь не имел ни малейшего понятия.

Стоял ясный день, и лишь лужи под корнями сосен и елей давали понять, что ночная буря не была наваждением. Стреноженные кони бродили по кромке торфяника, вороша губами чахлую траву.

Роже осмотрел себя, ощупал и со стоном поднялся. Найдя промоину, он принялся умываться.

Потом достал кинжал и принялся счищать пропитанную своей и чужой кровью грязь, облепившую штаны и сапоги.

– А вот и я, – раздался голос шпиона. – Старая Брунгильда куда-то запропастилась, придется обождать.

– Пора заканчивать с этим делом, – прохрипел Роже. – Меня еще никогда так славно не били. Ребра наверняка сломаны, чертов пес умудрился прокусить сочленение перчатки, голова гудит, словно колокол в сочельник…

Он мокрыми пальцами полез в рот, чертыхнулся и вырвал висевший на ниточке зуб.

– Я решил поберечь здоровье и не участвовал в турнире, – заметил он с хриплым смехом. – И вот что вышло.

– Синяки и шишки заживут, – философски заметил шпион. – А вот обмануть ожидания Брунгильды… – Он передернул плечами. – Никому не пожелаю.

– И правильно сделаешь, – послышалось знакомое шамканье старухи.

Появилась она, как и в прошлый раз, в сопровождении пса. Этот ее спутник больше напоминал мелкого длинноного медведя, чем волка. Косматое чудовище обнюхало безразличного Роже, чихнуло и подошло к лошадям.

Бесстрашная рыцарская лошадь вдруг взвилась на дыбы с истошным ржанием. Старуха с невероятным для ее почтенного возраста проворством подскочила к коню и повисла на поводьях.

– Прочь, мохнатый! – пискнула она.

К изумлению Роже, лохматое чудище припустило вон с явным испугом.

Старуха с силой сдавила ноздри коню и тяжестью своего тела заставила того опустить передние копыта. Подскочивший Грейс принялся ей помогать. Роже наблюдал за успокоением своего коня отстраненно, словно следил на пиру за малоинтересными выходками заезжих акробатов.

– Досталось кавалеру, – с непонятным выражением произнесла старуха, подойдя к Роже.

– Там были собаки, – сказал Грейс. – Бестии мотались за белками в лесу, когда я присматривал этот тихий медвежий угол для нашего дела, а к ночи вернулись. Случился изрядный переполох.

– Милок, – сказала старуха, – может, погостишь на мельнице денек-другой? Косточки, чую, не все целы, да и вообще…

– Нет, – твердо покачал головой рыцарь. – Говори, старая ведьма, изведешь ли испанца?

– Гостинец привез? – спросила она у шпиона. Грейс торопливо закивал головой.

– Тогда попытаюсь извести, – сказала старуха. – Если нет у него могучих покровителей – почитайте, дело сделано. Но, в любом случае, ему не поздоровится.

– И то хорошо, – пробормотал Роже. Ночная схватка полностью измотала его, сладость мести испарилась, став еле заметной искорки в море безразличия и усталости.

Старуха сняла с седла лошади Грейса баул, выудила из него сверток й молча пошла по тропинке.

Проходя мимо рыцаря, она улыбнулась одними губами и сказала, словно бы не обращаясь ни к кому в особенности:

– Первый раз всегда тяжело.

Она медленно двигалась по хлюпающей под ногами тропинке, каждый след ее вминался в торф и быстро заполнялся зыбкой и грязной водицей. Из глубины торфяника потянулись струйки негаданного тумана, обвивая кривые ноги.

– А что там было, в свертке? – тупо спросил Роже, прикладывая к рассеченной губе лист лопуха.

Вместо ответа, сверток пришел в движение и тонко заверещал.

– Ребенок? – взревел, взвиваясь на ноги, рыцарь, – Ты украл в деревне ребенка?

Грейс умоляюще простер к нему руки и попятился, зайдя в болото до щиколоток.

Роже с искаженным лицом хватался за ремень, забыв, что его переломленный меч приторочен к седлу и бесполезен.

Тут он услышал громкий вой, пришедший из глубины болота.

Повернувшись к тропе, ведущей к мельнице, он увидел множество серых спин, стекающихся к одинокой фигуре удаляющейся старухи. Волки – тощие и толстые, огромные и мелкие, выходили на тропу и усаживались на пути болотной обитательницы. Она, проходя мимо каждого, чуть наклонялась, словно позволяя им заглянуть младенцу в лицо.

Рыцарь протер глаза, надеясь, что морок истает. Но все оставалось как прежде, только хищников болото исторгало все больше, да туман стал свиваться в пугающие призрачные фигуры.

– Дева Тевтонская, – выдохнул рыцарь. – Я погиб! Сгубил душу, и не только свою…

Над торфяниками стали появляться болотные огни, неверные и колеблющиеся, словно утонувшие здесь невесть когда мертвецы поднимались из глубин, держа свечи в истлевших конечностях.

– Не трудно было догадаться… – бормотал Роже, в бессильной ярости вырывая руками пучки болотной травы. Он стоял на коленях, не решаясь бросить еще один взгляд на старуху.

– Пора нам назад, рыцарь, – позвал его Грейс.

– Назад дороги нет. – Роже нащупал кинжал и принялся раздирать ногтями остатки кафтана на груди.

Шпион с каменным выражением лица наблюдал за ним, потом сказал:

– Те, кто жгут в глубине болота огни, – самоубийцы, покончившие счеты с жизнью в этих лесах.

Роже поднял на него красные от слез глаза.

– Те же, что пришли на четырех лапах, дабы засвидетельствовать выполнение нами своего обязательства перед Брунгильдой, – это несчастные, посмевшие обмануть ее и не принести обещанного. Какая участь тебе больше по нраву, рыцарь Роже?

Бессильно уронив кинжал, комтур некоторое время сидел, уставившись в клубящиеся над болотом крылатые фигуры. Рогатые рожи, соткавшиеся из тумана, кривлялись и дразнили его, показывая языки и суматошно размахивая крыльями.

– Правильно, – сказал Грейс. – Жизнь омерзительна, но такой конец еще страшнее.

Шпион отвязал рыцарского коня и подвел его к Роже.

– Пора, рыцарь, – сказал он.

Кавалер встал, пошатываясь, буквально вполз в седло и ссутулился, бездумно пялясь в болотный туман. Грейс, уже верхом, подъехал к нему слева.

– Уже завтра все это покажется малозначительным, поверь моему опыту. А вот муки обокравшего нас испанца будут длиться вечно