Текст книги "Понять Россию умом"

Автор книги: Дмитрий Калюжный

Соавторы: Сергей Валянский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Вход в постиндустриальное общество

США являют собой пример сверхудачного сочетания промышленной мощи, ресурсов и финансовой олигархии, которая заставляет за счет своих капиталов вращаться жернова промышленности. Как это случилось – вопрос особый. Чтобы не влезать в историю, просто констатируем это.

К 1930-м годам нашего столетия США превратились в «мастерскую мира», и автоматически оказалась вовлечена в борьбу за контроль над рынками сбыта. И здесь она последовательно столкнулась с Великобританией и Японией. Первая не пускала свою бывшую колонию на внутриимперский рынок, а вторая – на рынок Юго-Восточной Азии. Эта борьба продолжалась и после второй мировой войны, и в итоге США подчинили рынки себе.

В конце 1960-х годов США вновь попали в сложнейшую ситуацию. Пытаясь запугать «красный» Китай, а по возможности и СССР, они влезли во Вьетнамскую войну. В результате американское влияние в «третьем мире» пошло на спад. Более того, даже наиболее верные к тому времени союзники США, и прежде всего Япония и Германия, начали проявлять признаки политической и особенно экономической самостоятельности. А в Европе в полную силу заговорили о возможности европейского экономического союза. Рынки опять стали уходить из-под контроля американцев.

Кризис постиг и внутреннюю политику. Начала молодежь, а за ними стали «бузить» и, как их теперь из-за политкорректности называют, афроамериканцы. Они стали требовать своего голоса в политике. Что касается молодежи, то для многих это было просто проявление шкурных интересов. Им очень не хотелось умирать за «светоч демократии» во вьетнамской войне. Президент Б. Клинтон был одним из таких откосивших от службы «идейных противников» войны. Но этот пацифист, не задумываясь, бомбил Югославию. Весь пацифизм его заключается в следующем: если мне дадут гарантии выживания, то я готов убить кого угодно, а если этих гарантий нет – воюйте сами.

В конце 1970-х США почувствовали свою беспомощность перед вызовом Страны восходящего солнца, и был выдвинут план перехода в постиндустриальное общество. Вот его основные идеи.

Во-первых, США отказались от глобального доминирования по всему спектру промышленности. Они решили сконцентрироваться на наиболее важных с точки зрения технологического прогресса областях, – компьютерных технологиях, ракетно-космическом и авиационном комплексе, автомобилестроении, химии органического синтеза. Кроме этого они оставили за собой такие важные для безопасности страны отрасли, как сельское хозяйство и строительство, зато довольно быстро свернули большую часть сталелитейной, добывающей и легкой промышленности.

Во-вторых, США сделали ставку на доминирование на мировых финансовых рынках, стимулируя их глобализацию при сохранении своего контроля. Сегодня основная часть денег, которая обращается в американской финансовой сфере, – это виртуальные деньги. Их нельзя увидеть, но с их помощью можно обеспечивать абсолютную непрерывность финансовых потоков. Господство доллара привело к тому, что экспортеры нефти стали продавать ее только за американскую валюту. Кстати и СССР полностью перешел на долларовые расчеты в международной торговле. В результате доллар стал не просто главной расчетной единицей мира, а единственной таковой единицей.

Аналогично этому американский фондовый рынок стал определять состояние фондовых рынков большинства, если не всех стран мира. Теперь доллар стал больше зависеть от состояния мировой экономики, нежели от конкретных успехов экономики американской. И его устойчивость перестала определяться состоянием дел в оставшихся на территории США отраслях. С некоторого момента все, кто держал свои накопления в долларах и американских ценных бумагах, оказались крайне заинтересованы в том, чтобы с долларом и Америкой было все в порядке. И в число таких заинтересованных попали и Европа, и Япония, и даже СССР/РФ. Теперь они сами, без всяких понуканий, тушили «пожары» на валютных и фондовых рынках.

Правда, надо иметь в виду, что страна, производящая «виртуальную ценность» – деньги – рискует однажды оказаться у разбитого корыта. Печатание долларов (17 центов за 100 долларовую бумажку) и отправка их в страны, производящие реальные ценности, бесконечно продолжаться не может. Очень скоро мы увидим, как США будут выкручиваться из этой, ими самими созданной ситуации.

В-третьих, США произвели массированный вывоз производства за пределы своей национальной территории, создав по всему миру сеть филиалов и отделений американских фирм. Их продукция, конечно, засчитывается в ВВП страны пребывания, но, по сути, они являются частью американской экономики. Поэтому, например, пресловутый дефицит США в торговле с Японией – фикция. По подсчетам японских специалистов, если учесть товаропотоки американских фирм (считая те, которые расположены в Японии) и японских (считая те, что находятся в США), перевес в торговом балансе окажется у Америки. Этот парадокс и объясняет, почему американская экономика продолжает работать, хотя по логике индустриального капитализма ей самое время умереть.

В-четвертых, в силу того, что США являются государством с высочайшим и одновременно сверхшироким платежеспособным спросом, они сами превратились в мировой рынок сбыта товаров. И эта зависимость от Америки как покупателя оказалась куда более жесткой, нежели зависимость от нее же, как от поставщика товаров. Например, японцы не смогли бы без емкого американского рынка продать свою радиоаппаратуру, которую они в огромных количествах производят.

Внедрение плана создания постиндустриального общества не обошлось без потерь: роста безработицы, инфляции, замораживания цен. Но главное, часть работавших, из-за сворачивания собственного производства, вообще выпала за черту нормального существования. И для социального мира потребовались огромные деньги (в отдельные периоды – до 18% ВВП США) на поддержку неимущих и примазавшихся к ним.

Платой за переход в постиндустриальное информатизированное и автоматизированное будущее стал отрыв американской экономической системы от американской же национальной территории. Соединенные Штаты как государство, замкнутое в собственных национальных границах, мало что производят. Но есть Америка как наднациональная система, контролирующая через мощь доллара основные транспортные и финансовые потоки мира.

В американской торговле действует железный принцип: «все, что произведено, должно быть потреблено». Значит, государство должно заботиться о равновесии спроса и предложения. А это стоит денег, поскольку является платой за сохранение «общества потребления». Все это чревато кризисом, но до поры получаемые выгоды все перекрывают.

Янки и другие люди

Государствообразующим элементом США является общая территория, захваченная по праву сильного. Ее граждане (за малым исключением) – эмигранты в разных поколениях. Американская культура допускает культурное и религиозное разнообразие. Но за внешним разнообразием скрывается сильнейшая унификация. Не опираясь на национальные традиции, культура Америки предельно материальна и вся нацелена на создание нового человека. Каждый гражданин должен быть прежде всего «стопроцентным американцем».

И вся эта система, называемая «плавильным котлом» (melting pot), работала неплохо, пока «переплавка» касалась выходцев из стран Европы германской группы языков. Первые сбои начались с появлением массовой итальянской иммиграции. В крупных городах Америки появились «итальянские деревни», а как следствие – итальянская организованная преступность, мафия. Но совсем стало плохо, когда в США хлынули китайские иммигранты и представители других стран Юго-Восточной Азии.

И тут выяснилось, что «плавильный котел» может переварить далеко не всех, тем более что у китайских иммигрантов особого желания «перевариваться» в целом не возникало. И постепенно в американских городах возник мир «чайнатаунов», куда стопроцентному американцу хода нет, да он туда и не пойдет.

В США начали возникать районы, города и поселки (причем достаточно плотно населенные), где владеть английским стало совершенно необязательно. А сегодня есть уже места, где достаточно владеть только русским.

Никто никогда не слышал о победах полиции или ФБР над китайской, японской, бирманской, корейской или вьетнамской мафией. Их живописуют только боевики или фантастические фильмы. На деле побед нет потому, что интегрироваться в эти мафии и выявить, как они действуют, нельзя: для этого надо быть не американцем, а японцем, китайцем, бирманцем, корейцем или вьетнамцем. Причем речь идет, разумеется, не о внешнем виде. А где же вы найдете настоящего представителя традиционного общества, который будет действовать против своих, в пользу чужих.

Сегодня многие новые эмигранты и не собираются становиться американцами: а зачем, они и без этого пользуются всеми благами. Посреди «гражданского общества» сформировались огромные «анклавы» традиционных обществ. Что касается национальных «мафий», то они зачастую являются таковыми лишь в глазах янки. Просто на территории Америки какая-то национальная община собирает деньги со своих национальных коммерсантов в каких-то своих интересах. Коммерсанты, заплатив этот национальный налог, конечно, обжуливают налоговую службу США. Вот вам и мафия.

Национальная дифференциация идет полным ходом. Если в 50-е годы белые составляли 90 процентов численности населения, а большинство остальных – это были негры, потомки попавших сюда двести лет назад рабов, то уже в начале 90-х годов белых осталось только 75,6 процента, и можно ожидать, что через два – три десятилетия их будет меньше половины населения. «Не белая» же часть теперь отнюдь не только негры. Юг Флориды активно заселяют кубинцы, Калифорнию и Техас – мексиканцы. Белые покидают эти штаты, а также и Нью-Йорк, переселяясь во внутренние регионы страны. Негры бегут на свой традиционный юг.

Америка, даже не как государственная система, а как страна, является, пожалуй, самой внутренне разобщенной страной мира. Стремление к «гражданскому обществу» именно такой страны вполне понятно: ведь в ней вообще нет никаких традиций.

Отсутствие традиций и индивидуализм, доведенный до крайности – вот что такое Америка. И любовь к виртуальной жизни есть уход от всех проблем, попытка стать самим собой, уйти в ту реальность, где тебя никто не узнает, где ты можешь вести себя так, как тебе приятнее. Сегодня для американца компьютер – это уже образ жизни, а не просто средство получения информации или инструмент для покупок. Это средство общения, работы, путешествий, совершаемых, не выходя из дома. Жизнь постепенно переходит в виртуальную реальность. Но уход в виртуальный мир приводит не только к отделению человека от государства и общества, он приводит к отделению человека от своей страны.

Так ведет себя «продвинутая» часть американского общества. А что в это время делают те, кто в результате перехода страны в постиндустриальный мир стал маргиналом и не захотел интегрироваться во вновь возникшие сферы экономической активности? Ни в какую «виртуальную» реальность они уходить не собираются. Они заполняют улицы американских городов. Социальные дотации позволяют не работать и иметь хлеб, а дополнительный приработок от криминальных дел и торговли наркотиками, давал деньги и на масло.

И вот уже негритянское движение поднимает зеленое знамя ислама и во вполне интеллигентной форме требует создать отдельное негритянское государство на территории США. И это – следствие разных интересов «простой» Америки, разделенной на десятки традиционных обществ и социальных групп, и «Америки», которая стала некоей наднациональной всемирной корпорацией.

Полиция, соприкасаясь с «непродвинутой» частью американского общества, ведет себя все более жестоко. Ведь им приходится в силу служебной необходимости общаться на улицах с грязными оборванцами, нелегальными иммигрантами, жуликами и т. д. здесь расовые различия принимают ощутимые формы. Футболиста О. Дж. Симпсона, обвиненного в убийстве бывшей жены и ее любовника, оправдали по национально-политическим соображениям. Обвинение было признано как расистский заговор. Но так же, несколько ранее, были оправданы четверо полицейских, избивавших на глазах нескольких человек подвыпившего негра-водителя. И таких эпизодов в современной Америке – сотни. Большинство в стране воспринимает все эти эпизоды как должное. И это отнюдь не случайно.

Тоталитаризм возникает не там, где есть доминирующая идеология, а там и тогда, когда государство или то, что считается государством, начинает регулировать каждодневную жизнь своих граждан. Дело не в том, что регулируются мелочи, дело в том, что государственная машина не доверяет своим гражданам решать самостоятельно даже мелкие проблемы. В США начали с курильщиков, потом стали бороться с излишним весом, а по сути – с людьми, у которых излишний вес. Им рекомендовали отказаться от холестерина и есть обезжиренные и ужасно невкусные, пресные продукты. И попробуй не бегать в обеденный перерыв – попадешь в неблагонадежные и подвергнешься корпоративному остракизму. Это столь же оскорбительно для человека, как и демонстративная приверженность трезвости у нас во времена Горбачева. В Америке затем таким же образом решали проблему «сексуальных домогательств» и защиты прав женщин. Теперь занимаются внедрением «политически корректного лексикона».

Не удивительно, что американцы, выезжая за границу, становятся совсем другими людьми. Кто не верит, может посмотреть, как ведут они себя по вечерам в наших ресторанах. Пьют по немыслимым для США ценам водку и виски, лезут к девицам легкого поведения и официанткам, ругаются матом и поминают недобрым словом «черномазых», которых иначе как «американец африканского происхождения» в США называть не принято. И так ведут себя американцы во многих странах мира, куда они попадают по делам или на отдых. А это показатель состояния общества.

Геополитика США в постсоветский период

Много говорится о глобализации, но зачастую проходит мимо внимания другой, не менее интересный процесс – регионализация. Возникают мощные региональные геополитические объединения. Сначала появился Европейский общий рынок, переросший в Европейский союз. Затем сформировался АСЕАН. Позднее пришло время Тихоокеанского сообщества. Сейчас и сами США являются центром такого объединения, именуемого НАФТА (Североамериканская зона свободной торговли). Закономерно и то, что образования, сформировавшиеся первоначально на основе какой-то одной сферы жизни (прежде всего экономики) постепенно стали превращаться в интегрированные системы с явной политической, а порой и военно-политической направленностью.

А в чем же тогда заключается глобальность международных отношений? Оказалось, что она держится, во-первых, существованием глобального фондового и финансового рынка, завязанного на доллар, а во-вторых, – необходимостью обеспечивать межрегиональный товарообмен. Но как раз из-за глобализации экономическая ценность различных регионов постепенно выравнивается, а поэтому и роль межрегиональных обменов уменьшается.

Оба проявления глобальности существуют и реализуются исключительно благодаря существованию США. С одной стороны, «регионы» вынуждены контролировать состояние доллара на мировом рынке. А с другой стороны, они должны развивать свои военные силы, которые играют роль фактора, обеспечивающего безопасность межрегиональных грузоперевозок (прежде всего, перевозок нефти из ее основного резервуара – Персидского залива, – в Японию, Западную Европу, Азиатско-Тихоокеанский регион). Штатам это дает мощнейший рычаг воздействия на своих партнеров-конкурентов. Так можно заставить их платить за поддержание американской военной мощи. Например, войны в Персидском заливе или Югославии – это коммерческие акции, блестяще проведенные Пентагоном.

Но если процессы регионализации мирового рынка пойдут более активно, в ущерб глобальным, то США придется пересматривать всю концепцию своего экономического бытия. Уже не нужен будет «мировой миротворец», ведь внутри каждого региона существуют свои гегемоны. Некому будет оплачивать существование колоссальной военной мощи США. А дальше, по цепочке, заколеблется доллар. А вы знаете, что происходит с банком, когда вкладчики бегут забирать свои вклады? В Америке просто нет такого количества высоколиквидных ценностей, чтобы со всеми рассчитаться.

Итак, сохранить глобальный характер современных экономических процессов – насущный геополитический интерес США. Если с этим разобраться, то многое станет понятным в американской политике.

Процессы регионализации шли вне зависимости от биполярного противостояния США – СССР, хотя и втягивали, объективно или субъективно, в себя сверхдержавы. Поэтому после исчезновения одного полюса мало что изменилось. США приняли для себя стратегию, которую можно назвать стратегией «решающего фактора». Суть ее заключается в следующем. У США нет сил, чтобы постоянно участвовать в региональных военно-политических балансах. Но они могут ограничивать пределы эскалации потенциальных конфликтов и определять «победителя» по своему усмотрению, вмешиваясь в решающий момент. Прямое применение вооруженной силы не исключается, хотя масштабы его должны быть минимальными.

Кстати, стало ясным, что сегодня США не выдержат прямого вооруженного контакта с регулярными силами противника. Это даже не та армия, что воевала во Вьетнаме. Вот один пример. Когда американцы вводили свои войска в Косово, перед одним из подразделений встала задача форсировать водное препятствие. Бравые янки достали из карманов термометры, измерили температуру воды и объявили, что, согласно контракту, при такой температуре воды они могут ее форсировать только на плавсредствах, а поскольку их пока не подвезли, они подождут на бережку. Такое допустимо для пикников, но недопустимо в ситуации реальной войны.

Наверное, осознавая это, США создали основную часть инфраструктуры Североамериканской зоны свободной торговли так, чтобы гарантировать относительную стабильность своих геоэкономических позиций. Конечно, это будет экономика застоя, а не какого-то нового экономического рывка, но некий резерв для маневра у США появился. Впрочем, перманентная финансовая нестабильность в Мексике, а также тихая, но достаточно чувствительная нестабильность в Канаде, вызванная сепаратистским движением в Квебеке, не дают пока оснований говорить о том, что США даже в границах своей традиционной «сферы влияния» полностью гарантированы от неожиданностей.

Далее Соединенные Штаты создали все условия для своей плавной интеграции в зону экономического роста в Азиатско-Тихоокеанском регионе (что и было главным направлением американской геополитики, начиная со второй половины 1980-х годов). Экономика США уже сейчас ориентируется на обслуживание азиатских финансовых потоков и потребление товаров, производимых в этом регионе. Сложность, однако, в том, что ситуация в Юго-Восточной и Северо-Восточной Азии носит ярко выраженный милитаристский характер, там одновременно существует несколько очагов военно-политической напряженности. Это означает, что американцам не удастся ограничить свою роль здесь только политическим посредничеством и экономическим присутствием, без военного давления не обойдешься.

До последнего времени США удавалось разыгрывать кризисные сценарии типа югославского, когда кризис был инициирован американцами, управлялся американцами и показывал народам, что Европа без американцев – ничто. Они смогут еще какое-то время маневрировать, поддерживая такое мнение.

Но, как известно, один раз проиграешь – навсегда лицо потеряешь. Во избежание таких случайностей американские политики разрабатывают еще несколько запасных концепций. Одна из них основана на тезисе существования «ключевых государств». Таковыми считаются те государства, чье развитие определяет не только судьбу стабильности и американских интересов в том или ином регионе, но отражается и на глобальной стабильности. Существует еще концепция «контроля быстрорастущих рынков», на которых обязательно должно быть господствующее присутствие США. Эти подходы и определяют спектр военно-политических интересов США.

А каковы интересы у других?

Китай сегодня готов вступить в борьбу за Тайвань. И не собирается ослаблять своего давления на Японию и Корейский полуостров.

В Мексике еще далеко до стабилизации социально-экономической ситуации, как, впрочем, и во всей Латинской Америке.

Германии уже тесно в тех рамках, которые установили ей США. Она давно пытается выступать в качестве самостоятельного политического игрока. Две мировые войны произошли вовсе не из-за неудачных политиков! Причины были объективны и имели экономическую и демографическую основу.

На постсоветском пространстве тоже не все до конца ясно, и эта неоднозначность напрямую связана с тем, как будут идти дела в других регионах мира.

Короче, реальность намного сложнее, чем расчеты США.

А ведь могут еще возникнуть трансрегиональные коалиции на чисто геополитической основе, члены которых, будучи слабее США по отдельности, смогут бросить ей вызов сообща, и Америка не сможет их разгромить поодиночке. Ибо США при всей своей военной мощи не могут вести большую войну ни с политической точки зрения, ни с военной, ни с психологической.

Сегодня нельзя утверждать, что положение, которое заняла Америка, прочно, и что ее внешняя политика правильна в целом.