Текст книги "Греясь в лучах мёртвого Солнца (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Распопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 2. В путь (Альфред)

Каково оно, по ту сторону, спрашиваешь? Ты когда-нибудь забирался на высокое здание, на самую его верхушечку? Нет? То-то же, чукча ты деревенская. А вот ты представь себе тогда такое: лежишь ты себе, значица, после смены у себя дома, отдыхаешь. И вдруг, бах! Вверх падаешь во сне. Когда вниз-то привычно, бывало...а вот наоборот страшнее. Несвойственно человеку вверх, в небо, падать. И ведь падаешь ты в тыщу раз быстрее, чем во сне. Знавал я одного, так тот при первом вылете штаны себе от голени до пояса засрал от страху, вот оно как. Хотя на хорошей посудине взлет почти не чувствуется, это да. Ну так вот – летишь ты такой, летишь, тебя всё сильнее пытается из кресла выбить. В иллюминатор не видно нихрена – скорость бешеная, марево одно стоит, как с перепою. Да и что смотреть-то, звезды все одинаковые и серые что твои будни, хех. А потом резко выстреливает тебя вперёд напоследок и всё, отпускает. Если всё к полу хорошо привинчено – тады ладно, живём. Гравимодуль-то на грузовичок никто ставить не будет, тут бы топливо оплатить...Ну, посидишь минут десять, проветришься немного, пообвыкнешься, да и за работу. А вот когда приспичит наружу выйти, корпус там подлатать или топливопровод отойдет...страшно становится, братан. Жуть натуральная берет. Будто бы ты на дне морском, да и тишина эта кругом ватная...давит на тебя так, того и гляди кровь из ушей пойдет. А потом как увидишь планету какую или станцию...какие же мы, сука, мелочные. Носимся как угорелые, света белого не видим. А он же огромен – лети куда душа желает, ан нет – деньги делать надо. Вот и не успеваешь толком полюбоваться на миллионные города, кратеры, колонии...звездочки что твои блестки мерцают, хотя и жутковато, но красиво страсть...Я тебе вот что скажу: пообвыкнешься – пользуйся моментом, любуйся. Никогда ещё ты такого на земле не увидишь, песчинкой бессмысленной себя не почувствуешь. А оно того стоит, братан. Люди за это столько жизней положили – не проморгай момент.

Наставление старшего борт-инженера фрахтового челнока "Tapfer" грузчику-первоходку

Нестерпимо жжёт лицо, будто бы огнём пыхнули. К этой боли никогда не привыкнешь. Отставив автомат в сторону, вынимаю флягу и поливаю лицо. Поганый зуд неохотно отступает, оставив после себя легкое пощипывание на коже. Обожаю эти фляжки – вода в них никогда не нагревается. Вернув её на место, натягиваю платок на лицо. И конспирация, и песок не так рвёт иссушенную болезнью кожу. Ехать ещё долго, можно и вздремнуть немного.

Добраться до космопорта мы смогли без приключений: не прошло и сорока минут, как громада терминала уже возвышалась перед нами, пронзая потемневшее небо шпилями антенн. Снизив скорость, Шрам что-то увлеченно строчил на голографической клавиатуре наладонного инфолинка, придерживая руль перемотанным бинтами запястьем. Подобравшись к краю, я вгляделся в щель между полами тента, то и дело колыхавшихся на заметно усилившемся ветру. Вездеход грохотал по камням, то и дело попадающим под полозья, постукивали рессоры. По левую руку виднелось бескрайнее море песка, волнами наседающее на узкую дорогу, извилисто виляющую между барханами. Когда-нибудь это место просто занесёт без единого следа, обратив в прах человеческие старания. Природа всегда берёт своё. Справа тянулось крайне уродливое ограждение из колючки, ни на секунду не дающее забыть истинную причину постройки космопорта. Новые рабочие руки требовалось как-то доставлять на планету, а прямая высадка с орбиты была известна своим высоким показателем смертности. Капсулы оплавливались во время полёта, падали далеко в пустыне, некоторые разваливались на части ещё в атмосфере, в итоге две трети заключенных так и не добирались до первого этапа, погибая при приземлении, от обезвоживания, сжираемые местной фауной. От этой затеи пришлось отказаться. В другие времена руководство колонии не стало бы так волноваться о мелочах, но сейчас каждая пара рабочих рук была на счету, поэтому пришлось возводить хоть и примитивный, но вполне функциональный космопорт.

Вдоль дороги то и дело виднелись патрулирующие охранники в песчаном камуфляже, подозрительным взглядом окидывающие периметр из-под опущенного вниз фильтрующего забрала, оставляющего лишь узкую щель для глаз. Вооружение у них было заметно лучше, чем у городских: почти каждый третий щеголял лазерной или плазменной винтовкой.

Когда шум громкоговорителей, едва различаемый сквозь вой бури, стал такой громкий, что я смог различить в нем отдельные слова, двигатель затих, а вездеход, прокатившись пару метров по песку, остановился, в кабину ударил режущий глаза свет. Блокпост, стало быть. Толкнув Пауля в плечо, я снова придвинулся к кабине, на всякий случай переключив мощность лазерки на максимум. Брат, сонно встряхнув патлами, лениво раскрыл глаза, придерживая автомат за цевье и почесывая себе за ухом. Послышался звук опускаемого стекла, а затем еле слышный хруст встроенного в забрало динамика:

– Добрый вечер. Ваши документы, пожалуйста.

– Вот, возьмите, – голос Алексея был совершенно расслаблен, как если бы он просто совершал вечернюю прогулку.

– Ефрейтор Макс Даллен, всё верно? – Шрам утвердительно кивнул, положив руку на руль. – Почему в штатском?

– Видели, позавчера за ангарами барак горел? Там моя форма и осталась. А я как раз получил приказ перегнать транспорт в гараж для осмотра, двигатель оплавился. Заодно и форму выправлю новую, пока здесь. На городских складах какая-то дрянь гуляет, все чешутся. Не хочу оттуда брать.

Последовал смешок часового, документы вернулись обратно к Алексею.

– Да, было дело. Взвод Гессе как из увала вернулся, так исчесались поголовно. С вами кто?

– Отрядили двух городских для охраны, нынче неспокойно. Слышали, может? Кёнига убили. Говорят, ещё не поймали уродов. Травишь их, травишь... – водитель вполне натурально прикрыл глаза, якобы сокрушаясь.

– Ну да, было дело. Меры безопасности усилили, даже гравитанк досрочно из ремонта выгнали, не дочинив. Наделали они шуму, – окончательно утративший бдительность охранник устало зевнул. – Слушай, сигаретки не найдется? Десятый час тут торчу, а вас тут как прорвало, не отойти даже. А свои кончились. Выручи, а?

Сразу же предпочтя свободный проезд паре самокруток, Пауль молча протянул Алексею три штуки, аккуратно просунув их в окошко. Тот, в свою очередь, передал их часовому. Готов поклясться, что его довольная ухмылка просвечивала сквозь матерчатую полумаску.

– Брату-охраннику не жалко.

– О, уважаю, любезный. Выручил, – поспешно спрятав богатство в карман кителя, часовой махнул в сторону будки КПП, на крыше которой угрожающе возвышалась ракетная турель. Створки ворот медленно поползли в разные стороны, поднимая клубы пыли. – Ну, проезжайте. Удачи.

Шутливо козырнув, Алексей вдавил педаль и вездеход лениво пополз вперёд, чихая клубами черного едкого дыма.

– Иногда знание местности и пара сигарет оказываются куда эффективнее вооруженного отряда, – Шрам был всё так же невозмутим.

– Откуда узнали про пожар? – Пауль, закашлявшись, снова зарылся в поднятый воротник кителя, прикрыв рот кулаком.

– Я его и устроил, хех. Полезно создать какое-нибудь происшествие для отвода глаз и подкрепления легенды фактами.

Одобрительно хмыкнув, брат отвернулся, проверив автомат.

– Каков план? – мне всё больше и больше хотелось покинуть это место, забыть этот чёртов кусок камня и наконец-то начать делать что-то полезное.

– Хм...план довольно прост. Скоро буря, скорее всего все орбитальные истребители будут в ангарах, а челноки в такую погоду предпочитают не летать. Я ненадолго отлучусь и прослежу, чтобы система ПВО приняла нас за своих или, на худой конец, просто вышла из строя. После этого я вас найду. Ваша задача – повредить истребители, пока они не представляют угрозы. Вот, держите, – в руки Пауля упал небольшой наплечный мешок, что-то тихо брякнуло внутри.

– Что там?

– Не вдаваясь в подробности – технические энергоячейки. При высокой температуре перегреваются и взрываются аналогично тем, что у тебя в винтовке. Только мои – куда мощнее. Швырните такую в топливопровод, и если истребитель не превратится в пылающий факел, то всё равно станет недееспособным – импульсом пожжёт всю электронику в радиусе пары метров.

Я снова посмотрел на Шрама, потом на мешок. Будто почувствовав мои опасения, повстанец обнадеживающе ухмыльнулся.

– Просто кинь в топливопроводы по ячейке и отойди подальше, как только включится зажигание – птичка испепелит сама себя. Просто как божий день.

– Я покажу, если что, – вмешался Пауль, передергивая затвор. Где и через сколько встретимся?

– У нас есть где-то десять минут до начала сильной бури, после отключения системы ПВО мы должны убраться подальше ещё за три минуты, пока не подрубят резервное питание в достаточном количестве. Истребители уже должны гореть, а мы – быть в воздухе. У вас есть где-то восемь минут, чтобы разобраться с техникой. Потом встретимся на взлетном поле и поищем транспорт посолиднее. Старайтесь не раскрыться раньше времени, мне понадобятся лишние руки. Удачи.

Вездеход притормозил, давая нам возможность спрыгнуть, что мы и сделали. Песчаные волны уже вовсю танцевали над зданием терминала, персонал и охранники суетились, пытаясь побыстрее завершить все дела и забиться в какой-нибудь укромный угол. В этом море людей и песка едва ли кому-то есть дело до двух парней, одетых не по погоде. Впрочем, испытывать судьбу не стоит. Мы зашагали в сторону ангаров, ориентируясь по черным следам, оставленным шасси и едва уловимому в воздухе запаху топлива.

Чем дальше по полю мы продвигались, тем меньше людей встречали. Разминувшись с парой одиноких охранников, мы оказались у крупного ангара, входом в который служил небольшой люк. Переглянувшись, мы подошли к нему. Пауль взялся за вентиль, а я перехватил винтовку поудобнее, приготовившись встречать охрану. Однако, люк со скрипом поддался, впустив нас внутрь без особых происшествий. В полумраке огромного помещения ютилось около десяти истребителей – грозных машин шестого поколения, увешанных импульсными установками и блоками наводящихся ракет. Громадные туши по силуэту больше всего напоминали носорога – большая голова-кабина, под которой пряталась лазерная пушка, ютилась на массивном каркасе, обшитом тяжелыми блоками активной брони, угрожающе отливающих черным в тусклом свете ламп. На рубленом силуэте крыльев свежей краской был нанесён серийный номер и свастика: видимо, прямиком с завода. Тем приятнее будет их ломать. Жестом направив Пауля вдоль ряда, я ухватился за край сложенного крыла первой машин и уперся носками в блок боепитания импульсного орудия, слегка выдающегося из-за поверхности крыла. С трудом подтянувшись с таким количеством экипировки, я пополз по скользкому корпусу, стараясь не шуметь. Уперев ногу в ложу перед ракетной турелью истребителя, я ещё раз оглядел конструкцию – судя по угловатому силуэту, тяжести и вооружении, махина больше напоминала штурмовик. Впрочем, не стоит обманываться мнимой неуклюжестью. Плохая аэродинамика с лихвой компенсируется мощностью двигателя. Если не уничтожить их сейчас, то мы, вероятно, даже и на пару десятков километров от поверхности не отлетим. Во мраке виднелись смутные очертания бродящих техников и охранников, чуть в стороне затаился Пауль, спрятавшись в тени подбрюшия одной из машин. Нет, я слишком далеко, не попаду. Да и после первого выстрела я превращусь в отличную мишень. Надо накрыть их огнем в упор с двух сторон.

Спуск не занял долго, я просто неловко спрыгнул с крыла, слегка неудачно лязгнув металлическим налокотником о приклад. Впрочем, охранники этому значения не придали.

И зря. Перескочив от одной стойки с шасси к другой, я высунулся с оружием наизготовку, чуть не ударившись головой о пилон с ракетами. Три техника копошатся у истребителя, рядом разговаривают два охранника, чуть поодаль мнется третий. С него и начнем. Прицелившись ему между лопаток, в самое уязвимое в броне место, я выставил заряд на средний. Пары десятков выстрелов мне хватит, думаю. Остатки заряда лучше поберечь для отхода. Задержав дыхание, я выжал спуск. Лазерка, тихо ухнув, испустила тонкий бледно-красный луч, который через долю секунды поразил охранника в спину. Ухнув, тот упал на колени и бессильно сполз на землю. Остальные переполошились, но тут вступил брат: ловко положенная очередь скосила двух механиков, один из которых даже не дернулся, обхватив руками разобранный пилон, над которым они работали. Двое других бойцов открыли огонь вслепую, но пули легли поразительно точно – лязг металла по бокам истребителя был невыносимо громким. Вжав голову в плечи, я перекатом вышел с другой стороны, дав беглый выстрел. Оценить результат мне не дали, тут же загнав обратно за шасси. Сбоку застрекотал автомат Пауля, заставив обороняющихся искать укрытие. Воспользовавшись шансом, я наконец-то смог прицелиться и подстрелил техника, бегущего с плазменным пистолетом наперевес. Хотя целил я в живот, луч прожег его колено. Выматерившись, тот упал на пол и обхватил рану, оглашая помещение воплями. Когда лазер попадает не в мясо, а туда, куда следует – это больно. Зацелив его положение, я дал второй выстрел. На секунду стало тихо, а потом выстрелы раздались с новой силой, притом второй, судя по всему, переместился ближе ко мне, прикрываясь истребителями. Инстинктивно зажмурившись, я пополз из-под туши, ставшей моей ловушкой. Сердце пропускало удар за ударом, выстрелы не замолкали. Оказавшись в стороне, я потратил секунд десять на то, чтобы унять дрожь в руках. Ну держись, умник, сейчас и за тебя возьмусь. Ломанувшись от ряда истребителей к стене, я бегло осмотрел сектор стрельбы – атакующего не видать. Почему-то стало весело до истерики. Этакие прятки на выживание, победитель не получит пулю в голову. Улыбнувшись дурацкой аналогии, я перебежками двинулся вперед, вглядываясь в темноту. И тут...черный силуэт всплыл прямо передо мной. Тяжелое забрало шлема, блестящие в темноте пуговицы, тусклый свет, испускаемый автоматом...только руку протяни, и вот оно. Замешательство длилось недолго. Испуганно взвизгнув, я рывком ушел с линии атаки, очередь прошила бетон за моей спиной. Оглушенный стрельбой, я спешно выставил винтовку вперед и выстрелил, но тоже промазал.

Ничего не понимая, я прижался спиной к холодной стене ангара, судорожно мотая головой в поисках противника. Выйду сейчас – точно схлопочу пулю. Оставаться тут тоже нельзя, изрешетит. Значит, надо отвлечь. Непослушными пальцами я вынул из-за пояса вторую гранату, снова сдвинул бегунок и швырнул подальше. Цилиндрик на длинной деревянной ручке сделал полукруг и звякнул о...ящик с ракетами?! Едва я успел рухнуть на пол, как металлическое крошево смертоносной дробью выстрелило в разные стороны, а я почувствовал, как из носа хлынула кровь. Опасливо выглянув из-за укрытия, я увидел развороченный истребитель, остов которого горел чуть в стороне от места взрыва. Ещё у одного осколком разрезало клапан сдерживания шасси, видимо, ремонтирующегося. Истребитель покосился и устало сполз на бетонный пол, задрав металлический хвост. У третьего отсутствовало крыло. Чуть поодаль лежал тот самый солдат...то, что от него осталось. Проверять, жив ли он или нет смысла не было. С другой стороны всё стихло ещё минуту назад, так что я побрел туда, вскинув винтовку. Конечно, Пауль победил, это точно, но стоит сохранять бдительность. Когда из-за угла вынырнул силуэт в чёрном, палец сам нажал на спуск. К счастью, промазал – луч отразился от гладкого бока истребителя и скрылся под потолком. Пауль, грязно выматерившись, молча швырнул мне полупустой мешок:

– Твоя половина, придурок.

Да, неловко вышло. Всё ещё трясущимися руками я поднял мешок и перекинул через плечо.

– Ты как? В порядке?

– Вопреки твоим стараниям – да. У нас четыре минуты, шевелись.

Оскорбленный в лучших чувствах, я пошёл к уцелевшим машинам, на ходу разглядывая небольшой цилиндр, напоминающий стальное яйцо и излучающий успокаивающее синее свечение сквозь прорези в корпусе. Казалось, что в этом маленьком цилиндрике спрятан целый мир, совершенно отличный от нашего. Мир спокойствия и безмятежности...что-то меня унесло.

Закинув мешок на крыло, я подтянулся и поддел лямку дулом винтовки. Так...куда тут, говорите, эту штуку надо... А, вот, есть. После беглого ощупывания кромки заглушки, я обнаружил внутри выемку для пальца. Щелчок, металлический кругляш, обведенный красным пунктиром, сам отползает в сторону. Залихватски подкинув ячейку, ловлю её и отправляю туда. Такая же процедура происходит и с остальными аппаратами. Спустя полминуты на свет снова выходит Пауль. Покрутив в руках лишнюю ячейку, он неожиданно кидает её мне, рука сама обхватывает "яйцо".

– Держи. Сувенир. А теперь валим, мы и так задержались.

В гробовой тишине звонким эхом отдавался стук каблуков наших сапог, постепенно учащающийся.

– Как думаешь, слышали нас?

– Не думаю. Тут звукоизоляция хорошая. Хотя ты, придурь, постарался, чтобы о нас узнал весь гарнизон.

– Эй... – вообще-то и правда неприятно такое слышать, хотя он и прав. Помогаю как могу, в конце концов.

– Потом обижаться будешь, нам ещё этого... Как его там? Неважно.

Добравшись до люка, Пауль пропустил меня, после выбрался сам, наглухо его задраив. Гул стоял невыносимый, буря уже бушевала вовсю: видимость почти нулевая. Ещё раз порадовавшись тому, что одолжил у мертвеца очки и платок, поглубже зарываюсь в воротник, Пауль же молча опускает забрало трофейной каски.

– Челнок, полагаю, ещё не найден. Как бы не облажался наш герой, – желчно пробормотал брат, поглядывая по сторонам. Неожиданно, я услышал довольный смешок. – Танцуй.

Танцевать почему-то не хотелось: то ли смертельная усталость, то ли обострившаяся лихорадка, то ли буря...даже не знаю.

– Что такое?

– Тут тепловизор есть. Редкая вещь в здешних краях. Сейчас мигом дорогу найдем. Будь рядом.

И ведь не обманул, уже две минуты спустя мы стояли в условленном месте, ожидая Шрама. Тот не заставил нас долго мариноваться. Вынырнув из пелены песка, он даже немного меня напугал своим неожиданным появлением из ниоткуда.

– Что с истребителями?

– Позаботились. Всё по инструкции, – в голосе брата читалось раздражение, он явно хотел побыстрее убраться отсюда. Чего уж душой кривить, я тоже.

– ПВО я заглушил, время терпит. Даже минут пять есть, заместо обещанных трёх. За мной.

Не ожидая нас, Шрам двинулся в сторону оставшихся на площадке челноков. Из-за кромешной тьмы и роящегося вокруг песка очертания челноков казались диковинными монстрами, только и ждущими, чтобы кто-то из нас отстал, а потом сожрать, придавив огромной стальной тушей. Косясь на нависающие надо мной конструкции, я невольно принялся догонять остальных.

***

– Этот подойдёт. Относительно мощный и быстрый, до орбиты нас доставит, а там нас подберут.

– Кто?

– Не патруль, если повезёт, – усмехнулся Шрам, мрачно стрельнув в меня взглядом. – Внутри никого. Прямо странно. Заходим.

Дважды звать не пришлось. Чуть не сверзившись с откинутой аппарели, я взобрался внутрь вслед за Паулем, осматривая незнакомую технику. Наш сопровождающий сразу скрылся в кабине, послышался гул сервомоторов. Аппарель медленно поползла на место, гул бури стих. Ещё через секунду в салоне тускло замигали красные лампочки аварийного освещения, позволившие немного осмотреть ряды кресел у стенок и странного вида рельсы на полу.

– Дроновоз, – пояснил Пауль, перехватив мой взгляд. – До трех дронов разведчиков или одной танкетки, плюс двенадцать рыл экипажа. Не худшее, что могло попасться. Броня, впрочем – бумага.

Безразлично зажмурившись, брат плюхнулся в одно из кресел, зафиксировав себя предохранительной рамкой.

– Советую сделать то же самое и молиться, чтобы зенитки не ожили раньше времени. Сомневаюсь, что уроды будут думать, прежде чем поджарить нас.

– Думаешь, они уже знают, что мы на базе? Электричество могло и само вырубиться же.

– Так-то оно так, конечно, но... – сделав акцент на последнем слове, Пауль опустил забрало, вздохнув относительно свежего после бури воздуха. – Полёты-то в такую погоду запрещены, да и вылет не по графику. Трупы, опять же, уже могли найти. Так что сюда, скорее всего уже движется ударная группа. Хорошо бы, если бы сигнал на орбиту заглушился. Но тут где-то пятьдесят на пятьдесят.

Усевшись в кресло, я принялся ждать, молча разглядывая потемневшие пальцы. Вся ладонь была испещрена тёмными пятнышками, нездорово выделяющимися на фоне относительно загорелых пальцев. Полагаю, лицо у меня сейчас такое же, судя по зуду и лёгкой боли. Такое у меня часто бывает. И будет ещё много раз, пока однажды это с виду безобидное потемнение не сведёт меня в могилу.

От размышлений меня отвлек мощный толчок, в глазах на секунду потемнело. Тряска прекратилась так же быстро, как и началась. Неожиданно ухнул динамик над шлюзом в кабину.

– Взлетаем, приготовьтесь, если ещё не успели.

Спустя пару секунд, нас резко вдавило в сидения, корпус завибрировал. Почти моментально заболела голова, ноги налились свинцом. Так вот оно как...не успели взлететь, а мне уже хочется, чтобы мы сели.Сосредоточившись на том, чтобы не облевать брата, я принялся высчитывать секунды. Увлеченный этим воистину занимательным видом препровождения я даже не заметил, как мимо меня проплыла зажигалка, видимо, упущенная Паулем. Тут же последовал его недовольный возглас. Стряхнув с себя сонную пелену, я спешно вцепился в зажигалку и протянул её брату. Тот выглядел встревоженным: пальцы нервно отстукивали дробь по рамке сдерживания, а физиономия была мрачнее тучи.

Быстро выхватив зажигалку, Пауль нервно оглядел десантное отделение, где уже бороздило воздушное пространство всё, что было не привинчено к полу. К нашему счастью, привинчено было почти всё.

– Терпеть не могу летать, знаешь, – неожиданно мягким голосом буркнул брат, теребя полу кителя. – Каждый раз кажется, что что-то не так.

– Ну...некомфортно, да, – разглядывая ряды кресел, бросил я чисто для поддержания диалога.

– Самое поганое то, что нас, возможно, ещё и на орбите ждёт кто-то. Там часто патрулируют. А у нас, как я вижу, оружия-то нет.

– А мне кажется, что Алексей знает, что делает. Выберемся, думаю, – больше для успокоения себя самого ответил я. Повстанцу я, конечно, всё ещё не доверял. – Не зря же мы всё это провернули.

Повисло тягостное молчание, нарушаемое только гулом двигателей и редким попискиванием бортовой электроники. Иллюминаторов в челноке не было из-за негативного влияния на прочность конструкции, так что занять себя было решительно нечем. Приготовившись уж было снова попытаться задремать, я снова услышал Пауля.

– Не жалеешь?

Жалею о чём? О том, что родился на сраном куске камня, где только песок, рудники и толпы вооруженных мудаков, считающих, что им все обязаны? Что потерял почти всех друзей? Что воровал у таких же нищих и жрал помои? Что ты объявился только за тем, чтобы снова пустить всё под откос? Впрочем, ладно, в последнем его вины нет, сам виноват. Уж не знаю, стоило ли ввязываться в это всё. Своей безрассудностью я подвёл нас под монастырь. Впрочем, уроды получили по заслугам. Даже и не знаю, что сказать – слишком много изменилось для меня за последнее время. Чтобы утрамбовать всё это в памяти мне явно понадобится не один день. Вслух же я ответил только сухое "нет".

– Знаешь, – Пауль был сам не свой. Неужели невесомость так действует. – Хорошо, что ты тут. Я бы один не решился...наверное. Не знаю.

– А, то есть тебе всего-то нужно было, чтобы мне захотели прострелить задницу? И тут ты такой красивый с пистолетом наперевес: "пиф-паф, мать твою! Я пришел тебя спасти!" Так? – усмехнулся я. Обида на брата как-то сама собой сошла на нет, хотя осадочек остался.

Неуклюже пожав плечами, Пауль принялся рассматривать выкрашенный белым потолок, будто там содержались ответы на все вопросы:

– Наверное, да. Чтобы был повод оправдать свои действия. Ну серьёзно, я бы иначе не смог. А так, по сути, у меня выбора не осталось.

– Знаешь ли, дорогой братец, я бы тоже не созрел, если бы не та официантка и этот злополучный кофе, – интересно, как она там, кстати. Надеюсь, что в порядке. – В любом случае, все великие одиссеи начинаются со случайностей.

– Мне бы твой оптимизм, – глухо отозвался Пауль, спрятав ладони в карманы. – Нас ещё десять раз сбить могут, а ты уже себе напредставлял. Проще будь.

– Проще тебя? Нет уж, увольте.

Явно войдя в своё привычное мрачное болото, брат снова успокоился и отвернулся от меня, пренебрежительно махнув. Ну-ну, большой и независимый, обижайся сколько влезет.

Холодный женский голос сообщил, что включен модуль искусственной гравитации. И действительно, почти сразу же все летающие в воздухе коробки и пустые банки рухнули на пол. Одна прокатилась совсем рядом. Пользуясь случаем, я поддел её носком сапога и пнул. Та, жалобно звякнув, врезалась в противоположную стенку. Столкнувшись с неодобрительным взглядом брата, я отвернулся к десантной аппарели. Вскоре зашипел динамик внутренней связи. Шрам медленно, но верно, отвоёвывал у системы защиты систему за системой.

– Можете отстегнуться и походить, если хотите. Сделать вам это в любом случае придется, мне бы пригодилась помощь.

Не дожидаясь брата, я нащупал у кресла рукоять управления и с силой потянул на себя. Створки беззвучно разошлись и спрятались за спинкой сиденья, позволив мне свободно передвигаться. Встав, я пару раз развел руки, сведя лопатки. Ух, хорошо-то как. Направившись к шлюзу, ведущему в кабину, я заметил, что тряска почти прекратилась. Покинули стратосферу?

Оказавшись внутри, я застыл в изумлении: в огромном смотровом стекле виделись мириады огней, холодным светом мерцающих в кромешной тьме. Бескрайнее иссиня-чёрное полотно с небольшими проколами бледного свечения выглядело...пугающе. Своей неизведанностью, масштабами, пустотой. Словно спящий зверь, оно замерло до поры, чтобы потом погрузить мир во тьму одним росчерком громадной лапы... Никакого моря красок или разнообразных форм, как любил представлять Коля. Просто бездушный вакуум, одним своим видом поедающий тебя изнутри. Потаённый страх, закрадывающийся в подкорку сознания и медленно высасывающий рассудок. Может, даже хорошо, что Николай его не увидел. Он был бы разочарован. Космос был мёртв.

Требовательный голос Шрама выдернул меня из царства темноты и холода, возвращая к делам насущным.

– Эй, просыпайся! В первый раз оторвался от поверхности, да? – понимающе ухмыльнулся пилот. – Ничего, стерпится-слюбится. К этому зрелищу привыкаешь. Не правда, сразу.

Одновременно успокоившись и огорчившись от прерванного знакомства с бездной, я всё ещё глазею на непроглядную пустошь, окутавшую челнок.

– Чем могу помочь?

– В туалет хочу. Побудь за штурвалом. Тут всё просто – держи курс и всё. Автопилот я пока не смог взломать, придется вручную.

Слегка растерявшись, я уставился на пульт управления, где всё было вполне лаконично. За исключением пары панелей с кучей кнопок, за всё отвечали бегунки и тумблеры. Венчал всё это великолепие самый обычный половинчатый штурвал, под панелью виднелись педали. С учётом того, что это был допотопный десантный челнок, едва приспособленный под действия в ближнем космосе, я не был удивлен. Шрам молча вышел, а я уселся на его место, вцепившись в штурвал. По сути, это всё, что от меня требовалось – просто держать эту штуку ровно. Панель была проста как божий день – ручка регулировки тяги двигателя, зафиксированная в максимальном положении, кнопки положения закрылок, тумблер выставления шасси и прочее в том же духе. Не очень отличалась от того, что было пару сотен лет назад, как я видел в немногих сохранившихся учебниках. Смущал лишь довольно широкий монитор, который был выключен и на команды включения никак не реагировал. Слегка крутанув штурвал влево, я с восторгом заметил, что с виду неуклюжий челнок послушно сдвинулся в указанном направлении. Надеясь, что остальные не почувствуют манёвра, я чуть сильнее выкрутил механизм в противоположную сторону. Стальная туша, чуть наклонившись, вильнула в ту же сторону. Дорвался, дурачок. Признаю. Вдоволь намаявшись, я понял, что в целом довольно неплохо справляюсь, а челнок, в целом, слушается. Конечно, это не полноценный корабль, а лишь едва управляемое бревно для переброски людей и техники, но всё же...

Моя уверенность тут же улетучилась, когда вдали что-то вспыхнуло. Яркий всполох исчез, а через секунду нас сотрясло так, что меня с силой швырнуло в сторону, скинув с кресла как котёнка. Что происходит-то? Как быть? Метнувшись к шлюзу, я понял, что он не открывается. Паника охватила меня, и я принялся молотить по тяжеленной створке, то и дело оглядываясь назад. Что с Паулем? Где шляется чёртов повстанец? Может, они мертвы уже? Нет, быть не может...нет! Пальцы сами истерично молотят по кнопкам, перебирая комбинации. Ничего. Радар молчит. Сука! Тут что-нибудь вообще работает. Сжав зубы, снова плюхнулся в кресло. Новая вспышка, резко выворачиваю штурвал. Был бы челнок машиной, я бы точно пустил его юзом. Наклонившись, наша летучая могила снова сотряслась, а меня ослепило потоком света. Удар, солёный запах во рту. Кровь на панели. Су-ка. Су-ча-ра. Броня? На месте...рикошетнуло, похоже... Покажись хотя бы, гнида.

Насилуя штурвал, я пытаюсь увернуться, но вспышки одна за другой стучат по броне, чудом не нанося сильных повреждений. Такими темпами, через пару минут нас точно собъют.знать бы кто. Ещё попадание, слышен какой-то свист, едва слышимый сквозь толстую переборку. Пара ударов по шлюзу с той стороны. Гора с плеч, хотя бы кто-то ещё держится. Вспышка по фронту! Удар. Темнота...

Очнулся я от нестерпимой боли. Тяжёлая дымка заволокла сознание. Отчаяние заменила апатия. Вот он я, лежу в углу кабины, стекло пробито, через него со свистом уходит воздух... Конец, всё. Что я пытаюсь доказать? Кому? Ледяная рука сдавливает лёгкие, в глазах лишь замыленная багровая пелена...ладонь холодит что-то твердое и гладкое...баллон?

Хочется спать...неимоверно хочется...нельзя. Собравшись с силами, хватаю баллон и притягиваю к себе...темно в глазах, не могу дышать...даже думать больно. Маска сама прижимается к лицу, наполняя сжавшиеся лёгкие живительным кислородом...

Извини, Коль. Не сегодня. Ещё слишком рано.

Сознание потихоньку проясняется, а вместе с ним приходит боль. Адская боль. Я горю. Не красивая метафора. Реально горю. Сука! Тихо подвывая, с силой прокатываюсь по полу, сбивая пламя. Ай! Ч-чёрт возьми...осколки...нечестно.