Текст книги "Запрети меня"
Автор книги: Дмитрий Вельяминов
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Ночами я много курил в туалете и общался только с дядей Сашей. Все без исключения таблетки он бросал в унитаз и тоже подолгу не мог уснуть. Дядя Саша заехал по белке и, как и я, шел на выписку к среде. Дурка его совсем не напрягала, после пятнадцати лет лагерей он воспринимал ее как курорт. На воле его работа заключалась в рытье могил на Даниловском кладбище. Престижно, но возраст для лопаты уже не тот – в общем-то, «тем» он никогда и не был. Разве может быть хорошим время, когда пьешь водку в ожидании «клиента», которого надо закопать. Особенно в минус двадцать, когда земля – сплошной камень. Могильщики не слишком жалуют тех, кто решил умереть зимой: хороший клиент умирает летом, в качестве комплимента его закапывают поглубже. Вообще-то дядя Саша был похож на Карлсона из советского мультфильма: низенький, любит сладкое, с такой же, слегка взъерошенной прической. Его голос и улыбка удивительным образом сочетали доброту и лукавство. От Карлсона его отличали только проплешины – алма-атинские мусора еще в восемьдесят втором году в ИВС так сильно выдрали ему волосы, что они больше не росли, – и татуировки, из которых выяснялось, что дядя Саша, в прошлом злостный рецидивист, любил девушку Галю и страдал наркотической зависимостью, теперь видимо, изжитой. Сейчас ему под шестьдесят. Денег у него не было даже на метро, чтобы доехать от больницы до дома. Это его всерьез беспокоило до тех пор, пока он не узнал, что ему полагается справка – комплимент из дурдома, – по предъявлении которой его обязаны один раз пустить в метро бесплатно. На предплечье правой руки, в районе центральной вены, у него было написано: «Пейте суки кровь мою», а на левой продолжение – «Устали из правой, пейте из левой». И еще дядю Сашу отличал от Карлсона тот факт, что Карлсон не хотел наколоть блаженному Алеше, неутомимо собиравшему бычки в туалете, на жопе улей, а себе на член – пчелку, после чего склонить Алешу к сексуальной близости, а дядя Саша хотел. Алеша и впрямь подчас напрягал своей привычкой сидеть на корточках ровно напротив и смотреть на тебя в упор, чтобы не упустить момента, когда ты бросишь окурок. Одно я про дядю Сашу знал точно – очень самоотверженный человек: у меня бы на Алешу не встал, а у дяди Саши – да. Такое спокойствие он излучал, когда говорил об этом. И если дядя Саша смог бы лупиться в жопу с дистрофичным, иссиня-белым, всегда в испарине Алешей с мертвенными глазами, то решительно дядя Саша мог выебать абсолютно всё. На таких людях земля русская и держится. Их совершенно не волнует эстетическая составляющая, именно они размножаются во всех хрущевках, во всех промзонах страны, положив друг другу на спину порножурнал, выпив технического спирта или отбив опий из маковой соломки, запивая чифирем вафлю с джемом. Так что для них после сто первого километра МКАД ад – не более чем новые грибные места.
Вечером в столовой я смотрел MTV, показывали РНБ-клип с черными женщинами, дядя Саша сел рядом и спросил:
– Интересно, у негритянок ладошки белые? У меня вот никогда не было черной, а я бы хотел.
В принципе, именно это я и собирался вспомнить, как только выйду, – осуществить мечту дяди Саши.
В ночь перед выпиской к нам в палату заселили варщика – сразу после хирургии, от него еще немного несло поджаренной плотью. Врачи сочли, что обожженное до костей лицо, череп в бинтах и обгорелые руки – это не так страшно, как винтовой психоз. А этого парня он накрыл прилично. Когда он не ворочался, то приседал и стучал зубами в попытке жевать дырявые щеки.
Надо сказать, все мы, обитатели этой палаты, с нетерпением ждали, когда его муки хотя бы на время приостановят. Несколько часов спустя пришла самая опытная медсестра с двумя санитарами, его связали и вкололи два куба аминазина. Обыденно и привычно медсестра Надежда сделала инъекцию, не выпуская из рук чашечку растворимого «Нескафе голд», улыбаясь молодым санитарам, как в групповой семейной рекламе. От ее присутствия и запаха кофе веяло спокойствием и благополучием, она сделала все быстро и удалилась, немного виляя жопой, словно зная, что, как только она выйдет, половина обитателей, которые еще способны на это, начнут гонять лысого. Увы и ах, так оно и случило сь. В палате, где запах обгорелой плоти был существенно сильнее всех прочих, нашлись те, для кого это не стало помехой, чтобы кончить. В виде исключения нам открыли форточку, впервые за последнее время я услышал вечернюю Москву.
В туристических путеводителях часто пишут, что это город контрастов, но никто не уточняет каких.
Ночь я провел в туалете, дышать сладковатым запахом нового соседа было невыносимо. Алеша сидел напротив и внимательно следил за каждым движением – сигареты, которые я дал ему накануне, не спасли. Он просто спрятал их или выкурил все сразу и теперь хотел новый бычок. К Алеше я как-то привык, не скажу, что он был хорошим собеседником, но чем-то вроде постоянного спутника. Я мог закрыть глаза и надолго погрузиться в собственные мысли, стоило открыть их – Алеша сидел на том же месте. Сначала меня это тревожило, затем я вовсе перестал обращать на него внимание. Кто-то предпочитал опрокидывать его ногами на пол или же орать, но ощутимого результата это не имело – Алеша не держал обид. Если его били, он вставал и занимал прежнюю позицию без всякого озлобления. Боялся он только санитаров, которые могли связать его на несколько недель – тут уж не покуришь, других радостей у него, вероятно, не было. Возможно, они существовали в прошлой жизни, но кто это знает: Алеша ведь совсем не разговаривал. Так мы и сидели вдвоем. Затем приходил мучимый бессонницей дядя Саша, устраивался на корточках с другой стороны ведра для окурков, и наши фигуры образовывали треугольник с ведром посередине. Медсестры, отдавая должное тому, как тихо мы сидим, иногда шли на уступки. Мы с дядей Сашей заваривали чай в сестринской. Затем возвращались и снова сидели вокруг ведра – при взгляде сверху это выглядело подобием причудливых живых узоров, выстраиваемых спортсменами при открытии олимпиад. Только спортивные состязания смотрят болельщики, а на нас сверху глядели пролетающие мимо души навсегда покидающих эти стены. Лифт, спускающий тела в морг, гудел как раз за стеной. Если мы слышали, как его включали, – значит, для кого-то мы становились символом закрытия этой, нашей, «олимпиады», где рекорды ставились не по прыжкам в длину под допингом, а по допингу в чистом виде.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.