Текст книги "Черные крылья Бога"

Автор книги: Дмитрий Лекух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Н-да.

Все страньше и страньше…

– Вы хотите сказать, что папаша окончательно звезданулся? – фыркаю.

– Нет, – морщится. – Иначе меня бы просто не отправили эмиссаром. Я, знаешь ли, в нашей организации на очень неплохом счету, не пешка разменная. И решения, кем надо пожертвовать для дела, принимаю исключительно сам.

Дела…

– Чего же он хочет добиться? – размышляю вслух. – Насколько я помню, папаша всегда был человеком исключительно рациональным.

– Видишь ли… Именно это мы и хотим понять.

Я кривлю нижнюю губу.

Изгибаю вопросительно правую бровь.

«Домиком».

– И именно для этого, – усмехаюсь, – Крылья отправляют к черту на рога одну из самых своих крутых шишек? В жизни не поверю.

– Тем не менее, дело обстоит именно так, – кивает. – И твоя ирония здесь совершенно неуместна. Кстати, ты не заметил, что мы с тобой через фразу повторяем такое словечко, как «именно»?

Я действительно не заметил.

А когда заметил – похолодел.

«Именно» да еще «разумеется» были любимыми словечками моего отца.

И значит, вся моя жизнь – не более чем попытка вырваться из-под его влияния.

Не более того.

Сознавать это было как минимум неприятно.

Я раздавил в пепельнице недокуренную сигарету.

И тут же закурил новую.

– У меня уже был опыт работы на власть, – морщусь. – Очень, кстати, печальный. Может, помните?

Вожак усмехнулся.

Потер пальцами левой руки запястье правой.

Там, где носил часы.

Всегда одни и те же.

Подарок моего отца, насколько я помню. Было у них какое-то совместное дельце, он когда-то рассказывал.

– Помню, Егор, помню, – кивает в ответ. – Тогда, кстати, именно я настоял, чтобы тебе сначала отсрочили, а потом и отменили приговор. Хотя до сих пор не уверен, что ты был прав. Но – что сделано, то уже сделано. Поздно исправлять…

Соглашаясь, наклоняю свою упрямую, врать не буду, голову.

И вправду поздно.

Совсем поздно.

К сожалению…

Глава 4. Духи дороги

…Это было лет восемь назад.

Осенью, как сейчас помню.

Произошла авария на заводе по производству той брикетной бурды, что жрали в городе.

Все производственные линии встали одновременно.

Все.

Именно так почему-то всегда и бывает.

Черт его знает, что там случилось: скорее всего, чье-то очередное раздолбайство.

Человеческий фактор, так сказать.

Но завод остановился, готовой продукции на складах оставалось максимум недели на три, и то при весьма экономном распределении.

Над столицей замаячил призрак голодной смерти.

Со всеми вытекающими отсюда последствиями типа голодных бунтов, мародерства и каннибализма.

Гордума, тихо ненавидевшая Крылья, и Крылья, презирающие эту самую Думу, на некоторое время объединились.

Неизвестно где и неизвестно как нашли спецов.

Вскоре одна из линий все-таки заработала.

Спецы поднатужились и пообещали восстановить производство в прежнем объеме в течение полугода.

Но пищи все равно катастрофически не хватало.

А голодные бунты могли разрушить хрупкую городскую инфраструктуру начисто.

Восстанавливать производство в этом случае было бы и не для кого.

Власть и Крылья стали, что называется, мобилизовывать все ресурсы. Тот же Федорыч покрякал-покрякал, но таки организовал кое-какие поставки.

Почти бесплатные с его точки зрения.

Иметь дело с толпой голодных беженцев из города ему тоже почему-то совсем не хотелось.

Точно так же, как и остальным немногочисленным, чудом сохранившимся фермерским поселкам.

…К сожалению, этих поставок было явно недостаточно.

А где-то на северо-западе, по слухам, жила и процветала безумно богатая продовольствием таинственная Валдайская сельскохозяйственная община. Но прорваться туда сквозь кишащие беспредельным криминалом земли Московской области и радиоактивную Тверь не представлялось возможным никому.

И тогда власть вспомнила о контрабандистах, в том числе, к сожалению, и о моем отряде. Причем прижали нас так, что выбора практически не оставалось.

Или в поход, или в расход.

Выбор ребят был, разумеется, очевиден.

Можно было, конечно, попытаться просто сменить базу, но идея сваливать из города насовсем тоже никого не радовала.

Не хотелось, и все.

Нам велели найти безопасные проходы для караванов и, самое главное, выяснить, какие товары могли бы заинтересовать «общинников» в качестве обменных.

За это обещали амнистию.

Прям как сейчас…

…Вышли ранним утром, часов эдак в одиннадцать, когда криминальные беспредельщики еще отлеживались по своим хатам и схронам. Причем первое время шли, как на параде – в сопровождении полицейских броневиков и целого летучего отряда Крыльев.

Стояло прохладное позднее лето, погода была самой подходящей для экспедиции, и духи дороги стояли за нашим плечом и одобрительно смотрели нам вслед.

Лафа продолжалась аж до Зеленограда, по неискоренимой привычке прежних, счастливых времен продолжавшего ориентироваться на Москву.

Точнее, до того, что от него осталось после криминальной войны пятилетней давности.

Зеленоградский Совет тогда почему-то решил, что они не как все, что они особенные, и запретил пушерам работать на подконтрольной этому чересчур отважному Совету территории.

Кроме того, поднял возрастной ценз потребления легальной наркоты до шестнадцати лет.

Тех торгашей, кто решил не обращать внимания на придурков из Совета, активисты просто перевешали.

Ответ криминала ждать себя, разумеется, не заставил.

Когда пришедшие на помощь Совету летучие отряды Крыльев ворвались в город, спасать было уже особенно некого.

Но это все – дело прошлое, а пока мы просто наслаждались чистой и свободной дорогой.

До поры до времени, разумеется.

Того самого, когда начались неприятности…

…Уже на пересечении с бетонкой нас встретил вполне себе солидный, хотя и самопальный блокпост криминалов. Причем встретил так, что мало не показалось.

Прежде чем мы их раздолбали, они умудрились-таки сжечь один из моих джипов и пару полицейских броневичков.

Веточка матерился не переставая – в джипаке остался его любимый «Харлей».

То, что он сам еле успел оттуда выпрыгнуть, Иветту волновало значительно меньше.

А вот Славик – водитель джипака и мой старый товарищ еще по Второй кавказской – не успел.

Мир его праху.

К чертям.

Всех не упомнишь…

…Вместе со Славиком сгорел и представитель Крыльев, который должен был идти с нами на Валдай.

Жаль.

Неплохой вроде был мужик…

…Ближе к Солнечногорску стало еще хуже.

Обстреливали нас не переставая, хотя уже и без серьезного урона, но все равно неприятно.

А под Дубинино вообще начался настоящий ад…

Солнечногорская братва никого не хотела пускать в свои криминальные владения. На столицу им было глубоко наплевать, даже миссионеров Крыльев там, говорят, попросту вешали.

За шею.

И без всяких особых церемоний.

Нет, разумеется, если б это по настоящему потребовалось Центральному Крылу – хрен бы что осталось от всей этой братвы вместе с ее Солнечногорском и окрестностями. В рядах фаши всегда хватало отмороженных ветеранов, а этим только дай повод пострелять во что-нибудь криминальное.

Увы, руки не доходили.

В столице дел было невпроворот, какое уж тут Подмосковье.

Я в принципе редко сочувствую фаши, но тут был с ними полностью солидарен…

…Легендарная трасса Е-95 перед Солнечногорском была завалена здоровенными бетонными блоками, преодолеть которые без спецтехники было просто невозможно.

А с окрестных холмов по нам жахнули из такого количества разнокалиберных стволов, что у нас неожиданно возникло острое желание быстро быстро делать отсюда ноги.

Потому как их можно было – при всех прочих равных – и не унести.

Пришлось возвращаться к разгромленному блокпосту и уходить на бетонку в сторону Волоколамки, чтобы потом возвращаться на Е-95 где-то в районе Клина…

Командир летучего отряда Иван, сухощавый желчный мужик лет пятидесяти от роду, матерясь сквозь зубы, погрозил в сторону Солнечногорска кулаком и пообещал когда-нибудь обязательно вернуться.

Насколько мне известно, он потом все-таки сдержал свое обещание.

Но это была уже совсем другая история…

…Первый раз мы заночевали в Истре, где влияние Крыльев было довольно сильным.

Об этом можно было судить, в частности, по хорошо укрепленному Каэру [1]1
  В кельтской мифологии – башня.


[Закрыть]. К которому население городка относилось с куда большим уважением, чем к зданию, где заседали скупленные на корню местные власти.

Еще бы.

Дружина самообороны местного отделения Ордена насчитывала почти сотню неразговорчивых мужиков, учившихся стрелять отнюдь не в тире. В большинстве случаев – в Крыму или на Кавказе.

Те, кто там умудрялся выживать, становились, как правило, к концу службы довольно неплохими вояками.

И намертво запоминали: в некоторых случаях сначала нужно стрелять, а только потом разбираться, во что стрелял.

Ничего личного, просто их так учили.

И в определенных ситуациях это было более чем правильно.

Словом, мы там вполне нормально время провели, врать не буду.

Выспались, помылись, пополнили боезапас.

И снова в путь.

Впрочем, на маршруте я себя чувствую ничуть не хуже, чем в своей, на мой личный вкус оборудованной берлоге.

А, может, даже и лучше.

Видимо, карма такая, как частенько любил повторять безвременно сделавший от меня ноги папаша.

Ага…

…Дорогу до Клина лично мне до сих пор вспоминать просто откровенно не хочется.

Полностью разбитая трасса, по которой ползти свыше семи-восьми километров в час – это уже подвиг.

Сырой глухой лес по обочинам, откуда стоило постоянно ожидать нападения аборигенов. Полусгоревшие деревни и поселки, чудом выживших обитателей которых грабили все без исключения: копы, заезжие стаи байкеров, нищие бродяги-рейдеры, свое местное, доморощенное ворье.

Убогие местные криминалы, внешне больше похожие на элементарных бомжей, но тем не менее пытающиеся даже с нас стребовать «положняковое подорожное».

Глупость, конечно.

Ну, так наличие мозга у этих дебилов как бы и не предполагается.

Патрули местных Крыльев, охотящиеся за этими самыми криминалами.

По большей части вроде успешно, но однажды мы увидели сгоревший джипак и несколько трупов патрульных: для этих ребят поиск кончился явно неудачно.

В одной из деревень, где мы остановились на ночевку, уже на бетонке, ведущей в Клин, измученная тетка с мучнистым лицом привела к нам в избу двух девочек, на вид лет десяти-одиннадцати, а так – хрен разберешь, конечно.

Со снабжением витаминами в этом элитном районе Подмосковья, знаете ли, иногда случались некоторые перебои. Лет по десять-пятнадцать каждый, так что при таком скудном рационе девчонки могли и просто не вырасти.

Тетка просила по банке тушенки за каждую неполовозрелую особь, причем девочки были готовы обслужить по очереди весь наш не маленький отряд.

Чарли тогда чуть не пристрелил эту наглую самопальную сутенершу, но вдруг понял, что она – их мать, и им, всем троим, просто элементарно нечего есть.

И уже далеко не первый день.

Тушенку тетке дали, причем далеко не две банки, и сравнительно мягко проводили восвояси, к дочерям.

Хотя пара-тройка пинков всей троице от озверевших Чарли с Гурамом все-таки, разумеется, досталась.

В другом месте, куда она сунулась, тетке повезло, скажем так, – немного поменьше.

Короткий, сухой треск «Стеблина» привычному человеку с чем-то другим перепутать, мягко говоря, несколько затруднительно.

Хорошая, врать не буду, машинка.

Сам с такой стараюсь по возможности не расставаться.

Ни днем, ни, простите, – ночью.

А то мало ли что…

…Потом я узнал, что тетка сдуру умудрилась пойти предлагать свой «товар» в избу, где на ночевку расположились Крылья.

Большей глупости она придумать просто не могла.

Лучше бы уж тогда сразу к полицейским отправилась.

Там еще были какие-никакие шансы.

По крайней мере, сдохнуть она могла не здесь и сейчас, а даже относительно по закону.

А тут…

…Крылья такие юридические подробности, как суд, скажем, присяжных, и в прошлые, относительно благополучные времена как-то не особенно интересовали.

Что уж про нынешние-то говорить.

Впрочем, шедшие с нами копы смотрели летучему отряду в рот, а если бы это потребовалось их командиру, смогли б, наверное, заглянуть и в свою собственную задницу.

Скорее всего, большинство из них уже давно состояли в Крыле.

Остальные либо сочувствовали, либо просто боялись.

Мне все это хозяйство было, честно говоря, абсолютно по барабану.

Я, так уж сложилось, – не любил ни тех, ни других, ни третьих.

Ни копов, ни фашиков, ни криминал.

Засранцы, прости меня Господи…

…Девочек Иван пообещал отправить в Москву и пристроить в молодежное Крыло.

Туда с удовольствием брали всех им подобных.

Да и черт с ним – там они, по крайней мере, не будут голодать и заниматься такой вот «продовольственной проституцией».

Зато вырастут законченными, непоколебимо уверенными в правоте своих вожаков фашистами.

Уж даже и не знаю, что лучше…

…Клин нас встретил мертвой тишиной.

В прямом смысле этого слова мертвой.

Лет тридцать-сорок назад здесь что-то рвануло, после чего на этом месте не селились даже вездесущие помойные кошаки и находящиеся с ними в состоянии перманентной войны тощие зловредные крысы.

Вонь до сих пор стояла – мама не горюй.

Хотя, как вскоре выяснилось, почти что уже не опасная.

Единственный оборванец, которого мы повстречали среди грязных и пованивающих развалин, тупо сидел на камушке и смотрел на нашу колонну.

Когда мы попытались его окликнуть, он просто убежал…

…Сразу после Клина мы попрощались с копами и летучим отрядом Ордена Крыльев.

Дальше предстояло двигаться без эскорта: столица не могла позволить себе приставлять хорошо вооруженный конвой к каждому нанятому ею отряду контрабандистов.

Даже к тому, который по всем ее, власти, прикидкам имел наибольшие шансы на успех.

Что ни говори, а ребята у меня в отряде собрались не самые слабые.

Ну, да ладно…

…Вместе с нами отправился дальше и маленький, толстенький, суетливенький человечек – представитель чего-то-там от столичной городской Думы, который и должен был номинально нас возглавлять и отнюдь не номинально «контролировать».

Он же должен был вести переговоры с таинственной Валдайской общиной.

Если нам удастся добраться до нее живыми, разумеется.

Не помню, как его звали, кажется, Олег Тимофеевич.

Ребята сразу же окрестили эту жирную сволочь Пупырем, и через некоторое время он на эту кличку уже откликался.

А куда денешься?!

Это ж отряд.

Головорезы и контрабандисты.

Звери, прости меня Господи…

…Вместо погибшего представителя Крыльев идти с нами решил сам Иван – командир отряда летучих.

Я слабо разбираюсь в их иерархии, но судя по всему, только он в их бригаде соответствовал рангу парня, безвременно, к сожалению, сгоревшего в джипаке под Дурыкино.

Ну, и ладненько.

Мне он, честно говоря, сразу показался довольно неплохим мужиком.

Дельным, так сказать.

Только чересчур обозленным, но это с кем не бывает, по нынешним, скажем так, довольно непростым временам.

У любого ветерана крыша временами подтекает.

У меня, кстати, в том числе.

Что, в принципе, не мешает нам оставаться – по крайней мере, с виду, – нормальными людьми.

Жизнь…

…Отрезок до Шорново мы преодолели на удивление быстро, сказались последствия химического заражения – здесь почти никто не жил, и значит, – не стрелял и не гадил.

А вот дальше нас ожидал неприятный сюрприз: мост через заболоченное бывшее водохранилище, вполне, судя по картам, благополучный, – был начисто разрушен.

Ну, не совсем начисто, но преодолеть его было невозможно – «Харлеи» еще худо-бедно проходили, да их можно и на руках перетащить, в конце-то концов.

А вот джипаки и броневичок повисали на нас бессмысленным и мертвым грузом. Вместе с приличным боезапасом и продовольственной «неприкосновенкой».

Их надо было либо бросать, либо тупо искать объезд.

Мы с Иваном посовещались и все-таки решили идти через таинственное для всех Завидово.

Место это, конечно, имело дурную славу, но тут уж ничего не попишешь: рассчитывать, что в Конаково сохранилась паромная переправа, было, по крайней мере, неразумно.

Был еще вариант прохода через Дубну, там у Крыльев стоял довольно крепкий Каэр.

Этот маршрут – длительный и предельно неудобный – оставили про запас, слишком большой крюк пришлось бы тогда нарезать.

Ну его на фиг.

И как потом выяснилось – абсолютно правильно сделали: через якобы зловещий и непредсказуемый Завидовский комплекс мы прошли спокойно, без всяческих приключений.

В Дорино нас просто встретил вполне себе солидный блокпост.

Капитальная, надо сказать сразу, конструкция.

На века.

Крепкие молчаливые ребята в добротном зеленом камуфляже негромко поинтересовались, куда это мы так спешим, переговорили со своим руководством, предупредили, чтобы не отклонялись от трассы, и, четко отдав честь, подняли шлагбаум.

Ссориться с вооруженным до зубов Отрядом ни им, ни их таинственному руководству явно не хотелось.

Нет, они нас, разумеется, не боялись.

Просто приняли наиболее прагматичное решение, да и все дела.

У нас идея с ними повоевать, честно говоря, тоже не вызывала взрыва энтузиазма. Уж больно профессионально они держали в руках свое довольно специфическое оружие.

Спецы, скорее всего.

Из бывших.

И сколько их там еще по этим лесам прячется – вообще хрен его знает.

Думаю, что никак не меньше батальона, а то и бригады.

Могут прижать так, что никому мало не покажется.

Черт его знает, что они там охраняют, в этом самом бывшем федеральном заповеднике.

Не знаю.

И если совсем честно, даже и знать не хочу.

Некоторые тайны убивают почище любого «Стеблина».

Такие дела.

А у этих мест, судя по всему, отнюдь неспроста была такая, довольно поганая, врать не буду, репутация. Да и трассу свою эти парни, надо думать, не просто так держали в таком фактически идеальнейшем состоянии.

Ага.

Что-то по ней наверняка ездило.

И скорее всего, стреляло, не без этого…

…Мы быстро проскочили Курьяново и Синцово: шлагбаумы на блокпостах были предупредительно подняты, а молчаливые, безукоризненно экипированные охранники – вежливы и предупредительны.

Ну, а в Селино, на выезде из нацпарка, нас еще раз остановили и, пожелав доброго пути, попросили в случае успешного возвращения экспедиции поделиться информацией.

За это обещали беспрепятственный проезд и помощь с техникой и провиантом.

Мы, разумеется, согласились.

Нам бы еще и сегодня выжить не помешало. А с завтра – завтра и разберемся.

Такая вот, простите, не самая мудреная философия.

Мы легко переправились через неширокую речку Шошу, где стоял крайний и, похоже, автономный Завидовский блокпост, а на том берегу, не доезжая до Тургинова, нас ожидал еще один сюрприз, на сей раз – вполне себе даже и приятный.

Практически не разрушенная бензозаправка.

Мы залились всем, чем только могли, и поехали дальше, хотя уже вечерело и нужно было искать ночевку.

Но вот только желательно подальше и от Завидово, и от Твери. Завидовские ребята мне почему-то активно не понравились, а в Твери нас ждала радиация: в городе лет сорок назад вспыхнул мятеж – рекруты не хотели идти воевать на Кавказ, – и федералы не придумали ничего более умного, чем долбануть по городу небольшим тактическим ядерным зарядом.

В принципе, их тоже можно было понять: подзуживаемые местными левыми рекруты, отказавшиеся драться на Кавказе, почему-то предпочли сделать это в Москве. После чего к ним охотно присоединилась всякая разная шваль со всех окрестностей, и эта толпа, абсолютно недисциплинированная, но зато отлично вооруженная, с удовольствием пограбив склады с боеприпасами, уже готова была двинуться на столицу.

При поддержке бронетанкового корпуса – между прочим, был в Твери и такой, не очень боеспособный во время реальных действий, но вполне себе готовый пострелять по относительно мирному населению.

Впрочем – ничего нового, что называется.

Ага.

Так что превентивный ядерный удар, если задуматься, был, быть может, и жестоким, но отнюдь не самым плохим решением. По крайней мере, с точки зрения воспитания здравого смысла у представителей «левого оппозиционного движения».

В остальных близлежащих к столице регионах, я так предполагаю, – крепко задумались.

А вот сама Тверь превратилась в одну большую братскую могилу и для правых, и для виноватых.

Небольшие издержки, так сказать.

И к тому же, что особенно важно для нас, – в могилу радиоактивную…

…Заночевать мы решили в разрушенном поселке.

По карте, вроде в Ильинском.

А так – черт его знает.

Поселок привлек внимание Чарли несколькими уцелевшими русскими печками.

Дома были разрушены, а печки – нет.

А Чарли в тот раз почему-то жутко не хотелось кашеварить на обычном в таких случаях костре.

Долго это.

И муторно.

А тут…

Раздолье.

Ночью на нас напали какие-то маловразумительные твари. Что-то типа кошек, но с огромными, не втягивающимися в подушечки когтями и клыками на манер кабаньих.

Твари выли жуткими голосами и явно хотели напроситься в гости на ужин. Или на ланч, черт их разберет, как у них там с этикетом и режимом пищеварения.

Хорошо еще, что они напали на лагерь в то время, когда никто не успел толком заснуть.

Иначе очень может быть, их пикник оказался бы удачным.

А так – только одному из Веточкиных «девочек» ногу разодрали.

Правда, прилично.

Рана потом загноилась, и ногу пришлось ампутировать.

Прямо в походных условиях.

Неприятно, конечно, но – не привыкать.

Но это было потом, а пока я велел выставить усиленные караулы и завалился прямо у костра, даже не развернув спальник.

Устал, блин.

Веселый, ничего не скажешь, маршрут в тот денек выдался.

Прямо обхохочешься…

…Утром мы с Иваном и Гурамом долго колдовали над картой.

Решали, как идти.

То ли уходить на Старицу, то ли сразу на Тверь. За Старицу было отсутствие радиации, за Тверь – наличие не одного, а множества мостов через Волгу.

Хоть один-то, но должен был сохраниться.

А вот в Старице – черт его знает.

Решили все-таки через Тверь.

Будет там радиация или нет – еще неизвестно, почти сорок лет уже с того «большого бума» все-таки прошло.

Зато драться совершенно точно вряд ли с кем придется.

Стерильность территории после подобного рода мероприятий почти что гарантирована.

А цел ли мост в Старице, и если цел, то кто его оседлал – вопрос отнюдь не праздный.

В покойники я пока что как-то не торопился.

Приказал на всякий случай раздать мужикам противогазы и переместился в джипак.

Вообще-то я предпочитаю «Харлей», но в данном случае – ну ее на фиг, эту пыль глотать.

Даже если она и мало радиоактивная.

Мне пока что мой мужской, пардон, орган нужен в более или менее функциональном состоянии.

Мало ли что.

Может, и пригодится…

…Получилось так, как мы и задумывали.

Счетчики показывали вполне допустимые дозы, особых неприятностей с местным населением тоже не было.

Были только неприятные ощущения.

От этого самого местного населения, ага.

Те, кто каким-то чудом выжил после «большого бума», смотрелись… м-м-м, как бы это помягче сказать – несколько чужеродно…

До сих пор вспоминать тошно.

Хорошо еще, что в контакт с нами вступать они даже не пытались.

Хотя и не боялись нас абсолютно.

…Один из мостов через Волгу и вправду был в относительно нормальном состоянии.

Похоже, та окраина города, где раньше проходила объездная дорога, вообще пострадала меньше, чем центральные районы.

Конструкцию, естественно, слегка перекрутило, кое-где по ней с трудом мог протиснуться один-единственный «Харлей» или пара идущих плечом к плечу пешеходов.

Однако подручного материала было выше крыши, мусор мы разгребли, и к вечеру вся колонна была уже на том, левом берегу.

Несмотря на то, что было уже довольно темно, оставаться вблизи радиоактивной помойки нам как-то совсем не хотелось.

Мало ли какие твари могли здесь водиться, кроме лупоглазых и частично хвостатых аборигенов.

С клыкастыми «кошечками» мы, как я уже рассказывал, познакомились и явно друг другу не сильно понравились.

А то, что у этих милых созданий могут быть близкие и дальние родственники, сомневаться не приходилось.

Вообще-то, мутанты обычно бывают не очень жизнеспособны и не агрессивны.

Но проверять эти выкладки на своей собственной заднице…

Увольте…

К тому же, «кошечки» эту фигню опровергали уже самим фактом своего существования.

Они были очень даже агрессивны.

И, к сожалению, вполне себе жизнеспособны.

Прыгали на нас даже с полным брюхом свинца, я и сам от такой «нежизнеспособности» хрен бы отказался.

Блин, почему практика постоянно опровергает именно самые симпатичные теории?

Могла бы, для разнообразия, – разок и наоборот…

…Ага.

Щаззз…

…Мы, посовещавшись с Иваном и офицерами отряда, решили продолжать движение до последнего, а уже на следующий день, подыскав подходящее место, устроить полноценную дневку.

Народ, естественно, не возражал, – не было даже обыкновенного для таких ситуаций солдатского бурчания.

Все всё понимали…

…К сожалению, далеко уйти не получилось.

Трасса находилась в ужасающем состоянии: горы мусора, выбоины и вымоины – и все это фактически на ощупь.

Мы подкладывали под колеса джипаков ветки и доски, разгребали завалы, в самых тяжелых местах тащили машины на лебедках.

В лесу время от времени кто-то подвывал таким дурным голосом, что даже мне становилось как-то не по себе.

А я во время астраханских поисков на многое, простите, насмотрелся…

…Веточкины «девочки», которых я отрядил в дозор, до одури вглядывались в темноту через визиры ночных очков, но на нас так никто в ту ночь и не напал.

Видимо, у комитета по встрече нашлись какие-то дела поважнее.

И слава Богу.

В придачу ко всему дождь пошел – мелкий, холодный, занудный.

В общем, жить не хотелось совершенно.

Хорошо еще, что замеры показали отсутствие в этом прохладном душике даже остаточных следов радиации.

А то бы – вообще хана…

…Тверцу переходили уже почти под утро.

Нам повезло.

Мост через нее, по какой-то даже мне не сильно понятной причине, тоже не был разрушен.

Но завален так, что – мама не горюй.

Видимо, мятежные рекруты пытались здесь что-то оборудовать, чтоб на восставший город не обрушились войска со стороны сгинувшей в своих болотах и трижды проклятой северной столицы.

Тогда еще Питер подавал признаки жизни.

Неприятные такие признаки, врать не буду.

Но подавал.

Что там происходит сейчас, не знает никто.

Вернее, я не знаю.

Только слышал, что там такой хаос, что даже наша столичная помойка может показаться несокрушимым и предельно упорядоченным символом культуры и цивилизации.

Правда, поговаривают, что Крылья даже там умудрились поставить пару своих Каэров, но регулярной связи с этим древним болотным городом нет даже у них.

Так, раз в полгода летает туда легкий самолетик, один из немногих уцелевших.

И всё.

Зачем и к кому – орденцы, понятное дело, не докладывают. Даже московским властям.

Ну, а такие «отбросы», как я и мой отряд, никогда не входили в их приоритетный список для обмена взаимно полезной информацией.

Вообще.

Да и Бог с ними со всеми…

…Пока переправлялись, рассвело окончательно.

Я погнал отряд дальше.

Следующие двадцать километров мы прошли за пять часов, на трассе были сплошные завалы.

Когда добрались до речки со славным названием Логовежь, измучилась и отказывала не только техника, но даже и люди, а они, как известно, в этом смысле надежнее любой техники.

Но только в этом.

Техника в спину сама по себе стрелять, к счастью, пока что не обучена.

А судя по тому, как все вокруг стремительно разваливается, не научится уже никогда.

И слава Богу.

А то только этого еще не хватало…

…Я приглядел подходящую полянку.

Гурам провел замеры на радиацию и прочую вредную химию: все оказалось более или менее чисто, что лично меня, врать не буду, очень сильно порадовало.

Я скомандовал разбивать лагерь и объявил трехдневный привал.

Выспавшийся, несмотря на жуткую тряску, в командирском джипаке Пупырь попробовал вякать и требовать «продолжить движение», после чего был немедленно послан на хрен вместе со всеми государственными интересами вместе взятыми.

Своих ребят я знал значительно лучше него.

Иван недобро улыбался, но в наши с Пупырем разборы уже привычно не вмешивался, справедливо полагая, что эти проблемы я пока еще вполне в состоянии решать и собственными силами.

Ну, и зачем тогда, простите, жопу от бревнышка отрывать?

Тем временем парни поставили командирскую палатку и сообразили чего-то пожрать.

Я разобрался с графиком дежурств и немедленно завалился в люлю.

Давно, кстати, я так хорошо не спал.

Очень спокойно.

Даже комары не мешали.

Ближе к вечеру к моему костерку пришел Иван.

Молча достал из сумки фляжку водки и два небольших металлических стаканчика.

Пижон, конечно.

Ну, да кто из нас без греха…

Тем не менее, я развернул тряпицу, в которую был завернут небольшой шмат тонко порезанного слабосоленого сала с тонкими мясными прожилками, помидор, два малосольных огурца, пучок зеленого лука, пара яиц, две чищеные луковицы и полбуханки настоящего пшеничного хлеба.

По столичным меркам – роскошь необыкновенная.

Но отряд вполне мог себе такое позволить.

Иначе не было смысла и рисковать.

…Выпили.

Я еще никогда от дармовой выпивки не отказывался.

Да и водка была хороша, не то что эта нефтяная помойка, которую продавали в Москве.

Лучше уж самогон пить.

Хлебный, как у Федорыча.

Но это – большая редкость…

…Несмотря на весь декларируемый внешний аскетизм, фаши себя довольно нежно любили.

Кормили в Каэрах, конечно, просто, но сытно.

А уж верхушка…

Я слабо разбираюсь в их иерархии, но в чинах Иван, видимо, был немалых.

Абы кому летучий отряд не доверят.

Выпили по второй.

Все так же молча.

Иван вообще разговорчивостью не отличался. А я просто ждал. Не я к нему пришел, он ко мне.

Ему и начинать.

Что он, в общем-то, через некоторое время и сделал.

Для начала налив по третьей и закурив тонкую легкую сигаретку.

Я принюхался.

Нет, марихуаной не пахло.

Пахло табаком. Причем, очень и очень неплохим.

Почти как у меня.

Так.

Разговор, видимо, предстоял серьезный…

Он снова молча кивнул упрямой бритой головой в сторону опустевших стаканчиков.

Ну что ж.

Как говорится, – не вижу повода не выпить.

Махнули.

Иван осторожно взял пальцами тонкий лепесток сала, положил сверху колечко лука. И, осторожно водрузив все это хозяйство на ломтик хлеба, все так же задумчиво отправил в рот.

Пожевал.

Хмыкнул довольно:

– Неплохо живешь, однако, капитан.

Я достал кисет, вынул оттуда листок тонкой папиросной бумаги и сознательно неторопливо стал скручивать папироску из душистого абхазского табака.

За килограмм такого знающие люди могли легко предложить слегка подержанный джипачок.

Не такой, как наши зверюги, разумеется, но тоже ничего.

Бегающий.

Ага.

Гурам выменивал его мне у каких-то таинственных земляков по весу: килограмм табака на килограмм астраханской черной икры.

С моей точки зрения – более чем удачная сделка.

А то, что земляки шифровались, неудивительно.

Черных в Москве… м-м-м, как бы это помягче сказать – недолюбливали…