Текст книги "Твори бардак, мы здесь проездом! (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Политов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

1968 год. Москва. Июнь

– Как самочувствие, герой? – Цвигун с легким прищуром оглядел Данилу с ног до головы. Неторопливо, но, будьте уверены, так, что ни одной, даже самой мельчайшей детали от внимания генерала не ускользнуло. Юноша невольно поежился. Вот что значит чекист, никаких особых прегрешений за собой вроде не видишь, но от этих пронизывающих насквозь, точно рентген, глаз становится не по себе и так и тянет в чем-нибудь сознаться. Вяжите, мол, граждане, это я президента Кеннеди грохнул!

– Все в порядке, потихоньку восстанавливаюсь, – максимально бодрым голосом отрапортовал Мельник. Когда-то один неглупый человек, отставной полковник, который много лет оттрудился в военной приемке, учил его, что перед начальством нужно, во-первых, всегда иметь вид «лихой и придурковатый», а, во-вторых, ни при каких раскладах не сознаваться, что у тебя проблемы или нет какого-то занятия. Не любят руководители, когда подчиненный бездельничает. Особенно, если у этих руководителей на плечах погоны. И, в принципе, определенная логика в таком поведении есть, ведь незанятый ничем боец – это фактор повышенной опасности. Вот и красят солдатики траву, хоронят окурки и подметают зубочистками плац, костеря, на чем свет стоит своих командиров и считая их тупыми уродами. Нет, братцы, у военных логики в поступках иногда гораздо больше, чем вы думаете. А дурацкие, на первый взгляд, приказы проверены многократно кровью.

– Молодец, – одобрительно улыбнулся Цвигун. – Хвалю. Надеюсь, к игре с «Нефтчи» будешь готов? Бесков обещал мне, что это реальная дата, ведь так?

– Приложу все усилия, товарищ генерал, – Мельник едва удержался от того, чтобы не вскинуть руку в пионерском салюте. Н-дя, точно нервишки шалят. Бывало у него так – в критической ситуации лез на рожон, не задумываясь о последствиях. Здесь, вроде, подобное поведение сошло на нет, но, как выяснилось не совсем. Данила поморщился и половчее перехватил свой костыль, досадуя из-за того, что чуть не прокололся, но генерал воспринял это иначе.

– Что, ногу прихватило? Эй, кто там…дайте пацану стул, не видите, шатает его.

Проворные адъютанты мгновенно принесли откуда-то легкое плетеное кресло и, не слушая робких возражений юноши, чуть ли не силком усадили.

– Лев Евдокимович, – Цвигун повернулся к Дерюгину. – А скажи мне, как у нашего молодого дарования с жилищным вопросом? Комнату, поди, просит?

Председатель общества несколько смешался. Похоже, он и слыхом ни слыхивал о том, в каких условиях проживает совсем зеленый игрок, едва-едва попавший в основу. Но многолетняя закалка чиновника не подвела и он, не моргнув глазом, ответил:

– Нет, Семен Кузьмич, не просит. Он в Новогорске, на базе живет.

– О, как! – поразился чекист. – Голы штампует один за одним, за сборную отыграл, любо-дорого посмотреть, а живет на базе. Не боишься, что переманят? Присягу, как я понял, он еще не принимал, а потому птица вольная – поманят длинным рублем да квартиркой, глядь, и упорхнула пташка. Сбежишь ведь? – Цвигун внимательно посмотрел на Данилу.

– А на фи… в смысле, зачем, товарищ генерал? – искренне изумился Мельник. – Я играю в лучшей команде страны, – футболист начал загибать пальцы, – под руководством замечательного тренера. У меня отличные товарищи, чуткое руководство, – Цвигун оглушительно захохотал на этих словах. А следом начали смеяться и все остальные.

– Вот, зараза! – Семен Кузьмич достал белоснежный платок и вытер слезы на глазах. – И ведь не улыбнется, стервец! И глаза честные-честные! Юморист. Но скажи мне, только начистоту, – чекист даже слегка наклонился к Даниле, – есть, наверняка у тебя какое-нибудь желание, а?

Ага, «скажи мне, чего ты истинно желаешь», вспомнил Мельник слова Люцифера из одноименного сериала. Тоже мне, змей-искуситель нашелся. А под кителем крылышки спрятаны. О, а что, если…

– Вы правы, товарищ генерал. Есть у меня заветная мечта. Хочу сыграть с лучшими европейскими клубами. И, не просто сыграть, а показать им, что мы тоже не лыком шиты. И, насколько я знаю, у многих ребят такое же желание имеется. Сборная наша всем уже все доказала – и Олимпиаду выиграла, и чемпионом Европы становилась, да и в Англии недавно мы не затерялись. А вот на клубном уровне пробел наблюдается. Непорядок это! Надо пополнить витрину с трофеями.

– Эк, куда тебя понесло, – удивленно откинулся Цвигун в своем кресле. Помолчал, а потом медленно сказал, глядя с интересом на молодого футболист. – Пробовали уже, заявлялись. И что из этого вышло? Так, одно недоразумение. Киевляне еще куда ни шло, а «Спартачок» с «Торпедо» в прошлом году совсем на ранних стадиях вылетели. Я бы даже сказал, на неприлично ранних! Не торопишься ли в Европу прорваться?

– Нормально, – твердо ответил Данила. – Если мы так и будем в собственном соку вариться, то никогда ничему не научимся. Только в играх с самыми сильными можно развиваться. Представьте, если бы у нас все соперники в чемпионате были…ну, хотя бы, как Кутаиси – юноша мотнул головой в сторону поля, – какой интерес играть все время на высоком уровне, выкладываться на все сто, если все равно победишь?

– Так по нулям пока, – подковырнул разгорячившегося парня Цвигун. – Не выиграли еще.

– Победим, – уверенно заявил Мельник. – Вот увидите, во втором тайме два – три голешника обязательно положим.

– Твои слова, да богу в уши, – устало вздохнул генерал, потеряв интерес к разговору. – Ладно, малец, услышал я тебя. Подумаем. Не все так просто, как может показаться. Обстановка в мире нынче знаешь какая? То-то. И любая наша неудача может быть использована на Западе, как повод пошатнуть наши позиции, уронить репутацию. О, сейчас матч начнется. С нами посмотришь или к своим вернешься?

Данила если и задумался, то лишь на долю секунды. Нет уж, увольте от этой сомнительной чести, лучше быть от начальства подальше. И поближе к кухне, как говорится в одной правильной солдатской пословице.

– Извините, товарищ генерал, если позволите, я с командой.

– Молоток, – усмехнулся Цвигун. – Коллективизм – это один из важнейших наших принципов. Что ж, рад был снова увидеться, – Семен Кузьмич крепко пожал на прощанье Даниле руку.

Ковыляя по ступенькам стадиона Мельник вдруг почувствовал, что его фирменное поло с большой буквой «Д» на груди, промокло насквозь от пота. Да, нелегко, оказывается, общаться с сильными мира сего, не легко. Но надо. Вот, к примеру, закинул он сейчас удочку насчет игр в еврокубках, глядишь, чуть более открытыми станем, начнем всерьез на международном клубном уровне о себе заявлять. Позорище ведь форменное – когда те же киевляне стартовали в Кубке обладателей кубков, то на каждую игру выходили будто на встречу с инопланетянами: информации о соперниках, их тактике, ведущих игроках – ноль целых, хрен десятых. О просмотре игр заранее или, хотя бы, записи таких игр не приходилось и мечтать. Эх, да что говорить! Тактические новинки осваиваем с огромным опозданием, финты и приемы – не, не слыхали и не видали. Организация жизни клуба, правильно выстроенная логистика, питание, спортивная медицина… о чем вы? А ведь впереди – это уж Данила знал наверняка – наш футбол ждали не самые простые времена. Киевляне во главе с Лобановским вроде как на хорошем европейском уровне будут смотреться и даже выиграют пару серьезных трофеев, а другие команды? Слезы.

Все это Мельник раз за разом прокручивал в голове, когда ехал в клубном автобусе со стадиона на базу вместе с командой. Игроки «Динамо» пребывали в приподнятом настроении после выигранного матча, и даже Бесков, великий и ужасный, находился в благодушном настроении, наблюдая за своими игроками с улыбкой умудренного жизнью взрослого, который находится в компании расшалившихся детей.

– Малой, чего скуксился, мы ведь выиграли? – толкнул легонько в плечо приятеля Володя Долбоносов. – Или нога болит?

– Да растрясло немного, – смущенно улыбнулся Данила. Врать, конечно, нехорошо, но и грузить товарища своими настоящими мыслями не стоило. Вряд ли поверит. Скорее, сдаст с потрохами врачу, а тот мигом определит на прием к психиатру.

– А я тебе говорил, останься на базе, – произнес укоризненно Долбоносов. – Что мы, без тебя не выиграли бы?

– Да брось, Вовка, вы сегодня играли отлично! Жаль, Юрка хет-трик не сделал.

– Слыхал, кстати, – встрепенулся вдруг защитник, – говорят, на следующий матч уже Лев Иванович полностью готов будет.

– Яшин?!

– Честное комсомольское. Он уже вовсю тренируется. Бес просто решил постепенно его подпускать, чтобы рецидива травмы не было.

Нет, так-то Данила и сам уже неоднократно видел легендарного вратаря на базе «Динамо». Да трудно было его не заметить, на фоне, скажем откровенно, не самых рослых игроков, Лев Иванович издалека выделялся в любой толпе. Да бог с ним, с ростом, Яшин своим отношением к футболу выделялся. Мельник и сам обычно всегда старался задержаться после основной тренировки, чтобы постучать по воротам или отработать какой-нибудь финт. Так вот Лев Иванович был из таких же фанатиков игры. И пахал до седьмого пота. А заодно буквально затерроризировал своих молодых коллег Ракитского и Иванова. Спуску им Дед, как ласково прозвали Яшина болельщики, не давал. И если сам уже в силу здоровья не мог выполнить то или иное упражнение, то потенциальные сменщики буквально уползали с площадки.

Вообще, интересная вещь, Данила как-то спросил в открытую у Валеры Маслова, почему, мол, он возится с ним, зеленым юнцом-недотепой. И Палыч ответил очень красиво. Сказал, что когда он сам пришел в «Динамо», над ним и Аничкиным взяли негласное шефство знаменитые ветераны команды Виктор Царев и Владимир Кесарев. И многое из того, чему он научился, шло вовсе не от старшего тренера, а от этих опытных игроков.

«Знаешь, как Пеле однажды в одном интервью сказал, – объяснял Маслов. – «Тренер только дает нам отправную точку». Во! Не дурак бразилец, совсем не дурак. Мы тоже со многим сами на поле разбирались. Вот и тебя, и других кутят слепошарых теперь наставлять приходится. А тренер…что тренер, он во время матча где-то далеко, за шумом трибун его толком не слышно и не видно, ори не ори – это не хоккей, где игроки рядом с ним постоянно на скамейке во время отдыха».

Кстати, о Яшине. Так уж получилось, но пообщаться с ним у Мельника пока не вышло. Казалось бы, чего проще, вот он, на расстоянии вытянутой руки – в одном тренажерном зале, на одном поле, в одной и той же столовой, холле базы – подойди и заговори. Но в голове словно стоял непрошибаемый барьер. Как же, он ведь Легенда! Глыба!!! Не то, чтобы стеснялся, но был, был некий ступор. А сам Лев Иванович на молодого игрока никакого внимания не обращал. Хотя, пару раз Данила вроде бы замечал брошенный в его сторону любопытствующий взгляд. Но, может быть, просто показалось и он выдает желаемое за действительное? А тут еще, как назло, эта дурацкая травма, из-за которой он не мог принимать полноценного участия в тренировках наравне с остальными динамовцами. Так что, точек пересечения и удобных поводов для того, чтобы завязать с Яшиным разговор пока просто не было. Оставалось по-доброму позавидовать Сашке, который жил на базе с великим вратарем в одном номере. Правда, когда Мельник осторожно поинтересовался, каково это, Ракитский недовольно поморщился и сказал неожиданно:

– Задолбал!

– …?!!

– Вот, правда, здесь уже его папиросы! – Сашка чиркнул ребром ладони себя по горлу. – Дымит, как паровоз. А просишь на балкон выйти, смеется. Говорит, тебе надо, ты и выходи. А как потом в комнате спать, там же дышать нечем. Комары с мухами на подлете дохнут.

– Так он тебя, наверное, как конкурента уморить хочет, – засмеялся Мельник.

– Брось, – безнадежно махнул рукой молодой вратарь. – Мы с Европой[19]19
  Европа – прозвище молодого вратаря «Динамо» Олега Иванова. Он в 1966 году выиграл юношеский чемпионат Европы в составе сборной своего возраста


[Закрыть] его как-то спросили, дескать, до каких лет играть собирается. Так Дед поржал над нами и заявил, что пока мы на тренировках ни одного мяча не пропустим, ни за что не уйдет! Знаешь, – неожиданно признался Ракитский, – я уже всерьез подумываю, что надо из «Динамо» в другой клуб переходить. Здесь ни фига не светит. А время-то идет, я играть хочу. Три года под Яшиным сижу. Ты не болтай особо, меня недавно в Ленинград звали, обещали, что основным вратарем буду.

– А ты что?

– Что, что, – разозлился Сашка. – Не знаю пока. Думаю!

Вот так. И не знаешь, что сказать. Спортивный век короток до безумия. И действительно, можно засидеться на скамейке запасных, так и не попробовав толком поиграть на самом высоком уровне. Тем более, если рядом такие динозавры, как Лев Иванович. Ну как его подвинешь? В самом деле, не позавидуешь Ракитскому и Иванову. Все время ждать, тренироваться до изнеможения, быть готовым выйти на поле и раз за разом оставаться вне игры – так и свихнуться можно! С другой стороны, а ему что, проще что ли? Сколько в распоряжении Бескова на данную минуту игроков нападения? Давайте посчитаем: Еврюжихин, Козлов, Численко, Авруцкий, Эштреков, Дудко, Вотоловский, Вшивцев, Ларин – замучаешься доказывать, что ты лучше их. А ведь придется, решил уже, что надо пробиваться как можно выше. Тут без вариантов.

Восстановление, между тем, шло довольно успешно. Космынин, врач команды, не мог нарадоваться и часто повторял, что, мол, повезло, заживает на тебе Мельник все, как на собаке. Да хоть как на кошке, Данила был на все согласен, лишь бы снять уже эту треклятую повязку, перестать нюхать «ароматы» каких-то вонючих до одури мазей, которые ему втирали в место ушиба, и проходить целый комплекс подчас весьма болезненных процедур. Но куда денешься, предписания доктора положено выполнять неукоснительно. Выйти на поле раньше времени и получить новую, гораздо более тяжелую травму легче легкого. Хотя Бесков посматривает иногда эдак оценивающе в его сторону и с Космынином потом о чем-то шепчется. То ли справки наводит о сроках выздоровления, то ли, наоборот, дает указание лечить, как следует и не торопиться.

Ивыныч, он вообще странный в последнее время стал. Как узнал, что Данила на стадионе с Цвигуном пообщался – народу-то в ложе до черта было, нашлись доброхоты, пересказали содержание беседы старшему тренеру, – так вызвал к себе в комнату и ласково так, не повышая голоса, чуть ли не целый час объяснял, что не обсохло еще молоко мамкино на губах у некоторых молодых да ранних, что не надо бежать впереди паровоза, давая советы старшим. Ну и все в таком духе. Право слово, лучше бы наорал!

Но при всем при том, Константин Иванович продолжал что-то напряженно обдумывать. И ругался несколько отстраненно, будто по обязанности. Мельник даже решил, что Бескову поставили какую-то задачу. А что, мало ли какие выводы сделали высокие покровители клуба. Вдруг и в самом деле потребовали непременно выиграть еврочашку? Выходит, подставил Данила, сам того не желая, тренера.

Мельник не тешил себя иллюзиями и считал, что в этом году у динамовцев не слишком высокие шансы дойти до конца в трудной гонке за спортивным трофеем. Команду лихорадит, проигрыши легко сменяются победами. И наоборот. Бесков лихорадочно ищет ту обойму игроков, на которых можно сделать долговременную ставку. А руководство, похоже, не понимает, как важно обеспечить футболистов всем необходимым для жизни, тренировок и игр. Зато требовать начальнички научились будь здоров, митинги-накачки с их участием совсем не редкость. Грозят, кулачками по столу стучат, на горло берут – достали, хуже пареной репы.

Тут недавно Маслов поведал, как Яшин однажды на очередном собрании толкал донельзя скучную речугу о том, что надо отдать все силы, мобилизоваться, догнать и перегнать и бла-бла-бла. Так защитник Володька Глотов по прозвищу Бомба заскучал и осадил его: «Лева, ты что-то разговорился. Не забывай, что терпение товарищей, за которыми ты, как за каменной стеной, не безгранично. Вот ошибемся мы в защите в следующем матче пару раз. Нечаянно. И посмотрим, чего ты стоишь!» Скандал, рассказывал, был грандиозный.

– Ох, пацан, ты глаза-то разуй, зашибешь своей палкой! – Легок на помине. Надо же, задумался, не заметил и налетел на Легенду. Стоит перед Данилой Лев Иванович, недовольно потирает ушибленную ногу и смотрит очень зло. Что-то сейчас будет.

Глава 17

1968 год. Москва. Июнь.

–…именно поэтому я считаю данный поступок комсомольца Мельника хамским, неуважительным по отношению к своему старшему товарищу, подающим откровенно дурной пример другим молодым игрокам. Предлагаю… – Данила сжался. Вот он, момент истины. Молоточки в висках бешено застучали. Что сейчас предстоит услышать – предупреждение, выговор с занесением или…нет, даже думать об отстранении не хочется! -…предлагаю, – да не тяни, гад! – объявить выговор и ходатайствовать перед руководством клуба о лишении его премии за матчи сроком на пять игр!

Уф, неужели проскочил? Когда смотрел на нахмуренные, озабоченные лица в импровизированном президиуме, то думал в начале собрания, что, в конце концов, просто выведут за пределы базы и расстреляют на обочине. А что, комендант базы и шлепнет, наверняка у него наградной пистолет имеется. Или положат на дороге, чтобы Яшин на своей «волжанке» с оленем на капоте переехал его раза три – четыре – для надежности. Яшин…

Вот как, скажите на милость относиться к нему? С одной стороны, спору нет, игрок величайший. Чего далеко ходить, достаточно вспомнить, что это единственный в мире вратарь, который получил в 1963 году «Золотой мяч» – приз лучшему футболисту мира. Но вот, как человек – здесь уже все немножко сложнее. Откуда, спрашивается, у Льва Ивановича, сына простых рабочих, взялись барские замашки? Или это уже звездная болезнь дает себя знать? Да, он, Данила, безусловно, виноват, задел его. Но ведь это же было сделано не нарочно!

– Извините, задумался, – попытался тогда замять конфликт Мельник. Ну а что еще говорить, не на колени же падать и прощения вымаливать. Да и не сможет, при всем желании, так сделать, нога еще словно чужая.

– Задумался он, – скривил губы Лев Иванович. – На поле тоже вместо игры будешь ходить с разинутым ртом и думать? По сторонам нужно смотреть, головой вертеть на триста шестьдесят градусов, подмечать все. Эх, да что с тобой, бестолочью, говорить, не понимаете ни черта. И откуда только беретесь такие?

– Оттуда же, откуда и вы! – выпалил вдруг с вызовом юноша. – Или вас на капустном поле сразу с вратарскими перчатками и в кепке отыскали?

Дружный хохот раздался за спиной Мельника. Парень обернулся. Оказывается, в запале перепалки он и не заметил, что на шум подтянулось несколько игроков. И сейчас они смеялись над немудреной шуткой.

– Что, Лева, уел тебя пацан? – спросил Маслов, утирая слезы.

Яшин побагровел.

– Он у меня в наказание сейчас землю жрать будет! – с угрозой произнес вратарь. И крепко ухватил Данилу за воротник майки. – Там, конечно, не капустка, но этому сопляку и одуванчиков хватит.

– Лева, хорош, отпусти мальчишку! – забеспокоились футболисты. – Брось, не надо!

Но разъяренный Яшин с силой потянул обидчика в сторону роскошной круглой клумбы перед входом на базу, точно бешенный носорог. От резкого рывка Мельник, мало того, что выронил костыль, так еще и как-то совершенно неудачно наступил на ушибленную ногу и взвыл от резкой боли, что прострелила бедро раскаленной иглой. И тогда Данила чисто на эмоциях изловчился и коротко пробил в печень легенде советского футбола.

Был у него, паренька с окраины Москвы, небольшой период в жизни, когда в лихие девяностые он с друзьями честно года три отходил в секцию карате. Серьезных высот не достиг, но какой-никакой удар ему поставили – занимались, как тогда часто случалось, в каком-то скудно оборудованном полуподвале, сенсей тяготел к жестким контактным схваткам, а не спортивному «балету» с красивыми движениями и отточенными ката. Но пацанам, для которых разборки на улице отнюдь не являлись чем-то редким, это было только в кайф. И носы друг дружке с энтузиазмом разбивали, и макивару уничтожали в хлам, и «фонарями» под глазом, полученными в учебных поединках, улицу ночью освещали – все было. Сейчас, вот, пригодилось кое-что из тех уроков.

К тому же Лев Иванович, словно по заказу, так хорошо открылся, что грех было не воспользоваться удобным моментом. И удар получился отменным. Яшин отпустил майку Данилы и загнулся от нестерпимой боли. А Мельник, опять же, исключительно на автомате, рубанул обидчика ребром ладони по шее.

Иппон[20]20
  Иппон – самая высокая оценка в карате и джиу-джитсу. С японского переводится, как «чистая победа»


[Закрыть]. Занавес! Правда, вместо аплодисментов восхищенной публики и золоченого кубка, на него налетели гурьбой одноклубники, навалились целым кагалом, скрутили руки.

– Ты что творишь, гаденыш?! – орал ему в лицо, брызгая слюнями, Мудрик. – Совсем сдурел? Не дай бог, ты Льву Ивановичу отбил что-нибудь, я тебе сам тогда ноги вырву и в задницу вставлю!

В общем, «весело» получилось. Хорошее такое знакомство с великим вратарем, что и говорить. А тут еще на шум-крик из корпуса Бесков с помощниками вышел, другие игроки набежали, сотрудники базы – хрен замнешь происшедшее. В спешном порядке, по горячим следам решили провести сначала общекомандное собрание, но хитромудрый Константин Иванович ловко перевел стрелки и предложил обсудить недостойное поведение молодого футболиста на собрании комсомольском. Данила так и не понял, чем руководствовался старший тренер.

И вообще, у Мельника после стычки пошел натуральный отходняк и ему было глубоко наплевать на то, где именно его будут судить. Мысли в голове шевелились вяло, основная пульсировала внутри черепа как желтый сигнал светофора в дежурном режиме: выгонят! Как пить дать, выгонят. Эх, а как хорошо все начиналось. Цвигун, вон, даже про собственную квартиру упомянул. И в сборную опять вызвали…

– Кто за это предложение, прошу голосовать, – голос комсорга вырвал Данилу из плена воспоминаний.

– Подождите, товарищи, – тэк-с, а это что за хрен с горы нарисовался? Похоже, кто-то из кураторов команды. Быстро же здесь малейший стук распространяется. И когда только этот гусь из Москвы приехать успел. Или он уже на базе был? – Я считаю, что мы сейчас совершаем большую ошибку. Игрок нашей команды Мельник совершил отвратительный поступок. Избил зверски уважаемого спортсмена, признанного во всем мире. Возможно, нанес ему травму. А мы всего лишь выговор объявим, да премии лишим. Нет, так не пойдет! Нельзя поощрять такое поведение, нельзя. Иначе, кое у кого сложится мнение, что можно распускать руки, когда вздумается. А случись что, так ничего страшного – откуплюсь!

– Хорошо, что вы предлагаете? – подал голос Бесков, которого пригласили присутствовать на комсомольском собрании в виде исключения, как старшего тренера.

Ответственный товарищ – молодой совсем, но по повадкам чувствовалось, далеко пойдет, дайте только такую возможность, – поправил галстук, откашлялся и, глядя на напрягшегося Данилу как солдат на вошь, произнес с видимым превосходством того, кто может распоряжаться чужой судьбой:

– Предлагаю освободить Мельника из команды и поставить вопрос перед Спорткомитетом и Федерацией футбола о дисквалификации. Скажем…на пять лет. Думаю, это будет справедливо. Кто за, прошу поднять руки? Голосуем, товарищи!

– Бля…ахереть! – потрясенно выдохнул кто-то за спиной Данилы. Но он даже не пытался понять, кто именно это сказал, потому что сердце ухнуло куда-то вниз, а мир перед глазами покачнулся. Отчисление и дисквалификация!!!

– Допустим, – на удивление мирно вдруг произнес Бесков. В свою очередь поправил щегольски повязанный галстук и негромко продолжил. – У меня к вам вот какой вопрос появился. Прежде, чем мы проголосуем. Разрешите?

– Да-да, я вас внимательно слушаю, Константин Иванович, – куратор светился самодовольной улыбочкой. Еще бы, сам Бесков не стал защищать игрока и согласился с его предложением. Ах, как это можно подать при случае, какие перспективы вырисовываются.

– Футболист Мельник, – старший тренер раскрыл свой блокнот, полистал, нашел нужную страничку и, чуть отставив вперед, чтобы лучше видеть, зачитал. – Очень хорошо играет головой, шикарно прыгает. Бьет с двух ног, дриблинг на высоком уровне, стартовая и дистанционная скорость отличная. Прекрасное видение поле, умело отдает передачи. Богатый технический арсенал. – Бесков поднял глаза на ошарашенного собеседника.

– Простите, а зачем вы мне все это говорите? Я не понимаю.

– Как же, – натурально изумился Константин Иванович, – я просто хочу узнать, какими из перечисленных мною качеств обладаете вы? Раз уж мне предлагают так легко отказаться от игрока с определенным набором умений и навыков, то, очевидно, инициатор подобного предложения способен продемонстрировать, как минимум, аналогичные. Поэтому интересуюсь, что вы можете показать на футбольном газоне.

– Позвольте, товарищ Бесков… – от лица чиновника можно было легко прикуривать. Еще бы, обсуждение пошло совсем не по тому сценарию, что он себе нарисовал в голове.

– Не позволю! – веско сказал, как отрезал, старший тренер. – Вот когда сможете сыграть за него, тогда и поговорим. А пока предлагаю принять первоначальное предложение. Выговор и лишение премиальных. Да, Мельник, – Данила разве что не подскочил на месте, преданно глядя на него влюбленными глазами. – Перед Яшиным надо извиниться! Вот прямо сейчас пойдешь, и извинишься. Ты меня понял? Да стой ты, оглашенный, куда поскакал? Вот мудило!.. Это в протокол не заносить!

Данила бодро стучал своим костылем и несся по коридору, не чуя под собой ног. Была б такая возможность, подпрыгнул и полетел. Ну, Константин Иванович, ну человечище! Когда этот хмырь прилизанный – чтоб ему пусто было, крысе канцелярской! – заговорил об отчислении, Мельник едва инфаркт не заработал. А Бес так ловко все повернул в другую сторону и вывел его из-под удара. О, нужная дверь! Уф, неохота, конечно, унижаться. Если разобраться, Яшин тоже козлина порядочная! Ну, да ладно, от него не убудет. Ради достижения своих целей можно и потерпеть немного. Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы. Заодно по дереву постучим.

– Можно?

– Кого там черт принес? – Яшин с мрачным видом развалился на кровати и мусолил вонючую папиросу, стряхивая пепел в чайное блюдце. – А, это ты. Чего надо?

– Лев Иванович, – нарочито робко начал Данила – «Show mast go on!» – Я это…извиниться хотел. Понимаете, вы меня когда за шиворот дернули, оступился и боль такая – света белого не взвидел. Вот и отмахнулся машинально. Я ж не нарочно, честное слово! Ну, хотите, – Мельник подался вперед, видя, что Яшин смотрит на него все с тем же мрачным выражением, – хотите, врежьте мне тоже со всей силы, а?

Вратарь не торопясь сел на кровати. Затянулся, выпустил струю сизого дыма и не торопясь затушил окурок. Отставил блюдце на тумбочку и внимательно посмотрел на Мельника.

– Машинально, говоришь? А по шее тоже случайно врезал? Молчи, лучше! – не дал открыть Даниле рта Лев Иванович. Посидел, глядя исподлобья на съежившегося парня. – Что на собрании решили? – спросил неожиданно.

– Выговор объявили и лишили премиальных за пять матчей, – уныло отчитался Данила. – Там еще козел один предлагал на пять лет дисквалифицировать и из команды отчислить, но Бесков отстоял.

– Чего?! – вытаращился Яшин. – Отчислить? Да что там все, с ума посходили? Вот ведь идиоты! Не, ты, конечно борзый малый, наказать примерно следует, но отчислять?

– Да я ж говорю, от боли просто…

– Варежку закрой, – бесцеремонно оборвал лепет Мельника Яшин. И язвительно передразнил. – «От боли». А у меня, можно подумать, после твоего удара счастье неземное привалило! Только-только гипс сняли, ногу более-менее в порядок привел, а тут ты своей бандурой да со всего размаха!.. Ладно, хрен с тобой. Я тоже, наверное, малость погорячился. Мир! – он грузно поднялся с кровати и протянул руку.

– Мельник, – окликнул спускавшегося со второго этажа парня Бесков. – Иди-ка сюда, засранец. Давай, ковыляй потихонечку.

– Звали, Константин Иванович, – Данила послушно замер перед тренером.

– С Яшиным переговорил?

– Да. Все нормально, претензий друг к другу нет, – четко, по-военному отрапортовал игрок.

– Это хорошо, – задумчиво протянул Бесков. – Но ты же понимаешь, Малой, что теперь ни о какой квартире, что тебе обещал генерал Цвигун, не может быть и речи? Я это сучье племя, – тренер недовольно мотнул головой, указывая на окно, за которым давешний чинуша усаживался с кислой миной в свой автомобиль, – знаю прекрасно. Он, конечно, сейчас утерся и отступил, но, уж поверь, ничего не забыл и при случае тебя в дерьме утопит. Со всем старанием и усердием. Надеюсь, ты это хорошо понимаешь? Врага ты себе приобрел сегодня, Мельник. И, повторюсь, не надейся, что он про тебя забудет. Такие ничего не забывают и не прощают. Особенно, когда малость подрастет по карьерной лестнице, сейчас-то так, «полуответственный». Думаешь, по-настоящему большого начальника удалось бы так легко объегорить? Хренушки! Отсюда вывод?

– Стать незаменимым.

– Что-ооо?! – Похоже, удалось малость ошарашить Константина Ивановича. Данила легонько усмехнулся самым краешком губ. Подумаешь, бином Ньютона, а то он не понимает, что теперь вся его дальнейшая карьера зависит лишь от того, как скоро он оступится, налажает и даст законный повод размазать себя в тонкий блин. В офисе его прежней конторы интриги и похлеще завязывались. Соответственно, способы противодействия Мельнику были немного известны.

– Я говорю, – терпеливо объяснил юноша, – что надо играть так хорошо, чтобы во мне была необходимость. А, значит, никто не стал бы резать курицу, несущую золотые яйца. Правильно?

– Далеко пойдешь, Малой, – протянул Бесков с кривой усмешкой, глядя на парня как-то по-новому. – Если только раньше не прибьют. Ладно, диспозицию ты понял верно. Спрос с тебя теперь будет особый. И пахать на поле придется в несколько раз больше, чем прежде. Сцепить зубы и пахать. До кровавых соплей! Ты куда прыгал, кстати, кузнечик?

– На массаж.

– Свободен, – Константин Иванович махнул рукой.

24 июня московское «Динамо» играло дома с ростовскими армейцами. Мельник снова устроился на трибуне с болельщиками позади скамейки запасных. Сегодня шел небольшой дождь и зрители ощетинились разноцветными зонтами или спрятались под капюшонами. Кое-кто отчаянный прикрывался газеткой. Молодой футболист надежно укрылся от капель под клубной курткой.

Яшин занял свое привычное место в воротах, чему Данила был несказанно рад. До последнего переживал, не заменит ли его Ракитский. Выходит, оправился голкипер и от травмы и от его удара. В самом деле, не хватало еще Льва Ивановича вот так по-глупому вновь отправить в лазарет. Но москвичи на всякий случай сразу же отодвинули игру от своих ворот, не позволяя игрокам СКА даже приблизиться к владениям Яшина.